С любимыми не расставайтесь Текст научной статьи по специальности «Искусствоведение»

С ЛЮБИМЫМИ НЕ РАССТАВАЙТЕСЬ...

С.С. ИЖЕВСКИЙ

Да позволено мне будет дополнить классика, чьи «плоды раздумья» служили надежными бакенами на реке жизни, не позволяя сесть на мель цинизма или погрузиться в пучину пессимизма. К трем делам, которые «однажды начавши, трудно кончить: а) вкушать хорошую пищу; б) беседовать с возвратившимся из похода другом и в) чесать, где чешется», я бы добавил еще одно: любить родную КАФЕДРУ ЗАЩИТЫ ЛЕСА Московского лесотехнического института, сменившего милую аббревиатуру МЛТИ на угрожающую, похожую на предвестника землетрясения, - МГУ Л (Московский государственный университет леса).

Страшно подумать, что, попав на КАФЕДРУ впервые в 1957 году, на второй год обучения в институте, я не расстаюсь с ней 44 года! И все эти годы люблю ее. И не расстаюсь, следуя мудрому совету поэта А. Кочеткова.

Мне предложили написать «что-нибудь на свое усмотрение» в честь юбилея

кафедры. Это большая честь. И, безусловно, доверие. Его надо оправдать. Но, что писать? Очередную «научную» статью? Их, в кавычках и без, написано немало. Те, кого интересовали или еще интересуют темы, в которых я пребывал с момента окончания Института, надеюсь, читали мои статьи и книжки. И всё про темы эти и про меня знают.

Тем, кому это не интересно, вряд ли покажется занимательной еще одна статья из обоймы занимавших меня в разное время вопросов: о пищеварительных ферментах насекомых, о причинах устойчивости (или неустойчивости) леса, об интродукции полезных членистоногих, о прогнозах проникновения и обоснования у нас новых растительноядных видов, о разведении паразитов и хищников и применении их в программах интегрированной защиты лесных, полевых и тепличных культур, о... .

И я решил: уж ежели всё позволено, поделюсь-ка лучше с читателями - хочется надеяться, что среди них будут и студенты -своими воспоминаниями о дорогой мне Кафедре и милых сердцу соучениках и учителях.

Прежде всего, несколько слов о том, как мы, студенты, выбирали себе кафедру и почему выбрали кафедру лесозащиты?

У каждого были, вероятно, свои побудительные причины. Но я бы их все сгруппировал в три основных блока.

Первый блок я бы назвал «экспедиция». Это была сильнейшая приманка. Каждую осень яркие, словно кленовые и осиновые листья, отчеты о полевых работах, полные юмора, фотографий и рисунков, размещались в виде стенных газет на унылых стенах институтских коридоров. Впечатлениями о прелестях лесной походной жизни делились все: от заведующего кафедрой до зеленого студента, уже - второкурсника.

Кафедра ежегодно организовывала и проводила экспедиции в различные уголки

страны, в которых участвовали преподаватели, аспиранты и студенты. Тех, кто в силу различных обстоятельств не мог довольствоваться лишь платонической любовью к лесопатологическим обследованиям, кафедра устраивала в специализированное предприятие, которое занималось тем же, но еще и денежки платило (имею в виду тогдашнюю 5-ю МАФЛУ).

Второй блок - детская и юношеская (полагаю, значительно реже - девическая) любовь к насекомым, существенно реже - к растениям и грибам. Прирожденные энтомологи, которые почему-либо не попали на кафедру энтомологии в МГУ, а оказались в МЛТИ, конечно же выбирали кафедру лесозащиты. Только здесь в полной мере можно было удовлетворить любовь к ползающим и летающим живым существам, населяющим лес. Из нашей плеяды таким страстным юным натуралистом был Анатолий Захаров, который полюбил муравьев во младенчестве и не изменяет им до сего времени. С детства собирал жуков - главным образом дровосеков - мой друг, Дима Пупавкин, проработавший позже много лет начальником партии в лесопатологической экспедиции. Были, уверен, и другие прирожденные энтомологи.

Третьей, а во многих случаях - первой, причиной, влекущей на кафедру, являлся, конечно же, ее заведующий - Алексей Иванович Воронцов. Алексея Ивановича я считаю своим Учителем. Полагаю, что так же относятся к нему и многие-многие его бывшие студенты, аспиранты, да и большинство тех, кто был с ним знаком и хотя бы когда-либо имел отношение к защите леса. Это был яркий, обаятельный, широко образованный человек. Хотя и бывал порой резок в суждениях и не сдержан по отношению к своим сотрудникам, что вызывало у некоторых неприязнь к нему.

