Русские имущества в Палестине в 1930–1940 годы (по материалам британских архивов) Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

Герд Лора Александровна о

доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник, Санкт-Петербургский институт истории РАН

Адрес: 197110, Россия, Санкт-Петербург, Петрозаводская ул., д. 7 E-mail: [email protected]

Русские имущества в Палестине в 1930-1940 годы (по материалам британских архивов)*

DOI: 10.24412/2587-9316-2023-00230

Имущества Императорского православного палестинского общества и Русской духовной миссии в Иерусалиме в Святой Земле к началу 1930 гг. полностью управлялись британской колониальной администрацией. Как показывают документы британского МИД и министерства колоний, англичане тщательно разрабатывали юридические основания своих действий: они использовали как структуры, унаследованные от османского периода, так и начала, применявшиеся к благотворительным обществам в Великобритании. Основным принципом британского управления было сохранить имущества и по возможности устроить их финансовое положение. В 1930 гг. на русскую собственность, как и ранее, претендовало советское правительство; власти мандата категорически не допускали в Палестину советских представителей. Русские зарубежные организации (ППО и РДМ) состояли на попечении палестинского правительства, но также не получали от него официального подтверждения своих владельческих прав. С 1943 г. начались визиты в Палестину советских дипломатов, а с 1945 г. СССР настойчиво требовал передачи имуществ, действуя также через церковные каналы в русле политики «Московского Ватикана». Британская администрация до конца мандата не допускала передачу русской собственности в советские руки. Документы государственного архива Великобритании показывают, что в отношении русских имуществ англичане применяли методы, отработанные ими в других колониальных владениях. Советское государство и его политика на Ближнем Востоке, независимо от идеологии, было для них соперником и враждебной британским интересам силой, т.е. оно рассматривалось в традициях борьбы великих держав за преобладание в регионе.

Ключевые слова: Императорское православное палестинское общество, Русская духовная миссия в Иерусалиме, Святая земля, внешняя политика России, советско-британские отношения, Ближний Восток.

Для цитирования: Герд Л.А. Русские имущества в Палестине в 1930-1940 годы (по материалам британских архивов) // Христианство на Ближнем Востоке. 2023. Т. 7. № 3. С. 81-97.

* Статья написана в соответствии с госзаданием Института российской истории РАН в рамках Программы фундаментальных исследований по направлению «Россия и Ближний Восток: исторические, политические и культурные контакты и взаимосвязи» в 2023 г.

Lora A. Gerd ®

Doctor of Historical Sciences, Leading Researcher, St. Petersburg Institute of History of Russian Academy of Sciences

Address: 197110, Russia, Saint-Petersburg, Petrozavodskaya st., 7 E-mail: [email protected]

Russian property in Palestine in the 1930s-1940s (based on materials from British archives)*

DOI: 10.24412/2587-9316-2023-00230

The real estates of the Imperial Orthodox Palestine Society and the Russian Ecclesiastical Mission in Jerusalem by the beginning of the 1930-s were completely administrated by the British colonial administration. According the documents from the British Foreign Office and the Colonial Office, the juridical basis of administration was thoroughly thought of. The British acted according the status of the institutions inherited from the Ottoman period and the regulations of the charity funds in Great Britain. The main principle was to preserve the Russian properties and take care of their finances. In the 1930-s the Soviet government was still pretending to recover them, but the Palestine government definitely did not allow Soviet representatives to arrive there. The Russian institutions abroad (the Orthodox Palestine Society and the Russian Ecclesiastical Mission in Jerusalem) were taken care by the Palestine government, but could not receive official recognition of their right for ownership. Since 1943 visits of Soviet diplomats to Palestine started, and from 1945 the USSR was demanding the passing of the properties. Church methods were also used in the frames of the policy of the "Moscow Vatican". The British administration till the end of the mandate did not allow passing the real estates into Soviet hands. The documents from the National Archives of Great Britain show that the British applied for the Russian real estates the same methods they had already used in other colonies. The Soviet state and its policy in the Middle East, with any ideology, remained for them a concurrent and a force hostile to the British interests, i.e. it was regarded in the traditions of the concurrence of the great powers in the region.

Keywords: Imperial Orthodox Palestine Society, Russian Ecclesiastical Mission in Jerusalem, Holy Land, Russian foreign policy, Soviet-British relations, Middle East.

For citation: Gerd L.A. Russian property in Palestine in the 1930s-1940s (based on materials from British archives). Christianity in the Middle East, 2023, vol. 7, no. 3, pp. 81-97.

* The article was written in accordance with the state assignment of the Institute of Russian History of the Russian Academy of Sciences within the framework of the Fundamental Research Program in the direction of "Russia and the Middle East: historical, political and cultural contacts and relationships" in 2023.

В период c 1856 по 1914 г. русские организации в Палестине приобрели значительное количество земельных участков, на которых были построены подворья для паломников и монашеские обители. Владельческие права были оформлены на Императорское православное палестинское общество (ИППО), Русскую духовную миссию в Иерусалиме (РДМ), русское консульство и на имя частных лиц. Щедрое финансирование за счет пожертвований и государственных ресурсов позволяло осуществлять масштабную деятельность по приему паломников, учебно-просветительскую и научную работу [Staurou, 1963; Hopwood, 1969; Astafieva, 2003; Лисовой, 2006; Россия в Святой Земле, 2000, 2017; Грушевой, 2016; Юшманов, 1914, 1915].

С началом Первой мировой войны приток денег из России закончился, что не замедлило сказаться на работе русских учреждений. Школы Палестинского общества в Палестине и Сирии закрылись, сотрудники выехали в Россию и Египет, а те, кто остался, были интернированы в восточную Турцию [Gerd, 2021; Герд, 2022; Бутова, 2023]. В Иерусалиме в течение войны оставалось несколько сотен русских монахинь и паломниц, которые терпели крайнюю нужду. 9 декабря 1917 г. британские войска вошли в Иерусалим; в Палестине был установлен военный оккупационный режим, который действовал до вступления в силу мандата на управление Палестиной (выдан Лигой наций 24 июля 1922 г.; действовал до 14 мая 1948 г.) [Mazza, 2009].

Движимое имущество большинства русских подворий было разграблено; пустующие здания англичане заняли сразу после своего вступления в Иерусалим; часть их арендовалась британскими военными. В июле 1920 г. остальные помещения были также сданы внаем. Деньги от аренды зданий, принадлежавших ИППО и РДМ, через посредство испанского консула Пабло Журьетта передавались сотрудникам зарубежного Палестинского общества и РДМ. Они использовались для охраны и ремонта, а также на содержание сотрудников, духовенства, монахинь и нуждающихся русских женщин. Средства, полученные от аренды зданий бывшего царского правительства, сохранялись администрацией мандата в отдельной кассе.

Вопрос о статусе русских имуществ в 1920 годы

Вопрос о правах на владение имуществами Православного палестинского общества (ППО) и РДМ после Первой мировой войны стал предметом длительных разбирательств. На них заявляли претензии одновременно советское правительство и несколько русских эмигрантских организаций (Православное палестинское общество, Русская православная церковь за границей во главе с митрополитом Антонием (Храповицким) и Русская церковь под управлением митрополита Евлогия (Георгиевского)). Каждая из претендующих на собственность сторон доказывала, что является правопреемницей учреждений царского времени [Баталден, 1993].

ППО возобновило свою деятельность в Иерусалиме с 1919 г. Управляющий русскими имуществами Н.Р. Селезнев предпринял все усилия к тому, чтобы подготовить документы и добиться официального признания общества со стороны властей мандата1. С прекращением потока паломников Русская духовная миссия вошла в большие долги, которые угрожали самому ее существованию [Алехина, 2012; Богданова, 2012; Клементьев, 2012]2. Чтобы избежать продажи собственности с молотка по требованию кредиторов, начальники миссии и глава РПЦЗ митрополит Антоний (Храповицкий) пытались получить разрешение самостоятельно распоряжаться имуществами и продать часть участков [Митрополит Антоний Храповицкий-S. Baldwin, Сремски Карловцы, 6/19 июля 1923 г., № 666, FO 371/9370, f. 162-162v; Митрополит Евлогий — архиепископу Р. Дэвидсону, Париж, 19 сентября 1923 г. № 1037. FO 371/9370, f. 199-199v, маш. копия]. Митрополит Евлогий (Георгиевский), управляющий русскими православными приходами Московской патриархии за рубежом, со своей стороны считал необходимым подчинение русских учреждений Палестины Русской церкви. Его позиция встретила неприятие как ППО, так и РПЦЗ. Британский МИД и администрация мандата были вынуждены постоянно иметь дело с конфликтующими между собой группами русских эмигрантов, а общество и РДМ в Иерусалиме входили в сферу их непосредственного попечения. Несмотря на личные симпатии некоторых из них к архиепископу Анастасию (Грибановскому) (наблюдающему за делами РДМ

1 Селезнев представил: указ Николая II от 14 октября 1909 г. о назначении вице-председателем ИППО А.А. Ширин-ского-Шихматова (перевод на французский язык, заверенный подписью секретаря правления М.Н. Трапезниковой [CO 733/62, 1923, f. 343, 344]); выдержки из устава ИППО 1882 г. (английский перевод за подписью Н.Р. Селезнева [ibid., f. 347-349, 350-352]); копию доверенности от А.А. Ширинского-Шихматова, которой он уполномочивает его заниматься делами общества (Берлин, 5/18 ноября 1920 г., французский перевод [ibid., f. 299-299v; нотариально заверенный английский перевод: ibid., f. 300-300v]); письмо на имя испанского консула в Иерусалиме от 23 октября 1920 г., в котором он уведомлял его о сдаче британскими властями в аренду зданий общества и РДМ [ibid., f. 342]. В конце прилагался список имуществ ИППО (ibid., f. 356-357). О деятельности Н. Р. Селезнева по материалам государственного архива Израиля см.: [Сафонов 2012, 2013, 2017].

