CC BY
460
9. Revolutionary Russia. 1904. Number 44. P. 22.
10. Ibid.
11. Chernov V.M. Op. cit. P. 344.
12. Ibid.
13. Chernov V.M. Op. cit. P.345.
14. Bulletin of Russian Revolution. 1902. Number 2. Pp. 106-107.
15. Ibid.
16. Sletov S.N. To history of genesis of the socialist-revolutionary party. Petrograd. 1917. P. 109.
17. Bulletin of Russian Revolution. 1903. Number 3. P. 285.
18. Russian wealth. 1905. Number 10. Pp. 143-144.
19. Revolutionary Russia. 1902. Number 3. P. 8.
20. From history of social-political movements, parties of Russia and USSR. Ed. By B.K. Levanov. Vol. 1. Moscow. 1990. P. 138.
21. Revolutionary Russia. 1905. Number 63. P. 1; Number 64. P.7; Number 65. P. 8.
22. Erofeyev N.D. To the problem of size and staff of the socialist-revolutionary party on the eve of the First Russian Revolution // Nonproletarian parties of Russia in three revolutions. Moscow. 1989. Pp. 128-129.
23. Bulletin of Russian Revolution. 1903. Number 3. P. 9.
24. Chernov V.M. Op. cit. P. 340.
25. Chernov V.M. Op. cit. P. 341.
26. Lenin V.I. Collection of works. Vol. 6. Pp. 374, 389.
27. Chernov V.M. Op. cit. P. 343.
28. The socialist-revolutionary party. Documents and materials. Moscow. 1996. Vol. 1. P. 123.
УДК 94(47).083.4 В.А. ХОЛОДОВ
кандидат исторических наук, доцент кафедры теории и истории государства и права Орловского филиала Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ E-mail: [email protected]
UDC 94(47).083.4 V.A. KHOLODOV
candidate of historical sciences, Associate professor, department of Theory and history of State and law, Orel branch of the Russian Academy of national economy and
public administration E-mail: [email protected]
РУССКО-ЯПОНСКАЯ ВОЙНА 1904-1905 ГГ. В ВОСПРИЯТИИ СОЛДАТ И МАТРОСОВ THE RUSSIAN-JAPANESE WAR 1904-1905 IN ASSUMPTION OF THE SOLDIERS AND SAILORS
Статья посвящена анализу восприятия Русско-японской войны 1904-1905 гг. ее непосредственными участниками - русскими солдатами и матросами. В статье уделяется особое внимание формированию «образа врага» и «образа войны» в целом. Кроме того, анализируется состояние боевого духа русских солдат и матросов.
Ключевые слова: Русско-японская война 1904-1905 гг., образ врага, восприятие, образ войны, боевой дух, боевая обстановка.
The article is devoted to the analysis of assumption of the Russian-Japanese war1904-1905 by its direct participants - the Russian soldiers and sailors. In article the special attention to formation «image of the enemy» and «an image of war» as a whole is paid. Besides, the condition of fighting spirit of the Russian soldiers and sailors is analyzed.
Keywords: the Russian-Japanese war 1904-1905, image of the enemy, assumption, image of the war, fighting spirit, fighting situation.
Русско-японскую войну 1904-1905 годов можно с уверенностью назвать одной из самых неудачных войн России за всю ее многовековую историю. Кроме того, она напрямую повлияла на внутриполитическую обстановку в стране, явившись катализатором революционных потрясений. Уже современники высказывали мнение о том, что именно неудачи русской армии в во-
йне с Японией послужили причиной революционных катаклизмов. «В эту историческую эпоху Россия переживала величайший внутренний кризис, - отмечал в своих воспоминаниях А.П. Извольский. - Революционное движение, которое явилось результатом военных неудач русской армии в Манчжурии, завершилось всеобщей забастовкой ...»И. Начало неумолимого кризиса монар-
© В. А. Холодов © V.A. Kholodov
хизма в России и катастрофического падения авторитета Николая II и всей царской семьи началось именно с неудачной войны на Дальнем Востоке. И хотя, по общему мнению современников, «разложение царского строя и дома Романовых пошло с катастрофической быстротой после убийства Распутина», началось оно «задолго до него, еще со времени русско-японской войны...»2.
