CC BY
51
УДК 94(470)"1921/1926"
Б01 10.21685/2072-3024-2018-2-8
Р. А. Дашкин, В. А. Сомов
«ВОН - САМОГОН!». ПРОБЛЕМА ПЬЯНСТВА В ОРГАНАХ УЕЗДНОЙ ВЛАСТИ НИЖЕГОРОДСКОЙ ГУБЕРНИИ В 1920-е гг.
Аннотация.
Актуальность и цели. В последние годы заметно возрос интерес исследователей к периоду НЭПа. В настоящий момент актуальным видится изучение факторов, влияющих на ментальность граждан РСФСР периода НЭПа. Дискуссию о НЭПе можно дополнить за счет изучения менталитета и определяющих его факторов. Значимым фактором в проблеме изучения ментально-сти является исследование таких явлений, как пьянство, самогоноварение и борьба с ними. Данное направление в исследовании может дополнить образ советской власти в массовом сознании крестьянства. Целью статьи является изучение влияния факторов пьянства и самогоноварения на формирование образа советской власти в массовом сознании жителей сельских уездов Нижегородской губернии в период с конца 1921 по начало 1926 г.
Материалы и методы. Изучение темы предполагает максимально широкое использование нескольких типов источников, включая научную, агитационную и художественную литературу исследуемого периода; архивные данные, содержащие протоколы заседаний ГУБКОМА, ВОЛКОМов, УКОМов, а также материалы к ним; отчеты ГПУ и УГРО, сводные ведомости, анкеты и жалобы, свидетельские показания и протоколы судебных заседаний, а также материалы следственных органов и прокуратуры. Источниковой базой послужила как опубликованная, так и не публиковавшаяся ранее делопроизводственная документация. Методологическую основу исследования составляют принципы научной объективности и историзма. Авторы использовали сравнительно-исторический метод, с помощью которого удалось сопоставить различные факторы в рассматриваемых уездах и одновременно выявить их специфику. С целью более беспристрастной оценки результатов работы органов власти авторы использовали статистический метод.
Результаты. Были изучены особенности периода НЭПа в Нижегородской губернии и особенности становления губернских органов советской власти. Исследованы основные уездные губернские центры на предмет того, как самогоноварение и пьянство влияло на процессы криминализации и деградации представителей власти на местах. Выявлено характерное для ряда уездов отношение населения к органам исполнительной власти и связь этого отношения с самогоноварением и пьянством.
Выводы. В ряде уездов Нижегородской губернии в период с 1921 по 1926 г. наблюдалось снижение авторитета местной власти в сознании уездного населения ввиду асоциального поведения представителей власти на почве пьянства. Нарушая законодательство в области оборота спиртных напитков, представители власти дискредитировали уголовное и административное право как неотъемлемую норму. Пьянство становилось нормой общественной жизни уез-
© 2018 Дашкин Р. А., Сомов В. А. Данная статья доступна по условиям всемирной лицензии Creative Commons Attribution 4.0 International License (http://creativecommons.org/licenses/by/4.0/), которая дает разрешение на неограниченное использование, копирование на любые носители при условии указания авторства, источника и ссылки на лицензию Creative Commons, а также изменений, если таковые имеют место.
дов, провоцирующей рост уровня бандитизма и эпидемий венерических заболеваний. В результате распространения пьянства снижался уровень доверия населения в уездах к мероприятиям и инициативам советской власти. Борьба с пьянством стала одной из основных задач на пути укрепления советской власти на местах.
Ключевые слова: НЭП, пьянство, самогоноварение, крестьянство, кулачество, общество и власть, УКОМ, ВОЛКОМ, милиция, ГПУ, УГРО, социальная история, история повседневности, Нижегородская губерния.
R. A. Dashkin, V. A. Somov
"MOONSHINE NO MORE!". THE PROBLEM OF DRUNKENNESS IN THE ORGANS OF THE DISTRICT GOVERNMENT OF NIZHNY NOVGOROD PROVINCE IN 1920s.
Abstract.
Background. In recent years significantly increased the interest of researchers to the period of the NEP. Currently, relevant seems the study of factors that influenced to the mentality of the citizens of the RSFSR of the NEP period. The discussion about the NEP can be supplemented by the study of mentality and its determinants. A significant factor in the problem of studying the mentality is the study of phenomena: drunkenness, moonshining and the struggle against them. This line of investigation can add to the image of Soviet authority in the mass consciousness of the peasantry. The purpose of this article is to study the influence of the factors of drunkenness and moonshining at the formation of the image of Soviet authority in the mass consciousness of inhabitants of the rural districts of Nizhny Novgorod province in the period from late 1921s to the beginning of 1926s.
Materials and methods. The study involves the widest possible use of multiple types of sources, including: research, campaign literature and a study period; the materials of the party archive containing the minutes of the meetings of the provincial Committee, and special materials to them, reports the GPU and criminal investigation department summary sheets, forms and complaints, witness statements and trial transcripts, and materials of the investigative bodies and the Prosecutor's office. The source base was both published and previously unpublished record keeping documentation. The methodological basis of research are principles of scientific objectivity and historicism. The authors used the comparative-historical method, which was able to match different factors in these counties and to identify their specifics. For a more impartial evaluation of the work of the authorities, the authors used statistical method.
Results. It was studied the peculiarities of the period of the NEP in the Nizhny Novgorod region and features of the formation of the provincial Soviet authorities. Researched County main provincial centres on the subject of how moonshine and drunkenness affect the processes of criminalisation and the degradation of the representatives of local authorities. Characteristic for a number of counties the population's attitude towards the Executive authorities and the connection of this relationship with moonshining and drunkenness.
Conclusions. In some districts of Nizhny Novgorod province in the period from 1921 to 1926 was a decline in the authority of local government in the minds of the County population due to the antisocial behavior of the authorities on the grounds of drunkenness. Breaking the legislation in the sphere of turnover of alcoholic beverages, authorities discredited criminal and administrative law, as an integral norm. Drunkenness became the norm of public life of the districts, provoking the growth of
banditry and epidemics of sexually transmitted diseases. The prevalence of drunkenness decreased level of trust of the population in the counties to the activities and initiatives of the Soviet government. The fight against alcoholism has become one of the main tasks in strengthening Soviet power in the field.