2 Подробный отчет (с публикацией документов) об ущербе, причиненном русской собственности во время Первой мировой войны см.: [Святая Земля, 2012. С. 29-36]. Отчет о состоянии финансов РДМ во второй половине 1920 гг.: [там же. С. 63-67].

в Иерусалиме) и сочувствие к бедственному положению русской колонии, уже с начала 1920-х гг. русские учреждения потеряли в их глазах статус официальных юридических лиц и могли рассматриваться только как частные организации. С отсутствием перспектив восстановления прежней власти в России документы, выданные до революции или бывшими царскими дипломатами, утратили свою силу; получить от англичан официально закрепленные владельческие права на имущества русские эмигранты до конца 1930-х гг. не смогли [Герд, 2023].

Сильнейшим препятствием к тому послужили претензии СССР на русские имущества. В 1921 г. было заключено торговое соглашение между Советским государством и Великобританией. Весной 1923 г. произошло обострение отношений между странами, на фоне которого 18 мая 1923 г. советский представитель Л.Б. Красин подал британскому МИД ноту, в которой заявлялись права СССР как преемницы царского правительства на все русские имущества в Палестине. Основанием для этих претензий был декрет 1918 г. об отделении Церкви от государства и национализации всей церковной собственности в России. В ноте высказывались также опасения насчет продажи русской собственности в Палестине [L. Krassin-G. Curzon, LK /5841, 18 мая 1923 г. FO 371/9370, f. 141-143 (оригинал на бланке) копия: CO 733/56, ff. 35-36]. После этого заявления британские власти вплотную занялись делом русских имуществ: необходимо было подготовить юридическую базу для отказа большевистскому правительству. Между тем 22 января 1924 г. на выборах в парламенте победила лейбористская партия, и правительство возглавил Рамсей Макдональд. 1 февраля 1924 г. королевское правительство Великобритании официально признало СССР [История внешней политики СССР. С. 181-186]. Это открыло новую страницу в советско-британских отношениях: теперь британские власти были вынуждены считаться с советским правительством как с официальным лицом. Потребовалось принятие незамедлительных решений в отношении русской собственности в Палестине.

После тщательного исследования вопроса 23 мая 1924 г. было проведено совместное заседание МИД и министерства колоний, где были выработаны основные принципы действий британской администрации в отношении русских имуществ [Справка от 15 декабря 1939 г., FO 371/23249. Документы для этого заседания были подготовлены месяцем раньше: меморандум от 22 апреля 1924 г. CO 733/70, f. 227-228, 228-240, копия: FO 371/10514 N, f. 32-33v]. Было единодушно решено сделать все возможное, чтобы не допустить СССР до русской собственности. Основания для отказа были представлены следующие: декрет 1918 г. распространялся только на церковные имущества на территории России; в статье 10 торгового соглашения 1921 г. шла речь только об отсутствии претензий по вопросу о британской собственности в России и российской собственности в королевстве; ППО и РДМ являются религиозными негосударственными организациями, следовательно, советское правительство, как атеистическое, не может быть их правопреемником. Многие из участков зарегистрированы как вакф и не подлежат отчуждению. Предметом спора могут быть имущества, зарегистрированные за бывшим МИД; СССР следует в суде доказать, что он является правопреемником царского правительства. Итак, советскому правительству в будущих спорах отводилась только роль истца. Чтобы обезопасить и этот момент и исключить возможность давления на палестинский гражданский суд, было принято решение изъять вопрос о русской собственности из его ведения и передать на рассмотрение особой комиссии с участием одного или более судей из Великобритании. Таким образом, у советского правительства до Второй мировой войны не было шансов выиграть судебное дело в отношении имуществ в Палестине. В конце 1924 г. посредничество испанского консула было устранено, и дальнейшее управление собственностью полностью перешло в руки британской колониальной администрации, которая осуществляла его на основании устава о благотворительных обществах и опиралась на имеющийся опыт колониального управления на Цейлоне, Кипре и Фуджи. В 1926 г. был утвержден Порядок о русских имуществах, который регулировал управление собственностью до конца мандата.

Советская дипломатическая миссия неоднократно делала заявления о допуске представителя в Палестину для ознакомления с состоянием имуществ. Первый запрос был сделан уже в начале июня 1924 г. Советская миссия обратилась в МИД с вопросом, может ли быть допущен представитель в Палестину для ознакомления с состоянием имуществ. Вопрос сначала был задан неофициально, с тем чтобы при положительном ответе была составлена официальная нота. Допуск представителя Советского Союза ввиду заключения совместного заседания МИД и министерства колоний 23 мая 1924 г. был сочтен нежелательным [Отпуск письма G. Mounsey от 10 июня 1924 г. FO 371/10491, f. 264-264v]. В 1925 г. советский полпред Х.Г. Раковский поднял перед британским министром иностранных дел О. Чемберленом вопрос об обмене здания британского посольства в Ленинграде на русские имущества в Палестине, ему было отвечено, что эти имущества имеют разный статус [Austen Chamberlain-R. Hodgson, April 1, 1925. Копия.

FO 371/10836 E 2435/236, f. 39-39v]. В разрешении представителю СССР посетить Палестину для ознакомления с состоянием имуществ было снова отказано [FO 371/10836 E2435/236, f. 33-37]. В 1926 г. аналогичная просьба была подана поверенным в делах советской миссии в Лондоне И.М. Майским: причиной для беспокойства советского МИД были «злоупотребления» в отношении собственности и необходимость защитить ее «от дальнейшего разграбления» [Справка МИД, 1939 г.; нота Л.Б. Красину № 5521/1604/65: FO 371/23249, f. 185-186v]. Правительство мандата решительно отказало в допуске какого-либо советского представителя в Палестину. В результате Л.Б. Красину была отправлена нота, в которой сообщалось об отказе в визите советскому представителю, но предлагалось предоставить советскому правительству любую информацию, какую оно запросит. Красин в своем ответе резко заявил, что подобным отказом британское правительство возлагает на себя ответственность за весь материальный ущерб, который может потерпеть имущество СССР, и угрожал, что британским властям придется платить компенсацию. Ответа на эту ноту не последовало.

Итак, на протяжении 1920-х гг. британские власти решительно отказывали советскому правительству в праве собственности на русские имущества в Палестине; это позволило ППО и РДМ оставаться в руках эмигрантов, владельческие права которых, впрочем, также не признавались, а сами они были фактически устранены от управления собственностью. К концу 1920-х гг. британская администрация Палестины полностью осуществляла контроль и управление русскими имуществами.

Вопрос о русских имуществах в 1930 годы

Ухудшение, а затем и разрыв англо-советских дипломатических отношений в 1927-1929 гг. не оставляли места для переговоров по вопросу о русских имуществах в Палестине [История внешней политики. С. 228-239; Попов, 1958]. В течение 1920-х гг. оставался открытым вопрос о взаимных долговых обязательствах России и Великобритании. СССР отказался выплачивать долги царского правительства. Это звучало и при установлении дипломатических отношений в 1924 г., и при их возобновлении в 1929 г. Детали взаимных претензий, однако, продолжили быть предметом длительных переговоров и рассмотрения комиссий [История внешней политики. С. 246-247. Протокол, подписанный В.С. Довгалевским и А. Хендерсоном 3 октября 1929 г. CO 733/212/11, f. 17-18v]. В июле 1931 г. переговоры зашли в тупик. 18 марта 1932 г. посол Г. Сокольников обвинил в этом британское правительство [Нота Г. Сокольникова...].

Прекращение деятельности англо-советской комиссии по долгам и необходимость скорейшего решения вопроса о выплате долгов РДМ послужили поводом совершить аудит финансового положения русских учреждений за последние годы. Проверка была выполнена за 1930 г. [A. Wauchope- Ph. Cunliffe-Leister, February 27, 1932. CO 733/212/11, f. 21-22]. Расходы ППО составили 3095 фунтов; долги (в том числе выплаты банку процентов) — 8863 фунта. Доходы за тот же год составили 6005 фунтов (в том числе плата с аренды собственности 5732, от туристов и паломников 125 фунтов). Выплаты (за ремонт зданий, судебные издержки, проценты и т. д.) — 7432 фунта. Займы, полученные в 1929 г., составили 6731 фунт. Что касается денег, отданных в ППО на хранение паломниками до революции (в размере 3147 фунтов), было очевидно, что они не будут взысканы. Таким образом, ревизия установила профицит баланса ППО за 1930 г. [Финансовый отчет по РДМ и ППО за 1930 г.: CO 733/212/11, f. 47-54].

Было принято решение, что функции РДМ и ППО во многом схожи, из чего был сделан вывод о необходимости сотрудничества обеих организаций. В связи с изменениями, которые произошли в Иерусалиме, правительство мандата заявило, что эти организации не могут выполнять свои задачи во всей полноте, и решило, в согласовании с Порядком управления русскими имуществами (утвержденным в 1926 г.), «оказать им помощь» в перераспределении их денежных средств. Для этого в Порядок была внесена поправка, дающая верховному комиссару большую свободу в распоряжении доходами обоих учреждений [CO 733/212/12, f. 18-19]. Законность подобного вмешательства была весьма сомнительной, учитывая, что изначально эти учреждения были на положении благотворительных фондов. Тогда британские юрисконсульты нашли лазейку: генерал-прокурор мандата Х. Трастед предложил применить к ним английскую доктрину cy-prés3. При этом избыточные средства предполагалось использовать только в пользу учреждения, из собственности которого они будут накапливаться, а администрация получала право делать займы из одного учреждения к другому, под проценты или без них [Предложение генерал-прокурора H. H. Trusted, August 31, 1932 CO 733/212/12, f. 10-10v; Записка от 21 ноября 1932 г. CO 733/212/12, f. 4-4v; Мнение P. Cunliff-Leister, December 21, 1932. No. 1519.

