CC BY
129
зованные суффиксальным способом), так и словосочетания с выраженной формами словоизменения связью и с не выраженной морфемами или служебными словами связью (соположением).
Язык саамов Кольского полуострова относится к постепенно угасающим языкам. Вместе с языком как одним из хранителей духовной
культуры саамов мы можем утратить и знания об этой культуре. Изучение лексики духовной культуры способствует реконструкции языковой картины данного языкового коллектива, что может помочь в решении проблемы этнической идентичности саамов и их национального возрождения.
список литературы
1. Афанасьева, Н.Е. Саамско-русский словарь [Текст] / Н.Е. Афанасьева [и др.]. — М.: Рус. яз., 1985. - 568 с.
2. Волков, Н.Н. Российские саамы [Текст] / Н.Н. Волков; Музей антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН; Саамский ин-т // Истор.-этнограф. очерки. — 1996. — № 1.
3. ГЬоздарев, Ю.А. Современный русский язык. Лексикология и фразеология [Текст] / Ю.А. Гвозда-рев. — Ростов н/Д: МарТ, 2008. — 352 с.
4. Керт, Г.М. Некоторые особенности лексики саамских диалектов Кольского полуострова [Текст] / Г.М. Керт // Тр. по финно-угроведению. — 1975. — № 1. — С. 159—166.
5. Он же. О глагольных словообразовательных суффиксах в кильдинском диалекте саамского языка [Текст] / Г.М. Керт //Сов. финно-угроведение. — 1987. — № 2. — С. 93—100.
6. Он же. Саамский язык [Текст] / Г.М. Керт. — Л.: Наука, 1971. — 355 с.
7. Он же. Словарь саамско-русский и русско-саамский [Текст]: пособ. для учащихся начальной шк. / Г.М. Керт. — Л.: Просвещение, 1986. — 247 с.
8. Он же. Словообразование имен в саамском языке [Текст] / Г.М. Керт // Прибалтийско-финское языкознание. Вопр. лексикологии и грамматики. — Петрозаводск, 1988. — С. 84—91.
9. Лукьянченко, Т.В. Семья и обряды жизненного цикла [Текст] / Т.В. Лукьянченко // Прибалтийско-финские народы России / Ин-т этнологии и антропологии им. Н.Н. Миклухо-Маклая. — М.: Наука, 2003. - С. 108-117.
10. Таратынова, Н.Ю. Лексика свадебного обряда (по материалам псковских говоров) [Текст]: дис ... канд. филол. наук: 10.02.01 / Н.Ю. Таратынова. — Псков, 2007. — 291 с.
11. Толстова, Г.А. Старообрядческая конфессиональная лексика в письменной речи Агафьи Лыковой [Текст]: автореф. дис. ... канд. филол. наук: 10.02.01 / Г.А. Толстова. — Кемерово, 2007. — 29 с.
12. Ушаков, И.Ф. Избранные произведения [Текст]. В 3 т. Т. 1. Кольская земля / И.Ф. Ушаков. — Мурманск: Мурм. кн. изд-во, 1997. — 647 с.
13. Харузин, Н.Н. Русские Лопари (Очерки про-шлаго и современнаго быта) [Текст] / Н.Н. Харузин. — М.: Высочайше утвержденное Товарищество скоропечатни А.А. Левенсонъ, 1890. — 472 с.
14. Шеффер, И. Лаппония [Текст] / И. Шеф-фер // Живая Арктика. — 2008. — № 1.
15. Itkonen, T.I. Koltan-ja kuolanlapin sanakirja [Text] / T.I. Itkonen. — Helsinki: Suomalais-Ugrilainen seura, 1958.
УДК 81'373.43
Е.В. Ганапольская
семантические изменения
в современной русской фразеологии
Семантические изменения во фразеологии — явление малоизученное, что связано прежде всего со сложностью самого объекта описания. В материалах русской неографии чуть более десяти лет назад было зарегистрировано около 800 новых фразеологических единиц [1, с. 181]. Это очень скромно, если учесть, что материалы
охватывают временной период протяженностью более 40 лет. Кроме того, мы предполагаем, что эти 800 единиц главным образом представляют собой неологизмы только по форме или по форме и значению одновременно, ибо два данных типа инноваций наиболее явные. Носители языка, в том числе и лингвисты,
часто не замечают постепенно происходящих изменений в значении фразеологизма, если они не сопровождаются изменениями его формы. Именно поэтому мы избрали такие случаи предметом изучения в данной работе.