В ту пору на лесохозяйственном факультете еще блистали драгоценной россыпью старые профессора, которые могли бы составить честь любому университету. Это и ботаник Киселев, и почвовед Соболев, и лесовод Эйтинген, и климатолог Поляков, и геодезист Баринов. На их фоне Алексей

Иванович выделялся своей молодостью. Но, несомненно, входил в эту яркую когорту.

Прежде всего, он был блестящим лектором: никогда не читал лекции по написанному и не ограничивался пересказыванием материала из учебника. Слушать его всегда было интересно. Сухую, словно педигри пал, научную информацию он густо сдабривал сочными сведениями из общественной жизни страны, щедро пересыпая приправами цитат, почерпнутыми из только что прочитанного отечественного или зарубежного бестселлера.

Литературные новинки передавались на кафедре из рук в руки. «Толстые» литературные журналы были столь же популярны, как и новейшие учебники и книги по специальности. Мы, студенты, жадно улавливали обрывки разговоров о той или иной повести, романе или публицистической - часто не рекомендуемой для чтения вслух - новинке. Иногда и нам перепадало что-нибудь на быстрое, «до завтрашнего утра», прочтение.

Это, конечно же, создавало некую духовную сплоченность, что являлось одновременно и причиной, и следствием единого умонастроения большинства членов кафедры.

Что касается тогдашней общественной позиции Алексея Ивановича, то лучшим примером, на мой взгляд, может служить следующая «картинка». Она до сих пор остается в моей памяти ярким эпизодом.

В тот день перед лекцией Воронцова была лекция академика ВАСХНИЛ - заведующего кафедрой селекции и дендрологии, изредка баловавшего институт своим посещением.

Монотонные и нудные пересказывания известных сведений из учебника вдруг были прерваны пафосным заявлением (цитирую по памяти): «И вот недавно зарубежные ученые-мракобесы опубликовали статью, в которой утверждают, что носителем наследственности является якобы какая-то, ха-ха-ха, кислота (читает по бумажке) - ди-зоксирибонуклеиновая. Вот до какой чуши доходят порой формалисты от биологии!»

И это говорят нам, студентам инженерно-биологической специальности, спустя

8 (!) лет после «знаменитой» лысенковской сессии ВАСХНИЛ. Кто-то и не замечает всей скандальности пассажа академика, но мы с ближайшими друзьями давно посвящены в драму отечественной генетики: кто вырос в семье биологов, а кто уже прочел в рукописи пламенную работу Жореса Медведева.

И вот, после десятиминутного перерыва, следующая лекция - Воронцова. И он вещает с кафедры о последней Великой биологической новости: о появлении в Москве гениального Тимофеева-Ресовского. И вещает так, что, кто и не знал об этом выдающемся ученом, внемлет с открытым ртом рассказу о нем, о его жизни, об открытиях, о его берлинской эпопее, о лагерной жизни и нынешней работе в Обнинске.

В конце лекции, как бы между прочим, сообщается, что в ближайшие дни состоятся публичные лекции Тимофеева.

И мы мчимся на них. И получаем эмоциональный и духовный заряд, который многие из нас не растратили до сих пор.

Работали на кафедре и другие педагоги, у которых было чему поучиться; и не только энтомологии и фитопатологии, но и жизни.

Вера Федоровна Разумова - тихая, обаятельная, прекрасно знающая лесную энтомологию. Муж ее - полная ей противоположность по темпераменту, Гречкин Владимир Павлович, - один из ярчайших наших полевых лесопатологов.

Мне посчастливилось под его руководством делать дипломную работу в Арча-динских сосняках на Дону. Об этой незабываемой экспедиции можно было бы написать захватывающую повесть. Жили супруги рядом с институтом, и многие из нас часто бывали в их квартире. Дом утопал в книгах; не надо было ходить в библиотеку - здесь всегда можно было увидеть и почитать последние новинки по энтомологии.

