CC BY
1384
УДК 378:7
САКРАЛЬНЫЕ СМЫСЛЫ РУССКИХ НАРОДНЫХ СКАЗОК © 2013 М. Н. Шабанова
канд. пед. наук, доцент каф. художественного образования и истории искусства e-mail: m.n.shahanovaajvail.ru
Курский государственный университет
В статье раскрывается содержание антропологического и философского начала исконных смыслов мира русской народной сказки, рассматривается значение символики в русском фольклоре - носителе народной мудрости и нравственно-духовных устоев этноса.
Автор уделяет большое внимание комплексному изучению этнокультурного наследия как наиболее эффективному пути изучения отдельных сторон культуры этноса в том числе в рамках преподавания изобразительного искусства.
Ключевые слова: этническая культура, русские народные сказки, этнокультурное образование, символика славян, художественное образование.
Славяно-русская культура, как мировоззренческая основа самоопределения гражданственности человека, в качестве существенного критерия базовой ценности определяет этноориентированный идеал, идеал гармонии физического и духовного, идеал приверженности к родовому духовному наследию. Самоопределение носит характер однозначного ценностного выбора, результатом самоопределения является позиция общественно-патриотического служения. Самоопределение человека в этнокультурном наследии Древней Руси несет в себе существенное, конкретное и целостное содержание воспитания, выступает предметом преемственности народной этнопедагогики. Интерес к этнокультурному наследию и этнопедагогике в истории развития России не ослабевает и возрастает каждый раз при появлении малейшей угрозы национальной культуре и попытки нивелировать особенное в творчестве русского народа [Костина 2009]. Преемственность традиций отечественного культурного наследия должна стать фундаментальной основой совершенной педагогической теории и практики с учетом ментальных категорий собственнной культуры. Морально-нравственная дезинтеграция общества, нарушение приемственности поколений, социальных механизмов трансляции национальных духовных традиций и культурного опыта, недостаток гражданского, патриотического самосознания, также социальные и моральные вызовы, брошенные современному образованию, могут быть во многом снижены, если школьное образование будет нацелено на осознание школьниками ценности прошлого, если будет установлена действенная связь между поколениями, осуществляемая не только пассивно за счет изучения истории, но и активно - через приобщение к материальным ценностям этнического наследия, освоение понятия идеала, существенного для славянорусской культуры, если произойдет самоидентификация индивида в историко-культурном наследии по приобретенным критериям ценностного выбора через традиции, обряды, ритуалы, объекты материальной культуры.
Коммерциализация социальной жизни буквально растворяет в себе саму сущность человека: обнажает и обостряет проблемность интровертивного мира человека, его микрокосма, и безусловность, однозначность его как существа экстравертивного, социально-экономического, эмпирического. Насущность проблемы выявления философско-антропологических смыслов народной сказки заключается
также в том, что подлинно Человеческое не может быть сведено к рациональному уровню познания. Оно должно быть дополнено образным, которое, будучи соединенным со знанием, создаст гармоничную основу Человеческого. Сказочное мышление, не только отраженное в фольклоре, но и широко представленное миром художественных образов народного изобразительного искусства, предполагает преодоление рамок рационально-логического контекста; выход в область невербального: со-чувствования, со-переживания, со-страдания; расширение области приложения понятийного мышления [Там же]. Этот синтез является условием проникновения в смысловые глубины Человеческого, шансом спасения души, потерявшейся в дебрях рационализма окружающей действительности. Сказка выступает самой первой фантазийной средой, которая предлагается для запоминания, познания и анализа ребенку. Через неё многие века человек осознает свою этнопринадлежность, познает возможности родного языка, а также погружается в мир художественных образов, столь символичных для конкретного этноса. По сути, даже утратив со временем многие исконные смыслы древних сказов, народ сохраняет их содержание практически неизменным, благодаря генетической духовной памяти, традиции передавать их в раннем возрасте «из уст в уста».
Антропологическим основанием обозначенной проблемы представляется массовый примитивизм, унификация идеалов в современной популярной культуре, ведущая к нивелированию смыслообразующей унификации личности. Это, несомненно, опасно для детского, подросткового и юношеского этапа жизни человека, когда поиск жизненных ориентиров часто «цепляется» за негативное и наносное. Курс на дезориентацию в культурных предпочтениях современной молодежи хранит в себе гораздо большую проблему, чем индивидуальная апатичность, утрата любознательности и подавление развития творческого мышления ребенка. Подобная ситуация выхолащивает индивидуальность целых поколений, делая молодых носителей этноса духовно безликими и безразличными не только к прошлому, но и к будущему.
