CC BY
265
ФИЛОЛОГИЯ И КУЛЬТУРА. PHILOLOGY AND CULTURE. 2015. №1(39)
УДК 7.017.4
СЕМАНТИКА ЦВЕТА В КОНТЕКСТЕ ИСТОРИИ, ИСКУССТВА И ХУДОЖЕСТВЕННОЙ СЛОВЕСНОСТИ ТЮРКОВ
© М.Х.Бакиров
В статье семантика цвета рассматривается с точки зрения ее роли и места в истории и культуре тюрков, в том числе татар, и делается заключение, что отдельные цвета стали своеобразными символами, выступающими как этнические коды и этнокультурные знаки-определители. В качестве этнических и этнопсихологических кодовых знаков, определяющих самобытность мироощущения и культурного наследия тюрков, выступают сине-голубой, зеленый и белый цвета. Символика данных цветов исследуется в контексте не только общетюркской, но и мировой литературы.
Ключевые слова: цветообозначение, сакральность, мифология, физиологические свойства, эстетическое воздействие, этнопсихологическое мироощущение, символы, код-знак.
В культурном наследии каждого народа сохранились самобытные архаические пласты, обусловленные своеобразным укладом жизни своих предков, географической средой и характерным для них мироощущением и мировосприятием окружающей действительности. Отдельные компоненты этого традиционного наследия носят этнопсихологический характер и являют собой этноопределяющий код, который оставил своеобразный след в истории, искусстве и художественной словесности наших предков.
Особое восприятие мира и эстетическое отношение к действительности у древних тюрков и отчасти их современных потомков, на наш взгляд, довольно ярко и рельефно проявляются на примере и материале цветообозначений. Мы имеем в виду отдельные цвета - краски цветовой палитры, наиболее предпочитавшиеся и даже носившие сакральное значение в прошлом и сохранившие доминирующую роль в настоящее время.
Из них в первую очередь следует выделить голубой цвет. Это - цвет голубого неба и символ небесного бога Тангрэ, которого почитали еще в Центральной Азии и на Алтае далекие предки тюркских народов, а также сакрализованный цвет восходящего солнца, востока. Только в свете этого, на наш взгляд, можно понять, почему основоположники Восточно-тюркского каганата называли себя «голубыми тюрками» («кок Шгк») и почему по случаю торжеств верхнюю часть своих юрт, уподобляя куполу неба, покрывали голубым шелком. Основанная на отождествлении юрты-жилья и даже тюрбе-мавзолея с микрокосмосом данная символика получила в дальнейшем отражение и в других сферах: роскошные голубые шатры половецко-кипчакских степей, голубая полива фасадов и черепичные крыши памятников архитектуры эпохи сельджуки-дов в Турции, а также голубые тюрбе и медресе в
городах Средней Азии (Самарканд, Хива, Бухара). Сюда же надо отнести голубой цвет декора сельской архитектуры, т.е. окраски веранд, оконных наличников и лестничных перил у казанских татар. А если учесть то, что этот цвет издавна доминировал и в прикладном искусстве - в форме прозрачной глазури покрывал изощренные керамические сосуды этих народов и страницы их рукописных книг, - то полностью убеждаешься в правдивости есенинской метафоры «синь тюркская». И если далее следовать за употреблением голубого цвета в мифологии и дастанах тюрков, то проникаешь в удивительно обожествленный и сказочный мир. Так, например, в эпосе «Огуз-наме» представлен священный волк с голубою гривой и голубого цвета, который во время похода показывал огузскому войску дорогу:
Чац йртй болдукта каганнуц курыканыща кун дйg бер ]арук юрд1.
Ол ]'аруктун кок тулукл^, , кок jаллуg бэдук б1р эркйк бор1 чыкты.
Когда забрезжил рассвет, в шатер Огуз-кагана проник луч,
подобный солнечному. Из этого луча появился сивовласый, сивогривый (синегривый) большой волк [1:38].