Безусловно, явившись судьбоносным событием русской истории, Русско-японская война 1904-1905 годов не была оставлена без внимания исследователей. Уже в ходе самой войны появлялись первые книги и статьи. Главная цель их авторов и издателей состояла в том, чтобы возбудить у широких слоев населения патриотические чувства. Среди авторов можно выделить, например, таких исследователей, как К.К. Абаза3, Н.Л. Кладо4, Ф.М. Коссинский5 и др. Характерным моментом в исследовании Русско-японской войны 19041905 годов в советской историографии был упор именно на освещение «событийной» стороны проблемы и формирование военно-патриотического воспитания6.
На современном этапе развития исторической науки все большее значение приобретает изучение войн, в частности Русско-японской войны, с позиций нового научного направления - военно-исторической антропологии, т.е. исследование войн с постановкой во главу угла человека и человеческих сообществ с их мыслями, чувствами и переживаниями в условиях вооруженных конфликтов. Значительный вклад в эту работу вносит Е.С. Сенявская7. В связи с этим, исследование Русско-японской войны 1904-1905 годов с позиции восприятия ее непосредственными участниками - солдатами и матросами, приобретает особую актуальность и значимость.
Следует отметить, что Россия вступала в войну с прежде неизвестным противником. В сознании армии и населения не было четко сформированного «образа врага», как в предыдущих войнах, поскольку Россия вступала в войну с доселе неизвестным противником8. Недооценка противника проявлялась в «шапкозакида-тельских» настроениях, царивших в российском обществе и, соответственно, проникавших в армейскую среду.
В восприятии противника в предстоящей войне с Японией следует выделить еще один компонент, негативно повлиявший на «образ» Русско-японской войны в целом - непонимание со стороны солдат и матросов целей и причин противоборства. Командующий Маньчжурской армией генерал А.Н. Куропаткин, анализируя причины наших неудач в войне с Японией, писал следующее: «Необходимо также принять во внимание, что сельские жители в возрасте свыше 35 лет уже являлись домохозяевами, часто многосемейными. Все их интересы и помыслы, даже по прибытии в Маньчжурию, были дома. Эти заботы отнимали у них веселость, бодрость, необходимые для солдата. А тут еще сама война казалась непонятной, а с родины вместо призыва к подвигу присылались прокламации, подговаривавшие не сражаться с японцами, а бить своих офицеров»9. Все это привело к восприятию Японии как
противника заведомо неполноценного и слабого.
В японской армии, напротив, перед войной было сформировано ярко выраженное чувство ненависти к русским и готовность к ожесточенной схватке. Дневниковые записи Хесибо Тиковара, командира японского миноносца, принимавшего участие в нападении на нашу эскадру на рейде Порт-Артура 27 января 1904 года, отражают отношение среди японских военных к русским накануне боевых действий. Он так характеризовал общий настрой японской армии: «В открытом море и в ожидании чего-то важного, что должно произойти этой ночью, я чувствовал себя совсем иначе, чем обычно, и не сомневался, что ни один из моих товарищей не чувствовал себя по-другому. Каждый русский вне сражения был для меня поводом к насмешке, потому что я действительно ненавижу эту страну, которая является единственной помехой для величия Японии»10.
Общая численность русской армии на 1 января 1904 года составляла 1135 тыс. человек. Кроме того, в запасе и ополчении насчитывалось около 3,5 млн. человек. Медленная перестройка системы комплектования армии отрицательно сказалась на ее численном росте. За последнюю четверть XIX века Россия при населении 129 211 тыс. человек смогла увеличить свою армию всего на 20 процентов по сравнению с предыдущим 25-летием11.
По общей численности сухопутных и морских сил Россия превосходила Японию, но соотношение сил на Дальнем Востоке было не в пользу России. Флот России, как и сухопутные войска, вследствие консерватизма военного руководства, оказался совершенно не подготовленным к ведению боевых действий на Дальневосточном театре. В этой связи следует подчеркнуть, что в очередной раз русские солдаты и матросы продемонстрировали высокие моральные и боевые качества, героизм несмотря на то, что высшее командование армии и флота не блистало, за единичными исключениями, военными талантами.
Русско-японская война 1904-1905 годов отличалась от предшествующих войн не только тем, что Япония начала военные действия без объявления войны. Эта война отличалась применением новейшего оружия, включением в боевые действия значительной живой силы, требованиями новых методов управления массовыми армиями. Сами сражения проходили по фронту в 100-150 км. и в глубину в несколько десятков километров. Таким образом, изменился сам характер ведения войны вследствие участия в сражениях огромного ко -личества живой солдатской массы.
