CC BY
267ВОПРОСЫ ИСТОРИИ
УДК 94(37); 321.15
DOI 10.24411/2541-9056-2020-12001
РОЖДЕНИЕ РИМСКОЙ ИМПЕРИИ1 Я.Ю. Межерицкий Статья поступила в редакцию 2 сентября 2020 г.
Рассматривается один из поворотных моментов истории древнего Рима, а также втянутых в орбиту его власти и влияния стран Средиземноморья и части Европы. Показано, что установление единоличной власти Августа привело к появлению новой государственной структуры - Римской Империи. Она сменила неупорядоченные отношения господства и эксплуатации, обеспечив впечатляющие результаты во всех областях жизни. В ходе изложения подвергнуты критическому анализу некоторые понятия латинского происхождения: «республика», «империя», «принципат» и другие.
Ключевые слова: гражданская община, республика, империя Римского народа, принципат, Римская Империя, монократия;
THE BIRTH OF THE ROMAN EMPIRE Jakov Yu. Mezheritskiy
This article examines one of the turning points in the history of ancient Rome, as well as the countries of the Mediterranean region and parts of Europe, drawn into the orbit of its power and influence. It is shown that the establishment of the sole authority of Augustus led to the emergence of a new state structure — the Roman Empire. It replaced the disordered relationship of domination and exploitation, delivering impressive results in all areas of life. In the article, some concepts of Latin origin ("republic", "empire", "principate" etc.) are subjected to critical analysis.
Key words (latin and english): civitas, res publica - republic, populus Romanus, imperium populi Romani, principatus, Roman imperium, monocracy.
1 Название статьи напоминает о небольшой, но известной книжке: Ростовцев М.И. Рождение Римской империи.
Пг., 1918 (переизд.: М., 2003). В ней антиковед откликнулся на события российской революции.
2
Римская Империя - одно из удавшихся государственных образований, если судить по критериям стабильности и длительности существования, масштабу, экономической эффективности и культурным достижениям3. Интерес к ней во многом обусловлен актуальностью «имперской» проблематики. Но стремление трактовать историю Рима с тех или иных политических позиций затрудняет объективное изучение его опыта. Здесь не место рассматривать огромную по объему и богатую по содержанию историографию. Достаточно вспомнить, что характеристики римской государственности первых веков новой эры, которые можно встретить в литературе, составляют радугу всех цветов: «республика» со всеми ее институтами; монархия, прятавшаяся за лозунгами «возвращения республики»; принципат; двоевластие (диархия) принцепса и сената; военная диктатура - и это далеко не полный список .
В данной статье предпринята попытка представить возникновение двуединой структуры Римской Империи из стихийно складывавшейся на протяжении несколь-
2 Мы пишем с заглавных «Римская Империя» или просто «Империя», когда речь идет о государстве, основанном императором Августом (правил с 30 г. до н.э. по 14 г. н.э.). От этого объекта рассмотрения важно отличать «империю Римского народа» - подвластные Риму территории и народы вне Италии, которые при Августе начали интегрироваться в римское государство.
3 Мы следуем принятому в современной литературе делению римской истории: Царский период (VIII —VI вв. до н.э.), эпоха Республики (VI—I вв. до н.э.), Империи (I— III вв.) и Поздней античности (конец III—VI/VII вв.). Для обозначения предпоследнего периода до сих пор используется также неудачное, на наш взгляд, обозначение (Ранней) Империи как «Принципата». Заключительный период римской истории (III — V вв.) называли «Поздней Империей, или Доминатом». Мы пытаемся употребления этих терминов избегать.
4 Большое влияние на трактовки рассматриваемой проблемы оказали античные историки Корнелий Тацит и Кассий Дион. Историографические обзоры: Машкин 1949, 311—375; Межерицкий 1994, 33—112; его же 2016, 51—122. В литературе последних десятилетий обозначение установившегося при Августе государственного строя Империи «принципат» является общепринятым. Характерно название указанной монографии Николая Александровича Машкина.
ких веков слабо упорядоченной средиземноморской державы. Решающией этап этой метаморфозы относится к правлению Августа (30 г. до н.э. - 14 г. н.э.)5. Чтобы сконцентрировать внимание на глобальных (тогда) явлениях, придется опустить многие детали6. В ходе работы не удалось избежать критического анализа некоторых укоренившихся в историографии штампов. Один из них связан с отождествлением «империи» с «монархией», что вытекает из определенных исторических традиций7. Второй - приравнивание понятий «(Ранняя) Империя» и «Принципат» при обозначении эпохи истории Рима. Из дальнейшего рассмотрения видно, что эти слова не только обозначают явления разного порядка, но и относятся к совершенно различным объектам рассмотрения. Терминологическая путаница препятствует адекватному пониманию особенностей политики и государственного устройства Римской Империи. Истоки затруднений часто лежат в недостаточном внимании к свидетельствам очевидцев и участников событий.
Применительно к теме важнейшим первоисточником являются «Деяния» основателя нового режима Императора Цезаря Августа „Res gestae divi Augusti". Одной из своих важнейших заслуг составитель текста с гордостью назвал «возвращение республики» согражданам (RG 34.1). Это и другие свидетельства требуют критического анализа. Но было бы предвзятым упрощением свести их к лживой пропаганде с целью маскировки монар-
5 Сенат преподнес Октавиану почетное имя «Август» в январе 27 г. до н.э.
