CC BY
160
УДК 327.82 ББК 63.3(2)522
РУССКО-АВСТРИЙСКИЕ ПЕРЕГОВОРЫ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ТЕРРИТОРИАЛЬНЫМ ИЗМЕНЕНИЯМ НА БАЛКАНСКОМ ПОЛУОСТРОВЕ НА НАЧАЛЬНОМ ЭТАПЕ ВОСТОЧНОГО КРИЗИСА 1870-Х ГОДОВ
I М.Ю. Золотухин
Аннотация. В статье рассматриваются переговоры между Россией и Австрией в преддверии русско-турецкой войны 1877-78 гг. Эти переговоры обуславливались желанием мирного урегулирования начавшегося в 1875 г. восточного кризиса и в центре их внимания стояли вопросы, которые касались проведения новых демаркационных линий на Балканском полуострове в случае распада европейских владений Османской империи. Главными обсуждаемыми вопросами в ходе русско-австрийских переговоров являлись политико-административное переустройство болгарских земель, возвращение России Южной Бессарабии, отторгнутой от нее Парижским мирным договором 1856 г. и расширение границ для Сербского и Черногорского княжеств. В статье объясняются также различия позиций Петербурга и Вены по поднятым восточным кризисом балканским проблемам.
Ключевые слова: политико-территориальное переустройство, политико-административные реформы, национально-освободительное движение, восточный кризис, Рейхштадтское соглашение, Будапештская конвенция.
253
THE RUSSIAN-AUSTRIAN NEGOTIATIONS ON THE POLITICAL AND TERRITORIAL ALTERATIONS ON THE BALKAN PENINSULA AT THE INITIAL STAGE OF THE EASTERN CRISIS OF THE 1870s
I M.Yu. Zolotukhin
Abstract. Abstract. The article considers the Russian-Austrian negotiations on the eve of the Russian - Turkish war of 1877-1878. The negotiations were conditioned by the general strive to peacefully regulate the Eastern crisis
which started in 1875. The key issues concerning the new demarcation lines on the Balkan Peninsula in case the collapse of European possessions of the Ottoman Empire. The priority issues of the discussion between the Russian and Austrian parties were the political and administrative reorganization of the Bulgarian lands, the restitution of Southern Bessarabia torn away from Russia in accordance with the Paris Peace Treaty of 1856, and the expansion of the boundaries for Serbian and Montenegrin principalities. The article also clarifies the differences of St. Petersburg and Vienna's positions on the Balkan problems during the Eastern crisis.
Keywords: political and territorial change, political and administrative reforms, national liberation movement, Eastern crisis, Reichstadt agreement, Budapest convention.
254
Развернувшиеся с лета 1875 г. в северо-западной части европейских владений Османской империи события — восстание в Герцеговине, а затем в Боснии, национально-освободительные и антифеодальные по своему характеру, — сразу привлекли к себе внимание общественных и политических кругов Европы. Правительства выразили озабоченность происходившим и желание мирно урегулировать конфликт. В то же время уже с самого начала восточного кризиса, предметом обсуждения европейской дипломатии стали возможные политические и территориальные изменения в Европейской Турции (Балканский полуостров).
Инициативу в этом направлении проявили две наиболее заинтересованные державы — Россия и Австро-Венгрия. Установив взаимодействие, при поддержке их партнера по Союзу трех императоров — Германии, они стали добиваться от султана проведения политических и религиозных реформ для Боснии и Герцеговины, предпринимая на международной арене совместные дипломатические акции: деятельность консульской ко-
миссии в Герцеговине (август — ноябрь 1875 г.), нота Вены от 31 декабря 1875 г., Берлинский меморандум 13 мая 1876 г. [1, с. 38-39].
