CC BY
94
Вестник Томского государственного университета. 2013. № 372. С. 28-32
УДК 81'37; 81'42
М.А. Лаппо
САМОИДЕНТИФИКАЦИЯ: ПРЯМОЕ, КОСВЕННОЕ ЭКСПЛИЦИТНОЕ И КОСВЕННОЕ ИМПЛИЦИТНОЕ ОПИСАНИЕ ИДЕНТИЧНОСТИ ГОВОРЯЩИМ СУБЪЕКТОМ
Доказывается необходимость выделения в вербальном маркировании идентичности зоны рефлексивной самоидентификации, то есть номинативной стратегии причисления говорящего к какой-либо группе / категории, к какому-либо классу / уровню.
В речи, в конкретных дискурсах описание идентичности накладывается на все другие ее проявления и, конструируя и / или реконструируя идентичность, служит определенным маяком в ее распознавании адресатом. Проанализированы способы такой стратегии - прямое, косвенное эксплицитное и косвенное имплицитное описание.
Ключевые слова: самоидентификация; идентичность; описание идентичности; дискурс; речевая стратегия.
Для лингвистики последних лет характерен поиск своих аспектов в исследовании проблематики идентичности и связанной с ней (само) идентификации, изучаемых в социологии, философии, психологии, культурологии и других гуманитарных сферах. Возросла активность изучения вербального поведения лингвокультурных типажей, отражения в речи личной и коллективной идентичности, самоидентификации и самопрезентации говорящего субъекта, конструирования и реконструирования идентичности в разных типах дискурсов (см. работы Л.И. Гришаевой, В.М. Громовой, В.А. Даулетовой,
Е.И. Дахалаевой, Л.В. Ениной, В.И. Карасика, О.В. Каш-киной, Н.А. Купиной, М.А. Лаппо, Е.В. Леоновой, И.А. Медведевой, О.А. Михайловой, Н.А. Мишанкиной,
А.В. Олянича, Д.В. Осипова, Е.С. Ощепковой, М.Н. Рассоха, З.И. Резановой, Н.Б. Слободяник, Л.В. Цуриковой, Э.В. Чепкиной, М.С. Школовой и др.).
В то же время очевидно, что в активно развивающейся исследовательской области существуют лакуны и терминологический разнобой. Отчасти это можно объяснить сложностью, многомерностью самого феномена идентичности и самоидентификации. Так, один из родоначальников концепции идентичности Э. Эриксон в работе «Identity and the Life Cycle» указывал, что «в одно время она (идентичность) кажется относящейся к сознательному чувству индивидуальной уникальности, в другое - к бессознательному стремлению к непрерывности опыта, в третье - к солидарности с групповыми идеалами» (цит. по: [1. С. 13]). Вследствие этой неоднозначности споры вызывает вопрос о возможности осознания субъектом собственной идентичности. Так, психоаналитик Э. Балинт считает, что переживание идентичности невозможно выразить в языке / речи [2]. Однако представляется, что «стремление к солидарности с групповыми идеалами», обозначенное Эриксоном, может быть выражено всеми доступными человеку способами и средствами, в том числе и средствами языка. Если «фактически идентичность - это определенная форма соответствия человека и культуры» [3. С. 14], то эту форму возможно каким-то образом обнаружить. С лингвистической точки зрения представляет интерес вербализованная идентичность: «Идентичность - в разной степени артикулированное (выделено нами. - М.Л.), остро и интенсивно переживаемое индивидом, группой, социумом чувство их принадлежности к “своему” миру: самоотождествление с определенной социокультурной средой, ее нормами и ценностями» [4. С. 102].
Необходимо очертить круг собственно лингвистических проблем в указанной области междисциплинарных исследований, найдя свое, «законное» и самостоятельное, место в ней. Прежде всего, сформулировать наиболее обобщенное определение самоидентификации как вербального действия, которое могло бы соответствовать установкам разных лингвистических школ и направлений. Лингвисты должны определить роль языка / речи в процессах самоидентификации как неотъемлемой части идентичности. По нашему мнению, если актуализировать лингвистические аспекты исследования идентичности и самоидентификации, то можно дать следующее определение: самоидентификация - это осознанное либо неосознанное вербальное и невербальное маркирование идентичности, т.е. принадлежности, стремления к принадлежности или непринадлежности говорящего субъекта к какой-либо группе / категории, к какому-либо классу / уровню / типу людей.
