CC BY
140
УДК 929.651/.653
РЕЦЕНЗИИ
СЕМЬ ВЕКОВ НОВГОРОДСКОГО ЛЕТОПИСАНИЯ
(АЗБЕЛЕВ С.Н. ЛЕТОПИСАНИЕ ВЕЛИКОГО НОВГОРОДА. ЛЕТОПИСИ XI-XVH ВЕКОВ КАК ПАМЯТНИКИ КУЛЬТУРЫ И КАК ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ. М.: РУССКАЯ ПАНОРАМА; СПб.: БЛИЦ, 2016. 280 с.)
Л.П. Грот
Общество «Русский салон» (Лулео, Швеция) e-mail: [email protected] ResearcherID: D-1052-2016 http://orcid.org/0000-0003-0184-1023 SPIN-код: 1768-1727
Авторское резюме
В рецензии рассмотрена последняя книга известного российского ученого Сергея Николаевича Азбелева, посвященная семивековой истории новгородского летописания. Работа охватывает все известные к настоящему времени летописные тексты, включая неизданные. В рецензии охарактеризованы все семь глав книги, а также Приложение «Повесть о Куликовской битве в Новгородском летописании». На основе рассмотренного сделан вывод: книга С.Н. Азбелева является ценным вкладом в изучение русской летописной культуры и русской истории.
Ключевые слова: летописи, С.Н. Азбелев, Великий Новгород, новгородское летописание, Куликовская битва, летописная культура.
SEVEN CENTURIES OF NOVGOROD CHRONICLING
(AZBELEV S.N. THE CHRONICLES OF VELIKY NOVGOROD. CHRONICLES OF THE 11th - 17th CENTURIES AS CULTURAL MEMORIALS AND HISTORICAL SOURCES. M.: RUSSIAN PANORAMA, SPb.: BLITZ, 2016. 280 pp.)
Lidia Groth
The Russian Salon society (Lulea, Sweden) e-mail: [email protected]
Abstract
The last book of the prominent Russian scientist Sergei Nikolaevich Azbelev is devoted to the seven-century history of the Novgorod chronicling. The work covers all known chronicle texts, including the non -published ones. All seven chapters of the book are reviewed, as well as the Appendix "The Story of the Battle of Kulikovo in the Novgorod Chronicle". The reviewer concluded that the book by S.N. Azbelev is a valuable contribution to the study of the Russian annalistic culture and Russian history.
Keywords: chronicles, S.N. Azbelev, Veliky Novgorod, Novgorod chronicles, Battle of Kulikovo, annalistic culture.
* * *
Монография известного российского историка и филолога, исследователя русского эпоса и русского летописания, С.Н. Азбелева «Летописание Великого Новгорода. Летописи Х1-ХУН веков как памятники культуры и как исторические источники» (Азбелев 2016) представляет собой уникальный труд, в котором актуальная проблема историографического наследия Великого Новгорода рассматривается с вершины колоссального научного опыта автора.
Уникальность монографии С.Н. Азбелева определяется, прежде всего первостепенной значимостью самого объекта её исследования. Великий Новгород являлся историческим и культурным центром мирового уровня в течение ряда столетий. В этом городе летописи велись непрерывно более семи веков. Здесь составлялись летописные своды, объединявшие материалы многих центров русского летописания. Богатство и разнообразие уникальной исторической информации сочетались в новгородских летописях с широтой охвата ими достижений средневековой литературы и с повышенным вниманием к памятникам архитектуры, живописи и даже прикладного искусства - как самого Новгорода, так и других центров культуры Древней Руси. Великий Новгород сыграл важнейшую роль в развитии русской государственности, соответственно, новгородское летописание на протяжении столетий отражало развитие русской политической истории и русской политической мысли.
Особая значимость книги С.Н.Азбелева состоит в том, что в ней охвачен весь период новгородского летописания - с XI по XVII век. Автором были рассмотрены летописи Великого Новгорода в полном объёме и представлен весь доступный изучению материал, начиная от отображений ранних фактов русской истории, получавших освещение в сохранившихся переложениях фрагментов древнейшей летописи, и кончая наиболее обширными летописными компиляциями XVII столетия, которые, помимо фиксаций недавних событий, вбирали и материалы предшествовавшей историографии. Следует отметить, что труд подобного масштаба создан впервые.
В книге анализируются в хронологической последовательности главные памятники новгородского летописания, при этом данные памятники соотносятся с летописанием Москвы и других русских городов. Рядом красноречивых примеров С.Н. Азбелев демонстрирует первостепенную ценность уникальных сведений, сохранённых именно летописями Новгорода, для решения актуальных проблем нашей историографии, касающихся не только Новгородской земли.
В работе охвачены все известные к настоящему времени тексты новгородских летописей. Среди них - десятки рукописей, пока ещё не изданных и прежними исследователями не привлекавшихся. Они были обнаружены самим автором монографии при обследовании им архивов Москвы, Санкт-Петербурга и Новгорода. Эти ценные материалы были введены С.Н. Азбелевым в научный оборот, и теперь охарактеризованы в его книге. Они уже использовались не только им самим, но и
другими учеными в их трудах. В рецензируемой же монографии, помимо работ историков и источниковедов, привлечены результаты исследований археологов в Великом Новгороде, которые позволили прояснить существенные моменты раннего новгородского летописания.
