CC BY
144Русская революция 1917 года в контексте великих революций Запада
Федоркин Н.С.
В статье рассматриваются типичные черты великих революций Запада, определивших характер развития масштабного проекта модерна западных стран. Уточняется значение понятия «великая революция». В сравнительно политическом аспекте обосновывается положение о причастности Русской революции 1917 года к ряду великих революций Запада. Особое внимание в статье уделено раскрытию национальных черт Русской революции, обусловленных особенностями исторического, социального, экономического, политического и духовного развития страны. Русская революция рассматривается как закономерный итог кризисного функционирования и развития социально-политических систем.
Ключевые слова: революция, великая революция, политическая система, политический кризис, великие реформы, национальные и европейские корни революций.
Fedorkin N.S.
The Russian Revolution of 1917 in the context of the great revolutions of the West
The article considers typical characteristics of the great revolutions of the West, which determined the nature of a large-scale modernist project of Western countries development. The meaning of the concept "Great Revolution" is specified. In a comparatively political context, the provision of the Russian Revolution of 1917 involvement in a series of great Western revolutions is substantiated. Particular attention is paid to the disclosure of the Russia Revolution national characteristics, conditioned by the peculiarities of the country's historical, social, economic, political, and spiritual development. The Russian revolution is regarded as a natural result of the crisis functioning and development of socio-political systems. Key words: revolution, Great revolution, political system, political crisis, Great reforms, national and European roots of revolutions.
Принято считать, что термин «революция» в научный оборот ввел Николай Коперник, а к политическим реалиям его впервые применил Людовик XIV [4,с.118]. Однако утверждение этого термина в политическом знании имеет более сложную и противоречивую историю. Впервые термин «revolutio» появляется в латинском языке в IV-V вв. как производный от глагола «revolvere», означавшего «возвращаться», «отходить назад», «откатываться». В таком смысле в средние века этим термином европейские астрономы обозначали циклическое вращение планет и звезд по кругу, их возвращение назад к точке исходного отправления. В своей знаменитой работе «О вращении небесных сфер», изданной в 1543 году в Нюрнберге, Николай Коперник использует этот термин именно в этом контексте. С конца ХУ века в такой интерпретации термин «революция» стали применять и для обозначения «переворотов» в политических формах. К примеру, во Флоренции термином «revoluzioni» называли «мятежи 1494, 1512 и 1527 года, потому что они, сокрушив существующие политические порядки, восстановили те, которые были до них» [9].
В XVII веке термин «революция» также часто используется для обозначения смены «переворотов» в политической сфере. В приближенном к современному звучанию термин «революция» впервые был использован в ходе крупнейшего политического переворота в Англии, охватившего по времени с учетом его этапного развития почти половину XVII века. Характерно, что первый этап этого переворота (16401660гг.) его противники называли «великим мятежом», а сторонники - восстановлением «древних английских свобод»; второй этап (1660-1685гг.) называли Реставрацией. И только на завершающем этапе (Славная революция 1688г.) этот переворот был назван революцией.
В средние века, как известно, все формы идеологии выступали, по образному выражению Ф. Энгельса, «подразделениями» теологии. Поэтому в эпоху средневековья всякие общественные и политические движения принимали теологическую форму, идеологически позиционируя себя «в религиозной одежде [8, 10, с.432]. Не была исключением в этом смысле и Английская революция XVII века. Ее идеологическую основу составляли лозунги реформирования господствующей церкви и восстановления «старинных обычаев и вольностей», то есть, возвращение к прошлому, но ее конечное, реальное содержание и завоевания были направлены в будущее. В борьбе с феодальными порядками и господствующей церковью она провозглашала и постепенно поэтапно реализовы-вала политические принципы буржуазного общества. Политическими результатами «Славной революции» станет утверждение в Англии первого современного государства нового времени - конституционной монархии, правовые основы которой были закреплены двумя знаменитыми актами парламента: в Билле о правах 1689г. и в Акте об устроении 1701 г. И хотя обновленная английская монархия оставалась пока дуалистической конституционной монархией, поскольку в руках короля оставалась сильная исполнительная власть с правом на абсолютное вето в отношении законодательной власти, но именно этими правовыми актами были заложены легитимные основы буржуазного вектора развития страны и оформлены базовые институты буржуазного государственного права. Важнейшие из них - верховенство парламента в законодательной власти, исключительное право парламента на вотирование бюджета, запрет на взимание налогов в пользу короны без согласия парламента, соблюдение принципов несменяемости судей, определения военного контингента страны, нормы, согласно которой все акты исполнительной власти должны подписываться королем и соответствующим королевским министром и ряд других.
Английская революция XVII века была первой буржуазной революцией европейского масштаба, объективно выражавшая потребности и тенденции развития не только Англии, но и всей Европы. Позднее английскую революцию будут относить к великим в этом ряду революциям, которая сама имела следы влияния революций
прошлого и одновременно стала источником вдохновения творцов будущих великих революций в других странах и континентах. В существенных чертах развертывания революционного процесса она станет и прообразом Великой Французской революции.
Политическая история Европы пережила несколько таких великих революций, когда существующие социально-политические системы подвергались фундаментальным перестройкам, затрагивая абсолютно все системы общественных отношений, институты, ценности, представления о мире. К ним, как правило, в последовательности относят Папскую революцию (10751122 гг.), которая в свое время называлась Реформацией (Reformatio), а также «григорианской реформой» по имении ее автора папы Григория VII, протестантскую Реформацию в Германии XVI века, принявшую характер национальной революции, революцию в Англии XVII века, Американскую и Французскую революции XVIII века, в том числе и Русскую революцию 1917 года. Три из этих шести великих революций -Американская, Французская и Русская были названы революциями самими ее участниками. Английская революция XVII века, как мы уже отметили, была названа революцией на ее завершающем этапе.