Другой проблемой этой исследовательской области является смешение двух основных форм вербализации идентичности - самоидентификации как проявления идентичности и как ее описания. Анализ разных форм вербализации идентичности необходим, во-первых, для того чтобы обозначить их интегральные и дифференциальные признаки, во-вторых, для того чтобы, выделив описание идентичности как основной предмет нашего изучения, ввести эту категорию в научный оборот.
Выделение разных способов означивания идентичности говорящего субъекта проводится нами по аналогии с дифференциацией обозначения эмоций. Так,
В.И. Шаховский [5, 6] и ряд других ученых выделяют следующие способы представления эмоций: 1) выражение эмоций, в процессе которого участвуют самые разнообразные вербальные, паравербальные и невербальные средства - междометия, эмоциональнооценочная лексика, особые интонационные конструкции, паузы, порядок слов, мимика, жесты и т.д.; 2) описание эмоций, базирующееся на номинативной лексике, т.е. словах, предметно-логическое значение которых составляют понятия об эмоциях. Анализируя социальный аспект языка, В.И. Карасик также разграничивает выражение и описание статусных отношений в языке: «Слова со значением социального статуса человека либо выражают, либо описывают статусные отношения» [7. С. 204].
Сложное и глубинное переживание идентичности может проявляться или, по мнению некоторых ученых, конструироваться при помощи самых разнообразных
способов - как невербальных, так и вербальных, как невольных, так и целенаправленных символических действий: выбор одежды, прически, аксессуаров, мимика и жесты, использование определенной лексики (шире - всех языковых ресурсов), маркирующей принадлежность говорящего к определенной среде.
Но если проявление и выражение идентичности -чаще всего неосознаваемые и / или невербальные действия, то описание затрагивает области языка и речи. Описание своей идентичности говорящим - это другая разновидность процесса самоидентификации, которую можно назвать рефлексивной самоидентификацией1. Самоидентификация как описание идентичности - это номинативная стратегия причисления себя к какой-либо группе / категории, к какому-либо классу / уровню. Самоидентификация как описание принадлежности к группе, категории теснейшим образом связана с коммуникативной стратегией самопрезентации, однако не равна ей полностью. Самопрезентация и как коммуникативная стратегия, и как само-представление может включать акты прямого или косвенного описания идентичности, то есть причисления себя к какой-либо группе, категории лиц. Однако данное причисление себя к группе, отождествление себя с ней может происходить не только в ситуации знакомства, представления и не только с целью управления впечатлением о себе у адресата. У самоидентификации существует свой спектр функций и задач - это и процесс поиска, конструирования идентичности, и маркирование своей - уже найденной или только становящейся - идентичности в целях ее сохранения (подробнее см. в [9]).
Самоидентификация как описание идентичности говорящего представлена следующими видами: 1) прямое описание; 2) косвенное эксплицитное описание; 3) косвенное имплицитное описание.
Прямое описание. Лингвистический анализ номинативной стратегии причисления к группе включает в себя исследование как лексического, так и грамматического компонентов. Анализ лексических моделей описания идентичности был намечен в статье «Лексические средства описания идентичности»: «В центре словаря идентичности находится собственно номинативная лексика, отвечающая за объективную категоризацию человеческого сообщества: мать, отец, женщина, мужчина, девочка, мальчик, врач, учитель, продавец, русский, украинец, казах, православный, мусульманин, атеист, сибиряк, волжанин. Примыкают к данному словарю лексемы, в значении которых соединяются семантика социальной категоризации (денотативные компоненты лексического значения слова) и эмотивно-оценочная семантика (коннотативные компоненты): матушка, батюшка, баба, мужик, девчоночка, мальчонка, врачиха, учительша и т.д.» [10. С. 22]. При этом важно помнить, что в реальном дискурсе могут актуализироваться те или иные коннотации номинативов.
В.Б. Кашкин, называя такие употребления вербальными мифологемами, подчеркивает, что, например, «за словами русский, англичанин, француз, немец, итальянец и др. всегда стоит нечто большее, чем некоторая группа людей. Употребление этнонима вызывает в сознании пользователя языка свернутые в единый образ воспоминания о предшествующих контекстах его упо-
требления, оценки соответствующих этнических групп, эмоциональное отношение к ним и т.п.» [11. С. 54].