В истории науки прослеживается определенный интерес к проблеме сказки, который образует эмпирический базис. История фольклороведческого изучения сказки довольно богата: А. Афанасьев, Ф. Буслаев, А. Веселовский - русские исследователи сказочного наследия. Конечно, не стоит забывать о роли А. Пушкина, М. Ломоносова и многих других творческих людей и деятелей культуры [Гура 2012].
В XVII веке Р. Декарт лаконично и ёмко обосновал роль и назначение сказки как оптимизирующего начала субъективного бытия. И. Г ердер в XVIII веке высказал идею о народном фольклоре как важнейшем проявлении народного духа, а о фольклорной сказке - как части народной мудрости. Ф. Шиллер определял сказку как игру словами, которая восстанавливает целостность человеческого существования, расколотого на реальное и желаемое. Великий психолог и философ Карл Юнг говорил: «...сказка - это кодовый язык, шифр нации. И если она глупит, то нарочно, потому что должна быть общедоступной» [Костина 2009].
В этноориентированной среде современной школы взаимосвязь изобразительного искусства и фольклорного наследия народа, безусловно, выигрышная база для формирования этносамоидентефикации школьников.
Именно сказка традиционно является наиболее востребованной формой фольклора особенно в начальной школе, так как на этом этапе формируются основы гражданского самосознания личности. Именно в школе ребенок впервые осознает себя частью народа, учится ценностному восприятию культурного наследия. Не случайно сказка проникает практически во все виды предметных дисциплин - родной язык, литературу, математику (тексты задач и т.д.), природоведенье (народные приметы, сказочные персонажи, как олицетворение сил природы), изобразительное искусство,
технология, музыка и т.д. Однако даже при таком, казалось бы, органичном включении в содержание педагогического процесса сказка как носитель народной мудрости и сакрального смысла чаще преподносится как красочная, фантазийная оболочка, утрачивая свои первобытные смыслы. Часто эта проблема связана с некомпетентностью самого учителя, с его неготовностью к пониманию такого тонкого феномена культуры своего народа, как сказка. А ведь именно учитель наделен возможностью не только приобщить ребенка к сказочному наследию своего народа, но раскрыть для него истинные смыслы русской народной сказки, дать возможность осознать всю многогранность и мудрость родной культуры. Что за сила такая в них? И почему, к примеру, законы и правила школьных предметов, настойчиво заучиваемые ребенком, как-то быстро забываются и, несмотря на мучительные потуги, так и не воссоздаются в памяти или вспоминаются со скукой, а сказки помнятся практически всеми и всплывают из памяти легко, ярко, весело и приносят с собой волну ряда ярких образов, живой и светлой радости?
Образы героев народных русских сказок, над которыми ученые скрупулезно работают, пытаясь разгадать их суть и зашифрованный код, так близки и понятны детям, что грех не сделать их тем началом, через которое можно бесконечно наполнять духовно-нравственную составляющую личности растущего человека, его загадочную русскую душу [Разумова 2001].
Сказка ложь, да в ней намёк... Интересно, а как и какой может быть урок во лжи, и что это за ложь такая, в которой есть урок, да ещё и добрым молодцам? Обратим внимание - под непонятным иносказанием всегда кроется один, а то и несколько слоёв смысла. Или - «не вздумать, не взгадать, только в сказке сказать»... Задумаемся: не вздумать - по-современному - не выдумать, не взгадать - соответственно не угадать, только в сказке сказать. Получается - не придумать, не угадать, а только пересказать. А пересказать можно только то, что было!
Чтобы понять древние сказы и смысл, заложенный в них, необходимо отказаться от современного мировосприятия и взглянуть на мир глазами людей, живших в древние времена, когда и появлялись сами сказы. Ключами к настройке на древнее восприятие являются неизменные образные корни той или иной сказки.
Одним из примеров является Сказка о репке, известная всем с самого раннего детства. В изначальном славянском варианте данная сказка указывает на взаимоотношение поколений, а также указывает на взаимодействие временных структур, форм жизни и форм существования. Современный исследователь русского фольклора Н.И. Бахтина в своем исследовании обращает наше внимание на тот факт, что в современном варианте этой сказки не хватает еще двух элементов, существовавших изначально, - Отца и Матери, без которых получается семь элементов, так как семеричная система восприятия появилась позже, в отличие от девятеричной славянской системы.
