CC BY
32
DOI 10.23859/1994-0637-2017-1-76-20 УДК 81
Соловьева Светлана Александровна
Кандидат филологических наук, доцент, Череповецкий государственный университет (Череповец, Россия) E-mail: [email protected]
СЕМАНТИКО-СИНТАКСИЧЕСКИЕ ВОЗМОЖНОСТИ КОНСТРУКЦИЙ С ВОЗВРАТНЫМИ ГЛАГОЛАМИ В ПРОЗЕ Б. ПАСТЕРНАКА
© Соловьева С.А., 2017
Solovyova Svetlana Alexandrovna
PhD in Philology, Associate Professor, Cherepovets State University (Cherepovets, Russia) E-mail: [email protected]
THE SEMANTIC AND SYNTACTIC PROPERTIES OF STRUCTURES WITH REFLEXIVE VERBS IN PASTERNAK'S PROSE
Аннотация. В статье предпринимается попытка рассмотреть некоторые семантико-синтаксические особенности функционирования возвратных глаголов в прозе Бориса Пастернака и определить их роль в формировании субъектно-объектной сферы текста. Рассматриваются синтаксические конструкции, являющиеся одной из категориальных форм выражения пассивного залога, конструкции с глаголами на -ся, не являющиеся пассивной формой категории залога, предложения с пассивно-возвратными глаголами зрительного и слухового восприятия и умственного действия.
Summary. The article deals with semantic and syntactic features of the functioning of reflexive verbs in the prose by Pasternak. It determines their role in the formation of subject- object text organization.
Ключевые слова. Возвратность, субъект, объект, пациентивное подлежащее, пациен-тивная конверсивная трансформация.
Keywords. Recoverability, subject, object, patientive subject, patientive conversion transformation.
Введение
Монтажность пастернаковской прозы, обусловленная пунктирностью сюжетных контуров, ассоциативной связью смежных картин, сложной структурой текстов и механизмов их организации, введением разных точек зрения, изменением уровней автора, повествователя, персонажа, необходимостью пропустить действительность через индивидуальное сознание позволила создать стереофоническую панораму действительности, отразить вариативность модели мира, ее релятивность. В этой ситуации возникли новые отношения в системе «автор - читатель», потребовавшие от читателя активного сотворчества. Привычная активность героев - категория, далекая творческому миру Пастернака, - заменена рефлексивностью, спроецированной на окружающий мир. При этом человек все чаще выступает в роли пассивного паци-енса, находящегося во власти стихий. «Человек не создает события - он в него вовлечен» [1, с. 806].
Основная часть
В связи с этим особый интерес представляют конструкции с возвратными глаголами, демонстрирующие тесное взаимодействие с пассивом и безличностью. Конструкции этого типа используются в основном применительно к серийным действиям, процессам и состояниям. В классификации Н.А. Янко-Триницкой общее значение
частицы -ся определяется как «усиление самостоятельности действия». Поэтому, будучи присоединенной к переходному глаголу, частица -ся лишает глагол связи с объектом, устраняя его различными способами, а будучи присоединенной к непереходному глаголу, она лишает этот глагол связи с субъектом действия [6, с. 248].
По мнению Е.В. Падучевой, пассив обозначает: а) изменение семантической интерпретации подлежащего; б) запрет на прямое дополнение; в) появление валентности на агентивное дополнение, интерпретируемое как семантический субъект [3, с. 225]. Поэтому пассив делает возможным удаление субъекта на синтаксическом уровне, когда этому способствует контекст; пассив передвигает топикальный не-агентивный элемент в позицию субъекта; пассив создает семантическую опору, так что может применяться кореферентное сокращение, удаление субъекта. Обобщенно это может быть выражено следующим образом: если человек находится в согласии с ситуацией, его действия успешны; если нет, то он подчиняется силе обстоятельств. Здесь проявляется и мудрость, и непонимание, и пассивность.
Подробную классификацию возвратных глаголов в семантико-синтаксическом плане дает О.В. Чагина, выделяя одиннадцать разрядов возвратных глаголов: собственно-возвратные, взаимно-возвратные, возвратные глаголы эмоций, возвратные глаголы количественных и качественных изменений (декаузативные глаголы), косвенно-возвратные, возвратно-каузативные, пассивно-качественные, активно-безобъектные, побочно-возвратные, возвратные глаголы пассивного значения, возвратные глаголы квазипассивного значения [5, с. 43].
