CC BY
11
Коммуникант-женщина низкого социального статуса в рассматриваемом отрезке коммуникативного акта испытывает ЭР гнева по отношению к находящемуся рядом коммуниканту-женщине. Переживаемая ЭР отражается в фонационном НВК, описывающем голос коммуниканта. В тексте НВК представлен глаголом to bark - utter (a command or question) abruptly or aggressively (http://oxforddictionaries.com/definition/english/bark?q=bark). Коммуникативную установку говорящего можно определить, как выражение негативной Эр гнева по отнoшению к номинируемой действительности и к действиям адресата.
She stared balefully at him, daring him to come closer, hating him as she had never hated anyone.
Она злобно поглядела на него, чувствуя такую ненависть, какой не чувствовала никогда в жизни. Данная коммуникативная ситуация указывает на то, что коммуникант-женщина низкого социального статуса испытывает ЭР гнева/ярости, на что указывает прагматический контекст и слова автора художественного текста. Коммуникант-женщина всегда была в плохих отношениях с коммуникантом-мужчиной, однако после того, как состоялся неприятный разговор, коммуникант-женщина еще больше возненавидела коммуниканта-мужчину.
"I don't care for such personal conversation," she said coolly and managed a frown.
В рассматриваемой части коммуникативного акта через использование мимического НВК, отраженного в тексте с помощью глагола to frown, передается испытываемая коммуникантом-мужчиной отрицательная ЭР. Коммуникант-мужчина заводит интимный разговор и спрашивает о личной жизни коммуниканта-женщину. Коммуникант-женщина не желает разговаривать с коммуникантом-мужчиной, тем более на личные и откровенные темы. Она ответила холодно и сурово нахмурилась. Прагматический контекст, свидетельствующий об отрицательных отношениях между коммуникантами, служит подтверждением того, что посредством мимического вида НВК в данной коммуникативно-прагматической ситуации передается отрицательная ЭР гне-ва\ярости. Перейдем к сравнительному анализу невербального поведения коммуникантов мужчин и женщин низкого социального статуса.
При выражении отрицательных ЭР коммуниканты-мужчины низкого социального статуса выражают свои эмоции с помощью ЯН фонационного типа to grumble, to mutter, to shriek, жестового вида to crush, to wag, to hit. и тактильного to pat, to put, to hand, to
Библиографический список
touch. Коммуниканты-женщины низкого социального статуса выражают отрицательные ЭР с помощью ЯН респираторного типа to sob, to choke, to whimper, to whail, ЯН фонационного типа to say, to ask (фонационный вид является превалирующим) и ЯН миремического to look, to stare, to gaze и мимического видов НВК to frown. Таким образом, при выражении отрицательной ЭР коммуниканты-женщины используют: вздох, глубокий (возможно затрудненный) вдох воздуха, нехарактерное для нормального состояния человека дыхание, разного рода фырканье или громкий выдох, покашливание, заикание, всхлипывание и др. Следующими по частотности после респираторного и фонационного нВк следуют миремический и мимический НВК. Глаза своими движениями и реакциями зрачка, выражение лица и т.д. сигнализируют об эмоциональном состоянии коммуникантов-женщин.
ЯН психофизиологических реакций коммуникантов-мужчин при выражении отрицательных ЭР представлены ЯН ПФР дрожи to shiver, to shudder, to tremble, to shake, ЯН ПФР изменения температуры тела и ЯН ПФР учащения пульса\сердцебиения heart, to beat. Посредством «вздрагивание» в данном фактическом материале описывается такой спектр эмоций как: злость, гнев, ярость, а также страх, ужас. Изменения в дыхательном ритме и звуковые симптомы также характерны для невербального поведения коммуникантов-мужчин низкого социального статуса в момент переживания отрицательной ЭР [4]. Невербальное поведение коммуникантов-женщин низкого социального статуса отличается наличием ПФР изменения деятельности пищеварения с ЯН stomach, to hurt при выражении отрицательных ЭР.