Прежде чем говорить о видах семантических изменений русских фразеологизмов, следует определиться с методами их изучения. К более или менее объективным способам определения значения фразеологической единицы в тексте можно отнести следующие: а) классический — выявление значений по содержанию контекста; б) традиционно-парадигматический, что для фразеологии представлено методом фразеологической аппликации; в) метод структурно-семантического моделирования.
При семасиологическом подходе традиционно-парадигматический метод и метод структурно-семантического моделирования дают во многом гипотетические результаты. Классический же метод достаточно объективен. Изучая обязательное контекстное окружение (слова-сопроводители) фразеологизмов, лингвисты исходят из того, что по закону семантического согласования «в смысловую связь вступают только те единицы, в значении которых есть общие, повторяющиеся семантические компоненты» [16, с. 175]. Анализ ближайшего контекста, если в нем лексически эксплицированы элементы значения фразеологизма, а также изучение синтаксических конструкций, в которых употребляются эти языковые единицы, позволяют вполне объективно определить их семантику. Как пишет Е.В. Розен, «семантические неологизмы легче всего узнаваемы в тех случаях, когда слово начинает использоваться в новых, „непривычных" для него контекстах, т. е. тогда, когда его использование нельзя трактовать только как метафорическое, переносное» [13, с. 65].
В связи с этим возникает вопрос о принципах и степени репрезентативности выборки изучаемого материала. Полагаем, что одна из основных задач — организация исследования таким образом, чтобы оно имело перспективу развития, поэтому избрали для себя приведенную далее последовательность действий.
Так как наша работа проводилась на материале текста российского детектива, который служит прекрасным источником для изучения современной фразеологии [См.: 4], то для нача-
ла методом сплошной выборки нами был составлен перечень фразеологизмов, использованных А. Марининой в произвольно выбранном нами романе «Реквием». Затем была проведена проверка фиксации и значения единиц по фразеологическим словарям под ред. А.И. Молоткова [19] и А.И. Федорова [18]. В результате был составлен начальный перечень фразеологизмов для изучения, куда вошли: 1) фразеологизмы, имеющие новую форму; 2) фразеологизмы, изменившие семантику в пределах старой формы; 3) фразеологизмы, имеющие в словарях помету «устар.».; 4) пословицы и поговорки. Потом по электронной версии произведений А. Марини-ной был осуществлен поиск фразеологизмов с совпадающими «ядерными» компонентами (например, всех фразеологизмов, включающих компонент мозг), в результате чего начальный перечень изучаемых единиц был существенно дополнен. Данный этап отбора был необходим, так как работа проводилась прежде всего с целью составления словаря фразеологии современного российского детектива, над которым мы работаем, а поиск по «ядерным» компонентам значительно сокращает необходимость повторного анализа фразеологизмов при сплошной выборке из текстов других произведений. Из этого расширенного перечня были отобраны фразеологизмы, зафиксированные в толковых и фразеологических словарях русского языка. И наконец, из последнего перечня были выбраны фразеологизмы, форма которых не изменилась, а значение, судя по предварительному анализу контекстов, отличается от словарного. После этого общая употребительность этих оборотов в «несловарных» значениях была дополнительно проверена поисковой системой Google с целью исключения окказионализмов. Сразу оговоримся, что мы не ставили своей целью проверку значения всех фразеологизмов, не изменивших форму, поэтому работа носит частный характер. Тем не менее перечень таких фразеологических единиц составлен и в дальнейшем будет изучен.
Определившись с методами отбора и описания материала, можно перейти к рассмотрению непосредственно семантических изменений во фразеологии. Говоря о них, следует опереться на труды отечественных лексикологов и лексикографов, так как особенности семантических изменений в лексике изучены в большей степени
и достаточным образом теоретически осмыслены. Все семантические изменения в лексике сводятся к двум типам: 1) семантической деривации (расширению или сужению значения); 2) реструктуризации значения. Как показывает анализ текстового материала, аналогичные семантические изменения происходят и во фразеологии.
