CC BY
23САРМАТИЗАЦИЯ ЛЕСОСТЕПИ ЮЖНОГО ПРИУРАЛЬЯ: ПРЕДПОСЫЛКИ, ОСНОВНЫЕ ЭТАПЫ, ХАРАКТЕРИСТИКИ, СЛЕДСТВИЯ
Н.С. Савельев
SARMATIZATION OF THE SOUTHERN URALS FOREST-STEPPE: BACKGROUND, MILESTONES, CHARACTERISTICS, CONSEQUENCES
N. Savelev
Ключевые слова: Южное Приуралье, скифо-сарматская эпоха, оседлое население, ранние кочевники, кара-абызская культура, формы взаимодействия
В статье дается характеристика этапов взаимодействия кочевого и оседлого населения в лесостепной зоне Южного Приуралья в эпоху раннего железа. На основе анализа материальной культуры делается вывод о том, что прямой перенос кочевнических традиций (в виде оседания группы кочевников раннего этапа прохоровской культуры) в лесостепь произошел около середины IV века до н.э., что привело к формированию смешанного культурного образования - кара-абызской культуры.
Keywords: Southern Urals, the Scythian-Sarmatian era, sedentary population, early nomadic tribes, Kara-Abyz culture, forms of interaction
The article describes the stages of interaction between the nomadic and sedentary population in the forest-steppe zone of the Southern Urals in the early Iron Age. Proceeding from an analysis of material culture the author concludes that the direct transfer of nomadic traditions (in the form of settling of early stage nomadic groups of the Prokhorov culture) in the steppe occurred around the middle of the IVth century B.C. which led to the formation of a mixed cultural formation viz. the Kara-Abyz culture.
Южный Урал является регионом активных контактов разнородных по своему происхождению групп населения и причиной этому - особенности его географического положения и строения. Результатом этих контактов, с одной стороны, является крайняя этнокультурная мозаичность территории, с другой, - постоянное формирование новых этнокультурных образований, отличающихся различной степенью устойчивости.
С историко-географической точки зрения в понятие «Южное Приуралье» включается территория, ограниченная с востока Уральской горной страной и продолжающей ее к югу Мугоджарами, с юга - условной линией от кряжа Шошкаколь, расположенного на их южной оконечности, до оз. Челкар в Западном Казахстане. Западная граница южно-уральского региона проходит от оз. Челкар к северу по средней части Бугульминско-Белебеевской возвышенности, конечная ее точка примерно соответствует району устья р. Белой. К лесостепной части Южного Приуралья, исходя из сказанного, относятся равнины к северу от водораздельных возвышенностей Общего Сырта и северо-востоку от облесенной Бугульминско-Белебеевской возвышенности. Фактически это небольшой расширяющийся к северу клин с максимальными размерами 100x400 км, вытянутый вдоль западного края горно-лесной зоны и относящийся на всем своем протяжении к бассейну р. Белая. Трансзональное положение гор Южного Урала, вклинивающихся с севера в степную зону, формирует в регионе особую меридиональную ландшафтную поясность, сближающую в экологическом плане край-
ний север и крайний юг лесостепи Южного Приура-лья [Савельев, 2011а]. Следствием этому - проникновение «северных» (оседлых) групп населения далеко на юг, а «южных» (кочевых) - далеко на север, что неизбежно приводило их к различным вариантам взаимодействия.
В эпоху бронзы большая часть лесостепи Южного Приуралья была очень плотно освоена населением срубной культуры, но начиная с I тыс. до н.э., т.е. со времени сложения номадизма, вызванного значительными климатическими изменениями, этот регион пустеет. Отмечу только, что на периферии Южного Приуралья, в горно-лесной зоне и островной Месягутовской лесостепи, продолжают существовать отдельные разрозненные группы позднемежов-ского населения [Гарустович, Савельев, 2004; Савельев, 2007]. Единственным исключением для собственно лесостепной зоны Южного Приуралья являются памятники культуры курмантау, носители которой, своим происхождением связанные с макла-шеевской общностью Волго-Камья, примерно с VIII в. до н.э. начали продвигаться по долине р. Белая на юг. Самыми южными курмантаускими памятниками этого периода являются могильник Урняк и селище Куштау Западное около Стерлитамака [Сальников, 1967. С. 378-382].
Также для времени ранее середины - второй половины VI века до н.э. в лесостепи Южного Приуралья отсутствуют памятники кочевнического облика. Можно только упомянуть серию случайных находок акинаков мары-чевского типа на западе рассматриваемого региона. По
© Савельев Н.С., 2014. Сарматы и внешний мир. (УАВ. Вып. 14). С. 191-206.