В изначальной сказке было девять элементов, в каждом из которых был свой скрытый образ:
Репка - достояние и мудрость Рода, его корни. Она как бы объединяет земное, подземное и надземное;
Дед - Древняя Мудрость;
Бабка - традиции дома, хозяйственность;
Отец - защита и опора;
Мать - любовь и забота;
Внучка - дети, внуки;
Жучка - достаток в Роду, охрана и защита семьи;
Кошка - благостная обстановка в Роду, так как является олицетворением лада и покоя в доме;
Мышка - благосостояние семьи, материальная база; где нечего есть - и мыши не водятся [Мазалова 2011].
Изначально смысл заключался в следующем: иметь связь с Родом и Родовой Памятью, жить в гармонии с родными и иметь Счастье в семье.
Одним из искажений истинного смысла сказа является известная нам с детства сказка о Колобке. Среди современных исследователей существует довольно много вариантов толкования этой сказки, но, на наш взгляд, более убедительным выглядит вариант предлагаемый В. Лебедько: Жена (Небо) пошла и по Сварожьим сусекам поскребла, по чертожьим амбарам помела и слепила колобок, и положила на окно Чертога Рады. И засиял Колобок и покатился по Перунову Пути. Но недолго катился, в Чертог Вепря прикатился, отгрыз Вепрь у колобка бок, но не весь откусил, а крошечку. Покатился дальше колобок и докатился до чертога Лебедя, и Лебедь отклевал кусочек, и в Чертоге Медведя - Медведь ему бок помял. Волк в своем чертоге почти полколобка обглодал, а когда докатился он до чертога Лисы, то тут она его и съела.
Эта сказка является образным описанием астрономического наблюдения Предков за движением Месяца по небосклону от полнолуния к новолунию. В Чертогах Тарха и Дживы, на Сварожьем Круге, происходит полнолуние, а после Чертога Лисы наступает новолуние.
Таким образом можно было получить начальное знание в астрономии и изучать звездную карту мира.
Подтверждение такой интерпретации Колобка можно найти в русских народных загадках (из собрания В. Даля): Голубой платок, красный колобок: по платку катается, людям усмехается. Это про Небеса и Ярило-Солнце [Там же].
Возьмем описание Змея Горыныча. Древние русские сказки, описывающие облик змея, говорят о том, что он может летать, крылья его - огненные. Когтистые лапы и длинный хвост с остриём - излюбленная деталь лубочных картинок - в сказках, как правило, отсутствуют. Постоянной чертой змея является его связь с огнём: «Поднималась сильная буря, гром гремит, земля дрожит, дремучий лес долу преклоняется: летит трёхглавый змей», «Летит на него лютый змей, огнём палит, смертью грозит», «Тут змей испустил из себя пламя огненное, хочет сжечь царевича» и т. д.
В этом змее узнаётся змей Кундалини - духовная сила человека (славянские веды). Его постоянная угроза: «Я твоё царство (т.е. тело) огнём сожгу, пеплом развею» [Там же].
В русских народных сказках змей является охранителем границы в Царство Небесное. Сама граница описывается как огненная река, называемая Смородинка («мор» - смерть, «один» - один; то есть смерть одна). Через неё ведёт мост, называемый «калиновый» (на санскрите «кали» - злосчастный), то есть на эту границу
может ступить только тот, кто убьёт змея, то есть победит всю свою животную стихию. Битва самого с собой - это и есть самая тяжелая битва человека, и идет она на протяжении всей жизни, но победа в ней ведет в духовное царство, вот только пройти туда можно лишь буквально умерев в этом мире. Нетрудно вспомнить, сколько изменений происходит с героями русских сказок после их физической смерти и последующего возрождения. В основном это богатыри - мужское начало и символизирует преображение материи после смерти. Женское начало в сказках - это довольно объемная и отдельная тема, но жена всегда в ней связана с магией. Имя её часто имеет приставку - премудрая, прекрасная, краса, моревна и т. д.