Вместе с тем, участниками встречи в Берлине — германским канцлером О. Бисмарком, российским канцлером А.М. Горчаковым, общеимперским министром иностранных дел Австро-Венгрии Д. Андраши обсуждалась не только программа умиротворения, но и возможность распада Османской империи под ударами освободительных движений, а соответственно, и позиции держав в этом случае. Так, Бисмарк заявил Андраши, что кризис на востоке нельзя разрешить проведением одних лишь реформ, что России и Австро-Венгрии следует оккупировать тот или иной, выбранный ими, район на Балканах. Бисмарк сказал также, что уже поставил вопрос перед царским правительством о возвращении России Южной Бессарабии (то есть той ее части, которая была отторгнута у нее по Парижскому договору 1856 г.). Во время переговоров Горчакова с Андраши выяснилось, что петербургский кабинет
не будет возражать против аннексии Австрией Турецкой Хорватии (западной части Боснии, лежащей по левую сторону от реки Вырбас), а в Вене не будут препятствовать передаче России Южной Бессарабии [2, с. 648-649; 3, с. 73-74].
Эти беседы явились первыми наметками на пути будущих территориальных изменений на Балканах. И хотя весной 1876 г. время их реализации еще не пришло, они послужили базой для дальнейших обсуждений и решений по разделу Османской империи.
Расширение восстания в Боснии и Герцеговине, Апрельское восстание 1876 г. в Болгарии, упорное сопротивление султанского правительства проведению преобразований показало нереальность политики реформ. Начавшиеся в июле 1876 г. военные действия Сербского и Черногорского княжеств против турок способствовали углублению восточного кризиса и усилили опасность общеевропейского взрыва.
В правительственных сферах России укреплялось желание сотрудничать с Австро-Венгрией для решения занимавших тогда внимание российской дипломатии вопросов — возвращения Южной Бессарабии, политико-административного переустройства болгарских земель, расширения границ Черногорского княжества.
Возвращение бессарабских земель для царизма было делом «чести и национального достоинства». Император Александр II видел в этом свой «долг» перед Россией, что должно было смыть «непривычное ей пятно уступки по требованию врагов территорий, входивших в состав империи, служить доказательством Ев-
ропе, что Россия никогда не уступит ни пяди своей земли» [4, с. 52].
И все же для самодержавия балканская проблема в годы восточного кризиса сводилась прежде всего к решению болгарского вопроса. Осуществление преобразований в Европейской Турции планировалось, в первую очередь, на землях, населенных болгарами. Это объяснялось рядом причин: важным военно-стратегическим положением Болгарии — в восточной части Балкан, в непосредственной близости к Черноморским проливам; дружбой и тесными связями двух славянских единоверных народов. Надо отметить также, что царское правительство, ранее считавшее Сербию государством, которое явится главным центром славянства и опорой Петербурга, с начала 1870-х гг. стало видеть гаранта русского влияния на полуострове в Болгарии.
Черногорию — неизменного союзника России в войнах с Османской империей — петербургский кабинет рассматривал в качестве своего опорного пункта в западной части полуострова. Маленькое княжество долж- 255 но было составить часть того барьера, который бы препятствовал экспансионистским устремлениям Австро-Венгрии вглубь Балкан. Для противодействия последним приобретение Черногорией выхода к Адриатическому морю заметно увеличило бы военно-стратегическое значение ее территории.
Государственные интересы же других балканских стран, хотя и находились в поле зрения российской дипломатии, занимали ее в гораздо меньшей степени.
В вопросе о расширении границ для Сербского княжества в Зимнем
дворце готовы были пойти на уступки венскому кабинету, чтобы достигнуть взаимодействия и добиться более благоприятного для себя решения в других вопросах. Такое отношение к интересам Сербии вытекало не только из приоритета Болгарии в политике царизма, но и отражало все более проявляющуюся проав-стрийскую ориентацию князя Милана Обреновича и официальных кругов Белграда. В то же время в Петербурге не хотели добровольно отдать Сербию в австрийские руки и признать ее сферой безоговорочного влияния монархии Габсбургов, что противоречило традиционной политике России на Балканах.
Что касалось Греции, то все более проявляющаяся великодержавно-националистическая направленность в освободительном движении греческого народа при росте в эллинском королевстве антиславянских, а особенно антиболгарских настроений определил тот факт, что Греция практически исключалась из планов 1ЕП российского политического руковод-256 ства, хотя на берегах Невы не противились определенному увеличению ее территории за счет областей европейской Турции с доминирующим греческим населением.
