1411 Сайтанов С. В. Анархо-реформизм в общественно-политических взглядах П. А. Кропоткина (1897—1921 гг.) : дис. ... канд. ист. наук. Иваново, 2012. С. 68.
12 Кропоткин П. А. Указ. соч. С. 241.
13 Мкртичан А. А. Указ. соч. С. 49.
14 Кропоткин П. А. Указ. соч. С. 246.
15 Там же. С. 248.
16 Там же. С. 247.
17 Там же. С. 248.
18 Сажин М. П. Воспоминания. М., 1925. С. 83—84.
19 Де-Роберти Е. В. Петр Кропоткин (личность и доктрина). СПб., 1906. С. 19.
20 Государственный архив РФ. Ф. 1129. Оп. 1. Ед. хр. 41. Л. 20.
21 Талеров П. И. Указ. соч. С. 129.
22 Гильом Дж. Интернационал. Пг. ; М., 1922. Т. 1. С. 20.
23 Кропоткин П. А. Указ. соч. С. 258.
24 Там же. С. 254.
25 Мкртичан А. А. Указ. соч. С. 249—250.
26 Талеров П. И. Указ. соч. С. 128—129.
27 Кропоткин П. А. Указ. соч. С. 259.
28 Сайтанов С. В. Обоснование анархо-реформизма П. А. Кропоткина. М., 2013.
ББК 63.3(2)611-283.2
П. Н. Гордеев
С. Л. БЕРТЕНСОН В 1917 ГОДУ:
ПОЛИТИЧЕСКИЙ ВЫБОР ИНТЕЛЛИГЕНТА-ЧИНОВНИКА
Отношение российской интеллигенции к революционным событиям 1917 г. уже не раз становилось предметом пристального внимания исследователей1. Однако в изучении политических взглядов и действий в этот переломный для страны период такой
© Гордеев П. Н., 2014
Гордеев Пётр Николаевич — кандидат исторических наук, доцент кафедры истории Российского государственного педагогического университета им. А. И. Герцена (Санкт-Петербург). petergordeev@mail.ru
специфической группы интеллигенции, как интеллигенты-чиновники, имеются еще значительные лакуны. Настоящая статья представляет собой попытку проследить политический выбор, совершенный в 1917 г. одним из представителей указанной страты, искусствоведом и филологом С. Л. Бертенсоном.
Сергей Львович Бертенсон (1885—1962) был заметным деятелем отечественной культуры первой половины XX века. Сын знаменитого врача, вхожего в высшие слои общества императорской России и знакомого со многими выдающимися представителями отечественной интеллигенции (в числе знакомых Л. Б. Бертенсона — Ф. М. Достоевский, И. С. Тургенев, Н. С. Лесков, П. И. Чайковский, М. П. Мусоргский), и оперной певицы, выступавшей в Мариинском театре, Сергей с детства увлекался искусством. После обучения в Третьей Санкт-Петербургской гимназии (1896—1903 гг.) и на историко-филологическом факультете Санкт-Петербургского университета (1903—1907 гг., параллельно с учебой в Гейдельбергском университете), он поступил в 1908 г. на службу в Кабинет Его Величества, где ко времени Февральской революции, имея чин коллежского асессора, занимал должность помощника делопроизводителя VIII класса (соприкасаясь по службе, в том числе, и с делами императорских театров). В годы Первой мировой войны Бертенсон, освобожденный от воинской обязанности, служил в качестве «состоящего при Главноуполномоченном Российского Общества Красного Креста при армиях Северо-Западного фронта». Наконец, к 1917 г. он уже являлся автором целого ряда получивших признание у специалистов научных и публицистических
трудов (как статей, так и монографий), многие из которых были
2
посвящены истории театра .
После революции С. Л. Бертенсону довелось прожить еще долгую и насыщенную жизнь, большая часть которой, впрочем, протекала в эмиграции. В 1918 г. он поступил на службу в Московский художественный театр, с труппой которого ездил по Европе и Америке до 1926 г., а затем уже окончательно перебрался в США, где работал в Голливуде в качестве критика, не оставляя и труды по истории искусства. Так, в частности, им были подготовлены и изданы (в соавторстве с американским киноведом
и музыковедом Дж. Лейдой) сборник документов, посвященный М. П. Мусоргскому и биография С. В. Рахманинова3.