Сложнее обстоит дело с включением в этот ряд Папской революции и протестантской Реформации в Германии. Папскую революцию с ее идеями перестройки (реформации) мира, можно рассматривать, по-видимому, как наднациональную великую религиозную и одновременно политическую революцию европейского масштаба. Что касается реформационного движения в Германии, вылившегося в национальную революцию, то, на наш взгляд, здесь полностью можно согласиться с его оценкой в марксистской традиции. В марксизме рефор-мационное движение XVI века рассматривается как начало эпохи буржуазных революций, борьбы «европейской буржуазии против феодализма» [8, 22,с.305; 8, 20, с.346]. Лютеранскую и кальвинистскую реформацию марксизм рассматривал как первую раннюю буржуазную революцию, которая, как заметит Ф. Энгельс, была даже «более европейской, чем английская, и стала европейской гораздо быстрее, чем французская» революция [8, 21, с.417]. Но как начальная ступень этой длительной эпохи борь-
бы европейской буржуазии против феодализма и засилья римско-католической церкви, рефор-мационное движение XVI века отличается от поздних буржуазных революций европейского масштаба по решаемым задачам, идеологическому оснащению, реальным последствиям. Поэтому и Папскую революцию, и Реформацию в Германии в контексте их влияния на европейский политический процесс можно рассматривать каждую по-своему в качестве больших этапов магистрального направления в развития стран Западной Европы. Каждая из этих великих революций «порождала новую или значительно обновленную систему права, находящуюся в контексте представлений о полном изменении общества», а «та степень, в которой эта цель, в конце концов, отражалась в новом законе», выступала «показателем успеха революции» [1, с.36].
Независимо от исторического времени свершения этих революций, стран и континентов, где разворачивалась их революционная драматургия, они обладают некоторыми общими для них схожими чертами. В совокупности они характеризуют принципиальное отличие великих революций от всех видов революций «второго» и «третьего» модерна, современных «цветных революций», государственных переворотов, затяжных политических конфликтов и кризисов, часто приводящих к смене политических режимов в конкретных странах.
Какие же это черты? Это, во-первых, вызываемый революцией фундаментальный характер общественных перемен. В практике революционных действий в этих революциях декларируются и осуществляются глубокие взаимообусловленные изменения в политической, экономической, социальной, правовой, религиозной, культурной, философской, художественной и иных областях общественной жизни. Они воспринимаются как перестройка, фундаментальное обновление образа мира. Идеи и практика таких фундаментальных переворотов пересекают, как правило, границы стран и континентов, становятся влиятельными в других странах, формируя и постепенно реализуя в них новые парадигмы духовных и социально-политических изменений. Вот какое содержание в понятие «Великой революции», вкладывал, например, П.А. Кропоткин в своей известной работе «Великая Французская революция 1789-
1793». Великая революция, заметит автор, есть нечто неизмеримо большее, чем «ряд восстаний,... простая борьба партий, как бы кровопролитна она не была,. простая перемена правительства, подобная тем, какие происходили во Франции в 1830 и 1848 гг. Революция - это быстрое уничтожение на протяжении немногих лет учреждений, устанавливавшихся веками и казавшихся такими незыблемыми, что даже самые пылкие реформаторы едва осмеливались нападать на них.. Это - распадение, разложение в несколько лет всего того, что составляло до того времени сущность общественной, религиозной, политической и экономической жизни нации.. Это, наконец, зарождение новых понятий о равенстве в отношениях между гражданами, которые скоро становятся действительностью и тогда начинают распространяться на соседние нации, перевертывают весь мир и дают следующему веку его лозунги, его задачи, его науку - все направления его экономического, политического и нравственного развития» [5, с. 8]. Трудно не согласиться с мнением великого анархиста.
Во-вторых, великие революции характеризуют кажущаяся «внезапность» их взрыва, появившегося как бы без видимых причин с одной стороны, а с другой, в дополнение, - стремительность радикальных перемен, ускоряющихся и расширяющихся в социально-политическом пространстве на всех этапах их развертывания. Причина этой «внезапности» - это оборотная сторона длительного процесса накопления в обществе «горючего материала», противоречий, остроты неприятия реальной политики властей, не позволявшим им по разным обстоятельствам вырваться наружу. Это, как правило, связано с нежеланием либо неспособностью властей «вовремя откликнуться на перемены», предотвратить социальный взрыв, выбрать путь реформ, эволюционного управляемого процесса неизбежными социальными изменениями. Еще сложнее и опаснее эта ситуация складывается тогда и там, когда и где нежелание и неспособность властей дополняют друг друга. Поразительное сходство в отсутствии чувства понимания политических реалий и приближающейся социальной катастрофы можно наблюдать, например, в политическом поведении трех монархов разных исторических эпох в преддверии своих Великих революций: англий-
ского короля Карла I Стюарта, французского короля Людовика XVI и последнего русского императора Николая II. Всех их объединяла непоколебимая вера в божественное происхождение монаршей власти и отсутствие политической мудрости в понимании политических реалий в сложившихся исторических ситуациях и соотнесения со своими возможностями их разрешения. В этом смысле совсем не случайна, по нашему мнению, и их общая трагическая судьба - насильственная смерть. К примеру, в 1777 году министр финансов Людовика XVI Жак Нек-кер высказал королю осторожное мнение о желательности в складывающейся сложной ситуации в стране созвать провинциальные земские собрания и создать в перспективе такую модель власти, в которой монарх станет посред-никоммежду высшими сословиями и народом и сможет проявлять свою власть «только для указания границ между строгостью и справедливостью». В духе традиционной концепции монаршей власти Людовик XVI ответил своему лукавому министру: «В природе моей власти быть не посредником, а главою» [5, с. 21]. Подобную мысль высказал 17 января 1895 года и последний русский император Николай II перед депутациями дворянства, земств и городов в ответ на появившиеся очередные смутные надежды земств на возможное участие их «в делах внутреннего управления» страной. Он назвал эти надежды «бессмысленными мечтами» и обещал «охранять начала самодержавия так же твердо и неуклонно, как охранял его... покойный незабвенный Родитель» [10, 14, с.1]. В этих условиях при наличии способной к историческому выступлению оппозиции, поддерживаемой народными массами, сама власть фактически может стать субъектом общенационального кризиса, запустить механизм революции, остановить которую уже практически будет невозможно. В этом смысле обоснованный В.И. Лениным «основной закон революции» на основе глубокого анализа европейских революций и трех русских революций был огромным вкладом в развитие социологической теории и технологий революций [6, 26, с.218-219: 6, 41, с. 69-70].
