CC BY
224
С.КОРНЕВ
«СЕТЕВАЯ ЛИТЕРАТУРА» И ЗАВЕРШЕНИЕ ПОСТМОДЕРНА: ИНТЕРНЕТ КАК МЕСТО ОБИТАНИЯ ЛИТЕРАТУРЫ*
Рассуждения об Интернете вырастают в жанр футурологической публицистики - утопии или антиутопии, в зависимости от личных наклонностей автора. «Интернет», так же как раньше «постмодерн», «масскультура», «демократия», «коммунизм», «фашизм», усилиями масс-медиа «превратился <...> в знак, который воспринимается как «символ веры» - и в первую очередь вражеский символ веры, к которому примешивается связка страхов и комплексов, обитающих в коллективном бессознательном» (с.29).
Между тем влияние глобальной Сети на культуру сводится всего лишь к двум факторам: 1) конец монополии печатного станка; 2) смерть расстояния. «Все происходит здесь и теперь - а значит, исчезает не только пространство, но и время» (с.29). Обычный срок публикации в толстых журналах - месяцы; а в Интернет идеи и тексты поступают прямо в момент их рождения. Соответственно, дискуссия, которая в печати растягивается на многие месяцы и годы, в Интернете может уложиться в считанные дни. Эта безынерционность глобальной Сети в принципе способна во много раз увеличить интенсивность интеллектуальной жизни. Поэтому рано или поздно центр литературной жизни переместится в Интернет.
Интернет - более естественное местообитание текста, чем печатная книга, намертво связанная с архаично-репрессивной системой книгоиздания. «Освобождая литературу от назойливого стука печатного станка, Сеть во многом возвращает ее к древней практике распространения манускриптов, процветавшей до эры модерна, - т.е. она не
* Новое литературное обозрение. - М., 1998. - № 32. - С.29-47.
столько привносит в литературу что-то новое, сколько возрождает хорошо забытое старое. <...> Техника приходит не на пустое место, а для того, чтобы ниспровергнуть власть другой техники - более древней, грубой и варварской» (с.30).
Не зря культурологи, от Шпенглера до Маклюэна, считали печатный станок настоящим символом эпохи модерна. «Это и есть символ эпохи, когда литературой заправляла идеология и коммерция, а тиражирование текстов было одним из важнейших инструментов управления социальной машиной» (с.34). Это можно видеть на примере такой фигуры, как «графоман». Графоман возможен лишь там, где между писателем и читателем вклинились станок и инстанция, которая решает -давать книге жизнь или не давать. «До возникновения книгопечатания графоманов не было - не было их, скажем, в античности или в средние века. «Графоман» как социальный тип — это не столько «неудавшийся профессионал», сколько «опустившийся дилетант» (с.34).
Тиражируемая книга модернистской эпохи — по сути своей обращение не к человеку, а к «покупателю книжной продукции», к «единице читательского спроса», т.е. к определенной социальной прослойке. «Только Интернет открывает дорогу для текстов, которые изначально, еще в момент написания, не предназначены для тиражирования многотысячными тиражами и обращены к конкретному, избранному кругу читателей. Интернет, в этом смысле, — идеальная среда для культурной дифференциации, для кристаллизации автономных культурных групп» (с.34).
Интернет знаменует собой «завершение постмодерна в литературе, а не просто воплощение его проектов в удобной для этого технической среде. Отменяя в литературе модерн, т.е. вычищая из нее следы печатного станка и единого исторического времени, Интернет вместе с этим отменяет и постмодерн как последнюю, завершающую фазу модерна. Интернет в концептуальном плане возвращает нас к премодернистской эпохе» (с.31).
Интернет постепенно становится единственным местом, где впервые появляются новые, еще никому не известные имена. Вопрос здесь не в том, как опубликоваться, а как сделать, чтобы тебя заметили. Объём Сети (сотни миллионов документов) практически бесконечен. Для человека в этой среде существуют только те страницы, те сетевые сообщества, о которых он знает и желает знать, - весь остальной Интернет для него как бы не существует. Текст на сайте, о котором никто не знает, - все равно что послание в бутылке, брошенной в океан. «С 90
равным успехом можно отпечатать 10 экземпляров на ксероксе и разбросать в метро» (с.31).
А чтобы попасть в престижное электронное издание или в популярную библиотеку, придется пройти какой-то отбор по качеству, как и в любом печатном издании. В этом смысле узловые точки, вокруг которых вертится литературная жизнь - журналы, литературные клубы, конкурсы, - не только не отмирают с появлением Интернета, но, наоборот, имеют для сетевой литературы даже большее значение, чем для печатной. «Типичное сетевое сообщество - это скорее открытый клуб или светский литературный салон в духе XVIII в., чем отгороженная от внешнего мира литературная школа или союз профессиональных литераторов» (с.33).
Интернет как культурная среда все больше и больше будет составлять конкуренцию толстым журналам в их современной форме, а точнее - будет постепенно «перетаскивать» их в Сеть за собой. Многие печатные журналы уже обзавелись электронными двойниками и приложениями. Но поскольку электронная версия журнала не ограничена по объему и содержит множество возможностей, недоступных для печатной версии, в моду постепенно входит прямо противоположная ситуация: когда печатный вариант журнала является приложением, своего рода сливками сетевой версии.