Рис. 1. Лесостепь Южного Приуралья. Этап 1 (1-27 - ананьинский комплекс; 28-30 - кочевнический комплекс): 1-9 - топоры-кельты; 10-12, 16-17 - элементы конской сбруи; 15, 18 - поясные обоймы; 19, 20, 22 - втульчатые наконечники стрел; 21, 23, 24 - черешковые наконечники стрел; 25-27 - наконечники копий; 28-29 - сосуды; 30 - фрагмент жертвенника (1-27 - бронза; 28-29 - глина; 30 - камень) 1-4, 19-21 - могильник Правая Белая (ул. Трактовая); 7-8, 12, 23, 25 - могильник Таш-Елга; 5, 14 - городище Кара-Абыз; 13 - Ново-Уфимский могильник; 26 - город Бирск; 6, 9-11, 15-18, 22, 24 - Старший Шиповский могильник; 27- Усть-Айское поселение; 28-29 - Чукраклинский курган; 30 - поселение Кюнь II. Масштаб разный
мнению исследователей, эти архаические кинжалы датируются концом УШ-УП вв. до н.э. и имеют явно западное происхождение [Исмагил, Сунгатов, 2004].
Примерно с середины - второй половины VI века до н.э. лесостепь Южного Приуралья начинает все
активнее осваиваться как кочевниками, так и группами оседлого населения, что приводило к активному их взаимодействию и, подчас, к «парадоксальным» результатам. Данный процесс растянулся не менее, чем на 500 лет и может быть условно разде-
Рис. 2. Лесостепь Южного Приуралья. Керамика. Этап 1: 1-8 - курмантауская культура; 9-16 - постмаклашеевский («раннекараабызский») комплекс; 17-19 - ананьинский гребенчато-шнуровой комплекс; 20-23 - иткульская культура; 24 - воробьевский тип (1-10, 17, 20, 21 - поселение Акбердино-4; 11-15, 18 - Черниковское селище; 16 - Биктимировское городище; 19 - Курмантаевское селище; 22 - Касьяновское городище; 23 - Старший Шиповский могильник; 24 - Охлебининское II городище)
Рис. 3. Керамика ранних кочевников Южного Урала (поселения). Этап 2: 1 - стоянка Юмаш-тау-6 (2002); 2 - поселение Баишево-26 (1996); 3-4 - поселение Улак-2 (1996, 2003); 5 - Новобайрамгуловское поселение (2000); 6 - стоянка Ташла Левобережная (1997); 7 - поселение Банное-5 (2004); 8 - поселение Сабакты-3/5 (2005); 9-10 - местонахождение на р. Куюргаза (2005); 11 - местонахождение на р. Крепостной Зилаир (1990-е); 12 - стоянка Акбулатово-2 (1958); 13 - стоянка Ново-Акбулатово III (1958); 14 - Ташмуруновский грот (2000) 1-8 - Южное Зауралье; 9-10 - Южное Приуралье; 11-14 - горно-лесная зона Южного Урала
Рис. 4. Лесостепь Южного Приуралья. Гафурийский керамический комплекс. Этап 2: 1-5, 10-11 - Касьяновское городище; 6 - Михайловская стоянка; 7, 9 - Табынское городище; 8 - Курмантаевское городище.
1, 9, 11 - сборы 2006-2007 гг., фонды ГРИКМ; 6- сборы 1955 г., фонды ОИКМ;
2, 3, 4-5, 7-8,10- раскопки Г.В. Юсупова, 1954-1956 гг., фонды МАЭ УНЦ РАН
лен на 4 этапа, которые по датировке и содержанию соответствуют фазам A-D эпохи формирования и функционирования раннесарматской культуры ЮжноУральской культурно-исторической области [Савельев, Яблонский, 2013, в печати].
ЭТАП 1
(вторая половина VI - середина У вв. до н.э.)
Этап 1 (рис. 1-2) для лесостепи Южного При-уралья характеризуется единичными проникновениями кочевников на север, по т.н. «Демско-Бельс-
кому степному коридору» (Чукраклы). Вероятно также, что именно Южное Приуралье являлось путем переноса «сакско»-«савроматских» предметов материальной культуры (рис. 1, 10-24) и образцов звериного стиля на Среднюю Волгу и в Нижнее Прикамье [ср.: Полидович, 2009. С. 241], хотя содержание и конкретные формы этого процесса пока не вполне ясны. Возможно, именно с этим связано нахождение орнаментированной ножки «савромат-ского жертвенника» (рис. 1, 30) в заполнении кур-мантауского жилища на поселении Кюнь II в низо-
Рис. 5. Лесостепь Южного Приуралья. Этап 2: гафурийская керамика Касьяновского (4-5) и Табынского (1-3, 6-17) городищ. Раскопки 1978 и 1979 гг. (по: [Пшеничнюк, 19836. Рис. 9; 18; 19])
вьях Белой [Федоров, 2000. Рис. 4, 1; Гарустович, Савельев, 2004. Прим. 8].
