CC BY
67
59 Пролетарская революция и право. 1918. № 1. С. 12.
60 См.: Маковская Л.П. Организационное руководство судами Урала в 1917-1922 гг. // Государство, право, законность: Учен. зап. Перм. ун-та. Вып. 4. Пермь, 1973. С. 164.
61 СУ РСФСР. 1918. № 31. С. 406.
62 ОГАЧО. Ф. 596. Оп. 1. Д. 224. Л. 34.
63 См.: Кожевников М.В. История советского суда. 1917-1956 гг. М., 1957. С. 35.
64 См.: Материалы НКЮ РСФСР. Вып. I. 1918. С. 11-12.
65 ОГАЧО. Ф. 596. Оп. 1. Д. 24. Л. 59.
66 См.: Маковская Л.П. Указ. соч. С. 165.
67 Рагинский М.Ю. Из истории советского предварительного следствия // Вопросы советского социалистического права. М., 1958. С. 410-411.
68 Пролетарская революция и право. 1918. № 1. С. 21.
69 Там же. С. 42-45.
70 ГАОО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 5. Л. 150.
71 ГАКО. Ф. 875. Оп. 1. Д. 52. Л. 124.
72 ГАОО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 12. Л. 36.
73 Хрестоматия по истории государства и права России. М., 1998. С. 314.
Т.К. Махрова
Самоуправление в Оренбургском казачьем войске
Оптимистические надежды, порожденные Февральской революцией и связанные с ликвидацией архаичных форм жизнеустройства, затронули в первые месяцы 1917 г. и один из самых консервативных институтов в социальной структуре российского государства - казачество. С середины XIX в. процессы «размывания» сословия, разложения общины и имущественного расслоения протекали во всех 12 казачьих войсках России, хотя и с разной степенью интенсивности. Государство отчасти само способствовало этому, разрешая поселение иногородних на казачьей территории (1868) и выход из сословия (1869), но в большей степени - искусственно тормозило, опасаясь потерять одну из традиционных опор самодержавия. Такую опору власть, несомненно, видела и в Оренбургском казачестве, созданном в XVIII в. правительством для охраны рубежей государства и освоения колонизуемых территорий, а впоследствии выполнявшем военные и нередко полицейские функции.
Революционные события начала 1917 г. во многом явились реакцией населения на вызванное затяжной войной ухудшение материального положения. Продолжающаяся война обостряла проблемы, которые в начале ее еще не казались такими серьезными для Оренбургской губернии - региона, традиционно производящего и экспортирующего хлеб, другие продукты питания. Уже через год после начала войны цены на все товары первой необходимости возросли на 25-30 %, рост продолжался и в 1916-1917 гг. Дороговизна продуктов первой необходимости, спекуляция, переход к нерыночным методам распределения и непродуманная методика установления твердых цен, нарушение нормальной работы железных дорог, падение реальной стоимости казенных пособий для семей фронтовиков множили число недовольных и в городе, и в станицах. 1 июля 1916 г. в Оренбурге, а затем и в других городах губернии была введена карточная система распределения сахара, муки, отрубей, дров. Пытаясь предотвратить продовольственный кризис, правительство ввело в марте 1917 г. хлебную монополию. Ситуация в результате
обострилась настолько, что в августе 1917 г. из-за недостатка продовольствия в Оренбурге возникла реальная угроза голодного бунта.
Жители казачьих станиц испытывали те же трудности, что и население гражданской территории. Семьи мобилизованных казаков и «иногородних» (поселившихся на войсковой территории представителей других сословий) имели право на государственное пособие, но в условиях растущей стоимости жизни размер его не компенсировал отсутствия кормильца. Таких семей в войске насчитывалось 24 208, в том числе казачьих
19 911. Уже 5 августа 1914 г. Войсковое хозяйственное правление при участии представителей Оренбургских контрольной и казённой палат утвердило нормы пайка для взрослых членов семейств мобилизованных казаков и проживающих на территории Оренбургского казачьего войска разночинцев: по Оренбургу - 3,17 р. (по уезду 2,76 р.), по Челябинску - 2,65 р. (по уезду 2,46 р.), по Орску - 3,00 р. (по уезду 2,85 р.), по Троицку -2,77 р. (по уезду 2,89 р.), по Верхнеуральску - 3,04 р. (по уезду 2,89 р.)1 За годы войны стоимость пайка возросла почти в 3 раза. Так, по Верхнеуральскому уезду в июле - сентябре 1917 г. она составила уже 8 р. 42 к.2
В 1915-16 гг. в дополнительных заработках или помощи по губернии нуждалось не менее 40 % хозяйств призванных на войну, а в Верхнеуральском и Троицком уездах -
65 и 50 % семейств соответственно3. Выделенных из казачьих капиталов - войскового и пожарного - 76 000 р. для финансирования помощи не хватало, запрос на 35 000 р. был направлен войсковым хозяйственным правлением в комитет Великой княгини Елизаветы Федоровны4. Войсковое хозяйственное правление в дополнение казенным пособиям предпринимало и другие меры, такие, как «развитие самодеятельности масс, объединение обессиленных семейств с обеспеченными рабочей силой, оказание натуральной помощи от войска, поселковых обществ, кооперативов и местных попечительских комитетов». В состав последних входили местный священник (или мулла), атаман поселка, представители кооперативов и потребительских обществ. Организованная войском «натуральная помощь» (раздача семенного зерна, предоставление техники в бесплатное пользование - с условием проведения посевных и уборочных работ в хозяйствах мобилизованных, взаимопомощь родственников) поддержала до 90 % нуждавшихся в ней семей. Результатом усилий по оказанию помощи семьям мобилизованных стало то, что сокращение посевных площадей в Оренбургском казачьем войске не имело значительных масштабов.
