CC BY
137
Е. В. Перехвальская
РУССКО-КИТАЙСКИЙ ПИДЖИН И РУССКИЙ «ИНТЕРЯЗЫК»
1. Введение
Сходство результатов процессов пиджинизации/креолизации и процессов, происходящих на ранних стадиях обучения второму языку (далее — SLA “Second language acquisition”), давно привлекало внимание лингвистов [Schumann 1974, 1978; Wode 1981; Lefebvre et al. (eds.) 2006; Mather 2006; Siegel 2008; DeGraff 2009; Gotz et al. 2011]. При этом возникала проблема интерпретации данных сходств. Важно отметить, что на сходство структур пиджинов и креольских языков, с одной стороны, и интерязыков, возникающих на ранних стадиях обучения второму языку, с другой стороны, первыми обратили внимание не креолисты, а именно специалисты по SLA (например, H. Wode и J. H. Schumann).
Возникло представление о том, что пиджины представляют собой результат закрепления в качестве средства коммуникации «недоусвоенного» языка-лексификатора (см., например [Siegel 2008]). По существу, эта “imperfect learning theory” оказывается упрощенным вариантом теории поэтапной дивергенции от языка-источника [Chaudenson 1979]. Эти теории разделяют представление о том, что креольские языки возникли, минуя стадию пиджина, путем постоянного градуального движения к базилекту “increasing basilectalization” [Mather 2006: 233]. С этой точки зрения креольский язык — закрепившийся недоученный вариант языка-лексификатора.
Сходное мнение высказывалось и отечественными социолингвистами. Так, в учебнике «Социолингвистика» В. И. Беликова и Л. П. Крысина читаем: «Контактный язык никогда не создавался намеренно, он является результатом неудавшейся попытки выучить (разрядка моя. — Е. П.) язык партнера по коммуникации. Препиджин возникает как компромисс между плохо усвоенным вторым языком начинающих билингвов и “регистром
для иностранца”, который создается теми, для которых этот язык является родным» [Беликов, Крысин 2001: 116-117].
Принимая такую точку зрения, придется сделать следующие выводы:
1) пиджин является значительно упрощенной версией языка-лексификатора (см., например: [Singh 2000: 6]), т. е. перед нами не другая (новая) грамматическая система, а упрощенный вариант старой;
2) представители менее престижной группы имели намерение выучить язык более престижной группы, но им это не удалось.
Оба положения представляются мне весьма спорными. Я исхожу из того, что пиджин обладает иной грамматической системой и является другим языком, отличным от языка-лексификатора. Это объясняется также и тем, что пиджин возникает в ситуации, когда у обеих контактирующих групп нет серьезного намерения выучить какой-то язык, их основной задачей является достижение элементарного взаимопонимания. Поэтому стадия пиджина представляется совершенно необходимой, если речь идет именно о креольском языке, а не об иных вариантах упрощенных (редуцированных языков).
Некоторые исследователи фактически ставят знак равенства между результатами пиджинизации/креолизации и результатами: “(...) creole genesis does not involve any specific mental processes or strategies other than those found in ordinary second language acquisition” [Mather 2006: 231].
Многие креолисты оспаривали эти идеи, утверждая, что пиджинизация/креолизация и процессы при SLA принципиально различны (например, [Arends 1995]). Одна из таких черт, принципиально выделяющих креольские языки, — чрезвычайно значительное влияние субстрата, ср. теорию релексификации Клер Ле-февр [Lefebvre 1998].
В последнее время среди креолистов преобладает точка зрения, что это разные процессы и что сводить пиджин к недоусвоенному варинту изучаемого языка неправомерно.
2. Постановка проблемы
Чтобы подтвердить или опровергнуть указанные точки зрения, было решено провести сравнительный анализ имеющихся материалов по китайскому русскому пиджину с современными аудиозаписями русской речи китайцев.
Для этого был выделен ряд типичных черт русско-китайского пиджина, которые отличают его от русского языка (очерк грамматики русско-китайского пиджина см. в [Perekhhvalskaya 2013]). Планировалось провести анализ «интерязыков» носителей китайского языка, изучающих русских или овладевающих им в естественной коммуникации, с целью установления, разделяют ли они указанные черты с пиджином.