При встрече со змеем героя поджидает опасность сна, засыпания, то есть наваждения - морока: «Царевич стал по мосту похаживать, тросточкой (основным восходящим каналом силы Кундалини, идущим по центру позвоночника человека) постукивать, выскочил кувшинчик (мистические способности, проявляющиеся по мере подъема Кундалини) и начал перед ним плясать; он на него засмотрелся (увлёкся мистическими способностями) и заснул крепким сном (т. е. «впал в прелести»). Неподготовленный человек засыпает, истинный герой - никогда. Змей бессмертен и непобедим для непосвящённого, его может уничтожить только определённый герой. «Во всём свете нет мне другого соперника, кроме Ивана-царевича, да он ещё молод, даже ворон костей его сюда не принесёт» [Мазалова 2011].
Змей никогда не пытается убить героя оружием, лапами или зубами - он пытается вбить героя в землю (т. е. в грех) и этим его уничтожить: «Чудо-юдо стал одолевать его, по колено вогнал его в сырую землю». Во втором бою «забил по пояс в сырую землю», то есть с каждым боем в человеке всё в большей мере начинает проявляться грязь (сырая земля). Змея можно уничтожить только отсечением всех его голов, то есть победой над своими чувствами. Но эти головы имеют чудесное свойство - они вновь вырастают, то есть власть чувств увеличивается при их удовлетворении: «Срубил чудо-юду девять голов; чудо-юдо подхватил их, чиркнул огненным пальцем - головы опять приросли». Только после того, как огненный палец (похоть) отрубается, герою удаётся срубить все головы [Там же].
Третий бой - самый страшный. Особым условием последнего боя является то, что убить змея может только чудесный помощник героя - его Дивье, духовное тело: «Богатырский конь бросился на побоище и начал змея зубами грызть и копытами топтать. ...Жеребцы прибежали и вышибли змея из седла вон. ...Звери бросились на него и разорвали в клочки». «Одна лошадь поднялась на дыбы и змею на плечи взвалилась, а другая по боку ударила копытами, змей свалился, и лошади притеснили змея ногами. Вот лошади-то!» Бой, конечно, кончается победой героя. Но после боя нужно выполнить ещё одно дело: змея нужно окончательно уничтожить, то есть необходимо преобразование тел человека в Светье тело (тело Света) - чистой добродетели: «А туловище скатил в огненную реку»; «Все части подобрав, сжёг, а пепел развеял по полю»; «Наклал костёр, сжёг змея в пепел и пустил по ветру» (см.: [Тела и оболочки...]). Этим сказки подготавливали детей к поиску Царства Небесного -к достижению полного совершенства через обретение тела Света [Мазалова 2011].
Еще одной загадкой являлась игла. Ведь яйцо, в котором игла хранилась, если учитывать древнейшие космогонические представления, обозначает зародыш Мироздания. Каким же образом в нём может находиться судьба Кощея? Весьма любопытной нам кажется трактовка этого образа, предложенная кандидатом филологических наук Мариной Князевой, которая, анализируя сказку А. Афанасьева «Хрустальная гора», обращает внимание на один очень важный элемент, позволяющий пролить свет на эту непростую тему. Герой спасает царевну из царства смерти -хрустальной горы. Несмотря на то что властелином царства смерти в данном случае
является Змей, со сказками о Кощее этот сюжет сближает наличие сундука с заветным яйцом, в котором и заключена судьба царства смерти. Змей уже повергнут героем и соколом. Сундук заключён в туловище Змея. В сундуке - заяц, утка, рыба, а в них -яйцо. Всё как в сказках о Кощее. Но в яйце - не игла, а зерно. Именно прикосновение этого зерна и разрушает Змиево царство смерти - хрустальную гору, в которой заточена царевна. Зерно, разумеется, более древний и более глубокий образ, нежели игла. Если игла использовалась в древней Руси знахарями от сглаза и от злой колдуньи, то зёрна и цветы обозначали воскрешение жизни - все эти символы довольно часто встречаются и в изобразительном искусстве народа. Зерно - издревле мощный обережный знак. И вплоть до двадцатого века блюда из зёрен использовались в церковной и в народной традициях при поминальных обрядах именно в этом значении. Но почему же всё-таки игла заменяет зерно? Как утверждает И.В. Чебанов, исследователь русского фольклора и обрядовой жизни славян, на родственном славянским языкам санскрите «шилаа» - означает камень, скала, но в то же время «шила» - «колос» (санскр.). Колос - это уже, буквально, воскресшее зерно. Что же общего между колосом и скалой? Вспомним русское слово «шило» - это игла, вставленная в деревянную рукоятку. Наборы разнообразных каменных шил дошли до нас благодаря археологическим исследованиям. Итак, шило - это тонкое остриё, которое способно пронзать достаточно твёрдые предметы. Колос, подобно шилу, пронзает не только почву, но и камни, и скалы, выходя на поверхность из подземного мира смерти, из могилы, в которую было похоронено зерно. Вполне естественно, что изначально в яйце - образе зарождающегося Мироздания - древние сказители помещали именно зерно, как знак воскрешения, а отнюдь не простое орудие труда [Налепин 2009].
