CC BY
37
УДК 811.512.111 '373.2
Э. В. Фомин
СЕМАНТИЧЕСКАЯ СТРУКТУРА ЭТНОНИМОВ ЧУВАШСКОГО ЯЗЫКА
Чувашский государственный институт культуры и искусств Минкультуры Чувашии,
г. Чебоксары, Россия
Аннотация. Работа посвящена изучению чувашского этнонимикона в семантическом аспекте. Автором устанавливается корпус собственно чувашских этнонимов, включающий около трех десятков названий. Некоторые из них (вирьял 'верховой чуваш', вырйс 'русский', ирде 'эрзя', калмйк 'калмык', кйркйс 'киргиз', мйкшй 'мокша', тутар 'татарин', эрмен 'армянин'), кроме денотативной семантики, указывающей на этнос и территорию обитания представителей данной национальности, также развили коннотативные созначения. Исследование дополнительных значений этнонимов представляется важным в этнологическом плане в целом.
Ключевые слова: этноним, семантика, чувашский язык, языковые контакты.
Актуальность исследуемой проблемы. Этнонимикон - интереснейший пласт лексической системы языка, обусловленный глубокими историческими, географическими, политическими и иными реалиями. Научное изучение этнонимов представляется важным в аспекте этнической истории, и именно в созвучном ей плане - этимологическом - этнонимы изучались в чувашском языкознании [7], [11, с. 37-40], [12, т. 1, с. 138-139, т. 2, с. 394-399], [14, с. 136-138].
Семантическая составляющая этнонимов на первый взгляд кажется простой и потому не нуждающейся в специальных изысканиях. Между тем за время продолжительного функционирования некоторые этнонимы в чувашском языке усложнили семантическую структуру. Современные словари фиксируют лишь денотативную семантику этнонимов (надо сказать, не всегда последовательно), игнорируя их значения с коннотацией.
Работа ставит целью описать структуру чувашских этнонимов на макро- и микроуровнях. Этимологический аспект не входит в задачи исследования.
Материал и методика исследований. В настоящей работе этнонимы чувашского языка рассматриваются в качестве системного явления. Собственно чувашский этнони-микон устанавливается путем сплошного просмотра Словаря чувашского языка Н. И. Ашмарина [2]. Автором опускается хронологически современная страта (например, бразил, вьетнам, поляк, финн, якут), обусловленная русским посредством и не представляющая особого интереса в чувашеведческом плане.
© Фомин Э. В., 2018
Фомин Эдуард Валентинович - кандидат филологических наук, доцент кафедры гуманитарных и социально-экономических дисциплин Чувашского государственного института культуры и искусств Минкультуры Чувашии, г. Чебоксары, Россия; e-mail: yeresen@yandex.ru
Статья поступила в редакцию 10.07.2017
Установление полной семантической структуры этнонимов происходит с учетом сложившихся денотативного и коннотативного значений. В случаях, когда словарями не фиксируются реально ощущаемые коннотации, они выводятся путем привлечения дополнительных сведений, чаще всего фольклорных. Конструируемые значения обозначаются астериксом.
Автор разделяет точку зрения части лингвистов, выводящих этнонимы за пределы ономастических исследований [5], и в данной работе этнонимы рассматриваются в качестве самостоятельной лексико-семантической группы.
Результаты исследований и их обсуждение. Чувашская этнонимика представлена тремя десятками названий, включая многочисленные варианты и синонимы. При этом этнонимы нередко являются фонетическими адаптациями самоназваний контактировавших народов, в ряде случаев - онимов, опосредованных русским или татарским языками. Данная ситуация объясняется двумя обстоятельствами: во-первых, одноязычностью чувашской метрополии и, во-вторых, малой мобильностью чувашского народа, приводившей к ограничению межъязыковых контактов [13, с. 9].
В ходе становления литературного языка в начале ХХ в. происходит резкий скачок в частотности эндоэтнонима чаваш 'чуваш'. В поэме К. Иванова «Нарспи» [8], содержащей 6472 словоупотребления, этноним чаваш повторяется 24 раза. При этом в тексте отсутствуют другие этнонимы, кроме как чикан 'цыган', употребленный в сравнительном обороте хура чикан пек 'черный, как цыган'.
