CC BY
134
УДК 94(420).081/082-1:94(47).082/083-7 А.С. ЛЕВШИН
аспирант кафедры всеобщей истории Орловского государственного университета
UDC 94(420).081/082-1:94(47).082/083-7
A.S. LEVSHIN
graduate student of department of general history, Orel
state university
РУССКИМ НАЦИОНАЛЬНЫМ ХАРАКТЕР ГЛАЗАМИ АНГЛИЧАН В КОНЦЕ XIX-НАЧАЛЕ XX ВВ.
RUSSIAN NATIONAL CHARACTER THROUGH THE EYES OF THE BRITISH IN THE LATE
XIX-EARLY XX CENTURIES
В статье анализируются представления британских литераторов, журналистов, путешественников о русском национальном характере. Выявляются противоречивые черты русского национального характера, показывается его сложность и многосторонность.
Ключевые слова: англичане, Англия, национальный характер, восприятие.
The article analyzes views of British writers, journalists and travelers about Russian national character. The article shows contradictory features, complexity and versatility of Russian national character.
Keywords: Russia, Russian, Russian national character.
Интерес к восприятию русского национального характера, несомненно, актуализирован мировыми глоба-лизационными процессами, активным политическим, экономическим и культурным вхождением России в мировое сообщество. Этот интерес обусловлен появлением многих исследовательских направлений - психоистории, истории повседневности и т.п. [3, с.] Однако этот интерес существовал задолго до нашего времени, в частности, на рубеже XIX-XX вв. имелся весьма серьезный пласт свидетельств об особом внимании англичан к России, о поисках решения вопроса о русском национальном характере.
Британские литераторы и журналисты, к свидетельствам которых мы обратимся, в течение двух первых полутора десятилетий XX в. неоднократно посещали Россию, имели дружеские и родственные связи с русскими. Например, Морис Бэринг, будучи знакомым с семьей русского посланника в Копенгагене графа Бенкендорфа, часто посещал по их приглашению имение Сосновка в Тамбовской губернии. Кроме того, свои знания о России Бэринг имел возможность расширить во время русско-японской войны, когда в качестве корреспондента британской газеты «Morning Post» он находился в Маньчжурии при русской армии. Свои впечатления о русских Бэринг выразил в книгах «With the Russians in Manchueria» (1905), «A year in Russia» (1907), «The Russian people» (1911), «The mainspring of Russia» (1914) [2,с. 253]. Он имел непосредственную возможность наблюдать живую религиозную жизнь простого русского человека, видеть пасхальные празднества и приготовления к ним, познакомиться с православно-церковной атрибутикой русских (молебны, свечи перед иконами и т.п.). Соответственно, он отмечает религиозность как черту русского народа, но при этом обращает внимание на большое количество атеистов среди русской интеллигенции. Сам он не при-
нимает атеизм как мировоззренческую позицию, глубоко симпатизируя религиозности простого русского человека. Интеллигентский же атеизм он отождествляет с «сердечной пустотой», показывая такое отношение собственным замечательным переводом на английский язык стихотворения А. С. Пушкина «Я пережил свои желания», содержание которого, на его взгляд, адекватно мировосприятию русской интеллигенции, душа которой страдает от потери веры [4, р.46].
