РУССКАЯ ДЕРЕВНЯ НА ПОРОГЕ КАТАСТРОФЫ ОБЗОР КРУГЛОГО СТОЛА «РУССКАЯ ДЕРЕВНЯ НАКАНУНЕ ВЕЛИКОЙ ВОЙНЫ 1914 -1918 ГОДОВ» (МОСКВА, 15 ОКТЯБРЯ 2021 ГОДА) Текст научной статьи по специальности «История и археология»

ОБЗОРЫ, АННОТАЦИИ, РЕЦЕНЗИИ

Обзор

УДК 93/94+930.23

DOI: 10.25803/26587599_2021_40_239

К. П. Обозный

Русская деревня на пороге катастрофы

Обзор круглого стола «Русская деревня накануне Великой войны 1914-1918 годов» (Москва, 15 октября 2021 года)

Обозный Константин Петрович, канд. ист. наук, доцент, декан исторического факультета, зав. кафедрой церковной и социальной истории, Свято-Филаретов-ский институт, Москва, Псков, Россия / Obozny Konstantin Petrovich, Cand. Sci. (History), Associate Professor, Dean, Faculty of History, Head of the Department of Church and Social History, St. Philaret's Institute, Moscow, Pskov, Russian, suhoput2006@ya.ru

для цитирования: Обозный К. П. Русская деревня на пороге катастрофы. Обзор круглого стола «Русская деревня накануне Великой войны 1914-1918 годов» (Москва, 15 октября 2021 года) // Вестник СФИ. Вып. 40. 2021. С. 239-248. DOI: 10.25803/26587599_2021_40_239.

for citation: Obozny K. P. (2021). "Russian Village on the Threshold of Disaster. The Roundtable Overview 'Russian Village on the Eve of the Great War 1914-1918' (Moscow, October 15, 2021)". The Quarterly Journal of St. Philaret's Institute, 2021, v. 40, pp. 239-248. DOI: 10.25803/26587599_2021_40_239.

Среди столетних юбилеев 2021 года почти незамеченным осталось столетие со дня кончины выдающегося русского государственного деятеля Александра Васильевича Кривошеина, в 1908© Обозный К. П., 2021

1915 гг. главноуправляющего земледелием и землеустройством Российской империи. Круглый стол, организованный Историческим факультетом Свято-Филаретовского института, стал знаком благодарной памяти А. В. Кривошеину (t28.10.1921) и П. А. Столыпину (^18.09.1911) и серьезным событием в деле изучения истории русского крестьянства начала XX в.

В работе круглого стола приняли участие представители четырех вузов: Игорь Анатольевич Кузнецов (РАНХиГС); Александр Михайлович Никулин (МВШСЭН); Кирилл Михайлович Александров (СФИ); и Антон Викторович Посадский (Поволжский институт управления им. П. А. Столыпина) (г. Саратов).

Перед началом первого выступления с приветственным словом из Парижа ко всем участникам круглого стола обратился внук А. В. Кривошеина — Никита Игоревич Кривошеин, переводчик и писатель, известный общественный деятель русской эмиграции.

С первым докладом на тему «Реформа П. А. Столыпина в контексте аграрного развития России 1880-1913 гг.» выступил старший научный сотрудник научно-исследовательской лаборатории экономической и социальной истории РАНХиГС канд. ист. наук И. А. Кузнецов. В своем выступлении он подчеркнул, что столыпинская реформа была нацелена на институциональные изменения условий существования крестьянского хозяйства в Российской империи. У реформы было два основных аспекта: 1) обеспечение выхода крестьян из общины и активное выделение земли в личную собственность; 2) проведение землеустройства, т. е. оптимизации границ и местоположения земельных участков. По мнению И. А. Кузнецова, в целом эта реформа носила либеральный характер, так как была нацелена на индивидуализацию землепользования и хозяйства. В то же время реформа не отличалась особым радикализмом. Скорее реформу Столыпина можно критиковать с точки зрения недостаточной радикальности и непоследовательности в решении некоторых вопросов. Можно с уверенностью говорить о том, что аграрная политика правительства Столыпина значительно отличалась от политики правительства Российской империи до и после него. В ходе самой реформы произошло некоторое смещение акцентов: если поначалу она была ориентирована на поддержку только крепких зажиточных крестьянских хозяйств, то позже государственная поддержка распространилась на более широкие слои российского крестьянства.