Говоря о расширении значения, следует отметить, что термин этот понимается учеными неодинаково. Он может толковаться либо как увеличение количества значений, либо как абстрагирование исходного значения [См., например: 9]. Более того, нередко лингвисты, теоретически разводя понятия абстрагирования значения и его расширения, на практике смешивают их [См., например: 19].
Основные виды семантической деривации в лексике достаточно подробно описаны в трудах отечественных лингвистов [См., например: 8, с. 145-183; 9, с. 9-10; 12, с. 147-178 и др.]. Семантическое расширение значений слов рассматривается лексикологами преимущественно как возникновение и / или развитие полисемии, причем последняя характеризуется чаще всего с точки зрения механизма ее появления (метафорический, метонимический перенос и т. д.). Иногда полисемию описывают также с точки зрения «качества» нового значения. В последнем случае нередко описываются случаи энан-тиосемии - возникновения у одного слова противоположных значений. При сужении значения рассматриваются случаи утраты одного / нескольких значений, причем особое внимание уделяется специализации значения, т. е. «утрате словом общего (широкого) значения и замене его более узким (специальным)» [2, с. 436].
Теперь перейдем к непосредственному изучению семантических процессов во фразеологии последних десятилетий (приблизительно с 1960-х годов). Для фразеологии это весьма краткий период.
Материал для исследования был собран при работе над «Словарем образных выражений современного российского детектива» методом сплошной выборки фразеологии из текстов около 200 российских произведений детективного жанра. Однако это не дает нам полной уверенности в том, что нами не допущена неточность при определении структуры значения ряда фразеологизмов в силу сложности предме-
та описания, а также недостаточной исследо-ванности специфики функционирования рассматриваемых фразеологизмов в предыдущие периоды развития языка. В качестве «точки отсчета» изучения семантических изменений во фразеологии был использован единственный на сегодня источник, предоставляющий возможность описания значительных массивов единиц, а именно материалы словарей, которые, как показали исследования последних лет, нередко сами нуждаются в проверке. К сожалению, дефиниции, приводимые в словарях, весьма разнообразны и с трудом поддаются унификации, а иллюстративные примеры в словарных статьях немногочисленны, не всегда репрезентативны и нередко вовсе отсутствуют.
В данной работе нас будет интересовать само новое значение, его структура, объем охватываемого им понятия, а также методы его выявления для тех случаев, когда форма единицы остается неизменной.
Реструктуризация, или перераспределение значений, фразеологизмов включает случаи изменения иерархии значений уже существующих многозначных единиц, абстрагирования их семантики, а также конкретизации значения фразеологизмов комплексной (синкретичной) или диффузной семантики.
Примеров изменения иерархии значения многозначных единиц без изменения объема понятия в нашем материале не встретилось. В то же время реструктуризация значения фразеологизма присутствовала во всех случаях семантической деривации.
Случаи абстрагирования семантики в целом были единичны, а вот синкретизм значения характерен для многих фразеологизмов, хотя мы не исключаем того, что нередко этот синкретизм лишь результат несовершенства словарных дефиниций.
Абстрагирование (диффузность) и синкретизм (комплексный характер и нерасчлененность) семантики, на наш взгляд, характерны в основном для промежуточной, переходной стадии в развитии фразеологического значения и со временем преодолеваются. В результате в различные периоды развития фразеологической подсистемы различные единицы попеременно приобретают эти свойства, а затем через некоторое время их утрачивают. Таким образом, наличие абстрактного или синкретичного
значения может являться косвенным свидетельством того, что фразеологизм вовлечен в систему языковых изменений.
Примером абстрагирования семантики может служить изменение значения заимствованного фразеологизма жить в башне из слоновой кости. Этот фразеологизм, сохраняя свою стилистическую окраску, приобрел значение «быть оторванным от жизни» взамен зафиксированных словарями «О художнике, ученом: в отрешенности от жизни, в мире чистого искусства, науки» [11], «Отгораживаться от житейских забот, волнений, трудностей, уходить в мир мечты, идей, оторванных от действительности» [10]. Ср.: И если его товарищ по учебе оказывается связанным с уголовниками, я не могу закрыть на все глаза и считать, что мой мальчик живет в башне из слоновой кости и сохраняет чистоту и невинность помыслов, тогда как все остальные слушатели института ходят по бренной земле. Глупости, жадности, предательства и грязи всюду достаточно, и нельзя рассчитывать на то, что твоих близких они не коснутся (А. Ма-ринина. Реквием, гл. 1); Себя она относила к «простым» женщинам. «Непростой», «сложной» женщиной, видимо, была я, поскольку очередную сентенцию закончила Ольга странным выводом: Вы, журналисты, писатели, жизнь ведь знаете плохо! Вы живете в башне из слоновой кости... (Г. Вайнер. Бес в ребро).