3 Фр. cy-prés comme possible — так близко, как возможно; юридический термин, дающий право судам интерпретировать содержание текстов, касающихся имуществ по завещаниям, дарениям или собственности благотворительных фондов.

Draft. 1932, ibid., f. 8-8v]. Фактически изъятие средств у ППО в пользу РДМ началось еще ранее. В 1930 г. из средств ППО было изъято 451 800 фунтов в пользу миссии для содержания пожилых женщин-паломниц. В обращении РДМ от 1 августа / 13 сентября 1932 г. № 5/08/32 говорилось, что начиная с 1919 г. сумма, выплачиваемая ППО миссии, была предметом обсуждения. Изначально РДМ обеспечивала 1/3 денег на содержание паломниц от аренды собственности. Остальные 2/3 обеспечивало ППО (1919-1924). Миссия брала на себя обязательство содержать монахинь двух обителей, Горней и Елеонской горы. С 1919 г. она приняла в эти монастыри на благотворительных началах не менее 200 пожилых женщин, которые скитались по Палестине и Египту. Многие из них стали монахинями; поначалу они жили в зданиях ППО, которое сочло свои обязательства выполненными и законченными после того, как они поселились в монастырях. За период 1919-1923 точных цифр не сохранилось, но было доподлинно известно, что с 1924 г. ППО регулярно выплачивало РДМ 451 200 фунтов в год. Миссия много раз просила об увеличении этой суммы [CO 733/212/12, f. 12-14].

Руководство ППО заявило администрации мандата протест против вторжения в его финансы. Оно предъявило два документа. Его деятельность осуществлялась на основании указа от 1925 (1926) г., где говорилось о том, что 1) имущество ППО должно быть сохранено от посягательств советской власти и 2) ППО должна быть предоставлена возможность действовать как религиозно-благотворительной организации. Второй документ — указ генерал-прокурора № L.S. 610/23 от 1929 г. и решение суда от 24 июня 1929 г., которые позволили ППО уплатить большую часть своих долгов и обеспечили ему право осуществлять деятельность и защитить свои интересы впредь на долгое время. Остальные пункты протеста представляли собой доводы против решения администрации распорядиться частью средств ППО в пользу РДМ и обоснование необходимости самоуправления общества. Эти доводы основывались на уставе ИППО и неоднократно повторялись в документах [Письмо Х. Трастеду от 10/23 июня 1932 г. № 320. Копия. CO 733/212/11, f. 10-14].

В июне 1932 г. ППО обратилось к администрации мандата с просьбой разрешить ему финансировать судебные издержки управляющих имуществами ППО в Бейруте и Бари (50 и 800 фунтов соответственно, включая расходы по ремонту строений в Бари). Администрация мандата решительно отказала, ссылаясь на то, что они не входят в его территориальную компетенцию [Записка № 5573/5543/38 от 3 октября 1932 г., CO 733/212/11, f. 3]. Помочь делу пытался Е.В. Саблин, выступавший от имени Лондонского общества помощи русским беженцам [Е. Sabline-Lancelot Oliphant, 27 сентября 1932 г. копия № 5573/5573/38 CO 733/212/11, f. 5-8]4. Он писал, что имущества в Бейруте и Бари, в отличие от палестинских, не приносят никакого дохода, т. к. в Ливане до сих пор процедура признания прав ППО находится в суде, а на имущество в Бари претендует в итальянском суде советское РПО5. Если не принять срочные меры, говорилось в письме, имущества могут быть утрачены. Однако и это ходатайство не помогло: отказ администрации мандата был решительным, т. к. это находилось за пределами Палестины [A. Wauchope- Philip Cunliffe-Leister, January 14, 1933, No. 49. CO 733/229/8, f. 17-17v].

Постоянно получая отказы в официальном допуске советского представителя в Палестину, НКИД попытался действовать через третьи лица: 31 октября 1933 г., вероятно, по требованию властей Российское палестинское общество в Ленинграде издало доверенность Раулю Гинзбургу, французскому дипломатическому агенту в Хевроне, чтобы тот совершил инспекцию русской недвижимости [Герд, 2022. С. 120]. Очевидно, никакого продолжения это не имело.

29 марта 1939 г. И.М. Майский снова обратился в МИД с просьбой об издании визы для двухмесячного посещения Палестины Константину Александровичу Георгиевскому (советскому генеральному консулу в Стамбуле) с целью ознакомления с положением русской собственности [FO 371/23249 E, f. 249]. Майский напоминал, что в 1921-1924 гг. между советским и британским правительствами был совершен обмен письмами по этому вопросу, а в июле 1924 г. поступил запрос о разрешении советскому представителю посетить Палестину для ознакомления с состоянием дел, на который с британской стороны якобы не было существенных возражений [Записка МИД от 12 апреля 1939 г. FO 371/23249 E, f. 253]. По наведении справок оказалось, что запрос о подобном визите советского представителя делался и в 1926 г., но со стороны палестинского правительства поступил отказ. Хотя было очевидно, что советское правительство готовится в очередной раз предъявить претензии на права собственности, британский МИД на этот раз не счел возможным напрямую отказать в разрешении советскому предста-

4 Евгений Васильевич Саблин (1875-1949), до революции поверенный в делах Российской императорской миссии в Персии, затем первый секретарь посольства в Лондоне. Активный деятель русского зарубежья; староста храма св. Филиппа в Лондоне.

5 Российское Палестинское общество официально отказалось от своих претензий на имущество в Бари в 1933 г. и передало свои полномочия представителю СССР в Италии В.П. Потемкину; впрочем, этот акт был простой формальностью, необходимой советским дипломатам для представления итальянскому суду [Герд, 2022. С. 120].

вителю. Этот запрос и обсуждение в британском МИД не остались секретом для митрополита Анастасия (Грибановского), который обратился за разъяснениями к Кентерберийскому архиепископу [Белград, 11 августа 1939 г., № 571, FO 371/23249 E, f. 262-263]. Он высказывал опасения, что в случае передачи русских подворий в святых местах большевикам они будут закрыты, разрушены и осквернены, как это случилось с русскими церквами в Константинополе. Напротив, продолжал митрополит Анастасий, церкви во Франции, Германии, Дании, Аргентине, Чехословакии, Китае, остававшиеся в руках Зарубежной церкви, были сохранены. Потому он просит архиепископа позаботиться о сохранении status quo ante. Архиепископ сделал соответствующие шаги перед МИД, и в письме от 13 сентября 1939 г. лорд Э. Халифакс заверил его, что в последних англо-советских переговорах вопрос о русской собственности в Палестине не затрагивался. Британское министерство было готово ответить в том же духе, что и в 1924 г.: советскому правительству следует предъявить иск в суд [FO 371/23249 E, f. 266-267]. Кроме того, архиепископа заверили, что поскольку это имущество никогда не принадлежало царскому правительству, то и беспокоиться не следует: советское правительство не может на него претендовать [Alan C. Dou-E. Halifax, September 15, 1939, FO 371/23249 E, f. 268].

К облегчению как русских эмигрантов, так и британского правительства, эти переговоры оборвались с началом Второй мировой войны. В письме от 4 декабря 1939 г. из министерства колоний в МИД высказывалось предположение, что советская сторона вряд ли будет предъявлять дальнейшие претензии ввиду международной ситуации; потому разрешение на выдачу визы советскому представителю может быть дано без каких-либо последствий [FO 371/23249 E, f. 270]. Одновременно была составлена очередная справка о состоянии имуществ обоих русских учреждений, в которой говорилось, что ни одно из них не могло представить доказательств на право обладания имуществами, так как все документы хранились в главной конторе в Петрограде и, как они предполагали, были утрачены. В 1935 г. миссия получила позволение заложить один из своих участков на ул. Короля Георга V банку Барклая под сумму 10 000 фунтов стерлингов. Эта сумма была использована на строительство магазинов и контор на другом участке, принадлежащем миссии на Яффской улице, которые сдаются внаем. Долг будет выплачен через 15 лет, и таким образом собственность будет свободна от долговых обязательств. Верховный комиссар Дж. Макферсон также не видел препятствий в выдаче разрешения советскому представителю. Если советская сторона будет продолжать свои требования, то можно предложить созыв международной комиссии, которая займется определением прав общин в отношении Западной стены [Справка от 10 ноября 1939 г. за подписью верховного комиссара Дж. С. Макферсона, FO 371/23249 E, f. 272-273v]. Данный инцидент послужил поводом для составления очередного меморандума с подробным изложением истории переговоров в 1923-1924 гг., начиная с ноты Красина 18 мая 1923 г. [15 декабря 1939 г., FO 371/23249 E, f. 277-279].

Вопрос о русских имуществах в 1943-1948 годах

Вторая мировая война положила новый этап как в советско-британских отношениях, так и в палестинских делах. Интерес еврейских организаций Палестины был направлен на налаживание контактов с евреями в СССР с перспективой их эмиграции; для советского НКИД же было важно установить связи с коммунистическими и другими левыми движениями Ближнего Востока и вовлечь их в орбиту советского влияния; во время войны и в первые годы после нее стоял вопрос принятия в советское гражданство эмигрантов из России6.