Автором книги внимательно рассмотрены достижения прежних исследователей новгородских летописей, начиная от XVIII столетия вплоть до современности. Сам же С.Н. Азбелев в своей работе над летописями Новгорода использует и развивает прогрессивный метод исследования, который предложил и обосновал в начале двадцатого века крупнейший специалист в области изучения русских летописей академик А.А. Шахматов.
Монография «Летописание Великого Новгорода» состоит из семи глав, введения, заключения и приложения «Повесть о Куликовской битве в Новгородском летописании».
В первой главе «Изучение новгородских летописей» уделяется внимание тем трудам, результаты которых, по словам С.Н. Азбелева, в наибольшей степени сохраняют значение на сегодняшний день. С.Н. Азбелев подразделяет историографическую главу на три периода: первый - обзор дошахматовского периода изучения русских летописей, второй - труды А.А. Шахматова и ученых, непосредственно продолживших работу над летописями в русле его методики и третий - исследования послевоенного времени. При этом автор подчеркивает, что работы, опубликованные за два с половиной века и посвященные изучению памятников новгородского летописания XI-XVII столетий неравнозначны. Наибольшее значение, по-прежнему, имеют труды А.А. Шахматова.
Дальнейшая работа, согласно С.Н. Азбелеву, велась по двум направлениям: расширение круга привлеченных рукописей и углубление достигнутых ранее результатов на базе вводимых в науку прежде неизвестных или недостаточно исследованных прежде текстов. Этот двуединый процесс, подчеркивает С.Н. Азбелев, составлял главное содержание трудов, внесших значимый вклад в работу над материалом, объем которого далеко ещё не изучен.
Чрезвычайно важной по своему значению мне представляется вторая глава «Летописный памятник XI-XVII вв.», посвященная Новгородской Иоакимовской летописи (далее - НИЛ). Анализу НИЛ были посвящены и прежние работы С.Н. Азбелева. Последняя из них - книга «Устная история в памятниках Новгорода и Новгородской земли» (Азбелев 2007). Насколько мне известно, Сергей Николаевич -первый из современных учёных, кто представил полную историю изучения НИЛ начиная с XIX века.
Разговор о НИЛ в главе начинается словами: «Самый ранний из памятников новгородского летописания испытал судьбу, во многом сходную с судьбой ''Слова о полку Игореве'': он дошел не в оригинале, а в позднейшей обработке, сама рукопись которой оказалась утрачена» (Азбелев 2016: 14). Отсутствие рукописи НИЛ, подчеркивает С.Н. Азбелев, давало повод сомневаться в её подлинности.
Но думается, что основной полемический задор критиков НИЛ подогревался тем, что в ней содержались более подробные сведения о происхождении летописного князя Рюрика. О нем сообщалось как о внуке Гостомысла от его средней дочери Умилы, т.е. приводились сведения, не оставлявшие камня на камне от мифа о скандинавском происхождении Рюрика, поскольку в них делался акцент на династийной мотивировке призвания, на легитимности Рюрика в качестве кандидата на престол в княженье словен как внука своего деда по матери. Именно из-за этого, по моему убеждению, норманисты уже более двух столетий ведут непримиримую войну против НИЛ и критикуют всякого, кто осмеливается использовать НИЛ как исторический источник. Поэтому от С.Н. Азбелева требовалось мужество взять на себя труд доказать историческую достоверность НИЛ.
Свой историографический обзор С.Н. Азбелев начинает с напоминания о том, что за достоверность НИЛ выступал ещё А.А. Шахматов, который считал, что эта древнейшая новгородская летопись восходит ко временам Иоакима (Азбелев 2016: 16). Среди наиболее важных работ рассматривает С.Н. Азбелев и труд П.А. Лавровского «Исследование о летописи Иоакимовской» (1852), подчеркнув, что данный труд и поныне является единственным разносторонним исследованием этого памятника. Кроме него добавляет С.Н. Азбелев, сведения из НИЛ использовали С.М. Соловьев и Н.И. Костомаров. В наше время подлинность уникальных сведений НИЛ (повествование о крещении новгородцев) подтвердили археологические исследования В.Л. Янина. Последней специальной работой о НИЛ, подводит итог С.Н. Азбелев, стала кандидатская диссертация В.И. Вышегородцева, защищенная в 1986 г., но содержание её почти не было отражено в печати.
И это понятно, могу добавить от себя, поскольку В.И. Вышегородцев пришел к выводу о том, что в основе НИЛ лежит пропитанный христианской идеологией вариант сказания о первых русских князьях, сходный с русскими источниками, использовавшимися Я. Длугошем (Азбелев 2016: 32).
Но как ни тщательно С.Н. Азбелев прослеживал историю изучения НИЛ, он все же пропустил один существенный разряд тех, кто использует её данные. И это как раз норманисты, которые используют сведения из НИЛ о князе Олеге и о названии его князем урманским. При этом путем «лингвистических» манипуляций норманисты подводят к выводу о том, что князь урманский означает «норвежец». Полную несостоятельность этого вывода я показала в специально посвященной данному вопросу статье (Грот 2015). Здесь же считаю уместным обратить внимание на селективность норманистского подхода при анализе источников: если сведения НИЛ используются для доказательства славянского происхождения Рюрика, то НИЛ - недостоверный источник. Если же при помощи НИЛ удается «обосновать» норвежскую «национальность» князя Олега, то такие сведения НИЛ рассматриваются как имеющие научную ценность.