Конкретизация, уточнение семантики может проявляться как в виде выделения отдельных значений у единиц, ранее обладавших синкретичной или диффузной семантикой, так и в виде специализации значения. В нашем материале случаев специализации не встретилось. А вот маркером для выделения отдельных значений у фразеологизмов послужило формирование в их обязательном словесном окружении четких понятийных групп слов. Так, фразеологизм богом проклятый (кто, что) в словаре А.И. Федорова толкуется как «разг. заброшенный, запущенный, никому не нужный, отверженный» [18]. Материалы современных текстовых употреблений на основании объединения слов-сопроводителей в понятийные группы позволяют нам в настоящее время четко выделить три значения, каждое из которых в той или иной степени присутствовало в исходном значении этой единицы: Богом проклятый. 1. О стране. Никому не нужный, далекий. Мишу
влекла американская сказка. И надежда. И ужас перед оставленной им проклятой Богом Страной Советов, куда собирался сейчас некто Алик Бернацкий, чудак (А. Молчанов. Брайтон бич авеню). 2. О каком-либо месте. Заброшенный, запущенный. ...В этом Богом проклятом месте ты закончил музыкальное училище с золотой медалью и не повесил ее на стенку только потому, что боялся, как бы ее не украли (Н. Вел. Бомж. Мой кент). 3. О человеке. Отверженный. Разобьем лоб Вальтеру Ратенау, богом проклятому жиду! (Ю. Семенов. Экспансия III).
Еще один пример — развитие у фразеологизма ни бельмеса, означающего «совсем, совершенно ничего (не знать, не понимать, не смыслить и т. п.)» [14, 17, 19], второго значения «совсем ничего не говорить», что проявляется в обязательной сочетаемости с понятийными группами глаголов, находящимися в отношениях конверсии: не смыслить, не понимать и не говорить. Ср.: Что отличало его от них? Откуда в них эта непринужденность, отчего с такой легкостью они судят о том, в чем он ни бельмеса не смыслит? (В. Гоник. Преисподняя); При чем тут Гиммлер, — поморщился Виктор Михайлович. — Этот американец говорит по-русски? — Ни бельмеса, — ответил Степанов (Ю. Семенов. Он убил меня под Луанг-Прабангом).
Частным случаем конкретизации значения является развитие оппозиции кто — что в ближайшем словесном окружении фразеологизма. Например, согласно словарям, выражение дышать на ладан обозначает «быть близким к смерти, находиться при смерти (о человеке)» [14, 18, 19], в то время как наш материал показывает, что сейчас этот фразеологизм чаще имеет значение «быть близким к разрушению (о вещи), к остановке (о деле, производстве)»: Я рванул за ней, но у скоса тротуара зацепился левым ботинком за камень, и проклятая подошва, которая все эти дни дышала на ладан, с треском отлетела (Братья Вайнеры. Эра Милосердия); Комбинат на ладан дышит, — улыбнулся Музыкант, — а мы ручки греем. (А. Кивинов. Куколка). Аналогично развивается значение семантически близкого фразеологизма отдать богу душу — «умереть (о человеке)» и «развалиться, сломаться без возможности восстановления (о технике)».
Семантическая деривация в нашем понимании — это прежде всего изменение объема обозначаемого фразеологизмом понятия, об-
разование новых или утрата ранее существовавших значений или оттенков значений, т. е. изменение количества значений. Несмотря на некоторую условность такого подхода, он удобен для изучения семантических изменений, так как дает относительно четкую «отправную точку» при их описании.
