CC BY
8
ную и в высшей степени актуальную проблему для мордовской топонимической науки.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Мордва Заволжья. Саранск: Морд. кн. изд- 3. Список населенных пунктов Средне-во, 1944. 183 с. Волжского края. Самара, 1931. 258 с.
2. Мурзаев Э. М. Словарь народных географических терминов. М.: Наука, 1984. 653 с.
УСЛОВНЫЕ СОКРАЩЕНИЯ
Абд. — Абдулинский район; Андр. — Андреевский район; Бокл. — Боклинский район; Б.-Глуш. — Большеглушицкий район; Бор. — Бор-ский район; Бугур. — Бугурусланский район; Бузул. — Бузулукский район; Исак. — Исак-линский район; Клявл. — Клявлинский район; Кошк. — Кошкинский район; Краен. — Красноярский район; Н.-Черк. — Ново-Черкасский
район; Поном. — Пономаревский район; Сам.— Самарский район; Став. — Ставропольский район; Стал. — Сталинский район; Тоцк. — Тоцкий район; Ч.-Верш. — Челны-Вер-шинский район; Шарл. — Шарлыкский район. (В „Списке..." [3] вышеназванные районы являлись административными подразделениями Средне-Волжского края.)
СЕМАНТИКА СЛОВА „СЕЛЬМЕ В МОКШАНСКОМ ЯЗЫКЕ
В. К. МАРКИНА, аспирант
Вопросы семантической структуры словесных знаков привлекали внимание ученых еще в период классической лингвистики. Анализ семантической структуры предполагает взаимодействие категорий разных уровней языка, т. е. взаимосвязь семантических и формальных элементов. Их взаимопроникновение является причиной того, что характер субстантивных категорий, их иерархия, классификация, степень грамматйчности являются дискуссионными и в современной лингвистике. Анализ работ в этой области подтверждает, что формальные и глубинные показатели взаимосвязаны, в отдельных случаях наблюдается даже явное превосходство одних над другими [4 ].
С развитием языкознания теория структурно-семантического анализа лексики приняла новые формы и направления [2]. В данной статье мы представляем структурный анализ слова сельме — „глаз" в мокшанском язы-
ке, которое относится к тематической группе существительных „Названия частей тела человека" С точки зрения парадигматической структуры слово сельме имеет парадигматический ряд, состоящий из четырех лексико-семан-тических вариантов (ЛСВ); из них выделяются соматические и несоматические. Так, первое значение — „орган зрения человека", второе — „функции глаза, его свойство, т. е. процесс видения" и третье — „точка зрения, мнение" нами рассматриваются как соматические. Четвертое значение имеет более полную понятийную основу — „все, что напоминает глаз или является аналогичным ему по форме, по положению в пространстве, по внешнему виду в целом" и выделяется как несоматическое. При определении сома-тичности и несоматичности лексико-се-мантических вариантов возникает вопрос об одушевленности и неодушевленности. Одушевленными считаются не только конкретные, номинативные,
© В. К. Маркина, 1997
стилистически нейтральные названия частей человеческого тела (выделенные как первичная семантическая функция парадигмы), но и их вторичные значения, обозначающие функцию, свойство, присущее только денотату. Таким образом, второй и третий лек-сико-семантические варианты слова сельме представляются одушевленными семантическими единицами.
Первый ЛСВ реализует значение в сочетании с единицами, обозначающими форму, размер, цвет денотата: емла сельме, -(о)т „маленькие глаза", ускф сельме, -(о)т „узкие глаза", сенем сельме, -(о)т „голубые глаза". В сочетаниях с относительными прилагательными — шабань сельмот — „детские глаза", алянь сельмот — „мужские глаза" и т. д. — выделяются обладатель и обладаемое или отношение предмета к предмету. Эти сочетания представляют партитивную способность соматизма сельме. Заметим, что партитивность вообще является характерным признаком для соматизмов. В мокшанском языке с целью стилистической окраски словосочетания с обладателем, обозначающим животных, часто употребляются по отношению к человеку. Например, пинень сельме — „злой человек", келазень сельме —„хитрый человек" и т. д. Примечательно, что денотат здесь употребляется в единственном числе.
Части человеческого организма способны совершать действия и подвергаться воздействию. В связи с этим слово сельме рассматривается в сочетаниях денотат + действие, направленное им: сельмотне ваныхть — „глаза смотрят, видят"; сельмотне авар-дихть — „глаза слезятся", а также детонат + действие, направленное на него: штамс сельмот — „вымыть глаза"; конемс сельмот — „закрыть глаза" и т. д. Действия могут быть как прямыми, так и косвенными. Исходя из минимального семантического кон-текса, наметились следующие семантические модели реализации значения: 1) признак, свойство + предмет, 2) отношение предмета к предмету, 3) пред-
мет, совершающий действие, 4) предмет, подвергающийся воздействию.