Грамматический компонент самоидентификации представляет собой «самоидентификационную формулу», то есть формулу описания социальной идентичности автора высказывания. И.В. Шалина определяет понятие «идентификационной формулы» следующим образом: «Статусно-ролевые номинации и предикации субъектов группируются на основании обобщенной идентификационной формулы: Имя (местоимение) + таксономический / характеризующий предикат. Таксономический предикат выделяет лицо в границах какой-либо группы, микроколлектива: социальной (Ты ж деревенская); конфессиональной (Мама староверка была); гендерной (Таська в молодости девка шибко завлекательная была); возрастной (Я старуха старухой) и др.» [12. С. 14].
Думается, что в задачи исследования вербализации идентичности должно войти изучение специфики «са-моидентификационной формулы», ее отличий от «идентификационной формулы», обозначенной
И.В. Шалиной. В русском языке «самоидентификаци-онная формула» наиболее ярко и конкретно представлена субстантивным типом предложения, образованным по следующей модели: местоимение 1 лица ед. или мн. числа (Pron1) + нулевая или материально выраженная связка (cop) + таксономический (классифицирующий) предикат, выраженный именем существительным в форме им. или тв. падежа (N15). Эта обобщенная модель представляется нам языковым инвариантом, определяемым А.В. Бондарко как «признак или комплекс признаков изучаемых системных объектов (языковых и речевых единиц, классов и категорий, их значений и функций), который остается неизменным при всех преобразованиях, обусловленных взаимодействием исходной системы с окружающей средой» [13.
С. 5]. В свою очередь инвариант синтаксической конструкции соотносится с понятием глубинной структуры, варианты - с понятием поверхностных структур.
Семантика принадлежности говорящего субъекта к группе / категории лиц составляет основу содержания высказывания, формируя логическую пропозицию в предложении (Я - ваш новый учитель). Определение вида логической пропозиции является спорным вопросом в лингвистике: например, Т.В. Шмелева относит предложения такого типа к логической пропозиции характеризации [14], а В.Г. Гак - к пропозиции классификации [15].
Базовой синтаксической моделью развернутой пропозиции с семантикой принадлежности к группе / категории, совпадающей с глубинной структурой, является модель с опущенной связкой Pron1 (-) N1. Вариант этой модели с материализованной связкой - Pron1 cop N1 -несвойствен русскому языку. Другой вариант модели -Pron1 N5 - характерен для разговорной речи (Я здесь учителем).
Грамматические преобразования отражаются в модели Pron1 cop N5, причем связка может быть отвлеченной (Я была / буду учителем) или полуотвлеченной, с ослабленным лексическим значением (Я работала учителем). Негативные преобразования реализуются в следующих моделях: общеотрицательные конструкции
Pron1 neg N1 (Я не учитель) и Pron1 neg cop N5 (Я не буду /работаю учителем); частноотрицательная конструкция Pron cop neg N5 (Я буду /работаю не учителем). Полипропозитивные модификации отражены в моделях Pron1 N1(a) и N1(b) (Я учитель и ученик одновременно) и Pron1 neg N1(a), а N1(b) (Я не учитель, а ученик).
Свернутую пропозицию с семантикой принадлежности к группе / категории следует отнести к разновидности поверхностной структуры вследствие ее вторичного характера. В русском языке в таких случаях используются предложения, в которых указанная семантика выражена приложением. Возможна бессоюзная модель Pron1/4, N1/4, ••• (Я, учитель, ...; Мне, учителю, ...) или модели с союзом КАК - Pron1 КАК N1 . (Я как учитель...); Pron4 КАК N4 ... (Мне как учителю...)-Pron1 КАК neg N1 ... (Я как не учитель.);
Neg Pron4 КАК N4 ... (Не нам, как неметодистам, решать); Pron4 КАК neg N4 ... (Нам, как не учителям, ...).
Таким образом, прямое описание идентичности -это использование «самоидентификационной формулы»: местоимение 1-го лица единственного или множественного числа (Pron1) + нулевая или материально выраженная связка (cop) + таксономический (классифицирующий) предикат, выраженный именем существительным в форме именительного или творительного падежа (N1/5). При этом пропозиция может быть развернутой или свернутой. Языковая семантика такого речевого акте соответствует его иллокутивной силе.