Топонимика также свидетельствует о сплошных чувашских пространствах метрополии. Лишь незначительная часть собственно чувашской ойконимии республики, включающей в настоящее время 1776 единиц, атрибутирована этнически: чувашскими называются 14 населенных пунктов, девять определены как русские, по шесть обозначены татарскими и мишарскими, одно селение содержит указание на мордву [4], [9]. Подобные названия характерны главным образом для чувашско-инонациональных контактных зон.
Чувашские этнонимы хронологически подразделяются на четыре страты, которые условно можно назвать древней (1), старой (2), новой (3) и новейшей (4). При этом первые три являют собственно чувашский, или традиционный, этнонимикон, а последняя страта целиком состоит из названий, заимствованных из русского языка или через его посредство.
1. Древний пласт, реализованный до XVI в., включает в себя следующие этнонимы: ар 'удмурт', вирьял 'верховой чуваш', вырас 'русский', палхар 'булгар', партас 'буртас', савар 'сувар', дармйс 'черемис, мариец', тутар 'татарин', чаваш 'чуваш'.
Пласт состоит из слов с разным функциональным статусом.
Этнонимы палхар, партас, савар следует признать историческими. При этом до последнего времени они воспринимались лишь в качестве ойконимов: Савар - с. Кузнечиха в Спасском районе Татарской Республики, близ которого находится предполагаемое Су-варское городище; Партас - чувашская деревня Буртасы в Вурнарском и русское село в Урмарском районах Чувашской Республики.
Слово палхар, кроме топонимического употребления (Палхар - г. Болгар, столица Волжской Булгарии), дефинирует сразу два этноса - волжских булгар и балканских болгар [2, т. 10, с. 112]. Разграничение их в чувашском языке произошло недавно: булгар стали называть Атал ди палхар букв. 'болгары на Волге', при необходимости номинировать балканских болгар используется сочетание Дунай тлхарёсем.
К древнему пласту относится и эндоэтноним чаваш. Историки предполагают, что впервые данный этноним фиксируется в 1502 г. в одном из списков «Истории о Казанском царстве» [12, т. 2, с. 394], согласно другим данным - в 1508 г. [6, с. 76]. Между тем чуваши под мордовским названием вяда (совр. эрз. ветке) были упомянуты уже в первой половине XIII в. в «Повести о погибели Русской земли» [3, с. 49-50], [14, с. 137].
Этнонимы ар и дармас представляются архаичными. Первый из них квалифицируется в качестве архаизма по естественным причинам. Прямые контакты прачувашей и удмуртов, существовавшие в период до XVI в., в настоящее время минимальны и происходят главным образом в Граховском районе Удмуртии и чувашско-удмуртских селах Бавлинского района Татарстана.
Вопреки тому, что чуваши и марийцы все еще находятся в тесных контактах, этноним дармас следует квалифицировать в качестве архаизма. Его архаичность обусловлена введением в речевой обиход экзоэтнонима мари, постепенно вытесняющего эндоэтноним дармас.
2. Старый пласт чувашского этнонимикона сложился в XVI—XVIII вв. Этнонимы данного пласта чаще являют субституированные формы самоназваний народов, с которыми чуваши имели контакты: каркас 'киргиз' (= 'казах') < кирг. кыргыз, ирде 'эрзя' < эрз. эрзя, макша 'мокша' < мокш. мокша, мишер 'мишарин' < тат. мишзр, пушкарт 'башкир' < башк. башкорт, чалтун < рус. челдон/чолдон/чалдон 'первые русские поселенцы в Сибири и их потомки'. Этнонимы данной группы также могут быть названиями, опосредованными татарским или русским языками: чикан 'цыган' < тат. чегэн (самоназвание рома), эрмен 'армянин' < тат. эрмэн (самоназвание хай), калмак 'калмык' = рус. калмык (самоназвание хальмг) < тат. kalmyk, тур. kalmuk, казах., тел., узб. kalmak, монг. xalimak [10, т. 2, с. 169-170], нимёд 'немец' < рус. немец (самоназвание Deutsche) [1, с. 152-153].
3. Новый пласт этнонимов хронологически охватывает период с XIX по начало ХХ в.: акалчан 'англичанин', тура дынни 'еврей' (букв. 'божий человек'), туркка 'турок', хран-тсус 'француз', яппун 'японец'. Этнонимы настоящей группы, за исключением тура дынни, являются фонетически освоенными формами русских названий.