Рассмотрим различие в специфических действиях коммуникантов низкого социального статуса. И в маскулинной и в фемининной группе при выражении отрицательной ЭР коммуниканты используют удар артефакта, удар артефактом или удар кого-либо. Анализ фактического материала показал, что зачастую коммуниканты-женщины делают глоток воды, чтобы успокоиться и преодолеть чувство, например, гнева\ярости. Данное действие не характерно для коммуникантов-мужчин. Специфические невербальные действия коммуникантов-мужчин низкого социального статуса выражены ЯН to slam при выражении ЭР отрицательных ЭР. Специфические невербальные действия коммуникантов-женщин низкого социального статуса при выражении отрицательных ЭР чаще всего выражены ЯН to kick, to slam, to push, etc.
1. Карташкова Ф.И., Ганина В.В. Эмоции человека и невербальное поведение: гендерный аспект. Иваново, 2006.
2. Баженова И.С. Экспрессия эмоций в контексте тендерных исследований. Разноуровневые характеристики лексических единиц: сборник научных статей по материалам докладов и сообщений конференции. 2004; 4.
3. Киселева А.В. Специфика маскулинного коммуникативного поведения в ситуациях изменения социального статуса. Известия Смоленского государственного университета. 2016; 4 (36): 183 - 189.
4. Томсон Г.В. Природа юрислингвистики. Мир науки, культуры, образования. 2017; 2 (63): 380 - 382.
References
1. Kartashkova F.I., Ganina V.V. 'Emocii cheloveka i neverbal'noe povedenie: gendernyj aspekt. Ivanovo, 2006.
2. Bazhenova I.S. 'Ekspressiya 'emocij v kontekste gendernyh issledovanij. Raznourovnevye harakteristiki leksicheskih edinic: sbornik nauchnyh statej po materialam dokladov i soobschenij konferencii. 2004; 4.
3. Kiseleva A.V. Specifika maskulinnogo kommunikativnogo povedeniya v situaciyah izmeneniya social'nogo statusa. Izvestiya Smolenskogo gosudarstvennogo universiteta. 2016; 4 (36): 183 - 189.
4. Tomson G.V. Priroda yurislingvistiki. Mirnauki, kul'tury, obrazovaniya. 2017; 2 (63): 380 - 382.
Статья поступила в редакцию 17.09.18
УДК 809.461.27-087
Kurbanova P.K., postgraduate, Daghestan State University (Makhachkala, Russia), E-mail: [email protected].
SEMANTICS FEATURES OF TOPONYMIC OF THE SIRHINSKY DIALECT IN THE DARGWA LANGUAGE. Semantic features of toponymic of one of the unique dialects of the Dargwa language - Sirhinsky - is considered. Geographical names in Sirhi are various from the standpoint of the time when they originated and of connections with ethnolinguistic groups, therefore, they deserve independent studying. The purpose of this article is to present an analysis of semantics features of toponyms of this dialect. New data on quantitative and qualitative characteristics of the studied material are involved in the sphere of scientific research. This positively affects further development of the Dargwa lexicological tradition. Basic positions and conclusions can be used in comparative-historical researches of the Dargwa language and also by drawing up the toponymic dictionary of the Dargwa language.
Key words: onomastics, toponymies, toponymic units, toponym, semantics, Dargwa language, Sirhinsky dialect.
П.К. Курбанова, аспирант, Дагестанский государственный университет, г. Махачкала,
E-mail: [email protected]
СЕМАНТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ТОПОНИМОВ СИРХИНСКОГО ДИАЛЕКТА ДАРГИНСКОГО ЯЗЫКА
В статье рассматриваются семантические особенности топонимов одного из уникальных диалектов даргинского языка - сирхинского. Сирхинские географические названия весьма разнообразны как по времени появления, так и по связям с этнолингвальными коллективами и заслуживают самостоятельного изучения. Целью данной статьи является анализ семантических особенностей микротопонимов рассматриваемого диалекта. В сферу научного исследования вовлекаются новые данные по количественным и качественным характеристикам исследуемого материала, что в свою очередь должно положительно сказаться на дальнейшем развитии даргинской лексикологической традиции. Основные положения и выводы могут быть использованы в сравнительно-исторических исследованиях даргинского языка, а также при составлении топонимического словаря даргинского языка.
Ключевые слова: ономастика, топонимика, топонимические единицы, топонимы, семантика, даргинский язык, сир-хинский диалект.