В древнейшем эпосе киргизов «Манас» облик главного богатыря Манаса тоже изображается синим в уподоблении священному волку:
Каны бир кара; бети кок, Боору чыбыр, сырты кок, О, мына чоц тар саркэр эди. Батыр бир Манасын сурасац -Кок жал бир добот бори эди.
Кровь черная, лицом он синь,
Грудь полосатая, наружностью он синь,
О, он был как большой скакун-вожак,
Если спросишь о богатыре Манасе,
Был он огромным синегривым волком [2: 48].
Не вызывает сомнения, что в этих мифологизированных текстах синий цвет напрямую связан с окраской почитаемого древними тюрками божественного неба. Перечислим те образы, которые рассматривались в таинственной связи с небом и почитаемым и освященным цветом: кок Ьоп, кок дguz, кок Шка, кок Qan, кок таш (дождевой камень - яда-таш), кок Тын (Дон) и др.
А вот нижеследующая устойчивая формула, сохранившаяся в архаическом фольклоре алтайцев, качинцев, хакасов-бельтиров, представляет собой вступительную часть веками отшлифованной ритуальной речи, с которой соплеменники обращались во время различных обрядов и коллективных жертвоприношений как к сверхъестественным силам - к голубому небу и земле.
Когер (вар, коир) турган кок тигир! Кодир турган хара чир!
Синее небо, что синеешь [над нами], Черная земля, что держишь нас! [3: 99, 59]
Заметим в порядке сравнения, что в художественном мышлении и в песенной лирике адыгов, молдаван и украинцев сине-голубой цвет участвует очень редко. Во всяком случае, среди традиционных и современных песен этих народов, изученных в сравнительном аспекте с песнями других народов (к анализу было привлечено по 1000 строк лирических песен из наследия каждого из названных народов), цвет этот вообще не был использован [4: 65, 66].
Со временем, конечно, голубой или синий цвет постепенно терял свое сокровенное значение и, похоже, перестал функционировать и как самобытный этнический код. Однако мастера искусства романтического и металогического склада его физическим свойствам начали придавать символический или иносказательный смысл, остававшийся до этого вне поля зрения художников. Мы имеем в виду утонченное заключение, сделанное признанным «знатоком цвета» И.В.Гете, о физиологическом воздействии этого колера на человека, а также связанные с этим феноменом художественные находки и ассоциативные образы. Гете в своем исследовании «Учение о цвете» пишет следующее: «В сине-голубой цвет смогли совместиться противоположные друг другу движение и покой. Бесконеч-
ная высота неба и далекие от нас горы кажутся нам в голубом цвете, точно так же что-либо с голубой поверхностью воспринимается нами как отдаленной предмет» [5: 315, 316]. Ряд «цветных» текстов в тюркоязычной поэзии, в том числе и в народной лирике, был создан за счет использования именно такого рода ассоциативных образов. Вот пример из сокровищницы татарской народной песни:
Зэцгэр hава, зэцгэр болыт Зэцгэрлэтэ дицгезне, Зэцгэр hавалардан эзлим Бик сагынганда сезне [6: 338].
Синий воздух, синее облако Осиняют море. В синих небесах ищу Вас, когда тоскую.
(Подстрочный перевод наш - М.Б.)
И в современной письменной поэзии татар, как, впрочем, и в поэзии других современных народов, голубой цвет выступает как цвет притягивающего к себе идеала, символ высоты и расстояний. Убедительными примерами этого могут служить «голубой идеал» французского поэта Ш.Бодлера, «голубые кони» грузинского поэта Т.Табидзе, «голубые глаза» татарского поэта Х.Такташа, «голубой туман» М.Джалиля, «голубая тишина» С.Хакима, «голубая, загадочная река», «голубой парус», «голубоглазый родник» и «таинственный голубоглазый голос» (последний применительно к композитору С.Сайдашеву) по-эта-цветовика современности Р.Хариса.