Религиозность русских выделяет в качестве черты национального характера английский путешественник Стивен Грахам (работы «Undiscovered Russia» (1912), «With the Russian pilgrims to Jerusalem» (1913), «Changing Russia» (1913), «The way of Martha and the way of Mary» (1915), «Russia and the world» (1915), «Russia in 1916» (1917)). Он неоднократно путешествовал по России, познакомился с жизнью разных слоев российского общества, хорошо знал русский язык. Так, интересно, что, согласно наблюдениям этого англичанина, всякий разговор с представителем его нации заканчивается спортивной темой, разговор с французом завершается «беседой о женщине», тогда как в разговоре с русскими преобладают совершенно иные предметы обсуждения: в беседе с русским интеллигентом главной темой будет обязательно тема России, а в беседе с русским крестьянином - тема Бога и религии [6, р.72]. В России везде «чувствуется близость Бога», о чем свидетельствует, по Грахаму, лампада перед иконами, которую можно найти совершенно в любом месте («и на вокзале, и в бане»). Русская идея определяется им как «христианская идея», в основе которой присущая русским любовь к страдающим и ко всякому человеку вообще. Грахам называет еще одно существенное качество русского характера - экстремизм, происходящий из некоего «внутреннего огня». Этот британский автор называет русских «вулканами», которые либо «потух-
© А.С. Левшин © A.S. Levshin
Ученые записки Орловского государственного университета. №2 (58), 2014г. Scientific notes of Orel State University. Vol. 2 - no. 58. 2014
шие», «спокойные», либо находятся «в состоянии извержения», демонстрируя страстность духа[7, р.89].
Солидарен с соотечественниками в своем мнении о русских и их религиозности еще один англичанин, имя которого достаточно известно в русской истории. Это Гарольд Вильямс, муж Ариадны Тырковой-Вильямс, известной русской писательницы, члена ЦК партии кадетов. В своей книге о России «Russia of the Russians»
(1914) он, много путешествовавший по стране, также отмечает религиозность русского народа. Причем, с его точки зрения, в начале XX в. возврат к религиозности, к Церкви наблюдается и у представителей русской интеллигенции [2, с.254]. Кстати, Ариадна Тыркова-Вильямс в своих мемуарах свидетельствует, что русские крестьяне охотно беседовали с иностранцами на разные темы. Так, ее мужа, англичанина, хотя и хорошо говорившего по-русски, но все же с ошибками и акцентом, мужики всегда по-дружески приветствовали и задавали разные вопросы о политике, о текущей политической жизни, о Государственной Думе и ее деятельности. Вильямс, в свою очередь, с большим интересом общался с русскими крестьянами, находя их в целом сметливыми и быстро схватывающими новую информацию, однако затаенными и не слишком открытыми, не выдающими собственных мыслей, что, очевидно, объяснялось наследием крепостнической жизни [2, с. 289].
Известно, что англичане, будучи военными и политическими союзниками России в Первой мировой войне, написали целый ряд работ, посвященных русской армии, свидетелями побед и поражений которой они, в качестве военных корреспондентов или дипломатических работников, часто бывали. Это работы следующих авторов: Pares B. «Day by day with the Russian Army»
(1915), Sir Mackenzie Wallace Donald «Russia» (1912), Sir Knox Alfred «With the Russian Army» (1914-1917). Все они, понимая, что солдатами русской армии являются в большинстве своем крестьяне, подчеркивают доброту, миролюбие, добродушие, сердечную простоту русского крестьянства. Эти качества, проявлявшиеся на войне, позволяют, в частности, А. Ноксу сделать вывод о том, что русские солдаты - наиболее миролюбивые и «наименее империалистические» в мире [9, р.34].
Британец М. Бэринг в своей книге «The Russian people» (1911) суммирует положительные и отрицательные черты русского национального характера. Так, Бэринг называет пластичность русских и выводит из этого важнейшего качества «гуманность, способность к ассимиляции, гибкость ума, искренность, свободу мыслей и нравов», а также «энергию и смелость мысли» как позитивные характеристики.
В то же время из пластичности выводимы, по его убеждению, и негативные характеристики: «потворство и распущенность, недостаток оригинальности, поверхностность, неустойчивость (lack of back-bone), отсутствие индивидуальной дисциплины и потому отсутствие политической свободы», «экстравагантность, отсутствие чувства меры, робость поведения, скачки от энергии к бездеятельности, от оптимизма к пессимизму, от бунта к подчинению, боязнь ответственности» [5, р. 45].