Семантическая классификация топонимических единиц позволяет выявить общие принципы наименования объектов, установить характер и объем топонимической лексики, продуктивность тех или иных лексем в даргинской топонимии [1, с. 18]. Как и в топонимии любого другого региона, в даргинской топонимической системе названий сложился круг специально данных названий, отражающих новый уклад жизни, общественно-политические преобразования и т. д. Своеобразие топонимии Дарга создается также набором этнонимов и антропонимов, отразившихся в ней [2, с. 145]. Все это имеет прямое отношение к универсалиям, понимаемым как типичные основы наименований [3]. При установлении разряда топонима необходим строгий учет непосредственных реалий.
Топонимия сирхинского диалекта даргинского языка характеризуется семантическим многообразием. Собранный нами в полевых условиях материал можно распределить на следующие группы (этимология ряда микротопонимов затемнена):
Названия кварталов села: Хъаршша «Верхнее село», Хьхьаршша «Нижнее село» (с. Каддамахи); Хъяшбях1 «Редкий склон» (в этом квартале проживало всего несколько хозяйств), Хъёрбукла къатти «Ущелье харбукцев» (здесь жители с. Харбук добывали руду для изготовления железа) (с. Мирзидты); Хъарща «Верхний квартал», Хьхьарща «Нижний квартал» (с. Гуладты); Санакьулласа «Солнечная сторона перед родником» (с. Дуакар) и др.
Названия кладбищ, могил и святых мест: Ххурбе «Кладбище», Дешшала ххурбе «Кладбище центра села» (с. Каддамахи); Хъар ххёрби «Верхнее кладбище», Хьар ххёрби «Нижнее кладбище», Къват1ла миздик «Мечеть квартала», Малайкуналла хъали «Жилище ангелов» (с. Мирзидты); Ссакка ххурбе «Новое кладбище» (с. Гуладты); Ххурби «Кладбище» (с. Дуакар) и др.
Названия мельниц: Абакарла гьилкьан «Мельница Абака-ра», Руграбци гьилкьан «Мельница в ложбине», Гьурбурччебци гьилкьан «Мельница с валуном внутри» (с. Каддамахи); Камилла щилкьан «Мельница Камиля», Магьди МяхЯммадла щилкьан «Мельница Магди Магамеда» (с. Мирзидты); Гьурлигубс гьилкьан «Мельница под скалой», Вякьяхъалла гьилкьан «Мельница Вякяевых», Бадайла гьилкьан «Мельница Бадая», Ккубилиу-бил гьилкьан «Мельница под мостом» (с. Ургани); Мяг1ухъалла гьилкьан «Мельница Мауевых» (с. Гуладты); Х1елкьан «Мельница» (с. Дуакар) и др. Сейчас эти мельницы не сохранились, остались лишь названия, которые знают люди старшего поколения. Как правило, мельницы именуются по именам их собственников.
Названия пашен: Луцерна «Люцерна», Хвала хъу (хъве) «Большая пашня», Г1ябалттапасабсси хъу «Находящаяся на Абалта пашня» (с. Каддамахи); Билаквалла хъу, где биликва «разновидность сорняка», хъу «пашня», Пёрбуганна хъу «Пашня кубачинца» (с. Мирзидты); Адамла хъу «Пашня Адама», Уссан Залиххала хъу «Пашня Залихы из Усиша», Хвала хъуя «Большая пашня» (с. Ургани); Г1ях1мядх1яжилла хъу «Пашня Ахмедгад-жи», Шайдахъалла хъу «Пашня Шайдаевых» (с. Гуладты); Хъ-аршшахъу «Верхнего села пашня», Хьаршшихъу «Нижнего села пашня», Урц1ахъу «Заброшенная пашня» (с. Дуакар) и др.
Названия токов (гумен): Дураз «Гумно» (с. Каддамахи); Пир-малла уриг1и «Ток фермы» (с. Мирзидты); Ч1акала дурази «Ток орла», Шях1бянхъалла дурази «Ток Шахбановых», Биттихъ дурази «Ток противоположной стороны» (с. Ургани); Ц1ит1ала дураз «Воробьиный ток» (с. Гуладты); Дурези «Ток» (с. Дуакар) и др.
Названия покосов (сенокосных участков): Ганц1а «Северная сторона», Вяссана «Плохой южный склон» (с. Каддамахи); Саги-дла мурби «Сенокосные участки Сагида» (с. Мирзидты); Идрисли
уттан «Идрисом скашиваемый покос», Зирнявигъан мура «Покос, где играют на зурне» (с. Ургани); Диркьа дубурла мура «Сенокосный участок ровной горы», Щях1хъалла мура «Сенокосный участок Шаховых» (с. Гуладты); Вац1ала х1елабци мура «Покос за лесом» (с. Дуакар) и др. Как и пашни, и эти участки в основном названия получили от имён их собственников.