Следующий цвет, занимающий особое место в этнопсихологии и эстетическом мироощущении древних тюрков, - зеленый. Он связан с цветом живой природы и стал символом жизни и молодого цветения. У древних уйгуров данный цвет, наряду с голубым, являлся также символом восходящего солнца, востока [7: 159, 160, 158]. Значит, использовался и как синоним голубого. Этим можно объяснить использование в «Семи планетах» («Сэбгаи сэйэрэ») А.Навои зеленого цвета в качестве символа Хорезмского царя. Кроме того, к разряду четырех вещей, которые «приятны душе человека», тюркские поэты, в том числе татарские Г. Кандалый и А. Каргалый, причисляли зеленую траву и зеленый луг («яшел чэмкэн», «яшел чэмэн»). Это уже связано с психофизиологическими особенностями восприятия людьми зеленого цвета, в частности его успокаивающим воздействием на организм человека. В вышеупомянутом труде И.В.Гете, посвященном изучению цвета, об этом сказано следующее:
«Однородное соединение синего и желтого, где одно не превалирует над другим, - поэтому когда смотришь на зеленое - отдых и глазам и душе» [5: 219].
Если, с одной стороны, предпочтение, которое оказывали тюрки зеленому, и, следовательно, место этого цвета в их мироощущении связано с тем, что он как бы является символом обожествленного и почитаемого ими Востока, то, с другой, это было связано с физиологией цвета, его влиянием на психику, эмоции, общее самочувствие человека. К этому нужно добавить еще и то, что у большинства тюркоязычных народов пришедший на смену тенгрианству ислам дополнил символику этого цвета новым раскладом: зеленый стал своеобразным знаком или обозначением их конфессии и приверженности к мусульманству. Между тем в трехцветном национальном флаге Татарстана этот же цвет обозначает возрождение, надежду, жизненную силу.
Не будет преувеличением сказать, что среди цветовых образов белый цвет - самый активный. Причина этого, конечно, в том, что белый цвет, как установил Исаак Ньютон, является основой и источником для всех остальных гамм в цветовом спектре [8: 15-29]. Кроме того, частота употребления белого связана с тем, что в древних верованиях тюрков он рассматривался как знак святости и чудесного. Например, в этом цвете представлены многие обожествленные и обладающие чудодейственной силой персонажи словесного искусства древних тюрков: белый волк, белый барс, белый олень, белая змея, белый баран, белый конь, белое перо, белый лебедь. Из них белый волк и белый олень являлись тотемными животными у хуннов.
Как показывают зафиксированные в китайских записках «Го-юй» свидетельства, в начале X в. до н.э. царь народа Чжоу Му-ван идет против хуннов войной и в качестве дани заставляет их рассчитаться «четырьмя белыми волками и четырьмя белыми оленями» [9: 13]. Этот факт знаменателен тем, что он показывает, как культ священных тотемных животных у хунно-тюрков - волка и оленя - восходит к древнейшим временам. С этой традицией в дальнейшем сливаются также и мифологические легенды и рассказы о легендарном рождении родоначальников тюрков и уйгуров от волчицы или волка.
В древнем словесном искусстве наделенные эпитетом «белый» образы сакрализованных животных играют значительную роль. Например, в эпосе алтайцев - дастане «Актойчы» - «белый волк с шестидесятисаженным хвостом» изображается как воспитатель и охранитель главного героя дастана, вырастивший его с самого детства
в горном ущелье, а «Ак Пуур» - «Белый волк» из одноименного дастана хакасов - как постоянный помощник батыра Алтынжи. На аналогичном сюжете основывается и другой алтайский эпос «Алтын Кучкаш», где белый волк преподносится как хозяин и дух Алтын тау - горы у Телецкого озера [10: 32, 33; 227].
В книге гаданий «Ырг битиг» мы встречаемся с образами aq Ьisi (белая кобылица), aq at (белая лошадь), огиц ingаn (белая верблюдица), qogu qus (лебедь), олицетворяющими святость и сакральное начало [11: 81-92]. И, естественно, ситуациям с участием названных животных предрекается успех или ниспосылается следующая концовка: «anug аdgu о1» («это хорошо»).