Следует отметить, что к моменту начала войны в хозяйстве Оренбургского казачьего войска накопилось множество проблем, и война отнюдь не способствовала их скорому и эффективному решению. Более того, она обнажила крайнюю производственно-техническую слабость казачьего хозяйства и недостатки его социальноэкономической структуры. Несмотря на сравнительно более высокую обеспеченность земельными ресурсами по сравнению с соседними хозяйствами крестьян и башкир, производственные возможности казачьего хозяйства оказались не столь велики, чтобы стабильно функционировать в годы войны. Неэффективное общинное землепользование с чересполосицей, дальноземельем и частыми переделами при наличии неосвоенных земельных запасов, бесперспективность личной инициативы и предпринимательства в условиях полувоенного образа жизни даже в мирное время делали казачью экономику уязвимой как перед природной, так и перед рыночной стихией. Процесс вовлечения экономики Оренбургского казачьего войска в рыночные отношения перед войной лишь наметился. Ослабленное во время войны казачье хозяйство обнаружило тенденцию к натурализации. Правительственные меры по регулированию потребления, реквизиции и
другие формы принудительного отчуждения не способствовали укреплению его самостоятельности. С другой стороны, меры поддержки со стороны государства и войскового правления не допустили окончательного упадка большинства хозяйств мобилизованных казаков. Решение же главных (явно «перезревших») проблем казачьей службы, хозяйства и быта могло быть связано с последующим мирным периодом их развития.
Критическая масса накопленных проблем, усталость от войны как в тылу, так и на фронте породили ту готовность принять смену власти как знак перемен к лучшему. Вызванные войной перемещения больших масс людей - мобилизованных, беженцев, военнопленных, раненных и демобилизованных, ставшие общими тяготы военного времени и иллюзии возможной демократизации, потребность в информации и оценке происходящего быстро объединяли, но не менее быстро и разводили представителей социальных групп, еще недавно имевших четкие сословные очертания. Оренбургское казачье войско не было исключением.
В Оренбурге известие об отречении Николая Второго и Михаила Александровича от престола было получено 4 марта 1917 г., в тот же день сообщение об этом было направлено атаманам военных отделов. На следующий день в газетах было опубликовано заявление Наказного атамана генерел-лейтенанта М. С. Тюлина с официальным признанием Временного правительства. Каких-либо действий в защиту самодержавия оренбургское казачество не принимало, в тылу и на фронте известие о смене власти было принято ими спокойно, хотя и вызвало понятную растерянность5.
В Троицке - центре 3-го военного отдела Оренбургского казачьего войска - в первые месяцы с момента получения известий о февральском перевороте заявили о себе несколько организаций. Газета «Степь» в марте 1917 г. сообщала о создании «Временного Организационного Военно-Демократического комитета» из представителей от нескольких рот пехоты, казаков, рабочих и местной печати - «для ознакомления солдат и
казаков с происходящим в России, повышения сознательности, местного единения всех ^ 6
воинских частей» .
11 марта 1917 г. состоялось собрание офицеров, казаков и казачек, проживавших в Троицке и окрестных поселках. Всего собралось около 600 чел. Председателем собрания избрали его организатора - А.И. Кривощекова, секретарем - А.И. Печеркина. Обсуждение «текущего момента» завершилось созданием «Временного центрального казачьего комитета» из 19 человек во главе с А. И. Кривощековым. Решено было послать в станицы делегатов и учредить казачьи комитеты в поселках для того, чтобы оповестить и «разъяснить населению казачьей территории великое значение и смысл свершившихся событий» и «всеми силами и средствами поддерживать новое правительство». В качестве конкретных первоочередных мероприятий намечалось передать в ведение создаваемых комитетов продовольственное снабжение населения (за исключением тех территорий, где этим занимались кредитные товарищества), привлечь для проведения полевых работ военнопленных, организовать библиотеки-читальни и по подписке собрать деньги для пополнения их фондов. Последнее решение начали выполнять уже в ходе собрания: один из членов комитета - В. А. Матушкин - был назначен казначеем и провел среди собравшихся подписку на сумму более 200 р. Созданный казаками 3-го отдела комитет направил телеграммы председателю Государственной Думы М.В. Родзянко, военному министру А.И. Гучкову, члену Государственной Думы М. А. Караулову с приветствием и ходатайством «о скорейшем созыве Войскового круга... и устройстве войскового народного самоуправления на самых широких выборных началах». С призывом последо-
вать их примеру и объединить усилия «для полного объединения всех граждан-казаков» собравшиеся направили телеграммы атаманам 2-го и 1-го военных отделов ОКВ7.
Введение войскового самоуправления вполне отвечало духу времени. Военизированный общинный уклад жизни казаков сопряжен был со множеством правоограниче-ний, уже мало актуальных для крестьян после 1861 г., но сохранявшихся и даже укреплявшихся в казачьей общине. Депутат Государственной Думы М. А. Караулов перечислил их в одном из своих выступлений на думском заседании 1916 г.: «административные аресты и штрафы, повинностный характер самоуправления, отсутствие свободы передвижения, отрицание земельной самостоятельности, непризнание прав частной собственности, хаос земельно-имущественных отношений, круговая порука при исполнении государственных, земских и мирских повинностей.»8. Право избирать станичное и поселковое самоуправление казаки получили в 1870 г. по «Положению об общественном управлении станиц», однако на основании принятого в 1891 г. нового положения представительство станиц и поселков существовало, по выражению Л. И. Футорянского, «в довольно урезанном составе: от каждых десяти дворов избирали одного казака, имеющего на станичном сборе право голоса»9. Положение об общественном управлении станиц казачьих войск от 3 июня 1891 г. усилило контроль войсковой администрации за деятельностью станичного сбора, основной обязанностью которого становилось наблюдение за исправным выходом казаков на службу. Составленная на основе этого Положения и изданная в 1897 г. администрацией Оренбургского казачьего войска «Инструкция.» свела воедино большую часть норм и правил, регламентирующих жизнь казака. Инструкция требовала беспрекословно выполнять все распоряжения начальства, соблюдать военную дисциплину в домашней жизни, испрашивать разрешение даже на краткосрочную отлучку из станицы10. Так, отсутствие оренбургского казака в станице до 3 месяцев допускалось с разрешения атамана станицы, до 1 года - при согласии станичного сбора и донесении атаману отдела, освобождение от учебного сбора - только с разрешения Наказного атамана11.