Key words: NEP, drunkenness, moonshining, the peasantry, the kulaks, society and power, the criminal investigation Department (CID, UGRO), County Committee (UKOM), township Committee (VOLKOM), the militia, the GPU, social history, history of everyday life, the Nizhny Novgorod province.
1920-е гг. в РСФСР и СССР характеризуются допущениями капиталистических отношений в социалистическом государстве (новая экономическая политика). Исследователи обращаются к разным вопросам проблематики, связанной с НЭПом, реконструируя стороны жизни граждан, общества и государства того периода.
Одной из значимых проблем периода НЭПа уже в конце 1920-х гг. виделось пьянство и самогоноварение. «К сожалению, в настоящее время главное, что мешает..., - это широкое развитие самогонокурения: "... самогонокурение - море, с которым нельзя справиться обысками или арестами, - заявил т. Бухарин на VIII съезде ВЛКСМ, 6 мая 1928 г. - Самогон является сейчас главной помехой в деле отрезвления Советского Союза"» [1, с. 147, 148].
Пьянство и самогоноварение стало принимать в 1920-е гг. заметные масштабы в рамках всей РСФСР [2]. В 1923 г. В. В. Маяковский публикует книгу «Вон - самогон!» [3, с. 169-192], а в 1928 г. в рассказе М. М. Зощенко «Землетрясение» описывается плакат «Не пей! С пьяных глаз ты можешь обнять своего классового врага!» [4, с. 589]. Это дает представление о том, что пьянство было насущной проблемой общества во времена НЭПа.
Употребление и распространение фальсифицированных спиртных напитков, шедшее в разрез с законодательством РСФСР (по УК РСФСР от 1922 г. ст. 190, 191) [5, с. 388, 389], становится отдельной статьей УК с 1926 г. (ст. 101 «Приготовление с целью сбыта вин, водок и вообще спиртных напитков, и спиртсодержащих веществ.» и ст. 102 «Изготовление и хранение самогона для сбыта, а равно торговля им в виде промысла») [6, с. 77, 78]. Этот факт демонстрирует наличие негативной динамики увеличения и распространения самогоноварения в РСФСР. Для общества середины 1920-х гг. самогоноварение и пьянство были одним из негативных факторов, о чем свидетельствовало призванное на борьбу с ним уголовное законодательство.
Учитывая актуальность проблематики пьянства и самогоноварения, а также их влияния на культуру и социум, уже в конце 1920-х гг. в рамках дискуссии о НЭПе выходят первые публикации на данную тему. Выпускалась агитационная и научная литература. Можно перечислить аналитические исследования конца 1920-х г.: Э. И. Дейчмана [1], В. М. Бехтерева [7], Ю. Ларина [8]; начала 1930-х г.: А. С. Берлянда [9, 10], А. А. Герцензона [11], Д. Т. Шепилова [12], посвященные проблеме пьянства. С 1928 г. издавался журнал «Трезвость и культура», который содержал в себе множество публикаций по обозначенной теме. Все перечисленное в совокупности можно считать отправной точкой в исследовании по проблеме, связанной с пьянством в период НЭПа.
В период позднего СССР проблема пьянства стала особенно актуальна после принятия «сухого закона». В конце 1980-х гг. вновь появилось большое
количество публикаций по этой тематике. В частности, авторы занимались исследованиями общественных организаций по борьбе с пьянством (Т. П. Кор-жихина [13]), в области законодательства (А. Н. Якушев и В. А. Ласточкин [14], А. Г. Пархоменко [15]), причинами роста алкоголизма (С. В. Яров [16]).
В девяностые годы появились качественные исследования по тематике «Антиалкогольная правовая политика и антиалкогольное законодательство советского государства» (А. Г. Кирющенко и Ф. Н. Петрова [17]). Были опубликованы работы по истории повседневности в рамках проблемы девиантно-го поведения в годы НЭПа (Н. Б. Лебина [18]).
В современной российской историографии с начала 2000-х гг. наблюдается все возрастающий интерес исследователей к проблематике пьянства и самогоноварения. Данная тема пополнилась работами, содержащими в себе качественный свод и анализ статистических данных по преступлениям, совершенным в состоянии алкогольного опьянения или связанным с пьянством (С. Е. Панин [19]). Это значительно упростило дальнейшую работу в данном направлении.
Алкоголизм и пьянство как форма девиантного поведения были рассмотрены на примере ряда регионов периода новой экономической политики. Тема девиантного поведения в переходный период (период социальной, политической и экономической нестабильности) продолжает исследоваться на материалах Петрограда - Ленинграда [20], Кубано-Причерноморского региона [21], Удмуртии [22], Урала [23] и Дальнего Востока [24] периода НЭПа.
Исследуются действия советской власти, направленные на борьбу с пьянством и самогоноварением. Рассматриваются мероприятия по линии пропаганды [2] здорового образа жизни и меры, принимавшиеся сотрудниками исполнительной власти на местах, осуществлявшиеся милицией различных регионов СССР [25]. Анализируется и реконструируется общий опыт в сфере уголовно-правовых запретов в рамках борьбы с пьянством [20]. Кроме того, исследуется взаимовлияние пьянства и алкоголизма с прочими негативными явлениями, в том числе их негативное значение в рамках деградации и асоциального поведения представителей органов власти периода НЭПа [23]. Выходят монографии, посвященные проблеме пьянства [26] в рамках периода новой экономической политики.
Эти исследования имеют важное значение, в частности, как отмечает один из исследователей, помогают развивать отечественный подход в теории «девиантного поведения и социального контроля» и могут составить «методологическую базу множественных, в том числе исторических исследований проблемы» [21, с. 60]. Более того, выводы, которые исследователи делают в своих работах, привносят в рамки дискуссии о НЭПе значимый межпредметный, психолого-социальный или психолого-исторический элемент и делают проблематику вопросов, связанных с НЭПом, более антропоцентрич-ной. Это помогает реконструировать образ гражданина периода НЭПа с позиции его ментальности. Исследователи заключают, что «угрожающие масштабы (пьянства) исходили как из традиционных явлений общества, ... и из социальных катаклизмов, в период которых функция алкогольных напитков становилась объединяющей - вчерашние враги за бутылью самогона становились друзьями, но, с другой стороны, конфликтность могла и возрастать, пробуждая в человеке низшие инстинкты» [22, с. 145]. Можно отметить, что
понимание большего спектра явлений значительно расширяется благодаря работе в данном направлении. Среди существующих исследований, связанных с тематикой пьянства, его профилактики, а также оказываемого им воздействия на общество периода НЭПа, исследования по Нижегородской губернии носят разрозненный и несистемный характер [27].