Семантическая деривация, как говорилось выше, выражается либо в расширении значения, т. е. развитии полисемии однозначных (бог с ним, бога ради, молить бога, башку отвернуть, на века) и многозначных фразеологизмов (с богом, бог в помощь, дай бог), либо в сужении семантики отдельных единиц (забытый богом, забивать башку, прийти/ приходить в башку, взлететь в воздух). Процесс увеличения количества значений у многозначных фразеологизмов обязательно сопровождается реструктуризацией их семантики, т. е. изменением иерархии значений фразеологизма. Следует отметить также, что примеров расширения значения в наших материалах значительно больше, нежели примеров его сужения.
Не будем останавливаться на описании механизмов расширения значения фразеологизма (последовательная и параллельная мета-форизация, метонимический перенос и т. д.), а прокомментируем лишь некоторые случаи развития полисемии во фразеологии, которые, будучи не столь явными и широко распространенными, характерны для развития современной фразеологии.
Во-первых, это развитие энантиосемии — наличия в семантике фразеологизма значений, противоположных друг другу. Так, фразеологизм бога ради употребляется как в значении «пожалуйста, очень прошу. Выражение усиленной просьбы, мольбы», что отражено в словарях [18, 19], так и в значении «пожалуйста, мне все равно, я не возражаю. Выражение разрешения, согласия»: Енгалычев скорее близок к эсерам, — ответил Баланчук. — А эти господа — бомбисты известные, да и к экспроприациям склонны. — Ну, к «эксам» они все склонны... — Тем более нужно его разрабатывать. — Бога ради, это ваша прерогатива, подполковник, — сказал Бестужев, уже уверенный, что для Баланчука этот Енгалычев превратился в некий пунктик. — Если считаете нужным, разрабатывайте (А. Бушков. Дикое золото); Не понимаю, куда она могла поехать! — Странно, шлагбаум на выезде из Богданов-
ска... — Да... Извините, Лев Иванович, что потревожил. — Бога ради. Всего доброго... (Г. Глазов. Правый поворот запрещен).
Или оборот бог в помощь имеет значения «пожелание успехов в труде, в какой-либо деятельности» [3, 11, 14, 19] и «ничего страшного, хорошо»: Десять банкиров, которые купят работы нового гения, вернут мне все, что я затратил на него за три года... Несколько лет он будет моим, потом выпорхнет из рук — и бог в помощь... Гений создан, да здравствует гений! Меня он больше не интересует, мой бизнес кончен, на вложенную единицу капитала я хочу получить семь процентов, больше и не надо, мне хватит... (Ю. Семенов. Аукцион); И ты знаешь, я ведь даже не пошел на похороны. Только однажды, давным-давно, я хоронил свою бабушку, а после этого — ни разу, ни разу в жизни я не был на похоронах, ненавидел я все это: цветы, там, музыка — дикость какая-то... Ну, помер человек, ну и Бог в помощь... (А. Семенов. Неистовая ночь).
Во-вторых, это случаи выравнивания семантической структуры и сочетаемости фразеологических одно- / сходноструктурных единиц.
Эти единицы могут соотноситься как утвердительная и отрицательная формы одного и того же выражения (дай бог — не дай бог [См., например: 6], бог обидел — бог не обидел), а могут иметь только единую (или близкую) образную основу (бог весть что, бог весть кто, бог весть какой, бог весть сколько).
Так, в современном тексте фразеологизм бог обидел (кого) имеет три значения: 1) кому-либо не повезло; 2) кто-либо не наделен теми или иными способностями, талантами; 3) о несчастном, нездоровом человеке, например: Ты же понимаешь, что я не в силах противостоять Белому дому? — А я бы встал на твою защиту, Эндрю... Даже если бы сам господь бог обидел тебя без всякого на то повода (Ю. Семенов. Экспансия III); Кока сел в кресло и, закурив, принялся насвистывать песенку. Арон Маркович кружился вокруг него и пытался даже подсвистывать, хотя слухом его бог обидел (Ю. Семенов. Петровка, 38); Недавно Инфаркт, — от омерзения к самому себе Гурова затошнило, и он громко рыгнул. <...> Зачем пьешь, дура? — мужик подхватил Гурова за локоть. — Коли бог обидел, дома сиди валерьянку глотай (Н. Леонов. Бесплатных пирожных не бывает!). Второе значение появилось у этого выражения, вероятно, под влиянием семантики
фразеологизма бог не обидел (кого чем) «кто-либо с избытком наделен теми или иными способностями, талантами» [19].