Другие, вторичные, ЛСВ соматизма сельме реализуют значение по этим же моделям. Следует учитывать, однако, семантическую оснащенность каждого из значений, которая так или иначе проводит границы между
ЛСВ.
Предложение является наиболее
благоприятной средой, четко отделяющей одно значение многозначного слова от другого. В структуре предложения соматизмы выполняют самые различные структурно-семантические
функции.
Сельмонза тол валдть каршеса пиндолдыхть [3, с. 119]. „Его глаза
блестят на свету"
Сенем сельмотне нинге ламос лядыхть седисонза (центральный диалект — ЦД). „Ее голубые глаза еще надолго останутся в его сердце".
Валда сенем сельмонза празь-прасть стадонга муцяф седизон, уле-ма, аш ни стама ши, мзярда афолень арьсе колганза [1, с. 263]. „Его голубые глаза глубоко запали в мое и без того измученное сердце, кажется, уже нет ни дня, чтобы я не думала о нем"
Соматический субъект наиболее распространен в форме номинатива с посессивным суффиксом (в любом лице) в единственном или множественном числе, кроме того, обладает основными семами: одушевленный, человеческий, множественный. Семантически он может сочетаться с глаголом действия. Семантические условия позволяют слову сельме создавать предикатные единицы, оформленные как стилистически маркированные образования и обозначенные нами ПЕ.
Цебярь ломаттне повондыхть с е л ь м о с начальствати и куцен-дихть вяри и в яри [3, с. 225]. „Хороших людей замечают начальники (букв, попадают в глаза начальникам), и они начинают подниматься выше и выше". Ср.: Пенгянь пилам-ста сельмозонза повсь пи-лафкекя (ЦД). „Когда распиливали дрова, в глаз попали опилки" В первом
предложении сочетание можно заменить синонимичным предикатом ня-емс — „заметить"
Валозень сельмонзон со-востьфтемось и сась работама (ЦД). „Напился и пришел, бессовестный, на работу" Ср.: Валозень сельмонзон кельме ведьса и сргозсь (ЦД). „Ополоснул глаза холодной водой и проснулся".
Тя тевть лангс эряви к о н е м с сельмот и юкстамс (ЦД). „На это дело нужно закрыть глаза и забыть его". Ср.: Иднясь конезень сельмонзон и матодовсь (ЦД). „Ребенок закрыл глаза и заснул". Обозначенный предикат может выражать психофизиологическое состояние человека: нолдамс сельмот — „смутиться", физическое состояние: конемс сельмот — „спать"
Это позволяет предопределить другие единицы структуры. Например, субъект может быть одушевленным — неодушевленным, человеческим — нечеловеческиму счисляемым — несчис-ляемым, в основном или указательном склонении, единственном или множественном числе. Как известно, в структуре с предикатом состояния наблюдается отсутствие направленности на объект. В предложении „Валозень сельмонзон и сась совостьфтемось работама" предикат выражает физическое состояние человека, объяснимое через действие симомс — „пить"
Для соматизма сельме характерно быть включенным в состав основного предиката. Он продолжает, дополняет основной предикат как включенный-локативный: Хоть и етась аф фкя ки-за, а Колянь сельмоса нинге палсь ся кельгомань валдсь (ЦД). „Хоть и прошел не один год, а в глазах Николая все еще горел свет той любви" Пине-нять пеконяц вачсь, видеста сел ь-мозт ваны (ЦД). „Собачка проголодалась и смотрит прямо в глаза" Сельмостонза шудесть сельме-ветть (ЦД). „Из глаз текли слезы".
Менее распространены конструкции, где сельме является включенным-образа действия: Кальдяв ломанть шарьхкодьсак нинге с е л ь м о с коре
(ЦД). „Плохого человека можно понять еще по глазам", Минька тага ашезь кирде, сельмалга кармась Сандань лангс ванома [3, с. 186]. „Минька вновь не удержался, обиженно посмотрел на Санду",
Включенные предикаты дополняют основной предикат как действия, так и состояния. Субъект в структуре с описанными включенными предикатами может быть одушевленным — не-одушевленным, человеческим — нече-ловеческим, счисляемым — несчисля-емым. Неодушевленный и несчисляе-мый субъект характерен для пассивных конструкций.