Что же касается образа хрустальной горы, то здесь несколько уровней значений, одним из которых может быть образ зимы-смерти, другим - образ надвинувшегося ледника. И наконец, наиболее глубинные смыслы - это посвящение героев, принадлежащих к Воинскому и Жреческому сословиям; смерть и воскрешение Божества (царевны), в данном случае женского. Когда говорится о посвящении героя в царстве Водяного (или у Лешего) и в царстве Кощея, нельзя забывать, что эти миры не однозначны. Если первые два олицетворяют стихию или даже телесную смерть героя в этой стихии, то царство Кощея лишь условно, на уровне посвящения героя, может обозначать такую смерть, поскольку в ведических писаниях говорится о том, что телесная смерть есть лишь один из видов проявления жизни. На более глубоких смысловых уровнях, царство Кощея означает смерть духовную [Там же].
Вспомните, Баба Яга - то костяная, то золотая нога. Но изначально была Баба Йога. И не зря она ладила с Лешим, хозяином леса, где и стоял ее дом, окруженный высоким тыном, увешанным черепами. Но черепа были животных, так как именно они сохраняют силу и мудрость своего вида, создавая обережный круг. Опять же, избушка, из которой она вылетала на ступе, была на курьихъ ножках. Но курьи - значит дымовые, то есть дом стоял над землей и мог поворачиваться куда захочешь. И еще: Кто сквозь курево пройдет - в другой мир попадет. Очень ясное описание звездных врат или портала. Дымка - отражение измененного пространства. Малая снаружи -безмерная внутри - это говорит об измененной матрице восприятия [Там же].
На Руси всегда почиталась молодая красивая Богиня, которую звали Йогиня-матушка. И только с утратой языческой формы мышления народ превратил симпатичную женщину в страшную старуху, и назвали её сначала баба Йога, а потом баба Яга, которая якобы детей заманивает и съедает. В переводе с санскрита Йогиня -соединяющая. Что она соединяла? Она ездила по земле и отличалась от других женщин тем, что носила сапожки, вышитые золотом. Отсюда и было «баба Йога золотая нога»,
то есть в золотых сапожках. Она собирала детей сирот и уводила в свой скит, и детей потом посвящали Богам. И вот представьте: предгорный скит, каменная стена, внутри пещь Ра, то есть пещь Света, или, как сейчас говорят, «пещера». Оттуда выдвигался каменный помост, который назывался «лапата». А ударение сейчас поменяли, и получилось что? Лопата. Детей одевали в чистое белое одеяние, украшали цветами, давали им выпить сон-травы и укладывали в нишу. Там было две ниши. Детей укладывали в заднюю нишу. Потом в первую нишу накладывали валежником и лапату задвигали вовнутрь пещи Ра. Но никто не видел, что, когда лапата задвигалась, опускалась каменная стена и она отгораживала хворост от детей. И потом жрец или сама Йогиня-матушка поджигала хворост, и для всех мирян и присутствующих хворост сгорал. То есть через огонь как бы прерывалась связь детей с внешним миром. И считалось, что детей сожгли, зажарили в печке, а потом некоторые домыслили и сказали, что и съели их. А на самом деле этих детей разносили по комнатам или кельям в скале и воспитывали из них жрецов и жриц [Мазалова 2011]. А когда приходило время, этих детей сирот, мальчиков и девочек, соединяли в семейный союз, дабы они могли продолжать свой Род. Но кто через 10 или 20 лет в молодом жреце или жрице мог узнать того маленького оборванного ребёнка сироту? И выражение «посвятить Богам» означало служить Богам своего Рода, своего народа. Этот ритуал посвящения подробно описан в книге Ф.С. Капицы «Тайны славянских богов».
