CC BY
336
1917 г. Н.Н. Бурденко предлагал кандидатуру В.П. Кравкова на вакантную должность Московского окружного военно-санитарного инспектора, однако это назначение не состоялось.
7 (20) июля 1917 г. В.П. Кравков был уволен из армии приказом начальника санитарного управления Юго-Западного фронта с формулировкой: "Недостаточное углубление демократических начал".
В первых числах августа 1917 г. В.П. Кравков вернулся в Москву и прекратил ведение своего дневника. За три года мировой войны из-под его пера вышел уникальный исторический источник, полный ценных свидетельств очевидца важных исторических событий. Записки Василия Павловича содержат уникальные сведения "из первых рук" об обстановке в штабах русских армий и в войсках, постановке военно-санитарной службы. Его талант ученого-медика, с присущей ему наблюдательностью, скрупулезной методичностью и аналитическим подходом к окружающей действительности, сослужил хорошую службу медицинской и исторической науке.
В последующие годы В.П. Кравков был привлечен к организации военно-санитарных служб советского государства. 22 октября 1918 г. в Москве была создана амбулатория управления делами Реввоенсовета Республики, первым начальником которой стал доктор медицины В.П. Кравков. Под его руководством врачи и фельдшера участвовали в формировании отрядов, направлявшихся на фронты Гражданской войны, принимали участие в боевых действиях по ликвидации мятежей в тылу Красной армии, оказывали медицинскую помощь раненым командирам и красноармейцам, проводили работу по борьбе со вспышками сыпного и брюшного тифа. Осенью 1919 г. амбулатория Реввоенсовета была объединена с амбулаторией комендантского управления Полевого штаба РККА. До лета 1920 г. В.П. Кравков принимал участие в работе амбулатории. Созданное им медучреждение впоследствии было преобразовано в Центральную поликлинику № 1 Министерства обороны СССР.
В мае 1919 г. В.П. Кравков передал московскому Румянцев-скому музею рукописи дневников, которые он вел в годы Русско-японской и Первой мировой войн. В настоящее время они хранятся в фондах Российской государственной библиотеки.
Жизнь В.П. Кравкова оборвалась трагически. 5 июля 1920 г. он был арестован органами ВЧК по обвинению в злоупотреблениях при оформлении освобождений от призыва РККА. 13 июля 1920 г. В.П. Кравков был приговорен к расстрелу. Можно предположить, что Кравков с кем-то не поладил на службе и угодил в расставленную на него ловушку. Известно, что молодая со-
ветская власть часто использовала репрессивную политику для сведения личных счетов.
Вся многолетняя деятельность доктора В.П. Кравкова на медицинском поприще была посвящена служению России, ее народу, его просвещению в области санитарии и гигиены, борьбе за выживание природы и человека. Его путевые дневники времен Русско-японской и Первой мировой войн внесли большой вклад в обобщение опыта русской военной санитарной службы и стали ценным памятником военной мемуарной литературы начала ХХ века. В настоящее время ведется работа по изданию дневников В.П. Кравкова и изучению его творческого наследия.
ЛИТЕРАТУРА
1. Узбекова Д.Г. Знаменитые рязанцы: две жизни, две судьбы. Российский медико-биологический вестник имени академика И.П. Павлова. 1999; 1—2: 95—8.
2. Кравков В.П. К вопросу о деятельности желудка в течение затяжных заболеваний почек: Дис...д-ра мед. СПб.; 1891.
3. Молчанов В.Ф. Дневник участника русско-японской войны (1904—1905) дивизионного врача В.П. Кравкова. Время и судьбы. 1991; 1: 260—91.
4. Кравков В.П. Заразные факторы людского злополучия и рациональные нормы практической постановки мер личной, общественной и правительственной борьбы с ними. Ярославль: А.Г. Фальк и Ко; 1910.
Поступила 07.02.2014
REFERENCES
1. Uzbekova D.G. The famous inhabitants of Ryazan: two lives, two fates. Rossiyskiy mediko-biologicheskiy vestnik imeni akademika I.P. Pavlova. 1999; 1—2: 95—8 (in Russian).
2. Kravkov V.P. To a Question of Stomach Activity During Long Diseases of Kidneys (K voprosu o dejatelnosti jheludka v techenii zatjzjhnih zabolevanii pochek). Dis. St. Peterburg; 1891 (in Russian).
3. Molchanov V.F. Diary of the participant of Russian-Japanese war (1904—1905) of the divisional doctor V.P. Kravkov. Vremya i sud'by. 1991; 1: 260—91 (in Russian).
4. Kravkov V.P. Infectious Factors Human Diseases and Rational Norms of Practical Statement of Measures of Personal, Public and Governmental Fight Against Them (Zaraznie factory ludskogo zlopoluchija I racionalnije normy practicheskoi postanovri mer lichnoj, obschestvennoy i provitelstvennoj borby s nimi). Yaroslavl; A.G. Falk and Co; 1910 (in Russian).