Периодом, разделившим его жизнь на две половины и заставившим сделать осознанный политический выбор, стали восемь месяцев, которые пролегли между Февральской и Октябрьской революциями. Первая из них поначалу вызвала у него чувство растерянности: «Несколько дней я не выходил из дому, в самом удрученном состоянии выжидая событий. Жизнь бурно выливалась в новые формы, и было совершенно неясно, какова будет судьба того дела и той работы, с которой я был так тесно связан около десяти лет», — так, много позднее, описывал Бертенсон свое восприятие Февраля4. В то же время, свершившийся переворот открыл для него возможность непосредственного участия в управлении бывшими императорскими, а теперь — государственными театрами. В написанных на склоне лет мемуарах он вспоминал: «Зная, что намечаются разные реформы по реорганизации театрального управления, я решил предложить свои услуги Ф. А. Головину5. Управляющий делами Временного Правительства В. Д. Набоков, близко со мной знакомый, отрекомендовал меня, и Головин вызвал меня для переговоров. В результате я был откомандирован из б. Кабинета в распоряжение Головина в качестве консультанта при рассмотрении театральных и Кабинетских дел, в которых ему на первых порах нелегко было разбираться»6. Это произошло в начале апреля 1917 г.; 6 апреля помощник комиссара над бывшим МИДв П. М. Макаров сообщил в бывший Кабинет Его Величества: «По соглашению с г. Комиссаром, прошу откомандировать помощника делопроизводителя б. Кабинета Сергея Львовича Бертен-сона в мое распоряжение для занятий по реорганизации Государственных театров»7.
Уже на следующий день, 7 апреля, Бертенсон подготовил записку «По поводу музея Государственных театров», которую и представил Макарову. Он писал о том, что в мае 1916 г. вдова драматурга В. В. Протопопова принесла в дар Дирекции театров собранную ее мужем коллекцию театральных портретов, гравюр, редких книг и других относящихся к сценическому искусству предметов для того, чтобы в будущем она послужила ядром театрального музея; в том же случае, если Дирекция в течение двух лет после окончания войны не откроет музея, Протопопова оста-
вила за собой право забрать коллекцию. Бертенсон отмечал: «К осуществлению мысли г-жи Протопоповой, мне кажется, нужно отнестись как можно внимательней. Устройство в Петрограде специального театрального музея является одной из важных просветительных задач новой деятельности Государственных театров, уже располагающих крайне ценным для такого музея материалом, который с каждым годом может увеличиваться». В качестве возможных мест для размещения проектируемого музея автор записки называл «Каменноостровский театр, или какие-нибудь помещения в одном из дворцовых зданий»8. 10 апреля А. Н. Бенуа записал в своем дневнике о том, как он ездил осматривать Каменноостровский театр «с Бертенсоном, который откомандирован к Макарову чиновником особых поручений»9. В итоге проект приспособления этого замечательного театрального здания под музей, равно как и под действующую сцену, так и не был тогда воплощен (по финансовым соображениям), о чем Бер-тенсон сожалел и спустя 40 лет в своих мемуарах10.
Формальное назначение С. Л. Бертенсона «состоять при комиссаре Временного Правительства над бывшим министерством двора, с откомандированием в дирекцию государственных театров и с возложением на него исправления вакантной должности помощника управляющего Петроградской конторы государственных театров» произошло 25 апреля, вследствие приказа Ф. А. Головина по ведомству бывшего МИДв за № 1911. Другим приказом (№ 22 от 29 апреля) Головин поручил Бертенсону «исполнение обязанностей помощника главноуполномоченного комиссара Временного Правительства над бывшим министерством двора по государственным театрам, с сохранением за ним заве-дывания постановками петроградских театров»12. Сведения о том, что С. Л. Бертенсон назначен помощником главноуполномочен-ного по государственным театрам (последнюю должность занял известный филолог, литературный и театральный критик Ф. Д. Батюшков), проникли и в печать13. Впрочем, эта информация оказалась преждевременной: в конце апреля — начале мая Головин написал на своем же приказе о назначении Бертенсона помощником главноуполномоченного: «Не числить»14. По-видимому, инициатива в данном случае исходила от Ф. Д. Батюшкова, не желавшего столь резкого возвышения молодого,
не служившего ранее в театрах человека в ущерб старым театральным чиновникам — прежде всего, помощнику управляющего Петроградской Конторой театров Л. Д. Мецнеру, назначенному 25 апреля15 управляющим Конторой (вскоре переименованной в Канцелярию главноуполномоченного по государственным теат-рам)16. В итоге должность помощника главноуполномоченного так и не была учреждена, а С. Л. Бертенсон остался заведующим Постановочной частью петроградских государственных театров и помощником Л. Д. Мецнера. При этом его реальное влияние в театральном ведомстве, как одного из «реформаторов» (наряду с Ф. Д. Батюшковым), было гораздо большим17.