Часть господствующих кругов монархии Габсбургов также считала целесообразным наладить контакт с Россией.
После поражения в войне с Пруссией 1866 г. за главенство среди германских государств в Австрии концентрировали силы на экспансию в Юго-Восточную Европу. Австрийская военщина при поддержке клерикальных сил вынашивала планы интервенции не только Турецкой
Хорватии, но и всей Боснии, а также Герцеговины. Эти области являлись прекрасным плацдармом на пути экономического и политического проникновения Австро-Венгрии на Балканы и приобретали все большее значение как рынок сбыта ее промышленных товаров. Оккупация Боснии и Герцеговины открывала дорогу в Македонию и Салоники, то есть к Эгейскому бассейну, и в то же время прямо отвечала торговым и коммерческим интересам Австро-Венгрии на побережье Адриатики. В обстановке расширения национально-освободительного движения на Балканах в ходе восточного кризиса военно-клерикальные круги монархии находили, что соглашение с Россией о разделе сфер влияния на полуострове будет оправдано.
Однако у австрийской буржуазии и венгерского дворянства, боявшихся роста удельного веса славян внутри двуединого австро-венгерского государства, имелось и другое мнение. Выразителем их интересов был Д. Андраши, возглавлявший в 1867— 1871 гг. Министерский совет Венгрии, а в 1871 г. ставший общеимперским министром иностранных дел. Андраши усматривал иной путь реализации задачи усиления Австро-Венгрии на Балканах. Для него оккупация европейских владений султана долгое время была неприемлема, а особенно — совместные с Россией акции в этих целях. Он весьма опасался присутствия русских войск на полуострове, кроме того был уверен, что насильственные действия против Порты лишь ободрят повстанцев в Боснии и Герцеговине — и восстание там усилится. Что касалось возможности расширения границ Черного-
рии за счет Адриатики, то Андраши (как, впрочем, и все венское руководство) был против. Видя в этом прямую угрозу политическим и коммерческим позициям Австро-Венгрии.
Существовало еще одно определенное расхождение в правительственных сферах. На Баллплаце тщательно анализировали перспективы освободительного движения балканских народов, уделяя при этом особое внимание сербам, значительное число которых (около 1 млн человек) проживало в границах Австро-Венгрии — в Далмации, Хорватии, Славонии, Воеводине. В Вене желали сохранить проавстрийскую ориентацию в Белграде, наметившуюся с конца 1860-х гг., однако это обязывало проявлять понимание и поддержку интересов Сербии, в первую очередь в вопросе расширения границ. Андраши был среди тех относительно немногих политиков, кто считал полезным и возможным поддерживать территориальные притязания сербов, используя последних для распространения австрийского влияния в регионе.
Начавшийся восточный кризис привел к активизации экспансионистских настроений в Австро-Венгрии, а также к продолжению дискуссий вокруг возможных территориальных изменений в Юго-Восточной Европе в целом.
Это нашло отражение в ходе совещания, проходившего 29 сентября 1875 г. под председательством императора Франца Иосифа при участии верхушки гражданских и военных чиновников. На нем обсуждалась конфликтная ситуация в черногорско-турецких отношениях, грозившая вылиться в военные действия, и
позиция венского кабинета в данном случае [5, с. 92-93]. Главным докладчиком на совещании выступил Анд-раши. Он высказал убеждение, что с точки зрения имперских интересов лучшим итогом конфликта является мирный исход. Если же начнется война, то победа в ней Турции будет более желательна, так как это позволит Вене встать на сторону Черногории и приобрести симпатии на международной арене. В случае победы черногорцев и освобождения от турок Боснии и Герцеговины, эти области придется передать Черногории и Сербии, при том, что австрийские войска могут занять часть территории Боснии. Остальные же европейские владения султана не должны изменить свой статус. При этом министр решительно высказался против оккупации боснийского и гер-цеговинского вилайетств, которые, по его убеждению, будут для Австро-Венгрии подобно вулкану, каким он является для Турции. Впоследствии Андраши изменил эту точку зрения.