Кузнецов обратил внимание аудитории на то, что, исследуя ход реформы, нельзя игнорировать общемировые тенденции

того времени. Столыпинская реформа проходила на фоне мирового аграрного кризиса, связанного с резким падением цен на зерновые культуры. Только с началом XX в. в России зафиксирован постепенный рост рыночных цен на хлеб.

Свой основной исследовательский вопрос И. А. Кузнецов сформулировал так: зависели ли успехи сельского хозяйства накануне Великой войны от политики правительства или они были вызваны объективными причинами, не связанными напрямую с реформами?

Докладчик представил презентацию с данными за 19001904 гг. и 1908-1914 гг., согласно которым в начале XX в. всего семь южных губерний производили 60 % товарного зерна, а 40 % хлеба потреблялось центральными губерниями и крупными городами, такими как Петербург и Москва. Вместе с тем, в ходе реформы Столыпина в лидеры по производству сельхозпродукции вышли новые регионы — западные и степные губернии.

Исследователь пришел к выводу, что именно те губернии, где крестьяне активно выходили из общины и выбор сельхозпроизводителя был сделан в пользу хуторского хозяйства, давали наибольший уровень урожайности. В этих губерниях производительность сельского хозяйства неуклонно росла вплоть до военного 1914 г. Это говорит о том, что в регионах с высокими показателями производства сельхозпродукции реформа Столыпина проходила наиболее активно, а это в свою очередь способствовало развитию рыночной среды. В перспективе аграрная реформа в России привела бы к интенсификации процесса раскрестьянивания и массовому появлению крупных фермерских хозяйств. К сожалению, гибель П. А. Столыпина, отказ правительства от курса аграрной реформы и Великая война не позволили осуществиться задуманному переустройству землепользования и сельхозпроиз-водства.

«Революция не была неизбежной, но она имела социальные корни, в том числе и в неразрешенное™ крестьянского вопроса», — такими словами завершил свое выступление И. А. Кузнецов.

Второй доклад сделал доцент СФИ, руководитель программы «Социальная история Отечества» канд. ист. наук Кирилл Михайлович Александров. В центре его выступления, в соответствии с заявленной темой, были хозяйственно-экономические взгляды статс-секретаря Его Величества Александра Васильевича Криво-шеина и состояние русской деревни накануне Великой войны. С первых слов Александров утвердил основной тезис своего со-

общения — идеи А. В. Кривошеина несомненно повлияли на состояние деревни в Российской империи. Эти идеи можно описать четырьмя концептуальными положениями, которые представляли собой стратегию выхода из аграрного кризиса и обретения реальных перспектив для укрепления России в статусе ведущей европейской державы в первой трети XX в.

Первый тезис — укрепление в русской деревне собственности на землю. Актуальность этого тезиса проявилась в стремительном росте землеустройства и росте бюджета департамента земледелия накануне войны. Последние два мирных года (в это время А. В. Кривошеин возглавляет ведомство) дают самые высокие показатели. От четверти до трети крестьянских хозяйств расстались с общиной, и примерно четверть закрепили землю в собственность. Если бы тенденция сохранилась, к 1930 г. показатели достигли бы 40-50 %. При этом в период с 1907 по 1914 г. проходило ежегодно в среднем около 225 крестьянских волнений по разным поводам. Но далеко не все из них были направлены против реформы. Наиболее успешно реформа проходила в Псковской губернии, где порядка 4/5 крестьянских хозяйств вышли на хуторской способ землепользования.

Второй тезис Кривошеина — развитие государством агрономического образования, просвещения и распространение знаний в области ведения сельского хозяйства. Кривошеин был поборником формирования в крестьянской среде массовой сельскохозяйственной культуры. При нем ежегодно росло финансирование мероприятий, направленных на повышение этой культуры, со стороны департамента земледелия; наблюдался рост числа студентов, проходивших обучение в аграрных вузах.

Третий тезис заключался в активном развитии мелкого сельхоз-кредита, что привело Кривошеина к конфликту с министром финансов и главой кабинета министров В. Н. Коковцовым. Кривошеин выступал за широкие инвестиции в деревню, а глава правительства выступал за сбережение ресурсов, тем самым сдерживая ход аграрной реформы. Весной 1910 г. Кривошеин добивается создания сельскохозяйственного банка, который мог бы финансировать покупку техники и инвентаря в кредит. Однако эта инициатива не нашла поддержки на высоком уровне, и банк не был учрежден.