Войскового круга - представительного органа, традиционного для «казачьей вольницы», - сформированное в административном порядке оренбургское казачество до
1917 г. не имело. Первый Войсковой круг Оренбургского казачьего войска собрался 17 апреля и работал до 3 мая 1917 г. в Оренбурге под председательством представлявшего 2-й отдел войскового старшины А. С. Шеметова. Круг открылся оглашением телеграммы военного министра А. И. Гучкова о созыве круга и необходимости широкого оповещения населения о его задачах, включая и информирование фронтовых казачьих частей. В ответ Временному правительству была отправлена телеграмма с заверениями, что казаки «будут надежным оплотом обновленной России», и пожеланием «довести войну до победного конца». Приветствие написали и Петроградскому Совету рабочих и солдатских депутатов, «стоящих на страже свободы угнетенного народа». Считая необходимым объединить казачество общевойсковой организацией, собравшиеся делегировали на Учредительный общеказачий съезд в Петроград 38 своих представителей12.
«Желательной формой правления в государстве признать демократическую республику. Только демократическая республика даст возможность воплотить в жизнь святые слова “Братство, Равенство и Свобода” и легче провести их в жизнь», - единогласно
13
постановил Войсковой круг . На красном с синими лентами полотне нового войскового стяга слово «свобода» стало главным: надпись на одной стороне гласила «Да здравствует Свободная Россия!», на другой - «Свободное казачество»14.
Занявшись внутренними войсковыми делами, 192 делегата круга сформировали несколько рабочих групп для рассмотрения ходатайств от станичных обществ, земельного вопроса, для сбора финансовой информации и ревизии деятельности Войскового хозяйственного правления, подготовки положения о войсковом самоуправлении, а также комиссию из 26 человек «по вопросам общеэкономическим, санитарно-медицинским и ветеринарным, просвещению, подготовке населения к учредительному собранию путем рассылки лекторов и распространения печатного слова». На разъяснение населению «событий текущего времени» решено было выделить 25 тыс. р., а к концу своей работы (3 мая 1917 г.) Войсковой круг удвоил эту сумму с целью «немедленной организации газеты для. ознакомления с основными принципами народовластия и нашими насущными нуждами, которые должны быть представлены в Учредительное собрание»15.
Главный документ, обсужденный и одобренный 1-м Войсковым кругом, - «Положение о самоуправлении в Оренбургском казачьем войске», проект которого в общих чертах появился еще в 1905 г. в письме полковника А.И. Мякутина, прокурора Туркестанского военного округа, на имя исполняющего обязанности Наказного атамана генерал-майора Ф.Ф. фон Таубе16. Подчеркивая стремление казачества оставаться элементом государственной структуры, не противопоставляющим себя новой власти, делегаты Круга внесли в протокол следующие положения: Круг решает вопросы, имеющие характер внутреннего распорядка, вопросы же общегосударственного характера считает необходимым отложить до созыва учредительного собрания, а порядок надзора за решениями войсковых органов самоуправления предлагает определить государственной законодательной власти. В военном отношении Оренбургское казачье войско продолжает подчиняться непосредственно военному министру через главные управления Военного министерства, отсюда все военнослужащие продолжают получать содержание от казны. Временному правительству была направлена телеграмма с просьбой сохранить за войском все прежние кредиты и пособия бывшему Войсковому хозяйственному правлению. В отношении судебной власти на войсковой территории Круг счел необходимым подчеркнуть, что «местный суд в войске должен быть таким же, как местные суды по
17
всей России» .
Вместе с тем Войсковой круг, обязуясь контролировать исправное отбывание казаками воинской повинности, оставлял за собой право:
1) законодательной инициативы (издавать не противные общегосударственным законам постановления и входить с представлением перед высшими законодательными и правительственными учреждениями об изменении действующих законоположений в войске);
2) распоряжения землей, войсковыми капиталами, движимым и недвижимым имуществом (утверждать войсковую смету и годовой отчет, производить займы, устанавливать налоги и сборы на войсковые потребности, разверстывать денежные и натуральные повинности по войску, а также земли и другие угодья между поселениями войска, наблюдать за разработкой недр земли и устанавливать плату за пользование ими);
3) регулирования численности войскового состава (зачислять в войско «лиц постороннего ведомства»);
4) самостоятельной социально-экономической политики в рамках территории проживания казачьего населения (устройство путей сообщения, учреждение страхования от огня, падежа скота, уничтожения посевов и лесов и др., попечение о народном образовании, устройство школ, училищ, просветительных, лечебных и благотворитель-
ных учреждений, забота о лесном и сельском хозяйстве, развитие сельскохозяйственной промышленности и торговли, обеспечение народного продовольствия).
Войсковой круг признавался, таким образом, главным распорядительным органом, избираемым на три года всеобщим, прямым, равным и тайным голосованием, принимающим решения большинством голосов при участии в заседании Круга не менее 2/3 депутатов (при равенстве голосов решающим признавался голос председателя). Круг должен был собираться ежегодно в ноябре или в другое время по заявлению 1/6 части депутатов, ревизионной комиссии.