Цель данной работы - выявить взаимосвязь негативного влияния пьянства на образ советской власти в массовом сознании крестьянства на примере Нижегородской губернии.
В данном исследовании авторы обращаются к материалам Нижегородской губернии и рассматривают, как пьянство повлияло на деятельность различных уездных органов советской власти и отдельных ее представителей, какие конкретные негативные явления порождало. Раскрытие этого вопроса может позволить существенно расширить исследование проблематики восприятия в массовом сознании нижегородского крестьянства советской власти.
Благодаря материалам к протоколам заседаний ГУБКОМа [28], а именно сводным ведомостям волостной милиции, можно констатировать, что самогоноварение было одним из самых распространенных преступлений в Нижегородской губернии в середине 1920-х гг. Среди отчетов по уездам различных ветвей органов власти Нижегородских УКОМов «распивка самогонки» [29, л. 3.] сотрудниками органов власти встречается достаточно часто.
Как видно из источников (собранных в отчетах ГПУ и по материалам дел, содержащих компрометирующие данные на исключенных из партии членов [30]), в Нижегородской губернии была актуальна проблема массового пьянства в уездной милиции. Эти и подобные им архивные материалы содержат обширные данные для анализа повседневной практики низовых руководящих работников. Наиболее ценными сведениями являются собранные в рамках совместной работы ВЧК (ГПУ, ОГПУ) дела, связанные с исключением из рядов партии работников за «не пролетарский образ жизни» [31, 32]. Не менее значимыми, но реже встречающимися являются материалы переписки ВЧК (ГПУ, ОГПУ) с партийными органами в рамках запросов и налаживания взаимодействия и работы агентов [33].
Согласно статистическим сводкам «пьянство и самогоноварение (в Нижегородской губернии - прим. авт.) имеет повальный характер» [34, л. 10, 65, 96, 96 об, 100, 103], наиболее проблемными являются Семеновский уезд, Арзамасский, Краснобаковский, Ветлужский и Павловский. Они же и лидеры по уголовному бандитизму [35, л. 51]. Связь пьянства и самогоноварения с различными преступлениями была ранее обоснована в работе С. Е. Панина [19, с. 94]. Обратимся к его исследованиям в области исторической криминалистики: «И в городе, и в деревне рост "пьяной" преступности в 1920-е годы обгонял рост "трезвой"» [19, с. 94]; «На фоне постоянного роста "пьяной" преступности как в городе, так и в деревне в целом особенно выделяются преступления, связанные с оскорблением власти (50 %), присвоением власти (41,1 %), а также массовые беспорядки и бандитизм (с 2,1 % в 1925 г. до 16,7 % в 1927 г.)» [19, с. 96]. Поясняем, что под оскорблением власти подразумеваются ст. 87 и 88 УК РСФСР от 1922 г. [5, с. 379] (и соответствующая ей ст. 76 кодекса 1926 г.) [6, с. 63], а присвоение власти - это ст. 91 [5, с. 379] (и соответствующая ей ст. 77 кодекса 1926 г.) [6, с. 63, 64]. Массовые беспо-
рядки категорировались ст. 75 УК РСФСР от 1922 г. [5, с. 376, 377] (и 592 с 1926 г.) [6, с. 44, 45]. Подобные показатели зафиксированы и в отчетной документации ГПУ по Нижегородской губернии в середине 1920-х гг.
В тех же уездах, кроме уголовного бандитизма (ст. 76 от 1922 г. [5, с. 377] и ст. 593 от 1926 г. [6, с. 46]), также процветали, согласно сводкам, сифилис, туберкулез, малярия и тиф. Именно в этих уездах продуктивность работы милиции самая низкая [29, л. 24, 29, 35]. Там были такие случаи нарушения партийной дисциплины, которые более нигде в губернии не фиксировались, к примеру: «Налоговый инспектор нижегородского УПРОДКОМа Б. разъезжал по деревням в пьяном виде с целью выпить самогонки» [36, л. 44]. Подобные инциденты понижали авторитет органов власти и повышали количество правонарушений, так как при антиобщественном поведении даже органов власти создавалась обстановка пренебрежительного отношения к правоприменительной культуре.
Отметим, что Семеновский уезд был наиболее проблемным и в сводках являлся лидером по числу правонарушений [28]. Источники демонстрируют факты того, что в некоторых случаях морально-нравственный уровень представителей власти оставлял желать лучшего. К примеру: «Начальник милиции Семеновского уезда К. снят с должности по причине болезни (сифилис)» [37, л. 146], «в Семенове милиция не борется с самогоноварением, сами сотрудники пьют самогон» [29, л. 35]. Документально зафиксировано «.пьянство среди сотрудников милиции и УГРО» [29, л. 24], в некоторых сельских уездах это массовое явление, а не разовый случай, и приобретало оно такой размах, что почти каждый номер «Нижегородской коммуны» в начале 1920-х гг. содержал в себе материалы о нарушении общественного порядка тем или иным начальником или сотрудником уездной или волостной милиции [38]. Каждый номер имел заметку или статью о представителях власти, совершивших правонарушение в состоянии алкогольного опьянения. Редакция указывала конкретные фамилии, время и место совершения того или иного проступка или преступления.
Хотя Семеновский уезд и был «лидером» по количеству преступлений, связанных с самогоноварением и по преступлениям, совершенным в состоянии алкогольного опьянения, в том числе представителями власти, он не являлся единственным в своем роде. Не менее тяжелая ситуация сложилась из-за пьянства и в Краснобаковском уезде. По данным, предоставляемым ГПУ на апрель 1924 г., «сифилисом заражено до 80 % волости, ... бороться с этим нет возможности, т.к. отсутствуют медикаменты . осложняет ситуацию пьянство» [34, л. 10]. Можно реконструировать простую схему, в рамках которой из-за пьянства люди деградировали и отказывались от соблюдения самых банальных норм личной гигиены и правил пристойного поведения, что провоцировало рост не только числа венерических заболеваний, но и, как сообщают источники, «малярии и сыпного тифа» [34, л. 10].