Received 07.02.2014
© Е.В. Шерстнева, 2014 УДК 613.816.92:061.3
Е.В. Шерстнева
САНИТАРНОЕ ПРОСВЕЩЕНИЕ И ПРОПАГАНДА В БОРЬБЕ С ПЬЯНСТВОМ И АЛКОГОЛИЗМОМ В СССР В 1920-Е ГОДЫ
ФГБУ Национальный НИИ общественного здоровья РАМН, 105064, Москва, Россия
В статье рассмотрен вопрос о санитарном просвещении и антиалкогольной пропаганде в СССР в 20-е годы XX века, формах и содержании этой работы.
Ключевые слова: борьба с пьянством и алкоголизмом; санитарное просвещение; антиалкогольная пропаганда.
THE SANITARY EDUCATION AND PROPAGANDA IN STRUGGLE WITH DRUNKENNESS AND ALCOHOLISM IN THE USSR IN 1920S
Ye. V. Sherstniyeva
The national research institute of public health of the Russian academy of medical sciences, 105064 Moscow, Russia The article considers the issue of sanitary education and anti-alcoholic propaganda in the USSR in 1920s and also forms and content of these activities.
Keywords: struggle; drunkenness; alcoholism; sanitary education; anti-alcoholic propaganda.
К сожалению, в нашей стране проблема алкоголизма по-прежнему актуальна. Этим объясняется значительное количество работ, посвященных этой проблеме, в том числе в исто-
рическом аспекте. Внимание исследователей (Коржихина Т.Н., Лебина Н.В., Николаев А.В. и др.) привлекала и антиалкогольная кампания конца 1920-х годов как первая в истории борьбы
Для корреспонденции: Шерстнева Елена Владимировна (otdelistorii@rambler.ru).
с пьянством и алкоголизмом широко организованная государственная инициатива. На сегодняшний день в значительной степени изучен вопрос о противоречивой политике государства в производстве и потреблении алкоголя в первые годы советской власти, роли общественности в борьбе с этим социальном бедствием. Однако вопрос об антиалкогольной пропаганде и санитарном просвещении в нашей стране в 1920-е годы освещен недостаточно хорошо.
В целом советская власть восприняла традиционное для дореволюционной России отрицательное отношение к пьянству. Однако в условиях становления новых социально-экономических отношений в стране политика государства в этом вопросе была неоднозначной. Это выражалось в первоначальном сохранении так называемого сухого закона, существовавшего в годы Первой мировой войны, введении запрета на производство и реализацию спирта в 1919 г., постепенном ослаблении запретительных мер с переходом к нэп и, наконец, в разрешении свободной торговли спиртным и введении государственной винной монополии в 1925 г. Эти государственные меры и их последствия нашли прямое отражение в организации, масштабах и формах санпросветработы и пропаганды, направленных на борьбу с пьянством и алкоголизмом.
Побочным результатом жестких антиалкогольных мер первых лет советской власти стало развитие черного рынка самогона, производство которого приняло характер большого общественного зла. Проблема состояла не только в том, что самогоноварение конкурировало с государством в сфере производства алкоголя. На него расходовались пищевые продукты. По данным В.М. Бехтерева, в 1923 г. в деревнях на самогон было выкурено 200 млн пудов зерна, сахарной свеклы и др. [1]. Следствием развития самогоноварения стало разрушение крестьянских хозяйств, а пополнение рядов пролетариата преимущественно за счет сельской молодежи вело не только к "экспорту" в города самого самогона, но и к распространению привычки его употреблять, т.е. к росту потребительского спроса.
Борьба с самогоноварением стала делом государственной важности: была введена специальная статья уголовного кодекса, проводились милицейские рейды с конфискацией самогонных аппаратов, объявлялись агиткампании. Именно самогоноварение, а не пьянство и алкоголизм как таковые было первоначально мишенью советской пропаганды. Борьба с самогоноварением по традиции времен гражданской войны приравнивалась к борьбе с контрреволюцией, и возглавил эту борьбу Главполитпросвет. Широко известен выпущенный в 1923 г. издательством "Красная новь" Главполитпросвета агитационный лубок В.В. Маяковского "Вон — самогон!". Обложка первого издания этого произведения воспроизводилась в виде плаката, а отдельные строки — в виде лозунгов: " Выгоняй, кто поит, выгоняй, кто пьет!" и др. Однако в первой половине 1920-х годов борьба с пьянством еще не носила систематического, планомерного характера, а проблема ставилась исключительно в политической плоскости. Во второй половине 1920-х годов ситуация изменилась.
