CC BY
168
Вестник ДВО РАН. 2010. № 2
УДК 94(571.9+054.72)«19»
А.В.УРЯДОВА
Руководство РОВС и советско-китайские отношения второй половины 1920-х годов
Освещена точка зрения руководства Русского общевоинского союза (РОВС) в 1920-х годах на советско-китайские отношения. Как показатель его позиции по отношению к новой России представлены и проанализированы указания дальневосточному отделению РОВС.
Ключевые слова: Дальний Восток, эмиграция, русское зарубежье, советско-китайские отношения, РОВС.
Administration of the Russian Army Union and Soviet-Chinese relations in the second part of the 1920s.
A.V.URYADOVA (P.G.Demidov Yaroslavl State University).
The subject of the paper is the point of view of the heads of the Russian Army Union (RAU) on the Soviet-Chinese relations in the second part of the 1920s. Their instructions to the Far Eastern office of RAU are provided in the paper.
Key words: the Far East, emigration, the Russians abroad, Soviet-Chinese relations, Russian Army Union.
Белая эмиграция внимательно следила за советской внешней политикой. С одной стороны, ее не оставляли надежды, что из-за экономической блокады, конфликтов, войны и т.д. советский строй падет, а эмигранты смогут вернуться на родину. С другой -конкретные двусторонние отношения Советского Союза с теми странами, в которых эмигранты проживали, могли привести к изменению их статуса на данной территории. Поэтому вполне понятно, что советско-китайские отношения, развивавшиеся весьма бурно, вплоть до конфликтов, оказались в центре внимания русского зарубежья.
В историографии существует немало работ, исследующих советско-китайские отношения в данный период. Из последних, посвященных конфликту 1929 г. на КВЖД, следует назвать статью Н.Н.Аблажей [1]. Однако отношение эмиграции к этому вопросу затрагивается, как правило, в работах по истории русского зарубежья. Условно эти исследования можно разделить на две группы: освещающие жизнь русских в Китае [3-5, 7, 11-13, 16, 18] и разного рода активную деятельность русского зарубежья и военной эмиграции [8-10, 15, 19, 20]. В этих трудах основное внимание сконцентрировано на трех сюжетах: 1) изменение положения и статуса русских, проживавших в Китае, в зависимости от советско-китайских отношений; 2) их восприятие международной политики; 3) военные инициативы русского зарубежья и его вовлеченность в события. Однако они не могли пройти незамеченными и для русских, обосновавшихся в других странах, особенно для военных. Раскрытие этой темы и составляет цель данной статьи.
В 1924 г. были подписаны советско-китайские соглашения, устанавливавшие дипломатические отношения между двумя странами. По ним, в частности, регламентировался статус и условия функционирования КВЖД. Документы затрагивали и вопрос о положении русских, проживавших на территории Китая. Однако начиная с 1925 г. регулярно возникали конфликтные ситуации в связи с эксплуатацией КВЖД и советским присутствием в этой стране.
УРЯДОВА Анна Владимировна - кандидат исторических наук, доктор истории университета Сорбонна, доцент Ярославского государственного университета им. П.Г.Демидова. E-mail: [email protected]
Эмигранты по-разному воспринимали сложившуюся обстановку: у них были различные политические пристрастия, да и оказались они в Китае по различным причинам: кто-то был сотрудником КВЖД, а кто-то не принял советскую власть. В связи с советско-китайскими соглашениями, по которым работать на КВЖД могли только советские или китайские подданные, некоторые получили советское гражданство, что еще более усилило размежевание. Поэтому вполне естественно, что при возникновении конфликтных ситуаций последняя группа оказывалась в сложном положении, вплоть до притеснений со стороны китайского правительства. Белая же эмиграция, напротив, стремилась к развитию подобной ситуации. При этом ближайшей задачей был разрыв советско-китайских дипломатических отношений, а долгосрочной - вооруженный конфликт между этими странами, цель которого - свержение советской власти.