Завершая анализ памятника, С.Н. Азбелев предлагает следующую гипотетическую картину возникновения и дальнейшей судьбы НИЛ. Епископ
Иоаким приступил в 1017 г. к составлению летописи, но возможно, что подготовка к работе была начата раньше, ещё при правлении Ярослава. Основанием для повествования о первых русских князьях, предполагает С.Н. Азбелев, должны были послужить материалы из княжеских хранилищ, а также записи устных преданий, относящиеся к предистории Новгородской земли. Работа над пополнением летописи новгородскими материалами продолжалась и после смерти Иоакима (1030) вплоть до 1036 года. Далее её не продолжали, т.к. основой дальнейшей работы стал Новгородский свод 1050 г.
Но к рукописи, содержавшей свод Иоакима Корсунянина, полагает С.Н. Азбелев, могли обратиться в 1439 году, когда произошла канонизация Иоакима Корсунянина, и изготовить список с текста четырехвековой давности. Тогда летопись могли дополнить и в начальной части фольклорными по происхождению материалами, например, преданием о Гостомысле, которое в основе своей отображало историческую реальность. Последующее обращение к НИЛ было, вероятно, вызвано событием 1699 г. - перенесением мощей Иоакима Корсунянина и погребением их в Новгородском Софийском соборе. Неиспользованную небольшую по объему НИЛ, как полагает С.Н. Азбелев, переписали по случаю торжества, столь непосредственно связанного с её первым составителем.
В монографии С.Н. Азбелева представлено всестороннее, полное и убедительное исследование памятника, благодаря которому с Иоакимовской летописи снимается заклятие фальсификации - характеристики, данной НИЛ норманистами. Традиция нападать на НИЛ сохранялась вплоть до последнего времени, чему примером книга А.П. Толочко, на которую С.Н. Азбелев ответил блестящей рецензией. Эту книгу Сергей Николаевич определил как псевдонаучное сочинение, только имитирующее исследовательский поиск, в которой ее автор обнаруживает как провалы в историографии, так и низкий уровень лингвистических построений, «отягощённых, как это для него обычно, ошибками и неточностями в библиографических отсылках», а также ерничество, к концу сочинения А.П. Толочко переходящее в шутовство (Азбелев 2007: 255-261).
В главе третьей рассматриваются летописные памятники XIII-XV веков. Поскольку, согласно С.Н. Азбелеву, эти памятники изучались довольно интенсивно, он уделил внимание только вопросам, остающимся дискуссионными. В частности, в этой главе отмечено, что ряд работ А.Г. Боброва, Г.М. Прохорова и Я.С. Лурье составили дискуссию, продолжавшуюся около трех десятилетий и посвященную специально новгородским летописям XV столетия, а также отраженным в них несохранившимся сводам и проблеме соотносимости с московскими летописными памятниками. Но отмечает С.Н. Азбелев, генеалогия старшего летописания Новгорода, выявленная А.А. Шахматовым, остается неопровергнутой, и дискуссия способствовала лишь уточнению некоторых частностей.
Глава четвертая посвящена летописям XVI в., которые по мнению С.Н. Азбелева требуют более подробного рассмотрения, так как долгое время оставались
малоизученными или неисследованными. В числе памятников этого периода рассматривается неизвестная Шахматову летопись, обнаруженная С.Н. Азбелевым в трех списках, которую он назвал Новгородской Уваровской летописью (НУвЛ). Эта летопись, согласно исследованию С.Н. Азбелева, легла в основу трех сводов, среди которых крупнейшие летописи Новгорода - Новгородская третья и Новгородская Забелинская. НУвЛ была связана и с московским летописанием, и с новгородским летописанием. По предположению С.Н. Азбелева, НУвЛ, как и все предшествовавшие крупные летописные своды Новгорода, возникла при дворе новгородских архиепископов. О новгородском происхождении источников для второй части свидетельствуют особенности их содержания. В текст 1570 г. включена явно антимосковская по своей идейной направленности Повесть о походе Ивана IV на Новгород. Кроме НУвЛ в этой главе рассматривается крупнейший новгородский свод XVI в. - летопись Дубровского (НЛД), а также упоминаются недавно обнаруженные Новгородская Большаковская летопись, исследованная Е.Л. Конявской, и другие памятники.
Памятники летописания XVII в., которым посвящена пятая глава, создавались в трагическое для Новгородской земли время - в период Смуты и шведской окупации части новгородских земель. С.Н. Азбелев подчеркивает, что Новгород сильно пострадал в это время, поэтому летописная работа смогла развернуться здесь с прежней интенсивностью только во второй половине XVII столетия. Но результатом оказались такие крупнейшие памятники новгородского летописания как Новгородская третья летопись (Н3Л), Новгородская Забелинская летопись, а также уступавшая им по объему Новгородская Погодинская летопись, но получившая такую большую популярность, что её сокращенные списки продолжали издаваться даже в XIX в. А общее количество рукописей, сохранивших тексты упомянутых летописных сводов, составляет около восьми десятков. Правда, опубликованы до настоящего времени только вторичная краткая редакция Новгородской 3-й летописи и незначительные фрагменты Новгородской Забелинской. Это отразилось и на изученности новгородских летописей XVII в.