В-третьих, великие революции - это революции великих политических идеологий с ярко выраженным эсхатологическим видением будущего, мессианской верой ее творцов и их последователей «в конец времён», в наступление
1
новой эры в жизни человечества. В католической (Папская революция), лютеранской (Реформация в Германии) и пуританской (Английская революция) революциях эта эсхатология опиралась на христианскую концепцию конечности и обновления мира. Религиозные реформаторы и в первом случае, когда речь идет о Папской революции, и во втором случае, когда речь идет о реформационных движениях XVI века и Английской революции, в разработке своих программных идей опирались на пророчества священного писания о тысячелетнем царстве мира между Вторым пришествием и Страшным судом, приспосабливая их в каждом случае к объяснению конкретных целей и задач революции условиями места и исторического времени. Из их уст слова Откровения Святого Иоанна Богослова и других источников священного писания, оформленные в исторические и идеологические концепции, воспринимались паствой не столько как пророчество далекого будущего, а как установка на грядущее неизбежное, исторически близкое в осуществлении божественное предначертание: «И увидел я новое небо и новую землю; ибо прежнее небо и прежняя земля миновали. И я, Иоанн, увидел святой город Иерусалим, новый, сходящий от Бога с неба. И сказал Сидящий на престоле: се творю все новое» (Откровение. Гл. 21.). Это «новое» по-разному будет обосновываться в философиях истории и идеологических концепциях Августина Блаженного и Фомы Аквинского, М. Лютера и Ж. Кальвина и многочисленных их последователей.
В Американской, Французской и Русской революциях эсхатология носила светский характер, с особенностями для каждой из них. Американская и Французская революции проходили под знаком деизма и борьбы за демократию. Отвергнутая либералами и просветителями христианская теология причудливо трансформировалась здесь в светскую эсхатологию строительства «рая на земле». Естественно-правовые и контрактные концепции, например, Ж.-Ж. Руссо и Т. Джефферсона с их верой в человека, в его естественные права человека и гражданина по существу и являлись такими «гражданскими» квазирелигиями.
Русская Октябрьская революция проходила под знаком воинствующего атеизма, социализма и коммунизма, позиционировалась в масш-
16
Р
табе вселенского события. Наступление грядущей эры справедливого общества, «светлого будущего», рассматривалось в ней как конец истории рабства и унижения человека и рождение новой эпохи свободы, равенства и братства. В религиозной философии России в эпоху трех русских революций широкое распространение получит интерпретация марксизма как упрощенного «старого иудейского хилиазма». С. Булгаков, например, рассматривал марксистский социализм как «апокалипсис натуралистической религии человекобожия». В марксистской теории, утверждал С. Булгаков, - «избранный народ, носитель мессианской идеи, или, как позднее в христианском сектантстве, народ «святых», заменился «пролетариатом» с особой пролетарской душой, и особой революционной миссией, причем,избранность эта определяется уже не внутренним самоопределением как необходимым условием мессианского избрания, но внешним фактом принадлежности к пролетариату, положением в производственном процессе, признаком сословности» [2]. Вспомним также блоковское вселенское ощущение русской революции в поэме «Двенадцать»: «Мы на горе всем буржуям мировой пожар раздуем, мировой пожар в крови - Господи, благослови!... В белом венчике из роз - Впереди - Иисус Христос»; либо клюевское, из цикла стихов «Ленин»: «Есть в Ленине керженский дух, Игуменский окрик в декретах. Как будто истоки разрух он ищет в «Поморских ответах». Парадокс состоит в том, что зародившиеся на Западе социалистическая и коммунистическая идеи в России будут восприняты и на рациональном уровне - русской интеллигенцией, она в полном смысле этого слова выстрадала их (и не только марксизм) на протяжении всего XIX века, подняв градус веры в социализм на уровень религиозной веры. И на уровне народно-религиозном - в ходе революции 1917 года, в которой народные массы окажут большевикам широкую поддержку, поскольку коммунистическая утопия в марксистском одеянии на ментальном уровне, массовым сознанием, будет восприниматься в духе русского народного религиозного идеала Правды [17, с.94-99; 13, 33, с.337; 14].
В-четвертых, великие революции, ставившие своими целями фундаментальную перестройку всех сфер и систем отношений в существующих формах социально-политической жизни, по
определению были ориентированы на насильственный характер достижения поставленных целей. Они оказались не только «локомотивами истории». Это были эпохи острейшей и бескомпромиссной классовой борьбы, репрессий, гражданских, оборонительных и захватнических войн. Это были эпохи великих жертв политических сил и народов стран революции. Великая революция - это «невероятно сложный и мучительный процесс умирания старого и рождения нового общественного строя, уклада жизни десятков миллионов людей», который невозможно представить себе без массового насилия. Поэтому она всегда есть «самая острая, бешенная, отчаянная классовая борьба и гражданская война. Ни одна великая революция в истории не обходилась без гражданской войны...» [6, 34, с.320-321].
