CC BY
31
С.Ю.Темчин
ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЕ ИЛИ ФИЛОСОФСКО-
о *
ДОГМАТИЧЕСКОЕ МОЛЧАНИЕ ДРЕВНЕЙ РУСИ?
С.Ю.Темчин (Вильнюсский университет) рассмотрел сборник профессора Антверпенского университета Френсиса Дж.Томсона о рецепции византийской культуры в среневековой Руси (Francis J.Thomson. The reception of the Byzantine culture in Mediaeval Russia, 1999), автор которой является одним из наиболее известных западноевропейских славистов, изучающих церковно-славянское рукописное наследие. Сборник представляет итог почти двадцатилетней работы Ф.Томсона.
Автор реферируемой статьи С.Ю.Темчин напоминает, что лейтмотивом всех работ Ф.Томсона является тезис Г.В.Флоровского (1893-1979) о древнерусском интеллектуальном молчании, согласно которому в течение первых нескольких веков после принятия христианства на Руси не было богословов, а в сфере идей, как теологических, так и светских, не было создано ничего оригинального и выдающегося (с.33). Ф.Томсон считает причиной этого тот факт, что славянами не был усвоен догматическо-философский аспект христианской культуры, составлявший ее основное интеллектуальное содержание. В результате на Руси главное внимание уделялось ритуально-созерцательной стороне христианской традиции, что неизбежно вело к обскурантизму, преодоленному лишь Петром I. Согласно Ф.Томсону, незнание античной и христианской философии явилось основной причиной многовекового «интеллектуального молчания Древней Руси» (цит. по: с.33).
* Темчин С.Ю. Интеллектуальное или философско-догматическое молчание Древней Руси? (по поводу книги Ф.Томсона «Рецепция византийской культуры в средневековой Руси»). - Slavistica Vilnensis. - Vilnius, 2001. - N 2. - P.31-56.
Интеллектуальное или философско-догматическое молчание
Автор реферируемой статьи С.Ю.Темчин высказывает собственные соображения, касающиеся степени проявления интеллектуального молчания Древней Руси, а также возможных причин и познавательной ценности этого явления.
Древнерусская книжность существенно отличалась от христианской литературы на греческом (и латинском) языке отсутствием интереса к догматическо-философским вопросам и античному культурному наследию. Но насколько корректно называть это явление «интеллектуальным молчанием», спрашивает С.Ю.Темчин и напоминает, что внутри церков-но-славянской письменности древнерусская традиция является одной из наиболее богатых. Ее некорректно обозначать выражением «интеллектуальное молчание» (с.48).
Впрочем, пишет С.Ю.Темчин, термин «интеллектуальное молчание» не являлся терминологическим, а был употреблен Г.В.Флоровским в качестве эмоционального вступительного аккорда к работе «Пути русского богословия» (с.49). Однако после публикации работ Ф.Томсона это окказиональное словосочетание стало претендовать на статус термина. Вот почему, считает С.Ю.Темчин, представляется целесообразным говорить не об интеллектуальном, а о философско-догматическом молчании Древней Руси.
Ф.Томсон утверждаент, что восточные славяне не знали греческого языка, но С.Ю.Темчин пишет, что это утверждение нельзя считать доказанным. «Было бы наивно полагать, - замечает он, - что для восточнославянских книжников, способных выучить наизусть церковно-славянс-кую Псалтырь, изучение книжного греческого языка могло представлять непосильную задачу» (с.51). Восточных славян Древней Руси просто «не интересовали тексты, представляющие гуманистическое направление византийской культуры» (с.52). На Руси сформировался и закрепился аскетический идеал, предполагавший стремление местных книжников оградить себя от всякого рода религиозного инакомыслия - языческого мировоззрения, христианских еретических доктрин.
С.Ю.Темчин считает, что при обсуждении проблемы философско-догматического молчания Древней Руси нельзя обойти вниманием по-
С.Ю.Темчин
знавательную ценность этого явления. Ведь церковно-славянская книжная традиция (в том числе и ее восточнославянский вариант) представляет нам еще один тип средневековой христианской письменной культуры, дополняющей ряд иных типов (таких, как греческий, латинский, армянский, грузинский, коптский и др.). «Все они в своей совокупности дают нам возможность осознать, сколь различные формы могла принимать христианская письменность у разных народов» (с.53).
И.Г.