В 1925 г. по настоянию Госплана было разрешено производство спиртных напитков, включая водку крепостью 40°, в стране была введена государственная винная монополия. "Власть от репрессий перешла к политике эксплуатации алкогольных доходов" [2]. Эта мера объяснялась необходимостью получения дополнительных средств для осуществления форсированной индустриализации страны, а также представлялась как способ вытеснения самогона и преподносилась как временная. Однако индустриализация требовала не только финансовых, но и значительных трудовых ресурсов. Свободная же продажа спиртного, хотя и потеснила позиции самогона, но очень скоро привела к плачевным результатам. По данным одного из лидеров борьбы с алкоголизмом Э.И. Дейчмана, начиная с 1925 г., в стране наблюдалось резкое увеличение потребления спиртного со всеми вытекающими трагическими последствиями. Рост преступлений на пьяной почве в городах за 1 год составил 270%, в деревнях — 330%. В 1925—1926 гг. количество производственных прогулов по понедельникам среди мужчин возросло на 18%, а в дни зарплаты — на 43%. К этому прибавлялся рост производственного травматизма. Кроме того, в 1927—1928 гг. в стране было зафиксировано 6 тыс. случаев смерти "от опоя", в больницы поступили 20 тыс. больных алкогольными психозами, в городах насчитывалось порядка 500 тыс. алкоголиков [3]. Сложившееся положение не только угрожало здоровью населения
страны, но и ставило под угрозу срыва планы реконструкции. Появилась острая необходимость принятия последовательных государственных мер.
Со второй половины 1920-х годов ведущая роль в обсуждении и решении этой проблемы в государственном масштабе уже принадлежала Наркомздраву РСФСР. При его участии был подготовлен ряд законодательных актов по борьбе с алкоголизмом. Первым из них было постановление СНК РСФСР от 11 сентября 1926 г. "О ближайших мероприятиях в области лечебно-предупредительной и культурно-просветительной работы по борьбе с алкоголизмом" [4]. В соответствии с этим постановлением проведение работы намечалось по трем направлениями: систематическое изучение вопроса, антиалкогольная санитарно-про-светительная работа и организация лечебно-профилактической помощи алкоголикам. Особый акцент был сделан на санитарном просвещении. С этой целью рекомендовалось наладить выпуск соответствующей литературы, наглядных материалов, использовать возможности периодической печати и др.
Заведующий созданным в 1924 г. в Москве первым наркологическим диспансером А.С. Шоломович признавал огромное значение широкой разъяснительной работы и социальной профилактики, ибо, по его мнению, "нашей скромной терапевтической ложкой этого океана социальной патологии, очевидно, вычерпать нельзя" [5]. В условиях дефицита средств и нехватки специалистов, необходимых для организации наркологической помощи, санитарное просвещение и пропаганда являлись оправданным средством решения данного вопроса. Эти меры отвечали профилактическому принципу советского здравоохранения и одновременно были частью общей идеологической работы. Об этом свидетельствует то, что уже в 1927 г. Наркомздравом РСФСР был издан циркуляр "Об антиалкогольной пропаганде" (от 09.03.1927), где были намечены центральные идеи, которые подлежали внедрению в массовое сознание: вред пьянства для пролетарского государства, народного хозяйства (прогулы, снижение качества продукции, разорение крестьянского хозяйства и т. д.), его отрицательное влияние на быт рабочего и крестьянина и его семей, на их здоровье. Таким образом, на первый план выдвигалась задача борьбы с антигосударственными и антиобщественными проявлениями и последствиями пьянства и алкоголизма. И не случайно в циркуляре подчеркивалось, что в этой работе должны быть объединены усилия не только органов здравоохранения, но и политпросветотделов, профсоюзов и других общественных организаций [6].
Борьба за трезвость в 1920-е годы нередко принимала политизированные формы, к участию в которых привлекались даже дети. Например, в 1928 г. по почину комсомола в стране прошла волна детских демонстраций против пьянства родителей. Они состоялись в Рыбинске, Вологде, Перми, Алчевске, Черемухов-ке, Москве, Ленинграде и других городах. Тысячи детей шли с лозунгами: "Мы требуем трезвости родителей!", "Вместо водки покупайте нам учебники и тетради!" и др. Тем же способом пытались бороться с традицией употреблять спиртное в день зарплаты. "В этот день к воротам завода подходили демонстрации детей и устраивали митинги. Речи детей преследуют цель оторвать в этот день отца от пивной, привести его домой с получкой, повести в кино или театр" [7]. Эта мера не могла быть эффективной хотя бы уже потому, что даже в Москве на 10 тыс. жителей мест продажи и потребления спиртных напитков насчитывалось 4,5, в то время как клубов — всего 0,81, библиотек — 0,36, кино — 0,22, театров — 0,13 [8].