Я не буду подробно рассматривать уровень фонетики и фонологии, поскольку фонетическая составляющая в большой степени зависит от родного языка говорящего. Так, носители китайского языка имеют тенденцию «тонировать» слова как русского языка, так и русско-китайского пиджина , т. е. произносить их так, как если бы каждый слог был ударным. При этом каждый слог получает определенный тональный рисунок, что свойственно китайскому языку.
Данная черта характерна и для произнесения русских слов китайцами на ранних стадиях обучения русскому языку. По мере овладения языком китайцы начинают придавать тональную характеристику только ударному слогу русского слова. Однако замена силового ударения музыкальным остается характерной чертой «китайского акцента» в русском языке даже у тех носителей китайского языка, кто хорошо овладел русским.
В ходе исследования проводился сравнительный анализ морфологии, синтаксиса русско-китайского пиджина и китайско-русских «интерязыков», а также подбора лексики, использующейся в данных идиомах. Рассматривались «интерязыки» людей, в разной степени овладевших русским языком при аудиторном обучении и/или в ходе естественного общения.
Предполагалось, что данный анализ будет способствовать решению вопроса о том, какие из черт пиджина обязаны своим происхождением SLA, а какие возникли в ходе пиджинизации.
1 См. материалы А. Яблонской в [Jablonska 1957].
3. Характеристика данных
Была проанализирована речь следующих групп:
1. Китайцы, обучающиеся в Санкт-Петербургском университете и живущие в Санкт-Петербурге.
2. Китайцы, изучавшие русский язык в Китае и работающие с русским языком на территории Китая.
3. Китайцы, специально не изучавшие русский язык, а выучившие элементы русского языка в ходе трудовой деятельности (торговля).
Характеристика групп опрошенных.
1. В первую группу вошли китайские студенты, серьезно изучающие русский язык на филологическом факультете СПбГУ. Записывалась речь 4 человек, изучавших русский язык в течение 4 лет и в течение этого периода живших в Санкт-Петербурге.
2. Китайцы, работающие в Китае (г. Жаохэ ) в зоне приграничной мелкооптовотой торговли с Россией. С точки зрения того, как именно говорящие овладевали русским языком, их следует разделить на две подгруппы:
2а. люди, изучавшие русский язык в учебных заведениях разного уровня, а затем перешедшие к практической работе с приезжими из России;
2б. люди, овладевшие русским языком в ходе трудовой деятельности без специального обучения.
В дальнейшем изложении данные группы опрошенных будут кодироваться соответственно: 1, 2а и 2б.
Следует заметить, что сами группы не гомогенны в отношении степени владения русским языком, индивидуальный уровень овладения языком значительно варьирует от говорящего к говорящему, однако в их «интерязыках» можно выделить характерные черты, по-видимому, сформированные в ходе данного типа обучения/овладения языком.
Важнейшими оказались следующие параметры:
1. Наличие аудиторного обучения
Студенты Санкт-Петербургского университета, а также те жители Жаохэ, которые специально изучали русский язык, зна-
2 Латиницей передается как Raohe.
комы с основами грамматики русского языка и с письменной репрезентацией русских слов. По этому параметру группы 1 и 2а объединяются, в противоположность группе 2б, которая воспринимала слова русского языках на слух и, скорее всего, не знакома с письменной репрезентацией русских слов и даже с русским алфавитом .
2. Тип коммуникации
Компетенция студентов университета отличается от компетенции жителей Жаохэ типом коммуникации. Для них русский язык — это учебный предмет, он в меньшей степени является средством естественного общения. Складывается впечатление, что китайские студенты живут достаточно замкнутыми землячествами и сравнительно редко общаются по-русски, исключая стандартные ситуации — магазин, буфет, транспорт.
В связи с этим студенты говорят медленно, подбирая слова, часто сами исправляют свои ошибки. Этого почти никогда не делают говорящие из групп 2а и 2б. Для них русский язык — средство общения, и задачей является не построение грамматически правильного предложения, а осуществление коммуникативного акта.