Уже 22 апреля С. Л. Бертенсон на совещании у комиссара Ф. А. Головина вместе с только что давшим согласие на свое назначение Ф. Д. Батюшковым, В. А. Теляковским и знаменитым московским актером А. И. Сумбатовым-Южиным принимал участие в обсуждении бюджета московского Малого театра18; в дальнейшем его присутствие на подобных совещаниях обрело постоянный характер19. На уходившего со своего поста директора государственных театров Сергей Львович произвел не особенно благоприятное впечатление. «По-видимому, С. Л. Бертенсон ловкий парень», — записал В. А. Теляковский в своем дневнике 26 апреля. «Он вошел в доверие Головина и успел окружить своим влиянием Батюшкова, которому не только себя рекомендовал, но уже рекомендует Гельмерсена и Вальтера20. Словом, опять все русские фамилии»21. После совещания, состоявшегося у него с Батюшковым и Бертенсоном на следующий день (27 апреля), Теляковский отметил в дневниковой записи, что Бертенсон «старается забрать в свои руки влияние на театр. Уже он стал в курсе дел и квартир и хочет их распределять. На Батюшкова он произвел отрицательное впечатление, и он мне сегодня об этом говорил, когда мы были вдвоем. Особенно неприятно на него подействовало появление в "Новом времени" статьи Острожского22 — Батюшков убежден, что она инспирирована Бертенсоном, — да и себя он предложил Батюшкову в помощники довольно бесцеремонным образом — с ножом к горлу, не дав одуматься. Это особая порода людей». И далее Теля-ковский резюмировал: «.я думаю, Батюшкову будет с ним трудно, особливо если он вовремя его не осадит»23.
Несмотря на подобный прогноз последнего театрального директора, между Ф. Д. Батюшковым и С. Л. Бертенсоном сложились вполне ровные, деловые отношения. Так, например, в письме к Бертенсону от 2 июля 1917 г. (написанном в Москве) Батюшков касался таких психологических деталей, которые вряд ли он стал бы сообщать человеку, навязавшемуся к нему «с ножом к горлу»: «Обедал у Собинова в большой компании и еще раз оценил Московское гостеприимство, но с другой стороны — также не в первый раз — почувствовал вновь, до чего устойчива Грибоедовская Москва. Дух Фамусова продолжает витать и частично воплощается в разные формы. Но и радушия много, что покрывает другие свойства, из-за которых приходится постоянно быть начеку»24. Двумя неделями ранее, 18 мая, Батюшков писал в Канцелярию бывшего МИДв о перспективе возможного призыва Бертенсона в ряды действующей армии: «Специально откомандированный г. Комиссаром в б. Дирекцию театров мне в помощь для реорганизации управления Государственными театрами на новых началах, С. Л. Бертенсон является одним из ближайших моих сотрудников и несет весьма ответственные обязанности по заведыванию Художественно-Постановочной Частью Петроградских Театров. Призыв его на военную службу поставил бы меня в крайне затруднительное положение, ибо, не говоря уже о том, что личный состав моего управления и без того весьма ограничен, заменить г. Бертенсона другим лицом не представляется возможным, так как весь план реформы государственного театрального дела разрабатывается с его помощью и для проведения в жизнь этого плана необходимо его личное участие»25. Наконец, в мемуарах, которые Батюшков начал писать незадолго до смерти (1919—1920 гг.), он так охарактеризовал своего сподвижника по управлению государственными театрами: «Очень способный юноша26, страстный театрал, он соединял любовь к делу с знанием служебных отношений и особенно интересовался постановочной частью, заведывание которою он на себя и принял»27.
Сам С. Л. Бертенсон вспоминал, как «близкое ознакомление с постановочной частью» показало ему, «что это блестяще налаженный аппарат, находящийся в руках первоклассных специалистов. Моя задача заключалась в том, чтобы постараться сохранить его в прежнем порядке». Однако, признавался мемуарист,
«задача эта оказалась не из легких, потому что, благодаря новой театральной реформе, для рабочего персонала открывались широкие перспективы "парламентских обсуждений" в тех случаях, когда просто требовались быстрые и энергичные решения». Впрочем, непростые переговоры с театральным пролетариатом несколько облегчались для С. Л. Бертенсона «крайне приветливым» отношением к нему «рабочих и их заведывающих»28. Со своей стороны Бертенсон как администратор неизменно придерживался мягкой, компромиссной позиции и шел, как правило, навстречу требованиям и постановлениям созданных рабочими и
29
служащими местных комитетов .