Самым, пожалуй, загадочным и даже волшебным числом в математике является число ноль. С его особыми свойствами мы сталкиваемся уже в начальной и средней школе. На ноль нельзя делить. При первом знакомстве с числовой прямой, выясняется, что ноль не тождественен пустому множеству. Это число не только имеет свою координату на числовой прямой, но из него берут начало системы отсчёта одномерного, двухмерного и трёхмерного математического пространства. Можно сказать, что ноль является пограничной точкой, разделяющей положительные и отрицательные числа, направления вверх и вниз, вправо и влево, вперёд и назад. По своим загадочным свойствам ноль можно сравнить с таким явлением в физике, как вакуум (который тоже не является пустотой).
В волшебной сказке мы встречаемся с героиней, чьи характеристики напоминают нам характеристики этого числа. Она всегда живёт на границе двух миров, являясь как бы дверью между ними. Эта сущность никогда не является составной частью тех миров, которые она разделяет, но всегда лишь - границей. В большинстве сказок герой из мира жизни (положительных чисел) попадает в мир смерти (отрицательных чисел) - царство Кощея, Змея Горыныча, пройдя через пограничную точку между этими мирами - избушку Бабы Яги. Но в «Сказке о молодильных яблоках и живой воде» эта пограничная точка внезапно разворачивается в пространство. Герой попадает не в мир материальной жизни, а в мир «смерти». Он попадает в царство Синеглазки - дочери Бабы Яги. Сама Баба Яга неожиданно утраивается, то есть из одной точки превращается в три точки (скорее, в три системы координат, связанных между собой), между которыми огромное пространство, которое герой преодолевает на крылатых конях. Причём каждый конь принадлежит другой Бабе Яге, что позволяет говорить о верности предположения наличия сверхсистемы координат. Итак, в избушке Бабы Яги открывается вход в то, что называют «четвёртым измерением». Точнее же -это целая система измерений. То, что герой, выходя из избушки и садясь на волшебного коня, попадает совсем в иное пространство, нежели то, из которого он вошёл в неё, подтверждается тем, что сначала он просит повернуться избушку к нему передом, а к лесу задом (то есть открыться в пространство, к которому она обычно закрыта). Этот поворот избушки от леса к человеку не является обычным вращением предмета в трёхмерном пространстве, поскольку в таком случае герой и сам легко мог
бы обойти строение, для того чтобы войти в дверь, как это делается в подобных случаях. Итак, избушка Бабы Яги - это точка посвящения. Недостойные либо не допускаются, либо гибнут. Достойные могут пересечь эту границу и вернуться обратно в материальный мир живыми. Отдельным из них открывается Ирий - царство Синеглазки. О том, что это именно Ирий, свидетельствуют источник живой воды и молодильные яблоки [Там же].
Это ещё одна загадка этой пограничной точки в русской сказке - точки посвящения, из которой открывается дорога в Ирий; точки, обычно закрытой для материального человеческого мира, но в то же время открытой миру природы и животных. У Бабы Яги всегда есть животные: кони, собаки, кошки, филины, совы. Её дочь сама оборачивается птицей. Это ещё раз подчёркивает ошибочность поверхностного представления, что Баба Яга принадлежит к миру зла. Иначе зачем ей животные? Ведь, по древнейшим поверьям, духи зла боятся животных. Именно поэтому в качестве оберегов ещё в древности носили клыки, когти, клочки шерсти животных, а позднее, вплоть до двадцатого века, - нательный пояс из шерстяных ниток. Даже в Сербии, где под влиянием ветхозаветных представлений о собаке, было отрицательное отношение к этому животному, в XVIII веке продолжало существовать поверье, что собака способна видеть и отпугивать упырей. Филин, по иранским поверьям, способен различать зло во тьме. Поверье о способности кошки видеть и отпугивать злых духов, даже сейчас широко распространено и общеизвестно еще со времен Древнего Египта.
Итак, выражаясь математическим языком, точка, характеризующая это явление (образ Бабы Яги и её избушки в волшебной сказке), не принадлежит ни к положительным, ни к отрицательным числам, где положительные числа характеризуют мир материального бытия, а отрицательные - мир смерти. Однако ошибочно было бы думать, что эта координата застывшая, без движения. Она столь же обездвижена, как и точка в текущей реке, в которую, как известно, нельзя войти дважды (см.: [Гура 1997]). Расширить представление об этой «точке» можно, прочитав «Праведы» и труды Дьюи Ларсона (см.: [Археология. ]).
Разумеется, одним числом «ноль» не исчерпывается вся эта тема. Каждый вспомнит и числа 3, 7, 12, 33, многократно упоминаемые в сказках, смысл и значение которых в славянской ведической системе представлений ещё предстоит по-настоящему исследовать. Отличие числа 0 в том, что оно никогда не упоминается прямым текстом, но присутствие его очевидно [Разумова 2001 ].