Мероприятия по борьбе с пьянством и алкоголизмом, инициированные Наркомздравом РСФСР, преследовали прежде всего долгосрочные просветительные и идеологические цели. Большое значение в эти годы придавалось изданию санитарно-про-светительной литературы. Общий тираж книг и брошюр антиалкогольной тематики, выпущенных издательством Наркомздра-ва РСФСР и Госмедиздатом за вторую половину 1920-х годов, составил не менее 500 тыс. экземпляров. Многие выдерживали два—три издания, как, например, книга "Какой вред приносят спиртные напитки" B.C. Соловьева (М., 1925), брошюра "Коварный враг" И.Д. Страшуна (М., 1927). 10 наименований книг и брошюр выпустило издательство Мосздравотдела ("Бьем тревогу" (М., 1927), "Алкоголь, алкоголизм и борьба с ним" (М., 1929) и др.). Особое место среди изданий тех лет занимала работа Э.И. Дейчмана "Алкоголизм и борьба с ним" (М., 1929), где был охвачен широкий круг вопросов: история проблемы, свойства и
физиологическое действие алкоголя, его влияние на здоровье, социальные последствия алкоголизма. Книга базировалась на богатом и свежем статистическом материале и получила высокую оценку Н.А. Семашко.
Если антиалкогольная научно-популярная литература выпускалась государственными издательствами, то ее распространению всемерно содействовало созданное в 1928 г. Общество борьбы с алкоголизмом. При правлении этого общества был образован распределитель для снабжения книгами, брошюрами, журналами, плакатами его ячеек и отделений, а также других общественных организаций.
Ведение разъяснительной работы, соприкосновение с самой широкой аудиторией определяли необходимость подготовки квалифицированных пропагандистов. С этой целью в Москве были организованы Центральные курсы антиалкогольной пропаганды, возглавленные М.М. Мазуром. 1 сентября 1928 г. состоялся первый выпуск, насчитывавший 30 человек. Подобные курсы вскоре открылись в целом ряде районов Москвы [9]. Помимо агитаторов широкую разъяснительную работу на предприятиях вели врачи наркодиспансеров. Если в 1924 г. им были проведены 443 лекции и охвачены 32 тыс. слушателей, то за 9 мес. 1928 г. состоялось 2979 лекций, на которых присутствовали 275 203 человек [10].
В антиалкогольной борьбе широко использовались возможности центральной и местной прессы. Особенно заметную роль сыграл журнал "Трезвость и культура", издававшийся с июня 1928 г. Обществом борьбы с алкоголизмом. В состав редколлегии журнала входили известные деятели медицины А.М. Коровин, И. Д. Страшун, А.С. Шоломович, ответственным секретарем был врач Э.И. Дейчман. Журнал приобрел общественное значение, его тираж составил 50 тыс. экземпляров. Пропагандистские задачи решала даже обложка журнала. В условиях острого дефицита бумаги и красок цветной в издании была только она и одновременно представляла собой агитационный плакат. Помимо научно-популярных статей о вреде алкоголизма, материалов о работе первых наркологических диспансеров и методах лечения алкоголиков в журнале помещались рассказы и басни, стихи и сатира на антиалкогольную тему, лозунги ("Не уничтожив пьянство, не построим здорового быта!", "Борьба с алкоголизмом — борьба за культуру!" и т. д.). В специальных журналах сообщалось об успехах борьбы с алкоголизмом и, напротив, о беспорядках на местах. Особенно острой была критика в адрес членов партии, руководителей советских, профсоюзных и культурных организаций. Например, в журнале за 1928 г. в № 4 были помещены статьи "Разносители заразы. Пьянствующим партийцам не должно быть пощады!" (с. 5) и "Активные ревнители культработы" (с. 10), где изложение событий, развернувшихся на предприятиях ряда городов (с упоминанием фамилий действующих лиц), сопровождалось фотографиями и язвительной карикатурой на пьющих руководителей.
Борьбе с пьянством много внимания уделялось в журнале "За новый быт", в иллюстрированной газете "Жилище и быт". Газета "Труд" (орган ВЦСПС) с 1929 г. печатала статьи под общим заголовком "С пьянством бороться организованно". Важную лепту в пропаганду антиалкогольных идей вносила и местная пресса. К примеру, газета "Ленский шахтер" в Сибири в 1927 г. организовала "суд над алкоголем". В течение 2—3 мес на ее страницах печатались показания свидетелей — рабочих и членов их семей, пострадавших в той или иной мере от алкоголя.
Об остроте проблемы алкоголизма и роли прессы в борьбе с этим явлением говорит то, что уже в течение 1928 г. количество статей и заметок на антиалкогольную тему в текущей периодике возросло в 4 раза (с 309 в январе до 1200 в сентябре) [11].
Особое значение в пропаганде антиалкогольных идей во второй половине 1920-х годов придавалось выставочной работе. Во всех домах санитарного просвещения, на постоянных и передвижных выставках создавались специальные отделы "Алкоголизм и борьба с ним", где был широко представлен местный материал. На отдаленные предприятия выезжали трамваи-выставки, фургоны-выставки. Просветительная работа развернулась на предприятиях в специально созданных уголках здоровья. Все это формировало спрос на соответствующую наглядную санитарно-просветительную продукцию. Поэтому Госмедиздат выпустил специальные "Выставки по алкоголизму", содержащие набор таблиц, диаграмм. Они освещали прежде всего социально-экономические и социально-гигиенические стороны
проблемы и использовались в качестве наглядного пособия при проведении лекций, бесед, диспутов и т.д.
