CC BY
191
сходные по форме слова разных языков, отличающиеся только в рамках языковой нормы каждого языка - фонетически или морфологически. При семантических отличиях сходных слов перед нами окажется дублет. Так, лексическими параллелями будут, например, слова: (гр.) mekha-ne, (лат.) machina, (рус.) машина, (англ.) machine, (фр.) machine, (нем.) Maschine.
Подводя итоги, можно отметить, что в статье были вкратце рассмотрены семантические и этимологические особенности лексем, произошедших от латинского слова machina, проанализированы их сходства и расхождения на фоне языковых норм русского, английского, французского и немецкого языков, отраженных в словарях данных языков, и затронут спорный вопрос о терминологическом обозначении описанного круга явлений в отечественной лингвистике.
Примечания
1. Акуленко В. В. Вопросы интернационализации словарного состава языка. Харьков: Изд-во Харьк. унта, 1972. С. 10, 13, 23.
2. Толстой А. Н. Петр Первый. Куйбышев: Кн. изд-во, 1984.
3. Пушкин А. С. Сочинения: в 3 т. Т. 2. М.: Худ. лит., 1986.
4. Лингвистические дублеты. URL: http://www.ru. wikipedia.org.
5. Василевская И. А. К вопросу о формальной дуб-летности иноязычной лксики в заимствующем языке. (На материале русского языка XVIII в.) // Процессы формирования лексики русского литературного языка (от Кантемира до Карамзина). М.; Л.: Наука, 1966. С. 288.
6. Виноградов В. В. Словообразование в его отношении к грамматике и лексикологии // Вопросы теории и истории языка. М., 1952. С. 147-148.
7. Акуленко В. В. Вопросы интернационализации словарного состава языка. Харьков: Изд-во Харьк. унта, 1972. С. 10, 13, 23.
8. Сорокин Ю. С. Развитие словарного состава русского литературного языка в 30-90-е годы XIX века. М., 1965. С. 179.
УДК 81'373.232.1
Э. Ф. Маслова
СЕМАНТИКО-ЭТИМОЛОГИЧЕСКАЯ ИНТЕРПРЕТАЦИЯ ФАМИЛИЙ В ТЕКСТОВОМ ПОЛЕ (НА МАТЕРИАЛЕ ПОВЕСТИ А. П. ЧЕХОВА «ПАЛАТА № 6»)
Статья посвящена анализу антропонимикона в рассказе А. П. Чехова «Палата № 6», в частности, одному из самых спорных и актуальных вопросов современного языковедения - проблеме «имя в тексте», поскольку вопрос о функционировании они-мов в текстовом поле требует особо пристального изучения, ибо имя - это слово, но слово специфическое, индивидуально-когнитивное. В данном исследовании рассматривается комплексный анализ одного из литературных пластов антропонимичес-кой лексики - фамилий в свете их семантико-эти-мологической интерпретации.
The article deals with the analysis of the anthroponymikon in A. P. Chekhov's story "Ward № 6". Specifically, the article covers one of the most debatable and actual topics of modern linguistics -the problem of name in the text. The question of functioning of onyms in the text field demands more careful study, because name is a word but a specific one, individual - cognitive. This research is concerned with the integrated analysis of the literary strata of anthroponymic vocabulary - surnames - from the point of view of their semantic-etymological interpretation .
Ключевые слова: антропонимы, онимы, Громов, Рагин, А. П. Чехов, «Палата № 6», фамилия.
Keywords: anthroponyms, onyms, Gromov, Ragin, A. P. Chehov, "Ward № 6", surname.
В январе 2010 г. исполнилось 150 лет со дня рождения Антона Павловича Чехова. Юбилей писателя - это праздник не только российской, но и всей мировой культуры. В своих произведениях А. П. Чехов дал ряд неподражаемых по силе художественной изобразительности и глубине психологического анализа, выпуклых и ярких картинок из быта средних классов: купцов, чиновников, актеров, врачей, учителей и пр.