В результате наиболее успешной в овладении русским языком оказывается группа 2а, совмещающая преимущества как аудиторного обучения, так и естественной коммуникации.
3. Ориентация на литературную или просторечную форму русского языка. Этот параметр связан с типом коммуникации. Все три группы учитывают разговорную форму русского языка, однако студенты университета используют почти исключительно формы разговорного литературного языка, в то время как речь людей из групп 2а и 2б ориентирована на разговорный язык, включающий просторечные формы.
3 Об этом свидетельствует огромное количество опечаток на вывесках, в названиях магазинов, ресторанных меню в Жаохэ. Ср. ВИЫТ (понято нами как ВИНТ) — вывеска магазина, торгующего метизами; вывеска МАГАЗИНОВОШЕЙ М ФРУКТОВ, строки из меню ЕАЛАТ «салат», ЪЛЮДА «блюда» и т. п. Это ошибки совершенно иного рода, чем те, которые можно увидеть на наших рынках. Здесь писавший не различает сами графемы.
Следует отметить, что говорящие из всех трех групп оперируют клишированными выражениями, которые, однако, значительно разнятся. Для 1-й группы это выражения, которые были почерпнуты, главным образом, из учебников русского языка; для групп 2а и 2б это клишированные фразы из повседневной коммуникации.
Ср. в речи студентов слова и выражения, которые ни разу не встретились в записях речи групп 2а и 2б: «все в порядке», «по-моему», «овладеть другими языками», «нет мнения», «потому что», «не так популярен», «конечно» и т. п.
Напротив, говорящие из групп 2а и 2 используют выражения «какая разница», «разве так можно», «низкая цена», «сколько штук» и т. п.
Говорящие из группы 2а и в еще большей степени из группы 2б ориентируются на аллегро стиль произношения: lawisa ‘нравится’, pis ’at ‘пятьдесят’, toko ‘только’ и т. п. Одна из успешных стратегий говорящих группы 2а состоит в том, что они полностью редуцируют безударные окончания русских слов, что создает иллюзию верного употребления флексий. Внимательное прослушивание аудиозаписей показывает, однако, что такие говорящие произносят не редуцированные флексии, а гласный среднего подъема среднего ряда [э]: nalmalna ‘нормаль-
ный/ая/ое/ые/о’, dewacaka ‘девочка/е/и’ и т. п.
Приведу конкретные примеры идиолектов для каждой из групп.
Группа 1 (диалог с преподавателем)
(1) K: ja dawno is Kitaj // ja lublu muzika/muziku/i: /
is3kus3t3wa //
Я давно (приехал) из Китая. Я люблю музыку и искусство.
Ja dumaju sto pitirburax ocin’ \ fa pitirburage esta fakus
iskustwa \\
Я думаю, что в Петербурге хороший вкус в искусстве
R: Английский язык вы тоже знаете?
K: da //
R: Какой язык легче выучить, английский или русский?
K: angalisaki izyk/ on l’oxce cem ruskij/net?//
Английский язык легче русского, разве не так?
R: В чем?
K: fase dak gawarit / fase dak gavar ’at / angliskij eta sama lucaj/ sama l’oxce izyk//
Считается, все говорят, что английский — самый лучший, самый легкий язык.
R: А как вы думаете, китайский язык — легкий? (смех в зале) K: net / no eta l’anoj // ... esli luskij l’udi xocit kitajski izyk/ budim tarudna //
Нет, но это родной язык. Если русский человек захочет выучить китайский язык, ему будет трудно.
R: В чем трудность, по-вашему?