Нижеприведенный древний поэтический текст относится к репертуару киргизского шамана. В данном отрывке, являющемся призывом камления, упоминаются животные - помощники шамана, среди которых - мифологический дракон, а также другие животные белого цвета, воплощающие сакральное начало: белый тигр (барс), белый марал, белый змей-дракон.
Ак жолюорска кабар бер,
А да келсен кашима!
Айланайын ак марал,
Сен да келгин кашима!
Алтмыш кулач ажыдаар,
Ак жылан болуп сойлогун!
Белому тигру весть подай,
Пусть и он явится ко мне!
Милая белая оленуха,
Ты тоже да приходи ко мне!
[В]60 саженей дракон,
Белым змеем сделавшись, да ползи же! [12: 148].
А вот в огузском эпосе «Книга моего деда Куркута» белый цвет подается рядом с другими цветами в цветовой символике тюрков и ему отдается предпочтение над всеми. В данном случае мы имеем в виду эпизод, где Байындыр хан, собрав застолье для знатных беков, велит ставить к шатру бездетного красный флаг, а к шатру того, у кого есть сын - белый [13: 249]. В дастане «Идегей», принадлежащем татарскому эпосу, белый цвет неоднократно используется в связке с молоком для выражения идеи мира и согласия, а необыкновенно сильное и красиво звучащее клише «Смыть красную кровь с меча белым молоком» обретает форму глобального символа, призывающего положить конец кровопролитию и смертоубийствам. Рожденный татарским народом этот аллегорический образ перекликается с
библейским изречением: «Перекуем мечи на орала».
Образы и выражения с использованием эпитета «белый» можно встретить также в народной лирике и письменной поэзии татар. Там они символизируют чистоту, благородность, святость: ак яулык (белый платок), ак яка (белый воротник), ак алъяпкыч (белый фартук), аклы ситса кулмэк (белое ситцевое платье), ак щэймэ (белое покрывало) и т.д. И в то же время есть и такие обладающие силой обобщения образы и метафоры, как ак юл (белый путь), ак бэхет (белое счастье), ак йоз (белое лицо), ак кугэрчен (белый голубь). Вот отдельные строфы - баиты - из стихов поэта Казанского ханства Мухаммедьяра (а) и основоположника национальной литературы нового времени Г.Тукая (б):
а) СYЗлэмэктэ сэн йоземне ак кыл, СYЗлзрими ил куцелигэ йомшак кыл.
В разговоре делай мое лицо белым, Делай мои слова для страны мягкими [14: 311].
б) Ак ку.гэрченнемне алдылар, козгын биреп, Ак кирэк дип, пакъ кирэк дип, купме куз яшь
тYкмэдем.
Отобрали белого моего голубя, дав коршуна, Прося белое, святое, сколько б слез я не пролил [15: 352].
А теперь обратимся к примеру из творчества вышеупомянутого чуткого к цвету современного народного поэта Р.Хариса. В стихотворение «Ак селге» («Белое полотенце») он вдыхает новый смысл и преподносит в неожиданном ракурсе традиционный образ, запечатленный в названии стихотворения. По словам литературного критика и ученого Т.Галиуллина, первым проанализировавшего и объяснившего это новшество, «белое полотенце - постоянный спутник татарского народа. На Сабантуе, вливая силу в мышцы, оно кладется на пояс, украшает свадьбу молодых, шелестит-развевается, провожая джигитов на битву, вытирает священный пот и кровь... Этот центральный поэтический образ, всесторонне раскрывая свою поэтически-семантическую функцию приводит к грандиозному итогу:
Син бит Yзец дэ халкымныц Куцеле тосле -Соттэн ицгэн зур пакълекнец Бер козгесе.
Ты ведь и само как Душа моего народа -Зеркало той чистоты, Которое легло на тебя от молока.
Душа народа - белое полотенце, присущая народу святость - цвет материнского молока. Образ белого полотенца встречается в поэзии нередко. Но я не помню среди них таких, которых, опираясь на национальный орнамент, он привел бы к универсальной обобщающей мысли о душе народа, народном характере» [16: 104, 105]. Таким образом, названный цвет поднимается до уровня символа, олицетворяющего душевную чистоту, национальный характер татарского народа.