24 июня С. Л. Бертенсон переехал в назначенную ему казенную квартиру (№ 6) в здании Управления государственных театров (ул. Театральная, 2)30. Перед этим он «долго колебался, переезжать ли мне из родительского дома и расстаться с привычной обстановкой, среди которой я прожил все мои годы» (Бертенсоны жили в доме 9 по Спасской улице31), однако «в пользу переезда говорило многое: казенная квартира находилась в том же доме, что и наша канцелярия, ряд мастерских и других учреждений вверенной мне постановочной части, рядом был Александ-ринский театр, и так как целые дни мне надо было проводить на службе, то жить тут было громадным удобством»32. 14 июля Сергей Львович получил у Ф. Д. Батюшкова разрешение на проживание в казенной квартире и его брата, капитана 2-го ранга в отставке М. Л. Бертенсона33.
Активная и разнообразная деятельность С. Л. Бертенсона в театральном ведомстве может быть частично прослежена по его архиву, находящемуся в Рукописном отделе Пушкинского Дома. Так, например, А. Я. Головин (выдающийся русский художник, главный декоратор петроградских государственных театров) в письме от 12 июля извинялся, «что до сих пор не подписал условие» на постановку оперы И. Ф. Стравинского «Соловей» в связи с болезнью34. Архитектор А. И. Таманов 25 сентября рекомендовал Бертенсону «моего приятеля и очень симпатичного человека, Александра Ивановича Титова. Г. Титов — художник (окончивший Академию) и бывший балетный артист Мариинского театра» и просил своего корреспондента не отказать «в Вашем всесильном содействии Александру Ивановичу Титову в его ходатайст-
вах, с которыми он обратится к Вам (по театральным делам)»35. Н. Н. Евреинов 17 октября благодарил Бертенсона «за билет, которым, к сожалению, не могу воспользоваться: занят завтра» и, «пользуясь случаем», посылал ему «некоторые из моих книг, надписание которых откладывается до нашего свидания»36.
О своей повседневной работе в государственных театрах сам С. Л. Бертенсон вспоминал так: «Новая деятельность стала поглощать всё мое время, так что из Красного Креста мне пришлось уйти. С половины десятого утра до пяти часов дня надо было находиться в канцелярии, занимаясь официальной перепиской, принимая доклады машинистов сцены, осветителей, бутафоров, гримеров, гардеробмейстеров и других специалистов, создававших сложный механизм ежедневных спектаклей, участвуя в совещаниях с режиссерами, художниками, дирижерами, артистами. Очень часто работа в канцелярии прерывалась объездами мастерских для наблюдения за ходом их производства. А по вечерам надо было бывать во всех трех театрах и следить, чтобы не было никаких неисправностей со стороны технического персонала на сцене и за кулисами. Так как Мариинский театр обладал самым сложным постановочным аппаратом, то обыкновенно я начинал вечер с посещения Александринского и Михайловского театров, а затем оставлял их на попечение одного из моих дежурных помощников, сам ехал в Мариинский театр и оставался там до конца спектакля»37.
В апреле — мае С. Л. Бертенсон принимал деятельное участие в разработке «Временного положения об управлении государственными театрами» — театральной «конституции» 1917 г.38, с 17 мая и до конца года председательствовал в Хозяйственном комитете при Канцелярии главноуполномоченного (на тех заседаниях, которые были посвящены постановочной части)39. Случались у него и столкновения с представителями артистического мира. Так, например, в дневниковых записях Ф. Д. Батюшкова сохранился доклад Бертенсона от 20 октября, в котором последний, говоря о постановке В. Э. Мейерхольдом «Смерти Тарелки-на» в Александринском театре, жаловался на «резкое несоответствие одобренных и принятых эскизов художника Б. А. Альме-дингена с исполненными им декорациями», а потому ходатайствовал «отложить постановку до тех пор, пока декорации не будут
переделаны согласно эскизам»; в противном же случае, писал Бертенсон, «я принужден буду просить сложить с меня всякую ответственность за вверенной мне постановочной частью театров». Батюшков прокомментировал доклад Бертенсона — «который не понял сути и в результате только утвердил значение М[ейерхоль]да, на сторону которого я не мог не перейти, несмотря на прошлые его ошибки и неправильные теоретические рассуждения о роли режиссера»40. Отметим, что отношение Бертенсона к Мейерхольду вообще было двойственным; А. Н. Бенуа записал в дневнике 22 ноября: «От последнего (как от режиссера) Бертен-сон в диком восторге. Очевидно, он смешивает в одно способность "дрессировать массы" с подлинной41 работой над выявлением поэтической сущности произведения. Особенно восторгался Бертенсон тем, как Мейерхольд планирует и распределяет массы хора, как он в двух словах объясняет, что они должны делать. И тут же Б. согласился со мной, когда я заговорил о фатальной развращающей роли Мейерхольда для русского театра вообще; о том, что он вынул из него самую душу»42.