В-пятых, важнейшей чертой всех великих революций является упразднение ими господствующих правовых систем в пользу существенно обновленных либо новой, формирующейся в процессе революционного перехода к новым формам общественно-политических порядков. Свержение действующих правовых систем идейные вожди революций рассматривали как восстановление попранной справедливости, создание нового фундаментального закона. К примеру, григорианскими реформами были отменены императорские и королевские законы, касающиеся вопросов управления церковью. В «Диктатах папы» (Dictates Papae) Григория VII революционная по содержанию программа реформации церкви в своей аргументации опиралась на прецеденты патристики первых веков христианства. В свою очередь, идеолог Реформации в Германии М. Лютер выступал непримиримым борцом против доктрины и организации римско-католической церкви, был сторонником восстановления «истинного», апостольского христианства, демонстрируя свое отношение к Папской курии сжиганием папской буллы об отречении его от церкви и Свода книг канонического права. В ходе Английской революции по мере установления в стране верховенства парламента осуществлялся процесс упразднения старой правовой системы под эгидой реставрации «древних английских свобод». После завоевания независимости, новое суверенное государство США, создавая собственную правовую систему, будет везти активную борьбу
против навязывания английского права системе федеральных судов и судам штатов страны. Отвергая существующее феодальное право, Французская революция идеологически опиралась на его естественно-правовые концепции происхождения и контрактные теории государства. Дореволюционная система права России была отменена декретами советской власти. Управление страной осуществлялось революционными декретами, а недостаток правовых норм новой становящейся правовой системы еще долго будет компенсироваться во имя достижения бесклассового общества чрезвычайными нормами «революционного правосознания». Идея возвращения к прежним временам, к истокам истинной справедливости, является важнейшей чертой всех великих революций. Все они искали своей легитимности в далеком прошлом, в видоизмененном либо в новом фундаментальном праве и выстраивали свой идеал в историческую перспективу эсхатологического будущего.
И, пожалуй, последняя характерная черта великих революций. Их длительность. Она связана с масштабом фундаментальных перемен, осуществляемых в ходе каждой революции, что уже само по себе предполагает для их реализации значительный по времени переходный период. Для того чтобы принципы революции были реализованы в новых политических, экономических, правовых и иных социальных институтах, ее цели достигнуты и стали бы нормами жизни в новой системе общественного порядка, требуется не одно поколение. При этом каждая из великих революций несет в себе национальные особенности, которые откладывают отпечаток на характер развития революционного процесса в стране революции, ее масштаб, степень воздействия на мировой политический процесс.
В контексте рассматриваемой проблемы особое место занимают три европейские революции: Английская, Американская и Французская. С эпохами этих революций непосредственно связано становление новых, современных буржуазных государств. В их границах происходит существенное изменение и в трактовке содержания самого понятия революция. Новый смысл оно приобретает в период Французской революции после прихода к власти якобинцев в результате переворота 1793 года [см. подробнее: 16; 5]. В официальной терминологии ре-
волюция рассматривается уже не как простой с реставрационным оттенком «переворот», некий единовременный факт политической жизни. Теперь она представляется как динамический процесс, ориентированный на построение нового социально-политического устройства, в реализации которого революционная власть в борьбе с реакцией, в борьбе политических группировок и в управлении страной с необходимостью использует чрезвычайные методы революционного насилия. В ходе этих революций и осмысления их опыта начинается разработка собственно теорий революций. Проблемы соотношения политической и социальной революции, реформ и революции становятся важнейшими темами социально-политической и социологической мысли XIX века.
В триаде этих великих революций хронологически, в содержательном аспекте и масштаба влияния на развитие всех сфер общественно-политической жизни стран Западной Европы вершиной выступает Великая Французская революция. Первые две революции носили по преимуществу локальный характер, затрагивали территории в основном только своих стран. На континентальную Европу их влияние осуществлялось главным образом в сфере политических идей, распространения духа свободы, воздействия реального опыта революционных преобразований. В этом смысле Великая Французская революция как бы подводила итог всему предыдущему столетию борьбы против абсолютизма и феодализма, расширяя и углубляя наследие своих предшественников и одновременно ходом революционного процесса порождая ряд идей, проблем, практик политической борьбы, которые войдут в ее «политическое завещание» XIX веку.
Прежде всего, следует отметить масштаб влияния Французской революции на соседние европейские страны. Идеи равенства людей перед законом, представительного правления и республиканизма, борьбы за окончательное устранение пережитков феодализма, на разных этапах революции оказывали огромное влияние на внутриполитическую жизнь стран континентальной Европы. Это влияние усиливалось и революционными армиями санкюлотов, волной прокатившихся позднее по многим европейским странам: Италии, Испании, Швейцарии, Германии, Австрии и Голландии. И хотя в ходе
торжества реакции после ухода французских армий крепостное право в некоторых странах (например, в Испании и Италии), будет временно восстановлено, однако ему, как социальному явлению целой исторической эпохи, этой революцией будет нанесен необратимый сокрушительный удар. Даже после реставрации в 1815 году новая Франция не позволила отменить завоевания революции - земля останется за теми, кто ее отнял у феодалов. Механизм уничтожения феодализма и ограничения абсолютизма, демократизации стран Европы окончательно был запущен Великой Французской революцией. Осмысливая развитие демократии в США крупнейший французский политический мыслитель А. де Токвиль уже в 30-е годы XIX века придет к выводу о том, что мир вступил в «эпоху великой демократической революции», что та демократия, которая сложилась в американском обществе, «стремительно идет к власти в Европе» [15, с. 27]. Начатое Французской революцией дело освобождения народов европейских стран от пережитков феодализма и абсолютизма станет одной из важнейших проблем теоретического осмысления и практики социально-политической жизни Европы XIX века. Новый XIX век действительно пройдет под знаком Великой Французской революции. К середине века крепостное право в целом будет уничтожено в европейских странах, Великими реформами Александра II будет запущен процесс ликвидации крепостничества в России (1861г.). С принятием в 1865 году XIII поправки к Конституции США завершится отмена рабства и в этой стране. Буржуазная цивилизация постепенно и уверенно завоевывала господствующее положение во всех сферах жизнедеятельности европейских стран.