Четвертый тезис аграрной политики Кривошеина был связан с тем прозвищем, которое дали ему соратники — «министр Азиатской России». Кривошеин инициировал переселение крестьян на восточные территории империи, что вскоре принесло резуль-

таты — Сибирь впитывала в себя людские ресурсы и выдавала на рынок качественную сельскохозяйственную продукцию.

Выводы К. М. Александрова перекликались с итоговыми тезисами доклада И. А. Кузнецова — деревне не хватило исторического времени, глубокие социальные реформы начались с трагическим опозданием. Свое главное заявление А. В. Кривошеин сделал летом 1920 г. в Крыму, будучи главой правительства Юга России. Он говорил о том, что государственное строительство сверху, учрежденное Петром Великим, потерпело крах, и теперь пришло время государственного строительства снизу, пришло время широкой децентрализации государственного управления, крепкого самоуправления на местах и поощрения мелких крестьянских собственников через передачу им власти земской и административной.

С докладом на тему «Общественная агрономия накануне Великой войны: вопросы взаимодействия крестьянства и интеллигенции» выступил канд. экон. наук Александр Михайлович Никулин. Он начал свой доклад с определения понятия «общественная агрономия» — это система общественных мероприятий, введенная ради того, чтобы направить эволюцию крестьянских хозяйств в сторону наиболее рациональных форм сельского развития. Это был довольно молодой для того времени общественный институт, возникший в конце XIX в. в ряде европейских стран и в России. В начале XX в. общественная агрономия в Российской империи достигла серьезных успехов. Этот институт был призван преодолеть ментальную образовательную пропасть, существовавшую между высшим-средним сословием и крестьянством в России.

Видный экономист и общественный деятель Александр Васильевич Чаянов определил основные задачи общественной агрономии в начале XX в. Во-первых, ввести в народное хозяйство страны усовершенствованные методы техники земледелия и скотоводства. Во-вторых, изменить организацию крестьянских хозяйств в соответствии с текущими условиями экономической действительности страны. В-третьих, организовать крестьянское население в союзы и группы, которые, с одной стороны, путем кооперативного обобщения отдельных сторон хозяйства предоставили бы мелкому собственнику все преимущества крупнейшего, а с другой стороны — взяли бы на себя закрепление и дальнейшее углубление новых хозяйственных начал.

Решением этих задач занимались земские агрономические службы. Появление земского агрономического персонала в Рос-

сии датируется 1879 г. В это время в России было всего два земских агронома. Первый появился в Пермской губернии. Стремительный рост земского агрономического персонала начинается в период столыпинских реформ, особенно с 1909 г. Каждый год в число персонала прибавлялось в среднем по тысяче человек. В 1914 г. земский агрономический персонал в России насчитывал более 6 тыс. специалистов.

В это же самое время активно развивался правительственный агрономический персонал, в основном представленный служащими департамента земледелия. Это не случайно, так как именно 1909 г. стал переломным в политике правительства в аграрном направлении. Этому способствовала известная телеграмма Столыпина и Кривошеина о том, чтобы оказывать всяческое содействие в агрономическом развитии населения. Правительство увеличило ассигнования на решение этих задач и поддерживало земства. Бюджет департамента земледелия составлял в 1914 г. порядка 30 млн рублей, а земская агрономическая помощь составляла около 60 млн рублей.

К 1914 г. сформировалась структура агрономических организаций. Важное место в этой структуре занимали уездный и несколько участковых агрономов, которые работали с несколькими волостями.

А. М. Никулин коснулся и проблемных вопросов, среди которых невысокий уровень образования земских агрономических специалистов. К 1914 г. только 20 % из них имели высшее образование, примерно столько же имели среднее образование и больше половины тех, кто был вовлечен в процесс работы с крестьянами, имели низшее образование.

Другой проблемой нужно признать недостаток кадров. Для Российской империи 6 тыс. земских агрономов и 3 тыс. правительственных было явно недостаточно. В конце 1914 г. на одного земского агронома приходилось 14691 человек сельских жителей (около 2000 семейств) и 10736 десятин посевной площади. Работа земского агронома вполне сопоставима по своей напряженности с работой земского учителя или земского врача. Не всегда проповедь рационального земледелия достигала своей цели, так как крестьяне с недоверием относились к представителям образованных сословий и интеллигенции.