Безусловно, на оценке Бертенсоном знаменитого режиссера сказывалась лояльная позиция последнего в отношении большевиков. Сам Бертенсон, как и большая часть артистов и администрации государственных театров, держался на этот счет другого мнения: Октябрьскую революцию не принял, Советскую власть не признавал, участвовал в бойкоте новых правителей театральным ведомством. Последствием чего стало распоряжение Совета народных комиссаров от 12 декабря, подписанное В. И. Лениным и контрассигнованное А. В. Луначарским, в котором говорилось об увольнении Ф. Д. Батюшкова и С. Л. Бертенсона от занимаемых ими должностей43 (таким образом, их фамилии, как и в апреле, вновь были поставлены в один ряд). Приказ с точно таким же содержанием был отдан (также 12 декабря) и самим Луначарским как наркомом по просвещению44. Однако, вспоминал Бертенсон, «наши сослуживцы просили нас с Батюшковым должностей своих не сдавать, и мы продолжали оставаться на местах, исполняя свои обязанности и не встречая никакого противодействия. <...> почему-то из казенных квартир нас еще не выселяли и никаких репрессивных мер по отношению к нам пока не предпринимали. Каждый день вставал вопрос, когда же наступит наша ликвидация?»45.
Ценные сведения о настроении С. Л. Бертенсона в этот период содержатся в дневнике А. Н. Бенуа, несколько раз встречавшегося с заведующим Постановочной частью в ноябре — декабре 1917 г. «Бертенсон в еще более, нежели Батюшков, "дерганом настроении". Большевиков он желал бы повесить собственноручно (по его выражению)», — записал художник 22 ноября46. 14 декабря он же зафиксировал: «Встретил "уволенного" Бертенсона. Он чувствует себя героем; ждет ареста, уверен, что все эти меры Луначарского приняты по наущению Мейерхольда. <...> уверен в поддержке всей труппы, которая заявила Батюшкову, что она его не оставит и даже "готова его кормить своим трудом" — до того дойдет. Я не утерпел и предложил этому легкомысленному оптимисту вопрос: надолго ли этого хватит?»47
Хватило менее чем на три недели — 2 января 1918 г. комиссар Советского правительства В. В. Бакрылов явился в Управление государственных театров с отрядом красноармейцев, приказав всем служащим собраться в кабинете Ф. Д. Батюшкова. «Бакрылов начал с того, что задал вопрос, признаем ли мы советскую власть? На это последовал единогласный отрицательный ответ. Тогда он заявил, что непризнающие эту власть должны немедленно сдать ему свои должности и все служебные бумаги <...> Подчинение силе было неизбежно», — вспоминал о событиях этого дня С. Л. Бертенсон. Его мемуары содержат еще одну интересную деталь, относящуюся к отставке: после ультимативного требования советского комиссара Бертенсон отправился на свое рабочее место, однако «не успел я начать приводить в порядок бумаги в моем служебном кабинете, как открылась дверь и появился Бакрылов. Усевшись в кресло возле моего письменного стола, он начал следующую речь: "Товарищ Бертенсон! Мне известно, что работники Государственных театров вас ценят и вам доверяют. Почему бы вам не остаться работать с нами? Я уверен, что всё пошло бы у нас гладко и хорошо"». После отрицательного ответа Бертенсона (заявившего, что «считает советскую власть незаконной» и не желает нарушать общего постановления государственных служащих о ее бойкоте), «Бакрылов быстро со мною расстался, и через каких-нибудь полчаса мне был вручен приказ о моем увольнении, подписанный Луначарским, и другой приказ, подписанный Ба-крыловым, о выезде из казенной квартиры в трехдневный срок».
Примечательно, что в тот же день, когда Бертенсон уже освобождал квартиру, «моя прислуга сообщила мне, что к ней на кухню только что пришли две рабочих сцены и просили ее повлиять на меня, чтобы я не покидал службы. Как видно, ей очень не хотелось расставаться со своим местом, потому что она самым сериозным образом пыталась воздействовать на меня: "Не уходите, Сергей Львович", говорила она. "Нам (!) будет хорошо при новом начальстве."»48. Вкупе с предложением Бакрылова, этот эпизод ярко характеризует популярность С. Л. Бертенсона среди подведомственного ему персонала Постановочной части.