Изменение характера войны и участие в сражениях массовых армий, естественно, меняло и восприятие солдатами боевой обстановки. «Не верьте тому, кто станет вам рассказывать, что стоя под огнем, чувствуешь подъем духа, отвагу, прилив героизма, - признавался медсестре раненый командир одного из стрелковых полков русской армии. - Это слова. Когда бились грудь о грудь, это было возможно. Но когда неприятеля даже не видно, а пули кругом, гранаты выбивают из строя, никаких высоких чувств не ощущаешь. Напротив, в первую
минуту такая охватывает грусть, внутри тебя что-то так щемит, что только собираешь все силы, чтобы не показать это солдатам, чтобы удержаться на месте впереди всех, берешь себя в руки и напоминаешь себе, что сзади тебя сотни вверенных и подчиненных»12.
Особенностью Русско-японской войны 1904-1905 годов для русской армии было признанное уже современниками отсутствие талантливого и высококвалифицированного командного состава. При этом у солдат и матросов на протяжении практически всех боевых действий не было ярко выраженного авторитетного военачальника, который мог способствовать личным примером формированию в армии необходимого морально-боевого духа. «В Западной Европе, как и у русских, положение начальника важнее дарований, - отмечал в своем дневнике генерал Я. Гамильтон, - и если начальник не завоевал себе уважения и поклонения войск, то они не будут и не могут проявлять всей своей силы. С другой стороны, если бы русский Скобелев мог теперь появиться на театре войны, блестящий, быстрый, смелый, обожаемый своими войсками и обладающий военным инстинктом, - тогда, я думаю, японцы убедились бы, что в Европе есть элемент, с которым им еще не приходилось считаться»13.
Исключением был, пожалуй, адмирал С.О. Макаров, погибший в конце марта 1904 года. Объясняя популярность С.О. Макарова среди солдат и матросов, его биографы отмечают, что он вырос в простой русской семье и сам с детства пережил немало лишений и невзгод. «Он, - как пишет С.Н. Семанов в книге о Макарове, -знал народ, знал его душу не по книжкам. И он всегда оставался глубоко, истинно демократичным к солдатам и матросам. И это не было показное панибратство барина (которое порой унизительнее самого грубого высокомерия), а высокое сознание своей ответственности перед народом - и как флотоводца, и как гражданина своей страны»14.
С.О. Макаров был действительно популярен среди солдат и матросов и мог способствовать поднятию их боевого духа. Один из участников обороны Порт-Артура записал в своих воспоминаниях следующее: «В конце февраля в Порт-Артур прибыл новый командующий эскадрой, адмирал Макаров. Своими выходами в море он поднял дух наших моряков, приунывших от первых неудач»15. Хотя рано погибшему С.О. Макарову не суждено было дать серьезный отпор японцам, его имя заняло прочное место в сознании солдат и матросов как наиболее почитаемого среди русских военачальников.
После начала боевых действий в сознании русской армии меняется «шапкозакидательский» прогностический «образ врага», поскольку японцы показали себя отважными воинами, решительно идущими на смерть. К. Иванов-Тринадцатый, один из участников русско-японской войны, записал в своих воспоминаниях яркий случай, который был далеко не единичным, характеризующий японца как непримиримого противника, решительно идущего на явную смерть. «Не могу забыть одного случая, - вспоминает он, - служащего яркой характеристикой японцев в их геройстве и патриотиз-
ме: крейсер разворачивался, когда я был на юте. Вдруг, вижу в нескольких саженях от борта плывущего японца. Видя, что водоворот от заднего хода должен будет сейчас его завертеть, я схватил лопарь вельботных талей и, набравши бухту, бросил ему. Японцу стоило только схватиться за веревку и через мгновение он был бы спасен и вытащен на палубу, но он с презрением оттолкнул веревку и, угрожающе потрясая кулаком в мою сторону, успев только восторженно прокричать «Ниппон, Банзай», захлебываясь, пошел ко дну»16. Отмечены были русскими военными и профессиональные качества японцев. Н.В. Иениш, описывая события Шангтунского боя 28 июля 1904 года с японцами, отмечает: «Нужна будет помощь судов нашей эскадры - или того, что от нее останется после боя с японцами, с их кадром, все же уже кое-чему научившихся офицеров и команды»17.