Избирательное право предоставлялось как казакам, так и проживающим в станице больше 1 года «иногородним», но оговаривалось обязательное условие: в станицах с преобладанием иногороднего населения над войсковым число депутатов невойскового сословия не должно превышать числа депутатов-казаков. Один депутат избирался от 1,5 тыс. населения обоего пола. Строевые части выбирали одного депутата от полка. Станицы с численностью менее 2 000 человек могли объединяться в один избирательный участок. Первоначально установленный избирательный возраст в сентябре 1917 г. был снижен с 21 до 20 лет, т. е. был установлен на уровне, принятом для избирателей в Учредительное собрание18. Помимо ценза оседлости и возрастного предусматривалось отстранение от участия в выборах «понесших наказание по суду за преступные деяния, влекущие за собой ограничения прав состояния либо исключение из службы, или находящихся под следствием и судом по обвинению в означенных преступлениях, а равно признанных виновными в краже, мошенничестве, присвоении чужого имущества, укрывательстве, подкупе, принятии в заклад заведомо краденого и ростовщичестве, но почему-либо от наказания освобожденных»19. Коллегиальный исполнительный орган - Войсковая управа из пяти членов и председателя со званием войскового атамана - избирался кругом на 4 года из кандидатов, предлагаемых отделами в неограниченным количестве. Председателю управы полагались оклад в размере 6000 р. в год и квартира от войска без «надбавок на дороговизну», остальным членам управы назначались годовые оклады 5400-6000 р. Войсковая управа формировала Войсковую канцелярию с отделениями -по образцу органов земского самоуправления.
Выборы первой Войсковой управы состоялись 27 апреля 1917 г. Из шести кандидатов войсковым атаманом был избран генерал Н.П. Мальцев. Членами управы стали войсковой старшина Г. Ф. Шангин, землемер Т. И. Седельников, сотник М. П. Репников, чиновник А.С. Выдрин, М.П. Копытин, кандидатами в члены управы - есаул Н.С. Анисимов (заявивший вскоре о снятии своей кандидатуры), казак М.З. Антонов, учитель В.А. Матушкин, агроном К.Л. Каргин. Следует отметить, что собравшиеся на Круге представители отделов были озабочены и качественным уровнем создаваемых управленческих структур, предполагая в будущем введение в состав Войсковой управы
«третьих элементов», т.е. специалистов гражданского профиля - инженеров, архитекто-
20
ров, агрономов, землемеров, техников, врачей .
29 сентября 1917 г. Чрезвычайный войсковой круг Оренбургского казачьего войска переименует войсковую управу в войсковое правительство, увеличив число его членов до девяти человек (зарезервировав место для «одного казака-мусульманина») и сократив срок их полномочий до трех лет. Из первоначального состава управы сохранят свои посты Г.Ф. Шангин, М.П. Репников, М.П. Копытин, А.С. Выдрин и полковник
В.Н. Половников, избранный в апреле 1917 г. заведующим военным отделом Войсковой управы21. Военный отдел заменил существовавший ранее войсковой штаб, а его заве-
дующий стал выполнять обязанности начальника войскового штаба и наказного атамана по военной части.
В ходе работы специально созданной для выработки положения о военном отделе комиссии встал не новый уже для Оренбургского казачьего войска вопрос о разграничении гражданских и военных функций войскового управления. До 1917 г. неоднократно рассматривалась возможность введения земства на войсковой территории, но земские учреждения появились в 1876 г. лишь в Донском казачьем войске. В 1860-е годы этот шаг признавался Оренбургским и Самарским генерал-губернатором Н.А. Крыжанов-ским само собой разумеющимся и необходимым для преодоления общего «жалкого состояния» земского хозяйства. Однако уже в 1879 г. Оренбургский губернатор и Наказной атаман Оренбургского казачьего войска генерал-майор В.И. Ершов выступил против объединения гражданской и казачьей территории в одно земское хозяйство.
Основным препятствием к такому объединению стала различная ведомственная подчиненность территорий в хозяйственном отношении, сложности финансирования проекта, опасения казаков потерять свои привилегии, а правительства - растворить казачью общину в общей массе населения. В отличие от крестьян, казаки не платили прямого земельного налога, но они (кроме офицеров, чиновников, их детей и казаков, находившихся на действительной службе и в приготовительном разряде) не освобождались от земских повинностей - натуральных (дорожной, подводной, караульной) и денежных. Доля казаков в сумме губернского земского сбора была невелика: в 1909 г., например, казаки заплатили 37 тыс. р., крестьяне - 418 тыс. р.22 Однако казаки платили и введенный в 1842 г. для обеспечения земских потребностей войсковой земский сбор, величина которого часто была больше губернского23. Соразмерность казачьих платежей объему деятельности земских учреждений на войсковой территории обсуждалась в период проведения в крае земской реформы. Войсковое начальство придерживалось мнения, что «все сложные и разнообразные повинности казака в переводе на деньги больше платежей в бюджет прочих сословий, живущих собственным земледельческим трудом»24.
На гражданской территории Оренбургской губернии земские учреждения появились в 1913 г. Социально-экономические проблемы казачества остались в ведении Войскового хозяйственного правления, которое, в свою очередь, вряд ли бы добровольно отказалось от права распоряжаться немалыми суммами войсковых капиталов. Между тем, с некоторыми земскими функциями казачья община справлялась, обеспечивая, например, достаточно высокий уровень грамотности населения: 72,9 % среди мужчин и 48,6 % среди женщин в 1916 г. Медицинская же помощь, организованная по участковому принципу (10 врачебных участков с площадью охвата не менее 6 тыс. кв. верст каждый, персонал в количестве 10 врачей, 113 фельдшеров и 9 повивальных бабок) оставалась для населения станиц, особенно женского, малодоступной25. Построенные в 19121914 гг. две общественные казачьи больницы в поселке Никольском Челябинской станицы и в г. Троицке на 20 коек каждая проблемы не решили. Лечение мужского войскового населения в лазаретах военного ведомства и гражданских больницах оплачивалось войском по таксе, утверждаемой министерством внутренних дел. Женщины правом бесплатного лечения в военных и гражданских лазаретах не пользовались. Выступая на заседании первого Войскового круга, делегат Н. С. Анисимов подчеркнул, что создаваемая Войсковая управа является «чисто гражданским выборным коллегиальным учреждением, ведающим хозяйственно-экономическими вопросами и действующим только под контролем войскового круга. Подчинение его в полном составе в военном отношении Военному министерству противоречит основным принципам
самоуправления и вредит делу экономического развития войска. В интересах государства и войска допустимо подчинение военному министерству только одного лица - войскового атамана или непосредственно заведующего военным отделом управы»26. Иначе возникает опасность возложения обязанностей без предоставления прав.