В течение этапа 1 в лесостепь Южного Приуралья по р. Белая с севера проникают две последовательные миграционные волны. Обе они связаны с ананьинской общностью Поволжья и Прикамья, но роль их в этнокультурной истории рассматриваемого региона оказывается совершенно различной. Первая миграционная волна связана с проникновением немногочисленного среднекамского населения - носителей сложношнуровой «раннеананьинской» керамики (рис. 7, 1; также см.: [Иванов, 1982. Рис. 6]). Судя по наличию на ряде памятников (Бирское поселение, Касьяновская стоянка) смешанной курманта-уско-сложношнуровой керамики [Васильев, Горбунов, 1975; Васильев и др., 1985], пришлые группы, не оставившие ни одного «чистого» памятника, в основной своей массе были ассимилированы местным курмантауским населением. Раннеананьинские могильники в Южном Приуралье не известны, комплекс материальной культуры в целостном виде так-
же не известен, вероятно, он ничем не отличался от среднекамского того времени.
Вероятно, примерно в это время (предварительно - вторая половина - конец VI в. до н.э.), начинается уход части курмантауского населения в горно-лесную зону Южного Урала - на северо-восток, в пределы таежного Уфимского плато [Пшеничнюк, 1973. С. 222, 224. Рис. 32], и на юго-восток, в верховья р. Белая, где оно продолжает существовать, по крайней мере, до начала второй половины I тыс. до н.э., керамика при этом становится сильно обедненной [Гарустович, Савельев, 2004; Савельев, 2004; 2010а. Табл. 1]. Наличие на части курмантауских памятников горно-лесной зоны Южного Урала небольшой примеси сосудов с «остаточной» сложношнуровой орнаментацией (Ака-ваз, Акбулатово-2, Усть-Юрюзанская), несомненно, свидетельствует о том, что из приуральской лесостепи в горы уходило уже смешанное курмантауско-ран-неананьинское население [Савельев, 2011в]. Дальнейшее развитие в лесостепи Южного Приуралья ранне-ананьинских традиций не прослеживается.
Рис. 6. Лесостепь Южного Приуралья. Этап 2: 1, 7 - принадлежности конской сбруи; 2-3 - ворворки (?); 4 - фрагмент жертвенника; 5-6- поясные крючки (1-3, 5-7 - бронза; 4 -камень) 1-3, 5-7- находки на горе Курмантау (2000-е); 4 -Табынское городище (1956)
Вторая, более поздняя (примерно рубеж УГ-У вв. до н.э.) миграционная волна связана с продвижением вверх по течению р. Белая групп ананьинского населения из Приказанского Поволжья и приустьевой части Камы - носителей ямочно-насечково-гребенча-той керамики [Иванов, 2009], наследующих постмак-лашеевскую линию развития, и, единично, - гребенчато-шнуровой керамики (рис. 2, 17-19). Южная граница ареала этих памятников проходит в 100 км южнее г. Уфа, в районе горы Курмантау, где средневолж-скими ананьинцами был создан крупный металлургический центр (т.н. «Курмантаевское селище»).
Для Южного Приуралья ямочно-насечково-гре-бенчатая керамика (рис. 2, 11-16) получила устой-
чивое, хотя и не вполне удачное, наименование «ран-некараабызская», т.к. именно она стала впоследствии основой сложения кара-абызских керамических комплексов [Иванов, 1978. С. 102-103; Савельев, 2011б]. По материалам поселения Акбердино-3, расположенном немного восточнее Уфы, недавно был зафиксирован факт взаимодействия носителей культуры курмантау (рис. 2, 1-8) и «раннека-раабызской» керамики (рис. 2, 9, 10) при явном обеднении первой и трансформации последней [Он же, 2010а]. Наличие в этом же и ряде других комплексов (Касьяновское городище, Старший Шипов-ский могильник) иткульской керамики, сделанной в курмантауско-караабызских технологических тра-
Рис. 7. Лесостепь Южного Приуралья. Этап 2: стратиграфия позднеананьинского «шнурового» керамического комплекса (по данным Биктимировского городища, раскоп 5, 1964 г.)
дициях (рис. 2, 20-23), свидетельствует, с одной стороны, о сложности ассимиляционных процессов в лесостепи Южного Приуралья на стадии формирования кара-абызской культуры, с другой - о проникновении по «трансуральской магистрали» в центральную часть приуральской лесостепи населения из горно-лесного Зауралья. Также на Охлебинин-ском II городище найден фрагмент еще более восточной, воробьевской керамики (рис. 2, 24), основной ареал ее распространения - бассейн р. Исеть в Зауральской лесостепи.