В ходе военных действий были пересмотрены взгляды относительно противника со стороны высшего командного состава русской армии и флота. В частности, А.М. Стессель в своих дневниковых записях указывал на следующее: «Отважное движение всех 12 пароходов на явную смерть еще раз показало, что японцы смелые и умные моряки»18. Среди русских военачальников были те, которые, отмечая высокий боевой дух японцев, понимали, что русской армии не хватает ясного осознания необходимости ведущейся войны и более воинственного духа. В связи с этим М.В. Алексеев отмечал в своих письмах к жене: «Мне больно переживать то, что выпало на долю России, я сознаю, что противник не превосходит нас ни силами, ни качеством массы. Приподнят у них дух - правда; ярче выражена, искусственно воспитана идея величия для блага народа ведущейся войны; как азиат - наш противник хитрее. Но победа над ним должна быть нашим уделом, если бы в наше дело было внесено побольше веры, решимости духа, предприимчивости.»19.
Нет сомнения в том, что военные неудачи русской армии способствовали падению боевого духа солдат и матросов. Никогда еще русская армия не испытывала такой череды поражений, особенно от противника, представлявшегося перед войной довольно слабым. В связи с этим уже после первых месяцев войны среди солдат и матросов преобладало подавленное морально-боевое состояние. А.Н. Люпов, один из участников обороны Порт-Артура, в своих дневниковых записях так описывал настроение солдат накануне предстоящей длительной обороны: «Теперь начнется агония многострадального Порт-Артура. Настроение у всех подавленное. Вчера при появлении эскадры многих солдат трясло от нервного потрясения и ни один не мог говорить или отвечать спокойно. И не удивительно: мы три месяца с начала войны не имели ни одной удачи, а все удары и удары. Целая вереница ударов. Где же тут взяться воинственному духу»20.
Военные неудачи русской армии способствовали тому, что среди солдат и матросов, а также большей части офицеров складывался негативный «образ войны». Как отмечает О.Р. Айрапетов, к концу 1904 года поражения на фронте и все более нарастающая кри-
тика общественности привели к тому, что война стала непопулярной среди военных21. Один из офицеров, участвовавших в обороне Порт-Артура, так описывает настроение солдат после сдачи города: «Интересно, что все физиономии заметно повеселели, особенно у солдат. Видимо, все довольны, что так или иначе вся эта грязная история кончилась»22.
Военные неудачи русской армии наряду с обманутыми чувствами непобедимости русского оружия послужили плодотворной почвой для хождения в тылу различных слухов, передававшихся, в том числе, и в солдатскую среду. Так, например, Ф.И. Шикуц, участник русско-японской войны, описывает в своем дневнике такие солдатские домыслы: «Так как предсказания о мире не исполнились, то солдаты перешли к другой крайности и стали говорить, что наш русский белый царь не принял японских уполномоченных и велел казнить всех, кроме одного, которого и отпустил обратно к «японскому Микаде» для того, чтобы тот передал ему, как Россия отвечает на предложение о мире. Пока мы не возьмем «Японию и Токио», до тех пор о мире чтоб никто не смел и заикаться. А с позиции, словно в подтверждение этих слов, доносился гром от орудийной
перестрелки, и по небу, подобно вспышкам зарницы, пробегали отблески от орудийного огня»23.
Итак, Русско-японская война 1904-1905 годов, явившись для русской армии одной из самых неудачных войн в ее истории, повлияла на изменение сознания русских солдат и матросов. В сознании русских солдат и матросов была развенчана традиционная убежденность в превосходстве и несокрушимости русского оружия. В ходе войны произошла эволюция восприятия «образа врага» и «образа войны» в целом. Ход и результаты Русско-японской войны ущемляли национальное самолюбие и чувство патриотизма, а также подрывали боевой дух русской армии и флота. Тем не менее, во время войны, в тяжелейшей обстановке военных неудач русские солдаты и матросы демонстрировали стойкость и мужество. Непривычной для сознания солдат и матросов русской армии и флота особенностью было отсутствие популярного «военного вождя», обычно влиявшего на укрепление морально-боевого духа в войсках. В целом, Русско-японская война 1904-1905 гг. оставила негативный след в сознании русской армии и флота, явившись при этом катализатором революционных настроений внутри страны.