K: sama taludna / sama / samaj taludnasti / to pa moimu eta / Самое трудное? самая большая трудность — это, по-моему, fa kitaiskam izyke jest cityli udaw... / udawlenia // eida sama taludna/ sama/
в китайском языке есть четыре ударения, это самое трудное. manoga inastanes / ani safasem ni ucisa eti cityli udawlenia / i ani palosi ucisa /
Многие иностранцы совсем не могут выучить эти четыре ударения, трудно выучить,
patamusta eta niwasamosna vyucit’/eti cityri udawlenia/nu eta/ потому что это невозможно выучить, эти четыре ударения. Но kada ani gavar’at/eta nipsrablem / esli razgavarivat’ sa kitaj-sem /
когда они говорят, проблем не возникает, если они разговаривают с китайцем,
sa kitajsami / my toKe moKem panimat’ // esli gaval’at tsenny falazu /
с китайцами. Мы можем их понять, если они произносят целую фразу,
... my pan’at / my pan’am / my panimaim / fasio fa par’atki // no / no eta ni kidaski//
мы понимаем, все в порядке. Но это не китайский язык.
Группа 2а (диалог в гостинице)
(2) K: des’ muza sa zinoj / da? // f citirista diw’ataj / desi dewacaka fase //
Здесь муж с женой, так? В 409-м все женщины.
desi tarikarawati/ dewacaka/ is’o dewacaka i desi.. //
Здесь три кровати, женщина, еще одна и вот...
R: А что, больше нет вариантов?
K: kakaja razna / dewacaka / fase zensina //
Какая разница, это женщина. А там все женщины. nada stoby fase kalawati nalmalna // fase tali cityli kalawati/ Надо, чтобы все кровати были заполнены. (В номере) три-четыре кровати,
toko dawa cilaweka/ adana astalas//
(и размещается) только два человека, одна (кровать) пустует. R: А семьдесят девятый?
K: desi tomi tari karawati esiti/ toze dawaceka//
Здесь тоже три кровати, тоже женщины.
R: Но я же не могу отделить маму от дочери и мужа от жены. К: oni kaka razna/ fase zess ina// ... esi u n’a toka dawinasat’ cilawek/
Какая им разница, это женщины. Если у меня только (записано) только 12 человек,
u nas esi parish fasiwo dawasat’ / mono rasilit’ /
У нас, если приехало 20 человек, то можно расселить, a u was toka dawinasat’/razi taka mona//
А у вас только 12 человек. Разве так можно?
Группа 2б (диалог в магазине одежды)
(3) R: Сколько стоит?
K: pisot pis’at дэwa satuka//
Пятьсот пятьдесят за две штуки.
R: Дорого.
K: ne deu saka-a-a, u nas zi namalna, samaja niskaja cina la // Но, девушка, у нас же все лучшее по самым низким ценам! pisotpisiata da wasa daluga/ sykoka satuka xodi la?//
Пятьсот пятьдесят для вашей подруги. Сколько штук хотите? R: Пока нисколько, смотрю.
K: xitaraja/ne kupi/atajpa... palavina//
Вот хитрая! Не покупаешь, хочешь отдать половину (?)
4 «Мама с дочкой», как и в следующем интервью, — мы с Натальей Кузнецовой.
R: А вот эта сколько?
K: diviasot pisiat lubali//
Девятьсот пятьдесят рублей.
R: Дорого!
K ni doraga/lavisa?/ xocesa, xocesa kupit’? /pabosi esi//
Не дорого! Нравится? Хочется купить? Есть и большие размеры.
R: Подумать надо. А поменьше есть?
K: esia/tara kawkipisa?/ ter’a kawo?//
Есть. Для кого покупаешь? Для кого?
R: Поменьше бы.
K: aa fasoa/nasit’ zew neudobana/mama ?/ doca ?//
Этот фасон (если поменьше) носить же неудобно. А вы мама и дочь?
(обращается к другим покупателям) wot eta mozna, wot eta toze mozna Можно эту, можно вот эту.
Группа S. Препиджин
Отдельно хочу привести всего несколько предложений, записанных у пожилого продавца в магазине одежды, идиолект которого, возможно, имело бы смысл вынести в отдельную группу (Группа 3), если бы не чрезвычайная краткость записи:
(4) netu / netu la! //
Нет, такого нет.
liadam is’o adezda/ fuboga nada, co is’o/ co kupi/kupitnada? Рядом еще есть магазин одежды. Что еще вам нужно, футболки, что хотите купить?