Таким образом, на протяжении этапа 1 (вторая половина VI - середина У вв. до н.э.) население лесостепи было достаточно немногочисленным и практически не связанным со степным «миром» [ср.: Овсянников, 2009] - лесостепь в это время являлась далекой юго-восточной периферией оседлого мира Волго-Камья. На этом фоне особую значимость приобретают отдельные комплексы и находки (рис. 1, 28-30), свидетельствующие не только о проникновении кочевников Южного Урала далеко на север в лесостепную зону (Чукраклы), но и, вероятно, об их
Рис. 8. Лесостепь Южного Приуралья. Этап 3: гафурийский керамический комплекс группы II Шиповских курганов (по: [Овсянников, Савельев и др., 2007. Рис. 5-16])
воздействии на лесостепное население в ритуальной сфере (Кюнь II).
ЭТАП 2
(вторая половина V - середина IV в. до н.э.)
Период второй половины V - середины IV в. до н.э. для лесостепной зоны Южного Приуралья характеризуется активизацией проникновения кочевников, в результате чего их погребальные памятники, хотя и не очень многочисленные (Леканды, Асав-башево, Ново-Мусино и др.), распространяются по всей южной части «Демско-Бельского степного ко-
ридора» [см. напр.: Овсянников, 2009. Рис. 2], т.е. между восточной оконечностью Бугульминско-Бе-лебеевской возвышенности и левым берегом р. Белая, не доходя до устья р. Уфа на севере примерно на 70-100 км. Это наглядно подтверждается возросшим количеством случайных находок кочевнических мечей и кинжалов на данной территории [Исма-гилов, 2001]. Также в это время начинается освоение кочевниками узкой полосы предгорной лесостепи по правобережью р. Белая (Береговка) и продолжается дальнейшее функционирование металлургического комплекса на горе Курмантау, причем, мно-
Рис. 9. Лесостепь Южного Приуралья. Кочевнический комплекс. Этап 3. Бишунгаровский курганный могильник (по: [Пшеничнюк, 1983а]): 1, 10 - к.11 п.8; 2, 6, 8, 9, 28, 36- к.2 п.7; 3 - к.1 п.2; 4, 34, 35 - к.11 п.1; 7, 12, 15, 16, 26, 32 - к.3 п.6; 5, 19, 37- к.3 п.9; 11 - к.5 п.3; 13 - к.2 п.5; 14, 23. 24 - к.19 п.2; 17, 18 - к.3 п.3; 20, 27- к.3 п.2; 21 - к.3 п.5; 22 - к.1 п.5; 25 - к.19 п.5; 29 - к.19 п.4; 30 - к.3 п.11; 31 - к.3 п.8; 33 - к.2 п.6 (5, 6, 12, 19-22 - кость; 13, 15, 16б, 17б, 23-26 - железо)
гие находки с него и других рядом расположенных памятников имеют ярко выраженный кочевнический облик (рис. 6).
Вероятно, ближе к середине IV в. до н.э. в этом районе (городища Табынское, Воскресенское, Кась-яновское, Курмантаевское) фиксируется оседание части приуральских кочевников - носителей «тальковой» керамики (рис. 3), что привело к началу фор-
мирования смешанного гафурийского комплекса (рис. 4; 5), в котором доминирующее положение занимал именно кочевнический («раннесарматский») компонент [Савельев, 2008а]. Судя по представительным материалам Табынского городища, кочевническая керамика в среде местного лесостепного населения за достаточно короткое время сильно трансформировалась (см. рис. 5, 3, 6, 7, 9, 10, 12, 13, 15-
Рис. 10. Трансформация отдельных образцов звериного стиля в лесостепи Южного Приуралья (этапы 2, 3, 4): 1 - Нагорный; 2, 6, 11, 17-18 - Филипповка; 5, 10 - Переволочан; 14 - Покровка-14; 3-4, 9, 19 - Охлебинино; 7-8, 13, 15-16, 20, 22-23 - Шипово, группа I; 21 - Шипово, группа III; 12 - Воскресенское городище (2, 11, 14, 18 - золото; 7-9, 20 - железо; 17 - железо, золото; 21 - железо, бронза; остальное - бронза)
17), положив начало собственно гафурийскому комплексу, одной из характерных черт которого впоследствии стали крупные т.н. колоколовидно-котловид-ные сосуды (рис. 8, 1-3; 13, 1).