Практически это означало продвижение Сербии и Черногории в 25' сторону болгарских и албанских земель соответственно — красноречивое свидетельство желания правительственных кругов габсбургской монархии оторвать сербское освободительное движение от болгарского. Территориальное расширение Сербского княжества в сторону болгарских областей при оставлении болгарского населения под гнетом порты не только вело к усилению недоверия обоих народов друг к другу, но и неизбежно создавало между ними постоянный очаг противоречий. Аналогичная напряженность при реализации идей эрцгерцога неминуемо создалась бы
и во взаимоотношениях между черногорскими и албанскими племенами. Все это отвергало цели австро-венгерской политики подчинения балканских народов своему влиянию.
Проведенное совещание показало отсутствие единодушия у его участников в отношении судьбы Боснии и Герцеговины. Андраши продолжал допускать возможность расширения Сербии за счет земель Боснии. Однако вынужденный считаться с намерениями милитаристских кругов, Андраши будущую западную австро-сербскую границу планировал теперь не по линии Вырбас-Нерятва, а по равнине между реками Босна и Дрина (последняя служила границей княжества с Боснией), отводя Сербии незначительную часть боснийской территории [6, с. 189; 7, с. 62].
Определенную коррекцию своих взглядов должен был произвести Андраши и по вопросу достижения соглашения с Россией. Усугубление кризиса свидетельствовало о невозможности для Австро-Венгрии ре-258 шить балканские проблемы изолированно. На повестку дня в австро-русских отношениях встал вопрос о личной встрече монархов обоих союзных государств.
8 июля 1876 г. в чешском замке Рейхштадт состоялось свидание Александра II и А.М. Горчакова с Францем Иосифом и Андраши. Во время переговоров стороны не заключили письменного соглашения, но достигли устной договоренности, позднее зафиксированной в письменных вариантах (задокументированных в нескольких вариантах) [8, с. 144-148].
Рейхштадтское соглашение рассматривало две возможности сербо-
черногорско-турецкой войны — поражение или победа славянских народов.
В первом случае австрийская и российская записи предусматривали восстановление довоенного положения в Сербии. Далее тексты различались. По записи Андраши державы признали бы независимость Черногории без каких-либо ее территориальных изменений. В записи Горчакова ничего на этот счет не говорилось, но имелось положение о реформах для Боснии и Герцеговины, отсутствующие в австрийской.
Еще более существенно различались формулировки на случай победы славян. По российской записи следовало, что Черногория аннексирует Герцеговину и получит порт на Адриатическом море, Сербия — земли в Боснии и Старой Сербии (обширные территории, включавшие бассейны рек Южная Морава, Ни-шава, Лим и область Косово), Австро-Венгрия — Турецкую Хорватию (западная часть Боснии, лежащая по левую сторону реки Вырбас) и некоторые пограничные с ней области Боснии. По австрийской записи Черногория получала прилегающие к ней районы в Герцеговине и маленькую бухту Спицца на Адриатике, Сербия — земли в Старой Сербии и Боснии, Австро-Венгрия — остальные части Боснии и Герцеговины.
Записи обеих сторон были идентичны лишь в возвращении России Южной Бессарабии, а также расширения ее границ на Кавказе, в том числе приобретение черноморского порта Батум.
Стороны предусмотрели действия и на случай полного крушения Османской империи в Европе. Тогда,
согласно версии Горчакова, «Болгария и Румелия должны были образовать независимые княжества», по версии Андраши — «автономные государства», а также автономию для Албании. Рейхштадтское соглашение сохранялось в тайне «до того момента, когда наступит время его реализации».