Описание идентичности может быть не только прямым - в вербальном акте суждения о своей идентичности, но и косвенным. Е.Н. Катанова приводит пример косвенной самоидентификации: «Косвенная самоидентификация преобладает при активизации сведений о национальной идентичности членов парламента. При косвенной самоидентификации обозначаемая адресантом роль или характеристика представляется адресату достаточно неопределенной. Ms. Jackson-Lee: We are in fact a mosaic, not necessarily a melting pot, and we have many months to beable to honor so many different groups» [16. С. 12]. Этот пример можно отнести к метафорической разновидности косвенного описания идентичности («мы - фактически мозаика»).
В дискурсе самоидентификации косвенная форма -довольно распространенное явление, поскольку в культуре существуют определенные ограничения в актах самоидентификации, а «косвенная форма осуществления, как правило, повышает этикетность коммуникативного акта, так как один из главных принципов вежливости состоит в предоставлении адресату большей степени свободы реагирования» [17. С. 106]. Для анализа понятия косвенного способа обратимся к определениям косвенного речевого акта: «• В косвенных речевых актах говорящий передает слушающему большее содержание, чем то, которое он реально сообщает, и он делает это, опираясь на общие фоновые знания, как языковые, так и неязыковые, а также на общие особенности разумного рассуждения, подразумеваемые им у слушающего» [18.
С. 197]; это высказывания, «в которых наблюдаются хотя бы малейшие расхождения между формой и иллокутивной функцией» [19. С. 144]; это «типы высказываний, буквальный смысл которых не совпадает с их действительным смыслом» [20. С. 462].
При использовании косвенного описания идентичности акт самоидентификации не выражен явно. Имеет место либо переносное использование элементов «са-моидентификационной формулы» (при эксплицитном косвенном описании идентичности), либо «самоиден-тификационная формула» является результатом выводного знания, т.е. она достраивается адресатом самостоятельно, на основе имеющихся у него знаний о мире (при имплицитном косвенном описании идентичности). Косвенные способы вербализации идентичности нуждаются в специальном рассмотрении, так как существуют различные пути такого описания - эксплицитные и имплицитные (скрытые).
Косвенное эксплицитное описание. Эксплицитные косвенные формы представляют собою конвенциональные способы передачи коммуникативного намерения говорящего. Имеет место переносное использование элементов «самоидентификационной формулы» -либо местоимения, либо таксономического предиката. При расшифровке смысла такого высказывания адресат преимущественно опирается на языковые знания, а именно на знание того, что единицы языка способны использоваться в переносных значениях.
Так, например, к грамматическому уровню косвенного описания можно отнести прием отстранения, выраженный моделью «о себе в третьем лице», который является своеобразной грамматической модификацией «самоидентификационной формулы». Такой прием позволяет создать эффект объективности в самоописа-ниях, избежать назойливости «яканья», например:
1. Встретившись с Кристиной, мы мгновенно сблизились. Это почти невероятно: ровесницы, воспитанные в разных культурах, одна - потомок немецкого генерала, вторая - потомок еврея-кантониста - мы мгновенно нашли точки соприкосновения, и хотя наше общение идет на английском языке, чужом для обеих, наше взаимопонимание с годами углубляется (Л. Улицкая. Священный мусор).
2. После выступление Маяковский, вдохновленный, спустился с эстрады, вытирая лоб большим платком.
- Вот это аудитория! Для них надо писать! - сказал он трем молодым поэтессам. Одной из них была я (А. Барто. Записки детского поэта).
Переносное использование таксономического предиката в «самоидентификационной формуле» функционирует в виде метафоры, языковой игры, самоиронии:
1. Познер: Вы вообще сатиру любите ?
Ургант: Нет, я люблю, но это не мое. ...Я, знаете ли, принц полутонов (телепередача «Познер»).
2. - Дядя Сережа, в монополию играть будете?
- Конечно, я же мастер мира по монополии! (т/с)
3. Кто я ?Я никто. Я так, рядовой служащий (разговорная речь, начальник организации о себе в конфликтной ситуации).
