CC BY
119
литературы. Не будет даже чрезмерною смелостью утверждать, что вся эта история есть собственно история журналистики» [4, с. 117]. Впрочем, Михайловский здесь не был оригинален: он уже обобщил те наблюдения, которые были сделаны ранее, в частности, революционно-демократической критикой.
В обзоре «Русская литература в 1841 году» В.Г. Белинский, выступая яростным противником искусственного размежевания литературы и журналистики, категорически утверждал, что «журналистика поглотила всю литературу», что «в журналах теперь сосредоточилась наша литература, и оригинальная, и переводная» [1, с. 302].
Суждения Белинского о взаимопроникновении журналистики и литературы нашли дальнейшее развитие в литературно-критических работах Н.Г. Чернышевского. Вслед за Белинским он рассматривает журналистику и литературу в тесном единстве, какое было свойственно русскому литературному процессу. «Очерки гоголевского периода» целиком построены на материале журналистики, как в своё время годовые литературные обзоры Белинского. В период активного противостояния различных направлений литературы и журналистики (1860-е г.) Н.Г. Чернышевский сформулировал принципиальный тезис о необходимости целостного изучения литературно-журнального процесса.
Все эти положения имеют принципиальное значение. Как отмечает В.Б. Смирнов, в высказываниях русских критиков по поводу взаимовлияния литературы и журналистики «намечен тот методологический аспект историко-литературных исследований, который можно было бы определить как историко-журнальное рассмотрение русской литературы, другими словами, изучение русской литературы в свете истории журналистики. В равной мере можно говорить об историко-литературном изучении русской журналистики» [6, с. 5].
Список литературы
1. Белинский, В.Г. Поли. собр. соч. / В.Г. Белинский. Т. 10.-М., 1956.
2. Герцен, А.И. Избранные публицистические произведения 1853 - 1859 гг. / А.И. Герцен // Собр. соч.: в 8 т. Т. 8. -М„ 1975.
3. История русской литературы: в 4 т. Т. 3. - Л., 1982.
4. Михайловский, Н.К. Литературные воспоминания и современная смута / Н.К. Михайловский. - СПб., 1900.
5. Мостовская, H.H. И.С. Тургенев и русская журналистика 70-х гг. XIX в. / H.H. Мостовская. - Л., 1983.
6. Смирнов, В.Б. Литературная история «Отечественных записок», 1868 - 1884 / В.Б. Смирнов. - Пермь, 1974.
7. Шелгунов, Н.В. Воспоминания / Н.В. Шелгунов. -М„ 1967.-Т. 1.
Шарифуллина Светлана Валентиновна - кандидат филологических наук, доцент кафедры связей с общественностью Гуманитарного института Череповецкого государственного университета. Тел.: 8-921-718-87-63; 8 (8202) 26-56-03.
Sharifullina Svetlana Valentinovna - Candidate of Science (Philology), Associate Professor, Department of Public Relations, Institute of Humanities, Cherepovets State University. Tel.: 8-921-718-87-63; 8 (8202) 26-56-03.
УДК811.11Г25
Ю.Г. Белова
СЕМАНТИЧЕСКИЕ ПРИРАЩЕНИЯ ПРИ ПЕРЕВОДЕ «ГОВОРЯЩИХ»
ИМЕН СОБСТВЕННЫХ
Y.G. Belova
SEMANTIC INCREMENTS IN 'TELL-TALE' NAMES TRANSLATION
В статье раскрываются особенности перевода «говорящих» имен собственных, предлагается механизм выявления семантических приращений, выдвигается гипотеза о различии ассоциаций со звуковой формой слова в английском и русском языках, описывается эксперимент, подтверждающий гипотезу, и выдвигается тезис о необходимости перевода «говорящих» имен собственных с учетом их семантики.
Перевод, «говорящие» имена собственные, аптоним, семантическое приращение, квазикорень.
The paper considers peculiarities of the translation of the so called 'tell-tale' names, suggests a mechanism of revealing semantic increments, puts forward a hypothesis on the differences between Russian and English word sound associations, describes an experiment proving the hypothesis, and proposes the necessity of taking into account word semantics while translating 'tell-tale' names.
Translation, 'tell-tale' names, aptonym, semantic increment, quasi-root.