Сегодня еще рано говорить о «конце печатной книги». Вряд ли Интернет способен серьёзно с ней конкурировать - скорее наоборот, он дополняет печатную литературу и играет роль инструмента рекламы. «Если конкуренция и существует, ее оказывает не литературный сектор Интернета, а та его область, где господствуют компьютерные игры, видео, музыка, которые отучают человека от чтения книг» (с.34).
Интернет не только кардинально меняет условия публикации и распространения текстов, но также влияет на форму и содержание самих текстов. По-иному смотрится здесь фигура автора и привычные отношения между автором и читателем. Учитывая безграничные возможности мистификации и умножения «виртуальных личностей», «автор» в Интернете превращается чуть ли не особый жанр литературного творчества. Кроме того, в Сети уменьшается, а иногда и вообще исчезает охранявшаяся книгопечатанием статусная дистанция между автором и читателем, что неминуемо сказывается на них обоих.
Технические возможности электронной среды делают ее идеальным местом для интерактивных жанров литературы, для разнообразных форм литературной игры и коллективного творчества.
Эти литературные игры принято называть «сетевой литературой» (или «сетературой») в узком смысле этого слова. «Здесь сетевая литература выступает как жанр, точнее - как совокупность жанров» (с.39). «Интернет переставляет акцент с продукта на процесс творчества и в перспективе приводит к рождению принципиально новой фигуры -«активного читателя», давней мечты интеллектуалов XX века» (с.30).
Пока все это кажется маргинальной забавой чудаков. Однако с точки зрения развития современной культуры все обстоит как раз наоборот - как раз обычное, «пассивное» чтение заслуживает большего удивления, чем интерактивные забавы активного читателя. «Способность и желание читать художественную литературу, особенно длинные связные тексты, - это вымирающее и уже почти непонятное нормальному современному человеку занятие. Для большинства чтение сегодня - это хобби, а нормальное здоровое хобби требует активности. Абсолютно пассивное хобби у нас осталось только одно — телевизор» (с.39).
Интернетовский гипертекст с его бесконечным ветвлением - вещь, незаменимая при составлении справочников, энциклопедий, каталогов. Пока что гипертекст остается техническим средством организации информационных источников. Еще не выросло поколение людей, привыкших к нему с раннего детства; в голове у тех, кто читает и пишет гипертекст сегодня, все еще укоренена старая модель линейного текста. «Но <...> рано или поздно вырастет поколение, которое действительно мыслит в категориях гипертекста. Из технического средства гипертекст превратится в выразительное, или даже художественное средство. <...> Можно представить себе текст, который не просто указывает, не просто жонглирует, но действительно говорит своими гиперссылками» (с.41).
«Гипертекстуальность» выглядит как разновидность интертекстуальности - «это как бы проявленная интертекстуальность, сделанная зримой и общедоступной» (с.41). С помощью гиперссылок можно ненавязчиво «пришить» к тексту весь его культурный контекст. Интернет, таким образом, может дать нам «интертекстуальность для дураков», «имплантированную интертекстуальность» - по контрасту с естественной, заключенной в самом тексте. Сегодня, когда общий культурный контекст исчез, возникает соблазн любую классическую книгу превратить в образовательную энциклопедию, снабдив ее полным набором исторических, филологических, текстологических комментариев, рассчитанных на неискушенного читателя.
В принципе гипертекст способен сшивать текст с другими, внешними ему текстами настолько естественно и органично, что переход 92
от текста к тексту остается почти незаметным. Это принципиально меняет статус любого текста. «Возможно, в будущем, в гипертекстовой среде, единичная, суверенная книга вообще исчезнет» (с.40).
Власть печатного станка имела, однако, и позитивные, конструктивные стороны. Отменяя эту власть, Интернет выступает как потенциально деструктивная сила. «Винегрет гиперссылок разрушает ауру классического текста, взывающую к цельности, к смысловому единству и смысловой последовательности. По существу, гипертекст в своей законченной форме предстает перед нами как самодеконстру-ирующийся текст» (с.41).
В Интернете, взятом как целое, «господствует шизоидное сознание, которое не занимается смысловым синтезом, а лишь бесконечно перебирает смысловые фрагменты, то и дело сбиваясь с одного принципа классификации на другой и спутывая задним числом элементы уже сложившегося порядка. «Книга книг», в которую рано или поздно превратится весь Интернет, будет не книгой в классическом понимании этого слова, а словарем, энциклопедическим справочником, в котором всё связано со всем, но настоящая смысловая связь отсутствует, поскольку отсутствует иерархия смыслов, а также иерархия иерархий» (с.41-42).
Когда-то единое, культурное пространство расщепилось в Сети на множество суверенных и автономных частей, и каждая из этих частей имеет собственные часы. «Время в Интернете - это не ось, а многомерное пространство с неевклидовой геометрией. <...> Можно говорить не просто о «суверенности», но о своего рода «аутичности» интернетовского текста» (с.44).
«Интернет переиграл ту цивилизацию, которая его породила» (с.44). Вместо царства запредельных технологий и скоростей, где человек в потоке времени навсегда забывает о своей человеческой природе и низводится до уровня компьютерных феноменов, «получилось что-то близкое, родное и давно знакомое - вавилонская библиотека, бесконечный перепутанный архив, мир без времени и пространства, заколдованное Царство Текста» (с.44).
К.В.Душенко