Не легко понять древнюю мудрость в изначальном толковании, потому что ее нужно воспринимать сердцем, душой, что, кстати, детям сделать гораздо проще, нежели взрослым. Об этом хорошо сказано в сказке о Курочке Рябе. Она снесла золотое яичко, которое дед бил - не разбил, бабка била - не разбила, а мышка бежала, хвостиком махнула, яичко упало и разбилось. Здесь золотое яичко несет образ сокровенной родовой мудрости, которую наскоком не возьмешь - сколько ни бей. В то же время, случайно прикоснувшись, эту систему можно уничтожить, разбить на осколки, разрушив целостность. Поэтому, если люди не дошли до того уровня, который позволил бы им понимать сокровенное, им для начала достаточна простая информация в виде обычного яичка, так как оно золотое, данное лишь однажды Курочкой Рябой (самой пестрой жизнью) в виде шанса познать высший мир Прави, оказалось непостижимым для людей, но так легко было разрушено маленькой мышкой, пришедшей из-под пола, норки - аллегорического обозначения мира Нави [Мазалова 2011].
Сказка «Крошечка-хаврочешка» тоже несет в себе сакральные сведения. Осталась девочка сиротой, но у нее была любимая корова. И когда девочке что-то надо
было, она в левое ушко коровы влезала, в правое вылезала и получала то, что ей было необходимо. По логике, даже очень маленькая девочка пролезть в коровье ухо не может, значит, тут есть особый смысл этого действа. А вот эта коровка - Небесная корова Зимун, или Малая Медведица, как ее еще называют, - прямоугольничек, и есть коровье ушко. Но в сказке же не будут писать: Вот девочка прошла врата Междумирья, направленные на это коровье ушко, и получала всё, что ей нужно было. И заметьте, она всё просила у своей мамы. Мама - это образ коровы Зимун, прародина Предков. А девочка через ушко проходила к Даждьбогу, к Земле Ингард, у предков общалась, а выходила совершенно сквозь другое ушко, по движению звезд, в другом месте, и пробиралась опять домой. То есть она постоянно общалась со своими предками. При входе использовался один чертог Сварожьего круга, а после посещения из другого чертога она спускалась на Мидгард (землю) через другой чертог. А у ее мачехи три дочери: одноглазка, двуглазка и триглазка, которых она отправила шпионить за девочкой. И девочка, прежде чем уйти, пела-убаюкивала: «Спи глазок, спи другой». И только третьей удалось подсмотреть за девочкой, потому что та спела ей: «Спи глазок, спи другой», а третий глаз, что между бровями, энергозрение, не учла. В итоге корову зарезали, но девочка не ела мяса, а собрала все косточки, закопала их, и выросла в одном варианте сказки - яблонька, в другом - березка [Там же].
А березка - это тоже образ родовой традиционно у славян: рождалась девочка -садили березку, мальчик рождался - садили дубок. И дети, играя, росли между деревьев и от этих деревьев получали силу [Зуева 2002].
Как все мы знаем - в начале было слово, и множество ученых определяют его как признак высочайшей цивилизации и культуры. Если мы возьмем понятие «славяне», то, помимо толкования «одна из крупнейших в Европе групп родственных по языку и культуре народов», оно означает - ясно говорящие. А в «Повести временных лет», кстати, слово «язык» вообще употребляется не в значении речь, а в значении народ. Поэтому славян и называли язычниками, то есть представителями другого народа. Любой звук в этом языке изначально хранит в себе образ, а образ - это не картинка, не иллюстрация, он соединяет в себе очень много уровней.
И это несмотря на то, что есть мнение, что вплоть до Кирилла и Мефодия, а это VII век нашей эры, у славян вообще не было и не могло быть никакой письменности. Кирилл и Мефодий взяли древнеславянскую буквицу, в которой было 49 буквиц, выбросили пять, так как в греческом языке не было таких звуков, а для четырех дали греческие названия. Потом Ярослав Мудрый убрал еще одну букву, осталось 43. Петр Великий сократил буквицу до 38, Николай II еще на три, а господин Луначарский до 33, убрав при этом и буквицу Ять, которая играла более чем важную роль среди своих братьев и сестер [Топорикова 1997].