Кроме своей непосредственной деятельности агрономические специалисты занимались просветительской работой — проводили сельскохозяйственные чтения, организовывали сельскохозяй-

ственные курсы. Это способствовало тому, что в толщу крестьянской массы неуклонно проникали современные аграрные знания и технологии. Докладчик поставил вопрос об эффективности такой работы земств. В целом на этот вопрос ответить нелегко, но можно привести положительные примеры: подъем агрономической культуры в Волоколамском уезде, в Костромской, Вологодской губерниях, где на уровне уездов уже сформировались систематические структуры аграрного просвещения и где крестьяне активно были вовлечены в работу земских институтов.

Особое внимание в своем докладе А. М. Никулин уделил проблеме сельскохозяйственных кооперативов. До 1905 г. это движение не имело особого развития, так как не было строгого контроля за расходованием кооперативных ресурсов. С 1905 г. государство начало оказывать поддержку и финансовую помощь кооперативным начинаниям и, соответственно, стало строго следить за тем, чтобы финансовая отчетность была в надлежащем состоянии. Эти меры привели к росту эффективности сельскохозяйственных кооперативов.

Таким образом, к 1913 г. был достигнут важный компромисс между земской агрономией, государственной помощью и самими крестьянскими хозяйствами. Столыпинская реформа привела не только к разделению крестьян на бедных и богатых, но и к дифференциации в установках и мировоззрении агрономов. На аграрном съезде 1913 г. возникло серьезное разногласие — между «южанами» и «северянами». «Южане» склонялись к выводу, что земская агрономическая служба должна сосредоточиться на помощи эффективным хозяевам, так как они более любознательны и заинтересованы в рационализации своего хозяйства. «Северяне» (московское земство) не соглашались с таким подходом и отстаивали принцип широкой помощи всему крестьянскому населению Российской империи. Здесь нужно было учитывать социальный аспект проблемы. Обедневший и разорившийся крестьянин перебирался в город, где пополнял ряды люмпен-пролетариата, создавая дополнительную напряженность в крупных городах России. Потому помощь земств и государственных структур бедному и не столь успешному хозяину признавалась также необходимой.

В 1913 г. появились предложения по созданию сельскохозяйственных товариществ по совместной обработке земли для сельской бедноты (Черниговская, Полтавская губ.), что фактически было своего рода прототипом колхозов, которые предлагали земства задолго до установления советской власти.

В целом институт общественной агрономии в России был жизнеспособен, принес пользу крестьянству и проявил себя в самом положительном смысле в годы Великой войны. Несмотря на трагические потрясения мировой и гражданской войн, традиции земской агрономии продолжали в том или ином виде сохраняться в СССР в 1920-е годы. Только Великий перелом 1929 г. окончательно «похоронил» земскую интеллигентскую и крестьянскую альтернативу устойчивого развития аграрного хозяйства в России.

Завершал работу круглого стола доклад д-ра ист. наук Антона Викторовича Посадского на тему «Потенциал противостояния в сельском пространстве России к началу Великой войны». Особое внимание Посадский уделил демографической проблеме. В Российской империи на рубеже XIX-XX вв. происходил мощный прирост молодого населения, что во все времена было особым фактором риска и взрывоопасной социальной ситуацией. Реформы П. А. Столыпина начинались именно в такой ситуации стремительного «омоложения» русского народа. Тамбовский демограф и историк В. Л. Дьячков пишет о демографических циклах, в частности использует такое понятие, как военно-революционная фаза или фаза угнетения популяций как природный регулятор демографического давления. В своих работах Дьячков использует идею так называемых демографических мешков. Основной массив антоновских повстанцев — это выходцы из определенного, не очень большого района, в котором копилась социальная агрессия. Это были села второго ряда, переизбыток населения которых не нашел места в городской среде. Позже эта напряженность выразилась в большом тамбовском восстании.