Позиция русских, проживавших в Европе, по дальневосточному вопросу безусловно зависела от их политических взглядов. Однако даже те из них, кто был настроен на продолжение военной борьбы с большевиками, понимали, что из Европы поддержать выступления на Дальнем Востоке они смогут лишь морально, поэтому, перекладывая решение этого вопроса на плечи дальневосточной эмиграции, они призывали ее к осторожности и осмотрительности.
Великий князь Николай Николаевич, главный (учитывая старшинство) претендент на российский престол, с 1924 г. принял на себя общее руководство Русским общевоинским союзом (РОВС). Председательствовал в союзе в это время его основатель П.Н.Врангель. Это были первые годы создания организации. Формировались ее отделения и на Дальнем Востоке. В 1924 г на основе эмигрантских военных и казачьих организаций был создан харбинский отдел РОВС во главе с генералом М.В.Ханжиным. Поэтому, безусловно, великий князь был в курсе событий, происходивших в этом регионе.
Так, 8/21 января 1925 г он отдал распоряжения генерал-майору Оренбургского казачьего войска П.ГБурлину вести работу на Дальнем Востоке в двух направлениях:
«1. В подготовке восстания в областях Дальнего Востока и
2. В составлении предварительных соображений и ведении подготовительных работ для:
а) формирования вооруженной силы на Китайской территории (крупного отряда в составе всех родов оружия или отдельных партизанских отрядов - в зависимости от будущей обстановки), которая могла бы быть двинута на территорию России для поддержания или развития восстания, которое может вспыхнуть на областях Дальнего Востока;
б) создания управления в освобожденных от большевиков районах;
в) установления нормальной жизни в крае» (ГАРФ. Ф. 5826, оп. 1, д. 103, л. 332-332 об.).
Однако позже (6 августа) он оговаривал, что участие русских в вооруженной борьбе китайцев против Советской России на русской территории недопустимо. Возможны лишь аналогичные действия без участия иностранцев либо совместно с ними - на территории Китая. Великий князь Николай Николаевич был противником перерастания конфликта в вооруженную иностранную интервенцию (ГАРФ. Ф. 5826, оп. 1, д. 103, 332 об.). Поэтому утверждение авторов книги «Россия в изгнании» о том, что великий князь «категорически запретил белоэмигрантским формированиям принимать участие в вооруженной борьбе СССР с Китаем» [14, с. 134], не совсем верно. В декабре 1925 г он еще раз подтвердил, что в вопросе спасения России не допускает завоевания, считает, что должно вестись освобождение, при этом прощение, а не месть должно стать лозунгом такого движения (ГАРФ. Ф. 5826, оп. 1, д. 103, л. 333). Великий князь призывал сделать ставку на пропаганду, разложение Красной армии, создание ячеек для будущих формирований, объединение эмиграции.
В 1927 г. отмечается новое ухудшение советско-китайских отношений. Великий князь Николай Николаевич подписывает следующий документ, принятый на заседании РОВС:
«1) Дальний Восток может иметь серьезное значение как в подготовке, так и в свержении коммунистической власти в России только в связи с общей обстановкой.
Другими словами, т.к. Дальний Восток слишком отдален от Русского центра, одна работа только на Дальнем Востоке решительных результатов не даст, но в связи с общей обстановкой и работой в других районах Дальний Восток может сыграть большую роль.
2) Вступать в переговоры надо со всеми, не ограничиваясь при этом рамками Дальнего Востока.
Другими словами: вопрос о свержении или ликвидации советской власти и какие-либо действия против нее имеют мировое значение. Поэтому и для работы на Дальнем Востоке нельзя ограничиваться разговорами только с тамошними силами (т.е. с японцами и Ча-Дзо-Лином*), но надо говорить с представителями заинтересованных держав.
3) В настоящее время о возможных с нашей стороны в будущем компенсациях на месте, т.е. на Дальнем Востоке, никто никаких разговоров и ни с кем вести не должен.
Разговоры о компенсациях мог бы вести только Центр» (ГАРФ. Ф. 5826, оп. 1, д. 103, л. 333-333 об.).