К сожалению, Красные Баки и Семеновский уезд были не единственными проблемными в этом смысле территориями. К примеру, как сообщает нам источник, «в Выксе распространенно пьянство среди сотрудников милиции и УГРО» [29, л. 29] и в Арзамасском уезде «. пьянство, несмотря на борьбу с ним, среди милиции продолжается» [29, л. 6]. Следует отметить, что пьянство и самогоноварение не только провоцировали рост числа бытовых
преступлений и дисциплинарных проступков, но и повышали показатели по заболеваемости среди населения, партийной номенклатуры и сотрудников органов исполнительной власти.
Обнаруживается прямая взаимосвязь между злоупотреблением спиртных напитков в уездных органах исполнительной власти и ростом уголовного бандитизма ввиду отсутствия мер по борьбе с бандами. Это видно по отчетам ГПУ по методу сравнительного анализа по губерниям. Если перечислить сельские уезды с наименьшим уровнем уголовных преступлений и низкими показателями самогоноварения (Ардатовский уезд, Васильсурский, Воскресенский, Варнавинский, Городетский, Княгининский, Починковский и Сер-гачский), то окажется, что сообщений о пьющей милиции там практически нет и к советской власти отношение среди крестьянства лояльнее. Эти данные можно, в частности, почерпнуть из материалов отчетности по сбору сельхозналога [29, л. 25], также данные отражены в сводках ГОСИНФО отдела ГПУ [39], но наиболее подробная информация содержится в сводках ГПУ о политическом и экономическом состоянии губернии [29, 34], частично сведения дополняют докладные записки секретарей УКОМов [40].
Также растет уровень коррупции, и в сильно пьющих уездах число проходящих по делам, связанным со ст. 114 «Взяточничество» и 115 «Провокация взятки» УК РСФСР (от 1922 г.) [5, с. 381, 382] (от 1926 г. ст. 117 «Получение.», 118 «Дача.», 119 «Провокация.») [6, с. 86-88], значительно выше, чем в прочих [36, л. 17, 20, 27, 43]. Существуют примеры, свидетельствующие, что власть в уездах иногда была представлена элементами, открыто ведущими асоциальный образ жизни (пьянки и кутеж) [39, л. 30], это отражалось на ее авторитете в целом. Статистика совершаемых преступлений, представленная в докладах начальников УГРО по уездам в ГУБКОМ [41], свидетельствует, что там, где самогоноварение лидирует по количеству совершаемых преступлений, вторыми по списку идут подлог, хищение и растраты [39, л. 30] - это преступления против социалистической собственности со стороны должностных лиц.
Источники, где, в качестве наказания фигурирует мера «исключать из партии за пьянство» [34, л. 65], - это обычно приложение к материалам лиц, находящихся под следствием, т.е. мы можем судить только о документально зафиксированном пьянстве тех, кто совершил преступление. В архивных делах можно найти много примеров того, как в уездах пьянствовали судьи [40, л. 3; 41, л. 2], представители партийного аппарата [42, л. 2]. Яркий пример - дело прокурора О. Оно примечательно тем, что дает представление о частном случае поведения представителя власти. Источник сообщает об эпизоде, который свидетельствует о коррумпированности представителя власти, что стало причиной внимания к персоне прокурора О. сотрудников ГПУ: «.пил с буржуа П., пьяный плясал с бабами» [43, л. 68]. Прокурор О. оказался частью организованного преступного сообщества.
Понижение морального облика должностного лица, а как правило и порочащие связи - все это делало проблему алкоголизации исключительно значимой.
Частые случаи превышения представителями власти должностных полномочий могли иметь и форму бандитизма и дисциплинарным взысканием не ограничивались. Как видно из источников [36, л. 10, 14, 27, 44; 44, л. 2, 18, 76], большая часть случаев - это не дисциплинарные проступки, а серьез-
ные преступления, к примеру: «. два пьяных милиционера пришли к мельнику и, угрожая оружием, заставили искать самогонки . били жену, угрожали убить сына, вымогали граммофон, били посуду, пластинки ...» [44, л. 2].
Таким образом, большая часть преступлений, отраженных в источниках, совершенных представителями власти, имели общественно-опасный характер и совершались в состоянии алкогольного опьянения. Представители власти, систематически распивавшие спиртное, ведущие непролетарский образ жизни, задействованные, в том числе, в коррупционных схемах и совершавшие подобные преступления, формировали определенный негативный образ среди уездного населения.
В массовом сознании жителей ряда уездов Нижегородской губернии складывалось неуважительное отношение как к представителям органов власти, так и к советской власти в целом. Это видно не только по сводным ведомостям УГРО и ГПУ или по наличию слухов о скором крахе советской власти [29, л. 2 об. - 3; 45, л. 33; 46, л. 65], но и по авторитету антагонистов большевиков в крестьянской среде.
Кулачество имеет больше влияния именно там, где сильнее пьют самогон, это подтверждается рядом признаков: во-первых, кулаки «пьяных уездов. имеют экономическое засилье над беднотой» [39, л. 4 об.]; во-вторых, кулачество там открыто высказывается против власти, чувствуя себя вполне безнаказанно, к примеру: «Арзамасский уезд. кулаки живут при НЭПе лучше бедноты, но "воняют", что мол теперь все их» [47, л. 2]; в-третьих, жалоб на непролетарский образ жизни уездных руководителей в разы больше именно там, где уровень пьянства выше. В этом можно убедиться на приводимых в тексте примерах из материалов судебных органов и отчетов ГПУ и из анализа писем кресткоров, подшитых к черновикам газетных выпусков [48] и материалам заседаний «бюро рабкоров газеты "Нижегородская коммуна"» [49, л. 38]. В Арзамасском уезде авторитет кулачества был особенно высоким, что подтверждает документальное наличие в уезде политической антисоветской организации «Белый цветок» [42, л. 2], состоявшей преимущественно из представителей кулачества. Кулачество провоцировало деградацию в обществе, осложняя процессы социализации и хозяйствования (управления и т.д.). Пьянство, подпитываемое жаждой наживы, запускало новые негативные явления и усугубляло имевшиеся. Все в совокупности несло ощутимый вред.
Действия сотрудников милиции могли лишать население ощущения стабильности и возможности опереться на существующую советскую власть, к примеру: «Арзамасский уезд. . политическое состояние деревни не весьма удовлетворительное. на все мероприятия советской власти (крестьяне) смотрят безразлично, говорят: советская власть больше берет, чем дает» [29, л. 1]. Ощущение нестабильности могло дополняться высоким уровнем инфляции в губернии, деньги становились ненадежным средством обмена, так как теряли ценность каждый день из месяца в месяц.