С.Н. Азбелев сообщает, что ему известно 22 списка Н3Л, анализ которых позволил ему установить наличие двух редакций, различавшихся между собой по содержанию и по объему. С.Н. Азбелев назвал эти редакции пространной и краткой. Пространная редакция известна в двух списках, а краткая известна автору в 20-ти списках. Все исследователи, писавшие о Н3Л, имели дело только со списками краткой редакции, изданными С.К. Шамбинаго.
Анализируя Н3Л, С.Н. Азбелев убедительно оспаривает вывод С.К. Шамбинаго о тождественности легендарной части Н3Л и известной нам части НИЛ и доказывает, что между названными частями этих летописей нет ничего общего. Большая исследовательская работа была проведена С.Н. Азбелевым по исследованию крупнейшего свода Новгорода, которому автор дал название Новгородская Забелинская летопись (НЗабЛ), по фамилии прежнего владельца её
основного списка. С.Н. Азбелевым было зарегистрировано десять списков этого свода.
Глубокое изучение новгородских памятников XVII в. позволяет С.Н. Азбелеву подтвердить, насколько ошибочным был взгляд на то, что в XVII в. происхоило угасание летописания. Напротив, в это время составлялись самые обширные своды, в которых, по мнению С.Н. Азбелева, наиболее заметны особенности приемов летописной работы. Этой теме посвящена шестая глава монографии. В ней отмечены, в частности, такие особенности, как обогащение летописей вставками, основанными на пересказе устных преданий. Новгородское летописание, указывает С.Н. Азбелев, отражало большую начитанность составителей сводов в литературе, в повестях, часто связанных с событиями, описанными в более ранних летописях.
Другой заметной особенностью летописной практики Новгорода, отмечает С.Н. Азбелев, было расширение круга источников: это были и исторические сведения синодиков новгородских церквей и монастырей, и памятники эпиграфики. В книге приводятся интересные примеры использования названных и других источников, что помогает увидеть работу летописцев и составителей сводов как живой творческий процесс.
Типы источников для составителей новгородских летописей, согласно автору, становились все более разнообразными по мере приближения общего завершения летописного характера русской историографии. Критика источников, отмечает С.Н. Азбелев, составляет важную особенность новгородского летописания XVII в. В летописи появляются элементы исторического исследования, которые могут рассматриваться как переход между господствовавшей в течение семи веков летописной формой исторического повествования и исследовательскими работами историков Нового времени.
Особый интерес для историка, на мой взгляд, представляет седьмая глава книги, в которой С.Н. Азбелев показывает, как данные новгородского летописания могут использоваться для решения теоретических исторических проблем. Одной из таких проблем в современной науке стало Сказание о призвании Рюрика. Опираясь на сведения из НИЛ, С.Н. Азбелев обоснованно объясняет призвание Рюрика в княженье словен «причинами династического характера»: согласно НИЛ «Рюрик по матери был внуком управлявшего ильменскими славянами Гостомысл а» (Азбелев 2016: 166). И этими словами он наносит удар по двум основополагающим принципам норманизма.
Во-первых, С.Н. Азбелев говорит о наличии правящей славянской династии в Приильменье до призвания Рюрика, а это отрицается норманистами, начиная с Миллера и Шлёцера.
Во-вторых, он утверждает славянское происхождение летописного Рюрика вразрез с норманистским постулатом о Рюрике как выходце откуда-то из Скандинавии.
Оба эти постулата норманизма были внесены в русскую историческую мысль в течение XVIII в. Г.З. Байером, Г.Ф. Миллером и А.Л. Шлецером. Байер в статье «О варягах» озвучил скандинавское происхождение Рюрика, апеллируя к его якобы скандинавскому имени. В своих работах я показала, что эти сведения Байер получил от его шведских корреспондентов, т.е. непосредственно, из шведского политического мифа.
Утверждения о Рюрике из Швеции и о шведском происхождении летописных варягов - произведения шведского политического мифа, сочиненные в то время, когда шведских политиков питала надежда увидеть на русском престоле шведского принца Карла - Филиппа. В 1613 г. шведские сановники создали фальсификат шведской части протокола переговоров шведов с новгородцами относительно кандидатуры Карла - Филиппа на московский престол, внеся туда ложные сведения о том, что новгородцы на переговорах якобы сами рассказывали о том, что был у них в древности князь из Швеции по имени Рюрик. Этот фальсификат был одновременно дополнен псевдоисторическим сочинением шведского дипломата П. Петрея с умозрительными рассуждениями о том, что варяги из русских летописей должны были быть выходцами из Швеции. Никаких ссылок на источники Петреем не приводилось, а предъявлялось только безграмотное манипулирование личными именами в духе XVI-XVII вв. (Грот 2017).
А второй постулат об отсутствии в Приильменье династической традиции в русскую историю привнесли Миллер и Шлёцер. Исходили они при этом из учения североевропейского готицизма XVI-XVIII вв., основу которого составляла идея о германцах как наследниках Рима в распространении государственности и монархической власти в Европе. Поэтому шведский политический миф о Рюрике из Швеции органично наложился на привычный для них образ германцев, которые несли сильную монархическую власть всем европейским народам. Таким образом, за норманистским постулатом о скандинавском происхождении Рюрика стоят не источники, а политика и западноевропейские утопии.