R: А это утром во скоко?
K: p’ati// cipadumaj/ ja pasmatri// cipadumaj/ ja s’asi pas-matri //
В пять5. Ты реши (что хочешь), а я найду (такой фасон / размер). Ты реши, я сразу найду, tibe padaidi / ja pasmatri// найду такой, который тебе подойдет.
5 Во всем Китае единое время (пекинское), 5 утра соответствует 9 утра в Приморском крае РФ.
Этот последний идиолект — единственный в моих записях содержит формы, напоминающие формы русско-китайского пиджина.
4. Анализ материала
Обратимся теперь к сравнению рассмотренных типов русского «интерязыка» с сохранившимися материалами по русско-китайскому пиджину.
Были выбраны десять характерных черт русско-китайского пиджина, отличающие его от собственно русского языка по следующим признакам .
1. Отсутствие словоизменительной морфологии.
2. Множественность не выражена ни в имени, ни в глаголе.
3. Различие частей речи по форме: существительные имеют чаще всего исход на -а/-э, глаголы — на -I/-]
4. Единая форма для личных и притяжательных местоимений.
5. Отсутствие предлогов.
6. Преимущественный порядок слов SOV.
7. Выражение видо-временных и модальных форм при помощи препозитивных маркеров.
8. Отсутствие сложных предложений, сочинительных и подчинительных союзов.
9. В лексике — использование слов широкой семантики7.
10. Употребление перфективной (модальной) частицы 1е.
Сравним эти черты с особенностями «интерязыков», представленных в разных группах говорящих.
Группа 1
Ни одна из перечисленных черт не является единственно возможной. Черты 1-3 действительно появляются в качестве альтернативных вариантов , ср.:
6 Этот список не является исчерпывающим, однако он достаточно показателен (очерк грамматики пиджина см. в [Регек^аккауа 2013]).
Наиболее частотные слова русско-китайского пиджина (см. Словарь русского-китайского пиджина в [Перехвальская 2008]): люди ‘человек, люди, живое существо’, таскай ‘носить, возить, тащить, воровать’, ходи ‘передвигаться’, шанго ‘хорошо’ и некоторые другие.
(5) desi f retam ni tak zallka / i toma f ret i zimoj / nu / witir tak f
Pikin
‘Здесь летом не так жарко, а дома летом и зимой ветер, так
в Пекине’.
Однако эти стратегии осознаются говорящими как ошибки и часто корректируются:
(6) mine dawasat’ dawa let/guoda
‘Мне двадцать два лет, года’.
(7) ... mypan’at/mypan’am/mypanimaim/
‘Мы понимаем’.
Отметим, впрочем, типичное для пиджина употребление слова ludi человек, люди’:
(8) esli luskij l’udi xoci... t
‘Если русский человек захочет... ’
Черты 4-9 не характерны для «интерязыков» данной группы.
Группа 2а
Здесь также характерной чертой будет наличие вариантов, соответствующих чертам 1-3 пиджина, однако в отличие от группы 1, у говорящих, вошедших в группу 2а, отсутствие словоизменительной морфологии у имен (существительных и прилагательных) является скорее нормой, при этом на месте флексии часто произносится неясный редуцированный гласный.
Обращает на себя внимание подбор лексики. Она отражает разговорный и даже просторечный стиль русского языка, а иногда выходит и за его пределы, ср. употребление лексемы «девочка» в значении ‘женщина, лицо женского пола’, что неуместно в полуофициальном дискурсе (расселение в гостинице).
Группа 2б
«Интерязыки» говорящих из этой группы демонстрируют большее сходство с пиджином. Помимо черт 1-3, для «интерязыков» говорящих этой группы характерны простые предложения, отсутствие союзов, как подчинительных, так и сочинительных.
8 При этом глаголы с исходом на -i/-j зарегистрированы лишь в единичных случаях.
Ср. вопрос mama? doca? ‘вы мать и дочь?’. Характерной чертой также оказывается употребление частицы la/le, например: samaa niskaa tsina la ‘самая низкая цена’, sykoka satuka xodi la ‘сколько штук хочешь’.