Войсковое хозяйство в ходе работы Круга было подвергнуто первой после смены власти ревизии. Специально созданная для этого комиссия во главе с подъесаулом Г.В. Енборисовым признала «установившийся в Войсковом хозяйственном правлении порядок заведования хозяйством ненормальным», предложив даже привлечь к ответственности виновных в этом лиц. От вновь же созданной Войсковой управы потребовали «скорейшего проведения планомерных работ по разным отраслям сельского хозяйства и
27
мелиорации» .
Ревизия показала, что войсковой земельный и лесной фонд сохранен (7 448 304,8 дес.), но остались и традиционные для войскового хозяйства проблемы -неравномерность распределения земельных и лесных ресурсов между отделами, неэффективность их использования. Войсковые капиталы за годы войны заметно истощились, несмотря на то, что отчет Войскового хозяйственного правления о финансовом положении представлял вполне благополучную картину. Комиссия обнаружила ведомости не включавшихся в смету дополнительных расходов. В 1910-1914 гг. ежегодные дефициты на общую сумму 1 414 743 р. превышали суммы годовой доходности. Денежные суммы расходовались чиновниками бесконтрольно, в том числе и на «содержание несуществующих служащих», обнаружилось и «переложение войсковых сумм в свою собственность»: «остатки от сметных назначений делили между собой пропорционально влиянию каждого из членов на исходе того или иного дела, а не между истинными работниками, этот дележ прикрывали законным флагом “на воспитание детей и лечение болезней”. Странно только, - отмечали ревизоры, - что причастные к этим делам чиновники. совсем детей не имеют, а Каргин еще холостой. что касается их болезней, то таковые приурочивались почему-то к большим праздникам.». Войсковое хозяйственное правление задолжало казне, пожарному капиталу (1 372 153 р.), но не прилагало достаточных усилий для погашения долгов перед войсковым капиталом (долги населения составляли на 01.02.1917 г. составили 633 493 р.), позволяло себе «полную бесхозяйственность и небрежность в отношении к инвентарю и имуществу». На войсковой территории оказались «потерянными» 278 приисков, они могли бы приносить доходы, но не были учтены межевым отделением. Из-за «полной бездеятельности и нерадения» управленцев войско недополучало возможных доходов от добычи на его территории золота, так как соглашалось на казенное пособие «за отошедшие доходы с золота» в сумме 42 857 р., установленной еще в 1835 г., когда норма ежегодной добычи составляла 17 пудов по 64 к. за золотник: «Теперь добывается свыше 200 пудов, если допустить стоимость золотника 5 р., то доходность составляет 3 840 000 р.» Сгоревший в 1911 г. лес (2 500 дес.) не был вовремя застрахован, в 3-м отделе вообще не была проведена оценка войскового имущества, а чиновники «только требуют ассигнования на полный штат служащих специального отделения» и ищут дополнительных возможностей «воспитывать детей и лечить искусственные болезни»28.
Стремление сгладить впечатление от столь суровой и нелицеприятной критики породило, очевидно, тот длинный список первоочередных социально-экономических задач, незамедлительное решение которых возлагались на новый исполнительный орган. Войсковой управе было предложено детально разработать перечень и размеры повинностей населения войсковой территории; упорядочить и оптимизировать финансируемые
станичными обществами расходы на народное образование (этот вопрос решили рассмотреть подробнее уже на втором Круге), выплату войсковых стипендий (с учетом возможностей родителей по содержанию детей); поучаствовать организационно и материально (землеотводом в 300 дес.) в открытии Оренбургского высшего сельскохозяйственного политехнического института; добиваться ускоренного строительства в крае железных дорог (для «пробуждения производительных сил Оренбургской губернии, Тур-гайской и Уральской областей, ценных для мирового рынка своими естественными богатствами»); организовать вместе с Оренбургским земством санитарное бюро для ведения планомерной медико-санитарной работы в станицах и поселках; повысить ежемесячное содержание станичным ветеринарным, ротным и школьным фельдшерам (до 50,
60 и 75 р. соответственно)29. На следующем - чрезвычайном - Войсковом круге в сентябре 1917 г. делегаты дополнят планы войскового экономического развития проектами строительства прядильно-ткацкой фабрики, лесопильных заводов, оформления прав собственности на гору Магнитную для эксплуатации ее недр30.
Столь затратным проектам в большинстве своем суждено было остаться на бумаге, тем более что события второй половины 1917 г. предрасполагали к действиям не планомерным, но чрезвычайным. Реально осуществимыми и экономически целесообразными были решения Войскового круга, способствовавшие своевременному производству полевых работ. В действующую армию было направлено ходатайство о предоставлении на период весеннего сева 20-суточного отпуска строевым казакам-делегатам Круга. Были отменены учебные лагерные сборы для молодых казаков и казаков, состоящих на льготе «как сопряженные с большими расходами для казны и войска и не носящие никакой практической пользы для дела». Рассматривалось и предложение о немедленном освобождении от военной службы учителей и агрономов. «Весьма полезной и нужной» Круг признал кооперацию и призвал станичные управы не «вторгаться во внутреннюю жизнь кооперативов»31.