Перелом в истории русских имуществ в Палестине наступил в 1943 г., после Сталинградской битвы. От событий на Восточном фронте зависел исход войны; в то же время И.В. Сталин решил изменить политику в отношении религии. Церковь в СССР получила официальное признание: 4 сентября 1943 г. состоялась знаменательная встреча Сталина с митрополитами Сергием (Страгородским), Алексием (Симанским) и Николаем (Ярушевичем), в ходе которой была обозначена программа признания и возрождения Церкви в СССР. Важнейшим элементом этой программы было создание «Московского Ватикана», ядра вокруг Московской патриархии, способного объединить вокруг себя православные церкви всего мира [Волокитина, 2018; Шка-ровский, 1999. С. 291-295]. 8 сентября был избран патриарх Сергий (Страгородский), и вскоре предприняты шаги к установлению контактов с другими церквами, как православными, так и инославными. Церковь, по замыслу Сталина, должна была стать идеологическим и политическим орудием внешней политики. Программа «Московского Ватикана» (сформулированная

6 Впервые советская делегация прибыла в Палестину в августе 1942 г. (первый секретарь советского посольства в Анкаре С.С. Михайлов и пресс-атташе посольства Н.А. Петренко). Целью визита были переговоры с лидерами сионистских организаций. Несколько позднее Палестину и Египет посетил И.М. Майский. Однако во время этих визитов вопрос об имуществах не поднимался [Агапов, 2012. С. 97-100].

на Московском соборе в январе 1945 г. и в дальнейших встречах Сталина с митрополитами) была грандиозной по своему замыслу. Совершенно очевидно она перекликалась с традиционными для дореволюционной российской политики идеями создания единого православного дома, вовлечения в идеологическую орбиту России православных стран и областей Восточной Европы и Ближнего Востока. Планировалось также привлечение в Московскую патриархию эмигрантских приходов Западной Европы и Америки, установление тесных контактов с неправославными христианскими церквами и противостояние католицизму и Ватикану. Таким образом, уже в 1943 г. Сталин декларировал отход СССР от политики воинствующего атеизма: для внешнего мира демонстрировалась свобода верующих и Церкви в стране.

Показательно, что как в 1921 г. Великобритания была первой из европейских держав, которая установила отношения с советским правительством, так и в 1943 г. англиканское духовенство было первым, которое совершило официальный визит в Москву [Шкаровский, 1996]. Хотя ответного визита советской церковной делегации не последовало, эти события дали возможность советской стороне по-новому разыграть карту русских имуществ в Палестине. В новой исторической обстановке меняется тон и британских документов. Теперь англичане уже не могли отказывать советским представителям в посещении Палестины. 31 декабря 1943 г. верховный комиссар в Палестине Х. Мак-Майкл докладывал, что в данный момент у него нет сведений о том, чтобы в ближайшее время планировался визит в Палестину российского ген-консула в Стамбуле или представителя Русской православной церкви (РПЦ). Российские имущества, продолжал он, числятся за бывшим царским правительством, РДМ и ППО. Палестинское правительство никогда не претендовало ни на одно из этих имуществ. С того момента, как Великобритания признала СССР, последний получил право претендовать на наследие царского правительства, но по политическим причинам этому не был дан ход. Если Православная церковь теперь официально признана в СССР, то собственность РДМ теоретически должна отойти к ней. Трудно сказать, продолжал Мак-Майкл, каковы отношения нынешней РПЦ с ППО. Церковь должна заявить свою претензию на эти имущества и судиться с ППО, во что администрация мандата вмешиваться не будет. «Если резюмировать позицию Палестинского правительства, она следующая. Поскольку Православная церковь в России восстановлена, следовательно, воссоздан орган, который способен защищать русские церковные интересы в Палестине, и нет причин, по которым правительство бы в это вмешивалось, за исключением случаев поддержания общественного порядка, как оно время от времени вмешивается в дела Латинской или Греческой православной церкви» [Harold Mac Michael-Oliver F. G. Stanley, December 31, 1943. № CF/577/39. FO 371/40149, f. 11-13].

В записке Восточного отдела МИД от 21 марта 1944 г. допускалась вероятность, что советское правительство может поднять вопрос о возвращении прав владения РПЦ; принципиальных возражений быть не может, и оснований для них нет, говорилось в документе [E. Lloyd- A. Eden, March 21, 1944, No. 75945/44. FO 371/40149, E 2091, f. 4-5]. Верховный комиссар соглашался, что не имелось юридических оснований отказывать претензиям советского правительства. Обе русские организации в Палестине не были в состоянии подтвердить свой статус: вопрос, который еще стоял в 1939 г., теперь может быть снят, так как регистрация обществ и их собственности может рассматриваться как подтверждение владельческих прав [Меморандум, FO 371/40149, f. 6-10].

Заявления советского правительства об имуществах в Палестине не заставили себя ждать. На заседании 20-28 октября 1943 г. Священный Синод «определил необходимым провести надлежащее выяснение об имуществе и зданиях, ранее принадлежавших бывшей Русской духовной миссии в Иерусалиме, после чего возбудить ходатайство о возвращении их» [Шкаровский, 1996. С. 79]. 1 мая 1944 г. в Иерусалим прибыл Абдурахман Султанов, второй секретарь советской миссии в Каире; сопровождал его атташе миссии Владимир Гнедых. Султанов заявил, что цель его визита в том, чтобы выдать некоторым лицам советские паспорта; принять в советское подданство тех, кто просил об этом; войти в контакт с лицами, у которых есть родственники в Советской России и могут захотеть получить о них сведения. Он намеревался пробыть в Палестине 10 дней и посетить также Тель-Авив и Хайфу. В рапорте палестинского правительства говорилось, что Султанов мусульманин из Казани, который, кроме других языков, хорошо говорит по-арабски. «В личном общении при первом знакомстве он немного удивляет, т. к. находится в оборонительной позиции, но в остальном с ним можно иметь дело». Он имел при себе рекомендательное письмо от советского посла в Каире Н.В. Новикова7. Султанов сообщил, что Палестина ранее относилась к консульству в Стамбуле, но теперь будет относиться к миссии в Каире; также он заявил, что у СССР пока нет намерений открывать в Палестине

7 Николай Васильевич Новиков — чрезвычайный полномочный посол СССР в Египте с 14 октября 1943 по 16 ноября 1944 г.

консульство. Британцы затруднились признать официально дипломатических представителей из другой страны без специального согласования с правительством в Лондоне, но приняли их с полным уважением. У британского правительства в Лондоне не было возражений против продолжения таких консульских визитов советских представителей [Телеграмма J. V. W. Shaw-A. Eden. FO 371/40149, f. 18].

Главной целью поездки Султанова были переговоры с лидерами сионистских и арабских организаций. В ходе визита 30 апреля 1944 г. состоялась его встреча с Давидом Бен-Гурионом, Элеэзером Капланом и Элияху Добкиным. Бен-Гурион задал ему ряд вопросов, касающихся евреев в СССР. 6 мая Султанов встретился с антифашистской группой, в которую входили еврейские и арабские журналисты. 7 мая Абдулла Бандак вручил ему меморандум от Фараджаха Хилу, секретаря Левантийской компартии, с приглашением в Бейрут и просьбой о том, чтобы Россия взяла под свою защиту христианские общины Сирии и Ливана. Получил Султанов также вопросы о свободе вероисповедания мусульман в России.

Визит Султанова продолжался шесть недель — как отмечали британские наблюдатели, слишком долгий срок для регистрации 200 советских граждан. Неофициальными целями визита были: подготовка почвы для открытия консульства; изучение политических, социальных и экономических условий в Палестине в отношении евреев и арабов; выяснить, какое будет отношение к тому, что Россия заявит о восстановлении своих прежних религиозных позиций в Палестине. Втайне его посетили также представители поляков и чехов с готовностью сотрудничества. В Иерусалиме только один армянин просил о принятии в советское гражданство, хотя Султанов приглашал и других. По наблюдению британцев, еврейская общественность отнеслась апатично к его визиту; больше энтузиазма выразили арабы. В целом позиция Султанова была подчеркнуто антифашистской, но он избегал политических разговоров [Копия выдержек из полицейского донесения по поводу визита Султанова. FO 371/40149, f. 25-29]. Реакция британского МИД была настороженной и, как обычно, выжидательной. Подчеркивалось, что не может быть и речи об открытии советского консульского представительства или иного агентства в Палестине без предварительного согласования с МИД [C. W. Baxley- G. Gater, July 7, 1944. FO 371/40149, f. 22]. Перспектива благосклонного отношения советских властей к сионистскому движению, после 20-летнего непризнания его в России, привлекла внимание британских политиков. Власти СССР могут использовать умеренные организации, например Хашомер Хацаир, которые признают существование двунациональной страны. В то же время для советских властей стало очевидным, что евреи в Палестине не всегда так близко стоят к «империалистам-капиталистам» британцам, как им казалось ранее [телеграмма Э. Ф. Л. Хали-факса из Вашингтона, 5 октября 1944 г., FO 371/40149 № E 6130/2091/31, f. 41].