Но если лаконичные сообщения ПВЛ о призвании Рюрика с братьями давали возможность манипулировать ими в угоду шведского политического мифа, то более подробный рассказ о родословии Рюрика в НИЛ, так некстати обнаруженной В.Н. Татищевым, полностью рушил миф о Рюрике-скандинаве.
Поэтому исследования С.Н. Азбелева по научной реабилитации НИЛ имеют громадное научное значение. Законсервировавшиеся в российской исторической мысли стереотипы норманизма, отрицавшие наличие института княжеской власти в русской истории до прихода «скандинава» Рюрика нанесли большой вред развитию российской исторической науки. Со времени Миллера и Шлёцера российская историческая наука в вопросах исследования древнерусского политогенеза в норманистских работах не продвинулась ни на шаг. Хотя исследования последних пятидесяти лет такой проблемы, как поэтапная эволюция позднепервобытного/
предгосударственного общества показали, что наследный институт власти существует в первобытных обществах, в догосударственную эпоху.
Сведения о наследных правах князя Рюрика как внука своего деда по матери (аналогично Петру III, унаследовавшему российский престол как внук своего деда Петра I от его дочери Анны) согласуются с общей особенностью института верховной власти - учётом двух линий в традиции преемственности власти -отцовской и материнской. Амбилинейность традиции наследования составляла как бы несущие опоры потестарно-политической системы, охватывая её связями различного родства как изнутри, так и вовне, образуя сложную систему межродовых связей, использовавшуюся для поддержания преемственности власти и накопившую для этого с течением тысячелетий обширный арсенал средств. Но при изучении начального периода русской истории вышеупомянутые достижения современной теоретической мысли из-за противодействия норманистов практически не используются.
Возвращение в науку НИЛ в качестве исторического источника дает ценный конкретный материал для изучения древнерусского принципа передачи верховной власти до призвания Рюрика. Таким конкретным материалом является «сон Гостомысла». Ещё В.Н. Татищев объяснял эту часть НИЛ как вымышленное предзнаменование, которых «у древних немало находится, особливо сему подобное вижу у Геродота, виденное Астиагом, королем мидиским, о Кире Великом и пр.» (Татищев 1994: 116).
Подобная точка зрения на «сон Гостомысла» сохранилась у российских норманистов до сих пор (Пчелов 2001: 62-63). Но Татищев был человеком своего времени, когда взгляды западноевропейского Просвещения получали все большее распространение в России. Среди них выделялись идеи рационализма, которые в исторической науке выступали в форме так называемого метода исторической критики, опираясь на который, следовало в собранной массе фактов отделять более достоверное от вымысла. Но со времени В.Н. Татищева прошли столетия, и российские историки могли бы развить более комплексный подход к анализу НИЛ.
Но единственное, что было сделано, так это вдобавок к указанному Татищевым Геродоту стали подключать параллели с исландскими сагами. Благодаря такому вкладу «сон Гостомысла» окончательно превратился в «бродячий литературный сюжет». При этом историки не обращают внимание на то, что «сон Гостомысла» является совершенно уникальным среди сюжетов, содержащих вещие сны.
В НИЛ показано, как в древнерусском княженьи мог на практике решаться вопрос о передачи власти преемнику после смерти верховного правителя и в случае, если прямая мужская линия пресекалась. Но легитимного наследника или чтобы «имать наследовати от своих ему», можно было обратиться к потомству его дочерей, отданных «суседним князем в жёны». И вот тут-то возникает неординарная ситуация. Явно, что и в случае обращения к матрилатеральной традиции в княженьи словен потомство старших дочерей правителя обладало преимущест-
венным правом в наследовании власти. Но народ не хотел в князья сына старшей дочери, который «зане негож бе», а сам Гостомысл не обладал свободой завещания, не мог нарушить порядок наследования. Поэтому он обращается к власти, стоящей над ним, к власти богов, используя очень древнюю ментальную традицию, рассматривающую сон как способ сакрального познания, т.е. более высшего познания в сранении с познанием обыденным, профанным.
Традиция эта восходит к глубокой древности. Известно, например, что фараоны Нового царства (1580-1085 гг. до н.э.) апеллировали к сновидениям как к непосредственному волеизъявлению богов для обоснования наиболее важных решений (Монте 1989: 43). Вера в сновидение как в одно из средств общения божества с человеком была широко распространена в древности у многих народов и была частью мифопоэтической идеологии эпохи первобытности (Фрэзер 1985). Таким образом, рассказ Иоакимовской летописи о сне Гостомысла - это образец дохристианского менталитета и относится ко времени, близкому к описываемым событиям, при этом неважно, когда рассказ был зафиксирован письменно.
Вот какие перспективы для исследования проблем русской истории периода призвания Рюрика открываются с публикацией книги С.Н. Азбелева. Понятно, что результаты исследования НИЛ, представленные в книге С.Н. Азбелева, будут замалчиваться российскими норманистами - это их обычная тактика «ведения дискуссии» со своими оппонентами. Но это ничего не меняет. Трудами С.Н. Азбелева НИЛ возвращена науке, и будущие поколения историков получили право использовать этот памятник в своей работе.