Известную осторожность Войсковой круг проявил и при обсуждении земельного вопроса, так как идеи трудового характера землевладения («земля должна принадлежать только трудовому народу») не совпадали полностью с принципом землепользования за службу. Было признано необходимым отчуждение всех находящихся в границах войска офицерских участков (частично уже проданных), частновладельческих и монастырских земель в пользу казаков, занимающихся земледелием. Однако стремление вернуть попавшие в «чужие руки» войсковые земли лишь декларировалось, решение же вопроса откладывалось до созыва Всероссийского Учредительного собрания. Пока же Войсковой круг сформировал войсковую земельную комиссию и земельные управы на местах. Для сбора сведений о землепользовании газета «Оренбургский казачий вестник» (начиная с № 6, июль 1917 г.) начала печатать подробную земельную анкету (около 130 вопросов), «чтобы всякая войсковая нужда и потребность в земельных отношениях была
32
показана и принята во внимание» . Первый Войсковой круг постановил принять меры к устранению дальноземелья и чересполосицы (традиционная проблема казачьего общинного землепользования), для чего решил полевые земли для каждого казака отводить не раздробленно, а в одном месте; желательной формой землепользования была признана мелкообщинная, ведущая к кооперации труда в сельском хозяйстве. В земельных анкетах казаки предлагали свои варианты, например, выделение на хутора или продление срока передела земли до 50 лет33. Стремление не допустить частного владения землей сочеталось с желанием разрушить неэффективные общинные формы землепользования. В ходе обсуждения некоторые депутаты высказались против уравнивания в правах по
землепользованию женщин с мужчинами, за что агроном Каргин назвал их «деспотами», а Круг утвердил равные права на землю для обоих полов34. Выбор же форм землепользования решено было передать на усмотрение станичных обществ.
Решением Войскового круга территория войска была разделена на шесть округов с окружными управами в Оренбурге, Орске, Верхнеуральске, Троицке и Челябинске. Вопрос о центре 6-го округа остался открытым до принятия решения Войсковой управой с участием представителей заинтересованных станиц. Председатель окружной управы (окружной атаман) и четыре ее члена избирались на 4 года окружным съездом, на который делегировались выборные представители станичных обществ (один от 2 500 чел.). Канцелярии окружной управы должны были возглавляться преимущественно людьми со специальным образованием35. С сентября 1917 г. окружные управы были переименованы в окружные правления. В станицах распорядительную власть представляло станичное собрание, состоящее из 30-100 гласных, выбираемых населением станицы на один год всеобщим, прямым, равным и тайным голосованием (один гласный от 40 жителей). При любом соотношении численности войскового и невойскового населения станицы число гласных от иногородних не могло превышать числа гласных от казаков, это правило действовало и при формировании состава исполнительного органа - станичной управы (с сентября 1917 г. - станичного правления), избираемой на три года в составе председателя (атамана станицы) и не менее двух членов. Собрание могло созываться по усмотрению станичной управы или заявлению 10 гласных, дела решались большинством голосов (с решающим голосом председателя при равенстве голосов «за» и «против»). Станичное собрание могло устанавливать сборы на потребности станицы, раскладку и разверстку денежных и натуральных повинностей, распоряжаться капиталами и имуществом, устраивать займы на нужды станицы, лечебные и благотворительные заведения, школы, библиотеки, народные развлечения, общественные лавки, торговые и промышленные предприятия, утверждать проекты возрастных и очередных списков, наблюдало за санитарным состоянием станицы и экономическим благосостоянием населения.
Разногласия вызвал вопрос об источниках средств для содержания станичных управ. Делегат М.З. Антонов предложил отнести содержание их штата на войсковой счет, так как минимальный состав будущих станиц не был определен: мелкие поселки, объявившие себя станицами, не смогли бы найти достаточных средств на эти цели. Решено было станичные управы содержать на средства станицы, но разрешить небольшим поселкам при выделении в самостоятельную станицу ходатайствовать перед Войсковым кругом о помощи на содержание управы. В поселках, не пожелавших выделиться в самостоятельные станицы, распорядительной властью считалось поселковое собрание, состоящее из гласных в количестве не более 30 и не менее 15, выбираемых на год по одному от 12 человек. Вопросы, связанные с выборами гласных и должностных лиц, выдачей ссуд и материальной помощи, разделом и распределением земельных угодий, распоряжением поселковыми суммами и назначением сборов на поселковые потребности, проектами возрастных и очередных списков, решались закрытым голосованием и с согласия не менее 2/3 всех лиц, присутствовавших на собрании36.
В первые месяцы после Февральской революции казачество в целом оставалось политически инертным за исключением «левой» части войсковой интеллигенции (фельдшеров, писарей, учителей и т.п.), объединявшей вокруг себя группы недовольных старым режимом. В июне 1917 г. они предприняли попытку создания в Оренбурге казачьей демократической партии для «защиты интересов войскового сословия», прежде
всего земельных. В инициативную группу создания партии входили Т. И. Седельников, М.И. Свешников, Н.Ф. Турчанинов, в исполком были избраны А.И. Завалишин, М.П. Копытин, А.Е. Бочкарев, А.С. Беленин. Не получив ожидаемой поддержки со стороны войскового населения, исполком так и не сформировавшейся партии превратился в оппозиционную официальной власти группу депутатов Войскового круга.
С нарастанием в стране политического кризиса на войсковой территории участились конфликты, связанные с самовольным захватом казачьих земель иногородними арендаторами, в печати и на митингах стали звучать призывы к ликвидации казачьего сословия. Создание Советов казачьих депутатов рассматривалось в этот период как возможность отстоять интересы войскового сословия. В августе 1917 г. такой казачий Совет появился в Троицке (председатель - учитель А.И. Кривощеков), объединился с городским Совдепом, но уже через 10 дней объединенный орган распался.
Развитие событий конца лета - начала осени 1917 г. потребовало созыва внеочередного Чрезвычайного Войскового круга Оренбургского казачьего войска. Заседания 164 делегатов Круга прошли в Оренбурге с 20 сентября по 3 октября 1917 г. под председательством А.И. Кривощекова. Показательны изменения в составе делегатов Круга: представителей от территорий потеснили представители от организаций. За несколько месяцев казачество «политизировалось» до такой степени, что, судя по протоколам Круга, почти не обсуждало традиционно острых экономических проблем.