В этом же документе высказывалась и мысль о нежелательности образования (Японией) буферного государства.
В это время (1926-1928 гг.) идет процесс объединения дальневосточной эмиграции вокруг генерала Д.Л.Хорвата, обладавшего незаурядными дипломатическими способностями. Китайское правительство предложило ему свою помощь (через китайского посла в Париже) в налаживании отношений с великим князем Николаем Николаевичем. Так как большинство русского зарубежья, проживавшего в этом регионе, были именно «николаевцами», эта поддержка имела важное значение. В результате активной переписки с парижскими организациями, а также потому, что великий князь Николай Николаевич сам ратовал за объединение эмиграции, в начале 1927 г. он официально назначил Д. Л.Хорвата главой русской эмиграции на Дальнем Востоке [3, с. 194]. Надо сказать, что в то время генерал был настроен решительно. Когда его спросили о возможном исходе советско-китайского конфликта вооруженным путем, он ответил: «Начало войны и мобилизация повлекут за собой неминуемый крах Советской власти» [6].
Несмотря на возражения и противодействие как советских политических структур, так и некоторых лидеров дальневосточной эмиграции (атамана Г.М.Семенова, Н.Л.Гондатти), объединение проходило весьма активно. Что касается попыток образования правительств другими русскими, то в этом вопросе великий князь Николай Николаевич предпочитал сохранять нейтралитет и невмешательство.
Аналогичную позицию великий князь занимал и в вопросе о личном участии в возможном вооруженном конфликте с СССР. Вот что писал назначенный им уполномоченным по делам Дальнего Востока генерал А.С.Лукомский: «...участие Николая Николаевича, как Русского Национального Вождя в иностранной вооруженной интервенции на русской территории совершенно недопустимо» (везде по тексту подчеркивание мое. - Авт.) (ГАРФ. Ф. 5826, оп. 1, д. 103, л. 334).
Для выяснения ситуации А.С.Лукомский специально ездил в Китай [12, с. 19]. По его мнению, в случае интервенции эмиграции было лучше держаться в стороне. В условиях того времени он видел только два целесообразных и реальных вида участия русских в антисоветской деятельности на территории России: 1) разведка (отдельными лицами) с целью получения информации, иногда для проведения террористических операций и для пропаганды, 2) организация эмигрантами партизанских отрядов из местного советского населения (ГАРФ. Ф. 5826, оп. 1, д. 103, л. 334-334 об., 339).
В 1928 г. был создан единый дальневосточный отдел РОВС во главе с генерал-лейтенантом М.К.Дитерихсом, объединившим большую часть казачьих и военных организаций дальневосточной эмиграции. Он имел несколько региональных отделов: харбинский (им руководил генерал М.В.Ханжин, затем генерал-лейтенант Е.Г.Сычев, которого
* Чжан Цзолинь (Ча-Дзо-Лин) - глава фэнтяньской (мукденской) военной клики, правитель Маньчжурии в 19181928 гг. (Прим. ред.).
в свою очередь сменил генерал-лейтенант Г.А.Вержбицкий), тяньцзинский (полковник П.А.Веденягин, Г.А.Вержбицкий), шанхайский (генерал-лейтенант К.Ф.Вальтер), мукденский (генерал-майор П.П.Петров) и отдел в Циндао (полковник Б.В.Мелецкий). Самыми крупными отделами были шанхайский (400 чел.) и харбинский (200 действительных членов и до 1000 сочувствующих). В 1928 г. в Дальневосточном отделе РОВС был создан специальный фонд помощи России, сформирована Урало -Приморская группа добровольцев из 10 воинских групп, организованных по родам войск [2].
Одной из важнейших задач деятельности дальневосточного отдела РОВС была работа по военно-патриотическому воспитанию молодежи: обучение юношей военному делу, чтение лекций по русской и военной истории, организация кружков по военным специальностям и т.п. Основная деятельность дальневосточного отдела РОВС связана как раз со временем советско-китайского конфликта 1929 г. и с периодом после оккупации Маньчжурии в 1930-е годы [3, с. 181, 182]. РОВС к тому времени возглавил А.А.Кутепов, и именно его мнение и позиция в отношении советско-китайского конфликта 1929 г. были определяющими для членов этой организации.