Группа 3
Несколько предложений, записанных у пожилого продавца в магазине одежды, демонстрируют большее число черт, характерных для русско-китайского пиджина. Почти все употребленные им глаголы имеют исход на -i/-j (формально совпадают с русским императивом), глагол замыкает клаузу, модальное слово nado находится в постпозиции к глаголу. Эти фразы отличает лишь наличие разных форм у местоимений: ci ‘ты’ и tibe ‘тебе’.
Данный идиолект значительно отличается от других представленных вариантов речи говорящих. Эти данные можно интерпретировать по-разному. Можно сделать следующие предположения:
а) таков естественный результат языковой интерференции;
б) данный идиолект связан со старым русско-китайским пиджином, который в активном употреблении мог существовать до середины XX в.
Если принять первую точку зрения, придется предположить, что в сходных условиях — при овладении языком в устной форме без серьезной мотивации к изучению языка — появятся подобные же структуры, например, глаголы «застынут» в форме императива. Это не подтверждается данными контактных языков на русской основе
Возможно, сходные структуры возникают в определенных социолингвистических условиях при контакте тех же языков, в данном случае китайского и русского.
Тем не менее, я склоняюсь к предположению, что носитель указанного идиолекта был знаком со старым русско-китайским пиджином, который, следовательно, использовался в приграничных областях и после закрытия границ СССР.
К сожалению, отсутствуют более пространные записи данного идиолекта. Однако материалы, представленные в работах Е. Оглезневой и Ян Цзе, свидетельствуют о том же [Оглезнева 2007; Ян Цзе 2007]. Так, Ян Цзе упоминает об обращении к руководителю группы: kapitana. Оно, безусловно, восходит к принятым
в пиджине вежливым обращениям китайца к русскому мужчине — капитана, к женщине — мадама. Таким образом, современные материалы говорят о том, что пиджин, вероятно, окончательно не исчезал, его помнили и в каких-то ситуациях употребляли.
В то же время ни один из современных русско-китайских «интерязыков» не демонстрирует большинства черт, характерных для периода устойчивого пиджина. Не наблюдается совпадение личных и притяжательных местоимений в единую форму (в пиджине для 1-го и 2-го лиц ед. ч. употреблялись формы mojа/tvaja или mine/tibi). Отсутствуют приглагольные маркеры esa/ju, хотя модальное nada употребляется сходным со старым пиджином образом.
5. Выводы
Сказанное помогает решить вопрос относительно того, какую роль в формировании пиджина играют процессы, происходящие при изучении второго языка.
1. Как и предполагалось, наиболее сходными с пиджином оказываются «интерязыки» тех, кто осваивает язык через устное общение без специального аудиторного обучения в ситуации, приближенной к социолингвистическим условиям возникновения пиджина (спорадические контакты в стандартной ситуации без серьезной мотивации к изучению языка).
2. При аудиторном изучении языка типичные ошибки также оказываются сходными с некоторыми особенностями пиджинов (отсутствие словоизменительной морфологии, отсутствие числа).
3. Однако в том и другом случае сходство касается в первую очередь черт, характеризующихся немаркированностью — отсутствием выражения тех или иных категорий. Это в полной мере справедливо в отношении «интерязыков», являющихся результатом аудиторного обучения.
4. Важной чертой, объединяющей русско-китайский пиджин и «интерязыки» тех носителей китайского языка, кто овладевал русским без аудиторного обучения, является широкое употребление частицы -la/-la (перфективная или фокализующая частица китайского языка). Ее употребление — характерная черта русско-китайского. Я бы не стала относить появление этой частицы за счет влияния старого пиджина. Скорее всего, перенос
этой частицы в контактный язык — действительно явление параллельное и независимое от пиджина. Объяснить вторичное появление этого феномена можно, обратившись к теории «торга» Сары Томасон [Thomason 2001], в соответствии с которой говорящие методом проб и ошибок находят в контактирующих языках элементы, примерно совпадающие и семантически, и материально.