Итак, вышеизложенные примеры и факты о преимущественном использовании отдельных цветов в мифологии, различных видах искусства и художественной словесности наших предков приводят к неизбежному заключению, что сине-голубой, зеленый и белый цвета представляют собой этнические и этнопсихологические кодовые знаки, определяющие самобытность мироощущения тюрков и их культурного наследия.
1. Щербак А.М. Огуз-наме. Мухаббат-наме. - М.: Изд. вост. лит-ры, 1959. - 172 с.
2. Кыдырбаева Р.З. К проблеме традиционного и индивидуального в эпосе «Манас». - Фрунзе: Наука Кирг.ССР, 1967. - 284 с.
3. Майнагашев С.Д. Жертвоприношение небу бель-тиров // Сборник музея антропологии и этнографии. - Спб.: 1916. - Т. III. - С. 93 - 104; Потапов Л.П. Древнетюркские черты почитания неба у саяно-алтайских народов // Этнография народов Алтая и Зап. Сибири. - Новосибирск: Наука, 1978. - С. 50 - 64.
4. Алиева А.И., Астафьев Л.А., Гоцак В.М., Кир-дан Б.П., Пухов И.В. Опыт системно-аналитического исследования исторической поэтики народных песен // Фольклор. Поэтическая система. - М.: Наука, 1977. - С.42 - 105.
5. Гете И. В. Собрание сочинений по естествознанию. - М.: Худож. лит-ра, 1957. - 315 с.
6. Ж^ырлыйк эле / Тез. И.Надиров. - Казан: Татар.кит. нэшр., 1980. - 654 б.
7. Кононов А.Н. Семантика цветообозначений в тюркских языках // Тюркологический сборник, 1975. - М.: Наука, 1978. - С. 159 - 179; Жуковская Н.Л. Категории и символика традиционной культуры монголов. - М.: Наука, 1988. - 196 с.
8. Канаев И.Н. Очерки из истории проблемы физиологии цветового зрения от античности до XX века. - Л.: Наука, 1971. - 160 с.
9. Материалы по истории сюнну (по китайским источникам). - Вып. I. - М.: Наука, 1968. - 142 с.
10. Никифоров Н.Я. Аносский сборник. - Омск: 1915. С. 107 - 126; Урманчиев Ф.И. По следам белого волка. - Казань, 1994. - 294 с.
11. Малов С.Е. Памятники древнетюркской письменности. - М.-Л.: Изд. АН СССР, 1957. - 451 с.
12. Абромзон С.М. К характеристике шаманства в старом быту киргизов // Краткие сообщения института этнографии. - М.: Изд. АН СССР, 1958. -Вып. 30. - С. 143 - 150.
13. Книга моего деда Куркута. - М.-Л.: Изд. АН СССР, 1962. - 305 с.
14. Абилов Ш. Мехэммэдьяр иж;аты // Татар эдэбияты тарихы. - Казан: Татар.кит.нэшр., 1984. - Т. I. - Б. 311 - 317.
15. Тукай Г. Шигырьлэр, экиятлэр, поэмалар. -Казан: Татар. кит. нэшр., 1968. - 512 б.
16. Галиуллин Т. Еллар юлга чакыра. - Казан: Татар. кит. нэшр., 1975. - 142 б.
THE SEMANTICS OF COLOR IN THE CONTEXT OF HISTORY, ART,
AND LITERATURE OF TURKS
M.Kh.Bakirov
The article explores the semantics of color in terms of its role and place in the history and culture of Turks, including Tatars, and concludes that particular colors are a kind of symbols acting as an ethnic code and ethnocultural determinant signs. The blue, green and white colors are ethnic and ethno-psychological code symbols that determine the worldview identity and cultural heritage of Turks. The symbolism of these colors is investigated in the context of both common Turkic and world literature.
Key words: color indication, sacral, mythology, physiological properties, aesthetic effect, ethno-psychological worldview, symbols, code-sign.