Приведем пример роста цен на стратегические товары потребительской корзины: «3.03.1924 г. мука пшеничная 24 000 р. (за пуд), рожь 21 300 р.» [29, л. 57], «10.03.1924 г. мука пшеничная 48 450 р., рожь 36 975» [29, л. 58 об.], цены поднялись в два раза, при этом 08.01.1924 г. мука пшеничная и рожь стоили «6000 р. (за пуд)» [29, л. 6 об.] и «5400 р.» [29, л. 6 об.] соответствен-
но. Следует учесть, что алкоголь могли использовать как «валюту» при товарном обмене (ввиду инфляции) или при оплате определенных услуг. В этой связи кулачество можно сравнивать с эмиссионными органами, которые осуществляли выпуск средства обмена.
Ситуация с инфляцией в губернии ранее уже изучалась нижегородскими исследователями [50]. В данной ситуации мерилом достатка начинает выступать самогон, «многие свидетельствуют, самогон - всему делу голова» [34, л. 100]. Самогон же гнали в основном «кулаки» [42, л. 2] (это одна из немногих групп населения того времени, имеющих сахар и пшеницу в количествах, достаточных для кустарного изготовления спиртных напитков), и это та группа населения, которая «. враждебно настроена к советской власти и коммунистической партии» [40, л. 1 об.], а представители власти могли покрывать самогоноварение [36, л. 14]. Можно сделать вывод о том, что граждане, гнавшие самогон, были не просто нарушителями закона, а врагами советской власти. Их цель - обогащение любой ценой. Они создавали условия, провоцирующие рост числа правонарушений, способствующих разложению в обществе. В анкете крестьянин сообщает: «.кулаками-то, ровно говорится, что у богатых, как раньше, так и теперь все есть, а у бедных, как раньше ничего не было, так и теперь ничего нет» [51, л. 2], т.е. в восприятии крестьянства сложности в их жизни были связаны с отсутствием позитивных сдвигов, которых население ожидало с приходом советской власти.
Благодаря источникам мы можем предположить, что в ряде уездов сильно пьянствующая милиция не способна была эффективно бороться и с самогоноварением, и с уголовным бандитизмом. В Павлово, Семенове, Арзамасе, Красных Баках и Ветлуге многие представители властных органов по сути сами были частью системы, состоящей из коррумпированных чиновников местной власти и кулаков, которые гнали самогон. Это порождало бандитизм, который множился при попустительстве пьющей милиции в следствие повсеместно тяжелых условий жизни. В доказательство коррумпированности, в частности, можно привести материалы, содержащие множественные примеры схем торговли, описанных органами ГПУ [34, л. 96-96 об., 100, 104] по материалам уголовных дел, а также материалы из сообщений органов суда о привлечении членов РКП(б) к уголовной ответственности [36]. Кроме того, имеются материалы обвинительных приговоров членов РКП(б) о нарушении ими партийной и государственной дисциплины [44], свидетельствующем о наличии связей между пьянством, коррупцией и самогоноварением, а также кулачеством и коррумпированными представителями власти. Все эти и другие материалы (включая жалобы на сотрудников от населения по ведению ими «непролетарского образа жизни» и их связи с «непролетарским элементом» [52, л. 1-2 об., 4; 53, л. 7]) дают возможность утверждать, что в ряде уездов губернии в массовом сознании крестьянства возникала картина, в рамках которой слабая пьющая местная власть отождествлялась с кулачеством, самогоноварением и бандитизмом. Пьянство и самогоноварение становилось «одной из основных проблем в работе уездных органов власти» [41, л. 30], напрямую произрастающей из желания самогонщиков заработать, обогатиться, в данной ситуации главенствовало не советское законодательство и не правовые нормы государства: «. в условиях НЭП появилась необхо-
димость жить лучше и сытнее» [54, л. 2]. В отчетах прокуратуры и ГПУ существует множество примеров преступного сговора сотрудников милиции и их собутыльников. В частности, источники свидетельствуют, что при попустительстве милиции «хищения леса учиняются на каждом шагу» [34, л. 10], а торговля и схемы обогащения «имеют исключительно характер кумовства и сговора» [34, л. 96-96 об.].
Борьба с подобными явлениями осложнялась, так как милиция имела очень низкую зарплату [42, л. 2-2 об.]. К примеру, в источниках часто встречаются следующие формулировки: «совслужащие (советские служащие) и милиция плохо работают из-за плохих зарплат» [39, л. 29 об.]. Низкие заработные платы сотрудников исполнительной власти были одним из факторов, провоцировавших рост коррупции, связанной с получением взяток алкоголем или продуктами, пригодными для самогоноварения. Для примера приводим цитату из источника: «.агент УГРО. отобрал у самогонщиков самогонный аппарат и вернул за взятку» [53, л. 7]. Данная проблема постоянно фигурирует в протоколах заседаний бюро ГУБКОМа [43], однако остается не разрешаемой на протяжении долгого периода (вплоть до 1927-1928 гг.).
Таким образом, основываясь на изучении материалов источников Нижегородской губернии 1920-х гг., можно сделать ряд выводов:
1. В ряде уездов Нижегородской губернии (Семеновском, Арзамасском, Краснобаковском, Ветлужском, Павловском) в период с 1921 по 1926 г. наблюдается снижение авторитета местной власти в массовом сознании уездного населения ввиду асоциального поведения представителей власти на почве пьянства.
2. Часто нарушая законодательство в области оборота спиртных напитков, представители власти дискредитировали уголовное и административное право как неотъемлемую норму для поведения советского гражданина.
3. Пьянство как системная часть процесса нарушения законодательства становилось нормой общественной жизни уездов, провоцирующей рост уровня бандитизма и эпидемий венерических заболеваний.
4. В результате распространения пьянства снижался уровень доверия населения в уездах к любым мероприятиям и инициативам, предпринимаемым советской властью. Борьба с пьянством стала одной из основных задач на пути укрепления советской власти на местах.
Библиографический список
1. Дейчман, Э. И. Алкоголизм и борьба с ним / Э. И. Дейчман. - М. : Московский рабочий, 1929. - 224 с.