Одна из наиболее интересных в аспекте «поведения» имен в тексте повестей, на наш взгляд, -это «Палата № 6», в которой рассказывается о провинциальной больнице и докторе, назначенном туда властями. Для характеристики персонажей А. П. Чехов не только детализирует внешность, поведение героев, но и наделяет своих героев особыми именами.
Актуальность исследования мотивируется неиссякаемым интересом во все времена к языковому творчеству писателя в общем, к антропонимичес-кому корпусу как к специфическому отражению идиостилевых черт А. П. Чехова - в частности.
© Маслова Э. Ф., 2011
Цель данной статьи - дать комплексный анализ одного из литературных пластов антропони-мической лексики - фамилий в свете их семан-тико-этимологической интерпретации.
Материалом исследования послужили, таким образом, повесть А. П. Чехова «Палата № 6» и извлеченные из произведения антропонимы (фамилии).
Методы исследования: описательный, структурно-семантический, стилистической интерпретации.
Каждая антропонимическая единица (имя, фамилия, отчество, прозвище и др.) обладает большим социально-типологическим и художественно-изобразительным потенциалом. Об этом свидетельствуют многочисленные исследования ученых-антропонимистов, которые анализировали имена собственные с точки зрения становления, развития и функционирования в русском языке (В. Д. Бондалетов, В. А. Никонов, А. В. Суперан-ская, В. И. Супрун, О. Н. Трубачев, Н. К. Фролов), описали процессы ономастической деривации, онимизации и апеллятивизации в русской онимии (Н. П. Колесников, М. В. Горбаневский, Л. А. Введенская, Г. Ф. Ковалёв и др.).
Антропонимическая лексика, по мнению многих исследователей, является важной составной частью лексикона литературного произведения, представляя собой неотъемлемый компонент выражения художественного замысла писателя. Попадая в мир литературы, имена собственные становятся важным художественным средством в ономастической системе текста и всего творчества писателя, выступают в качестве сигнала, возбуждающего обширный комплекс ассоциативных значений.
По наблюдениям В. В. Виноградова, «специфика образно-художественного осмысления слова сказывается даже в функциях собственных имен, выбранных и включенных писателем в состав литературного произведения. Они значимы, выразительны и социально характеристичны, как прозвища» [1]. Обладая необычайно выразительной семантикой, которая еще подчеркивается, усиливается окружающим контекстом, имена собственные также становятся символами образов.
Вопрос об именах собственных в творчестве А. П. Чехова следует рассматривать как составную часть специфики стиля писателя.
Нужно отметить, что Чехов на всех этапах своего творчества, во всех использованных им жанрах с особенным вниманием относился к наименованиям своих героев, подчёркивал их идейно-художественную функцию и использовал их оригинально и многообразно.
Как отмечают исследователи, в системе языковых средств всё содержательно, все элементы
стилистически функциональны. Они взаимообусловлены и органически связаны с содержанием. Эта система зависит от литературного направления жанра, темы произведения, структуры образов, творческого своеобразия художника. В этой системе все элементы подчинены одной цели -наиболее удачному выражению художественного содержания произведения.
Главными героями, исходя из содержания и частотности употребления антропонимов в повести А. П. Чехова «Палата № 6», являются Громов Дмитрий Иванович и Рагин Андрей Ефимович.
Громов Дмитрий Иванович. Фамилия Громов созвучна с названием природного явления. По значению Большого толкового словаря: «Гром -грохот, раскаты, сопровождающие молнию во время в грозы. Известны фразеологизмы: как гром среди ясного неба (Неожиданно, внезапно. Пока гром не грянет (пока не случится что-нибудь тяжелое, важное)» [2].
По «Этимологическому словарю Фасмера»: «Гром. Связано чередованием гласных с греметь; родственно др.-прусск. grumins "гром", лит. grumenti "греметь", греч. "шум, треск, ржание", "скрежет, шум", авест. granta - "рассвирепевший", нов.-перс. aram "ярость", д.-в.-н. gram "раздосадованный, збешенный", нов.-в.-н. gram "сердитый"» [3].