Библиографический список
1. Извольский А.П. Воспоминания. Мн., 2003. С. 9.
2. БоярчиковА.И. Воспоминания. М., 2003. С. 31.
3. См.: Абаза К.К. Беседа про японца. СПб., 1904-1905. Вып. 1-3.
4. См.: Кладо Н.Л. Значение флота в борьбе на Дальнем Востоке. СПб., 1904.
5. См.: Коссинский Ф.М. Состояние русского флота в 1904. СПб., 1904.
6. См. напр.: Колчигин Б., Разин Е. Оборона Порт-Артура в Русско-японскую войну 1904-1905 гг. М., 1939; Сорокин А.И. Оборона Порт-Артура. Изд. 3-е. М., 1954; Мельников Р. Крейсер «Варяг». Л., 1975 и др.
7. См. напр.: Сенявская Е.С. Противники России в войнах XX века: эволюция «образа врага» в сознании армии и общества. М., 2006. С. 30-36. и др. работы.
8. Сенявский А.С., Сенявская Е.С. Историческая память о войнах XX века как область идейно-политического и психологического противостояния // Отечественная история. 2007. №2. С. 140.; Сенявская Е.С. Человек на войне: опыт историко-психологической характеристики российского комбатанта // Отечественная история. 1995. №3. С. 7-16.
9. Куропаткин А.Н. Русско-японская война 1904-1905: итоги войны. СПб., 2002. С. 242-243.
10. Штром А. Порт-Артур // Военная быль. 1969. №10. С. 7.
11. Золотарев В.А., Соколов Ю.В. Трагедия на Дальнем Востоке: Русско-японская война 1904-1905 гг. Книга I. М., 2004. С. 162, 165.
12. Отдел рукописей РГБ. Ф. 413.Оп. 1.Д. 13. Л. 17. об.
13. Гамильтон Я. Записная книжка штабного офицера во время русско-японской войны. Т.2. СПб., 1907. С. 28.
14. Семанов С.Н. Макаров. М., 1988. С. 6.
15. Юзефович А.И. Оборона Порт-Артура в Русско-японскую войну 1904-1905 гг. // Военная быль. 1965. №71. С. 1.
16. Иванов-Тринадцатый К. На Владивостокском отряде крейсеров // Военная быль. 1965. №75. С. 40.
17. ИенишН.В. Шангтунский бой 28 июля 1904 г. // Военная быль. 1963. №60. С. 16.
18. Отдел рукописей РГБ. Ф. 289.Оп. 1.Д. 10/1. Л. 19.
19. Перед Мукденом. Из писем генерал-квартирмейстера 3-й Маньчжурской армии генерал-майора М.В. Алексеева к жене, А.Н. Алексеевой // Военная быль. 1971. №108. С. 1.
20. «Боже, дай всем нам твердости умереть не постыдно и не посрамить святой Руси!» (Дневниковые записи А.Н. Люпова) // Военно-исторический журнал. 2005. №9. С. 64.
21. Айрапетов О.Р. Русская армия на сопках Маньчжурии // Вопросы истории. 2002. №1. С. 64.
22. Последние дни Порт-Артура (Из дневника молодого офицера). - Из архива капитана 2 ранга Г.С. Пилсудского // Военная быль. 1973. №125. С. 27.
23. Шикуц Ф.И. Дневник солдата в русско-японскую войну. М., 2003. С. 70.
References
1. IzvolskyA.P. Memories.. Мн. 2003 . Page 9.
2. Boyarchikov A.I. Memories. M, 2003. Page 31.
3. See: Abaza K.K. Conversation about the Japanese. SPb. 1904-1905 . Vyp. 1-3 .
4. See: Klado N. L. Value of fleet in fight in the Far East. SPb. 1904 .
5. See: Kossinsky F.M. Condition of the Russian fleet in 1904. SPb. 1904 ..
6. See e.g.: Kolchigin B., Razin E. Defense of Port Arthur in Russian-Japanese war of 1904-1905 of M, 1939; Sorokin A.I. Defense of Port Arthur. Prod. the 3rd. M, 1954; Melnikov R.Kreyser «varyag"". L. 1975, etc.
7. See e.g.: Senyavsky E.S. Enemies of Russia in wars of the XX century: evolution "image of the enemy" in consciousness of army and society. M, 2006. Page 30-36. etc. works.