2. Шерстнева, Е. В. Санитарное просвещение и пропаганда в борьбе с пьянством и алкоголизмом в СССР в 1920-е годы / Е. В. Шерстнева // Проблемы социальной гигиены, здравоохранения и истории медицины. - 2014. - № 4. - С. 54-58.
3. Маяковский, В. В. Полное собрание сочинений : в 13 т. / В. В. Маяковский. -М. : Государственное издательство художественной литературы, 1957. - Т. 5. -480 с.
4. Зощенко, М. М. Собрание сочинений : в 7 т. / М. М. Зощенко. - М., 2006. -Т. 2. Нервные люди. - 753 с.
5. Хрестоматия по истории отечественного государства и права : в 2 ч. / сост. А. В. Скоробогатов, Л. И. Галеева. - Казань : Изд-во «Таглимат» ИЭУП, 2006. -Ч. 1. - 451 с.
6. Уголовный кодекс РСФСР. Официальный текст с изменениями на 1 июля 1950 г. и с приложением постатейно-систематизированных материалов. - М. : Государственное изд-во юридической литературы, 1950. - 256 с.
7. Бехтерев, В. М. Алкоголизм и борьба с ним / В. М. Бехтерев. - Л., 1927. - 65 с.
8. Ларин, Ю. Алкоголизм и социализм / Ю. Ларин. - М., 1929. - 144 с.
9. Берлянд, А. С. Изба-читальня и санитарное просвещение / А. С. Берлянд. -М. : Изд-во Наркомздрава РСФСР, 1927. - 256 с.
10. Алкоголизм в художественной литературе : хрестоматия / сост. А. С. Берлянд. -М. ; Л. : Медгиз, 1930. - 200 с.
11. Герцензон, А. А. Преступность и алкоголизм в РСФСР / А. А. Герцензон ; под ред. Г. М. Сегала, Ц. М. Фейнберг. - М. : Красный печатник, 1930. - 146 с.
12. Шепилов, Д. Т. Алкоголизм и преступность / Д. Т. Шепилов ; Государственный институт по изучению преступности и преступника. - М. : Изд. и тип. изд-ва Нар. ком. внутр. дел РСФСР, 1930. - 104 с.
13. Коржихина, Т. П. Борьба с алкоголизмом в 1920-е - начале 1930-х годов / Т. П. Коржихина // Вопросы истории. - 1985. - № 9. - С. 39-47.
14. Научно-вспомогательный хронологический библиографический обзор законов, распоряжений и постановлений правительства РСФСР о производстве и реализации алкоголя, о мерах борьбы против пьянства и алкоголизма, об утверждении трезвого образа жизни (1917-1988 гг.) : в 2 ч. / сост.: А. Н. Якушев, В. А. Ласточкин. - М., 1989. - Ч. 2. - 362 с.
15. Пархоменко, А. Г. Государственно-правовые мероприятия в борьбе с пьянством в первые годы Советской власти / А. Г. Пархоменко // Советское государство и право. - 1984. - № 4. - С. 112-116.
16. Яров, С. В. К вопросу о причинах роста алкоголизма в 1920-х годах / С. В. Яров // Народная борьба за трезвость в русской истории : материалы семинара, проведенного обществами борьбы за трезвость БАН СССР, ЛГУ, ЛОИИ АН СССР (18 декабря 1987 г.) / отв. ред. Р. Г. Скрынников, Н. А. Копанев. - Л. : БАН СССР, 1989. - 47 с.
17. Кирющенко, А. Г. Антиалкогольная правовая политика и антиалкогольное законодательство советского государства: уроки истории и пути совершенствования : монография / А. Г. Кирющенко, Ф. Н. Петрова. - СПб. : Санкт-Петербургский ун-т МВД России, 1998. - 156 с.
18. Лебина, Н. Б. Повседневная жизнь советского города: Нормы и аномалии. 1920-1930 годы / Н. Б. Лебина. - СПб. : Летний Сад, 1999. - 320 с.
19. Панин, С. Е. «Пьяная» преступность в России в 1920-е годы / С. Е. Панин // Социологический журнал. - 2002. - № 4. - С. 92-102.
20. Иванов, Д. В. Становление уголовно-правовых запретов советского типа в сфере борьбы с пьянством и алкоголизмом в РСФСР (1917-1929 гг.) (На материалах Петрограда - Ленинграда) / Д. В. Иванов // Вестник Екатерининского института. - 2016. - № 1 (33). - С. 109-114.
21. Нежигай, Э. Н. К проблеме девиантного поведения. Исторический аспект. (На примере Кубано-Черноморских городов в 20-е годы XX века) / Э. Н. Нежигай // Вестник Академии знаний. - 2013. - № 4. - С. 22-26.
22. Блинов, М. Л. Пьянство как социальное явление советского города в 1920-е годы (на материалах Ижевска) / М. Л. Блинов // Вестник Удмуртского университета. Сер.: История и филология. - 2013. - № 5-3. - С. 141-146.
23. Воробьев, С. В. Соблазны НЭПа: должностные преступления ответственных работников и хозяйственных руководителей Урала в 1920-е годы / С. В. Воробьев // Вестник Пермского университета. Сер.: История. - 2014. - № 2 (25). - С. 60-71.
24. Греков, А. Ю. Условия возникновения протестных выступлений в РСФСР в начале 1920-х гг. / А. Ю. Греков // Вестник Тихоокеанского государственного университета. - 2011. - № 2. - С. 277-286.
25. Прохоров, В. В. Деятельность крымской милиции по борьбе с пьянством и самогоноварением в начальный период НЭПа / В. В. Прохоров // Право и государство: проблемы методологии, теории и истории : материалы V Всерос. науч.-практ. конф. - Краснодар, 2016. - С. 179-182.
26. Багдасарян, В. Э. Питейная политика и «пьяная культура» в России: век ХХ / В. Э. Багдасарян, И. Б. Орлов. - М. : Изд-во МГОУ, 2005. - 175 с.
27. Лапшина, О. Ю. Материально-бытовое обеспечение рабочих промышленности в годы НЭПа: На материалах Нижегородской и Вятской губерний : дис. ... канд. ист. наук / Лапшина О. Ю. - Нижний Новгород, 2002. - 382 с.
28. Государственный общественно-политический архив Нижегородской области (ГОПАНО). Ф. 1. Оп. 1. Д. 3585. Л. 227.