Соматический объект сельме чаще встречается в предложениях с предикатом действия, где направленность на объект уже предопределена: Аня кафта кядьса кяшезень сельмонзон, рахазевсь мезе ули вайгяль [1, с. 277 ]. „Аня закрыла обеими руками глаза, громко засмеялась". Штазень церась сельмонзон шобдавань расаса и иляденди ушедсь няема (из мокш. сказки). „Вымыл парень глаза утренней росой и к вечеру начал видеть" А уголса озаф шаржу бабанясь нарнесь сельм от акша руцяняса (ЦД). „А седая старушка, сидящая в углу, вытирала белым платочком глаза".
Сочетания по семантической модели предмет, подвергающийся действию: комафтомс сельмот — „опустить глаза", селгомс сельмот — „закрыть глаза", кончтамс сельмот — „прищурить глаза", шарфтомс сельмот — „повернуть глаза", нолдамс сельмот — „опустить глаза", ладямс сельмот — „направить взгляд" и т. д., — в одних семантических условиях рассматриваются как одно целое, предикатное, а в других — как предикат + объект.
В структуре предложения соматический объект сельме может выступать в номинативе единственного и множественного числа с посессивным суффиксом и в абсолютной форме. Семантически он содержит в себе известные семы: человеческий, одушевленный, множественный (парный), несчис-ляемый. Субъект при таком объекте
обычно одушевленный, человеческий, преимущественно единичный.
Реализуя свое значение по четырем семантическим моделям, соматизм сельме взаимодействует с другими лек-сико-семантическими группами, в
структуре предложения выполняет функцию, свойственную субстантивному знаку, и в особых семантических ситуациях является предикатной единицей, равной с предикатом высшего порядка.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Девин И. М. Нардише: Роман. Саранск:
Мордов. кн. изд-во, 1991. 365 с.
2. Новиков Л, А. Семантика русского языка. М.: Высш. шк., 1982. 272 с.
3. Сайгин М. Стака паваз: Роман. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1993. 240 с.
4. Уфимцева А. А. Аспекты семантических исследований. М.: Наука, 1980. 356 с.
ВТОРОЙ ЭТАЖ ВЕРБАЛЬНОГО БЫТИЯ
V
(ОБРАЗНЫЙ РЯД В РЕГИОНАЛЬНОЙ ПУБЛИЦИСТИКЕ)
П. Н. КИРИЧЕК, кандидат исторических наук
Речь — об образе в слове. С него и начнем: публицистику представляют зданием о двух этажах. Первый занимает понятие (мысль), второй — образ (символ). Первый этаж придает зданию прочность, второй — изящность. Оба качества важны, оба качества нужны... Как с ними у нас, в провинции? Если откровенно, шедевров по прочности и изящности в газетной периодике — раз-два и обчелся. С первым качеством лучше, со вторым — хуже.
Социологический замер старых и новых изданий 90-х годов не даст слукавить: только в каждой тринадцатой публикации на социально-политические темы в ведущих газетах респуб-
Л
лики „Мордовия 7 дней", „Известия Мордовии", „Республика молодая", „Столица С", „Вечерний Саранск" явственно проступает образный ряд. В остальных публикациях он забит понятийным рядом.
Симптом тревожный, потому что мысль, какой бы драгоценной ни была она сама по себе, без образной оправы
ч
теряет половину своей интеллектуальной ценности. В тугоплавком информационном поле мысль без образа вяло движется, слабо искрится, плохо доходит до адресата. И контакт публици-
стики с общественным мнением ослабевает, порой до полного исчезновения.
Кто-то из великих людей сказал, что без эмоций не может быть никакого искания истины. А эмоции есть первопричина образного мышления. Выходит, осваивать второй этаж вербального бытия региональным журналистам все равно придется. Причем сразу всю художественно-публицистическую палитру, объемлющую четыре структурно-стилистических элемента (приема): образ-факт, образ-модель, образ-концентрат, образ-идею [5, с. 176]. По данным контент-анализа, ближе других к освоению образной системы в социально-политической рубрике подошли газеты „Известия Мордовии" (15,3 % „образных" публикаций) и „Вечерний Саранск" (12,7 %). В этих изданиях отдается должное психологии читателя, которого обычно мало удовлетворяют даже четко изложенные понятия без эмоционально-образной оправы.
По сложившейся иерархии самым простым элементом в образной системе публицистики является образ-факт. Как правило, в нем взятый за основу фрагмент действительности в текстуальном переложении вдруг обнаруживает скрытый символический смысл. И,
© П. Н. Киричёк, 1997