4. Новейший пласт чувашских этнонимов формируется с начала ХХ в. путем заимствования названий через посредство русского языка без каких-либо изменений или с минимальной фонетической или морфологической трансформацией исходных форм: венгр < рус. венгр, испан < рус. испанец, итальян < рус. итальянец, корей < рус. кореец, монгол < рус. монгол, поляк < рус. поляк, норвег < рус. норвежец и др.
Названия народов в традиционном чувашском этнонимиконе иногда находятся в синонимических отношениях: вырас 'русский'- майтан - майра 'русская женщина' -касак 'казак' (субэтническая группа русских), каркас 'киргиз' - нохай, дармас 'мариец' -мари, туркка 'турок' - тёрёк. В нем развита вариативность: вирьял 'верховой чуваш' -вире ял(ё), каркас 'киргиз' - каркаш, дармас 'мариец' - дармад - дармаш, туркка 'турок' -турак - турка - турка, тутар 'татарин' - тотар - тутарин (в словаре Н. И. Ашмарина тутарин приводится в качестве слова с неизвестным значением [2, т. 14, с. 184]), хран-тсус 'француз' - хрансус, яппун 'японец' - яппон. Как исключение здесь встречаются омонимы палхар1 'булгары', палхар2 'болгары'. Наличествует многозначный этноним: тутар 1. татарин; 2. мусульманин. Имеются слова для обобщенного обозначения нечувашских народов: вырас-тутар 'русские и татары' [2, т. 5, с. 211], макша-ирде 'мордва (мокша и эрзя)' [15, с. 233].
Этнонимы ар, вырас, калмак, каркас, дармас, тутар появились в результате межэтнических контактов, происходивших на территории традиционного обитания чувашей в Урало-Поволжье. Названия хрантсус, туркка, яппун стали отголосками известных военных событий XIX - начала ХХ в. Появление этнонима тура дынни (< тура 'бог' + дын 'человек', т. е. 'божий человек') связано с изданием библейских текстов на чувашском языке. Ашлчан, мёрикан, хрантсус, эрмен - материально обусловленные этнонимы: ашльски дип 'крученые бумажные нитки', таса ашльски (чалт шура) 'совершенно белые нитки', хёрлё ашльски 'красные нитки', ахаль ашльски 'простые и дешевые желтоватого цвета' [2, т. 1, с. 91]; мёриккански дёр улми 'особый сорт картофеля', мёриккански сёлё 'американский овес' [2, т. 8, с. 347]; хрантсус, хранцуски, хранчус - название материи [2, т. 17, с. 76]; эрмен пурданё 'армянский шелк' [2, т. 3, с. 28].
Семантическая структура традиционных чувашских этнонимов допускает обязательное денотативное и факультативное коннотативное значения. Исключение составляет фразема без выраженной денотативной составляющей хура патампаш < хура 'черный' + патампаш (?) - слово, которым обзывают черного человека [2, т. 16, с. 203].
В свою очередь, денотативное значение этнонима может иметь сложную структуру. В лексикографической практике названия народов, с которыми чуваши находились в тесных взаимосвязях, первым значением имеют указание на национальность, вторым - на местность, см.: пушкарт 1. башкир. 2. Башкирия, башкирский край [15, с. 321]; ^армас 1. мари; уст. черемис. 2. марийский край, Заволжье [15, с. 399]; тутар 1. татарин. 2. татарский край, Татария [15, с. 499].
Однако топонимическое значение этнонимов в чувашских словарях выражается непоследовательно: калмак 'калмык' [15, с. 137]; нимё? 'немец; по-немецки, на немецкий лад' [15, с. 257].
Следует подчеркнуть, что топонимическое значение в чувашских этнонимах присутствует априори и его следует отражать в словарных статьях в обязательном порядке.
Чувашские этнонимы могут допускать коннотации. Для сравнения: обременение этнонимов дополнительными негативными значениями в послеоктябрьское время стало причиной замещения традиционных русских названий на внутри- или интернациональные. Так, этноним черемис был заменен самоназванием мари, хотя в европейской финно-угристике сохранился прежний этноним; вотяк, зырянин, самоед были замещены названиями удмурт, коми, самодиец.