Визит советского представителя и предстоящая поездка патриарха Алексия I в Иерусалим, конечно, вызвали тревогу среди русского духовенства Палестины. 2 сентября 1944 г. англиканский епископ Иерусалима В. Стюарт написал Дж. А. Дугласу (генеральному секретарю Совета по внешним связям Англиканской церкви), что о. Лазарь (бывший англиканский священник Эдгар Мур), который управляет миссией вместе с архимандритом Антонием, просил его взять на хранение часть церковной утвари, чтобы она не попала в «советские руки». Под этим он понимал, конечно, церковных представителей Москвы [Выдержка из письма W. H. Stewart-J. Douglas, September 2, 1944. FO 371/40149 f. 39-40. Полный текст письма см.: Ibid., f. 5153]. Примирение русского монашества в Палестине с Московским патриархатом представлялось Дугласу крайне маловероятным; тем более удивительно было ему получить сообщение из Америки о том, что такие планы существуют. Англиканская церковь, продолжал Дуглас, будет поставлена в сложное положение, т. к. патриарх Алексий будет оказывать давление, чтобы она (а также другие православные церкви) прекратила общение с Русской церковью за границей [J. Douglas-C. G. Eastwood, 13 September, 1944, ibid., f. 37].

Вопрос о русских имуществах после окончания Второй мировой войны

Сразу после окончания Второй мировой войны, на пике авторитета Советского государства и Московского патриархата, 28 мая 1945 г. в Святую Землю прибыл патриарх Алексий I. Этот визит носил официальный характер: члены делегации поклонились святым местам, совершили совместное богослужение с патриархом Иерусалимским, встретились с представителями древних христианских церквей. Планировалась также встреча с русской колонией Палестины. Одной из целей пребывания патриарха Алексия в Иерусалиме была подготовка передачи РДМ в управление Московскому патриархату. 6 июня 1945 г. делегация отбыла в Каир. Визит церковной делегации во главе с патриархом Алексием явился поистине эпохальным событием: впервые с 1914 г. официальная делегация Русской церкви посетила Палестину; на-

ступил новый период возрождения межцерковных и церковно-политических отношений РПЦ с Ближним Востоком.

Церковная политика тесно соседствовала с дипломатическими предприятиями. Еще 5 марта 1945 г. советское правительство сочло необходимым в очередной раз заявить о своих правах на русские имущества в Палестине и потребовать их передачу советскому посольству в Каире. В октябре 1945 г. Палестину посетил Алексей Дмитриевич Щиборин, посол в Каире (16 ноября 1944 — 7 февраля 1950 г.). Церковные вопросы живо интересовали его; предметом особого внимания были имущества русских учреждений. Визит Щиборина подробно описан в изложении палестинского правительства, составленном для МИД [«Визит в Палестину г-на Алексея Щиборина, советского посла в Египте, 3 октября — 15 октября 1945 г.». 20 ноября 1945 г., FO 371/52591, 1946 E/646, f. 29-31]. Господин Щиборин, советский посол в Египте, говорилось в документе, прибыл в Иерусалим 3 октября 1945 г. в сопровождении управляющего советской миссией Марка Халика и атташе Владимира Гнедых. В течение своего визита советский представитель обходил различные места Иерусалима и дважды посетил Греческую патриархию. При посещении помещений РДМ старший чиновник, Антипов, не хотел допускать его, т. к. имел «сильные и иногда неуравновешенные белоэмигрантские настроения». Щиборин не негодовал и сказал, что он нисколько не удивлен, т. к. с этим уже сталкивался его предшественник Н.В. Новиков. Он жаловался, что не был получен ответ на запрос Новикова о точном количестве и состоянии имуществ; список, полученный из советского посольства в Лондоне, неполный. Посещение монастырей Елеонской горы, Айн-Карема и Гефсимании в сопровождении архимандрита Наркисса из Греческого патриархата прошло без эксцессов; оппозиционно настроенные представители русского духовенства оставались в тени. В беседе с Иерусалимским патриархом Щиборин объяснил, что советское правительство хочет запросить возвращения имуществ и попросил патриарха временно позаботиться о собственности миссии; тот отвечал уклончиво. В конфликты между греческим и арабским духовенством советская сторона вмешиваться не будет, заверил Щиборин. В этом он повторил заявление патриарха Алексия от июня 1945 г., что было воспринято патриархатом как победа арабов-мирян. Щиборин спросил, сделаны ли какие-нибудь шаги к удовлетворению арабов, особенно в вопросе управления церковными имуществами. Патриарх отвечал отрицательно, т. к. эти имущества приобретались в течение столетий на деньги греческих дарителей и принадлежат Святогробскому братству. Эта беседа, говорилось в изложении, интересна в той перспективе, что Москва может в будущем защищать арабскую сторону, о чем была публикация в газете «Фаластин» за октябрь 1944 г. Говорят, что Щиборин обсуждал также возможность слияния всех православных церквей Ближнего Востока под главенство Константинопольского патриархата, и таким образом будет восстановлено церковное влияние Византии и, возможно, послужит к развитию хороших отношений с Элладской церковью под управлением архиепископа Дамаскина и Англиканской церковью.

В данном донесении хорошо прослеживаются уловленные англичанами черты церковной политики середины 1940-х гг., которые, по сути, были продолжением старых тенденций начала ХХ в.: желание России объединить православный мир под своей эгидой, наладить близкие контакты с иерусалимским греческим духовенством и широко использовать церковный рычаг в ближневосточной политике; стремление Иерусалимского патриархата использовать союз с Москвой в своих интересах и в то же время настороженное отношение к русским и подозрение, что они будут защищать арабов.

Несмотря на внешнюю благожелательность, британское правительство вовсе не было готово передать СССР здания, принадлежавшие царскому правительству [J. V. W. Shaw-G. H. Hall, 30 November 1945. FO 371/52591, 1946 E/646, f. 9-10]. По итогам визита Щиборина была наведена справка, и оказалось, что на имя бывшего императорского правительства зарегистрированы следующие имущества: здание бывшего консульства, используется как детская больница; здание бывшего приюта, которое использовалось для служащих консульства, а сейчас занято сыновьями бывшего драгомана российского ген. консульства; другое здание приюта используется для сотрудников консульства, в нем живет семья бывшего сотрудника российской почтовой конторы и агент по приюту [FO 371/52591, 1946 E/646, f. 16].

В этой связи был составлен новый детальный меморандум по вопросу русских имуществ начиная с конца 1924 г., когда управление ими было поручено двум администраторам провинций [FO 371/52591, 1946 E/646, ff. 17-19]. Общество с главным штабом в Париже перед Второй мировой войной состояло из следующих членов: принц Николай Греческий (почетный председатель); члены: С.Д. Боткин, Х.М. Энден, князь С. Шихматов, архиепископ Серафим, С.С. Воейков. В период британского управления определение владельческих прав осуществлялось

в соответствии с 13-м параграфом мандата. Поскольку собственность ППО и РДМ посвящена религиозным целям, правительство мандата обязано сохранять существующие права. Согласно 14-му параграфу, права и претензии должны быть урегулированы специальной комиссией, составленной с согласия Лиги Наций. Большинство имуществ записано за ППО или РДМ. Что касается тех, которые были за царским правительством или частными лицами, палестинское законодательство признает благотворительные фонды, но маловероятно, чтобы обе организации могли основать подобный фонд. В противном случае, вероятно, следует признать, что они владеют ими на основании срока давности. По палестинским законам существовали сроки давности 15 лет для собственности мульк и 10 лет для мири. Согласно указам от 1926 (№ 31), 1936 (№ 50) и 1938 (№ 29) годов верховный комиссар имел право назначать управляющих русскими имуществами. В конце войны 1914-1918 гг., продолжали авторы справки, финансовое положение миссии было ужасающим. Верховный комиссар назначил двух управляющих, по Северному и Иерусалимско-Яффскому округам. К 1927 г. долги РДМ достигли 12 000 фунтов стерлингов, и доходы были арестованы местным судом, но исполнительный орган дал согласие на приостановку исполнения. Было признано необходимым разрешить продажу части имущества для покрытия долгов, но также было признано возможным осуществлять управление разумными способами — путем мирового соглашения с кредиторами и займов у банков. В результате был продан только один участок, на ул. короля Георга. У банка Barclay's был получен заем в 10 000 фунтов, которые были использованы на постройку магазинов и контор на земле на Яффской улице. Ипотека будет покрыта к 1946 г., и таким образом имущество будет свободно от обременения.

В документе снова подчеркивалось, что палестинское правительство не претендовало ни на какой из объектов собственности и ставит перед собой только задачу управления ими и сохранения status quo. В приложении давались разъяснения касательно отдельных строений и участков, принадлежащих РДМ и ППО: когда были приобретены участки, когда возведены строения, какие перестройки были сделаны в 1930-х гг. [FO 371/52591, 1946 E/646, f. 21-28].