Огромную роль в борьбе с пьянством и пропаганде антиалкогольных идей сыграл плакат. О его особом значении свидетельствовали даже заголовки журнальных статей, призывавшие: "Больше агитационных плакатов!" [12]. Широкому использованию плаката в практике санпросвета в 1920-е годы способствовал ряд таких его качеств, как относительная дешевизна производства и простота применения, возможность охвата самой широкой аудитории, доступность содержания, способность активно влиять на мировоззрение и поведение человека. Плакат чутко реагировал на задачи текущего момента, и именно в нем наиболее наглядно отразилась эволюция отношения общества и государства к проблеме пьянства и алкоголизма.
В середине 1920-х годов в работу над выпуском плакатов включились медицинские консультанты. В качестве аргументов в пользу трезвой жизни приводились изображения пострадавших от пьянства органов человека, рисовались картины социальных пороков и перспективы грядущих болезней ("Куда ведут пути из пивной", издательство Наркомздрава РСФСР, 1926; "Алкоголь способствует заражению венерическими болезнями и затрудняет их лечение", издательство Наркомздрава, 1926). Алкогольная тема поднималась и в сериях иллюстрированных лозунгов, посвященных вопросам оздоровления труда и быта. " Не пейте спиртных напитков! Пьющему — яд, окружающим — пытка!" — призывал В.В. Маяковский.
Однако в конце 1920-х годов тональность этих изданий изменилась. С принятием в 1929 г. первого 5-летнего плана и провозглашением лозунга "Пятилетку в четыре года!" плакатная антиалкогольная пропаганда становится прежде всего одной из форм борьбы за трудовую дисциплину и повышение производительности труда. К выпуску плакатов данной тематики, помимо Наркомздрава РСФСР и Госмедиздата, подключились многие издательства: Главполитпросвет, Гострудиздат, РОКК "Вопросы труда", АХР (Ассоциация художников революции) и др. В создании антиалкогольных плакатов принимали участие крупные художники; Н. Дени, В. И. Козлинский, Д. Буланов и др.; видные советские поэты: Демьян Бедный, В.В Маяковский и др. От освещения вреда пьянства для здоровья самого пьющего плакаты уходят в сторону проблемы взаимоотношения алкоголика с обществом, но особенно с производством. В плакатах рубежа 1920—1930-х годов утверждалось: "День пьяного прогула — прорыв на фронте труда!", "Чтобы превысить промфинплан, снижай алкоголизм, травматизм, болезни!". В делается акцент на ущербе, наносимом пьянством политическому строю страны: " Такие люди социально опасны!". Проблема потомства отцов-алкоголиков, освещаемая ранее с медицинской точки зрения ("Алкоголь ведет к вырождению"), теперь приобретает новое звучание: "Такой отец — губитель нашей смены!".
Понятие "алкоголизм" в плакатах этого времени предельно конкретизировалось. Его олицетворением становится образ беспробудного пьяницы с опухшим лицом, красным носом. Это не больной человек, а носитель порока, враг всего передового. Тиражи антиалкогольных плакатов, максимальные для того времени (до 60 тыс. экземпляров), свидетельствовали об их большой востребованности и остроте поднимаемой в них проблемы [13].
Наряду с традиционными средствами (брошюры, периодика, плакаты) в антиалкогольной пропаганде конца 1920-х годов использовались и возможности изобразительного искусства, кино, театра, литературы. Так, в Третьяковской галерее в 1929 г. прошла антиалкогольная выставка. Извлеченные из запасников и отобранные с учетом тематики произведения старинных мастеров, по оценкам организаторов экспозиции, "приобрели неожиданно выразительную остроту и трепетную жизнь сегодняшнего дня. Живописцы, исполнявшие социальный заказ другой эпохи и другого класса <...> предстали на выставке как нелицеприятные толкователи специфического классового наряда алкоголизма близкой им общественной среды" [14]. Устроители выставки, безусловно, осознавали, что разоблачение пьянства вовсе не являлось целью авторов полотен, что созданные ими образы вызывали скорее снисходительную усмешку, чем негодование. Но эти работы являлись образцом высокого стиля, перед пролетарскими художниками теперь ставилась задача "ярко, талантливо, художественно представить все то отрицательное и гибельное, что несет с собою алкоголизм как социальное и бытовое зло, с которыми надо бороться всякими способами, а также кистью художника" [15].
На борьбу с пьянством был мобилизован и кинематограф. Среди антиалкогольных фильмов конца 1920-х годов были как научно-популярные ("Алкоголь", "Алкоголь, труд и здоровье"), так и художественные ("Косая линия", "Танька-трактирщица", "Тревога", "За ваше здоровье", "Саба") ленты [16]. Их выпуск анонсировался антиалкогольными периодическими изданиями.