Целью данной статьи не является подтверждение или выявление несоответствий приводимой классификации, здесь лишь предпринимается попытка рассмотреть се-мантико-синтаксические особенности функционирования возвратных глаголов в прозе Пастернака и определить их роль в формировании субъектно-объектной сферы текста.
Анализ текстового материала позволяет выделить синтаксические конструкции, являющиеся одной из категориальных форм выражения пассивного залога. Различительным критерием здесь является наличие в структуре предложения имплицитной или эксплицитной формы пассивного субъекта. «Любовь, - писал аноним, -кровавое это облако, которым сплошь застилается порою вся наша безоблачная кровь, - скажите о ней так, чтобы очерк ваш не превышал лаконизма черты Апелле-совой. Помните, только о принадлежности вашей к аристократии крови и духа (эти понятия неразрывны) - вот о чем единственно любопытствует Зевксис» [4, с. 54]. В приводимом примере функцию субъекта выполняет агентивное дополнение с творительным падежом в страдательной конструкции (творительный содействующего объекта), кореферентное подлежащему действительной конструкции (пациентивное подлежащее). Валентность на дополнение творительным содействущего объекта может оставаться незаполненной, следовательно, агентивное дополнение - это факультативный член страдательной конструкции.
«Шкуры убирались на лето. Комнаты вставали чистые, преображенные и вздыхали облегченно и сладко» [4, с. 105].
«По крыше гимназии ходили люди и торчали верхушки лесов. "Да, она ремонтируется", сказал отец, когда они прошли все чередом, шумя и толкаясь, в столовую, по уже известному, но еще неизведанному коридору» [4, с. 113].
Приведенные примеры могут быть охарактеризованы как пациентивная конвер-сивная трансформация, при которой прямое дополнение переходной конструкции переходит в подлежащее результирующей конструкции с возвратным глаголом-сказуемым, парным глаголу - сказуемому переходной конструкции. При этом подлежащее переходной конструкции в конструкциях с возвратным глаголом ничем не представлено [2, с. 258].
В случае, если предикат выражен кратким страдательным причастием, ситуация меняется: «Лето прошло. Экзамены сданы были успешно, а иные и превосходно. Лился, как из ключей, холодный, прозрачный шум коридоров. Тут все знали друг друга. Желтел и золотился лист в саду. В его светлом пляшущем отблеске маялись классные стекла. Матовые вполовину, они туманились и волновались низами. Фортки сводило синей судорогой. Их студеную ясность бороздили бронзовые ветки кленов. Она не знала, что все ее волненья будут превращены в такую веселую шутку» [4, с. 98].
Страдательное причастие перфектно и соединяет наблюдаемое состояние и ненаблюдаемый процесс в пределах отдельного высказывания. Находясь под воздействием контекста, формальная пассивная конструкция с нулевым агенсом утрачивает свою пассивность, так как именно агенс является наблюдателем и интерпретатором конситуации. При этом доминирующей становится категория перцептивности.
Вторую группу составляют конструкции с глаголами на -ся, которые, не являясь пассивной формой категории залога, входят в СФП залоговости. При этом, как показало наше исследование, часть из них тяготеет к сфере средств выражения активности субъекта, а другая часть - к сфере пассивности субъекта. Итак, предложения с собственно-возвратными глаголами, указывающими на то, что действие имеет своим объектом самого субъекта:
«Весь день, весь томительно беззакатный, надолго увязавший день, по всем углам и середь комнат, по прислоненным к стенке стеклам и в зеркалах, в рюмках с водой и на синем садовом воздухе, ненасытно и неутолимо, щурясь и охорашиваясь, смеялась и неистовствовала черемуха и мылась, захлебываясь, жимолость. Круглые сутки стоял скучный говор дворов; они объявляли ночь низложенной и твердили, мелко и дробно, день-деньской, с затеканьями, действовавшими, как сонный отвар, что вечера никогда больше не будет и они никому не дадут спать. - "Ноги, ноги!" -но им горелось, они приходили пьяные с воли, со звоном в ушах, за которым упускали понять толком сказанное и рвались поживей отхлебать и отжеваться, чтобы, с дерущим шумом сдвинув стулья, бежать снова назад, в этот навылет, за ужин ломящийся день, где просыхающее дерево издавало свой короткий стук, где пронзительно щебетала синева и жирно, как топленая, блестела земля. Граница между домом и двором стиралась. Тряпка не домывала наслеженого. Полы поволакивались сухой и светлой мазней и похрустывали» [4, с. 89].