1. ShcherbakA.M. Oguz-name. Mukhabbat-name. - M.: Izd. vost. lit-ry, 1959. - 172 s. (in Russian)
2. Kydyrbaeva R.Z. K probleme traditsionnogo i indi-vidual'nogo v epose «Manas». - Frunze: Nauka Kirg.SSR, 1967. - 284 s. (in Russian)
3. Maynagashev S.D. Zhertvoprinoshenie nebu bel'tirov // Sbornik muzeya antropologii i etnografii. - SPb.: 1916. - T. III. - S. 93 - 104 (in Russian); Pota-pov L.P. Drevnetyurkskie cherty pochitaniya neba u sayano-altayskikh narodov // Etnografiya narodov Altaya i Zap. Sibiri. - Novosibirsk: Nauka, 1978. - S. 50 - 64. (in Russian)
4. Alieva A.I., Astafev L.A., Gotsak V.M., Kirdan B.P., Pukhov I.V. Opyt sistemno-analiticheskogo issledo-vaniya istoricheskoy poetiki narodnykh pesen // Fol'klor. Poeticheskaya sistema. - M.: Nauka, 1977. - S.42 - 105. (in Russian)
5. Gete I.V. Sobranie sochineniy po estestvoznaniyu. -M.: Khudozh. lit-ra, 1957. - 315 s. (in Russian)
6. ^yrlyyk ale / Tez. I.Nadirov. - Kazan: Tatar.kit. nashr., 1980. - 654 b. (in Tatar)
7. Kononov A.N. Semantika tsvetooboznacheniy v ty-urkskikh yazykakh // Tyurkologicheskiy sbornik, 1975. - M.: Nauka, 1978. - S. 159 - 179 (in Russian); Zhukovskaya N.L. Kategorii i simvolika tradit-sionnoy kul'tury mongolov. - M.: Nauka, 1988. - 196 s. (in Russian)
8. Kanaev I.N. Ocherki iz istorii problemy fiziologii tsvetovogo zreniya ot antichnosti do XX veka. - L.: Nauka, 1971. - 160 s. (in Russian)
9. Materialy po istorii syunnu (po kitayskim istochni-kam). - Vyp. I. - M.: Nauka, 1968. - 142 s. (in Russian)
10. Nikiforov N.Ya. Anosskiy sbornik. - Omsk: 1915. S. 107 - 126 (in Russian); Urmanchiev F.I. Po sledam belogo volka. - Kazan', 1994. - 294 s. (in Russian)
11. Malov S.E. Pamyatniki drevnetyurkskoy pis'men-nosti. - M.-L.: Izd. AN SSSR, 1957. - 451 s. (in Russian)
12. Abromzon S.M. K kharakteristike shamanstva v starom bytu kirgizov // Kratkie soobshcheniya insti-tuta etnografii. - M.: Izd. AN SSSR, 1958. - Vyp. 30. - S. 143 - 150. (in Russian)
13. Kniga moego deda Kurkuta. - M.-L.: Izd. AN SSSR, 1962. - 305 s. (in Russian)
14. Abilov Sh. Mekhammad'yar i^aty // Tatar adabiyaty tarikhy. - Kazan: Tatar.kit.nashr., 1984. - T. I. - B. 311 - 317. (in Tatar)
15. Tukay G. Shigyr'lar, akiyatlar, poemalar. - Kazan: Tatar. kit. nashr., 1968. - 512 b. (in Tatar)
16. Galiullin T. Ellar yulga chakyra. - Kazan: Tatar. kit. nashr., 1975. - 142 b. (in Tatar)
Бакиров Марсель Хаернасович - доктор филологических наук, профессор Института филологии и межкультурной коммуникации Казанского федерального университета.
420008, Россия, Казань, ул. Кремлевская, 18. E-mail: тЛешЛа@таП.ги
Bakirov Marsel Khaernasovich - Doctor of Philology, Professor, Institute of Philology and Intercultural Communication, Kazan Federal University.
18 Kremlyovskaya Str., Kazan, 420008, Russia E-mail: [email protected]
Поступила в редакцию 15.06.2014