Действительно, все поведение главного героя, манера держать себя отличаются резкостью, возбужденностью, граничащими со свирепостью, буйством. «Он весь затрясся от гнева, вскочил и с красным, злым лицом, с глазами навыкате, выбежал на середину палаты» [4]; «крикнул и захохотал» [5]. «Когда кто-нибудь роняет пуговку или ложку, он быстро вскакивает с постели и поднимает» [6]. «...он всегда возбужден, взволнован и напряжен каким-то смутным и неопределенным ожиданием» [7]; «...он запахивается в свой халатик и, дрожа всем телом, стуча зубами, начинает быстро ходить из угла в угол... Похоже на то, как будто у него сильная лихорадка» [8]. «Речь его беспорядочна, лихорадочна, как бред, порывиста...» [9].
Общеизвестно, что форма имени (фамилии) в художественном произведении может служить носителем характеристики и самохарактеристики персонажа. Она позволяет понять внутренний мир героя, все разнообразие человеческих взаимоотношений, воссозданных писателем в рамках литературного контекста. Ярким примером тому может служить и образ Рагина Андрея Ефимовича.
Рагин. Мы предложили бы несколько версий происхождения фамилии Рагин. Допустим, фамилия «Рагин» произошла от французского слова «рагу» (ragout) - кушанье из мелко нарезанного мяса, рыбы или овощей [10].
Образ, нарисованный автором, в какой-то степени подтверждает этимологическую характеристику персонажа. Действительно, из текста видим, что образ Рагина весь соткан из противоречий: «Наружность у него тяжелая, грубая, мужицкая... Лицо суровое... громадные руки и ноги... Но поступь у него тихая и походка осторожная, вкрадчивая», говорит «не басом, как ждешь, а тонким, мягким тенорком» [11].
Сам он человек чрезвычайно мягкий и деликатный, но, благодаря его мягкости и пассивному отношению к социальному злу, в больнице, которой он заведует, творятся преступления: больных морят голодом, заражают болезнями, избивают.
Двойственность натуры Рагина подтверждают и его противоречивые суждения, в которых намешано всего: и положительного, и отрицательного. «Сказать же смотрителю, чтоб он перестал красть, или прогнать его, или совсем упразднить эту ненужную паразитную должность - для него совершенно не под силу. Когда обманывают Андрея Ефимыча или льстят ему, или подносят для подписи заведомо подлый счет, то он краснеет, как рак, и чувствует себя виноватым, но счет все-таки подписывает» [12].
Другая наша версия заключается в том, что, возможно, фамилия Рагин произошла от слова «рагоза». По «Этимологическому словарю Фас-мера»: «"Рагоза - ссора, спор, брань", с.-в.-р., пенз., также "склочник", с.-в.-р., симб., пенз., "невзрачный человек", вятск., рагозить "болтать, врать, пустословить, суетиться попусту", тверск., псковск. (Даль), др.-рус. рагоза "ссора", рагозьнъ "сварливый" (Жит. Александра Невск., рукоп. XVI в., стр. 38, часто в Псковск. 2 летоп.), раго-зитися "возмущаться"» [13].
Данная этимологическая характеристика опять же находит подтверждение в контексте произведения. На протяжении всей повести Доктор Ра-гин и почтмейстер Михаил Аверьяныч ведут бессмысленные разговоры и жалуются на судьбу. Именно Рагин вступает в споры с Громовым.
Как видим, в повести «Палата № 6» фамилии главных героев согласуются с сюжетно-темати-ческой линией, идейным замыслом произведения. Антропонимы, входящие в структуру художественного произведения, органически связаны с содержанием как один из элементов художественного выражения.
Смеем предположить, что использование «говорящих» фамилий с подчеркнутой негативной семантикой - это прием прямой мотивированности.
Для подтверждения нашего предположения рассмотрим образ конкурента, помощника Раги-на, Евгения Федорыча Хоботова. Это завистливый человек, мечтающий занять место Рагина и
не гнушающийся ничем для достижения поставленных целей.