Подобные структуры восходят к активным предложениям, где объект был представлен формой винительного падежа энклитического местоимения ся (себя). Поэтому они располагаются в непосредственной близости от категориальной залоговой формы с активным субъектом. Здесь мы имеем дело с еще одним проявлением конкуренции форм - постфикса -ся и местоимения себя как способов выражения одного и того же залогового значения - направленности действия субъекта на сам субъект, выступающий объектом этого действия.
Особенностью является то, что субъект выражен неодушевленным существительным (жимолость, полы). Семантически мы наблюдаем ситуацию удаления субъекта наблюдателя от видимого и воспринимаемого им пространства. Формируется ситуация, пропущенная через сознание наблюдателя. Рефлексивная деятельность наблюдателя проецируется на внешнее пространство, результатом ее является интерпретативный вариант увиденного. Наблюдаемые объекты (топикальные элементы) становятся активными субъектами.
Кроме того, в анализируемом фрагменте текста степень концентрации возвратных глаголов и глагольных форм довольно высока. Это формирует максимальную активность внешнего пространства и невероятную степень погруженности в него героев (им горелось, они рвались отжеваться, бежать в этот ломящийся за ужин
день). На уровне текста субъект, сливаясь с внешним пространством, принимая его и растворяясь в нем, становится каузатором изменений замкнутого пространства дома. Тряпка не домывала наслеженого (незаполненная позиция Т.п.). Полы поволакива-лись сухой и светлой мазней и похрустывали (незаполненная позиция каузатива).
Предложения с пассивно-возвратными глаголами зрительного и слухового восприятия, умственного действия. Субъект представлен здесь формой дательного падежа или синтаксическим нулем как грамматически пассивный, носителем грамматического признака выступает объект, занимающий позицию подлежащего. Предложения данного типа регулярно противопоставляются личным активным конструкциям.
«Дети улеглись на верхних местах. Мальчик тотчас заснул. Поезд стоял еще. Светало, и постепенно девочке уяснялось, что вагон синий, чистый и прохладный. И постепенно уяснялось ей - но спала уже и она» [4, с. 90].
Объект (Она уяснила что-то) становится элементом ментального мира, элементом субъектной сферы ребенка. Соединение двух субъектных сфер в пределах одного субъекта делают ее (сферу субъекта) замкнутой, а временную и пространственную перспективу - свернутой. Эта замкнутость выражается синтаксической конструкцией с возвратным глаголом и дательным падежом субъекта. В результате формируется значение непроизвольного восприятия.
Аналогичную семантику мы наблюдаем в следующем фрагменте. Отличия заключаются лишь в способе выражения.
Ей казалось, что теперь всегда на нее будут кричать, и голова никогда не пройдет, и постоянно будет болеть, и никогда уже больше не будет понятна та страница в ее любимой книжке, которая тупо сплывалась перед ней, как учебник после обеда [4, с. 88].
Семантика поглощенности ситуацией, замкнутость ментального пространства актуализируют невозможность противостоять внешним обстоятельствам, провоцируют пассивность героя.
Девочка не замечала печали за новизной всех этих ночных шумов и чернот и свежести. Далеко-далеко, что-то загадочно чернелось. За пристанскими бараками болтались огоньки, город полоскал их в воде, с бережка и с лодок. Потом их стало много и они густо и жирно зароились, слепые, как черви. На Любимовской пристани трезво голубели трубы, крыши пакгаузов, палубы. Лежали, глядя на звезды - баржи. "Здесь - крысятник," - подумала Женя. Их окружили белые артельщики. Сережа соскочил первый. Он оглянулся и очень удивился, увидав, что ломовик с их поклажей тоже тут уже, - лошадь задрала морду, хомут вырос, встал торчмя, петухом, она уперлась в задок и стала осаживать. А его занимало всю дорогу, насколько те от них отстанут [4, с. 91].