Для прояснения деталей юридического, правового и политического положения русских имуществ генерал-прокурор мандата Л.Б. Гибсон провел переговоры с А. Левиным, юрисконсультом ИППО и РДМ. Итогом явилось изложение, датированное 19 ноября 1945 г. [FO 371/52591, 1946 E/646, f. 32-36. Вопросы к Левину от 7 ноября 1945 г.: f. 36 bis. Приведенная Левиным историко-юридическая справка от 15 ноября 1945 г.: ibid., f. 37-40]. Это изложение отражает позицию эмигрантских организаций. Гибсон писал, что для него Российское палестинское общество и старое ИППО — это одна и та же организация, которая продолжает существовать и является юридическим лицом. Советское правительство не любит слово «православный», поэтому оно пишет: «Российское палестинское общество». Судя по депеше палестинского правительства № 182 от 27 февраля 1932 г., продолжает Гибсон, обе русские организации признаны британскими властями. Вопрос снова исследовался на совместном заседании комиссии под председательством генерал-прокурора в июле 1935 г. Русским организациям было предложено три варианта: 1) они регистрируются как общества под параграфом 23 устава об обществах; 2) применяется устав о благотворительных фондах, чтобы они получили признание у суда, не будучи ему подконтрольны; 3) по поводу русских учреждений будут изданы постановления либо по отдельности (как в Тринидаде), либо одно общее (как в Ниссаланде (Родезии)). Однако обсуждение не имело никакого результата из-за нежелания русских организаций представить необходимую информацию о своем устройстве и объектах собственности. После рассмотрения деталей права владения разными видами собственности Гибсон заключает, что, поскольку в дело вмешалось советское правительство, теперь слишком поздно записывать всю собственность за русскими организациями. Очень жаль, что до сих пор часть имуществ записана за частными лицами. В случае частного владения помимо срока давности играет роль долговременное физическое отсутствие владельца из Палестины — это касается и отсутствия российского консула. Обе русские организации не желают иметь ничего общего с нынешней РПЦ, которую они справедливо считают скорее политической, чем религиозной организацией, и хотят остаться независимыми. По мнению Левина, претензии советского правительства могут относиться только к имуществам ППО, т. к. закон о национализации церковной собственности (т. е. имуществ РДМ) не имеет никакой экстерриториальной силы [FO 371/52591, 1946 E/646, f. 40]. Из письма Левина к Гибсону видно, что многие детали, касающиеся статуса ППО и его имуществ, оставались неясными [A. Levin-L. Gibson, November 12, 1945, No. 0/2/4014. FO 371/52591, 1946 E/646, f. 41-46]. Общий юридический статус, утверждал он, определен консультацией Б.Э. Нольде от 1924 г. «К сожалению, во многих отношениях информация неполная, потому что архивы Общества в Петрограде и здесь погибли или расхищены во время Первой

мировой войны. Кроме того, ни у меня, ни у представителя общества [Антипова] не было полного текста декрета 1918 г., в котором подразумевается закрытие общества и национализация его имуществ» [FO 371/52591, E 1415/646/31, f. 531946 E/646, f. 41]. Левин полагал, что Р.П.О. — это некая организация, основанная советской властью после 1918 г.; для него связи между обоими учреждениями не существовало, и он считал, что зарубежное ППО правомочно распоряжаться своими имуществами.

На этом этапе, как мы видим, британские власти снова изучают юридическую сторону владения русскими имуществами. Теперь в деле появляется новый нюанс, отсутствовавший в предвоенные годы: русские эмигрантские организации могут получить сертификаты на владение участками на основании истечения срока давности. Очевидно, что при давлении со стороны СССР в послевоенное время палестинская администрация, не чувствуя за собой прежней уверенности в своих силах, во избежание перехода собственности в советские руки стала готовить почву для оформления владельческих прав за зарубежными РДМ и ППО.

Попытки советского правительства вернуть имущества вызвали очередной всплеск беспокойства в среде русской эмиграции. 16 февраля 1946 г. в британском МИД было получено письмо от Русско-американского союза защиты и помощи русским за границей на имя Эрнеста Бевина, гос. секретаря иностранных дел за подписью князя Сергея Белосельского. Представители Московского патриархата, говорилось в этом письме, стараются через посредство греческого духовенства получить в свои руки собственность РДМ в Иерусалиме. Подобные попытки предпринимались в Северной Америке, где они потерпели неудачу. РДМ возглавляется архимандритом Антонием, который находится под юрисдикцией митрополита Анастасия. Британское правительство не заинтересовано иметь в Палестине центр советской пропаганды, поэтому в его интересах сохранить status quo [FO 371/52591, 1946 E/646, E 1415/646/31, f. 53]. На это послание официального ответа не последовало [Э. Халифакс-Вост. Отдел МИД, 21 марта 1946 г. E 2729/646/31. Ibid., f. 65].

26 февраля 1946 г. советский посол в Лондоне Ф.Т. Гусев напомнил британскому МИД, что им до сих пор не получен ответ на запрос об имуществах от 5 марта 1945 г. и возможной передаче их миссии СССР в Каире [F. T. Gousev-E. Bevin, February 26, 1946, No. 47-A, E 1788/646/31, ibid., f. 57 (англ. пер.), русск. оригинал: f. 58]. Вскоре после этого советскому правительству был дан официальный ответ [1 апреля 1946 г., № E 646-/646/31. Ibid., f. 47-48]. Составлен он был в целом в духе аналогичных отказов 1920-1930 гг. В нем сообщалось, что вопрос об имуществах сложный, находится в обсуждении, что вызвало задержку в ответе. Советское правительство претендует быть преемником царского правительства и на этом основании претендует на три имущества в 1-м списке (собственность российского консульства в Иерусалиме). Это здание бывшего российского консульства, которое используется как родовспомогательное заведение с арендной платой 300 фунтов в год; здание, в котором прежде жили служащие консульства, а теперь без арендной платы в нем проживают сыновья бывшего драгомана российского ген. консульства; второе здание служащих консульства, в котором первый этаж занимают бывший служащий русской почтовой конторы в Иерусалиме и управляющий приютами ППО; второй этаж сдается в аренду за 120 фунтов в год. Советское правительство должно доказать, что является также преемником обязанностей в отношении имуществ старого правительства. Что касается имуществ ППО и РДМ, то они подлежат комиссии по 14-й статье мандата и какое-либо изменение здесь может быть принято только с согласия Лиги Наций. «В этих обстоятельствах британское правительство сожалеет, что не может поручить верховному комиссару передать эти имущества советской дипломатической миссии в Египте». Таким образом, британский МИД и после войны остался верен своему принципу не допустить СССР до русских имуществ; немногим изменились и объяснения отказа. Пожалуй, единственной существенной разницей было то, что теперь англичане не предлагали советской стороне доказывать в суде свое право выступать преемниками царского правительства, а предлагали дать гарантии, что она будет выполнять обязательства в отношении объектов собственности. Неудивительно, что подобное требование было сочтено унизительным и истолковано как очередной предлог к отказу.

Советское правительство через посольство в Лондоне представило протест против такого решения [4 мая 1948 г., № 64-А, ibid., f. 51, копия, пер. с русск.]. Вопрос об ответственности, говорилось в этом документе, должен решаться конкретно в каждом отдельном случае. Что касается разделов B и C, эти имущества сейчас находятся в руках религиозных организаций, которые с точки зрения советского государства не считаются имеющими юридический статус.

Очевидно, что новые амбиции СССР в отношении Палестины и наследия Российской империи рассматривались британским правительством в русле традиционной борьбы великих держав. Об этом свидетельствует обстоятельная записка, поступившая от верховного комис-

сара и переданная в МИД [W. H. Halkuin-T. Wikeley, March 25, 1946, № 75872/46, E 2794/646/31, ibid., f. 68-72]. Этот прагматический документ, адекватно отражающий позицию МИД, лишен какой-либо религиозной окраски; в нем история русского присутствия на Ближнем Востоке с 1774 по 1946 г. рассматривается как единая цепь событий, в которой русская политика использовала различные рычаги влияния, в том числе идеологические, а именно православие и коммунизм. Главный вывод остается один: русская или советская политика была неизменно враждебна британской и составляла для нее серьезнейшую конкуренцию.

Если в вопросе собственности царского правительства англичане, пользуясь своей властью, были категоричны, то с церковным имуществом дела обстояли сложнее. Несмотря на эмоциональный подъем, который вызвал визит патриарха Алексия I в Палестину, для участников и современников этих событий было очевидно, что за прошедшие с 1910-х годов десятилетия мир кардинально изменился: в России по-прежнему у власти находилось коммунистическое правительство, а Русская церковь была разделена на два непримиримых лагеря: с одной стороны, РПЦ в Советской России, которая сотрудничала с властью и находилась под ее надзором, и, с другой стороны, антисоветски настроенные русские церковные общины эмиграции. Наиболее непримиримой из них являлась РПЦЗ, к которой и относилась в то время Русская духовная миссия в Иерусалиме. Неудивительно, что визит патриарха Алексия спровоцировал острый конфликт в среде русской православной общины Иерусалима. Патриарх, по согласованию с британскими властями, посетил только Елеонский и Гефсиманский монастыри. В Гор-ненской обители, в которой он не смог побывать, произошел раскол между «патриаршими» сестрами, сторонницами патриарха Алексия, и их противницами, которые считали признание московского первоиерарха недопустимым. Раскол в монастыре длился три года и окончился только в 1948 г. [Горняя. История русской обители, 2022. С. 60-79]. Начало этого конфликта излагается в записке верховного комиссара А.Г. Каннингама [Секретная записка от 31 января 1946 г. Копия, FO 371/52591, f. 79-85]. В 1926-1939 гг., писал он, главой РДМ палестинские власти признавали архиепископа (впоследствии митрополита) Анастасия (Грибановского) и номинально платили ему четыре фунта содержания. Он иногда посещал Палестину и имел право голоса в администрации Палестины по вопросам миссии. В период 1939-1945 гг. общение между митрополитом Анастасием и РДМ практически не осуществлялось. Новая религиозная политика Советского государства с 1943 г. вызвала сильные антисоветские эмоции. Они еще более усилились во время посещения патриарха Алексея в 1945 г. Часть стояла за Московский патриархат, часть (из Зарубежной церкви) — решительно против. Во главе антисоветской партии был начальник РДМ архимандрит Антоний (Синькевич). 48 из 60 монахинь Горненско-го монастыря проголосовали за игуменью Антонину Гришко. 11 декабря 1945 г. архиепископ Севастийский, представитель Иерусалимского патриарха, прибыл в монастырь, чтобы утвердить избрание сестры Антонины. Монастырь был заперт, равно как и ряд других церквей в Иерусалиме. Антоний провозгласил, что митрополит Анастасий назначил игуменьей другую сестру, Елисавету. Из Москвы была получена просьба о содействии в разрешении конфликта и закреплении власти Московского патриарха. Митрополит Анастасий, который намеревался приехать на постоянное жительство в Иерусалим, не имел права этого делать без разрешения Иерусалимского патриарха.