Многие из перечисленных выше проблем мы обсуждали с Сергеем Николаевичем при его жизни. К таким обсуждаемым проблемам относилось и его отождествление Гостомысла из НИЛ с Гостомыслом из западноевропейских хроник, которые знают его как короля ободритов. Я выдвигала свои возражения, доказывая, что король ободритов Гостомысл и князь Гостомысл в княженье словен - два разных исторических лица с одинаковым именем, однако Сергей Николаевич оставался при своем мнении. Но это - право каждого ученого. Тем более, если ученый формировался под влиянием господствовавшей в советское время концепции о финно-угорском субстрате на севере и северо-западе Восточной Европы и о неавтохтонности славян, мигрировавших сюда откуда-то со стороны. Одним из мест исхода называлось южнобалтийское побережье.
Я показала в моих работах, что идея финно-угорского субстрата имеет ненаучные истоки. Поэтому корни института княжеской власти в княженье словен (также, как и в других летописных княженьях) автохтонны и уходят в древность Восточной Европы. Но их дальнейшее исследование - вопрос будущего. И исследования С.Н. Азбелева об ободритском Гостомысле тоже будут здесь в помощь как минимум потому, что его исследования привлекли внимание к данному историческому деятелю. А это необходимо для дальнейшего изучение потестарных традиций Приильменья и южнобалтийских княжеств, поскольку схожесть в
антропониконах различных политий говорит о междинастийных связях, о традиции обмена невестами и женихами. Через этот обмен именословы правителей пополняются схожими именами, поскольку, например, потомство княжен/принцесс, отданных замуж в другое княжество/королевство, может нарекаться именами правителей, прославленных на родине невесты. Следовательно, ободритский и словенский Гостомыслы свидетельствуют о наличии традиции брачных связей между правящими домами этих политий. Глубину этих связей предстоит исследовать, но в любом случае факт двух Гостомыслов уже сейчас косвенно подтверждает сведения НИЛ о традиции отдавать княжен «суседним князем в жёны».
В числе исследований С.Н. Азбелева, имеющих громадное значение, следует назвать изучение летописных памятников о Куликовской битве. Их значение усиливается исключительным значением победы на Куликовом поле, с одной стороны, а с другой - «...распространением - особенно в околонаучной среде -нараставшего и, следует признать, небеспричинного скептицизма по поводу реальной исторической значимости этого события» (Азбелев 2016: 179).
Подобные парадоксы, как разъясняет С.Н. Азбелев, проистекают из фактора якобы географического. В действительности же - из давно укоренившегося ошибочного истолкования смысла важных письменных источников.
Согласно летописям, русское войско приготовилось к сражению «в поле чисто... на усть Непрядвы реки», толкуя слово «усть» как место впадения Непрядвы в Дон. С.Н. Азбелев провел скрупулезный анализ русских источников и открыл, что слово «устье» в то время обозначало исток реки. Поэтому показания источников свидетельствуют, что сражение 1380 года произошло вблизи тогдашнего истока («устья») Непрядвы, в центральной части Куликова поля - на расстоянии приблизительно сорока километров от впадения этой реки в Дон. А это меняет и всю картину сражения, сближая её со сведениями источников. Поэтому согласие вызывают слова С.Н. Азбелева о том, что современным историкам Куликовской битвы полезно было бы с должным вниманием обращаться к летописям, в особенности, как обнаружилось, к новгородским летописям.
Тем более что согласно исследованиям С.Н. Азбелева, Повесть о Куликовской битве базировалась на фиксации устного повествования о событиях 1380 г., хронологически удаленного от них пятью или шестью годами (Азбелев 2016: 208).
Таким образом, в книге С.Н. Азбелева на основе рассмотренных им памятников новгородского летописания кроме собственно истории летописания, предлагаются и теоретические разработки по таким актуальным темам как тема происхождения летописного Рюрика и тема борьбы за сохранение национальной идентичности в эпоху зависимости от Золотой Орды, ярчайшим примером чего является Куликовская битва.
Хочется напомнить, что обе эти темы являются не только объектами теоретических исследований, но используются и в современной информационной
войне против России, где в качестве основного оружия применяются фальсификаты русской истории. Норманские трактовки призвания Рюрика в контексте развития так называемой «викингской» темы используются как историческое обоснование закономерности для России «управления со стороны». Представление о Куликовской битве как о стычке немногочисленных конных отрядов хорошо вписывается в другую тенденцию информационной войны - стремление лишить русскую историю её героических страниц. И книга С.Н. Азбелева вносит свой вклад в дело противостояния этим фальсификатам. Но при этом неизбежно задеваются и личные интересы очень многих.
Дарственная надпись Сергея Николаевича Азбелева
Подтверждением тому служит отношение к С.Н. Азбелеву в последние годы его жизни и со стороны учреждений, которым он отдал многие годы своей жизни, и со стороны коллег, занимающихся сходными проблемами исследований. В апреле 2016 г. С.Н. Азбелеву исполнилось 90 лет со дня рождения. Эту славную дату отметили в России мы - ученые, объединившиеся на базе журнала «Исторический формат», посвятив С.Н. Азбелеву специальный номер журнала. Почтили его
юбилей и на форуме международного общества «Русский салон в Стокгольме» -С.Н. Азбелев входил в редакционный совет научно-публицистического альманаха «Русское поле» - международного проекта общества. Поскольку С.Н. Азбелев проходил реабилитацию в доме-пансионате ветеранов науки РАН в Пушкине, то представители руководства ЛГУ им. А.С. Пушкина организовали встречу С.Н. Азбелева со студентами и преподавателями и выступление ученого с рассказом о его последних исследованиях. Ведь университет находится на древней Новгородской земле, и его студентам и преподавателям было интересно послушать о летописании Великого Новгорода. Сергей Николаевич был очень растроган тем, как тепло и содержательно прошла эта встреча.