В современной лингвистике имена собственные, в отличие от нарицательных слов, которые считаются обозначающими единицами, определяются как называющие лексические единицы.
В повседневном общении и в любых контекстах, где имена собственные выполняют свои обычные функции, внутренняя форма этих слов, как правило, не воспринимается. Ею пренебрегают, так как даже если смысл этой формы вполне ясен, ей не вменяются в речи характеристические, оценочные функции, хотя потенциальная оценоч-ность в таких словах всегда сохраняется [5]. Внутренняя форма остается частью собственной структуры слова.
Как и в жизни, зачастую смысл имени собственного не играет особой роли в художественных произведениях. Но нередки случаи, когда ономастическая лексика может быть «говорящей», может сообщать читателю важную информацию о носителе имени или объяснять течение событий в произведении. Именно подобная назывная лексика представляет для лингвистов особый интерес и, как и название произведения или его глав, требует анализа. Подобно тому, как первое впечатление от нового знакомого складывается из его внешних характеристик - встречают по одежке - и в дальнейшем подвергается корректировке в процессе общения, так и имя героя произведения создает первоначальный образ, уточняемый по ходу развития сюжета.
Имя является важнейшей характеристикой человека или вымышленного персонажа, сообщая окружающим его этническую и социальную принадлежность, а зачастую и большое количество добавочной информации: типизацию или уникальность героя, интертекстуальные переклички и ассоциации по замыслу автора. Внутрилингвисти-ческие ассоциации, возникающие на базе омонимической связи или паронимической аттракции между именем собственным и именами нарицательными, мы будем в дальнейшем называть «семантическими приращениями». Анализ ассоциаций с именем собственным, полностью совпадающим с именем нарицательным и лишь обогащенным формальными элементами имен собственных (Попрыгай + кин), не вызывает сложностей. Однако как следует поступать с именами
собственными, не имеющими прямого сходства с именем нарицательным? Нами разработан механизм анализа семантических приращений, который включает выделение квазикорня исходного имени собственного и поиск слов, максимально приближенных по форме (по количеству совпадающих с квазикорнем букв/звуков) к исходному имени собственному. Семантические приращения, таким образом, - это весь комплекс значений слов, близких по форме (паронимических аттрактантов). Пример подобного анализа приводится ниже, при обсуждении результатов лингвистического эксперимента.
Считается, что имена собственные «переводятся» как бы сами собой, автоматически, сугубо формально [1]. Результатом подобного формального подхода являются многочисленные ошибки, разночтения, неточности в переводе текстов и использовании иноязычных имен и названий. Имена собственные действительно «помогают преодолеть языковые барьеры, но в своей изначальной языковой среде они обладают сложной смысловой структурой, уникальными особенностями формы и этимологии, многочисленными связями с другими единицами и категориями языка» [2]. При передаче имени на другом языке большая часть этих свойств теряется. Если не знать или игнорировать эти особенности, то перенос имени на другую лингвистическую почву может не облегчить, а затруднить идентификацию носителя имени [3],
[4].
Нами была сформулирована гипотеза о том, что традиционные способы перевода имен собственных - транскрипция и транслитерация - в случаях «говорящих» имен (далее аптонимов, от английского apt 'подходящий, соответствующий') приводят к нарушению восприятия образа героя произведения.
Исследование аптонимов и принципов их перевода базируется на произведении английского писателя Т. Пратчетта «Monstrous Regiment» [6], которое до сих пор не переведено на русский язык. Т. Пратчетт, пишущий в жанре юмористического фэнтэзи, практически всегда использует аптонимы для именования своих персонажей, как переходящих из произведения в произведение, так и второ-, третьестепенных. «Monstrous Regiment» описыва-
ет войну между вымышленным государством Borogravia и его соседями. Война уже практически проиграна, когда в бой вступает отряд новобранцев, не прошедших должного обучения, не получивших нормального обмундирования и оружия и, в дополнение ко всему, - о ужас маскулинного общества! - оказавшихся женщинами. Именно им удалось то, чего не смогли сделать несколько поколений мужчин - остановить бессмысленное взаимоуничтожение. Интересно, что в названии «Monstrous Regiment» можно заметить аллюзию на произведение Дж. Нокса «The First Blast of the Trumpet Against the Monstrous Regiment of Women», написанное еще в 1558 г. Нокс использует слово regiment в значении 'правление, управление государством' и осуждает восшествие на престол католических королев - Марии Стюарт в Шотландии и Марии I в Англии. Нокс использует Библию для заявлений о невозможности доминирования женщин над мужчинами вообще и о невозможности женщинам управлять государством в частности. Ирония аллюзивной переклички становится понятной только по ходу произведения, когда постепенно обнаруживается, что воины отряда - женщины.