Ситуация начала осложняться после разрыва дипломатических отношений СССР с Китаем, что многие эмигранты восприняли как пример остальным державам [17]. Эмиграция лелеяла надежды на то, что разрыв советско-китайских дипломатических и торговых отношений будет способствовать усилению антисоветской работы, а быть может, даже свержению советской власти на российском Дальнем Востоке. В апреле 1929 г. А.А.Кутепов так представлял себе международную ситуацию на Дальнем Востоке:
«Китайская разруха вне всякого сомнения поддерживается СССР; поддерживается пропагандой, деньгами, вооружением и даже присылкой инструкторов. Признание Китаем СССР, фактическое нахождение Восточно-Китайской железной дороги в руках советской власти, а также хозяйничанье большевиков в Монголии облегчают разрушительную работу СССР в Китае.
Ясно, что для пресечения разрушительных работ в Китае действительным средством является только полное изгнанье советских агентов из Маньчжурии (следовательно и отобрание от СССР Восточно-Китайской железной дороги) и из Монголии» (ГАРФ. Ф. 5826, оп. 1, д. 103, л. 325-326).
Наиболее заинтересованной в противостоянии с Советами он считал Японию, так как, во-первых, страдали ее интересы, а во-вторых, Монголия и Маньчжурия сами были не в состоянии противостоять СССР. Как известно, в то время Япония придерживалась дружеских отношений с СССР, что, по мнению Кутепова, объяснялось необходимостью получить от СССР выгодные концессии на добычу нефти на Сахалине и лесные концессии на Дальнем Востоке, доступ к дальневосточному углю и различному сырью, а также «получить концессии на рыбные промыслы вдоль русских Дальневосточных берегов». Кроме того, он считал, что на эту «доброжелательную политику по отношению к СССР» влияло настроение большинства членов японского парламента Японии, ее правительства и правительств других держав, особенно США (ГАРФ. Ф. 5826, оп. 1, д. 103, л. 326).
В письме Кутепов отмечал, что за последнее время в японской политике в отношении СССР произошли перемены, дающие основание полагать, что Япония готова на принятие против СССР каких-то серьезных решений. При этом он отдавал отчет, что сама Япония на разрыв отношений не пойдет, а будет действовать через Маньчжурию.
Получив сведения о возможном развитии событий на Дальнем Востоке, А.А.Кутепов отдал следующие распоряжения генералу М.В. Ханжину - без особых гарантий со стороны Японии и Китая воздержаться от участия в войне с СССР. Однако, учитывая обстановку в этом регионе, он понимал, что «такое воздержание по многим причинам будет для живущих на китайской территории невозможным». Поэтому в случае объявления добровольного набора в иностранную армию из числа русских советовал предоставить такой выбор лично эмигрантам, а не общественным организациям. «Я понимаю, - писал он, - что Ваше личное положение не позволит Вам препятствовать образованию русских частей при
Китайских (или Японских) войсках, но призывать к организации частей Вам не следует». Лично Ханжину он рекомендовал в случае обращения к нему китайских или японских представителей по поводу выступления переадресовать эту просьбу к самому Кутепову как главе РОВС. Генерал считал, что русские национальные организации могут оказать помощь по борьбе с СССР - вооруженную или дипломатическую (например, соответствующим обращением к США) лишь в случае получения определенных гарантий о соблюдении в борьбе с большевиками национальных интересов России. Аналогичные гарантии, по его мнению, нужны были и для того, чтобы РОВС и другие эмигрантские организации выступили с призывом к русским участвовать в борьбе против СССР на стороне Китая или Японии (ГАРФ. Ф. 5826, оп. 1, д. 103, л. 327-328).