Медицинские издательства наладили выпуск хрестоматий ("Санитарное просвещение в отрывках художественной литературы" Трахтмана Я.Н. (М., 1928); "Алкоголизм в художественной литературе" Берлянда А.С. (М.-Л., 1930), где в качестве иллюстративного материала широко использовались произведения русских и советских писателей и поэтов, вскрывающие пагубные стороны пьянства. Составитель одного из таких сборников А.С. Берлянд писал: "Противоалкогольному оружию нужно придавать ... ту силу образности, которая бы действительно потрясала и не оставляла равнодушными слушателя..." [17]. В помощь клубным работникам писались специальные сценарии для театральных постановок: "Суд над пьяницей" (Л., 1929), "Суд над самогонщиком" (Л., 1925) Б.С. Сигала и др. Был поставлен вопрос о создании в Москве антиалкогольного театра, к 1930 г. такой театр уже существовал на Украине.
В борьбе с пьянством применялись комплексные приемы пропаганды. Так, с 15 по 22 сентября 1929 г. Московское общество борьбы с алкоголизмом провело "антиалкогольную неделю", которая включала легкоатлетический пробег и велопробег с антиалкогольными лозунгами, выпуск и распространение плакатов, проведение антиалкогольных вечеров на предприятиях и в клубах, показ 62 театральных постановок, а также повсеместную демонстрацию фильма на антиалкогольную тему "Саба" [18].
Пропаганда не просто направлялась на формирование общего негативного отношения к пьющим, она предлагала в качестве альтернативы здоровый образ жизни, культурный досуг и просвещение. В 1930 г. в стране был даже проведен первый беспроигрышный книгорозыгрыш под лозунгом "Книга вместо водки!". Средства, полученные от его проведения, направлялись на организацию мероприятий по "бытовому отвлечению от пьянства" [19].
Антиалкогольное просвещение и пропаганда в конце 1920-х годов приняли всеобъемлющий характер, охватив не только районы крупных предприятий и строек. В адаптированных к сельской аудитории формах эта работа велась в избах-читальнях, домах крестьянина. Антиалкогольные плакаты для деревни, тяготевшие к традиции лубка, увещевали: "Кто умен, а кто дурак? Один — за книгу, другой — в кабак", "Кто водку любит — тот сам себя губит". Широкая санитарно-просветительная работа в 1920-е годы началась и успешно проводилась в советской школе. Антиалкогольное воспитание стало неотъемлемой частью образовательного процесса [20].
Современные исследователи склонны, однако, упрекать санпросвет и пропаганду 1920-х годов в излишней политической нагрузке, "кампанейщине", слабой эффективности. С этим можно согласиться лишь отчасти. Безусловно, призывы "Пьющих — к стенке!" и организация "судов" над алкоголиками являлись и результатом упрощенного подхода к проблеме, и отражением соответствующих политических тенденций тех лет. Однако об эффективности антиалкогольной пропаганды косвенно может свидетельствовать динамика потребления алкоголя. Например, в Москве в 1929 г. по сравнению с 1928 г. существенно снизилось потребление алкогольных напитков (водки — на 54%, пива — на 43%, вина — на 31%), одновременно более чем на 20% в бюджете московского рабочего возросли расходы на культурные нужды [21]. Эти результаты были достигнуты в значительной мере благодаря широкой антиалкогольной пропаганде, содержание которой, безусловно, было подчинено главной экономической стратегии тех лет. Несмотря на то что в позиции государства по вопросу о потреблении алкоголя существовала очевидная двойственность, искренность убеждений лидеров и активистов трезвеннического движения не вызывает сомнения. Доказательство тому — творческий подход к поиску форм антиалкогольной работы, бескомпромиссная борьба за сокращение производства алкоголя, острая критика в адрес скомпрометировавших себя пьянством партийцев и чиновников. Впоследствии это было поставлено лидерам антиалкогольной борьбы в укор и наряду с другими более существенными причинами послужило поводом к сворачиванию этой деятельности уже в начал 1930-х годов.
ЛИТЕРАТУРА
1. Бехтерев В.М. Алкоголизм и борьба с ним. Л.; 1927: 6.
2. Николаев А.В. Антиалкогольные кампании XX века в России. Вопросы истории. 2008; 11: 73.
3. Дейчман Э.И. Алкоголизм и борьба с ним. Л.; 1929: 117—9, 113—4, 124.
4. Постановление СНК РСФСР от 11 сентября 1926 г. "О ближайших мероприятиях в области лечебно-предупредительной и культурно- просветительной работы по борьбе с алкоголизмом". Собрание узаконений и распоряжений Рабоче-Крестьянского Правительства РСФСР. 1926; 57: 447.