Казалось бы, продолжал автор изложения, британские власти могут не вмешиваться во внутренний конфликт русского Айн-Каремского монастыря. Однако вопрос очевидно выходил за рамки частного спора. Иерусалимский патриарх уже с удовлетворением признавал в разговорах с русским дипломатом из Каира возможность подчинения РДМ Москве. Для британцев было очевидно, что это приведет к «русскому вмешательству и к последующему возрастанию влияния временной Советской власти, как в дни царского режима» [Ibid., f. 83]. Однако не менее очевидно было и то, что допущение митрополита Анастасия привело бы к росту антисоветских настроений, и, как следствие, нежелательным жалобам со стороны советского правительства.

Поскольку в среде русской православной общины Палестины мнения разошлись, верховный комиссар запрашивал мнение МИД, согласно ли допущение Московского патриархата в Палестину с видами британского правительства [Т. Smith-C. W. Baxter, May 30, 1946 № 76403/46. Ibid., f. 77-78]. Британцы находились в затруднительном положении, они боялись, что в случае, если Москва пришлет представителя, им не останется ничего другого, как признать его [No. Е 5032/646/31, письмо к Траффорду Смиту, Колониальный отдел, 2 июля 1946 г. Отпуск. Ibid., f. 86-87]. Допущение советского церковного представителя было крайне нежелательным; однако в случае, если делегат Москвы вдруг прибудет, в интересах нейтралитета британская администрация должна снять временный запрет на приезд митрополита Анастасия [H. Beeley-T. Smith,

July 2, 1946, E 5032/646/31, f. 88-89]. В том же духе была составлена инструкция верховному комиссару от 14 сентября 1946 г. [G. H. Hall -A. Cunningham, September 14, 1946. E 5032/646/31, No. 410, ibid., f. 94]. Таким образом, в Айн-Каремском деле англичане действовали согласно своей традиционной тактике: старались по возможности медлить и парализовать каждую из враждующих сторон.

В 1947 г. в Ливане произошел случай с имуществом русского генерального консульства в Бейруте, который произвел крайне неприятное впечатление в британском МИД. Советское правительство безоговорочно признало независимость Ливана и оказывало давление на ливанского президента, чтобы тот передал собственность, которая прежде числилась за царским правительством. Поскольку Советское государство не предъявило иск в отношении этой собственности, она была продана частному лицу, г-же Афифех Абдо. По совету британцев ливанское правительство предложило выплатить СССР 200 000 ливанских фунтов, но получило отказ. Теперь ливанское правительство будет вынуждено выкупить это имущество у владельцев и передать его русским, что может послужить неприятным прецедентом в отношении всех русских имуществ, в том числе в Палестине [W. E. Houston-Boswall-Ernst Bewin, Beirut. December 2, 1947. CO 733/490/2, f. 9].

15 мая 1948 г. правительство Великобритании официально объявило об окончании мандата в Палестине. Тогда же в Иерусалим был назначен британский генеральный консул. Тем не менее тема русских имуществ не оставляла дипломатов равнодушными и в дальнейшем. Еще прежде окончания срока мандата (28 апреля 1948 г.) англичане выдали обоим русским эмигрантским учреждениям сертификаты на владение собственностью, что, очевидно, должно было обезопасить ее от перехода к СССР, а также оставить возможность воздействовать на положение дел через британское генеральное консульство в Иерусалиме [M. Hogan-L. S. Thirkell, January 9, 1949, CO 733/490/2, f. 16-16v].

Пожелание держать «советские руки» подальше от имуществ высказывается и в письме из британского консульства в Иерусалиме в ноябре 1948 г. [B. A. Beaumont-Harold Beeley, November 25, 1948, № 114/19/48, копия. CO 733/490/2]. Очередной запрос из колониального департамента о состоянии имуществ датируется 25 октября 1948 г. [W.W. Clark-D. J. Balfour, 25 October 1948, No. 75945/48, Ibid., f. 16]. В ответах британских дипломатов в Иерусалиме, однако, замечается неуверенность: англичанам нужно было выработать новую тактику в отношении имуществ, которыми они уже напрямую не могли управлять. «Я, однако, не знаю, за пределами очевидного пожелания держать советские руки прочь от имуществ в Иерусалиме, есть ли у нас какой-то интерес к этой собственности. Несомненно, их управление в будущем будет большой головной болью для каждого, кто будет с этим связан, — поскольку не только будут постоянные попытки со стороны советских получить их обратно, но также несоветские русские, которые представляют оба учреждения, безнадежно разделены между собой. В завершение сложностей, община монахинь, которые живут на доходы с этих имуществ, возглавляется двумя англичанками, — это м. Мария Александер (близкая родственница генерал-губернатора Канады) и м. Марта Спрот, хорошо известная в Великобритании. Кроме того, возможно, что евреи не пожелают сохранять владельческие права за этими учреждениями; но тогда скорее можно предложить им, чтобы они лучше управляли ими на положении вакфа через свое министерство религиозных дел, чем передали их Советам» [R. A. Beaumont-H. Beeley, October 6, 1948. Ibid., f. 15]. В дополнении к этому письму Бомонт привел сообщение газеты «Морнинг пост» от 12 сентября 1948 г., в котором говорилось, что два члена советской миссии в Тель-Авиве, Н. Семушкин и Н. Сергеев, прибыли в Иерусалим, чтобы подготовить представительство, которое займется делами русских имуществ.

С окончанием мандата закончился период британского управления русскими имуще-ствами. 17 сентября 1948 г. начальником Русской духовной миссии в Иерусалиме был назначен архимандрит Леонид (Лобачев). Начался новый период истории русских учреждений на Святой земле: часть из них сохранилась за Русской православной церковью за границей, часть отошла к Московскому патриархату.

Заключение

В 1930-х гг. администрация мандата продолжала политику в отношении русских имуществ, которая была сформулирована в середине 1920-х гг. и основывалась на опыте колониального управления в других британских владениях. Англичане осуществляли управление собственностью, полностью контролировали ее финансовую сторону и вместе с тем максимально сохраняли status quo, избегая отчуждения участков и зданий. Британский МИД в довоенный период систематически отказывал советским представителям в разрешении совершить ин-

спекцию русских имуществ и нейтрализовал все возможные попытки со стороны советского правительства получить его судебным путем. Поводом было несоответствие религиозного предназначения русской собственности атеистическому духу Советской России, а причиной — нежелание британских властей допустить советское присутствие в своей колонии. Одновременно администрация мандата не допускала и эмигрантские организации к управлению собственностью РДМ и ППО и годами не признавала их владельческих прав; это объясняется как непризнанием их в качестве юридических лиц, так и боязнью будущих осложнений в отношениях с СССР.

Во время Второй мировой войны и в послевоенный период британцам пришлось разрешить визиты советских дипломатов и церковных представителей в Палестину; позиция администрации мандата и МИД в отношении имуществ оставалась прежней. До конца мандата англичане тщательно блокировали все попытки официального возвращения русских имуществ как СССР, так и эмигрантским организациям; лишь в 1946 г. было принято решение выдать сертификаты ППО и РДМ во избежание перехода собственности в советские руки. Таким образом, палестинское правительство действовало в традициях британского колониального управления: оно выступало хранителем русских имуществ, формально не претендуя присвоить их себе, но и не допуская до них враждующих между собой претендентов, в лице будь то Советского государства, будь то РПЦЗ или зарубежного ППО.

Литература

Агапов М.Г. Еврейско-палестинское сообщество в советской ближневосточной политике в 1939-1948 гг. — Тюмень: Вектор-бук, 2012.

Алехина Л.И. Когда нет более православной России, особенно тяжел крест начальника миссии // Святая Земля. Историко-культурный иллюстрированный альманах. К 165-летию Русской духовной миссии в Иерусалиме. № 1. Ч. 2. — Иерусалим, 2012. — С. 6-29.

Баталден С. Судьба русского землевладения в Иерусалиме во время Палестинского мандата // Палестинский сборник. 1993. № 32 (95). — С. 3-7.

Богданова Т.А. «Нас 2-4 человека, бьемся как рыбы об лед» // Святая Земля. Историко-культурный иллюстрированный альманах. К 165-летию Русской духовной миссии в Иерусалиме. № 1. Ч. 2. — Иерусалим, 2012. — С. 76-84.

Бутова Р.Б. Вопросы послевоенного устройства Палестины в Совете Императорского Православного Палестинского общества (1915) // Христианство на Ближнем Востоке. 2023. Т. 7. № 1. — С. 5-164.

Волокитина Т.В. «Московский Ватикан». Замысел создания и попытки его реализации. 1943-1948 // Славяне и Россия. 2018. № 1. — С. 339-360.

Герд Л.А. Императорское Православное Палестинское общество в 1910-1920-е годы // Православный Палестинский сборник. 2022. Т. 120. — С. 103-125.

Горняя. История русской обители / Составитель инокиня Магдалина (Корнилова), ред. иеромонах Афанасий (Букин), Ю.А. Гугнин. — Иерусалим: Русская Духовная миссия, 2022. — С. 60-79.