Как пишут авторы книги «Россия в изгнании», председатель РОВС и его сторонники дали молчаливое согласие на участие белых отрядов в боевых действиях против советских войск [14, с. 134]. Как видно из документов, это опять же не вполне точно отражает действительность.
А.А.Кутепов просил М.В.Ханжина довести вышеприведенное письмо до сведения лидеров дальневосточной эмиграции, к которым, по его мнению, могли обратиться японские или китайские представители. При этом он считал, что Н.Л.Гондатти и Д.Л.Хорват разделят его точку зрения, но проблемы могут возникнуть с атаманом Г. Семеновым и Н.Меркуловым, что может привести к разногласиям среди русских, проживавших в Китае. Он понимал, что любой русский лидер, который получит иностранную поддержку (прежде всего финансовую), сможет собрать армию из военных эмигрантов, желающих воевать против СССР (ГАРФ. Ф. 5826, оп. 1, д. 103, л. 328). Воспрепятствовать этому он, естественно, не мог.
Мысли А. А.Кутепова сходны с точкой зрения великого князя Николая Николаевича: «1) Россия должна быть не завоевана, а освобождена из-под власти III Интернационала. Освобождение России должно быть произведено исключительно русскими руками; 2) Для освобождения России желательно получить от иностранных держав помощь деньгами и снабжением, помощь вооруженной силой совершенно исключается; 3) В случае если со стороны Японии или Китая (правителя Маньчжурии) последовало предложение на предоставление Русскому Зарубежью средств на формирование русских отрядов для освобождение русских дальневосточных областей, то на это согласиться надо. Но т.к. иностранная вооруженная интервенция для освобождения России должна быть совершенно исключена - то действие на русской территории русских отрядов совместно с иностранными не может быть допустимо: на русскую территорию должны перейти только русские отряды» (ГАРФ. Ф. 5826, оп. 1, д. 103, л. 330).
Поэтому он дал руководству Дальневосточного отдела РОВС указания: «1) В случае возникновения войны между Японией или Китаем (Маньчжурским правителем) с СССР - мы должны оставаться в стороне; 2) в случае возникновения на Дальнем Востоке отдельной операции для освобождения от Советской власти Монголии - мы должны оставаться в стороне; 3) В случае столкновения Японии или Китая (Маньчжурского правителя) с СССР, если бы последовало предложение для формирования русских отрядов со специальной целью охранять полосу отчуждения Восточно-Китайской железной дорогой или вообще какого-либо района Маньчжурии, то на это согласиться надо, но заключив письменное соглашения, что в случае переноса военных операций на русскую территорию русские отряды в этом случае не принимают участия» (ГАРФ. Ф. 5826, оп. 1, д. 103, л. 331).
Однако на местах военные эмигранты не всегда прислушивались к мнению руководства РОВС, тем более если формально они не подчинялись ему, как например казаки, проживавшие в районе Трехречья, активизировавшие антисоветскую деятельность в этот период. По данным Н.Н.Аблажей, на всем протяжении советско-китайской границы, от Даурии до Владивостока, действовало 12 белобандитских формирований общей численностью от 1,5 тыс. до 6 тыс. чел. [1, с. 60]. В ходе военных действий некоторых из них взяли в плен и расстреляли, в приграничной полосе была проведена насильственная депортация русских в СССР
22 декабря 1929 г. был подписан Хабаровский протокол, ознаменовавший окончание советско-китайского конфликта. По одному из его пунктов китайские власти должны были разоружить белогвардейские отряды и выслать их организаторов из страны. Сообщая о выполнении этого пункта, китайские власти лукавили, поскольку большинство эмигрантских организаций, в том числе и дальневосточный отдел РОВС, продолжали свою деятельность.