Великая Французская революция завещала XIX веку еще одну актуализированную ею идею. Это проблема соотношения политической революции как идеала, к которому осознанно стремилась буржуазия, свержению старого политического режима и завоеванию политических свобод, и революции социальной, идеалом которой выступало реальное, а не формальное, равенство граждан во всех сферах общественной жизни, осуществляемое «для народа и посредством народа». Эти мысли пробивали себе дорогу в ходе революции в творчестве народных масс, и, особенно, в творчестве и деятельности
Г. Бабефа и бабувистов. Они развивали идеи о неизбежности «последней» насильственной революции, которая, по их мнению, должна была уничтожить частную собственность и создать общество реального всеобщего равенства. И хотя в ходе революции и после ее поражения эти социалистические и коммунистические идеи не сложились в строгие социально-политические доктрины, но в первые десятилетия нового века (30-40-е годы) они найдут своих выразителей в лице многих направлений утопического социализма и коммунизма. Как следствие осмысления Великой Французской революции, в политическую и социальную теорию прочно войдут понятия основных направлений политической мысли - либерализма, консерватизма, социализма, коммунизма, анархизма, немного позднее марксизма и других, связанных уже больше с влиятельными направлениями национальных школ социалистической и политической мысли.
В контексте рассматриваемой проблемы, эпоха 30-40-х годов X1X века имела исключительное значение и для России. По образному выражению Г.В. Плеханова, она была тем фокусом, в котором сходились и из которого расходились «все течения русской общественной мыли» [11, XXIII, с.29]. В этом процессе найдут отражение и критическое осмысление идей и опыта, рожденных Великой Французской революцией. Примерно с середины 40-х годов, начинается отсчет родословной российской социалистической интеллигенции - «от кружка петрашевцев» [6, 41, с.7; 6, 7, 433], да и других направлений русской общественной мысли -консерватизма, либерализма, теорий «русского социализма» и анархизма. При этом важнейшей чертой формирующихся оппозиционных направлений общественной мысли России являлась их четкая ориентация на поиск конкретных теоретических и практических подходов решения главной и перезревшей к этому времени проблемы страны: отмены крепостного права и решения земельного вопроса. В сравнении с западными странами крепостное право в России было более тяжелым для народа, более объёмным и с каждым десятилетием становилось все более сложным для его решения властью. Накануне Великих реформ в России, помимо Польши, Финляндии и Кавказа, числилось около 23 миллионов крепостных крестьян, 26
миллионов государственных, 4 миллиона городских жителей, 1 миллион дворян и 650 тысяч духовных лиц [См. подробнее: 7, с. 154-156].
Поражение России в Крымской войне (18531856гг.) подорвало международный престиж страны, вскрыло ее экономическую отсталость, выявило ограниченность внутренне политики, опирающейся на изоляционистскую идеологию «официальной народности»». После смерти Николая И (в феврале 1855г.) общество и власть проявили редкое единство в осознании кризисного состояния страны и необходимости коренных преобразований социально-политической системы. Со стороны общества это проявилось в известной стихийно возникшей «записочной кампании». Левые и правые западники, славянофилы в едином порыве обличали предшествующий прогнивший политический режим, предлагая в своих записках различные проекты обновления страны и вывода ее из системного кризиса. Наиболее значимыми были записки К.С. Аксакова, К.Д. Кавелина, А.И. Кошелева, Б.Н. Чичерина, зарубежные издания А.И. Герцена. Даже один из ведущих идеологов теории «официальной народности» М.Н. Погодин признавал, что «прежняя система отжила свой век» и что «нельзя жить в Европе, и не участвовать в общем ее достижении» [12, с.217-218]. В духе времени он выступал за отмену крепостного права, введение гласности и даже за амнистию политическим преступникам. Другими авторами эти требования дополнялись необходимостью решения вопросов свободы общественного мнения, религиозного раскола, борьбы с коррупцией, которая в записках характеризовалась как организованный чиновничий грабеж. Стихийно возникшая в эти сложные годы для России гласность преодолела порог страха перед уходящим политическим режимом и фактически формулировала концепцию ожидаемых от власти реформ. На фоне широкого распространения в крестьянской среде слухов о возможном скором «освобождении» и общего умонастроения общества, власть реально стояла перед выбором пути развития страны.