Уничижительные коннотативные значения этнонимов обосновываются психологически: этноцентризм индивида и социума оборачивается невысокой оценкой других народов - неродственных, малознакомых, «странных». Та же основа лежит в природе этно-фолизмов, т. е. этнонимов с явно превалирующей негативной коннотацией.
В современных словарях, рассчитанных на уровень наивного языкового сознания, коннотации этнонимов совершенно справедливо не указываются, поскольку в нынешних условиях о народах принято говорить исключительно с позиций положительной оценки.
Поскольку опыт общения чувашей с другими народами был незначительным, можно предположить, что коннотации большинства этнонимов носили локальный характер.
Неодобрительной коннотацией отмечены такие этнонимы, как вирьял [2, т. 5, с. 238, 239], ирде [2, т. 3, с. 138-139], макша [2, т. 8, с. 304], калмак [2, т. 6, с. 42], каркас [2, т. 7, с. 179], эрмен [2, т. 3, с. 28].
Кроме прописанных в словарях коннотаций, сопутствующие значения могут быть сконструированы на основе изучения субъективных представлений социума о том или ином народе. Значения эти едва угадываются, неабсолютны, неконкретны, однако их нельзя не заметить.
Образы народов, с которыми чуваши имели контакты, запечатлелись в их культуре в разнообразных формах, подчас с взаимоисключающей контекстуальной семантикой. Таково, например, функционирование этнонимов вырйс 'русский' (с его синонимами в широком смысле) и тутар 'татарин':
Вырйс 1. русский. 2. *красивый. Вырйс пек - чувашин, одетый более или менее по-русски, с широкой бородой и пр. Вырйс хёрё вйл хйех, пит-куд майрасен пекех [2, т. 8, с. 304]. 3. *опасный. Ачасем макйрсан асту, макйр-ха, вырйса парса яратйп тесе хйратнй. £авйн пекех тутарсенчен те хйратнй. 'Когда дети плакали, их пугали: попробуй только плакать, русскому отдам. Так же пугали татарами'. Вырйса ятна ан кала, тутара килне ан кйтарт теддё. / Вырйса ятна ан кала, мишерне дуртна ан кйтарт. 'Русскому имени не назови, татарину на свой дом не покажи' [2, т. 5, с. 208-209].
Касак 1. казак; полицейский стражник. Касакпа дапсан та каймасп. 'Хоть полиция будет гнать, и то не пойду'. Эп онта касакпа дапсан на каймастйп. 'Даже если стражники погонят, я и то туда не пойду'. 2. *шустрый, бойкий. Касак кин 'шустрая бойкая женщина' [2, т. 6, с. 128].
Майра 1. русская женщина; в соединении с названиями народностей может обозначать вообще женщину нечувашского происхождения, однако в низовых говорах бывшей Симбирской губернии вместо тутар майри обыкновенно говорят тутар арймё. 2. дама (в картах). Пукйнь майри 'бубновая дама'. 3. *не приспособленный к крестьянской работе. Майрана окошка омёнче ларма илетни? - говорили прежде тому, кто хотел жениться на русской, в особенности если она не из крестьянской трудовой семьи. 4. *красивый. Майра утти 'медленная и плавная походка гуляющего человека', букв. 'походка русской женщины'; Майра сйнё пек сйнйм пурччё. 'Лицом я когда-то была похожа на русскую'; Майра хййне мухтать 'Русская женщина сама себя хвалит' (пословица). Майра кёвенти -образное выражение о походке, букв. 'коромысло русской женщины'. Майра кёвенти Альтюк пур; дичё юта кайсассйн карчйк кёвенти пулё-ха. 'Есть Альдюк с походкой русской женщины; когда она выйдет замуж за тридевять земель, ее походка станет старушечьей' [2, т. 8, с. 165-166].
Тутар 1. татарин. 2. мусульманин [2, т. 14, с. 183]. 3. *сообразительный. Тутарйн хййёнчен малтан йсё видё духрймран пырать тесе ахаль каламан ваттисем. 'Не зря в прежние времена говорили, что мысль татарина обгоняет его самого на три версты' [2, т. 14, с. 183]. 4. *опасный (примеры см. в словарной статье вырйс 3).