В произведении насчитывается 102 имени собственных, включая клички, большинство которых являются аптонимами и требуют семантического перевода. При этом можно выделить целые классы имен (как, например, достаточно широкий класс имен с семой «одежда» - begin, Blouse, Puhloaver, Annorac, Jumper, Vester, Jackrum, Galosh, Sweat, Derby, Scaffer; согласно роману, одежду называли в честь выдающихся офицеров).
Для подтверждения или опровержения выдвинутой гипотезы нами был проведен опрос 104 респондентов. Из них 54 респондента обучаются на старших курсах специальности «Филология (английский язык и лингвистика)», 54 респондента -студенты старших курсов специальности «Филология. Русский язык и литература». Ни один из опрошенных не был знаком с романом «Monstrous Regiment». Студентам было предложено указать свой возраст, пол, специализацию и курс, а затем за 5 - 7 минут заполнить предлагаемую таблицу. Инструкция перед таблицей сообщала, что приведенные ниже слова являются именами героев романа. Респондентов просили написать по три слова-ассоциации со звучанием исходного имени и по три слова-ассоциации с семантикой исходного слова, а затем, базируясь на этих ассоциациях, составить характеристику героя, выбрав из предложенных вариантов. В характеристику входили следующие параметры: пол (мужской/женский), размер (большой/маленький), общая характери-
стика (хороший/плохой), внешность (красивый/ некрасивый), черта характера (хитрый /честный).
Для примера во всех вариантах было разобрано семантически осложненное имя Perks из рассматриваемого произведения. Сам персонаж в книге является главным героем и представляет собой патриота своей страны, самодостаточную и здравомыслящую личность. Именно контекст книги позволяет говорить о том, что имя богато семантическими приращениями и его значение помогает раскрыть сущность данного героя. Для примера к рассматриваемому имени в графе «Ассоциации по звучанию» были приведены следующие английские слова: perk, perk up, perkey, явно совпадающие с квазикорнем [perk] персонажа. Морфему s мы отбросили как элемент, типичный для образования фамилии в английском языке. В графе «Ассоциации по значению» были приведены примеры слов, возникших по ассоциации со смыслом (proud, cheerful, bright). Остальные графы, уточняющие пол и характеристики героя, были заполнены исходя из значения имени, а не из контекста произведения. Примечательно, что характеристика получилась достаточно точной, что указывает на то, что имя способно в той или иной мере охарактеризовать героя даже вне контекста.
Студентам русской филологии рассматриваемые имена были даны в русском (транскрибированном либо транслитерированном) варианте (Маладикт, Стрэппи, Джейд, Карборундум, Джек-рум, Блауз, Легин, Уоззер, Тонкер, Шафти, де Ворде, Чрик). Им также было предложено указать свой возраст, пол, специализацию и курс, а затем за 5 - 7 минут заполнить предлагаемую таблицу, учитывая значение имен собственных, исходя из ассоциаций с русскими словами.
Для примера во всех вариантах было также разобрано имя Perks, данное в опросном листе как Перке. Квазикорнем в этом случае является все слово, поскольку конечная согласная не воспринимается носителями русского языка как функциональный элемент для образования фамилии. Созвучными русскими словами к данному имени оказались слова «перекись», «перекошенный», «перс». В связи с этим в графе «Ассоциации по значению» появились слова «желчный», «вредный», «раздражительный». Далее, исходя из данных ассоциаций, были указаны пол, а также предполагаемые характеристики персонажа, которые, как выяснилось, совершенно не совпали с истинным портретом героя произведения, рисуя его некрасивым, хитрым и отрицательным.
