CC BY
108
УДК 82-3
В. Д. Алташина* РУССО И МАРКИЗ ДЕ САД**
В статье проводится краткий обзор влияния творчества Ж.-Ж. Руссо на маркиза де Сада. Сад с большой похвалой отзывается о романе «Новая Элоиза» в «Мыслях о романе» (1799), выводит Руссо в качестве персонажа в эпистолярном романе «Алина и Валькур» (1788, опубл. 1795), написанном под явным влиянием «Юлии», называет его имя и в других своих произведениях. Чаще всего Сад обращается к трактатам Руссо «Рассуждение о неравенстве» и «Общественный договор», основные идеи которых излагаются в философских дискуссиях персонажей его романов «Философия в будуаре», «Жюстина, или Несчастья добродетели» (1791), «Новая Жюстина» и «Жюльетта, или Процветание порока» (оба — 1799).
Ключевые слова: маркиз де Сад, Руссо, эпистолярный роман, неравенство, общественный договор, компаративистика.
V. D. Altashina ROUSSEAU AND MARQUIS DE SADE
The article examines the Rousseau's influence on Sade's novels. Sade compliments the "Nouvelle Héloïse" in his "Idée sur les romans" (1799; Rousseau became a character in his epistolary novel "Aline et Valcour" (1788, publ. 1795); Sadequotes his name in his others novels. Headdresses to treatises "Contrat social" and "Discours sur l'inégalitté": the Rousseau's ideas are expounded in the philosophical discussions in his novels "Justine, ou Les Malheurs de la vertu" (1791), "La Nouvelle Justine" and " Juliette, ou La Prospérité du vice" (both 1799). Keywords: Sade, Rousseau, epistolary novel, inequality, social compact, comparatism.
Превосходно, они отказывают мне в «Исповеди» Жан-Жака! И это после того, как мне прислали Лукреция и Вольтера! Вот уж поистине свидетельство великого ума и глубины суждений ваших начальников. Увы, они оказывают
* Алташина Вероника Дмитриевна, доктор филологических наук, профессор, Санкт-Петербургский государственный университет, Россия; nikaalt@bk.ru
** Публикация подготовлена в рамках поддержанного РГНФ научного проекта № 1503-00827 «Ж.-Ж. Руссо в российской философии и общественной мысли: история и современность».
Вестник Русской христианской гуманитарной академии. 2017. Том 18. Выпуск 2
253
мне честь полагая, что автор-деист может быть для меня дурным примером, хотел бы я, чтобы так это и было! Господа начальники! Пойми те же, что Руссо может быть опасен лишь для таких ханжей, как вы, для меня же это превосходное чтение. Жан-Жак для меня — то же, что для вас «О подражании Христу». Мораль и религия Руссо столь суровы для меня, что я обращаюсь к ним, когда нуждаюсь в назидании!», —
пишет Сад жене в июле 1783 г. [8, p. 390], запросив первую часть «Исповеди» сразу после ее выхода в 1782 г. Хорошо известно, что Сад был страстным читателем Руссо: библиотека Ла Коста насчитывает 16 томов женевского гражданина, которые приобретались сразу после их выхода. Интерес Сада к Руссо не пропал и в тюрьме, откуда он регулярно заказывает его произведения своей жене.
Какие же отношения связывают этих «братьев-врагов», по определению М. Делона [3, с. 42]?
В «Мыслях о романе» (1799) Сад пишет:
Руссо, которого природа наделила деликатностью и чувствами в той же степени, что Вольтера умом, пишет романы иначе. Сколько силы и энергии в «Эло-изе»; когда Мом диктовал Вольтеру «Кандида», сама любовь своим пламенем набрасывала страстные страницы «Юлии», и можно с уверенностью сказать, что эта возвышенная книга никогда не будет иметь подражателей. Пусть эта истина заставит выронить перо целую толпу однодневных писателей, которые вот уже тридцать лет поставляют жалкие копии этого бессмертного оригинала! Пусть поймут они, что для того, чтобы приблизиться к нему надо иметь пламенную душу Руссо и его философский ум — две вещи, которые природа не соединяет вместе в один и тот же век» [7].
Однако сам Сад был наделен и пламенной душой и философским умом, что он и доказал в своем романе «Алина и Валькур, или Философский роман» (1788, опубл. 1795), написанном под явным и непосредственным влиянием «Новой Элоизы». Сад избирает ту же форму полифонического эпистолярного романа; он так же перемежает повествование и философские рассуждения. Завязкой основного конфликта также оказывается невозможность главных героев Алины и Валькура, любящих друг друга, быть вместе: отец Алины против этого брака, ибо он обещал руку своей дочери своему давнему приятелю Долбуру. Сад не скрывает, а напротив, всячески подчеркивает связь между двумя романами, так в двух предисловиях он, так же как и Руссо, предвидит, что найдется немало суровых критиков его произведения, которое он просит дочитать до конца, прежде чем судить о нем.
Сам Руссо появляется в пятом письме в качестве одного из героев. Валькур, оказавшись в Женеве, идет знакомиться с ним.
Он встретил меня с приятностью и искренней учтивостью, которые непременно сопровождают гениальность и высшие таланты. Он похвалил и поддержал мой план отказаться от всего, чтобы посвятить себя исключительно изучению литературы и философии. Он направил мои молодые годы, он научил меня отделять истинную добродетель от тех отвратительных систем, которые душат ее. «Друг мой, — сказал он мне однажды, как только лучи добродетели освещают людей, слишком ослепленных их светом, они противопоставляют этим световым волнам предрассудки
суеверий. У добродетели осталось лишь одно святилище — сердце порядочного человека. Презирай порок, будь справедлив, люби ближних, просвещай их, и ты почувствуешь как добродетель потихоньку завладеет твоей душой и будет ежечасно служить тебе утешением от гордыни богача и глупости деспота». В разговорах с этим глубоким философом, с этим истинным другом природы и людей, я черпал ту главную страсть, которая всегда влекла меня к литературе и искусствам [5, р. 69].