5. Помимо появления частицы -la/-la «интерязыки» говорящих из групп 1, 2а и 2б не демонстрируют грамматических и лексических черт, общих с русско-китайским пиджином. В особенности это касается расширенных вариантов пиджина в том виде, в котором он был записан лингвистами XIX и первой половины XX в.
Следует сделать вывод о том, что пиджинизация представляет собой особый процесс и не сводится к закреплению «интерязыков», образовавшихся в результате неполного овладения языком.
Литература
Беликов, Крысин 2001 — В. И. Беликов, Л. П. Крысин. Социолингвистика. М.: Изд-во РГГУ, 2001.
Оглезнева 2007 — Е. А. Оглезнева. Русско-китайский пиджин. Опыт социолингвистического описания. Благовещенск: Изд-во Амурского гос. ун-та, 2007.
Перехвальская 2008 — Е. В. Перехвальская. Русские пиджины. СПб.: Алетейя, 2008.
Ян Цзе 2007 — Ян Цзе. Забайкальско-маньчжурский препиджин. Опыт социолингвистического исследования // Вопросы языкознания 2, 2007. С. 67-74.
Arends 1995 — J. Arends. Demographic factors in the formation of Scanan // J. Arends (ed.). Early stages of Creolization. Amsterdam: Benjamins, 1995. P. 233-289.
Chaudenson 1979 — R. Chaudenson. Les creoles frangais. Paris: Nathan. 1979. DeGraff 2009 — M. DeGraff. Language acquisition in creolization and, thus, language change: Some Cartesian-uniformitarian boundary conditions // Language and Linguistics Compass 3/4, 2009. P. 888-971.
Gotz et al. 2011 — S. Gotz, M. Huber, V. Velupillai. The role of second language acquisition in the genesis of pidgins and creoles: Typological parallels and disparties // Presentation at the Conference of the Society for Pidgins and Creoles (SPCL-Accra) “Traces of contact”. University of Ghana, Legon, 2-6 August 2011.
Jablonska 1957 — A. Jablonska. Jezyk mieszany chinsko-rosyjski w Mand-zurii // Przeglad Orientalistyczny. Vol. 21. 1957. P. 157-168.
Lefebvre 1998 — C. Lefebvre. Creole Genesis and the Acquisition of Grammar. The Case of Haitian Creole. Cambridge, MA: Cambridge University Press, 1998.
Lefebvre et al. (eds.) 2006 — C. Lefebvre, L. White, C. Jourdan (eds.). L2 Acquisition and Creole Genesis: Dialogues. Amsterdam: John Benjamins, 2006.
Mather 2006 — P. A. Mather. Second language acquisition and creolization: Same processes, different results // Journal of Pidgin and Creole Languages 21, 2, 2006. P. 231-274.
Perekhvalskaya 2013 — E. Perekhvalskaya. Chinese Pidgin Russian. Atlas of Pidgin and Creole Language Structures (APiCS). S. M. Michaelis, P. Maurer, M. Haspelmath, M. Huber (eds.). Oxford: Oxford University Press, 2013.
Schumann 1974 — J. H. Schumann. The implications of interlanguage, pidg-inization and creolization for the study of adult second language acquisition // TESOL Quarterly 8, 1974. P. 145-152.
Schumann 1978 — J. H. Schumann. The relationship of pidginization, creoli-zation and decreolization to second language acquisition // Language Learning 28, 2, 1978. P. 367-379.
Siegel 2008 — J. Siegel. Pidgins / creoles and second language acquisition //
S. Kouwenberg, J. V. Singler (eds.). The Handbook of Pidgin and Creole Studies. Oxford: Blackwell, 2008. P. 189-218.
Singh 2000 — I. Singh. Pidgins and Creoles. An Introduction. London: Arnold, 2000.
Thomason 2001 — S. G. Thomason. Language Contact. An Introduction. Edinburgh: Edinburgh Univ. Press, 2001.
Wode 1981 — H. Wode. Language acquisition, pidgins and creoles // Studies in Second Language Acquisition 3, 2, 1981. P. 193-200.