В ходе австро-русских обсуждений в Рейхштадте (и всех последую -щих) важное место занимала судьба Нови-Пазарского санджака, разделяющего Сербию и Черногорию. Русские дипломаты добивались общей сербо-черногорской границы в санджаке, преследуя цель способствовать сближению славянских княжеств, их возможному в будущем объединению и препятствовать продвижению австрийцев вглубь Балканского полуострова. Австрия имела свои виды на Нови-Пазарский санджак. В ее планах оккупации Боснии и Герцеговины санджак приобрел особое значение: Митровица, один из городов санджака, являлась головной станцией железной дороги, идущей из Салоник, которую имперское руководство желало продолжить до Вены через Белград.
Рейхштадтское соглашение хотя и не избавило договаривающиеся стороны от глубокого недоверия, но продемонстрировало возможность компромисса.
Между тем, Порта и султан Аб-дул Хамид II упорно продолжали противиться проведению административно-политических преобразований в своих европейских владениях. Для России все реальнее становилась перспектива встать на путь самостоятельных действий. Цена австрийского нейтралитета в случае
русско-турецкой войны была намечена в Рейхштадте, и царскому правительству надлежало ее уточнить. В дальнейших обсуждениях на обе стороны оказал нажим германский канцлер О. Бисмарк. Русским он дал понять, что в случае австро-русской войны, не допустит разгрома Австро-Венгрии, а австрийцам заявил, что им не следует надеяться на военную поддержку Германии [2, с. 640; 3, с. 64, 78].
Следует отметить, что, предлагая своим партнерам сесть за стол переговоров, Бисмарк поддерживал уверенность Петербурга в невозможности побудить Порту к реформам без жестких санкций и солидаризировался с агрессивными настроениями венского двора. Канцлер предлагал России и Австро-Венгрии занять ту или иную, согласованную между собой, часть Балкан, Англии — захватить Египет, Франции — Тунис. Выдвигая проекты раздела султаната, он прекрасно понимал — одно только их обсуждение приведет к серьезным осложнениям во взаимоотношениях держав. А это, в свою очередь, развяжет руки Берлину для реализации вынашиваемой им цели нанести превентивный военный удар по Франции.
3 января 1877 г. в Д. Андраши и российский посол в Австро-Венгрии Е.П. Новиков подписали секретную Будапештскую конвенцию, предполагавшую нейтралитет венского двора и содержавшую его обязательство воспрепятствовать путем дипломатического воздействия вмешательству в конфликт других держав [8, с. 149-153].
Взамен австрийцы оставляли за собой право выбора момента и спосо-
259
ба занятия Боснии с Герцеговиной. Россия обязывалась не распространять военные операции на Боснию, Герцеговину, Сербию и Черногорию, а Австро-Венгрия — на Румынию, Сербию и Черногорию. При этом сербские и черногорские войска вне пределов своих княжеств могли действовать совместно с русскими.
Ожидаемые последствия войны и территориальные приобретения сторон регулировались дополнительной конвенцией, подписанной 6 марта 1877 г., но она была датирована тем же днем, что январская конвенция [8, с. 153-156].
Австро-Венгрии отдавались Босния и Герцеговина, России — Южная Бессарабия. «Болгария, Албания и остальная Румелия» могли стать независимыми государствами.
Конвенция подтверждала условия Рейхштадтских договоренностей о недопустимости образования большого славянского или иного государства, а также о возможном присоединении к Греции Фессалии, части Эпира и острова Крит и о статусе 260 Стамбула как вольного города.
Конвенция 1877 г. являлась несомненным успехом австрийской дипломатии. В развернувшейся дискуссии с Горчаковым Андраши проявил себя расчетливым и осторожным политиком, умело готовя почву для отказа от данных ранее обещаний. Он сумел настоять на австрийской оккупации Боснии-Герцеговины, в то время как Горчаков точно не выяснил, на какие районы Герцеговины может рассчитывать Черногория при том, что ему не удалось добиться согласия австрийцев присоединить к черногорскому княжеству участок на Адриатическом побере-
жье. Компенсации Сербии вообще не фигурировали в тексте конвенции. Границы «Болгарии» и «Румелии» не оговаривались и таили в себе источник недоразумений и конфликтов. Впоследствии это создаст Петербургу значительные сложности в отношениях с Веной.