Косвенное имплицитное описание. Крайним проявлением косвенности описания может быть скрытое описание идентичности. Имплицитные косвенные формы представляют собою неконвенциональные способы передачи коммуникативного намерения говорящего [19]. Адресат высказывания при расшифровке смысла опирается преимущественно на неязыковые знания и на знание коммуникативных максим и как бы
воспроизводит «самоидентификационную формулу» за говорящего.
Приведем пример такой самоидентификации национальной принадлежности, где распознавание смысла высказывания будет опираться на пресуппозицию2 о роли фашистской Германии в судьбе еврейского народа:
Мне важно было уехать из Советского Союза и приехать в Израиль. Я тогда уже могла совершенно спокойно оказаться в Америке. Но для меня это было исключено: мне не очень нравится эта страна. Германия тем паче для меня была исключена всегда по обстоятельствам семейным (Дина Рубина в телепередаче «На ночь глядя», 14.08.12).
Следующий пример также иллюстрирует избегание конкретной номинации в национальной самоидентификации:
Еременко Юрий Иванович, Черниговская область: «Господин Президент, нет ли на Вашем генеалогическом древе веточки с украинской окраской?»
ВВ. Путин: «Юрий Иванович, нет. Как Высоцкий пел: “Если кто залез ко мне, то и тот татарин ”. Но если по-серьезному, то все мои родственники из Тверской губернии России, это где-то километров 200 от Москвы. И в течение многих лет, многих столетий не только жили в одном месте, в одной деревне, но и ходили в одну и ту же церковь, как выяснилось, потому что все эти данные были получены из церковных документов. Но если бы у меня вдруг выяснилось, что у меня есть такие родствен -ные связи, я бы этим только гордился. Мне нравится Украина» (стенограмма интервью В.В. Путина украинским телеканалам, 27 октября 2004, опубликовано: ukraine.ru/stories/01/11/26/2091/ 230908.html).
Конкретное обозначение «я - русский» заменяется описательной конструкцией «все мои родственники из Тверской губернии России». Пресуппозиция о доминантной национальной принадлежности жителей Тверской области становится ключом к распознаванию
3
смысла данного высказывания.
Скрытое описание может быть выявлено не только на основании пресуппозитивной информации, но и на основании информации, сформированной в ходе чтения текста с присущими ему ретроспективными и про-
спективными связями. Например, мы можем увидеть скрытую самоидентификацию Л. Улицкой как биолога в следующем фрагменте:
Не может сегодня человек рисовать дух святой в виде голубя - собственной невинности не хватает, да и про голубей биологи знают, что это одна из самых агрессивных птиц (Л. Улицкая. Священный мусор).
Такое специфическое свойство текста, как когерентность, ответственное за наличие внутритекстовых связей в сознании читателя, позволяет увидеть скрытый смысл «я тоже биолог, я тоже это знаю». В книге «Священный мусор» Л. Улицкая неоднократно возвращается к теме своего образования, первой специальности биолога и генетика как в рамках становления писательского дела, так и всего жизненного пути, например:
Догнать Любу я и не пыталась: она поступила учиться на модельера, я - на биолога. Ей карьера художника по костюмам удалась, моя биологическая -провалилась. <...> Люба говорила об эволюции понятий «мужского» и «женского» в современном мире, я же, как бывший биолог, постоянно примеряла эти идеи к теме более широкой - к эволюции человека как вида, к той интенсивности эволюционных процессов, которые происходят с не замечающим этого человечеством.
Подведем итоги. Самоидентификация как вербальное маркирование социальной идентичности имеет сложную структуру, включающую, наряду с различными вербальными и невербальными проявлениями идентичности, описание идентичности говорящего субъекта, который может использовать прямые или косвенные способы. В речи, в конкретных дискурсах описание идентичности накладывается на все другие ее проявления и, конструируя и / или реконструируя идентичность, служит определенным маяком в ее распознавании адресатом. Дальнейшим шагом в изучении структуры вербальной самоидентификации является анализ соотношения индивидуальной и коллективной идентичности (Я как член группы или носитель признака категории и МЫ как группа), а также личностной идентичности говорящего субъекта, отраженной в порождаемых ею дискурсах.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Ср. с выделенным в психологии понятием рефлексивной идентичности [8].
2 Пресуппозиция - это «компонент смысла предложения, который должен быть истинным для того, чтобы предложение не воспринималось как семантически аномальное или неуместное в данном контексте» [21. С. 396]. «Пресуппозиции - это подразумеваемые основания коммуникативной практики, это знания о действительности, обеспечивающие общность миропонимания между участниками общения» [22. С. 215].