Наряду с пластичностью русские, по мнению Бэринга, демонстрируют «позитивизм, реализм и здравый смысл», что влечет за собой присущие их национальному характеру «терпение и единство цели» и в то же время качества совершенно противоположного плана, такие как «недостаток индивидуальности, независимости и гражданского мужества». Бэринг дает замечательное образное сравнение русского и англичанина, показывая тем самым их существенные характерологические различия. Он пишет, что в каждом англичанине соединяются Генрих VIII, Джон Мильтон и мистер Пиквик, тогда как каждый русский есть сочетание Петра Великого, князя Мышкина и Хлестакова. В книге «The Mainsprings of Russia» (1914) Бэринг от лица так называемого advocates diaboli перечисляет множество негативных черт России, с чем, очевидно, и в наше время согласится любой европеец, побывавший в нашем Отечестве. Это и плохой климат, долгие зимы, отсутствие хороших дорог, провинциальная грязь и скука, дороговизна жизни, отсутствие качественных продуктов и гигиены, отсталость, неряшливость, беспечность людей, административный произвол, канцелярская волокита и взяточничество, профессиональная некомпетентность, плохое управление, отсутствие самодисциплины, отсутствие политической свободы и т.п. [4, р.313-315].
Тем не менее, Бэринг говорит о своей любви к России и уважении к русскому народу, парадоксальным образом отмечая, что «недостатки России - оборотная сторона положительных качеств ее, столь ценных, что они перевешивают недостатки». Так, есть в России и «достоинства природы», например, «тургеневский пейзаж», есть красота национальной музыки, что уже отмечалось выше, и красота русской поэзии, и, наконец, «человеческая любовь», простота, искренность, теплота души русского человека, глубокая религиозность, а также упорство, которое, впрочем, Бэринг называет не глубинной генетической чертой русских, а объясняет «примесью финской крови». Именно финны дали русским много национальных черт, тогда как татары, которые, казалось бы, при всех событиях русской истории должны были воздействовать на наш национальный характер больше, чем кто либо другой, оказали, по Бэрингу, исключительно «политическое влияние..., но не расовое» [5, p.34].
Интересным источником наблюдений англичан за русской жизнью во всем богатстве ее истории, этнографических данных, религиозных традиций является книга «Провинциальная Россия» («Provincial Russia»), изданная в Лондоне в 1913 году. Это свод иллюстраций (в большей степени цветных) и описаний русской жизни, основанных на впечатлениях составителей (художника Ф. Хэнена и автора текста Хью Стюарта) от путешествий по Российской империи от Польши до Сибири. Русских мужиков часто обвиняют в непорядочности, и это обвинение, на взгляд Стюарта, в общем, справедливо. Он приводит в этой связи русскую пословицу, созданную, видимо, для самооправдания русских и являющую собой замечательную «смесь искренно-
сти и богохульства»: «все крадут, кроме Христа, и он бы крал, если бы его руки не были пригвождены к кре-сту»[10, р.14]. Но есть существенная разница между отношением русских к государству, власти, с одной стороны, кража у которых не считается чем-то непорядочным и безнравственным, и, с другой стороны, между отношением к товарищам-крестьянам, по отношению к которым всякая непорядочность является неприемлемой, так как в общинном владении трудно различить свое и не свое. Тем не менее, в национальном характере русских есть определенные «дефекты», обобщенно характеризующие русского мужика.
Это «непредусмотрительность», «неправдивость», «упрямство», «жадное стремление получить что-либо, несоразмерное благодарности за полученное». Эти недостатки уравновешиваются достоинствами, к числу которых можно отнести «здравомыслие», «практическую проницательность», «выносливость», «трезвую широту взглядов», «гостеприимство», «доброжелательность», «интеллектуальную одаренность»[10, р. 15]. Имеются и ярко выраженные противоречивые («экстраординарные» и «изумительные» контрасты) черты: обычно тихий, русский мужик, тем не менее, может показать и «животную» силу страсти, когда он, как само собой разумеющееся, бьет жену (о чем также имеются русские пословицы). Кстати, как пишет далее автор, поражает язык русских крестьян, такой простой и сильный, состоящий из массы кратких и живописных «крылатых фраз», которые «столь редки в английской беседе» и позволяют проникнуть в самую суть [10, р.16].