Докладчик отметил, что в современной литературе, особенно в публицистике, можно встретить мнение, что Столыпин стал «отцом» русской революции (С. Г. Кара-Мурза). Эта идея имеет под собой некоторые основания. Речь идет о незавершенных аграрных реформах. Изменения в социальном и экономическом строе еще не прижились, еще не стали нормой, и в период дезорганизации, в период крушения государственных устоев, стали вносить в общество деструктивные импульсы. Это особенно ярко проявилось после 1917 г.

В Саратовской губернии накануне войны активно шел процесс разверстания земельных угодий. Это могло смягчить напряжение внутри сельского населения, вызванное разделением на тех, кто стремился выделиться из общины, и тех, кто пытался сохранить консервативные формы землепользования. Неразре-

шенность этих проблем привела к тому, что уже весной 1918 г. началась ожесточенная вооруженная борьба мужиков с мужиками. Иллюстрацией этому служит известная чапаевская эпопея, связанная с появлением военных формирований и жестоким противостоянием в период гражданской войны в Самарском Заволжье.

Еще один фактор, связанный с социальной напряженностью, касается переселенческой волны крестьянского населения в Сибирь и на Алтай. После 1906 г. в «места водворения» хлынул поток переселенцев. Даже в те годы высказывалось мнение, что Сибирь не настолько велика, как это может показаться при первом взгляде на карту. Территории Сибири, пригодные для землепашества, — это довольно узкая полоса. Население Сибири в этот период выросло едва ли не вдвое. К 1917 г. восьмимиллионное население Сибири включало 7 млн русского населения, которое в свою очередь на 40 % состояло из недавних переселенцев. В «местах водворения» переселенцы располагались рядом с крепкими старожительными хозяйствами. Порой процесс укрепления переселенцев на новых землях был связан с ревностью, завистью и недоверием. По итогам гражданской войны видно, что в Сибири и в степи в основном сражались «новоселы» и «старожилы». Красные партизаны, как правило, были представлены в основном «новоселами», а старожильческое население, в том числе казачество, оказывалось их непримиримым противником.

Следующий фактор, который отметил А. В. Посадский, был связан с крестьянским аппетитом в отношении помещичьей земли. Экономически эти притязания не имели никаких оснований и имели скорее психологическую подоплеку. Весной 1917 г. разорению подвергались не только помещичьи усадьбы, но и крепкие хозяйства собственников, укрепившихся в ходе столыпинской реформы. Русское крестьянство в революционный период погружалось в архаизацию, сопровождавшуюся высокой степенью социальной напряженности.

Также в этот период обострилась сословная проблема, особенно в областях расселения казачьих войск. Казачий и крестьянский уклад жизни и хозяйства имели серьезные различия, а особый менталитет казачества не позволял достичь понимания и некоторого соединения с крестьянской массой. Это также проявилось в период гражданской войны.

Столыпинская реформа и возраставшая грамотность простого населения способствовали эмансипации крестьянства в России, проявившейся в том числе в увлечении социалистическими

идеями, в повышении запросов, адресованных государственной власти.

Крестьянство быстро менялось, но в большинстве своем крестьяне не успели стать собственниками. Отчасти свидетельством этому служит судьба Союза земельных собственников, который возник в период смуты 1905 г., но не смог конкурировать с Всероссийским крестьянским союзом, который в 1905 г. насчитывал около 100 тыс. членов. Возродился Союз земельных собственников в ноябре 1916 г., однако не сумел объединить сельскохозяйственных собственников в предреволюционной России.

Наряду с социальным взрослением крестьянства в России происходила национальная трансформация. На повестке дня стоял вопрос складывания русской нации. Намечалось движение от черносотенных идеологических призывов в сторону просвещенного национализма. Всероссийский национальный союз возник, но не стал массовой организацией. Начавшаяся война помешала этому процессу развиваться в естественных условиях. Вновь можно говорить о нехватке исторического времени в размере полупоколения.

Завершил свое выступление А. В. Посадский тезисом, созвучным большей части выводов других участников круглого стола: Великая война застала Россию на пути большой трансформации, которую приходилось проводить ускоренными темпами, в условиях исторического запаздывания. Неразрешенность аграрных реформ стала дополнительным фактором, обострившим общественные противоречия в революционный период и способствовавшим эскалации насилия в годы гражданской войны.

В завершении круглого стола в часовне Свято-Филаретовского института была совершена лития по А. В. Кривошеину и П. А. Столыпину.

Обзор поступил в редакцию 01.09.2021; принят к публикации 10.09.2021