Вскоре после своего «изгнания» из перешедших под контроль большевиков государственных театров Бертенсон отправил письма основателям МХТ — К. С. Станиславскому и В. И. Немировичу-Данченко, предложив свои услуги как театрального администратора. В письме Немировичу от 10 января 1918 г. Бертенсон, среди прочего, писал: «Положение наших театров сейчас самое неопределенное, труппы накануне развала, а мы — администрация буквально выброшены на улицу и каким-то чудом остались не арестованы, за что — известно одному Луначарскому и Ленину»49. Получив положительный ответ на свою просьбу, Сергей Львович стал готовиться к переезду в Москву. «Нелегко было привыкнуть к мысли, что надо расставаться с родными, со всеми друзьями, отношениями, интересами, кровно связанными с горячо любимым мною Петербургом», — вспоминал он об этом времени. — Но возможность работать в Художественном театре настолько была соблазнительна и так сильно превышала все остальные соображения, что не могло быть никаких сомнений в правильности принятого мною решения. К тому же, о прежней жизни и деятельности в Петербурге все равно нечего было и думать: прошлое было отрезано от настоящего и будущего навсегда.»50
Так завершился девятимесячный период работы С. Л. Бер-тенсона в государственных петроградских театрах — в один из наиболее сложных и интересных периодов их многовековой ис-тории51. Впереди у Сергея Львовича была видная должность в МХТ, эмиграция, новые научные труды, долгая жизнь и смерть на чужбине. Но никогда более он не будет столь же близок к ходу Истории, как в 1917 г. — когда указ о его отставке подписывал сам Ленин. Не случайно в своих мемуарах Бертенсон посвятит
35 страниц этому краткому, но ярчайшему отрезку своей жизни, когда, «несмотря на все препятствия и ограничения, созданные новыми правилами по управлению казенными театрами, Батюшков и его ближайшие сотрудники (имел он в виду, конечно, себя. — П. Г.) искренно стремились внести свежее, животворящее начало в их деятельность»52.
На основании рассмотренного выше фактического материала представляется возможным сделать ряд выводов. Во-первых, само назначение С. Л. Бертенсона, занимавшего не особенно высокий пост в Кабинете, на ответственную должность в Дирекции театров (где он ранее вообще не служил), демонстрирует важную роль случайных факторов в кадровой политике периода революции. По всей видимости, Бертенсон просто понравился Ф. А. Головину своей инициативностью, желанием работать над реформированием казенной сцены — и тут же был сделан вторым (формально — третьим) человеком в театральном ведомстве, чего театральные чиновники добивались годами упорной службы. Во-вторых, пример Бертенсона показывает, что в эпоху перемен неформальное влияние служащего, имевшего определенную идейно окрашенную программу (в данном случае — готовность участвовать в «реорганизации» театров, замеченная правительственным комиссаром), могло существенно выходить за пределы его должности. В-третьих, бесконфликтные отношения Бертен-сона с местными комитетами театральных рабочих служат доказательством того, что между начальником — рафинированным интеллигентом и рабочим персоналом можно было достичь взаимопонимания и в 1917 г. Здесь, правда, необходимо оговориться: залогом этого обоюдного согласия могла быть, по-видимому, лишь предельно мягкая, компромиссная позиция, занятая Бертенсоном. В-четвертых, декабрьское распоряжение Совнаркома об увольнении Бертенсона при оставлении на службе его непосредственного начальника Л. Д. Мецнера53 показывает, что в качестве своих главных врагов Советская власть в период «саботажа» рассматривала, скорее всего, не царских чиновников, а назначенцев Временного правительства, всё еще наделенного в сознании образованного класса необходимой легитимностью. Наконец, в-пятых, индивидуальная судьба С. Л. Бертен-сона в 1917 г. представляется типичной для значительной части
интеллигентов-чиновников, принявших Февральскую революцию, искренно служивших установившемуся вследствие ее победы режиму и вступивших затем в принципиальную, но неудачную для себя конфронтацию с новой (большевистской) властью.
Примечания
1 См., напр.: Федюкин С. А. Великий Октябрь и интеллигенция. М., 1972 ; Знаменский О. Н. Интеллигенция накануне Великого Октября (февраль — октябрь 1917 г.). Л., 1988 ; и др.
2 Российский государственный исторический архив (далее — РГИА). Ф. 468. Оп. 44. Д. 1110. Л. 2—8 ; Центральный государственный архив литературы и искусства Санкт-Петербурга (далее — ЦГАЛИ СПб). Ф. 260. Оп. 3. Д. 336. Л. 3—9 ; Центральный государственный исторический архив Санкт-Петербурга (далее — ЦГИА СПб). Ф. 14. Оп. 3. Д. 40585. Л. 2—23 ; Бертенсон С. Л. Павел Александрович Катенин : лит. материалы. СПб., 1909 ; Бертенсон С. Л. Дед русской сцены : о жизни и деятельности Ивана Ивановича Сосницкого. Пг., 1916.