Хоботов. Вероятно, фамилия произошла от слова «хобот». По данным Большого толкового словаря русского языка, хобот - передняя часть тела или выросты у некоторых беспозвоночных животных, выполняющие различные функции (защиты, хватания и умерщвления добычи и т. д.). Хобот пиявки [14]. «Своего коллегу Андрея Ефи-мыча он считает старым плутом, подозревает у него большие средства и втайне завидует ему. Он охотно бы занял его место» [15].
Именно Хоботов является косвенным убийцей Рагина, поскольку Хоботов приглашает Андрея Ефимыча в палату № 6 якобы на консилиум, затем выходит якобы за стетоскопом и не возвращается. По этимологическому словарю Фасмера «Хобот - диал. также в знач. "излучина, извилина реки", арханг. (Подв.), хоботина "дуга, окольная дорога"». Мы видим, что для достижения своих антигуманных целей Хоботов идет только "окольными" путями, не напрямую [16].
Характеристика фамилий второстепенных героев свидетельствует о том, что чем меньше Чехов обрисовывает персонаж, тем важнее становится роль имени как компонента образа. Даже введенные всего один раз фамилии в контексте фразы получают свою дополнительную интерпретацию.
«Обедали они у Тестова» [17].
«Любавкин! - вдруг крикнул он так громко, что все почтальоны и посетители вздрогнули. -Подай стул» [18].
«Мещанке Беловой тоже должны» [19].
Смеем предположить, что одним из средств реализации интертекстуальности в произведениях А. П. Чехова является аллюзия. Аллюзией И. В. Арнольд называет «стилистический прием употребления какого-либо имени или названия, которое указывает на определенный литературный или историко-культурный факт или лицо» [20]. (Этот стилистический прием отсылает к тому, что уже укоренилось в культурной памяти читателя, к устойчивым понятиям или словосочетаниям литературного, исторического и мифологического характера.)
Одной из отличительных черт аллюзии является ее направленность, которая обеспечивает предусмотренную автором связь данного приема с конкретным произведением. Таким образом, любая аллюзия предполагает выход за рамки текстового хронотопа. Очень часто роль этого стилистического приема на себя берут имена собственные. В качестве интертекстуальных аллюзий могут функционировать различные ономастические единицы, но чаще всего в этом качестве выступают антропонимы, вследствие их наибольшей распространенности, частотности употреб-
ления в речи и связи с историко-культурной традицией.
Аллюзивные антропопоэтонимы, которые встречаются в романах, повестях и рассказах автора, выводят текст на уровень мегаконтекста, обогащая литературные тексты ассоциациями и оказывая значительное влияние на создание художественных образов в произведениях А. П. Чехова.
В повести «Палата № 6» можно выделить следующие аллюзивные антропопоэтонимы -имена собственные - аллюзии на известные исторические лица, которые в свою очередь тоже можно разделить на три группы.
В контексте произведения главные герои в своих рассуждениях часто обращаются к образам известных писателей: Пушкина, Достоевского, Вольтера, великих биологов: Пирогова, Пастера, Коха, древних философов: Диогена и Марка Аврелия.
Такие фамилии, которые в своем номинативном значении нейтральны, служат ярким выразительным средством характеристики в повести А. П. Чехова. Так, употребление фамилий известных деятелей искусства служит средством опосредованной характеристики персонажей: их культурного уровня, профессиональной принадлежности.
«Пушкин перед смертью испытывал страшные мучения, бедняжка Гейне несколько лет лежал в параличе...» [21]. «Благодаря антисептике делают операции, какие великий Пирогов считал невозможными даже т зре» [22]. «У Достоевского или у Вольтера кто-то говорил, что если бы не было бога, то его выдумали бы люди» [23].
Очевидно, что аллюзия не ограничивается только ссылкой на какое-либо событие или сюжет. Она выполняет в художественном тексте эстетическую, экспрессивную и познавательную функции. Причина широкого применения литературной аллюзии как стилистического приема в художественной литературе обусловлена ее способностью обогащать художественное восприятие текста, делая его более объемным, ярким, способствовать реализации интенсивных ассоциативных связей.