К сожалению, до сих пор в зоне первоначального тесного контакта раннесарматского и лесостепного населения (микрорайон Курмантау - Табынск) не известны могильники осевшей части кочевников, а
поселенческие памятники дают за редким исключением только многочисленную керамику. С одной стороны, это не позволяет наглядно представить весь комплекс материальной культуры данной периферийной части раннесарматского мира, а, с другой, близость, если не идентичность, керамических комплексов позволяет вполне обоснованно говорить о принадлежности оседавших в среде лесостепного насе-
Рис. 11. Истоки образа стоящего оленя и его трансформация в лесостепи Южного Приуралья (вт. пол. - кон. I тыс. до н.э.): 1 - Аржан-1, оленный камень; 2 - Енисейский или Минусинский уезд; 3 - Туэкта-2; 4-6 - Филипповка-1, к. 1; 7, 10-12 - Шиповские курганы (группа I); 8 - Биктимировский III могильник; 9, 13 - Охлебининский могильник; 14 - Уфимский могильник; 15 - Биктимировский могильник; 16 - Екатериновка, Пермская обл.; 17 - Ошкинский могильник, пьяноборская культура, II-III вв. н.э., р. Вятка. 4-6 - этап 2; 7-9,14-15 - этап 3; 10-13 - этап 4 (по: [Савельев, 2008б])
ления кочевников кругу таких памятников как Филипповка-1, Переволочан, Пятимары, ранняя часть Прохоровки и т.д. Ближайшим к микрорайону Кур-мантау - Табынск исследованным памятником этого времени является могильник Леканды [Пшенич-нюк, 1983. С. 14-17. Табл. VII; УШ], расположенный всего в 6-7 км западу от горы Курмантау, на противоположном, левом берегу р. Белая.
Несколько ранее, в конце V - начале IV вв. до н.э. из Прикамья, также по долине Белой, начинается проникновение относительно немногочисленного ананьинского населения - носителей «поздней» шнуровой керамики и его быстрая ассимиляция в «ран-некараабызской» среде, что достаточно хорошо зафиксировано на материалах Биктимировского городища (рис. 7) [Савельев, 2011б]. Какие-либо прочие контакты «поздних шнуровиков» в лесостепи Южного Приуралья (с носителями курмантауских, гребенчато-шнуровых ананьинских или иткульских традиций и, тем более, с кочевниками) к настоящему времени не фиксируются. Вероятно, это связано исключительно с тем, что к моменту проникновения в среднее течение р. Белая этой миграционной волны, ассимиляционные процессы в среде оседлого населения достигли максимального развития и шли они ис-
ключительно под доминантным воздействием пост-маклашеевских ананьинских стереотипов.
Таким образом, количество кочевнических памятников этапа 2 (вторая половина V - середина IV в. до н.э.) в лесостепной зоне, т.е. к северу от водораздельных возвышенностей Общего Сырта возрастает. Несмотря на то, что в некрополях «Уфимского полуострова» начинают встречаться единичные погребения лесостепного населения с представительным кочевническим инвентарем (мечи переходного и синдо-меотского типов, большие наборы бронзовых наконечников стрел, гривны и пр.) [Исмагилов, 2001; Мещеряков, Яблонский, 2007. С. 359. Рис. 1, 5], степень связанности номадов и лесостепного населения может быть оценена только как незначительная, ограничивающаяся общекультурными связями, торговлей и брачными контактами [ср.: Овсянников, 2009]. Показательно, что кочевнические заимствования в основном проявлялись не столько в престижно-знаковой сфере, сколько в вооружении.
Судя по картографированию кочевнических памятников в лесостепи Южного Приуралья [Савельев, 2010б. Рис. 1], на протяжении этапа 2 между основными массивами последних и памятников лесо-
Рис. 12. Лесостепь Южного Приуралья. Трансформация поясных блях со сценами терзания: 1 - Филипповка-1, курган 1, обкладка венчика сосуда; 2, 3, 5 - могильник Кара-Абыз-2; 4, 8, 9 - Охлебининский могильник; 6, 7 - Шиповские курганы, группа II (1 - золото; 2-9 - бронза)
1 - этап 2; 2-9 - этап 4
степного населения существовала значительная «ничейная» полоса [ср.: Овсянников, 2009. Рис. 2]. Непосредственные контакты тех и других в это время начали устанавливаться только в одном небольшом микрорайоне - Курмантау-Табынск, являвшимся, с одной стороны, дальней южной периферией мира лесостепных племен, структурированной действующим крупным металлургическим центром, а, с другой, - дальней северо-восточной периферией ранне-сарматской ойкумены.
Лесостепное население - носители формирующейся из различных компонентов (курмантауских, ананьинских постмаклашеевских, ананьинских гребенчато-шнуровых и шнуровых, иткульских) кара-абызской культуры [ср.: Иванов, 2010. С. 215; Савельев, 2010а] в течение второй половины V в. до н.э. -середины IV в. до н.э. существовало фактически
автономно, при незначительном воздействии как со стороны кочевников, так и со стороны ананьинского мира Волго-Камья. Единственным исключением является проникновение носителей ананьинской шнуровой керамики, быстро на Средней Белой ассимилированных. Погребения этого этапа кара-абызской культуры до сих пор не известны (либо они не выделяются из общей массы более ранних и более поздних захоронений), поселенческие же памятники многочисленны. Тесные контакты с кочевниками -носителями раннесарматской культуры устанавливаются только ближе к концу этапа 2 и только на одном небольшом участке территории, где ареалы обеих групп населения непосредственно соприкасались. Судя по последствиям, ярко проявляющимся в последующее время, эти контакты (в форме оседания части раннесарматского населения и широкого рас-
Рис. 13. Лесостепь Южного Приуралья. Конец этапа 3 и этап 4. Стратиграфия гафурийского керамического комплекса по данным Биктимировского городища (по: [Савельев, 2011б]): 1-16, 18-19 - гафурийская керамика; 17, 20-27- постананьинская (кара-абызская) и смешанная керамика (6, 18 - раскоп 3, 1962 г., остальное - раскоп 5, 1964 г.)