3 Bertensson S., Leyda J. The Musorgsky Reader : a Life of Modeste Petro-vich Musorgsky in Letters and Documents. N. Y., 1947 ; Bertensson S., Leyda J. Sergei Rachmaninoff : a Lifetime in Music. N. Y., 1956 ; Незабытые могилы : Российское зарубежье : некрологи, 1917—1997 : в 6 т. / сост. В. Н. Чуваков. М., 1999. Т. 1. С. 301.
4 Бертенсон С. Л. Вокруг искусства. Холливуд, 1957. С. 210.
5 Ф. А. Головин 8 марта 1917 г. был назначен Временным правительством комиссаром над бывшим Министерством двора (далее — МИДв).
6 Бертенсон С. Л. Вокруг искусства. С. 213.
7 РГИА. Ф. 468. Оп. 44. Д. 1110. Л. 62.
Управляющий бывшим Кабинетом Е. Н. Волков «не встретил препятствий к откомандировке» (Там же).
8 Рукописный отдел Института русской литературы РАН (далее — РО ИРЛИ РАН). № 15639. Л. 4—5.
9 Бенуа А. Н. Дневник 1916—1918 годов. М., 2006. С. 260.
10 Бертенсон С. Л. Вокруг искусства. С. 224—225.
11 Головин Ф. А. Приказы комиссара Временного Правительства над бывшим министерством двора // Вестн. Врем. правительства. 1917. 29 апр.
12 Головин Ф. А. Приказы комиссара Временного Правительства над бывшим министерством двора // Там же. 3 мая.
13 Помощник Ф. Д. Батюшкова // Петроградская газета. 1917. 26 апр.
14 РГИА. Ф. 497. Оп. 6. Д. 5117. Л. 20.
15 Головин Ф. А. Приказы комиссара Временного Правительства над бывшим министерством двора // Вестн. Врем. правительства. 1917. 29 апр.
16 Директор театров В. А. Теляковский записал в дневнике 28 апреля: «Вечером у меня были Батюшков и Мецнер. Говорили по поводу назначения Мецнера на новую должность начальника Петроградской канцелярии. Оказывается, Бертенсон забежал вперед и сказал Мецне-ру, что ему предлагал Головин быть начальником канцелярии, но он, не желая обижать Мецнера, от этого отказался. Батюшков же заявил, что, напротив, он не хотел назначать Бертенсона, не спросив согласие Мецнера. Приказ, однако, подписан был уже вчера. Бертенсон ловкач», — резюмировал Теляковский (Архивно-рукописный отдел Государственного центрального театрального музея им. А. А. Бахрушина (далее — АРО ГЦТМБ). Ф. 280. № 1325. Л. 118).
17 Их имена с самого начала оказались тесно связаны в общественном восприятии. Так, театральный критик и драматург К. С. Острожский выступил в «Новом времени» со статьей, в которой призывал артистов «поддержать это "временное правительство" и выразить ему доверие <...> Если деятельность гг. Батюшкова и Бертенсона пойдет явно вразрез с мнением большинства артистов государственных театров, артисты всегда будут иметь возможность громко и свободно заявить об этом, и я не сомневаюсь, что гг. Батюшков и Бертенсон, вспомнив пословицу: "насильно мил не будешь", сами немедленно и охотно уступят место другим. Но, чтобы оценить их деятельность, надо дать им возможность проявить ее, помочь им, поддержать их, не возмущаясь их ошибками, которые будут неизбежны на первых порах» (Острожский К. Театр в опасности! // Новое время. 1917. 25 апр.). Острожскому, писавшему об опасном положении в театре, возражал театральный критик Б. П. Никонов, иронически отмечавший, что подобными алармистскими призывами артисты приглашаются отказаться от своих прав и «поклониться восходящей двойной звезде Батюшков — Бертенсон» (Никонов Б. Цеппелины над театрами // Обозрение театров. 1917. 27 апр.).
18 АРО ГЦТМБ. Ф. 280. № 1325. Л. 110.
19 Там же. Л. 112, 113 об., 115.
20 В. В. Гельмерсен — помощник заведующего бывшими Собственными Его Величества библиотеками, с 15 мая 1917 г. он был привлечен к занятиям по Канцелярии главноуполномоченного по государственным театрам, исполняя обязанности секретаря Ф. Д. Батюшкова; В. Г. Вальтер — скрипач оркестра Мариинского театра, в детстве
обучал С. Л. Бертенсона игре на скрипке (РГИА. Ф. 497. Оп. 18. Д. 92. Л. 1—2) ; Бертенсон С. Л. Вокруг искусства. С. 16.
21 АРО ГЦТМБ. Ф. 280. № 1325. Л. 115 об.