Мастерское использование А. П. Чеховым «говорящих» фамилий поражало многих. Так, И. Л. Щеглов писал: «Чехов сделал мне несколько ценных указаний относительно необходимости в драматическом произведении большей простоты и близости к жизни не только в речах действующих лиц, но даже в самых их именах и фамилиях» [24].
Имена персонажей в произведениях А. П. Чехова самые обычные: они просты и привычны для русского слуха. И в то же время эти имена инте-
ресны и важны и как типичное для писателя средство достижения лаконизма, и как стимулы, рассчитанные на читательское додумывание, на читательские ассоциации. В произведениях А. П. Чехова литературные антропонимы значительны как в лексико-семантическом, так и в стилистическом плане.
В заключение хотелось бы отметить тот важный момент, что вне зависимости от осознанности или неосознанности имяобразовательных компонентов, ономастическое поле героев повести становится одним из существенных факторов, формирующих идейный смысл произведения. Как видим, почти в каждом имени чеховских героев закодировано значение образа. Каждая фамилия персонажа несет некий смысл, дальнюю цель, и в их выборе просвечивают не только намерения, но и мастерство автора.
Выводы
1. Мотивация выбора имен у автора, возможно, в первую очередь вызвана этимологическим составом.
2. Нередко Чехов прибегает к приему парадокса при введении фамилии.
3. Знаменитая фраза Чехова «Краткость -сестра таланта» реализуется и в его текстовом пространстве, что наглядно демонстрируется на примере фамилий: Рагин, Громов, Хоботов, Тестов, Любавкин, Белова, т. е. фамилии, легкие для прочтения и запоминания.
4. Аллюзивные антропопоэтонимы выводят текст на уровень мегаконтекста, обогащая литературные тексты ассоциациями и оказывая значительное влияние на создание художественных образов в произведениях А. П. Чехова.
Известно, что для индивидуального мастерства А. П. Чехова характерна краткость изложения и в то же время внимание к подробностям и деталям, которые, концентрируя семантический потенциал сюжета, помогают достичь краткости, эстетичности и художественности изложения. Эта черта по-особому проецируется и на использовании имен-фамилий персонажей в его текстовом поле.
Примечания
1. Виноградов В. В. Проблемы русской стилистики. М.: Наука, 1981. С. 48.
2. Большой толковый словарь русского языка / гл. ред. С. А. Кузнецов. СПб: «Норинт», 2000. С. 229.
3. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: в 4 т. Т. 2. Е-Муж. 4-е изд. М.: АСТ, 2000. С. 93.
4. Чехов А. П. Избранное: Рассказы. Повести. Пьесы. Воспоминания писателей о Чехове. М.: Изд-во Эксмо, 2003. С. 245.
5. Там же. С. 245.
6. Там же. С. 226.
7. Там же. С. 225.
8. Там же. С. 226.
О. В. Русакова. О принципах выделения аффиксоидов в деривационной системе русского языка
9. Там же. С. 226.
10. Большой толковый словарь русского языка / гл. ред. С. А. Кузнецов. СПб: «Норинт», 2000. С. 1056.
11. Чехов А. П. Указ. соч. С. 233.
12. Там же. С. 235.
13 Фасмер М. Указ. соч. С. 151..
14. Большой толковый словарь русского языка ... С. 1447.
15. Чехов А. П. Указ. соч. С. 244.
16. Фасмер М. Указ. соч. С. 173.
17. Чехов А. П. Указ. соч. С. 244.
18. Там же. С. 244.
19. Там же. С. 264.
20. Арнольд И. В. Импликация как прием построения текста и предмет филологического изучения // Вопросы языкознания. 1982. № 4. С. 89.
21. Чехов П. П. Указ соч. С. 236.
22. Там же. С. 242.
23. Там же. С. 247.
24. Щеглов И. Л. Из воспоминаний об Антоне Чехове // Чехов в воспоминаниях современников. М.: Просвещение, 1954. С. 140.