Названия стоянок и загонов для стоянок: Унца букре «Загон для быков», Унца букребс къуш «Шалаш рядом с загоном для быков», Ник1а ссаналла къуш «Шалаш на солнечной стороне», Пярхялля г1ямзабс къуш «Шалаш на перевале (букв. в углу) путников» (с. Ургани) и др.
Названия пещер: Биц1ла букьи «Волчья нора», Ккурттала букьи «Лисья нора», Ккурттала г1ямри «Лисьи ямы», Хьанц1а г1инихъ «Синяя пещера», Ццилла г1инихъ «Пещера соли», Ян-савла г1инихъ «Пещера пороха», Пялим Х1ямзала г1инихъ «Пещера Алим Гамзы» (с. Мирзидты); Къачугъалла букьа (никъи) «Пещера бандитов» (с. Гуладты); Некъи «Пещера» (с. Дуакар) и др.
Названия родников: Духхар гьиннебци кьулла «Родник в холодной воде» (с. Каддамахи); Г1иниц «Родник», Дуг1ярщинна чякьла «Родник холодной воды», Кквяг1 щинна чякьла «Источник вонючей воды», Щинищурла чякьла «Родник (снизу) зеленой скалы» (с. Мирзидты); Ккалккасса кьулла «Родник рядом с деревом» (с. Урхулакари - Нахки), Духхар гьинна кьулла «Холодной воды родник» (с. Харшли), Кьурбайла кьулла «Родник Курбана» (с. Кассагумахи); Х1ямзала гьиниц «Родник Гамзы», Ванинна гьиниц «Родник теплой воды» (с. Гуладты); Хъар х1иниц «Верхний родник», Кьуллала х1иниц «Родник благоустроенного родника» (с. Дуакар) и др.
Названия речек: Ник1а къатталла эрк1в «Река маленького ущелья», Хвала къатталла эрк1в «Река маленького ущелья» (с. Каддамахи); в с. Мирзидты при обозначении названий речек, используется слово къатти, которое в топонимических системах ряда диалектов и говоров даргинского языка воспринимается как «ущелье»: Къабулла къатти «Река Кабула», Хъёрбукла къатти «Ущелье харбукцев», Ч1ях1ялла къатти «Камышовая река», Чяххилла къатти «Река водопада» (с. Мирзидты); Кьакьа къатталла эрк1 «Река тесного ущелья» (с. Гуладты) и др.
Названия водопадов: Ник1а уркалла чях-чях «Маленький ступенчатый водопад», Ххула чях-чях «Большой водопад», Хху-ла уркалла чях-чях «Большой ступенчатый водопад», Чяххилла чях-чях «Водопад водопада» (с. Мирзидты) и др.
Названия мостов: Тукла ттамала ччими «Электрических столбов мост» (с. Каддамахи); Ччими «Мост» (с. Мирзидты); Ссакка ккими «Новый мост» (с. Гуладты); Шшантала ччими «Мост сельчан» (с. Дуакар) и др.
Названия дорог: Хвала диркьацебце хьхьун «Дорога на большой поляне» (с. Каддамахи); Мирхъила гьуни «Дорога пчёл», Урккут гьуни «Дорога Уркут», Щилкьанна гьуни «Дорога мельницы» (с. Мирзидты); Сакка хьуни «Новая дорога», Ттат-таци бег1лияргьаци хьуни «Дорога рядом с надргобными памятниками», Гьинбар хьуни букв. «С водой дорога» (с. Дуакар) и др.
Названия лесов: Ганц1ала вац1а «Лес северного склона», Чебилбек1лебце вац1а «Лес на верхней голове» (с. Каддамахи); Ццунцалла ганц1и «Южный склон колючек» (с. Мирзидты); Би-ризалла вац1а «Тополиный лес», Хъар вац1а «Верхний лес», Хьхьар вац1а «Нижний лес» (с. Гуладты); Хула вац1а «Большой лес», Ник1а вац1а «Маленький лес», Мирза вац1а «Лес Мирзы» (с. Дуакар) и др.