Примером выравнивания семантической структуры и сочетаемости фразеологических одно- / сходноструктурных единиц, имеющих единую (или близкую) образную основу, является эволюция фразеологизмов бог весть что, бог весть кто, бог весть какой, бог весть сколько.
Согласно материалам всех словарей, кроме словаря под ред. А.И. Молоткова, этот фразеологизм имеет обязательное словесное окружение — слова кто, что, какой, когда и т. п. и диффузное значение «о ком-либо, чем-либо не очень важном, не очень значительном» [14, 17], или в формулировке «разг. не очень хороший, посредственный, так себе, не ахти» [11]. Невключение в состав оборота слов-сопроводителей поддерживается и наличием единицы бог весть, где слова что, кто, какой, как, где, когда, сколько и т. п. также отнесены к обязательному словесному окружению [См.: 15, 19].
В словаре под ред. А.И. Молоткова отдельно выделены фразеологизмы не бог весть какой «1) не очень-то, не особенно хороший; 2) не очень, не особенно»; не бог весть что «не очень-то важное, стоящее, заслуживающее внимания»; не бог весть сколько «не очень-то, не особенно много»; не бог весть как «1) не очень, не особенно хорошо; 2) не очень, не особенно».
Как показывает изучение современных текстовых материалов, в этом словаре нашло отражение изменение компонентного состава и семантики, конкретизация значения, оборота не бог весть, а также образование на его основе нескольких новых фразеологизмов. В современном языке эти новые обороты продолжили свою эволюцию. Так, оборот не бог весть какой помимо значения «не очень хороший, посредственный, так себе, не ахти» (не бог весть какой танцор, не бог весть какие хоромы) приобрел значения «небольшой (о деньгах, доходах)» и «не очень важный» (не бог весть какие деньги, не бог весть какие прегрешения, не бог весть какая проблема). У фразеологизма не бог весть что появились значения «небольшая сумма (о деньгах)» и «не очень хороший, посредственный, так себе, не ахти», например: Вот сволочь, — думал Митя, выходя из своего «Опеля»... — У него давно таких денег в руках не было... Пять штук. Не бог весть что, но для такой воинствующей нищеты, как
Василек, это, конечно, сумма (А. Рыбин. Фирма); Через год у Эльвиры уже была машина — не бог весть что, но сравнительно резво бегающая по ухабам Петербурга «трешка» (Там же); Настя решила, что лучше самокритичного блондина со шрамом ей все равно никого не найти. Надо послушать его ответ, и если он сможет связно произнести хотя бы три слова, она остановит свой выбор на нем. Не Бог весть что, конечно, но его можно будет поднатаскать и кое-чему научить (А. Маринина. Украденный сон, гл. 3).
Как видим, сначала произошло появление новых фразеологизмов не бог весть какой, не бог весть что, не бог весть сколько, не бог весть как в результате включения в состав фразеологизма не бог весть слов обязательного окружения, а затем эти новые единицы стали развиваться самостоятельно, но «с оглядкой» друг на друга: фразеологизмы не бог весть какой и не бог весть что под влиянием оборота не бог весть сколько стали употребляться и для обозначения небольшого количества денег.
Таким образом, развитие сочетаемости с определенными понятийными группами слов в данном случае привело не только к конкретизации значения фразеологизма, но и к изменению его компонентного состава, появлению новых единиц, а далее к самостоятельному развитию их как фразеологизмов сходной структуры.
Третьим заслуживающим внимания примером развития полисемии в современном языке является актуализация всего фразеологизма или ранее утраченного его значения. Примерами актуализации всей фразеологической единицы могут послужить выражения день ангела, ангелы пели в душе «о радостном настроении», как бог свят, бог простит и мн. др. Во многих случаях актуализируется фразеология, содержащая религиозную лексику, что связано с экстралингвистическими факторами. Актуализация, возвращение в язык, устаревших значений фразеологизмов также достаточно широко распространена. Если ориентироваться на данные словарей, то примерами этому являются, например, значение «пусть будет так, ну да ладно; выражение согласия, примирения, прощения, уступки и т. п.» у фразеологизма бог с ним [с тобой, с ней, с ними, с вами] или значение «умереть» у оборота отдать / отдавать богу душу.