5. Шоломович А.С. Отчет о диспансерной борьбе с наркотизмом в Москве. В кн.: Вопросы наркологии. М.; 1926; вып. l 71—2.
6. Циркуляр Наркомздрава РСФСР от 9.03.1927 г. "Об антиалкогольной пропаганде". Бюллетень Наркомздрава РСФСР. 1927; 6: 59—61.
7. Дейчман Э.И. Ук. соч.: 165—6.
8. Дейчман Э. И. Ук. соч. : 161.
9. Подготовка агитатора-пропагандиста. Трезвость и культура. 1928; 3: 16.
10. Шоломович А.С. Там, где лечат алкоголиков. Трезвость и культура. 1928; 5: 5.
11. Дейчман Э.И. Ук. соч.: 197.
12. Больше агитационных плакатов! Трезвость и культура. 1928; 4: 16.
13. Шерстнева Е.В. История медицинского плаката в России (1921—1931 гг.): Дис. ... канд. ист. наук. М.; 1997: 115—9.
14. Хвойник И. Хмель в искусстве (на антиалкогольной выставке в Москве). Трезвость и культура. 1929; 19: 18.
15. Волин Б. Художники — антиалкоголизму. Трезвость и культура. 1929; 19: 19.
16. О кино вообще и в частности. Трезвость и культура. 1930; 1: 14.
17. Берлянд А.С. Алкоголизм в художественной литературе. Хрестоматия. М.; 1930: 3.
18. Трейбач А. В дни "недели". Первые итоги. Трезвость и культура. 1929; 20—21: 16—7.
19. Книга вместо водки! Трезвость и культура. 1929; 23: обложка, оборот.
20. Лотова Е.И., Павлучкова А.В. Опыт антиалкогольного воспитания в школе в 20—30 -х гг. Советское здравоохранение. 1976; 9: 76—8.
21. Мазур М. Как рабочий расходует свой заработок. Трезвость и культура. 1930; 7: 17.
Поступила 13.02.2014
REFERENCES
1. Bekhterev V.M. Alcoholism andFight with it. Leningrad; 1927: 6. (in Russian).
2. Nikolaev A.V. Antialcohol campaign of XX century in Russia. Voprocy istorii. 2008; 11: 73.(in Russian).
3. Deychman E.I. Alcoholism and Fight with it. Leningrad; 1929: 117—9, 113—4 124 (in Russian).
4. The Decree of the USSR Dated September 11, 1926 "About Upcoming events of Enterprises in the Field of Medical-Preventive and Educational Work on Combating Alcoholism". Collection of statutes and decrees of the workers and peasants Government of the RSFSR. 1926; 57: 447 (in Russian).
5. Sholomovich A.S. Report on the dispensary combating narcotics in Moscow. In: Issues of Addiction. Moscow; 1926; Vol. 1: 71—2 (in Russian).
6. Circular of the national health Committee of the RSFSR of9.03.1927, "About antialcoholic propaganda". Bulletin of the national health Committee of the RSFSR. 1927; 6: 59—61 (in Russian).
7. Deychman E.I. Alcoholism and Fight with it. Leningrad; 1929: 165—6 (in Russian).
8. Deychman E.I. Alcoholism and Fight with it. Leningrad; 1929: 161 (in Russian).
9. Preparation agitator-propagandist. Trezvost i kultura. 1928; 3: l6 (in Russian).
10. Sholomovich A.S. There, where people are treated alcoholics. Trezvost i kultura. 1928; 5: 5 (in Russian).
11. Deychman E.I. Alcoholism and Fight with it. Leningrad; 1929: 197 (in Russian).
12. More campaign posters! Trezvost i kultura. 1928; 4: 16. (in Russian)
13. Sherstneva E.V. History of the Medical Poster in Russia (1921— 1931): Dis. Moscow; 1997: 155 (in Russian).
14. Khvoynik I. Hops in art (on the alcohol exhibition in Moscow) Trezvost i kultura. 1929; 19: 18 (in Russian).
15. Wolin B. Artists — against alcoholism. Trezvost i kultura. 1929; 19: 19 (in Russian).
16. About movies in general and in particular. Trezvost i kultura. 1930; 1: 14 (in Russian).
17. Berlyand A.S. Alcoholism in the Literature. Moscow; 1930: 3 (in Russian).
18. Treybach A. In the days of the week. The first results. Trezvost i kultura. 1929; 20—21: 16—7 (in Russian).
19. The Book Instead of Vodka! Trezvost i kultura. 1929; 23: oblozhka, oborot (in Russian).
20. Lotova E.I., Pavluchkova A.V. Experience antialcoholic education at school in the 20—30 years. Sovetskoe zdravookhranenie. 1976; 9: 76—8 (in Russian).
21. Mazur M. How a worker spend his income. Trezvost i kultura. 1930; 7: 17 (in Russian).
Received 13.02.2014
© Р.С. Серебряный, 2014 УДК 612.1/2:001.891.57
Серебряный Р.С.