Названия гор: Чебил бек1 «Верхняя голова» (с. Каддамахи); Махьнелла дубура «Гора хуторов», Синкала дубура «Гора медведя», Цценала дубура «Гора Цена» (офиц. назв. гора Шунудаг)
(с. Ургани); Бег1лах1ела дубурти «Горы за вершиной» (с. Дуакар) и др. На границе с селением Бутри находится горный хребет Хар-халтабек, частям которого жители села Мирзидты дали следующие названия: Дубурла бик1 «Вершина горы», Дум «Дум», Лис «Скала».
Названия вершин: Ц1урла муза «Вершина каменной глыбы» (с. Сутбук); Чяххилла муза «Бугор водопада», Г1ярг1ябалтан муза «Холм, где оставляют курицу», Кканццала бек1 «Вершина лестницы» (с. Гуладты); Ахъ муза «Высокая вершина», Къяная бег1 «Вершина вороны», Ттаттаци бег1 «Вершина надгробного памятника» (с. Дуакар) др.
Названия склонов: Аждугьналла буре «Склоны драконов» (с. Каддамахи); Г1иччут1ралла бях1 «Склон родедондронов», Пёх1лалла бях1 «Склон перьев», Хвяссаралла бях1 «Склон пыли», Ц1али биккуб бях1 «Сгоревший склон» (с. Мирзидты); Амхакне дахьан бя «Склон, где растет чабрец», Муркьалалла бя «Склон полыни горькой», Мямралла бя «Склон костяники» (с. Ургани); Вергьела бя «Склон за семью холмами» (с. Гуладты); Капурла бяг1урми «Склоны неверных», Бурчихьана бяг1 «Склон внутренней северной стороны» (с. Дуакар) и др.
Названия солнечных сторон (южных склонов): Вя ссана «Плохой южный склон», Ссана «Южный склон» (с. Каддамахи); Кадичиб къаркъалла ссани «Солнечная сторона упавших камней» (с. Мирзидты); Мукьарла ссана «Южный склон ягненка» (с. Гуладты); Хула ссана «Большой южный склон», Шиласаргьа ссана «Южный склон перед селом» (с. Дуакар) и др.
Названия теневых сторон: (северные склоны): Вя ганц1а «Плохой северный склон», Ханна ганц1а «Северный склон хана» (с. Каддамахи); Сирмугъалла ганц1а «Местность с черемшой» (с. Ургани); Ццунццалла ганц1и «Теневая сторона колючек» (с. Мирзидты); Ц1а кадатур ганц1а «Склон, где ударила молния» (с. Гуладты); Шшилисаргьа хьанби «Северные склоны перед селом», Бумг1яри хьана «Северный склон брусники» (с. Дуакар) и др.
Названия ущелий: Дибга къатти «Крепкое ущелье» (с. Сутбук), Вяссаналла къатта «Ущелье плохого южного склона», Вяхьхьунна къатта «Ущелье плохой дороги» (с. Каддамахи); в с. Мирзидты при обозначении названий ущелий, используется слово г1ямзи, которое в топонимических системах ряда диалектов и говоров даргинского языка не представлено: Кьар-ккунталла г1ямзи «Ущелье тёлок» (с. Мирзидты); Бирикналла къатта «Ущелье борщевиков», Махьнелла къатта «Ущелье хуторов» (с. Ургани); Нехьала къатта «Ущелье голубя» (с. Ду-акар) и др.
Названия перевалов: Ханна хъвяб «Перевал хана (Хана)» (с. Каддамахи); Дуц1булхъанна хъяб «Перевал бега», Пирмалла хъяб «Перевал фермы» (с. Мирзидты); Амха ряхряхбилсан хъяб «Перевал, где кувыркается осел» (с. Ургани); Бук1ула тума хъяб «Перевал тонкой полосы», Шарла хъяб «Перевал пруда» (с. Гуладты); Мурклахъяри хъяб «Перевал селения Муркарах» (с. Ду-акар) и др.