Четвертый и последний из рассматриваемых в данной статье примеров — появление
полисемантичных единиц, представляющих собой объединение под одной формой этимологически разных, хотя и сходных по образности, единиц в результате различных процессов. Это может быть и выравнивание по форме, и постепенное забвение исходной мотивировки.
К случаям постепенного забвения исходной мотивировки относится подробно рассмотренная нами в одной из статей [7] эволюция значения оборота на корню, который в современном языке имеет следующие значения: «1. (извести, вырезать, рубить). Полностью (уничтожить). || На корню (сломаться). 2. В самом начале полностью (пресечь, рубить, угробить и т. п.) || На корню (пресечен). 3. Целиком и полностью (купить, продать и т. п.). || На корню (куплен и т. п. кто). 4. (Сохнуть / усохнуть) терять способность к творчеству, способность думать. 5. (Гнить, сгнить) погибнуть, разрушиться. 6. *О растениях в несобранном виде».
Аналогичным образом развивается и значение фразеологизма храни [нас, его и т. п.] бог [господь], которое в современном языке имеет два противоположных значения: «1. Форма пожелания благополучия кому-либо (чаще при прощании, расставании). 2. от чего. Выражение нежелательности чего-либо» [См. подробно об этом: 5].
С постепенным забвением исходной мотивировки связано и появление значения «жить в нужде, испытывать лишения» у фразеологизма коротать век, который в словарях приводится в значении «жить однообразно, скучая, тоскуя и не желая при этом изменить образ жизни». Новое значение появилось под влиянием одноструктурного фразеологизма мыкать век, т. е. «жить в нужде, испытывать лишения» [14]. Например: От тех времен осталось заброшенное здание шахтоуправления и четыре десятка бараков, разгороженных на клетушки, в которых коротали век семьи работяг (П. Катериничев.
Беглый огонь); Вася вроде вспомнил о том, как был лейтенантом, как воевал, как первое время был уважаем в поселке, куда вернулся к матери, коротавшей тяжелый свой век (В. Югов. Одиночество волка).
Как видим, процессы, происходящие во фразеологии, хотя и сходны во многом с общими процессами, идущими в лексике, обладают своей спецификой, логически проистекающей из особенностей фразеологизма как лексико-синтаксической единицы.
Мы столь подробно остановились именно на результатах изменения семантики фразеологизмов, описании особенностей их нового значения, чтобы наглядно продемонстрировать, с одной стороны, отсутствие линейного характера этих изменений, а с другой стороны, их системный характер. Приведенные в статье примеры показывают, что исследование эволюции семантики фразеологизмов следует вести, рассматривая не только отдельно взятые фразеологические единицы в процессе их функционирования, но и изучая их как часть фразеологической подсистемы, которая находится в состоянии постоянного внутреннего развития и, как всякая система, стремится к упорядоченности, а следовательно, постепенно реструктурируется.
Таким образом, в данной работе нас интересовали не только сами семантические изменения, но и методы их выявления у фразеологизмов, форма которых осталась неизменной. Именно они составляют наиболее сложный для изучения эволюции значения фрагмент фразеологической подсистемы. Проведенный анализ окончательно утвердил нас во мнении, что изучение обязательного и ближайшего контекстного окружения фразеологической единицы должно сопровождаться сравнительным изучением ее функционирования с функционированием одно- и сходноструктурных единиц близкой или тождественной образности.
список литературы
1. Алаторцева, С.И. Русская неология и неогра-фия (современное состояние и перспективы) [Текст] / С.И. Алаторцева. - СПб.: Изд-во ЛГОУ, 1998.
2. Ахманова, О.С. Словарь лингвистических терминов [Текст] / О.С. Ахманова. - М., 1966.
3. Балакай, А.Г. Доброе слово [Текст]: слов.-справ. рус. речевого этикета и простонародного
доброжелательного обхождения Х1Х-ХХ вв. В 2 т. / А.Г. Балакай. - Кемерово, 1999.
4. Ганапольская, Е.В. Знание фразеологии - высший пилотаж или необходимый минимум? (Текст современного русского детектива как материал для изучения фразеологии) [Текст] / Е.В. Ганапольская // Рус. яз. за рубежом. - 2001. - № 4. - С. 40-44.