3 По данным Всероссийской переписи 2002 г., 92,5% населения Тверской области составляли русские.
ЛИТЕРАТУРА
1. Короленко Ц.П., Дмитриева Н.В., Загоруйко Е.Н. Идентичность. Развитие. Перенасыщенность. Бегство. Новосибирск : Изд-во НГПУ, 2007.
472 с.
2. BalintE. Commentary on Philip Bromberg's “On Knowing One's Patient Inside Out” // Psychoanalytic Dialogues. 1991. № 1 (4). P. 423-430.
3. Сапожникова Р.Б. Анализ понятия «идентичность»: теоретические и методологические основания // Вестник ТПГУ. Серия «Психология».
2005. Вып. 1 (45). С. 13-17.
4. Косолапов НА. Идентичность // Глоссарий по политической психологии. М. : РУДН, 2003.
5. Шаховский В.И. Категоризация эмоций в лексико-семантической системе языка. Воронеж : Воронежский гос. ун-т, 1987. 192 с.
6. Шаховский ВИ. Лингвистика эмоций // Филологические науки. 2007. № 5. С. 3-13.
7. КарасикВ.И. Язык социального статуса. М. : Гнозис, 2002. 333 с.
8. Дмитриева Н.В., Дроздова С.А. Рефлексивная идентичность личности // Личность и общество: проблемы современной психологии : матери-
алы Междунар. заочн. науч.-практ. конф. Новосибирск : Изд-во ЭНСКЕ, 2010. Ч. 1. С. 88-96.
9. Лаппо МА. Самоидентификация и самопрезентация в разных типах дискурса // Вестник Новосибирского государственного университета.
Серия: Психология. 2012. Т. 6, № 2. С. 72-76.
10. Лаппо МА. Лексические средства описания идентичности // Вестник Томского государственного университета. Филология. 2011. № 2 (14). С. 21-32.
11. Кашкин В.Б. Маркеры своего и чужого в межкультурном диалоге // Взаимопонимание в диалоге культур: условия успешности. Воронеж : ВГУ, 2004. Ч. 2. С. 49-62.
12. ШалинаИВ. Уральское городское просторечие как просторечный феномен : автореф. дис. ... д-ра филол. наук. Екатеринбург, 2010. 43 с.
13. Бондарко А.В. Инварианты и прототипы в системе функциональной грамматики // Проблемы функциональной грамматики: Семантическая
инвариантность / вариативность. СПб. : Наука, 2003. С. 5-36.
14. Шмелева Т.В. Семантический синтаксис : Текст лекций из курса «Современный русский язык». 2-е изд. Красноярск : Красноярск. гос. ун-т,
1994.48 с.
15. Гак В.Г. Семантический синтаксис // Русский язык: Энциклопедия / гл. ред. Ю.Н. Караулов. 2-е изд. М. : Большая Российская энциклопедия, 1998. 703 с.
16. Катанова Е.Н. Функциональный анализ самоидентифицирующих высказываний (на материале американских и британских парламентских дебатов) : автореф. дис. . канд. филол. наук. Воронеж, 2009. 24 с.
17. Кобозева ИМ. Лингво-прагматический аспект анализа языка СМИ // Язык СМИ как объект междисциплинарных исследований : учеб. пособие. М. : Изд-во МГУ, 2003. С. 100-115.
18. Серль ДжР. Косвенные речевые акты // Новое в зарубежной лингвистике. М., 1986. Вып. 17. С. 195-222.
19. Поспелова А.Г. Косвенные высказывания // Спорные вопросы английской грамматики / отв. ред. В.В. Бурлакова. Л. : Изд-во ЛГУ, 1988.
С. 141-153.
20. Кобозева ИМ, Лауфер НИ. Об одном способе косвенного информирования // Изв. АН СССР. Сер. Литературы и языка. 1988. Т. 47, № 5. С. 462-471.
21. ПадучеваЕ.В. Пресуппозиция // Лингвистический энциклопедический словарь. М. : Советская энциклопедия, 1990. С. 396.
22. Карасик В.И. Языковая матрица культуры. М. : Гнозис, 2013. 320 с.
Статья представлена научной редакцией «Филология» 24 апреля 2013 г.