Мишер 1. мишарь. 2. *опасный. Мишер ларнй вырйна саваламасйр ан лар теддё. 'Говорят: не садись на то место, где сидел мишарь, пока рубанком не пройдешься'; Мишер пек хйпарсах ларнй-дке эсё! 'Ты уселся, как мишарин!'; Ай-ай, эс демдене юратан, мишер пек! 'Ой-ой, ты любишь мягкое, как мишарин' [2, т. 8, с. 255].
Резюме. Денотат чувашских этнонимов исходно состоит из двух компонентов: номинации народа и указания на территории, населяемые этим народом. Коннотативные значения развила незначительная часть чувашского этнонимикона, входящая в старый хронологический пласт. Конструируемые коннотации, за редким исключением, не успели оформиться в общенациональные и в целом игнорируются современной лексикографической практикой.
СОКРАЩЕНИЯ
Башк. - башкирский язык, казах. - казахский язык, кирг. - киргизский язык, мокш. - мокшанский язык, монг. - монгольский язык, рус. - русский язык, совр. - современный, тат. - татарский язык, тел. - теле-утский диалект горноалтайского языка, узб. - узбекский язык, уст. - устаревший, эрз. - эрзянский язык.
ЛИТЕРАТУРА
1. Адягаши К. Ранние русские заимствования тюркских языков Волго-Камского ареала : этимологический справочник. Ч. I. - Дебрецен : Rossu1:h Egyetemi Kiad6, 2005. - 216 с.
2. Ашмарин Н. И. Чаваш самахёсен кёнекн (Словарь чувашского языка) : в 17 т. - Чебоксары : Рус-сика, 1994-2000.
3. Напольских В. В. Введение в историческую уралистику. - Ижевск : Удмурт. ин-т истории, яз. и лит. УрО РАН, 1997. - 257 с.
4. Нестеров В. А. Населенные пункты Чувашской АССР : справочник об административно-территориальном делении. - Чебоксары : Чуваш. кн. изд-во, 1981. - 351 с.
5. Поляков А. С. К вопросу о содержании понятия «этноним» // Вестник Костромского государственного университета. - 2016. - № 4. - С. 125-129.
6. Салмин А. К. История чувашей в их этнонимах // Вестник Чувашского университета. - 2014. -№ 4. - С. 71-85.
7. Сергеев И. Т. По поводу одной этимологии М. Фасмера // Чувашский язык. Вып. 66. - Чебоксары : Науч.-исслед. ин-т при Совете Министров Чуваш. АССР, 1976. - С. 176-179.
8. Сказки и предания чуваш (Чаваш халлапёсем). - Симбирск : Типография А. и М. Дмитриевых, 1908. - 114 с.
9. Сосаева А. А. Структурные типы топонимических названий в чувашском языке (на материале ой-конимов) // Материалы по чувашской диалектологии. Вып. 5. - Чебоксары : Чуваш. гос. ин-т гуманитар. наук, 1997. - С. 145-186.
10. ФасмерМ. Этимологический словарь русского языка : в 4 т. - 3-е изд., стер. - СПб. : Азбука, 1996.
11. Федотов М. Р. Чувашско-марийские языковые взаимосвязи. - Саранск : Изд-во Саран. ун-та, Саран. фил., 1990. - 335 с.
12. ФедотовМ. Р. Этимологический словарь чувашского языка : в 2 т. - Чебоксары : Чуваш. гос. ин-т гуманитар. наук, 1996.
13. Фомин Э. В. Научный стиль чувашского языка конца XIX - начала XX вв. - Чебоксары : Изд-во Чуваш. ун-та, 2007. - 131 с.
14. Хрестоматия по культуре Чувашского края: дореволюционный период / сост. Н. И. Егоров, М. Г. Данилова. - Чебоксары : Чуваш. кн. изд-во, 2001. - 253 с.
15. Чавашла-вырасла словарь (Чувашско-русский словарь). - 2-мёш каларам / М. И. Скворцов редакциленё. - М. : Русский язык, 1985. - 712 с.