пространения практически всего комплекса своей материальной культуры) оказались очень прочными и определили все развитие лесостепного приуральского населения на протяжении нескольких веков.
ЭТАП 3
(середина IV - середина III в. до н.э.)
В целом, освоение кочевниками лесостепной зоны в это время по сравнению с предшествующим является максимальным [Овсянников, 2009], о чем свидетельствуют многочисленные находки мечей и кинжалов [Исмагил, 2001; Котов, Савельев, 2008] и проникновение кочевников по остепненному левобережью практически до приустьевой части Белой (Чуй-Ата-сево), что единично фиксировалось и в предшествующее время. Также необходимо отметить, что имен-
но в лесостепи Южного Приуралья, к северу от возвышенностей Общего Сырта, расположен известный могильник Ново-Мусино, в одном из погребений которого найдена гераклейская амфора, датирующаяся началом III в. до н.э. [Васильев, Сиротин, 2004].
На фоне дальнейшего функционирования металлургического центра на горе Курмантау происходит окончательное сложение гафурийского комплекса и отток большей части населения с южной оконечности кара-абызского ареала примерно на 70 км к северу, в район между устьем р. Сим и Уфимским полуостровом. Следствием этого явилось значительное увеличение населения на данном участке и возникновение смешанных Шиповских курганов [Пшеничнюк, 1976; Овсянников и др., 2007], в которых фиксируются остаточные следы прохоровского погребального
обряда [Савельев, 2008а], многочисленный кочевнический инвентарь1, а также характерный керамический комплекс, отличающийся от «гафурийского» района Курмантау - Табынск значительно более упрощенными формами и орнаментальной схемой (рис. 8). За пределами этого «этнического ядра» расселения (устье р. Сим - устье р. Уфа), присутствие гафурий-ского компонента в кара-абызской среде очень незначительно, вероятно - только на уровне брачных связей [Он же, 20116], заимствования предметов вооружения и социально-значимых предметов убранства.
В конце этапа III в лесостепь Южного Приура-лья, вплоть до Средней Белой, проникают кочевники - носители «классической» прохоровской культуры, о чем свидетельствует появление таких крупных могильников как Старые Киишки и Бишунгаро-во (рис. 9). Ближайшее их соседство с кара-абызс-ко-гафурийским населением (расстояние до Охлеби-нино, Шипово и Акбердино, расположенных на противоположном берегу р. Белая - не более 5-10 км) привело к установлению тесных брачных и, возможно, торговых связей. Следствием этого, за счет наслоения остаточных, но при этом очень ярких, ран-несарматских элементов (в первую очередь - керамики, см. рис. 9, 27-31), стала видимая «архаизация» материальной культуры этой части «прохоровцев» [Савельев, 2010б. С. 317-319].
ЭТАП 4
(вторая половина III в. до н.э. - рубеж эр)
Этап 4 является логическим продолжением предшествующего. Это время характеризуется постепенно нарастающим разрывом прямых связей между оседлым кара-абызским населением, находящимся в стадии демографического максимума, и все менее многочисленным кочевническим компонентом, осваивавшим территории к северу от возвышенностей Общего Сырта. В лесостепи продолжается самостоятельное развитие кара-абызского населения при постепенной ассимиляции гафурийского (т.е. изначально раннесарматского этапа 2) компонента, окончательная трансформация образцов звериного стиля (рис. 6, 1; 10-12), постепенное исчезновение гафурийской керамики (рис. 13), постепенное снижение военизации лесостепного населения; сдвижка части позднего гафурийско-кара-абызского населения в низовья Белой и участие в начальном этапе формирования пьяноборской культуры.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В заключение необходимо отметить, что если в первой половине - середине I тыс. до н.э. лесостепь Южного Приуралья являлась далекой юго-восточной периферией оседлого мира Волго-Камья с незначительным воздействием кочевого мира, то во второй половине - конце I тыс. до н.э. высокий уровень интеграции кочевников и оседлого населения стимулировал формирование нового и очень яркого культурного образования - кара-абызской культуры. Постепенно, в связи с оттоком кочевников, лесостепь превращается в самостоятельный мир, никак не связанный со степью, а привнесенные кочевниками традиции полностью перерабатываются и трансформируются. Последствия этого периода интеграции для лесостепного населения были кардинальными и продолжали сказываться, по меньшей мере, до эпохи раннего средневековья.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Васильев В.Н., Сиротин С.В. Ново-Мусинский 3 курган // УАВ. Вып. 5. 2004. С. 173-180.