Доброжелательная, интеллигентная Ирина Григорьевна Семенкова - прекрасный знаток дереворазрушающих грибов. Страстная, вездесущая, всегда всем помогающая, веселая Мозолевская, которая каким-то не-

постижимым образом не замечала капризы и, часто напрасные, наскоки шефа и, по существу, была душой кафедры. Будучи в ту пору, если не ошибаюсь, ассистентом, Екатерина Григорьевна занимала срединное положение между преподавателями и студентами, полнее других воспринимая студенческие настроения. Именно она была куратором активно работавшего тогда энтомологического кружка, хотя непосредственно им руководил кто-нибудь из студентов. Здесь, на кружке, я познакомился с Мариной Печенежской, которая позже 20 лет проработала главным лесничим Лапландского заповедника, после чего закончила аспирантуру на кафедре.

Бессменным хозяйственным лаборантом кафедры, оберегавшим коллекционные и расхожие (лабораторные) материалы, долгие годы была милая и строгая Евгения Фе-досеевна.

На фоне женского большинства, которым окружил себя Алексей Иванович, выделялся Николай Васильевич Никсо-Никкочио, читавший курс «Биология лесных птиц и зверей». Он был знатоком своего дела, обладал большим чувством юмора. Уважительно относился к студентам - выходцам из глубинки, многие из которых были страстными охотниками. И снисходительно - к студентам-москвичам, которые только здесь, на кафедре, познавали разницу между вороной и вороном.

На его экзаменах всегда случались забавные истории. Хорошо помню две. Нашему одногруппнику, Лёве Гранатову, настолько же глубоко разбиравшемуся в музыке и прекрасно игравшему на фортепиано, насколько абсолютно не представлявшему живую флору и фауну, досталось рассказать о биологии кабана. Лёва, конечно же, прекрасно подготовился к экзамену и отвечал без запинки. На вопрос Николая Васильевича, а видели ли Вы когда-нибудь кабана, он, не моргнув глазом, ответил: ну, конечно. «А кабанят?» - продолжал допытываться Н.В. Лёва с разгону и здесь ответил: ну, конечно. «И какие же они?» - подвел Н.В. Лёву к пропасти. «Розо-венькие» - ответил Лёва.

А.И. Воронцов на кафедре и среди сотрудников отдела защиты растений Главного ботанического сада

А.И. Воронцов с сотрудниками кафедры и коллегами на конференции в родном для него Брянском

технологическом институте

Мне же, которому досталось рассказывать о жаворонках, был задан корректный вопрос: какая особенность отличает этих милых птичек от других воробьиных? Я ответ знал: первый палец направлен назад. А для чего? - продолжал удовлетворять свое любопытство Н.В. Студенты - народ находчивый. Я вмиг выдвинул свою версию: жаворонок живет на земле, при внезапной опасности он должен моментально взлететь. Большой задний палец служит ему рычагом для отталкивания от земли. «Интересно, -протянул Н.В. - А Вы знаете, что есть и лесные жаворонки, и у них тоже большой палец направлен назад. А им-то это зачем?» Этот козырь экзаменатора крыть мне было нечем. Пришлось признать поражение: «Не знаю. -И в свою очередь полюбопытствовал: А для чего им-то это?» «Да я сам не знаю, - улыбнулся Н.В. И поставил мне пятерку. Кстати, и Лёва получил пять баллов.

Я рассказываю это, стараясь передать атмосферу доброжелательности и легкости общения, которая существовала в ту пору между нами, студентами, и преподавателями любимой кафедры; вполне допускаю, что кто-то был к ней равнодушен, кто-то, возможно, и вовсе не любил.

Конечно, незабываемыми были курсовые и преддипломные практики. Повторю: обычно они носили экспедиционный характер. Моя курсовая практика и, одновременно, первая экспедиция проходила в Хоперском заповеднике. Наш дружный коллектив возглавляла Екатерина Григорьевна. Все члены экспедиции были разбиты на пары. Во главе каждой был дипломник. Дипломнику «придавался» «раб» - студент 3-го курса. Так парами мы и работали все лето - каждый по своей теме. Результаты наших наблюдений и исследований Мозолевская и Алексей Иванович позже словно элементы игры-лего складывали в общую картину -отчет для заповедника.

Долгий полевой сезон подобно совместной длительной зарубежной командировке делает их участников либо друзьями на всю жизнь, либо разводит навсегда. Нас: Екатерину Григорьевну, Маю Цалкович

(Трегубову), Наташу Васильеву, Любу Силантьеву (Новикову), Зоею Вавак (Тумило-вич), Тамару Гурьянову, меня (были еще Толя Железное и Толя Калякин) - эта хоперская экспедиция сплотила на всю жизнь. До сих пор, вспоминая ту пору, мы жмуримся от удовольствия.