5. Ганапольская, Е.В. Некоторые тенденции в развитии фразеологизмов с компонентом «Бог» в современном русском языке (на материале изучения текстов детективов) [Текст] / Е.В. Ганапольская // Рус. яз. как иностранный. Теория. Исследования. Практика. - Вып. VII. - СПб., 2004. - С. 43-48.
6. Она же. О некоторых методах изучения семантических изменений фразеологизмов (на примере оборотов «дай Бог - не дай Бог») [Текст] / Е.В. Ганапольская // Проблемы фразеолог. и лекс. семантики: материалы Междунар. науч. конф. (Кострома, 18-20 марта 2004 г.). - М., 2004. - С. 54-58.
7. Она же. О соотношении новой и старой фразеологии в текстах современной «массовой» литературы (детективный жанр) [Текст] / Е.В. Ганапольская // Слово. Фраза. Текст: сб. науч. ст. к 60-летию М.А. Алексеенко. - М., 2002. - С. 151-157.
8. Костомаров, В.Г. Языковой вкус эпохи [Текст] / В.Г. Костомаров. - СПб., 1999.
9. Котелова, Н.З. Содержание и состав словаря новых слов [Текст] / Н.З. Котелова // Слов. новых слов рус. яз. 1950-1980. - СПб., 1995. - С. 5-13.
10. Мелерович, А.М. Фразеологизмы в русской речи [Текст]: словарь /А.М. Мелерович, В.М. Мокиенко. - М., 1997.
11. Ожегов, С.И. Толковый словарь русского языка [Текст] / С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова. - М., 1992.
12. Падучева, Е.В. Динамические модели в семантике лексики [Текст] / Е.В. Падучева. - М., 2004.
13. Розен, Е.В. На пороге XXI века. Новые слова и словосочетания в немецком языке [Текст] / Е.В. Розен. - М., 2000.
14. Словарь русского языка [Текст]. В 4 т. / под ред. А.П. Евгеньевой. - 4-е изд., стер. - М., 1999.
15. Словарь современного русского литературного языка [Текст]. В 17 т. - М.; Л., 1948-1965.
16. Современный русский язык [Текст] / ВА Бело-шапкова, Е.А. Брызгунова, ЕА Земская [и др.]. - М., 1989.
17. Современный толковый словарь русского языка [Текст] / под ред. С.А. Кузнецова. - СПб., 2001.
18. Фразеологический словарь русского литературного языка конца Х"УШ-ХХ в. [Текст]. В 2 т. / под ред. А.И. Федорова. - Т. 1. - Новосибирск, 1991.
19. Фразеологический словарь русского языка [Текст] / под ред. А.И. Молоткова. - Изд. 5-е. - СПб., 1994.
УДК 378:001.891
Т.Н. Доминова
критерии отбора лексики для лингвокраеведческого минимума «санкт-петербург»
В настоящее время преподавание русского языка иностранным студентам осуществляется с учетом лингвокраеведческого потенциала языковой среды, т. е. особенностей историко-культурного пространства города, где живут и учатся иностранцы. В частности, в программе по русскому языку как иностранному представлены темы «Город» и «Известные деятели науки и культуры России», которые могут изучаться на примере места пребывания студента [2, с. 16-17].
В соответствии с данным подходом обучение иностранных студентов в Санкт-Петербурге осуществляется с привлечением различной информации о городе в процессе как аудиторной, так и внеаудиторной работы: в учебники и учебные пособия включено большое количество лексики с регионально-культурным компонентом, в них содержатся тексты об историко-культурном пространстве города, студенты
смотрят учебные фильмы, ходят на экскурсии, посещают театры и кинотеатры. Одной из проблем применения лингвокраеведческого подхода является отсутствие в учебных программах и образовательных стандартах лингвокраеведче-ского минимума для разных уровней владения языком. В связи с этим составители учебников и учебных пособий вынуждены отбирать лексику с регионально-культурным компонентом в соответствии со своими предпочтениями.
Наше исследование посвящено описанию критериев отбора лексики в лингвокраеведче-ский минимум «Санкт-Петербург» и методике отбора в соответствии с данными критериями для начального этапа обучения. Лингвокрае-ведческий минимум понимается нами как минимальная в количественном отношении совокупность наиболее употребительных лексических единиц с регионально-культурным фоном (набором дополнительных сведений и