В советской традиции и в литературе уже современной России логика формирования концепции Великих реформ и их реализации достаточно полно исследована во всех ее аспектах. Отметим лишь только то, что они осуществлялись «сверху». Ее архитектором стал новый им-
ператор Александр II, от воли которого зависел процесс формирования концепции реформ, механизмы ее реализации и во многом их последствия. Непосредственными разработчиками этого первого системного проекта модернизации страны выступила либеральная бюрократия под личным контролем императора. В конечном варианте концепция реформ сложится в систему ряда взаимосвязанных реформ, целью которых являлось «обновление» России, придание ей импульса развития в направлении перевода ее в разряд развитых стран. Отмена крепостного права и тесно связанного с ним решения земельного вопроса с необходимостью выводили на реформы местного самоуправления (волостного, земского и городского), судебной системы, образования, военного ведомства, финансов. В подготовке концепции реформ широко использовался механизм гласности, демократизации общественной жизни, выразившихся в возможности публичного обсуждения этих проблем в печати, в разработке проектов на уровне Губернских комитетов, специально созданных для этих целей. В течение 1858-1859гг. в 46 европейских губерниях России были созданы дворянские Губернские комитеты и 2 комиссии, в работе которых участвовало около полутора тысяч человек. В них развернется острейшая борьба между консервативным большинством российского дворянства, делавшего ставку на освобождение крестьян без земли, и либеральным меньшинством, ориентировавшимся на выкуп крестьянами земельных наделов, отмену «вотчинной» власти помещиков, создание условий для постепенного формирования в стране гражданского строя и правового государства. Голос радикальной русской демократии, отстаивающей мнение о необходимости освобождения крестьян с землею, на всех этапах этого процесса звучал во многом не более чем как теоретическая альтернатива. Реформы разрабатывались дворянством, в интересах дворянского сословия и дворянской монархии. Даже для самого «архитектора» реформ, как показала практика их разработки и реализации, действовал мощный механизм их «торможения» с вполне определенными объективными и субъективными составляющими.
В процессе разработки, обсуждения, а затем и реализации концепции Великих реформ проявятся демократические и либеральные тенден-
ции в подходах решения назревших для страны проблем, которые в дальнейшем определят направленность и характер взаимодействия власти и общества. Как позднее заметит В.И. Ленин, эти тенденции в первой русской революции 1905 года «развились, выросли, нашли свое выражение в движении масс, в борьбе партий на самых различных поприщах, в печати, на митингах, в союзах, в стачках, в восстании, в Государственных Думах» [6, 20, с.176]. Они же определят и поле политической борьбы в России вплоть до октябрьской революции. Февраль и Октябрь 1917 года - это не разные революции. Это этапы одной Великой русской революции 1917 года. Поэтому, если говорить об истоках, корнях русской революции 1917 года, то искать их следует, прежде всего, в запоздавшем и половинчатом решении властью вопроса Земли и Воли в эпоху Великих реформ [См. подробно: 18, №4(6), с. 23-31].
Xотя в целом эти реформы были либеральными и для России, безусловно, великими, но они были проведены в интересах дворянского сословия и дворянской монархии. Почти двадцатитрехмиллионная армия крепостных крестьян в результате этих реформ получила полную «гражданскуюправоспособности статус «временнообязанных» перед помещиками. В результате реформ помещики сохраняли собственность на все принадлежащие им земли, но должны были предоставить крестьянам «усадебную оседлость», приусадебный участок, и полевой надел, которые подлежали выкупу на кабальных условиях. Причем, надельная земля предоставлялась не лично освобожденному от крепостничества крестьянину, а общинам, «сельским обществам», которые распределяли землю по установленным ими правилам. С точки зрения управления этой огромной массой крестьян это было удобно и выгодно помещикам и монархии, но недальновидно в исторической перспективе. За пользование наделом крестьяне должны были отрабатывать барщину или выплачивать помещику оброк в течение 49 лет. В центральных регионах страны крестьяне переводились на выкуп с 1883 года, а на окраинах страны институт «временнообязанных» сохранится почти до революционных событий 1917 года - до 1913 года. Таким образом, в результате «освобождения» крестьянин оставался на десятилетия практически в полукрепостнической зависимости от помещика и жесткой при-
крепленности к общине. На освобожденного русского крестьянина власть, а часто и помещик, продолжали смотреть как на ущербное сословие, требующее постоянной опеки и «покровительства». Трудно даже представить, но до 1904 года волостные суды в России обладали правом приговаривать любого члена своего сословия, этого, уже «правоспособного гражданина» не достигшего 60-летнего возраста, к «патриархальной порке». В письме к императору Николаю II в 1898 году С.Ю. Витте осторожно обратит внимание государя на необходимость отменить это право волостных судов, унижающих достоинство человека, поскольку «розги. оскорбляют в человеке Бога» [7, с. 214-215].
Решение вопроса Земли и Воли в эпоху Великих реформ станет шоком для крестьянства, которое вполне понимало реальную суть случившегося. Вера в царя, еще сильная в эту эпоху, наводила на мысль, что народ обманут помещиками и бюрократией, а подлинный царский Манифест заступника народа, «настоящая воля», осталась от него скрытой. Последующие волнения крестьян и их подавление стали началом конца народной веры в Царя Правды, которая полностью исчерпает свой потенциал 9 января 1905 года и далее получит этому подтверждение в политическом поведении «трудовиков» и «эсеров» в Государственных Думах, а затем и в революции 1917 года . Аграрный вопрос станет одним из главных вопросов всех трех русских революций, настоящей бомбой замедленного действия для правящего режима. Именно характер решения этого вопроса в Великих реформах запустит механизм социального протеста российской интеллигенции в начале в форме мирного «хождения в народ», а затем, по возрастающей, и в самых острых, террористических формах борьбы с самодержавием.