Потом - дипломные проекты, их защиты, распределения - разлет по стране, по разным направлениям. Но для многих, бывших студентов кафедры, направление было задано раз и навсегда: защита леса, защита растений, энтомология, фитопатология.

Спустя некоторое время некоторые из нас, совершив малый жизненный круг, вновь оказывались на кафедре. Уже в качестве аспирантов. Я учился в аспирантуре с 1963 по 1967 годы. В этот период в аспирантуре учились многие мои товарищи и друзья, впоследствии ставшие известными учеными: Фёдор Семевский, Тамара Гурьянова, Женя Иерусалимов, Толя Захаров.

Система прохождения аспирантуры у А.И. Воронцова была хорошо отработана. За весь срок аспирантуры он уделял аспиранту внимание три раза: когда выбирал кандидатуру, когда утверждал тему и выбирал район для работы и, наконец, когда подыскивал для защиты оппонентов. Все остальное время мы были предоставлены сами себе. Естественно, каждую осень мы отчитывались на кафедре, где подвергались мощным залпам критики со стороны других преподавателей и аспирантов (А.И. обычно в процессе этого шквального огня дремал, но мы-то, знавшие его хорошо, были уверены, что одновременно и внимательно слушал).

Но, конечно же, Алексей Иванович следил за нашими действиями, за продвижениями сквозь тернии научных наших проблем. Ведь науки нельзя постигать только по книжкам. Нужен Учитель, личность и то неуловимое состояние, которое появляется в общении с талантом. Алексей Иванович, несомненно, был талантливым педагогом и высокого класса специалистом-лесопа-тологом. Он чутко дифференцировал своих учеников: кому нужно было его участие -

проявлял его; того, кто ранее других «созревал», отправлял в «свободное плавание».

В то время ученый совет был сборным: в нем наряду с «естественниками» -лесоводами, дендрологами, лесозащитника-ми - были и преподаватель механизации, и специалист по тушению лесных пожаров, и профессор почвоведения. Предполагалось, что и защиты кандидатских диссертаций должны были проходить равномерно по всем этим специальностям. Но наша кафедра в этом отношении явно подавляла остальные: защиты шли одна за одной, словно премьер-министры в недавнем прошлом нашей страны. Объектами исследований являлись шелкопряды, совки, пилильщики, усачи, короеды, златки и прочие-прочие лесные насекомые.

Однажды на очередной защите диссертации, посвященной изучению динамики численности какой-то пяденицы, профессор кафедры геодезии Василий Андреевич Баринов не выдержал и обратился к А.И.: «Простите, уважаемый коллега. Я как-то слышал, что учеными описано около миллиона видов насекомых. Мы что, по всем из них будем слушать диссертации?». Но саркастичный Василий Андреевич был не прав: круг вопросов, изучаемых студентами и аспирантами кафедры, не ограничивался лишь биологией лесных вредителей: он был намного шире. Сюда входили проблемы популяционной динамики, биохимических основ

устойчивости леса к вредителям; компенсаторных процессов в лесных сообществах, подвергнутых массовым нашествиям насе-комых-филлофагов и многое другое.

После защит - опять разлет. Новые места, новая работа. Многим из нас и на этот раз помогал стартовать тот же Алексей Иванович. На кафедре некоторое время работали и Тамара Гурьянова, и Фёдор Семевский, и Юля Кузнецова. Мне А. И. предложил место в Главном ботаническом саду, где в то время он по совместительству возглавлял отдел защиты растений.

Прошли годы... У каждого, естественно, сложилась своя судьба. Но все в разные годы «приближенные» к кафедре оставались в поле ее притяжения, словно малые спутники вокруг большого светила. Мы постоянно встречались на различных совещаниях, семинарах, симпозиумах, съездах, ученых, и не очень, советах. Вот и последние годы бывшие ученики кафедры или же в разной форме и в разное время ею благословлённые и прирученные - Юра Линде-ман, Толя Голубев, Коля Никитский, Андрей Селиховкин - заседают и работают в ученом совете, радуясь каждой встрече с кафедрой защиты леса. Ею уже давно и успешно заведует Екатерина Григорьевна Мозолевская -верный последователь нашего Учителя.

Вместе со всеми всякий раз радуется встрече с любимой кафедрой и Ваш покорный слуга.