Представительство с правом решающего голоса получили: члены Совета Союза казачьих войск войсковой старшина А.И. Дутов (председатель Совета, почетный председатель Чрезвычайного Войскового круга, а с 1 октября 1917 г. - войсковой атаман), есаул Н.С. Анисимов и хорунжий Б.Н. Пономарев, все прибывшие из полков фронтовики; один из двух делегатов Мусульманского казачьего комитета; представители Оренбургского казачьего училища и Донского казачьего войска. С правом совещательного голоса в заседаниях участвовали представители Оренбургской казачьей демократической партии, Оренбургского Совета рабочих депутатов, Оренбургского Совета казачьих депутатов, Троицкого Совета казачьих депутатов. Отклонено было представительство центра - Казачьего подотдела военного отдела ВЦИК (руководил им есаул Оренбургского казачьего войска А.Г. Нагаев) и Центрального Совета казаков. Международную прессу представлял англичанин Прайсс37.
Вопрос о политической позиции казачества стал главным предметом обсуждения и содержанием принятой 27 сентября 1917 г. резолюции: «Оренбургское казачество остается вольным свободным братством, сохраняя свою самобытность, право на свои земли, недра и прочие угодья и собственное войсковое самоуправление, где хозяином войска является Войсковой круг. Государственной формой правления оренбургское казачество признает федеративную демократическую республику с одной законодательной палатой и пропорциональным представительством в ней отдельных народностей и автономных областей. Полная власть до Учредительного собрания принадлежит Временному правительству, ответственному перед всем народом, которое должно быть организовано исключительно на основе коалиции всех народных сил страны без различия классов населения и партий, только тогда могут быть привлечены к власти действительные силы ума, таланта, знания, чести и искренней преданности интересам родины, и только такая власть может быть авторитетной. Интересы казачества во Временном правительстве представляются Особым министром по казачьим делам и его товарищем, избранными Всероссийским казачьим кругом (в экстренных случаях они избираются Советом Союза казачьих войск и утверждаются Всероссийским казачьим кругом). Если создание
коалиционной власти на означенных выше началах не осуществиться, то установление распорядка и сохранение спокойствия внутри казачьих областей казачество оставляет за собой»38. Для координации возможных совместных действий оренбургские казаки приняли решение о вхождении в формирующийся союз Донского, Терского и Кубанского казачества и создания с этими войсками «единой федеративной единицы - казачьей общины». Для обсуждения условий объединения в Екатеринодар были командированы представители Круга.
Войсковой круг избрал девять кандидатов в Учредительное собрание, делегировал трех своих представителей в совет республики (предпарламент). Решения демократического совещания в Петрограде были признаны не обязательными для правительства как решения органа, не имеющего достаточного представительства всех слоев населения России. Вопрос о центральном совете солдатских и рабочих депутатов как об органе власти был снят с обсуждения.
Единственным законным выразителем мнений тылового и фронтового казачества всех войск признавался Совет Всероссийского союза казачьих войск. Его «спокойная, выдержанная и плодотворная работа. в целях объединения войск, защиты их интересов» была полностью одобрена. Состав Совета предлагалось увеличить для «более полной связи с казачьими областями и особенно с фронтовым казачеством», чье представительство в Совете предлагалось увеличить до 50 %. Оренбургским казакам под угрозой исключения из войскового сословия было запрещено участвовать в деятельности иных центральных организаций, выступающих от имени казаков39. Исключать из войскового сословия решено было и за ведение «вредной агитации» в казачьих частях и учреждениях. Всем комитетам в строевых частях предложено было не вмешиваться в дела строевой подготовки и строго ограничить свою деятельность рамками закона.
Отношение к действиям Временного правительства становится более критическим. Правительство заявило об изменении прежнего порядка приобретения казаками снаряжения, существенном увеличении денежного содержания войсковым чинам, введении компенсаций за утерю снаряжения во время военных действий по повышенным ставкам, однако реализация обещаний не успевала за развитием событий. Еще до Февральской революции войско неоднократно, но безрезультатно ходатайствовало о распространении на казачьи части действия приказов 1911 г. и 1915 г. по военному ведомству о замене утраченных и пришедших в негодность вещей и обмундирования и приказа 1914 г. о порядке вещевого довольствия в мере действительной надобности. Казаки получали так называемые «ремонтные» деньги: пеший казак - 19 р., конный - 27 р. 45 к. в год, в то время как стоимость одной пары сапог доходила до 40 р., а собственное хозяйство казаков было расстроено войной. В апреле 1917 г. 1-й Войсковой круг ОКВ еще раз обратился к военному министру с этой просьбой, а в сентябре этого же года уже Чрезвычайный Войсковой круг поручил войсковому атаману через представительство при ставке Верховного главнокомандования добиваться увеличения суммы «вознаграждения за утраченное обмундирование казаками по обстоятельствам военного времени» хотя бы до уровня цен в войсковых мастерских ко дню увольнения или смерти казака. Серьезной ошибкой Временного правительства Чрезвычайный круг оренбургских казаков признал «выпады против генерала Каледина как мятежника», расценив «оскорбление Дона» как оскорбление всего казачества40.
Болезненно воспринимался казаками и сохраненный Временным правительством порядок привлечения казачьих строевых частей к подавлению беспорядков и мятежей, угрожающих государственной безопасности. 17-я сотня Оренбургского казачьего полка
под командованием есаула Сукина была направлена в Туркестан для проведения карательной операции. Оренбургский губернский комитет общественной безопасности просил у казаков помощи в предупреждении возможных беспорядков в Оренбурге. Войсковой круг подчеркнул свое отрицательное отношение «ко всяким контрреволюционным и погромным выступлениям, откуда бы они не исходили», но предложил Временному правительству «рассмотреть вопрос вообще о несении казачьими частями полицейской службы» и освободить от нее строевые части «в силу нравственного гнета, принижающего войсковое звание казака». Привлечение казаков к усмирению мятежников было признано возможным только в крайних случаях в составе «отрядов совместно с другими родами оружия» или по распоряжению войскового атамана, к которому гражданские власти обязаны обратиться с письменной просьбой. Гражданские власти должны присутствовать в качестве очевидцев предпринимаемых казаками действий по восстановлению порядка, «дабы не навлекать на казаков каких-либо нареканий»41.