Рассмотрим несколько примеров ассоциаций с именем в оригинале и в переводе-транскрипции. Героем по имени Strappi в произведении является
отрицательный, вспыльчивый и желчный капрал-предатель, который всячески старается испортить жизнь главным героям книги. Квазикорень слова -[strap], который может восходить к английским словам strapping, strap, strip, stab, подчеркивая его садистскую и предательскую натуру. Респонденты, владеющие английским языком, посчитали героя большим, плохим, некрасивым и хитрым, назвав такие созвучные слова, как stress, strapping, strap, а также прилагательное сниженного уровня crappy. Примечательно, что данная характеристика героя является довольно точной. Среди ассоциаций к имени Стрэппи у респондентов, не владеющих английским языком, встречались такие слова, как «Снуппи», «стряпня», «страх», «странный». Более того, большинство респондентов, владеющих только русским, ошиблись с полом героя, указав, что это женщина (очевидно, под влиянием конечной гласной). Неверной оказалась и характеристика героя - маленький, хороший, красивый. Этот пример наглядно подтверждает, что звуковые ассоциации продуцируют совершенно различные смысловые ассоциации у носителей русского языка и носителей английского языка. Подобных примеров в романе и опросе - большинство. Таким образом, перевод с помощью транскрипции или транслитерации будет ошибочным, и переводчику было бы целесообразнее воспользоваться другими способами, учитывающими семантику исходного слова.
Следующий рассматриваемый нами пример -персонаж по имени de Wörde (де Ворд в предложенной транскрипции) - пронырливый репортер, умудряющийся брать интервью у представителей обеих вражеских сторон, символ свободы слова в романе. Здесь происхождение имени явно прослеживается из существительного word, подчеркивающего род деятельности героя, а элемент de и изменение правописания в английском (добавление немой Е на конце) делает его похожим на аристократическую фамилию. Примечательно, что обе группы респондентов охарактеризовали героя совершенно одинаково (большой, хороший, красивый, честный) и в соответствии с контекстом романа. Этот факт может объясняться развиваю-
щимися межкультурными коммуникациями, а именно знанием русской публикой программы Microsoft Word. В этом случае аптоним не потерял своего значения даже будучи переведенным с помощью транскрипции. Совпадение ассоциаций присутствует и с именами, производными от названий одежды. Таким образом, аптонимы, имеющие общее происхождение (обычно слова-заимствования), вызывают сходные ассоциации и нуждаются лишь в небольшой корректировке формы, позволяющей определить слово как имя собственное (имя, фамилию или кличку).
Обобщая результаты опроса, можно утверждать, что в основном представителям обеих групп приходили на ум совершенно разные наборы слов, даже при частичном совпадении некоторых элементов. Разумеется, данные различия будут в процессе чтения скорректированы контекстом, однако в этом случае часть образа обладателя «говорящего» имени будет потеряна либо раскрыта гораздо позже. Читающие в оригинале имеют гораздо более полную картину о произведении и его героях, в то время как столкнувшиеся с транскрибированным именем русские читатели (даже порой владеющие английским языком) не поймут импликации автора, воплотившейся в ап-тонимах.
Список литературы
1. Гшяревский, Р. С. Иностранные имена и названия в русском тексте / P.C. Гиляревский, Б.А. Старостин. - М.: Высш. шк., 1985.
2. Дмитриев, П.А. Передача славянских имен при переводах / П.А. Дмитриев, Г.И. Сафронов. - М.: ТКП, 1989.
3. Ермолович, Д.И. Имена собственные на стыке языков и культур / Д.И. Ермолович. - М.: Книга, 2001.
4. Hinchliffe, I. Translating names. Guidelines for Translators /1. Hinchliffe. - Stockholm: Swedish Association of Professional Translators, 2000.
5. Nord, Ch. Proper Names in Translations / Ch. Nord. -Magdeburg.: University of Applied Sciences Magdeburg-Stendal, 2002.
6. Pratchett, T. Monstrous Regiment / T. Pratchett. - NY: HarperTorch, 2003.
Белова Юлия Генриховна - кандидат филологических наук, доцент кафедры английской филологии Гуманитарного института Череповецкого государственного университета, член международных союзов преподавателей английского языка как иностранного SPELTA и IATEFL, занимается проблемами стилистики и перевода.
Тел.: 8 (8202) 51-72-29.
Belova Yulia Genrikhovna - Candidate of Science (Philology), Associate Professor, Department of English Philology, Institute of Humanities, Cherepovets State University, a member of the International Associations of Teachers of English as a Foreign Language SPELTA and IATEFL, research interests - problems of stylistics and translation.
Tel.: 8(8202)51-72-29.