В заключение отметим, что, несмотря на то что РОВС, безусловно, был антисоветской организацией, ратовавшей за освобождение России от большевиков, его руководство вполне адекватно осознавало свои силы и возможности на успех той или иной операции. Представленные в статье документы опровергают обвинения РОВС в спланированном руководством этой организации участии в военных действиях, направленных против СССР на Дальнем Востоке. Даже если отдельные представители РОВС и участвовали в этих событиях, как правило, это было их личной инициативой или организовывалось представителями других эмигрантских местных структур [7]. Многие из них впоследствии сожалели об этом [3, с. 228]. Как писал в сентябре 1929 г. А.А.Кутепов, такая выжидательная позиция оправдала себя (ГАРФ. Ф. 5826, оп. 1, д. 103, л. 440), видимо, он имел в виду то, что она позволила в то время сохранить и людей, и саму организацию. Однако, несмотря на то что РОВС не провел ни одной сколько-нибудь заметной операции на территории Дальнего Востока, именно с ним в 1937-1938 гг. органы НКВД связывали деятельность большинства разоблачаемых на Дальнем Востоке и в Сибири подпольных организаций [2].
ЛИТЕРАТУРА
1. Аблажей Н.Н. Конфликт 1929 г. на КВЖД и его последствия // Вестн. Новосиб. гос. ун-та. (Сер. «История, филология»). 2006. Т. 5, вып. 1. С. 57-61.
2. Аблажей Н.Н. РОВС и енисейское казачество. - http://www.memorial.krsk.ru/Articles/2003Ablajey.htm
3. Аблова Н.Е. КВЖД и российская эмиграция в Китае: международные и политические аспекты истории (первая половина ХХ в.). М.: Русская панорама, 2004. 432 с.
4. Аурилене Е.Е. Российская диаспора в Китае. 1920-1950-е гг. Хабаровск: Частная коллекция, 2008. 269 с.
5. Ван Чжичэн. История русской эмиграции в Шанхае. М.: Русский путь: Библиотека-фонд «Русское зарубежье», 2008. 576 с.
6. Возрождение. 1928. 21 дек.
7. Говердовская Л.Ф. Общественно-политическая и культурная деятельность русской эмиграции в Китае 1917-1931. М.: ИДВ РАН, 2004. 186 с.
8. Голдин В.И. Армия в изгнании: Страницы истории Русского общевоинского союза. Архангельск; Мурманск: Солти, 2002. 299 с.
9. Голдин В.И. Русское военное зарубежье в ХХ веке: учеб. пособие. Архангельск: Солти, 2007. 270 с.
10. Ершов В.Ф. Российское военно-политическое зарубежье в 1918-1945 гг. М.: Моск. гос. ун-т сервиса,
2002. 294 с.
11. Иванов В.П. Российское зарубежье на Дальнем Востоке в 1920-1940 гг. М.: Изд-во Моск. обл. гос. ун-та,
2003. 160 с.
12. Кочубей О.И., Печерица В.Ф. Исход и возвращение (Русская эмиграция в Китае в 1920-1940-е гг.). Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та, 1992. 225 с.
13. Мелихов Г.В. Российская эмиграция в международных отношениях на Дальнем Востоке 1925-1932. М.: Викмо-М.: Русский путь, 2007. 320 с.
14. Россия в изгнании: Судьбы российской эмиграции за рубежом / сост. Е. И.Пивовар и др. М.: Ин-т всеобщ. истории РАН: МГУ, 1999. 453 с.
15. Свириденко Ю.П., Ершов В.Ф. Белый террор? Политический экстремизм российской эмиграции в 1920-1945 гг. М.: Моск. гос. ун-т сервиса, 2000. 197 с.
16. [Сергеев О.И.]. Российская эмиграция на Дальнем Востоке / Ин-т истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН. Владивосток: Дальнаука, 2000. 186 с.
17. Федоров М. Давно пора // Борьба за Россию. 1927. 21 мая.
18. Фомин В.Н. Российская эмиграция в Китае с 1920 г. и до окончания Великой Отечественной войны (1941-1945). М., 2005. 276 с.
19. Шамбаров В. Белогвардейщина. М.: ЭКСМО-пресс, 2002. 640 с.
20. Шинкарук И.С., Ершов В.Ф. Российская военная эмиграция и ее печать. 1920-1939 гг. М.: Изд-во Ипполитова, 2000. 102 с.