UDC 811.512.111 '373.2
E. V. Fomin
SEMANTIC STRUCTURE OF ETHNONYMS IN THE CHUVASH LANGUAGE
Chuvash State Institute of Culture and Arts, Cheboksary, Russia
Abstract. The article is devoted to the study of the Chuvash ethnonymicon in the semantic aspect. The author establishes the corpus of the Chuvash ethnonyms. It includes about thirty names. Some of them (viryal 'riding Chuvash', viras 'Russian', irge 'Erzya', kalmak 'Kalmyk', karkas 'Kyrgiz', maksa 'Moksha', tutar 'Tatarian', ermen 'Armenian'), except for the denotative meanings, identifying the eth-nos and the territory of the inhabitants of a given nationality, have also developed some connotative semantics. The study of connotations of ethnonyms seems to be important in the ethnological context.
Keywords: ethnonym, semantics, Chuvash language, language contacts.
REFERENCES
1. Adjagashi K. Rannie russkie zaimstvovanija tjurkskih jazykov Volgo-Kamskogo areala : jetimologicheskij spravochnik. Ch. I. - Debrecen : Rossuth Egyetemi Kiado, 2005. - 216 s.
2. Ashmarin N. I. Chavash samahesen keneki (Slovar' chuvashskogo jazyka) : v 17 t. - Cheboksary : Russika, 1994-2000.
3. Napol'skih V. V. Vvedenie v istoricheskuju uralistiku. - Izhevsk : Udmurt. in-t istorii, jaz. i lit. UrO RAN, 1997. - 257 s.
4. Nesterov V. A. Naselennye punkty Chuvashskoj ASSR : spravochnik ob administrativno-territorial'nom delenii. - Cheboksary : Chuvash. kn. izd-vo, 1981. - 351 s.
5. Poljakov A. S. K voprosu o soderzhanii ponjatija «jetnonim» // Vestnik Kostromskogo gosudarstvennogo universiteta. - 2016. - № 4. - S. 125-129.
6. Salmin A. K. Istorija chuvashej v ih jetnonimah // Vestnik Chuvashskogo universiteta. - 2014. - № 4. - S. 71-85.
7. Sergeev I. T. Po povodu odnoj jetimologii M. Fasmera // Chuvashskij jazyk. Vyp. 66. - Cheboksary : Nauch.-issled. in-t pri Sovete Ministrov Chuvash. ASSR, 1976. - S. 176-179.
8. Skazki i predanija chuvash (Chavash hallapesem). - Simbirsk : Tipografija A. i M. Dmitrievyh, 1908. - 114 s.
9. Sosaeva A. A. Strukturnye tipy toponimicheskih nazvanij v chuvashskom jazyke (na materiale ojko-nimov) // Materialy po chuvashskoj dialektologii. Vyp. 5. - Cheboksary : Chuvash. gos. in-t gumanitar. nauk, 1997. - S. 145-186.
10. FasmerM. Jetimologicheskij slovar' russkogo jazyka : v 4 t. - 3-e izd., ster. - SPb. : Azbuka, 1996.
11. FedotovM. R. Chuvashsko-marijskie jazykovye vzaimosvjazi. - Saransk : Izd-vo Sarat. un-ta, Saran. fil., 1990. - 335 s.
12. Fedotov M. R. Jetimologicheskij slovar' chuvashskogo jazyka : v 2 t. - Cheboksary : Chuvash. gos. in-t gumanitar. nauk, 1996.
13. Fomin Je. V. Nauchnyj stil' chuvashskogo jazyka konca XIX - nachala XX vv. - Cheboksary : Izd-vo Chuvash. un-ta, 2007. - 131 s.
14. Hrestomatija po kul'ture Chuvashskogo kraja: dorevoljucionnyj period / sost. N. I. Egorov, M. G. Danilova. - Cheboksary : Chuvash. kn. izd-vo, 2001. - 253 s.
15. Chavashla-vyrasla slovar' (Chuvashsko-russkij slovar'). - 2-mesh kalaram / M. I. Skvorcov redakcilene. -M. : Russkij jazyk, 1985. - 712 s.
© Fomin E. V., 2018
Fomin, Eduard Valentinovich - Candidate of Philology, Associate Professor of the Department of Humanitarian and Social-Economic Disciplines, Chuvash State Institute of Culture and Arts, Cheboksary, Russia; e-mail: yeresen@yandex.ru
The article was contributed on July 10, 2017