22 Имеется в виду статья: Острожский К. Театр в опасности! // Новое время. 1917. 25 апр. Подозрения Батюшкова были вполне обоснованны: К. С. Острожский (настоящая фамилия — Гогель; в 1917 г. — один из самых яростных обличителей В. А. Теляковского и его «режима» в театрах) и С. Л. Бертенсон были хорошо знакомы, а в 1915 г. даже издали в соавторстве книгу (Год на войне, 1914—1915 : Красный крест на Сев.-Зап. фронте / сост. С. Л. Бертенсон, Н. Н. Врангель, К. С. Гогель ; под общ. ред. Е. Н. Волкова. Пг., 1915). См. также: Гордеев П. Н. Смена руководства в государственных театрах после Февральской революции // Герценовские чтения — 2011 : Актуальные проблемы социальных наук. СПб., 2012. С. 138—139.
23 АРО ГЦТМБ. Ф. 280. № 1325. Л. 116 об.—117. Отметим, что С. Л. Бертенсон в своих мемуарах отзывался о В. А. Теляковском уважительно (хотя, разумеется, прямого сопоставления между мемуарами и дневником делать нельзя) и вспоминал, что после Февральской революции управление театрами Ф. А. Головину «совершенно справедливо хотелось оставить в руках Теляковского, многолетняя деятельность которого, как Директора Императорских театров, говорила сама за себя» (Бертенсон С. Л. Вокруг искусства. С. 211).
24 РО ИРЛИ РАН. Ф. 468. Оп. 1. № 11. Л. 2.
25 РГИА. Ф. 472. Оп. 66. Д. 130. Л. 135—135 об.
26 С. Л. Бертенсону во время революции было 32 года.
27 РО ИРЛИ РАН. № 15623. Л. 4. Там же Батюшков упомянул о факте, который нам нигде более не встретился — а именно о том, что Бер-тенсон был «посредником переговоров» о его назначении на должность главноуполномоченного (Там же).
28 Бертенсон С. Л. Вокруг искусства. С. 218—219.
29 Гордеев П. Н. Местные комитеты и другие организации рабочих и служащих в петроградских государственных театрах в 1917 году // Революция 1917 года в России: новые подходы и взгляды. СПб., 2013. С. 97—101, 147—148.
30 ЦГАЛИ СПб. Ф. 260. Оп. 3. Д. 336. Л. 10.
31 Весь Петроград на 1917 год. Пг., 1917. Отд. III. С. 59.
32 Бертенсон С. Л. Вокруг искусства. С. 225.
33 РГИА. Ф. 497. Оп. 9. Д. 1528. Л. 130.
34 РО ИРЛИ РАН. Ф. 468. Оп. 1. № 26. Л. 1.
35 Там же. № 77. Л. 1.
36 Там же. № 33. Л. 1.
37 Бертенсон С. Л. Вокруг искусства. С. 220.
38 Гордеев П. Н. «Временное положение об управлении государственными театрами» : история создания, редактирования и обсуждения «театральной конституции» 1917 года // Революция 1917 года в России: новые подходы и взгляды. С. 98—101, 120.
39 РГИА. Ф. 497. Оп. 18. Д. 780. Л. 15—37 об.
40 РО ИРЛИ РАН. № 15622. Л. 4.
41 Здесь и далее — курсив А. Н. Бенуа.
42 Бенуа А. Н. Указ. соч. С. 527.
43 Политика Коммунистической партии и Советского правительства в области театрального искусства // Советский театр : док. и материалы : Русский советский театр, 1917—1921. Л., 1968. С. 24.
44 Первые мероприятия Наркомпроса по управлению театрами (декабрь
1917 г.) / подгот. В. Д. Зельдович // Исторический архив. 1959. № 1. С. 56.
45 Бертенсон С. Л. Вокруг искусства. С. 240—241.
46 Бенуа А. Н. Указ. соч. С. 526.
47 Там же. С. 586.
48 Бертенсон С. Л. Вокруг искусства. С. 243.
49 Отдел архивных фондов и книжных коллекций Музея МХАТ. Н.-д. № 3275/1. Л. 1 об., 3 (нумерация листов наша).
50 Бертенсон С. Л. Вокруг искусства. С. 245.
51 Формально, несмотря на декабрьское распоряжение СНК, С. Л. Бертенсон был уволен от службы в театрах с 1 января 1918 г. (РГИА. Ф. 497. Оп. 18. Д. 1235. Л. 4).
52 Бертенсон С. Л. Вокруг искусства. С. 224.
53 Последний, впрочем, тоже был уволен, но несколько позже, с 1 января
1918 г., вместе с Батюшковым, Бертенсоном и большинством чиновников Канцелярии главноуполномоченного (РГИА. Ф. 497. Оп. 18. Д. 1235. Л. 4).