Грушевой А.Г. Из истории русских школ на Ближнем Востоке. — СПб: Контраст, 2016.

История внешней политики СССР. 1917-1985 / Под ред. А.А. Громыко, Б.Н. Пономарева. Т. 1. — М.: Наука, 1986.

Клементьев А.К. 753 дня архимандрита Киприана: дни и дела начальника Русской Духовной миссии в Иерусалиме: 1928-1930 // Святая Земля. Историко-культурный иллюстрированный альманах. К 165-летию Русской духовной миссии в Иерусалиме. № 1. Ч. 2. — Иерусалим, 2012. — С. 50-54.

Лисовой Н.Н. Русское духовное и политическое присутствие в Святой Земле и на Ближнем Востоке в XIX — начале ХХ века. — М.: Индрик, 2006.

Национальный архив Великобритании (National Archives), фонды Министерство колоний (Colonial Office, (=CO); Министерство иностранных дел (Public Relations Office, Foreign Office, (=FO).

Попов В. И. Англо-советские отношения 1927-1929. — М., 1958.

Россия в Святой Земле / Изд. подг. Н.Н. Лисовой. Т. II. — М.: Индрик, 2017.

Россия в Святой Земле. Документы и материалы / Изд. подг. Н.Н. Лисовой. Т. I-II. — М.: Международные отношения, 2000.

Сафонов Д.В. Деятельность Н.Р. Селезнева в документах Государственного Архива Израиля // Иерусалимский вестник Императорского Православного Палестинского общества. 2013. № 3-4. — С. 113-216.

Сафонов Д.В. Поездка Н.Р. Селезнева в 1923 г. в Европу // Иерусалимский вестник Императорского Православного Палестинского общества. 2012. № 2. — С. 175-186.

Сафонов Д.В. Русские люди и русское имущество на Святой Земле в документах управляющего подворьями Православного Палестинского Общества в Иерусалиме (1919-1925 гг.) // Христианство на Ближнем Востоке. 2017. № 4. — С. 4-84.

Шкаровский М.В. Московская патриархия на международной арене. В центре «большой политики» // Христианское чтение. 1996. № 12. — С. 75-102.

Шкаровский М.В. Русская православная церковь при Сталине и Хрущеве (Государственно-церковные отношения в СССР в 1939-1964 годах). — М.: Патриаршее Крутицкое подворье, 1999.

Юшманов Н.В. Российские учреждения в Палестине и Сирии перед началом войны с Турцией // Сообщения Императорского Православного Палестинского Общества. 1914. Т. 25. — С. 436-464.

Юшманов Н.В. Русские учреждения в Палестине и Сирии во время войны с Турцией // Сообщения Императорского Православного Палестинского Общества. 1915. Т. 26. — С. 147, 181, 373-408.

Юшманов Н.В. Русские учреждения в Палестине и Сирии во время войны с Турцией // Сообщения Императорского Православного Палестинского Общества. 1916. Т. 27. — С. 267-288.

Astafieva E. La Russie en Terre Sainte: le cas de la Société Impériale Orthodoxe de Palestine (1882-1917) // Christianesimo nella storia. 2003. № 1.

Gerd L. The Palestine Society: Cultural Diplomacy and Scholarship in Late Tsarist Russia and the Soviet State // Cultural Diplomacy and Arabs Christians in Palestine, 1918-1948. Between Contention and Connection / Ed. K. Sanchez Summerer and S. Zananiri. Palgrave Macmillan Brill, 2021. P. 273-302.

Hopwood D. The Russian Presence in Syria and Palestine, 1843-1914: Church and Politics in the Near East. Oxford: Clarendon Press, 1969.

Mazza R. Jerusalem. From the Ottomans to the British. London-New York: I. B. Tauris Publishers, 2009.

Staurou T. G. Russian Interests in Palestine, 1882-1914. Thessalonike, 1963.

References

Agapov M. G. The Jewish-Palestinian community in Soviet Middle Eastern policy in 1939-1948. Tyumen: Vector-book, 2012. (In Russian)

Alyokhina L. I. When there is no more Orthodox Russia, the cross of the head of the mission is especially heavy. Holy Land. Historical and cultural illustrated almanac. To the 165th anniversary of the Russian Ecclesiastical Mission in Jerusalem. Jerusalem, 2012, no. 1, part 2, pp. 6-29. (In Russian)

Astafieva E. La Russie en Terre Sainte: le cas de la Société Impériale Orthodoxe de Palestine (1882-1917). Christianesimo nella storia, 2003, no. 1.

Batalden S. The fate of Russian land ownership in Jerusalem during the Palestinian Mandate. Palestinian collection, 1993, no. 32 (95), pp. 3-7. (In Russian)

Bogdanova T. A. "We are 2-4 people, we fight like fish on ice". Holy Land. Historical and cultural illustrated almanac. To the 165th anniversary of the Russian Ecclesiastical Mission in Jerusalem. Jerusalem, 2012, no. 1, part 2, pp. 76-84. (In Russian)

Butova R. B. Issues of the post-war structure of Palestine in the Council of the Imperial Orthodox Palestine Society (1915). Christianity in the Middle East, 2023, vol. 7, no. 1, pp. 5-164. (In Russian)

Gerd L. A. Imperial Orthodox Palestine Society in the 1910-1920s. Orthodox Palestine collection, 2022, no. 120, pp. 103-125. (In Russian)

Gerd L. The Palestine Society: Cultural Diplomacy and Scholarship in Late Tsarist Russia and the Soviet State. Cultural Diplomacy and Arabs Christians in Palestine, 1918-1948. Between Contention and Connection. Ed. K. Sanchez Summerer and S. Zananiri. Palgrave Macmillan Brill, 2021, pp. 273-302.

Gornaya. History of the Russian monastery. Compiled by nun Magdalena (Kornilova), ed. Hieromonk Afanasy (Bukin), Yu. A. Gugnin. Jerusalem: Russian Ecclesiastical Mission, 2022, pp. 60-79. (In Russian)

Grushevoy A. G. From the history of Russian schools in the Middle East. St. Petersburg: Contrast, 2016. (In Russian)

History of foreign policy of the USSR. 1917-1985. Ed. A. A. Gromyko, B. N. Ponomareva. Moscow: Nauka, 1986, vol. 1. (In Russian)

Hopwood D. The Russian Presence in Syria and Palestine, 1843-1914: Church and Politics in the Near East. Oxford: Clarendon Press, 1969.

Klementyev A.K. 753 days of Archimandrite Cyprian: days and deeds of the head of the Russian Ecclesiastical Mission in Jerusalem: 1928-1930. Holy Land. Historical and cultural illustrated almanac. To the 165th anniversary of the Russian Ecclesiastical Mission in Jerusalem. Jerusalem, 2012, no. 1, part 2, pp. 50-54. (In Russian)

Lisovoy N. N. Russian spiritual and political presence in the Holy Land and the Middle East in the 19th — early 20th centuries. Moscow: Indrik, 2006. (In Russian)

Mazza R. Jerusalem. From the Ottomans to the British. London-New York: I. B. Tauris Publishers, 2009.

Popov V. I. Anglo-Soviet relations 1927-1929. Moscow, 1958. (In Russian)

Russia in the Holy Land. Documents and materials. Ed. preparation N. N. Lisovoy. Moscow: International relations, 2000, vol. 1-2. (In Russian)

Russia in the Holy Land. Ed. preparation N. N. Lisovoy. Moscow: Indrik, 2017, vol. 2. (In Russian)

Safonov D. V. Activities of N. R. Seleznev in the documents of the State Archives of Israel. Jerusalem Bulletin of the Imperial Orthodox Palestine Society, 2013, no. 3-4, pp. 113-216. (In Russian)

Safonov D. V. N. R. Seleznev's trip to Europe in 1923. Jerusalem Bulletin of the Imperial Orthodox Palestine Society, 2012, no. 2, pp. 175-186. (In Russian)

Safonov D. V. Russian people and Russian property in the Holy Land in the documents of the manager of the farmsteads of the Orthodox Palestine Society in Jerusalem (1919-1925). Christianity in the Middle East, 2017, no. 4, pp. 4-84. (In Russian)

Shkarovsky M. V. Moscow Patriarchate in the international arena. At the center of "big politics". Christian Reading, 1996, no. 12, pp. 75-102. (In Russian)

Shkarovsky M. V. Russian Orthodox Church under Stalin and Khrushchev (State-Church relations in the USSR in 19391964). Moscow: Patriarchal Krutitskoe Compound, 1999. (In Russian)

Staurou T. G. Russian Interests in Palestine, 1882-1914. Thessalonike, 1963.

The National Archives of Great Britain, Colonial Office (CO); Public Relations Office, Foreign Office (FO).

Volokitina T.V. "Moscow Vatican". The idea of creation and attempts to implement it. 1943-1948. Slavs and Russia, 2018, no. 1, pp. 339-360. (In Russian)

Yushmanov N. V. Russian institutions in Palestine and Syria before the start of the war with Turkey. Communications of the Imperial Orthodox Palestine Society, 1914, vol. 25, pp. 436-464. (In Russian)

Yushmanov N. V. Russian institutions in Palestine and Syria during the war with Turkey. Communications of the Imperial Orthodox Palestine Society, 1915, vol. 26, pp. 147, 181, 373-408. (In Russian)

Yushmanov N. V. Russian institutions in Palestine and Syria during the war with Turkey. Communications of the Imperial Orthodox Palestine Society, 1916, vol. 27, pp. 267-288. (In Russian)