«Алина и Валькур» — энциклопедия философских и эстетических идей Просвещения, вбирает в себя весь богатый опыт французского романа: Сад вдохновляется Прево и Монтескье, Луве де Кувре и Дидро, но главным источником его вдохновения, несомненно, является Руссо — философ и романист. Если «Юлию» называют энциклопедией руссоизма, то «Алину и Валькура» можно назвать энциклопедией садизма, правда, не в том смысле, который традиционно вкладывают в этот термин: в романе находят отражение все характерные черты Сада-романиста.
В более поздних романах имя Руссо лишь трижды упомянуто маркизом — два раза в «Философии в будуаре» и один в «Новой Жюстине», однако отсылки к руссоистским идеям играют важную роль. Хотя Сад и не переписывает целые пассажи, как он это делает с Вольтером, Гольбахом, Гельвецием, он рассыпает руссоистские идеи, особенно часто отсылая читателя к «Общественному договору» и «Рассуждению о неравенстве». Шире всего руссоистский интертекст проявляется у Сада не как непосредственное цитирование Руссо или прозрачные референции, но как наглядная иллюстрация его идей. Так, основные идеи второго рассуждения являются базовыми для «Жюстины» и «Жюльетты».
Руссо пишет, что верхом неравенства является такое состояние, когда «у подданных нет иного закона, кроме воли их господина, а у него нет другого правила, кроме его страстей», тогда
понятие о добре и принципы справедливости вновь исчезают; здесь все сводится к одному только закону более сильного и следовательно к новому естественному состоянию, отличающемуся от того состояния, с которого мы начали, тем, что первое было естественным состоянием в его чистом виде, а это последнее — плод крайнего разложения [1, с. 94].
В изображаемом Садом мире неравенство и деспотизм привели к полному разложению общества и человека. Общества, где правит сильный и развращенный, общества, сформировавшегося благодаря «несправедливым захватам богатых, разбоям бедных и разнузданным страстям и тех и других», которые, «заглушая естественную сострадательность и еще слабый голос справедливости, сделали людей скупыми, честолюбивыми и злыми» [1, с. 82]. Этот мир, теоретически описанный Руссо, живет полнокровной жизнью в романах Сада, где либертены являются продуктом того самого общества, основанного на господстве и порабощении, насилии и грабежах [1, с. 82].
Богатые, наслаждаясь властью, презирают всех остальных и, «используя своих прежних рабов, чтобы подчинить себе новых, они только и помышляли о покорении и о порабощении своих соседей, подобно тем голодным волкам, которые, раз отведав человечьего мяса, отвергают всякую другую пищу и бросаются только на людей», как и либертены Сада.
Из рассуждений Руссо о неравенстве Сад делает вывод о незаконном и самоуправном характере основного закона, что оправдывает преступления, совершаемые бедняками, как заявляет Дюбуа:
...бессердечные поступки богачей полностью оправдывают дурное поведение людей бедных, так что добродетель вселится в наши сердца только тогда, когда в их души войдет человеколюбие <.> Природа сотворила людей равными, и если судьба нарушает этот основной для всех закон, то мы обязаны противодействовать ее капризам [2, с. 86-87].
То есть преступление является следствием неравенства, а слабый обязан защищаться как может, ибо договор, основанный на насилии, как пишет Руссо, является недействительным. Дюбуа стоит на позициях руссоизма, фактически излагая все основные идеи «Рассуждения о неравенстве», отрицая законность договора, дающего все права и преимущества одной стороне и лишающего другую сторону основных природных прав — на жизнь и свободу.
Только одно преступление дает нам жизнь, поддерживает и сохраняет наше существование, препятствуя скорой смерти. <...> Тереза, мы все рождаемся равными, поэтому нарушитель природного равенства будет виновен в той же степени, что и человек, пытающийся его восстановить. Одним словом, любое наше действие определяется стремлением к равенству, которому мы должны с радостью подчиняться [2, с. 87].
Беседа Жюстины с Дюбуа и Кер-де-Фером строится вокруг идеи о том противоречии между законом, который оправдывает узурпацию, и тем законом, который должен быть основой правового государства: Жюстина стоит на позициях «Общественного договора», бандиты черпают аргументы в «Рассуждении о неравенстве».
Руссо описывает общество, раздираемое преступлениями, вызванными неравенством как следствием частной собственности. Именно такую модель общества изображает Сад, используя идеи Руссо в философских дискуссиях своих персонажей.
ЛИТЕРАТУРА
1. Руссо Ж.-Ж. Трактаты. — М.: Наука, 1968.
2. Сад маркиз де. Жюстина / пер. А. В. Царькова, С. С. Прохоренко. — М.: Интер-бук, 1990.
3. Delon M. Sade face à Rousseau // Europe. — 1972. — 522. — P. 42-48.
4. Kozul M. Lire Sade avec Rousseau // Romance Studies. — Vol. 32, N3. — July 2014. — P. 171-182.
5. Sade D. A. F. Aline et Valcour. — Paris: Livre de poche.Classiques, 1994.
6. Sade D. A. F. Justine, ou les Malheurs de la vertu // Sade D. A. F. Oeuvres. — Paris: Gallimard, 1995. — P. 123-390.
7. Sade D. A. F. Idée sur les romans // Sade D. A. F. Oeuvres. — URL: https://books.google. ru/books?id (дата обращения: 18/11/2016).
8. Sade D. A. F. Lettres à sa femme. — Paris: Babel, 1997.