Выбрав путь гражданского развития страны, Александр II по-видимому, не в полной мере осознавал, что последовательная реализация этой концепции реформ с необходимостью должна была привести к изменению и формы политической системы. Но это вступало в непримиримое противоречие с глубокой верой представителей царствующего дома в незыблемость самодержавной власти, в ее божественную природу. Возникавшие в ходе реформ среди земских либералов и в среде правящей элиты суждений о желательности введения в стране всерос-
сииского представительного совещательного органа власти пресекались как несвоевременные для России. Характерно, что именно в земской среде, социальной опоры режима, в сложившейся ситуации, на полгода раньше, чем это сделают радикалы-народовольцы, сформировалось мнение о том, что решение этого вопроса возможно только принуждением власти к этому силой, созывом в стране Учредительного собрания [См. подробнее: 3, с.208-216]. Правда, этого мнения придерживались далеко не все представители земского либерализма. Подавляющее большинство из них ориентировались пока на совещательное представительство с выражением исключительно верноподданнических чувств. Император был убежден в том, что российский народ является надежным оплотом порядка и «видит в монархе посланника бога, отеческого и всевластного господина». Высшие же слои российского общества, по его мнению, «не приобрели еще той степени образованности, которая необходима для представительного правления» [Цит. по: 3, с. 40-42]. Поэтому, на наш взгляд, вряд ли было окончательным решение самодержца, давшего согласие на обсуждение так называемого проекта «Конституции» М.Т. Лорис-Меликова за два часа до своей трагической гибели 1 марта 1881 года.
Начало нового царствования условно можно назвать концом эпохи Великих реформ. Через неделю после гибели Александра II, его наследник новый император Александр III 8 марта 1881 года на специальном совещании Комитета Министров с участием Великих князей, представителей Государственного Совета поставит на обсуждение Проект М.Т. Лорис-Меликова. Подавляющее большинство участвующих в обсуждении этого документа (9 человек), среди которых были Великий князь Константин Николаевич, глава Комитета Министров П.А. Валуев, военный министр Д.А. Милютин, министр финансов А.А. Абаза и другие, выскажутся за продолжение реформ. Вопреки мнению большинства, император поддержит позицию меньшинства (5 человек), возглавляемую обер-прокурором Синода К.П. Победоносцевым, которое ориентировало и убедило государя взять курс на свертывание реформ, причем, прежде всего, более успешно проведенных - реформ земского и городского управления, судебной реформы, прессы.
Идеологической основой «нового курса» станет подзабытая к этому времени теория «официальной народности». Вместо поступательного гражданского развития страны в направлении правового государства и гражданского общества страна получит 29 апреля 1881 года Манифест «О незыблемости самодержавия». Взятый курс на «подморозку» страны «сверху» будет направлен на усиление самодержавия, роли дворянства как политического сословия в институтах земского и государственного управления, торможения процессов разложения крестьянской общины. Политика правящего режима вступала в явное противоречие с уже проявившимися реальными процессами, которые происходили в стране во всех сферах российского общества. «Брошенное семя» великих реформ, как выразился один из ведущих их разработчиков Н.А. Милютин, уже в 80-90-годы дали свои «всходы» и определили направление тенденций развития страны. Россия прочно становилась на путь капиталистического развития. В стране заметно менялась социальная структура общества, росли города, быстрыми темпами развивалось строительство железных дорог, высокий рост демонстрировал мелкий и средний бизнес, особенно текстильная промышленность и ее механизация, набирали обороты машиностроение, добыча полезных ископаемых и энергетических ресурсов, успешно развивался внешний рынок. Режим в значительной степени пожинал плоды столь нелюбимых им реформ недавнего прошлого. По темпам роста многих отраслей хозяйства Россия опережала передовые страны, но отставала от них по объемам добычи и производства, технической оснащенности. Страна оставалась аграрной, с низким уровнем образования населения, низким потенциалом профессиональной подготовки кадров и в силу ряда неразрешенных проблем с высоким и растущим уровнем социального протеста. Острые проблемы с решением крестьянского вопроса, постоянная напряженность в отношениях с земством и «мягкое» внутри элитное противостояние в правящей элите, в рассматриваемую эпоху в стране не только не смягчались в сравнении с бурными протестными 7080-и годами, но, наоборот, обострялись, политизировались, увеличивая их социальную базу.
Этот же политический курс продолжит и последний русский император, взошедший на
престол в 1895 году и, как мы уже отметили, торжественно заявивший политическому классу, что он будет охранять самодержавие, твердо и неуклонно, «как охранял его незабвенный покойный родитель». Как его отец и дед, он глубоко верил в незыблемость самодержавия и в преданность ему народа. Эта вера не покидала его даже тогда, когда под давлением он соглашался на создание Государственной Думы, когда за две недели до революции (10 февраля 1917 года) был предупрежден Председателем Государственной Думы М.В. Родзянко о возможной грядущей катастрофе, которая может произойти в течение «трех недель» [19, с. 321]. И одновременно он попустительствовал «распу-тинщине», по-видимому, плохо разбирался в сложностях государственного механизма, кадровой политике и этим самым наносил непоправимый вред имиджу власти и себе как ее главе. Наверное, в словах С. Ю. Витте о том, что Николай II обладал средним образованием гвардейского полковника, также имеется доля истины, как и в других его не совсем корректных оценках правления монарха. Свою долю в разложение режима внесла и последняя Государственная Дума. В своих воспоминаниях националист и монархист, депутат Государственной Думы четвертого созывы, деятель белого движения Шульгин В.В. заметит, что «даже не желая этого, мы революцию творили. и несем за это моральную ответственность» [19, с. 328]. Взаимоотношения императора и последней Государственной Думы действительно были такими, которые способствовали, как со стороны императора, так и со стороны Думы, социальному взрыву в стране.
Между тем революция в России свершилась в соответствии с выделенными нами типичными чертами Великих революций. Ни одна партия, в том числе и партия большевиков не верили и не ждали революции. Неожиданной она была и для монарха, хотя его и предупреждали о сложной развивающейся ситуации в стране. Она возникла внезапно, стихийно и стремительно. Реальными ее причинами явилась сложившаяся политическая ситуация которая вобрала в себя целый комплекс проблем. Многолетняя война, поражения на фронтах, кризис в стране, всеобщее недовольство существующим политическим режимом. Народ столицы империи решил ее судьбу и судьбу царствующего дома. Вынужден-
ное отречение императора спокойно примут подавляющая часть дворянства, земство, армия, генералитет, представители царствующего дома Великие князья Николай Николаевич и Кирилл Владимирович. И даже Священный Синод уже на второй день после отречения императора в молебнах станет поминать «благоверное Временное правительство».