29. ГОПАНО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 3623. Л. 163.
30. ГОПАНО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 3060. Л. 173.
31. ГОПАНО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 3061. Л. 75.
32. ГОПАНО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 3068. Л. 188.
33. ГОПАНО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 3841. Л. 30.
34. ГОПАНО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 3624. Л. 168.
35. ГОПАНО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 3562. Л. 142.
36. ГОПАНО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 3281. Л. 46.
37. ГОПАНО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 3298. Л. 198.
38. Нижегородская коммуна. - 1920. - № 63. - Л. 3 ; № 65. - Л. 4 ; 1920. - № 127. - Л. 2.
39. ГОПАНО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 3054. Л. 102.
40. ГОПАНО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 3048. Л. 31.
41. ГОПАНО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 3050. Л. 59.
42. ГОПАНО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 3046. Л. 10.
43. ГОПАНО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 2994. Л. 74.
44. ГОПАНО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 3280. Л. 85.
45. ГОПАНО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 3450. Л. 45.
46. ГОПАНО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 3560. Л. 69.
47. ГОПАНО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 3053. Л. 66.
48. ГОПАНО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 4047. Л. 243.
49. ГОПАНО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 3470. Л. 62.
50. Общество и власть. Российская провинция, 1917-1980-е годы: (по материалам нижегородских архивов) : в 3 т. - М. ; Нижний Новгород : Ин-т российской истории РАН, 2002. - Т. 1. - 640 с.
51. ГОПАНО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 2984. Л. 31.
52. ГОПАНО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 3096. Л. 112.
53. ГОПАНО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 3147. Л. 98.
54. ГОПАНО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 3051. Л. 106.
References
1. Deychman E. I. Alkogolizm i bor'ba s nim [Alcoholism and the fight against it]. Moscow: Moskovskiy rabochiy, 1929, 224 p.
2. Sherstneva E. V. Problemy sotsial'noy gigieny, zdravookhraneniya i istorii meditsiny [Problems of social hygiene, health and medical history]. 2014, no. 4, pp. 54-58.
3. Mayakovskiy V. V. Polnoe sobranie sochineniy: v 13 t. [Complete set of works: in 13 volumes]. Moscow: Gosudarstvennoe izdatel'stvo khudozhestvennoy literatury, 1957, vol. 5, 480 p.
4. Zoshchenko M. M. Sobranie sochineniy: v 7 t. [Set of works: in 7 volumes]. Moscow, 2006, vol. 2, 753 p.
5. Khrestomatiya po istorii otechestvennogo gosudarstva i prava: v 2 ch. [Reading-book of the history of the domestic state and law: in 2 parts]. Comp. A. V. Skorobogatov, L. I. Galeeva. Kazan: Izd-vo «Taglimat» IEUP, 2006, part 1, 451 p.
6. Ugolovnyy kodeks RSFSR. Ofitsial'nyy tekst s izmeneniyami na 1 iyulya 1950 g. i s pri-lozheniem postateyno-sistematizirovannykh materialov [Criminal Code of the RSFSR. Official text as amended on the 1st of July 1950 and with the application of article-systematized materials]. Moscow: Gosudarstvennoe izd-vo yuridicheskoy literatury, 1950, 256 p.
7. Bekhterev V. M. Alkogolizm i bor'ba s nim [Alcoholism and the fight against it]. Leningrad, 1927, 65 p.
8. Larin Yu. Alkogolizm i sotsializm [Alcoholism and socialism]. Moscow, 1929, 144 p.
9. Berlyand A. S. Izba-chital'nya i sanitarnoe prosveshchenie [Village reading room and health education]. Moscow: Izd-vo Narkomzdrava RSFSR, 1927, 256 p.
10. Alkogolizm v khudozhestvennoy literature: khrestomatiya [Alcoholism in fiction: reading book]. Comp. by A. S. Berlyand. Moscow; Leningrad: Medgiz, 1930, 200 p.
11. Gertsenzon A. A. Prestupnost' i alkogolizm v RSFSR [Crime and alcoholism in the RSFSR]. Moscow: Krasnyy pechatnik, 1930, 146 p.
12. Shepilov D. T. Alkogolizm i prestupnost' [Alcoholism and crime]. Gosudarstvennyy institut po izucheniyu prestupnosti i prestupnika. Moscow: Izd. i tip. izd-va Nar. kom. vnutr. del RSFSR, 1930, 104 p.
13. Korzhikhina T. P. Voprosy istorii [Questions of history]. 1985, no. 9, pp. 39-47.
14. Nauchno-vspomogatel'nyy khronologicheskiy bibliograficheskiy obzor zakonov, raspo-ryazheniy i postanovleniy pravitel'stva RSFSR o proizvodstve i realizatsii alkogolya, o merakh bor'by protiv p'yanstva i alkogolizma, ob utverzhdenii trezvogo obraza zhizni (1917-1988 gg.): v 2 ch. [Scientific auxiliary chronological bibliographic review of laws, orders and regulations of the RSFSR government for the production and sale of alcohol, on measures to combat drunkenness and alcoholism, on the approval of a sober lifestyle (1917-1988): in 2 parts]. Comp.: A. N. Yakushev, V. A. Lastochkin. Moscow, 1989, part 2, 362 p.
15. Parkhomenko A. G. Sovetskoe gosudarstvo i parvo [Soviet government and law]. 1984, no. 4, pp. 112-116.
16. Yarov S. V. Narodnaya bor'ba za trezvost' v russkoy istorii: materialy seminara, prove-dennogo obshchestvami bor'by za trezvost' BAN SSSR, LGU, LOII AN SSSR (18 dekab-rya 1987 g.) [People's struggle for sobriety in Russian history: materials of a seminar held by societies for sobriety of the Library of the Academy of Sciences of the USSR, St. Petersburg Institute for History of the Russian Academy of Sciences (18th of December 1987)]. Leningrad: BAN SSSR, 1989, 47 p.
17. Kiryushchenko A. G., Petrova F. N. Antialkogol'naya pravovaya politika i antialko-gol'noe zakonodatel'stvo sovetskogo gosudarstva: uroki istorii i puti sovershenstvova-niya: monografiya [Anti-alcohol legal policy and anti-alcohol legislation of the Soviet state: history lessons and ways to improve: monograph]. Saint-Petersburg: Sankt-Peter-burgskiy un-t MVD Rossii, 1998, 156 p.