8. Senyavsky A.S., Senyavsky E.S. History memory of wars of the XX century as area of ideological and political and psychological opposition//National history. 2007 . No. 2. Page 140. ; Senyavsky E.S. People in the war: experience of the historical and psychological characteristic of the Russian combatant//National history. 1995 . No. 3. Page 7-16.
9. KuropatkinA.N. Russian-Japanese war 1904-1905: war results. SPb. 2002 . Page 242-243.
10. Shtrom A. Port Arthur/Military was. 1969 . No. 10. Page 7.
11. Zolotaryov V.A. Sokolov Yu.V. The tragedy in the Far East: Russian-Japanese war of 1904-1905. Book of I. M, 2004. P. 162, 165.
12. Department of manuscripts of the Russian state library. F. 413.I. 1.A. 13. Sh. 17. turn.
13. Hamilton Y. Note book of the staff officer during Russian-Japanese war. T.2. SPb. 1907 . Page 28.
14. Semanov S. N. Makarov. M, 1988. Page 6.
15. Yuzefovich A.I. Defense of Port Arthur in Russian-Japanese war of 1904-1905//Military was. 1965 . No. 71. Page 1.
16. Ivanov-thirteenth K. On the Vladivostok group of cruisers//Military was. 1965 . No. 75. Page 40.
17. Iyenish N. V. Shangtunsky fight on July 28, 1904//Military was. 1963 . No. 60. Page 16.
18. Department of manuscripts of the Russian state library. F. 289.I. 1.A. 10/1. Sh. 19.
19. In front of Mukden. From letters the general-kvartirmeystera of the 3rd Manchurian army of major general M. V. Alekseev to the wife, A.N.Alekseeva//Military was. 1971 . No. 108. Page 1.
20. "My God, let's all of us to hardness die not shamefully and not to shame sacred Russia! " (Diary records A.N. Lyupova)// Military and historical magazine. 2005 . No. 9. Page 64.
21. Ayrapetov O. R. The Russian army on hills of Manchuria//History questions. 2002 . No. 1. Page 64.
22. The last days of Port Arthur (From the diary of the young officer). - From archive of the captain 2 ranks of G.S. Pilsudsky// Military was. 1973 . No. 125. Page 27.
23. ShikutsF.I. The diary of the soldier in Russian-Japanese war. M, 2003. Page 70.
УДК 903'18+599.742.13 (282.247.324) A.A. ЧУБУР
кандидат исторических наук, доцент кафедры отечественной истории Брянского государственного университета им. академика И.Г. Петровского E-mail: [email protected]
UDC 903'18+599.742.13 (282.247.324)
A.A. CHUBUR
Ph.D. in History, associate professor of Russian history department, Bryansk State University named after
Academician I.G. Petrovsky E-mail: [email protected]
СОБАКИ ИЗ ЗАГОРОДНОЙ РЕЗИДЕНЦИИ НОВГОРОД-СЕВЕРСКОГО КНЯЗЯ.
ШТРИХИ К КУЛЬТУРЕ ПОВСЕДНЕВНОСТИ ДРЕВНЕРУССКОЙ АРИСТОКРАТИИ*
THE DOGS FROM THE COUNTRY RESIDENCE OF NOVGOROD-SEVERSKY PRINCE.
STROKES TO CULTURE OF EVERYDAY LIFE OF ANCIENT RUSSIAN ARISTOCRACY
Описаны и определены останки трех собак из терема в загородной резиденции Новгород-Северского князя. Это подсокольные охотничьи псы - выжлы (легавые): редкая порода на территории Киевской Руси. Такие собаки могли высоко цениться и быть собственностью представителей аристократии.
Ключевые слова: средневековая археология, загородный феодальный замок, археозоология, охотничьи собаки.
Described and identified the remains of three dogs from the towers in the country residence of the Prince of Novgorod-Seversky. This falconers hunting dogs - Vizslas (Pointing Dogs) is a rare breed in the Kievan Rus'. These dogs are highly appreciated and could be the property of the aristocracy.
Keywords: medieval archeology, country feudal castle, arheozoologiya, hunting dogs.
* Работа частично выполнена на средства гранта РГНФ 13-01-00222а «Сёла и загородные резиденции правящей верхушки Древней Руси как социальный и археологический феномен (по материалам Среднего Подесенья)»
© А.А. Чубур © A.A. Chubur