Обращает на себя внимание возвратный глагол чернеться. В тексте формируется ситуация, в которой Я-модус («вижу, как...»), эксплицитно не выраженный, указывает на невозможность совпадения субъекта и наблюдателя. Формально этот процесс может быть рассмотрен как трансформация конструкции со сложноподчиненным предложением: Она видела, как что-то чернелось...
В анализируемом фрагменте представлены разные субъекты восприятия (Она и Он) и разные модели восприятия. И, если в первом случае мы видим сложный процесс осмысления внешнего пространства, его переживание, то во втором случае это констатация некоего факта. Вместе с тем здесь проявляется значение причины. Признаковый компонент выражается здесь глаголом на -ся, а причинность - модус-ной рамкой «увидав, что».
К сфере ментальных отношений примыкают конструкции, описывающие эмоционально-психическое состояние субъекта, вызванное воздействием на него внеш-
ней причины. Признаковый компонент выражается при этом глаголом на -ся. Указанные предложения соотносятся с активными и пассивными субъектно-объектными конструкциями: «И часто, когда в их душах наступал на редкость ясный покой, и они не чувствовали преступников в себе, когда от совести их отлегало все таинственное, чурающееся обнаруженья, похожее на жар перед сыпью, они видели мать отчужденной, сторонящейся их и без поводу вспыльчивой. Являлся почтальон. Письмо относилось по назначенью - маме. Она принимала, не благодаря. "Ступай к себе". Хлопала дверь. Они тихо вешали голову и, заскучав, отдавались долгому, унылому недоуменью» [4, с. 87].
Она не благодарила. Они отдавались недоуменью. Оппозиция «Он - Она», «Она - Они», безусловно, усиливает семантику возвратности в аспекте замкнутости ментального пространства и поглощенности внешними обстоятельствами.
Выводы
К сожалению, объем статьи не позволяет представить всего многообразия субъ-ектно-объектных отношений, формирующихся в прозаических текстах Пастернака. Однако даже этот материал позволяет нам утверждать, что текстовые возможности возвратности гораздо шире и многообразнее. При этом мы можем предполагать, что возвратность довольно часто формирует в тексте квазипассивность, отражая процесс погруженности субъекта в ситуацию внешнего пространства, определение места субъекта модуса, замкнутость ментального пространства.
Литература
1. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М., 1999. 896 с.
2. Гаврилова В.И. Квазипассивное значение русских возвратных глаголов как отражение закономерного, извечно данного порядка вещей. М., 2002.
3. Падучева Е.В. О семантике синтаксиса. М., 1974. 292 с.
4. Пастернак Б. Сочинения в двух томах. Т. 2. Тула, 1993.
5. Чагина О.В. Возвратные глаголы в русском языке. М., 2009. 264 с.
6. Янко-Триницкая Н.А. Возвратные глаголы в современном русском языке. М., 1962. 248 с.
Reference
1. Arutiunova N.D. Iazyk i mir cheloveka [Language and the world of man]. Moscow, 1999. 896 р.
2. Gavrilova V.I. Kvazipassivnoe znachenie russkikh vozvratnykh glagolov kak otra-zhenie za-konomernogo, izvechno dannogo poriadka veshchei [Kvazipassivnoe value of Russian reflexive verbs as a reflection of natural, eternally present order of things]. Moscow, 2002.
3. Paducheva E.V. O semantike sintaksisa [About syntax, semantics]. Moscow, 1974. 292 р.
4. Pasternak B. Sochineniia v dvukh tomakh [Works in two volumes]. Tula, 1993. T. 2.
5. Chagina O.V. Vozvratnye glagoly v russkom iazyke [Reflexive verbs in the Russian language]. Moscow, 2009. 264 р.
6. Ianko-Trinitskaia N.A. Vozvratnye glagoly v sovremennom russkom iazyke [Reflexive verbs
in modern Russian]. Moscow, 1962. 248 р.
Соловьева С.А. Семантико-синтаксические возможности конструкций с возвратными глаголами в прозе Б. Пастернака // Вестник Череповецкого государственного университета. 2017. №1. С. 139-143.
For citation: Soloveva S.A. The semantic and syntactic properties of structures with reflexive verbs in Pasternak's prose. Bulletin of the Cherepovets State University, 2017, no. 1, pp. 139-143.