Мы живем на Земле уже давно. За спиной миллионы лет преданий, былин, опыта и разного рода Заветов. Но мало кто помнит, что Аз - это воплощенный на Земле Бог. «Тот, кто Бога глаголи сотворяша», проявляет мысль Бога через свое слово. Но большинство из нас даже не помнят о существовании этих живительных источников.
Говоря о русской народной волшебной сказке, стоит отметить, что, как обломок доисторической старины, сказка содержит в себе древнейшие мифы, но эти мифы потеряли уже смысл в позднейших поколениях, обновленных различными историческими влияниями, потому сказка относительно позднейшего образа мыслей стала нелепостью, складкой, а не былью. Обращаясь к русским народным сказкам, широко распространенным и на Европейском Севере нашей страны, мы отнюдь не ставим перед собой задачи систематизации их типов, что давно сделано А. Аарне, В. Я. Проппом и другими исследователями. Нашей задачей сегодня выступает сохранение и донесение их забытых смыслов до подрастающих поколений, чтобы они
не теряли связи своей с корнями своего народа, чтобы изначально понимали, что всякое препятствие уже имеет опыт разрешения в прошлом. Это не пустые слова: этносамосознание, этноориентированнное образования, этническая педагогика - так сухим языком научных терминов обозначается единство человека со своим Родом, а значит, исключено его одиночество, так как он сам и есть часть истории, настоящего и будущего своего наРода [Там же].
В этом смысле роль русской сказки занимает особое место, она приходит в жизнь человека в детстве, чудесным образом остается с ним всю жизнь и потом им же и передается своим детям, внукам и правнукам. Пусть часто неосознанно мы храним и ретранслируем народную мудрость, заключенную в древних сказах, но потенциал этого древнего знания способен открыться с невероятной силой, если будет известно нам сакральное значение его образов и смыслов.
И если учитель, в том числе и учитель изобразительного искусства, не будет подготовлен к глубокому исследовательскому проникновению в истоки, в первородное значение того или иного явления народной художественной культуры, то многое из неё будет безвозвратно утрачено, забыто.
Самый, пожалуй, близкий и самый ранний пласт народной этнохудожественной культуры - русская народная сказка - может быть сохранен учителем и передан в образах героев, в творческих работах детей в процессе изобразительной деятельности, на уроках в начальных классах или на занятиях в детских художественных школах и изостудиях.
Анализируя вышесказанное, можно понять, как многократно передаваемая от поколения к поколению этническая мудрость подвергалась «модификациям». По сути дела, она стала неузнаваемой, не имеющей ничего общего с первозданным своим образом. Поэтому так важно учителю, и особенно учителю изобразительного искусства, глубоко, серьезно изучить пласт народной художественной культуры, полный сакральных смыслов воспитательных, ведь именно ему доверено обществом не только познать, но и глубоко осмыслить, а осмыслив, самое ценное передать новым поколениям.
Библиографический список
Археология русского образа сознания [Сайт]. ИКЬ: http://alexfl.ru/index.html
Гура А.В. Символика животных в славянской народной традиции. М.: Индрик, 1997.
912 с.
Гура А.В. Брак и свадьба в славянской народной культуре. Семантика и символика. М.: Индрик, 2012. 936 с.
Зуева Т.В. Русский фольклор: слов.-справ. М.: Просвещение, 2002 336с.
Калугин В. Фольклор народов России: в 2 т. Т. 1. Антология. М.: Дрофа, 2009. 320 с.
Костина А.В. Национальная культура. Этническая культура. Массовая культура. «Баланс интересов» в современном обществе. М.: Либроком, 2009. 216 с.
Котова И.Н., Котова А.С. Русские обряды и традиции. Народная кукла. М.: Паритет, 2005. 240 с.
Мазалова Н.Е. Этнографические аспекты изучения личности «знающего» (XIX - начало XXI в.). СПб.: Петербургское Востоковеденье, 2011. 320 с.
Налепин А.Л. Два века русского фольклора. М.: ИМЛИ РАН, 2009. 504 с.
РазумоваИ.А. Потаенное знание современной русской семьи. М.: Дрофа, 2001. 376 с.
Тела и оболочки Живы в русских сказках // Археология русского образа сознания [Сайт]. иЯЬ: http://alexfl.ru/vechnoe/vechnoe 7ате^т!Йе!апуу (дата обращения: 20.09.2012).
Топорикова А.Л. Теория мифа в русской филологической науке XIX века. М.: Индрик, 1997. 456 с.