УДК 812
О. В. Русакова
О ПРИНЦИПАХ ВЫДЕЛЕНИЯ АФФИКСОИДОВ В ДЕРИВАЦИОННОЙ СИСТЕМЕ РУССКОГО ЯЗЫКА
В статье обсуждается проблема аффиксоидов в современном словообразовательном строе. Обобщив опыт ученых, мы пришли к единому определению. На основе определения и анализа морфем, относимых учеными к аффиксоидам, мы выделили ряд принципов, по которым некоторые морфемы стали существовать в языке как аффиксоиды. Также мы определили этапы, через которые проходят морфемы, становясь аффиксоидами.
The article discusses the problem of affixoids in modern word-formation. Having surveyed the works of scholars, we grounded the definition of affixoids. We also identified a set of principles by which some morphemes come to existence in the language as affixoids. We have also identified the stages of morpheme transformation which leads to its becoming an affixoid.
Ключевые слова: корни, аффиксы, аффиксоиды, исторический принцип рассмотрения, этапы перехода, деструкция морфемы, регулярность, семантические связи, принципы выделения.
Keywords: roots, affixes, affixoids, historical principle of consideration, stages of transition, degradation of morphemes, regularity, semantic context, singling out princi ples.
Еще в XIX в. языковеды проявили повышенный интерес к проблемам исторического словообразования и этимологии. Термин «аффиксоид» появился в научной речи только в XX в., однако необходимость объяснения функционирования в
© Русакова О. В., 2011
языке подобных элементов существовала уже давно. Такие компоненты были впервые обнаружены в немецком, а затем в других германских языках. Позже они были найдены в славянских языках и в китайском, что позволяет отнести это явление к языковым универсалиям, вызванным общими закономерностями функционирования словообразовательных систем. Наибольшее развитие подобные схемы появления новых слов получили в немецком языке. Широкому распространению подобных слов именно в немецком языке способствовало присутствие в нем определительных сложных слов и относительная ограниченность средств словопроизводства. Поэтому неудивительно, что на почве немецкого языка аффиксоидность впервые получила свое обоснование как научное явление.
Немецким ученым удалось многое сделать для развития теории общего словообразования вообще и аффиксоидного в частности, но вклад русских ученых-лингвистов в дело становления основных концепций науки об образовании слов также велик. Еще М. В. Ломоносов в «Российской грамматике» 1755 г. писал: «Как все вещи от начала в малом количестве начинаются и потом присовокуплениями возрастают, так и слово человеческое, по мере известных человеку понятий, в начале было тесно отграничено и одними простыми речениями довольствовалось, но с приращением понятий и само помалу умножилось, что происходило сложением... от имени гора произошли имена горница, гористъ, горной; от рука -рукавица, рукоядка, ручка, ручной. Сложение бывает от совокупления двух или многих речений воедино: порука из имени рука и предлог по; рукомойник от рука и мою. Сие рассуждай и о глаголах: распространяю состоит из предлогов раз, про и имени страна» [1]. Значимость этого заявления становится особенно заметной, поскольку метафизическая наука того периода отстаивала представления об абсолютной неизменности явлений природы. М. В. Ломоносов освободился от таких взглядов и мысль об изменчивости всех явлений окружающей действительности перенес и на язык.
Таким образом, исторический принцип рассмотрения словообразовательных тенденций был искони присущ русской языковедческой науке, и поэтому вполне закономерно, что еще до Г. Пауля вопрос о переходных явлениях в компонентной структуре слова был затронут выдающимся русским ученым И.И. Срезневским.
Свой вклад в развитие теории аффиксоидно-сти внесли и такие ученые, как Ф. И. Буслаев, Н. В. Крушевский, Н. М. Шанский, К. А. Лев-ковская, Ю. Н. Караулов, М. Д. Степанова, А. П. Фомина, Г. А. Молочко, Е. С. Хмелевская, И. С. Козырев, Е. А. Земская, Д. И. Алексеева,