Несмотря на ряд претензий к правительственной политике, Казачий круг поддержал стремление правительства продолжать военные действия - «в согласии с союзниками с неослабным рвением победить врага». Однако уже через месяц казачеству вновь предстояло определяться в выборе «своих» и «чужих». Тщетными оказались попытки сохранить институты войскового самоуправления в воюющей стране и при отсутствии внутреннего единства. Уже заседания Круга 12-22 декабря 1917 г. проявили нарастание противоречий между сторонниками атамана А.И. Дутова, настроенного на бескомпромиссную борьбу с большевиками, и группой Т. И. Седельникова, М. П. Копытина и А. И. Завалишина, заявивших в январе 1918 г. о создании Временного совета Оренбургского казачьего войска и склонных к сотрудничеству с новой властью. Все последующие события - Второй Чрезвычайный Войсковой круг в Верхнеуральске в январе - феврале
1918 г., Третий очередной в Троицке в феврале - июне 1919 г., а также самостоятельный Казачий круг объединенных станиц в станице Нижне-Озерной в марте - июне 1918 г. -лишь свидетельствовали о нарастании внутреннего кризиса и приближении катастрофы для участников этих событий. Последнее не относится к самой идее казачьего самоуправления - весьма жизнестойкой, но так и не реализованной оренбургскими казаками.
Примечания
1 См.: Оренбургская жизнь. 1914. 12 авг.
2 ГАОО. Ф. 15. Оп. 1. Д. 351. Л. 61.
3 См.: Сельскохозяйственный обзор за 1915-1916 г. Вып. 1. Оренбург, 1917. С. 56-58.
4 См.: Отчеты о мероприятиях по агрономии в Оренбургском казачьем войске за 1914-1915 гг. Оренбург, 1915. С. 141-149.
5 См.: Абрамовский А.П. , Кобзов В.С. Оренбургское казачье войско в трех веках. Челябинск, 1999.
С. 267.
6 Степь. 1917. 14 марта.
7 ОГАЧО. Ф. 596. Оп. 1. Д. 279. Л. 108.
8 Троицкая газета. 1916. 5 июня.
9 Футорянский Л. И. Войсковой круг Оренбургского казачьего войска (1917-1919) // Казачество России в 20 в.: Материалы и тез. Всерос. науч.-практ. конф. Оренбург, 2000. С. 4.
10 Инструкция станичным и поселковым обществам Оренбургского казачьего войска и должностным в сих обществах лицам при исполнении обязанностей, возложенных на них Положением об общественном управлении станиц казачьих войск. Оренбург, 1898. С. 11, 176.
11 РГВИА. Ф. 330. Оп. 61. Д. 2048. Л. 4 об.
12 См.: Футорянский Л.И. Указ. соч. С. 5.
13 ГАОО. Ф. 1912. Оп. 1. Д. 7. Л. 49.
14 ГАОО. Ф. 1912. Оп. 1. Л. 10 об.
15 Там же. Л. 2 об.-3 об., 5, 49.
16 См.: Абрамовский А.П., Кобзов В.С. Указ. соч. С. 269.
17 ГАОО. Ф. 1912. Оп. 1. Д. 7. Л. 29 об.-30, 46-46 об., 48 об.
18 Там же. Л. 66.
19 Там же. Л. 5 об .-6.
20 ГАОО. Ф. 1912. Оп. 1. Д. 7. Л. 24 об., 41.
21 Там же. Л. 65 об .-69.
22 Голос Приуралья. 1909. 12 авг.
23 ОГАЧО. Ф. И-30. Оп. 1. Д. 66. Л. 1, 3; Д. 69. Л. 1.
24 Отчет войскового агронома по объезду земель Оренбургского казачьего войска летом 1902 г. Оренбург, 1903. С. 23.
25 См.: Оренбургское губернское земство. Агрономический отдел: Докл. и отчеты Оренбургской губернской земской управы 3-й очередной сессии 1916 г. Оренбург, 1916. С. 61, 69-70.
26 ГАОО. Ф. 1912. Оп. 1. Д. 7. Л. 47.
27 Там же. Л. 18 об., 47 об.
28 ГАОО. Ф. 1912. Оп. 1. Д. 7. Л. 19 об.-20 об., 22, 23 об.
29 Там же. Л. 17 об., 33, 39, 42, 50 об.
30 Там же. Л. 69-70.
31 ГАОО. Ф. 1912. Оп. 1. Д. 7. Л. 36, 51.
32 См.: Оренбургский казачий вестник. 1917. 12 июля.
33 См.: Оренбургский казачий вестник. 1917. 1 окт.
34 ГАОО. Ф. 1912. Оп. 1. Д. 7. Л. 36 об.
35 Там же. Л. 30 об.-31.
36 ГАОО. Ф. 1912. Оп. 1. Д. 7. Л. 33 об.-37 об., 42.
37 Там же. Л. 52.
38 Там же. Л. 60 об.
39 Там же. Л. 61, 72.
40 Там же. Л. 62, 63 об.
41 ГАОО. Ф. 1912. Оп. 1. Д. 7. Л. 57-57об., 71.
СУДЬБЫ ПРАВОСЛАВИЯ
А.И. Конюченко
Между долгом и поиском лучшей доли (Служебные переходы православного приходского духовенства России во второй половине XIX - начале ХХ века)*
После реформ 1860-х годов доступ в белое духовенство был открыт представителям всех сословий. Правда, в отношении лиц из податных сословий требовалось уведомление от епархиального архиерея о том, что в данной епархии в действительности имеется недостаток духовенства и что поведение просителя соответствует духовному званию1. Право посвящения в церковнослужители и рукоположения в священнослужители принадлежит архиерею. Епархиальный архиерей обладал и правом назначения на места. Несмотря на то, что в 1860-е годы начался процесс разрушения духовенства как сословия, инерция прошлого сохранялась.
* Работа выполнена при финансовой поддержке РФФИ «Урал - 2004». Проект № 04-06-96005.