18. Lebina N. B. Povsednevnaya zhizn' sovetskogo goroda: Normy i anomalii. 1920-1930go-dy [Daily life of the Soviet city: Norms and anomalies. 1920-1930]. Saint-Petersburg: Letniy Sad, 1999, 320 p.
19. Panin S. E. Sotsiologicheskiy zhurnal [Sociological journal]. 2002, no. 4, pp. 92-102.
20. Ivanov D. V. Vestnik Ekaterininskogo instituta [Bulletin of the Institute of Ekaterinburg]. 2016, no. 1 (33), pp. 109-114.
21. Nezhigay E. N. Vestnik Akademii znaniy [Bulletin of the Academy of Knowledge]. 2013, no. 4, pp. 22-26.
22. Blinov M. L. Vestnik Udmurtskogo universiteta. Ser.: Istoriya i filologiya [Bulletin of Udmurt State University. History and philology]. 2013, no. 5-3, pp. 141-146.
23. Vorob'ev S. V. Vestnik Permskogo universiteta. Ser.: Istoriya [Bulletin of Perm State University. History]. 2014, no. 2 (25), pp. 60-71.
24. Grekov A. Yu. Vestnik Tikhookeanskogo gosudarstvennogo universiteta [Bulletin of Pacific National University]. 2011, no. 2, pp. 277-286.
25. Prokhorov V. V. Pravo i gosudarstvo: problemy metodologii, teorii i istorii: materialy V Vseros. nauch.-prakt. konf. [Law and the state: problems of methodology, theory and history: proceedings of the V All-Russian scientific and practical conference]. Krasnodar, 2016, pp. 179-182.
26. Bagdasaryan V. E., Orlov I. B. Piteynayapolitika i «p'yanaya kul'tura» vRossii: vekXX [Drinking policy and "drunk culture" in Russia: XX century]. Moscow: Izd-vo MGOU, 2005, 175 p.
27. Lapshina O. Yu. Material'no-bytovoe obespechenie rabochikh promyshlennosti v gody NEPa: Na materialakh Nizhegorodskoy i Vyatskoy guberniy: dis. kand. ist. nauk [Material supply of industrial workers in the years of NEP: On the materials of the Nizhny Novgorod and Vyatka provinces: dissertation to apply for the degree of the candidate of historical sciences]. Nizhniy Novgorod, 2002, 382 p.
28. Gosudarstvennyy obshchestvenno-politicheskiy arkhiv Nizhegorodskoy oblasti (GOPANO) [State socio-political archive of the Nizhny Novgorod region]. F. 1. Op. 1. D. 3585. L. 227.
29. GOPANO. F. 1. Op. 1. D. 3623. L. 163.
30. GOPANO. F. 1. Op. 1. D. 3060. L. 173.
31. GOPANO. F. 1. Op. 1. D. 3061. L. 75.
32. GOPANO. F. 1. Op. 1. D. 3068. L. 188.
33. GOPANO. F. 1. Op. 1. D. 3841. L. 30.
34. GOPANO. F. 1. Op. 1. D. 3624. L. 168.
35. GOPANO. F. 1. Op. 1. D. 3562. L. 142.
36. GOPANO. F. 1. Op. 1. D. 3281. L. 46.
37. GOPANO. F. 1. Op. 1. D. 3298. L. 198.
38. Nizhegorodskaya kommuna [Nizhny Novgorod municipality]. 1920, no. 63, L. 3; no. 65. L. 4; 1920, no. 127, L. 2.
39. GOPANO. F. 1. Op. 1. D. 3054. L. 102.
40. GOPANO. F. 1. Op. 1. D. 3048. L. 31.
41. GOPANO. F. 1. Op. 1. D. 3050. L. 59.
42. GOPANO. F. 1. Op. 1. D. 3046. L. 10.
43. GOPANO. F. 1. Op. 1. D. 2994. L. 74.
44. GOPANO. F. 1. Op. 1. D. 3280. L. 85.
45. GOPANO. F. 1. Op. 1. D. 3450. L. 45.
46. GOPANO. F. 1. Op. 1. D. 3560. L. 69.
47. GOPANO. F. 1. Op. 1. D. 3053. L. 66.
48. GOPANO. F. 1. Op. 1. D. 4047. L. 243.
49. GOPANO. F. 1. Op. 1. D. 3470. L. 62.
50. Obshchestvo i vlast'. Rossiyskaya provintsiya, 1917-1980-e gody: (po materialam nizhegorodskikh arkhivov): v 3 t. [Society and authority. Russian province, 1917-1980s: (based on materials from Nizhny Novgorod archives): in 3 volumes]. Moscow; Nizhniy Novgorod: In-t rossiyskoy istorii RAN, 2002, vol. 1, 640 p.
51. GOPANO. F. 1. Op. 1. D. 2984. L. 31.
52. GOPANO. F. 1. Op. 1. D. 3096. L. 112.
53. GOPANO. F. 1. Op. 1. D. 3147. L. 98.
54. GOPANO. F. 1. Op. 1. D. 3051. L. 106.
Дашкин Ринат Анвярович
аспирант, Национальный исследовательский Нижегородский государственный университет имени Н. И. Лобачевского (Россия, г. Нижний Новгород, ул. Ульянова, 2)
E-mail: [email protected]
Dashkin Rinat Anvyarovich Postgraduate student, National Research Lobachevsky State University of Nizhni Novgorod (2 Ulyanova street, Nizhni Novgorod, Russia)
Сомов Владимир Александрович доктор исторических наук, доцент, профессор кафедры истории и политики России, Национальный исследовательский Нижегородский государственный университет имени Н. И. Лобачевского (Россия, г. Нижний Новгород, ул. Ульянова, 2)
E-mail: [email protected]
УДК 94(470)"1921/1926" Дашкин, Р. А.
«Вон - самогон!». Проблема пьянства в органах уездной власти Нижегородской губернии в 1920-е гг. / Р. А. Дашкин, В. А. Сомов // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Гуманитарные науки. -2018. - № 2 (46). - С. 74-88. - БОТ 10.21685/2072-3024-2018-2-8.
Somov Vladimir Aleksandrovich Doctor of historical sciences, associate professor, professor of the department of history and politics of Russia, National Research Lobachevsky State University of Nizhni Novgorod (2 Ulyanova street, Nizhni Novgorod, Russia)