Зимний дворец пошел на заключение Будапештской конвенции, а по сути соглашения о дележе Европейской Турции, стремясь не допустить повторения «крымской ситуации». Здесь также находили весьма важным получение согласия на независимость болгарского государства, пусть даже двух — «Болгарии» и «Румелии», а не автономии, как обговаривалось в Рейх-штадте. Ради этого были принесены в жертву Босния-Герцеговина и сербские устремления, что шло в разрез с традиционным балканским курсом России.
После 18 марта 1877 г. Александр II и его окружение считали дипломатическую подготовку к войне законченной. После того как в Стамбуле отвергли Лондонский протокол 31 марта 1877 г. (последнюю коллективную попытку держав призвать Турцию к улучшению судьбы ее христианского населения, к реформам в Боснии, Герцеговине и Болгарии), российский император 24 апреля подписал манифест об объявлении войны Турции. В конце июня на балканском театре начались активные военные действия. Судьба неизбежных теперь преобразований на Балканском полуострове оказалась в руках российской армии и дипломатии.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
1. Золотухин, М.Ю. Борьба держав на Балканах и Ближнем Востоке в середине 7080-х гг. XIX в.: дис. ... д-ра ист. наук [Текст] / М.Ю. Золотухин. - М., 1995.
2. Dioszegi, I. Der Balkan in den österreichisch-russischen Beziehungen in den Jahren 1875-1876. Македонща во источната криза 1875-1881 [Text] / I. Dioszegi. -Скоще, 1978.
3. Goriainov, S. La question d'orient a la vaille du Traite de Berlin (1876-1878) d'apres les archives Russe [Text] / S. Goriainov. -P., 1948.
4. Игнатьев, Н.П. Сан-Стефано [Текст] / Н.П. Игнатьев. - Пг., 1916.
5. Вукчевич, М. Црна Гора и Херцеговина у очи рата 1874-1876 [Текст] / М. Вукчевич. - Цетинье, 1950.
6. Записи Jеврема Гру^а. Кн. 3 [Текст]. -Белград, 1923.
7. ÄneKcuh-nejKoeuh, Л. Српско питанье и интереси великих сила [Текст] / Л. Але-кс^-^ков^ // Србща у завршжу фази велики иточне кризе (1877-1878). - Белград, 1960.
8. Сборник договоров России с другими государствами. 1856-1917 [Текст] / Сост. И.В. Козьменко. - М., 1952.
REFERENCES
1. Aleksih-Pejkovih L., "Srpsko pitane i intere-si velikih sila", Srbija u zavrshnoj fazi veliki itochne krize (1877-1878), Belgrad, 1960. (in Serbian)
2. Dioszegi I., Der Balkan in den österreichisch-russischen Beziehungen in den Jahren 1875-1876. Makedonija vo istoch-nata kriza 1875-188, Skopje, 1978.
3. Goriainov S., La question d'orient a la vaille du Traite de Berlin (1876-1878) d'apres les archives Russe, Paris, 1948.
4. Ignatev N.P., San-Stefano, Petrograd, 1916. (in Russian)
5. Sbornik dogovorov Rossii s drugimi gosu-darstvami. 1856-1917, Ed. I.V. Kozmenko, Moscow, 1952. (in Russian)
6. Vukchevich M., Crna Gora i Hercegovina u ochi rata 1874-1876, Cetine, 1950. (in Serbian)
7. Zapisi Jevrema Grujiha, Kn. 3, Belgrad, 1923. (in Serbian)
8. Zolotuhin M.Ju., Borba derzhav na Bal-kanah i Blizhnem Vostoke v seredine 70-80h gg. XIX v.: ScD dissertation (History), Moscow, 1995. (in Russian)
261
Золотухин Михаил Юрьевич, доктор исторических наук, профессор, кафедра новой и новейшей истории, исторический факультет, Московский педагогический государственный университет, zolotukhin.mikhail56@gmail.com Zolotukhin M.Yu., ScD in History, Professor, Department of Modern and Contemporary History, Moscow State University of Education, zolotukhin.mikhail56@gmail.com