Логика развития революционного процесса в стране от Февраля к Октябрю, всесторонне исследованная исторической мыслью, во многом напоминала, если не повторяла, логику Великой Французской революции. В стране стремительно разрушались старые институты и механизм государственного управления, развивался процесс разложения армии, набирали силу анархические тенденции во всех сферах общественной жизни страны. Между Февралем и Октябрем 1917 года в стране сменилось три кабинета Временного правительства, по нарастающей теряющих доверие общества.
Ленинская стратегия завоевания власти в Советах и подготовка Октябрьского переворота выявила в вожде большевиков выдающегося политического лидера. В революции 1917 года партия большевиков, даже по оценкам ее противников, оказалась единственной политической силой, обладающей большим потенциалом политической воли, организованности, решительности, способности взять и удержать политическую власть. В октябрьской социалистической революции победил, конечно, не традиционный марксизм Г.В. Плеханова, не ревизионистский марксизм П.Б. Струве, а ленинизм -стратегия и тактика выдающегося революционера, как бы к нему не относились, который сумел запустить механизм народной революции, включить в нее накопившийся социальный протест многомиллионной армии крестьян, рабочих, интеллигенции, вызвать к ней сочувствие во всем мире, впрочем, как и ненависть. Именно этот этап русской революции придаст ей статус Великой революции.
Во-первых, она станет главным событием XX века, окажет огромное влияние на развитие не только европейских стран, но и стран всего мира. XX век поистине проходил под знаком Великой русской революции. Во-вторых, она осуществит беспрецедентный эксперимент осуществления вечной мечты человечества - создания на земле справедливого общества, способ-
ного, как заметит один писатель, «увлечь все человечество». В-третьих, за короткий исторический срок она превратит страну в великую индустриальную державу, создаст для народа многочисленные социальные лифты реализации своих способностей, современную передовую науку, победит фашизм, осуществит прорыв в космос и многое другое.
Однако на многих этих достижениях лежит тень огромных человеческих жертв, невинно погибших в годы коллективизации, «большого террора», просто в результате нарушения законности. Эти явления ставят под сомнение историческую возможность осуществления социалистического и, тем более, коммунистического идеала и актуализируют необходимость развивать демократические формы государственности, формирование в стране реального правового государства и гражданского общества, активистского типа политической культуры. Главный урок Великой русской революции состоит не в том, чтобы повторять заклинания, что «это не должно повториться», а в том, чтобы делать выводы и не создавать условий, при которых «внезапно» возникают революции. Их ведь нельзя, как говорил Наполеон, ни начать, ни остановить. Великие революции, как показывает их история, э то хорошо демонстрируют.
Литература
1. Берман Г. Дж. Западная традиция права: эпоха формирования / Пер. с англ. - М.: Изд-во МГУ,1994.
2. Булгаков С. Апокалиптика и социализм. [Электронный ресурс]. URL.: http:www.odinblago.rU/pravoslavie/bulgakov/6/
3. Великие реформы в России 1856 - 1874 / Под ред. Л. Г. Захаровой, Б. Эклофа, Дж. Буш-нелла. - М.: Изд-во МГУ, 1992.
4. Доган М. Политическая наука и другие политические науки // Политическая наука: новые направления / Под ред. Р. Гудина и Х.- Д. Клингеманна. - М.: Вече, 1999.
5. Кропоткин П.А. Великая Французская революция 1789 -1793. - М.: Изд-во НАУКА, 1979.
6. Ленин В.И. Полн. собр. соч. Издание 5. В 55 томах
7. Леонтович В.В. История либерализма в России. 1762 - 1914. - М.: Русский путь * По-лиграфресурсы, 1995.
8. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е издание. В 50-и томах.
9. Павлова Н. «Революция» и другие слова ловушки. [Электронный ресурс]. URL.:http:// pravoslavie.ru/66820html.
10. Правительственный вестник. - СПб., 1895 18(30) января, №14.
11. Плеханов Г.В. Сочинения в 24 томах. -М.-Л.: Т. ХХ111.
12. Погодин М.П. Историко-политические письма и записки в продолжении Крымской войны. 1853-1856. - М.: Тип. В.М. Фриш, 1874.
13. Степун Ф. Мысли о России // Современные записки. - Париж: 1927. Т.33.
14. Саркисянц Мануэль. Россия и мессианизм. К русской идеи Н. А. Бердяева. [Электронный ресурс]. uRl.: http//www.redov.ru/istorija/ rossija_i_messianizm_k_russkoi_idee_n_a_berdjaeva/ p2.php.
15.Токвиль Алексис де. Демократия в Америке / Пер. с франц. - М.: ПРОГРЕСС, 1994.
16.Фельдман Д.М. Терминология власти: советские политические термины в историко-культурном контексте. - М.: РГГУ, 2006.
17.Федоркин Н.С. У истоков русского утопического социализма // SCOLA 2013. Материалы международной научной конференции «Политика в текстах - тексты в политике: наука истории идей и учений», 30-31 октября
2013 года / Под ред. А. Ю. Шутова и А. А. Ширинянца. Сост. А.И.Волошин. - М.: Изд-во МГУ, 2013.
18.Федоркин Н.С. У истоков гражданской свободы в России. К юбилею первого системного проекта модернизации страны // Пространство и Время. 2011, №4(6).
19 Шульгин В. Годы - Дни - 1920. - М.: Новости, 1990.