Васильев И. Б., Горбунов В. С. Бирское поселение // СА. 1975. №> 3. С. 149-157.
ВасильевИ.Б., ИвановВ.А., ОбыденновМ.Ф. Итоги исследований стоянки им. М.И. Касьянова в Гафурийском районе БАССР // Бронзовый век Южного Приуралья / Отв. ред. М.Ф. Косарев. Уфа: Башкирский пединститут, 1985. С. 21-40.
Воробьева С.Л. «Восточный импульс» в кара-абызс-кой культуре // Археологическая экспедиция БашГУ Материалы регион. науч. конф., посвящ. 50-летию археологической экспедиции БашГУ 25 ноября 2011 г., г. Уфа / Отв. ред. А.Н. Султанова. Уфа: РИЦ БашГУ, 2011. С. 40-49.
Гарустович Г.Н., Савельев Н.С. Исследования памятников эпохи бронзы - раннего железного века в горном течении реки Белой (к вопросу об этнокультурных реликтах на Южном Урале) // УАВ. Вып. 5. 2004. С. 93-118.
Иванов В.А. Население Нижней и Средней Белой в ана-ньинскую эпоху. Дисс. на соиск. ... к.и.н. Уфа, 1978.
Иванов В.А. Проблема культуры курмантау // Приура-лье в эпоху бронзы и раннего железа / Под ред. В.А. Иванова и А.Х. Пшеничнюка. Уфа: БФАН СССР, 1982. С. 52-77.
Иванов В.А. Финно-пермская «ойкумена» в Южном Приуралье: возникновение, динамика, историческая судьба // Труды Камской археолого-этнографической экспедиции. Вып. 6. Пермские финны и угры Урала в эпоху железа. Пермь, 2009. С. 61-68.
1 Среди исследователей кара-абызских древностей достаточно распространенным является мнение о существовании особого «восточного вектора» (по С.Л. Воробьевой [2011]; подразумевается прямое проникновение в лесостепь Южного Приуралья из Саяно-Алтая или, шире - Центральной Азии, группы кочевого населения или же связанного комплекса материальной культуры; данные взгляды наиболее контрастно выражены в статье В.Н. Васильева, публикуемой в настоящем издании), придавшего материальной культуре лесостепного населения среднего течения р. Белая своеобразие, резко выделяющее ее на фоне всех окружающих культурных образований эпохи раннего железа. К таковым в первую очередь относятся т.н. «оленные бляхи», бляхи со сценами терзания, поясные накладки с противопоставленными головками грифонов и, собственно, сами пояса. Накопление материалов показывает, что происхождение всех этих элементов нужно связывать с кочевническими древностями Южного Урала (памятники круга Филипповки - Переволочана) и, вероятно, с этнографическими особенностям той группы кочевников, которая, осевши в лесостепи, заложила основу формированию гафурийскому комплексу материальной культуры. Это позволяет вывести «восточный вектор» за рамки формирования кара-абызской культуры и рассматривать его в контексте происхождения различных компонентов кочевого объединения Южного Урала У!-У вв. до н.э.
Иванов В.А. Этнокультурная специфика населения среднего течения р. Белой во второй половине I тыс. до н.э. // Археология и палеоантропология Евразийских степей и сопредельных территорий / МИАР. N° 13 / Отв. ред. М.М. Герасимова, В.Ю. Малашев, М.Г. Мошкова. М.: Таус, 2010. С. 207-217.
Исмагилов Р. Б. Клинковое оружие эпохи ранних кочевников из Южного Приуралья (случайные находки) // УАВ. Вып. 3. 2001. С. 117-147.
ИсмагилР., Сунгатов Ф.А. О генезисе акинаков мары-чевского типа // УАВ. Вып. 5. 2004. С. 127-134.
Котов В.Г., Савельев Н.С. Феномен случайных находок клинкового оружия эпохи раннего железного века на Южном Урале // Случайные находки: хронология, атрибуция, историко-культурный контекст. Материалы междунар. тематич. науч. конф. Санкт-Петербург - 16-19 декабря 2008 г. / Отв. ред. Д.Г. Савинов. СПб. : Исторический факультет СПбГУ 2008. С. 96-100.
МещеряковД.В., ЯблонскийЛ.Т. О некоторых кавказских импортах в памятниках раннесарматского времени Южного Приуралья // Северный Кавказ и мир кочевников в раннем железном веке: сб. памяти М.П. Абрамовой / МИАР. № 8 / Отв. ред. В.И. Козенкова, В.Ю. Малашев. М. : ИА РАН, 2007. С. 357-368.