И это всё. Ни Санкт-Петербург, ни Великий Новгород на юбилей великого ученого не откликнулись. Я специально спрашивала об этом Сергея Николевича.
Ни к кому из прежних коллег не смог С.Н. Азбелев обратиться, когда что-то не заладилось в издательстве с подготовкой к публикации рецензируемой здесь монографии, т.е. его последнего труда. Сергей Николаевич обратился за помощью ко мне, поскольку мы с коллегами готовили тогда к изданию последние тома из серии «Изгнание норманнов из русской истории» и тесно сотрудничали с издательством «Русская панорама». Глава издательства И.А. Настенко мгновенно откликнулся и организовал выпуск книги в рекордно короткие сроки и на высоком профессиональном уровне. А я получила от Сергея Николаевича в последнюю нашу встречу осенью 2017 г. книгу с дарственной надписью (см. выше), которая мне теперь вдвойне дорога как память о личном общении с великим ученым.
Пока на выход труда С.Н. Азбелева со стороны историков, непосредственно занимающихся историей русского летописания, отклика не последовало. Но 25 декабря 2017 г. на монографию С.Н. Азбелева в журнале «Valla» была опубликована рецензия начинающего историка М.А. Несина (Несин 2017). Но вряд ли эту публикацию можно назвать рецензией, поскольку в ней не сказано ни одного позитивного слова о труде С.Н. Азбелева. Данное произведение занимает около 13 страниц (Несин 2017: 101-114), при этом 102-106 стр. содержат попытки доказать ненаучность анализа НИЛ и использования НИЛ как исторического источника, а на 108-113 стр. предложен разбор Приложения «Повесть о Куликовской битве в Новгородском летописании». Таким образом, почти вся рецензия посвящена негативному препарированию двух тем, по которым позиция С.Н. Азбелева идет вразрез с мнением многих влиятельных учёных и как было отмечено выше, тем самым задевает интересы многих.
Основные замечания М.А. Несина относительно исследований С.Н. Азбелева, посвященных НИЛ, сосредоточены на личности Гостомысла. По этому вопросу читателю предлагается несколько сумбурных рассуждений о том, можно ли доказать историчность Гостомысла. А эти рассуждения, в свою очередь, выливаются в заключение, что историчность Гостомысла доказать нельзя. После чего сообрази-
тельный читатель и сам додумается, что, следовательно, и доказательства славянского происхождения Рюрика также неисторичны.
Также легковесно выглядят попытки М.А. Несина отвергнуть результаты исследований С.Н. Азбелева о месте и значении Куликовской битвы. Заявив, что слово «устье» имело несколько значений и обвинив автора монографии в том, что он произвольно использовал только одно - выгодное для его концепции, М.А. Несин обнаружил непонимание того общего смысла, который несет исследование С.Н. Азбелева о Куликовской битве. Перед нами очевидный факт: вопиющее несоответствие между сведениями многочисленных источников о Куликовской битве и результатами современных археологических исследований. С.Н. Азбелев предлагает информацию к размышлению: возможно, несоответствие объясняется неправильным прочтением летописи, надо бы перепроверить. Но сам же он в личной беседе говорил, что премии уже розданы, руки пожаты, кто же теперь будет что-либо перепроверять?! Так что, исследования С.Н. Азбелева о Куликовской битве - это обращение к будущим историкам о том, чтобы ещё раз тщательно перепроверить факты, связанные с этим событием. Куликовская битва стоит того!
А на сегодняшний день у нас имеется отзыв М.А. Несина, получившего, по его словам, удручающее впечатление от книги. Отзыв завершается словами: «Полезной познавательной информации по истории новгородских летописных памятников рецензируемая работа фактически не содержит. Зато потенциально она способна принести существенный вред - потребительское отношение Азбелева к ИЛ может в глазах людей с критическим складом ума способствовать профанации изучения уникальных татищевских известий на предмет потенциального наличия в них древней основы. С другой стороны, Азбелев являтся маститым научным работником, с обилием публикаций и многолетним стажем работы в областях истории, фольклористики, источниковедения. Это может способствовать у недостаточно искушенных читателей некритическому восприятию его настоящего ''исследования''. Тем более, что в печати критика его ''научной'' методологии за редчайшими исключениями практически не встречалось (несмотря на то, что в устных беседах и в социальных сетях его доверчивое отношение к поздним источникам и бездоказательные поиски в них записей древних преданий неоднократно комментировались рядом коллег). Вероятно, у ученых не возникает желания желания тратить время и силы на печатную критику... Поэтому, я полагаю, что недоброкачественные книги о летописном наследии Великого Новгорода не должны замалчиваться, а подлежать серьезной критической оценке» (Несин 2017: 112-113).
Приведенная пространная цитата подтверждает правоту сказанного выше: главная «вина» С.Н. Азбелева заключается в том, что он рассматривал НИЛ как исторический источник, который «недостаточно искушенные читатели» воспримут, и тогда станет невозможно продолжать распространять в российской исторической мысли «теорию» о скандинавском происхождении Рюрика, что делают многие
научные работники, и которая производит удручающее впечатление на тех, кто владеет скандинавскими языками и скандинавской фактологией. Что же до серьёзной критики, то она всегда приветствуется в науке. Но произведение М.А. Несина к таковой не относится. Это скорее пасквиль. Причем знаменательно, что его публикация произошла как раз в день смерти С.Н. Азбелева.