Как и многие другие английские авторы, Стюарт отмечает религиозность русских крестьян, проявляющуюся не только в поклонении иконе, но и глубокой мистической вдумчивости, христианском милосердии, искренней вере. Религиозностью объясняется крестьянский фатализм в отношении к происходящим событиям, который, в свою очередь, явился фактором, обусловившим замедленные темпы «материального прогресса» в России [10, р. 18-19]. Однако у русского мужика, по убеждению английского автора, большое будущее, так как он энергичен, умен, физически силен и вынослив. Необходимо культурное воспитание крестьянина, а также социально-экономические инновации как условие прогрессивного развития России - это ломка общины, расширение сети железных дорог, развитие внутренних ресурсов страны[10, р.20].
Серьезным стимулом к размышлениям о России и русском национальном характере стали для англи-
чан русские революции, в результате которых, по их общему мнению, создавалась некая новая страна, а российские перемены, несомненно, обусловлены специфическим национальным темпераментом и менталитетом. Обратимся к работе Лайонела Декля «Новая Россия» («The Hew Russia»), где описывается Россия накануне и в годы Первой русской революции [8, р.18]. В первой главе речь идет о русском (славянском) темпераменте, о «загадочности» России («land of mystery»), о «контрастности» как черте российского общества и индивидуального русского человека. Именно «контрастность» проявилась в русской революции: скромный раб, обладающий неиссякаемым терпением, вдруг стал неистовым революционером, так же мало ценящим чужие жизни, как и свою собственную [8, р.19-20]. Яркой характеристикой «русского ума» называется «дух подражания» и отсутствие индивидуальной инициативы, что проявилось в декабрьских событиях 1905 г., когда выступления и забастовки в одном городе или районе происходили потому, что где-то и кем-то раньше это было сделано. При этом русскому человеку несвойственны полумеры, начав что-либо делать, он делает это «с сердцем и душой» и не может остановиться. Революционные события в Москве наглядно, по мнению английского автора, демонстрируют эту национальную черту русских, причем демонстрируют так, что хочется спросить «так кто же эти люди - герои или скоты?»[8, р.27]. Нигде в мире нельзя найти такого отсутствия великодушия к поверженному врагу (причем с обеих сторон революционного противостояния), как в России. Соответственно, автор затрудняется в том, чтобы назвать русских героями, так как настоящие герои «так же щедры, как и храбры» [8, р.28].
В целом же, суммируя представления англичан, можно сказать, что для них русский национальный характер полон противоречий, весьма многосторонен и сложен. Конечно, в оценках английских авторов содержится значительная доля субъективизма, приверженности стереотипам, неприятия и даже осуждения, что вполне объяснимо спецификой национального английского менталитета, культурных традиций Британии. Тем не менее, практически все указанные британские авторы руководствовались единой задачей - показать своим соотечественникам непредвзятую картину русских нравов, русской национальной жизни, русской души, что, несомненно, благотворно сказывалось на русско-английских отношениях рассматриваемого периода.
Библиографический список (References)
1. Lossky N.O. Harakter of the Russian people. // Lossky N. O. of a condition of absolute good. М.:Политиздат, 1991.
2. Tyrkova-WilliamsA. On ways to freedom. M.: Moscow school of political researches, 2007.
3. Levshin A.S. Angliysky national character eyes of Russians at the end of XIX - the beginning of the XX century//Scientific notes of the Oryol state university. 2014 No. 1. Page 24-28.
4. Baring M. The Russian people. London, 1911.
5. Graham S. The way of Martha and the way of Mary. London, 1915.
6. Graham S. With the Russian pilgrims to Jerusalem. London, 1913.
7. Decle L. The Hew Russia. London. Eveleigh Nash, 1906.
8. Sir Knox A. With the Russian Army. London. 1917.
9. StewartH. Provincial Russia. London. 1913.