Названия скал, валунов, камней: Къамасгьур «Сундук валун (камень)» (с. Каддамахи); Автабуз щури «Скала автобус» (по своей форме похожа на автобус), Амх1ала къинч «Утёс осла», Пялим Х1ямзала щурми «Скалы Алим Гамзы», Къаркъа чид-дирхъё щурми «Скалы, где разбивают камни» (была такая игра: один сверху кидал камни, а другие прятались под скалой), Ла-гьала щурми «Скалы голубей» (с. Мирзидты); Нехьала хьурби «Скалы голубя», Цессилигур хьур «Высокие скалы», Ттаттаци хьурби «Горы надгробных памятников» (с. Дуакар) и др.
Названия ложбин: Лёппалла гьинна ружер «Ложбина ушной воды», Ганурччи ружер «Ложбина Ганурчи» (с. Дуакар, Щайтун-талла барк «Ложбина чертей» (с. Гуладты) и др.
Названия полян: Х1ябч1илла урц1ни «Заброшенные пашни Хабчи», Пяппур чиб урц1а, «Поляна, на которой лежит большая
Библиографический список
скала» (с. Мирзидты); Вавналла диркьа «Равнина цветов», Дурази муккур майдан «Поляна катка тока» (очень ровная поляна) (с. Ургани); Закьла мугъ «Поляна болотной травы» (с. Дуакар) и др.
Названия прудов: Щурагьи «Пруд» (с. Мирзидты); Х1ерачи-барклиябци шяри «Пруд в ложбине Херачи», Дурузмалла май-данниябци шяри «Прудна поляне Дурузмая» (с. Дуакар); Дергъ-ла шар «Озеро боя» (с. Гуладты) и др.
Названия хуторов (сезонных поселений): Ккумакьари «Хутор Кумакари», Милиц мащи «Хутор Милица» (от прозвища) (с. Мирзидты); Х1усайнила мащи «Хутор Гусайни» (с. Гуладты); Мукриссана машши «Хутор Мукрисан», Пязрая машши «Хутор Азрая», Хъишша машши «Хутор Хиша» (с. Дуакар) и др.
Названия годеканов: Аттахъри «Атахри», Ккумагьи «Годе-кан», Ххаркаллиу «Харкал» (с. Мирзидты); Ккумасса «Годекан» (с. Дуакар)
Названия садов, отдельных деревьев: Будунна ккалкки «Дерево Будуна», Лухьухъербалла ккалкки «Дерево, груши которого варят», Нуржигьатла ккалкки «Дерево Нуржигат» (с. Мирзидты); Пинцбала анхъ «Яблоневый сад» (с. Дуакар) и др.
Не всеми лингвистами однозначно воспринимается целесообразность исследования топонимического фольклора: топонимические легенды почти всегда представляют интерес только для фольклористов, не имея «под собой никаких исторических оснований» [4, с. 65 - 66], «только в очень редких случаях они бывают полезны» [5, с. 5 - 11], «подобного рода легенды не выдерживают даже элементарной научной критики, но представляют определенный интерес как своеобразные источники топонимического фольклора» [6, с. 18]. М.Р. Багомедов пишет, что при исследовании топонимии уникального региона мира Дагестана, а также исторических судеб проживающих здесь народов, легенды и предания (как правило, исторического характера) должны занять одно из важных мест. Они в основном раскрывают историю заселения края и происхождение названий населенных пунктов, местностей, гор и др. В ряде случаев они помогают лингвисту в этимологизации топонимов [2, с. 278].
По-своему уникален топонимический фольклор сирхинцев. В рассматриваемом диалекте зафиксированы топонимические единицы, связанные с различными обрядами. В селении Мирзид-ты во время засухи жители села собираются на вершине Хъяр-к1ур «Харкур», где читают молитвы, раздают милостыню. Затем сельская молодежь приносит сухую ветку дерева, и завязывают на нее платочки. После этого спускаются к озеру на окраине села и обливают друг друга водой. Следом эту ветку несут к местности Шяйх-рурсилла ххяб «Могила святой девушки», читают молитвы и устанавливают ее около могилы.
Во время многочисленных дождей жители села несут к месту Малайкуналла хъали «Жилище ангелов» сыр, лаваш (вид хлеба) и халву (все без соли), читают молитву. По поверьям, после проведенного обряда, дожди прекращаются.
Легенда гласит, что путник с Лакского района, который держал путь в Дербент, остался заночевать в пещере, так как не успел добраться в село до ночи. Когда путник спал, туда пробрался волк и убил этого человека. После той ужасной трагедии, пещера получила название Биц1ла букьи «Волчья нора».