МОДЕЛИРОВАНИЕ ФИЗИОЛОГИЧЕСКИХ СИСТЕМ ОРГАНИЗМА В 70—80-Е ГОДЫ ХХ ВЕКА
(к истории вопроса)
ФГБУ национальный НИИ общественного здоровья; 105064, Москва, Россия
Проанализированы модели, состояние, виды и технология имитационного моделирования при исследованиях физиологических систем организма (сердечно-сосудистой и дыхательных систем) в 70—80-е годы ХХ века. Изучены история применения имитационной модели при создании алгоритмов и программ в клинике для лечения, объективная потребность и преимущества его при внедрении, как дополнительного инструмента при принятии решения врачом.
Ключевые слова: история моделирования; физиологические системы; имитационные модели; ЭВМ в клинике.
Serebryaniy R.S.
THE MODELING OF PHYSIOLOGICAL SYSTEMS OF ORGANISM IN 1970-1980S: TO HISTORY OF ISSUE
The national research institute of public health of the Russian academy of medical sciences,
105064, Moscow, Russia
The article analyzes models, conditions, types and technologies of imitation modeling under investigations of physiological systems of organism (cardiovascular and respiratory systems) in 1970-1980s. The results of study are presented concerning history of application of imitation model during elaboration of algorithms and programs in clinic for treatment, objective need and advantages of this technique under implementation as an additional tool of physician for proper decision making.
Keywords: history of modeling; physiological systems; imitation modeling; mainframe in clinic
В апреле 1953 г. Ф. Крик и Д. Уотсон в журнале "Nature" описали структуру ДНК в виде двойной правильно закрученной спирали и способ копирования генов [1]. По существу это было развитием на следующем витке истории науки взглядов Леонардо да Винчи о витрувианском человеке, анатомии человека с гармоничными частями, о геометрическом построении тела. Другими словами, в эпоху возрождения были выявлены математические пропорции строения организма, а в 1950-е годы — на клеточном уровне. В этот же период ученые, занимающиеся внедрением кибернетических технологий в медицине, начали на основе математических законов имитировать течение физиологических процессов в организме [2, 3]. Представление, согласно которому состояние физиологических систем возможно раскрыть на основе математической логики, стало пусковым моментом для изысканий, направленных на внедрение методов точных наук для виртуального отображения событий, происходящих в организме человека.
Важно подчеркнуть, что законы классической математики проецировались на организм в виде различных показателей физиологических параметров и, следовательно, могли быть выведены в виде ряда символов (дифференциальные уравнения и т.п.).
Не останавливаясь на истории информатики в здравоохранении в 50—60-е годы ХХ века, объективных предпосылках возникновения данного направления в медицине [4], отметим, что достигнутые результаты в автоматизации диагностики и моделировании физиологических процессов легли в основу дальнейших разработок и внедрения в 1970-х годах информационно-поисковых систем в клинике [5, 6].
В.И. Астафьев и соавт. [7], следуя общепринятым методам анализа идеологии управления, пришли к выводу, что в физиологических системах имеются четкие закономерности, позволяющие представлять их математическими моделями, которые объективно связаны с целенаправленным использованием противоречий, заложенных в механизме их функционирования.
Это привело к утверждению о существовании информационной единицы (по аналогии со структурной единицей жизни — клеткой) или определенной стратегии управления, которая используется природой на различных уровнях организации функции целостного организма, имеющей разную вещественную реализацию, но обязательно построенную на принципе "антагонистического" регулирования или внутреннего противоречия.
О. Biro [8] разработал модель, на основе которой предложил теорию передачи информации через клеточную мембрану, позволяющую объяснить данное явление результатом взаимодействия больших органических молекул и внутренней стороны мембраны. Внутрь клетки эта информация передается по цепям жирных кислот. Предлагаемая теория допускает обратную связь, т.е. передачу информации от белка нуклеиновым кислотам.
Бурный прогресс методов количественного анализа для получения математических моделей, учитывающих по возможности всю совокупность физиологических закономерностей и свойств при обоснованном ограничении детальности, с одной стороны, и совершенствование общей методологии математического моделирования, с другой способствовали развитию данной области знаний. Теории автоматического управления, графов, изучающих общие структурные свойства систем во взаимодействии их отдельных элементов; компартментальных систем, позволяющих моделировать процессы переноса веществ и энергии внутри живой системы и обмена их с внешней средой, обосновывали практические рекомендации, вытекающие из этих теоретических суждений, выявляли необходимые шаги для осуществления моделирования [9—11] и др..
Существенным этапом при создании модели являлся выбор методологии формулировки, идентификации и последующего испытания на адекватность исследуемому процессу, включающей в себя разработку идеологии, математическую реализацию, решение системы уравнений относительно искомых переменных.
Для корреспонденции: Серебряный Роман Сергеевич (niiimramn@.mail.ru).