Овсянников В.В. Опыт выделения зон активного взаимодействия оседлого и кочевого населения Предуралья в савромато-сарматскую эпоху // УАВ. Вып. 9. 2009. С. 144156.
ОвсянниковВ.В., СавельевН.С., АкбулатовИ.М., Васильев В.Н. Шиповский могильник в лесостепном Приура-лье. Уфа: Гилем, 2007. 166 с.
Полидович Ю.Б. Рукояти с изображением хищников и некоторые особенности ананьинского «звериного стиля» // У истоков археологии Волго-Камья (к 150-летию открытия Ананьинского могильника) / Серия «Археология евразийских степей». Вып. 8 / Отв. ред. и сост. С.В. Кузьминых, А.А. Чижевский, Г.Р. Руденко. Елабуга: Институт истории АН РТ, 2009. С. 239-244.
Пшеничнюк А.Х. Кара-абызская культура (население центральной Башкирии на рубеже нашей эры) // АЭБ. Т. V / Под ред. Р.Г. Кузеева. Уфа: БФАН СССР, 1973. С. 162-243.
Пшеничнюк.А.Х. Шиповский комплекс памятников (IV в. до н.э. - III в. н.э.) // Древности Южного Урала / Отв. ред. Р.Г. Кузеев. Уфа: БФАН СССР, 1976. С. 35-149.
ПшеничнюкА.Х. Культура ранних кочевников Южного Урала. М.: Наука, 1983а. 199 с.
Пшеничнюк А.Х. Новые материалы с поселений Гафу-рийского района // Поселения и жилища древних племен Южного Урала / Под ред. А.Х. Пшеничнюка и В.А. Иванова. Уфа: БФАН СССР, 1983а. С. 77-103.
Савельев Н. С. Горы Южного Урала в эпоху раннего железа // Этнические взаимодействия на Южном Урале. Материалы II регион. науч.-практ. конф. / Ред. А.Д. Таиров и др. Челябинск: Рифей, 2004. С. 119-122.
Савельев Н. С. Месягутовская лесостепь в эпоху раннего железа. Уфа: Гилем, 2007. 260 с.
Савельев Н. С. Происхождение гафурийского комплекса лесостепи Южного Приуралья середины - второй половины I тысячелетия до н.э. // Ранние кочевники Волго-Ураль-ского региона. Материалы междунар. науч. конф. «Ранние кочевники Южного Приуралья в свете новейших археологических открытий». Оренбург, 21-25 апреля 2008 г. / Отв. ред. Л.Т Яблонский. Оренбург: Изд-во ОГПУ 2008а. С. 116135.
СавельевН.С. Кара-абызский олень: истоки образа и его трансформация // Труды II (XVIII) Всероссийского археологического съезда в Суздале. Т. III / Отв. ред. А.П. Де-ревянко, Н.А. Макаров. М.: ИА РАН, 2008б. С. 69-72.
Савельев Н. С. Этнокультурные компоненты населения лесостепи Южного Приуралья на стадии сложения кара-абызской культуры (по материалам поселения Акберди-но-3) // XVIII УАС: культурные области, археологические культуры, хронология: Материалы XVIII УАС / Отв. ред. Г.Т. Обыденнова. Уфа: Изд-во БГПУ, 2010а. С. 235-240.
Савельев Н. С. Керамические импорты кара-абызской культуры: их происхождение, контекст и датирующие возможности // Археология и палеоантропология Евразийских степей и сопредельных территорий / МИАР. № 13 / Отв. ред. М.М. Герасимова, В.Ю. Малашев, М.Г. Мошкова. М.: Таус, 2010б. С. 299-322.
Савельев Н. С. На границе Европы и Азии: факторы геокультурного развития Южного Урала // Антропология башкир / Отв. ред. Н.Х. Спицына, Н.А. Лейбова (Суворова). СПб.: Алетейя, 2011а. С. 11-24.
Савельев Н. С. Гафурийский керамический комплекс эпохи раннего железа с Биктимировского городища // РА. 2011б. № 2. С. 56-66.
Савельев Н. С. Памятники эпохи раннего железа горного течения р. Белая (разведочные работы А.П. Шокуро-ва 1961-1962 гг.) // Наследие веков. Вып. 2 / Отв. ред. В.Г. Котов. Уфа: ИИЯЛ УНЦ РАН, 2011в. С. 42-70.
Савельев Н.С., Яблонский Л.Т. Степь и лесостепь на начальном этапе раннесарматской культуры Южного При-уралья // Материалы 2 Ананьинской конференции. Казань, 2013 (в печати).
Сальников К.В. Очерки древней истории Южного Урала. М.: Наука, 1967. 408 с.
Федоров В.К. О функциональном назначении так называемых «савроматских жертвенников» Южного Приура-лья (I) // УАВ. Вып. 2. 2000. С. 49-75.