Таким образом, смысловое значение топонимов сирхинского диалекта даргинского языка отражает старейшие пласты и новейшие данные географического окружения, хозяйства, строительной, материальной и духовной культуры жителей данного региона. С точки зрения семантики топонимы сирхинского диалекта даргинского языка распределяются на группы, отражающие: рельеф; водные объекты; растительный мир; животный мир; объекты, связанные с поселением и хозяйственной деятельностью человека; религиозные представления; этнонимы; антропонимы.
1. Багомедов М.Р. Структура и семантика топонимических единиц даргинского языка. Автореферат диссертации ... кандидата филологических наук. Махачкала: ИПЦ ДГУ, 2001.
2. Багомедов М.Р. Топонимия Дарга: структурно-семантический аспект: монография. Махачкала: Издательство ДГУ, 2013.
3. Подольская Н.В., Суперанская А.В. Терминология ономастики. Вопросы языкознания. 1969; 4.
4. Попов А.И. Географические названия. Введение в топонимику. Москва; Ленинград, 1965.
5. Матвеев А.К. Собственно русская топонимия как источник сведений о древнем населении севера Европейской части России. Известия Уральского государственного университета. Екатеринбург, 2004; 33: 5 - 11.
6. Горбаневский М.В. Имена земли московской. Москва: Московский рабочий, 1985.
References
1. Bagomedov M.R. Struktura isemantika toponimicheskih edinic darginskogo yazyka. Avtoreferat dissertacii ... kandidata filologicheskih nauk. Mahachkala: IPC DGU, 2001.
2. Bagomedov M.R. Toponimiya Darga: strukturno-semanticheskij aspekt: monografiya. Mahachkala: Izdatel'stvo DGU, 2013.
3. Podol'skaya N.V., Superanskaya A.V. Terminologiya onomastiki. Voprosy yazykoznaniya. 1969; 4.
4. Popov A.I. Geograficheskie nazvaniya. Vvedenie v toponimiku. Moskva; Leningrad, 1965.
5. Matveev A.K. Sobstvenno russkaya toponimiya kak istochnik svedenij o drevnem naselenii severa Evropejskoj chasti Rossii. Izvestiya Ural'skogo gosudarstvennogo universiteta. Ekaterinburg, 2004; 33: 5 - 11.
6. Gorbanevskij M.V. Imena zemlimoskovskoj. Moskva: Moskovskij rabochij, 1985.
Статья поступила в редакцию 04.09.18
УДК 81
Kuular E.M., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Tuvan State University (Kyzyl, Russia), E-mail: [email protected]
NAMES OF WILD UNGULATES IN TUVINIAN AND KHAKASS LANGUAGES. The article presents the preliminary results of a comparative analysis of one of the basic layers of the vocabulary, in particular the age and sex names of wild hoofed animals in Tuvan and Khakass languages. Most of the terms date back to the ancient Turkic language, have the same semantics. Some terms that differ in sound design are specified. It is revealed that the Tuvan language differs from the Khakass language by a richer and more diverse terminology, referring not only to the names of wild ungulates, but also to their age groups.
Key words: Tuvan and Khakass languages, Turkic language, dialects, wild hoofed animals, sex and age name.
Е.М. Куулар, канд. филол. наук, доц. каф. тувинской филологии и общего языкознания, Тувинский государственный
университет, г. Кызыл, E-mail: [email protected]
НАИМЕНОВАНИЯ ДИКИХ КОПЫТНЫХ ЖИВОТНЫХ В ТУВИНСКОМ И ХАКАССКОМ ЯЗЫКАХ
В настоящей статье представлены предварительные результаты сравнительного анализа одного из базовых пластов словарного состава, в частности половозрастные наименования копытных диких животных, в тувинском и хакасском языках. Установлено, что большая часть терминов восходит к древнетюркскому языку, имеет одинаковую семантику. Уточнены некоторые термины, отличающиеся по звуковому оформлению. Выявлено то, что тувинский язык отличается от хакасской более богатой и разнообразной терминологией, относящейся не только к наименованиям диких копытных животных, но и к их половозрастным группам.
Ключевые слова: тувинский и хакасский языки, общетюркская лексика, диалекты, дикие копытные животные, половозрастные наименования.