Труды С.Н. Азбелева будут жить, включая и его исследования о НИЛ, независимо от того, печатной или непечатной критикой будут их окружать сторонники идеи Рюрика-скандинава.
ЛИТЕРАТУРА
Азбелев 2007 - Азбелев С.Н. Рецензия на книгу: Толочко А.П. «История Российская» Василия Татищева: Источники и известия. M., 2005. 544 с. // Вестник Санкт-Петербургского Университета. 2007. Серия 2. История. № 3. С. 255-261.
Азбелев 2007 - Азбелев С.Н. Устная история в памятниках Новгорода и Новгородской земли. СПб.: Дмитрий Буланин, 2007. 296 с.
Азбелев 2016 - Азбелев С.Н. Летописание Великого Новгорода. Летописи XI-XVII веков как памятники культуры и как исторические источники. М.: Русская Панорама; СПб.: БЛИЦ, 2016. 280 с.
Грот 2015 - Грот Л.П. О летописных урманах и о титуле «князь урманский» // Исторический формат. 2015. № 2. С. 29-53.
Грот 2017 - Грот Л.П. Столбовский договор и шведский политический миф XVII - XVIII веков / Электронный ресурс: URL:http://pereformat.ru/2017/08/stolbovskij-dogovor/ (дата обращения -25.12.2017).
Монтэ 1989 - Монтэ Пьер. Египет Рамсесов. M.: Наука, 1977. 378 с.
Несин 2017 - Несин М.А. О двух новых монографиях, посвященных новгородским источникам // Valla. 2017. № 3 (6). С. 101-121.
Пчелов 2001 - Пчелов Е.В. Генеалогия древнерусских князей. М.: Издательство РГТУ, 2001. 262 с.
Татищев 1994 - Татищев В.Н. История Российская. Т. I. Часть первая. M.: Ладомир, 1994. 502 с.
Фрэзер 1985 - Фрэзер Д.Д. Фольклор в Ветхом завете. М., 1985. 511 с.
REFERENCES
Azbelev 2007 - Azbelev S.N. Recenzija na knigu: Tolochko A.P. «Istorija Rossijskaja» Vasilija Tatischeva: Istochniki i izvestija. M., 2005. 544 s. [Review of the book: Tolochko A.P. Vasilij Tatischev's «Russian History»: Sources and news. Moscow, 2005. 544 p.], in: Vestnik Sankt-Peterburgskogo Universiteta. 2007. Serija 2. Istorija [Bulletin of the St. Petersburg University. 2007. Series 2. History], № 3, pp. 255-261 [in Russian].
Azbelev 2007 - Azbelev S.N. Ustnaja istroija v pamjatnikah Novgoroda i Novgorodskoj zemli [Nuncupative history in monuments of Novgorod and surronding territories], St. Petersburg, Dmitry Bulanin Publ., 2007, 296 p. [in Russian].
Azbelev 2016 - Azbelev S.N. Letopisanije Velikogo Novgoroda. Letopisi XI-XVII vekov kak pamjatniki kultury i kak istoricheskije istochniki [Annals of Novgorod the Great. Annals of XI -XVII centuries as monuments of culture and as historical sources], Moscow, Russkaja Panorama Publ.; St. Petersburg, BLITS Publ., 2016, 280 р. [in Russian].
Frazer 1985 - Frazer J.G. Folklor v Vethom Zavete [Folk-lore in the Old Testament], Moscow, 1985, 511 p. [in Russian].
Groth 2015 - Groth L.P. O letopisnyh urmanah i o titule «knjaz urmansky» [Chronicles of urmans and title «prince of urmans»], in: Istoricheskij format [Historical format], 2015, № 2, pp. 29 -53 [in Russian].
Groth 2017 - Groth L.P. Stolbovsky dogovor I shvedsky politichesky mif XVII - XVIII vekov [Stolbovsky treaty and Swedish political myth of XVII - XVIII centuries], Electronic resource: URL:http://pereformat.ru/2017/08/stolbovskij-dogovor/ (Date of access - 19.04.2017) [in Russian].
Montet 1989 - Montet P. Egipet Ramsesov [Ramsesian Egypt], Moscow, Nauka Publ., 378 p. [in Russian].
Nesin 2017 - Nesin M.A. O dvuh novyh monografijah, posvjaschennym novgorodskim istochnikam [A work on 2 new monographs dedicated to novgorodian sources], in: Valla, 2017, № 3 (6), pp. 101-121 [in Russian].
Pchelov 2001 - Pchelov E.V. Genealogija drevnerusskih knjazej [Genealogy of ancient Rus princes], Moscow, RGTU Publ., 2001, 262 p. [in Russian].
Tatischev 1994 - Tatischev V.N. Istorija Rossijskaja. Tom I. Chastj pervaja [Russian history. Vol. I. Part one], Moscow, Ladomir Publ., 1994, 502 p. [in Russian].
Грот Лидия Павловна - Кандидат исторических наук,
заместитель председателя общества «Русский салон», историограф общества (Лулео, Швеция). Lidia Groth - candidate of historical sciences, vice-chairman and historiographer of the Russian Salon society (Lulea, Sweden). E-mail: [email protected]