В тюркологии существует целый ряд классификационных систем, которые предлагают ученые, основываясь на разных принципах. По классификации Н.А. Баскакова, тувинский и хакасский языки относятся к восточно-хуннской ветви тюркских языков. В частности, тувинский язык составляет более древнюю в хронологическом плане уйгуро-тукюйскую подгруппу, а хакасский же со своими диалектами - хакасскую подгруппу [1, с. 121-134].
Территориально тувинцы и хакасы проживают по соседству в богатом разнообразными природными ресурсами Саяно-Ал-тайском регионе. На протяжении веков, как и их предки, эти народы наряду со скотоводством, занимались и по сей день занимаются промысловым рыболовством и охотой. Это отразилось на словарном составе языков указанных народов.
Актуальность темы данной работы обусловлена отсутствием сравнительных исследований, касающихся взаимосвязей родственных языков.
Являясь одним из древнейших пластов словарного состава тувинского языка, охотничья лексика до сих пор не подвергалась специальному анализу. Имеется ряд работ, посвященных данной тематической группе В.К. Даржа [2], В.С. Салчак, Б.Б. Монгуш, Б. Баярсайхан [3], Н.Д. Сувандии, Е.М. Куулар [4] и др.
Охотничье-рыболовная лексика хакасского языка была более подробно исследована в кандидатской диссертации В.А. Боргоякова [5].
В настоящей статье хотелось бы поделиться некоторыми результатами сравнительного исследования тувинского и хакасского языков, затронув лишь наименований диких копытных животных.
Фактический материал тувинского языка и его диалектов был собран в ходе научно-исследовательских экспедиций, диалектологической практики студентов Тувинского государственного университета. Источниками для сравнительного анализа послужили словари, также научные труды отдельных ученых [6].
Далее предлагаем основные термины в тувинском, хакасском языках и их отдельных диалектах, связанные с объектом охоты.
Зверь как объект охоты в сравниваемых языках именуется термином *ац 'дичь; всякое животное, на которое охотятся; зверь;
марал, олень; охота, добыча (зверя)', который распространен в тюркских и монгольских языках [7, с. 117]. От этого корня образованы термины тув., хак ау=чы 'охотник, промысловик, зверолов', тув., хак. ау=на- 'охотиться, промышлять'. Так, термин ау и производные от него выше указанные слова являются общими.
По традиции охотники на промысле никогда не называют зверей настоящими именами, в связи с этим в языке применяются иносказательные названия, т. е. эвфемизмы. В тувинском языке диких животных, как объект охоты, различают на улуг аунар букв. 'большие звери' / чоон аунар(б.-т.) / йоон аунар (тодж.) 'толстые звери' / по окрасу сарыг аунар (тодж.) букв. 'желтые звери' / кызыл аунар 'красновато-рыжие звери' (к.-х., зап.) / мыйыстыг аунар букв. 'рогатые звери' и чиуге аунар букв. 'тонкие звери' / хая аунары букв. 'горные звери'/ влеу-тыра (тодж.) букв. 'щипать осоку'. Обычно эвфемизмом улуг аунар тувинцы называют крупных по размеру животных - это сыын 'марал', мыйгак'маралуха', буур 'лось-самец', булан 'самка лося, лосиха'. А к мелким / горным животным относятся элик 'самка косули', XYлбYC 'косуля' и др.
В хакасском языке лося пулан, марала сыын, косули киик, северного оленя ах киик называют общим термином азыр туй-гахтыг аунар 'парнокопытные животные' [6, с. 50] ср. тув. адыр дуюглуг аунар.
Далее рассмотрим названия некоторых диких копытных животных, бытующие в тувинском, хакасском языках и их диалектах.
* sygun Сыын 'марал'
Общими для исследуемых языков является форма sy:n с одинаковой семантикой 'самец марала', также употребляется как общее название марала. Вторичный долгий гласный в слове сыын появился в результате выпадения согласного [г] в интервокальной позиции. В остальных тюркских языках в данной лексеме сохраняется инлаутный корневой -г-, дающий в кыпчакских языках ^- [2, с. 51] и она считается не только древнетюркской, но и праалтайской [8, с. 153].
Кроме того, в тувинских диалектах встречаются некоторые слова, которые указывают на возраст и половые признаки марала, например, бызаа (тодж.) / пысаа, мыйхак оглу (т.-х.) лит.