6 Развернутое освещение ряда аспектов рассматриваемой темы, а также подробные указания на источники и литературу можно найти в монографии: Межерицкий, 2016.
Данная статья представляет собой размышления по поводу изучаемых проблем.
7 В истории России эти два феномена на несколько ве-
ков оказались под одной «крышей». То же было харак-
терно, к примеру, и для Австро-Венгрии, Британской империи, как и для позднего Рима, — в отличие от Ранней Империи.
хической власти8. Несомненно, Август и его сторонники умело использовали различные приемы идеологического воздействия. Политика «восстановления республики» также включала элемент пропаганды. Но провозглашение и разъяснение важнейших задач всегда является неотъемлемой частью большой политики. В дальнейшем некоторые объявленные цели оказались недостижимыми, другие корректировались в силу обстоятельств. Но имели место как серьезные замыслы, так и реальные действия.
Прежде чем перечислить некоторые мероприятия явно «республиканского» содержания, необходимо подчеркнуть, что под res publica Август, как и его соратники, понимали совсем не форму государственного устройства, которая обозначается созвучным русским словом. Латинский термин не имеет точного соответствия в современных языках, потому что отсутствует прямая аналогия в действительности. Чтобы понять значение латинского слова в рассматриваемое время (I в. до н.э.), следует довериться Цицерону, который определял res publica (общественное/народное достояние) как res populi (достояние народа)9 . Здесь не обойтись без хотя бы краткого комментария. Принципиально важно, что подразумевается не абстрактный «народ» или уличная толпа, а организованный и сплоченный в гражданскую общину (civitas) народ Рима. И хотя слово publicus имеет общее происхождение с populus, выражение не является тавтологией, поскольку прилагательное publicus означало «все принадлежащее Римскому народу, входящее в сферу его интересов». Формула
8 Обвинения Августа в лживой пропаганде сегодня можно встретить скорее в популярной литературе (Schall 1990). Некоторые исследователи пытаются трактовать его политику как восстановление государства, что не охватывает содержания мероприятий и не соответствует буквальному значению формулы res publico restituta. Сравн.: Токарев 2011, 127-145.
9 Cic. rep. I. 39: Est... res publica res populi.
Цицерона также подчеркивает, что народ Рима (populus Romanus) являлся сувереном, которому принадлежит res publica, в том числе государство. Этому соответствовало и официальное название римского государства: populus Romanus, или senatus populusque Romanus (сенат и народ Рима)10. Важнейшие государственные решения и законы принимались народными собраниями11.
В ходе гражданских смут полномочия народных собраний и других конституционных органов власти были урезаны, а многие законы фактически отменены. Захватившие власть после убийства Юлия Цезаря в 44 г. до н.э. триумвиры (Антоний, Лепид, Октавиан) издали целый ряд чрезвычайных декретов. Десятки, сотни сенаторов и других представителей высшего сословия были внесены в проскрипционные списки, ограблены и убиты. Но, установив мир, победитель начал принимать меры, направленные на восстановление конституционного строя. Прощались долги по налогообложениям и сжигались соответствующие документы, были отменены распоряжения времени триумвирата и гражданских войн12. Октавиан тем не менее избегал каких-либо чрезвычайных полномочий. С 29 года до н.э. он регулярно избирался консулом и всегда с коллегой (в 29 и 28 гг. - с Агриппой). Сограждане отметили, что консулы, в соответствии с древними обычаями (и в противоположность порядкам «смутных» лет), пребывают в столице, со всей ответствен-
10 Вторая формула (senatus populusque Romanus, сокращенно в надписях: SPQR) была принята в международных делах, поскольку сенат был авторитетным государственным органом, ведавшим межгосударственными
отношениями.
11
В последнее время на русском языке появились две работы, в которых дана развернутая характеристика государственных органов, в частности, в эпоху (Ранней) Империи: Сергеев 2013, особ. 6-31; Егоров 2017, сравн: 175-199. Автор расходится с ними в трактовке терминов «республика» и res publica.
12 Dio LIII. 1 f.; Vell. II. 89. Cf. Rich 1990, 132 ff.
ностью исполняя свои обязанности13. Ок-тавиан решительно отказался от должности цензора, которая ставила бы его над сенатом (Dio LIV. 13. 1). Важнейший шаг в упорядочении государственных дел был сделан при вступлении Октавиана в седьмое консульство. 13 января 27 года он произнес в сенате речь, в которой официально сложил с себя верховную власть, «вернув» res publica сенату и Римскому
14
народу .
Политику Октавиана-Августа нельзя сводить к восстановлению конституционного строя и законности. Осуществленные Августом меры означали подтверждение народного суверенитета и важный шаг в восстановлении главного, на чем покоился этот порядок, — «древних нравов». Их суть составляла система ценностей, ядром которой было безусловное предпочтение интересов гражданского коллектива частным, корыстным. Civitas в исконном значении слова уже не было, — да и как можно представить себе общину, состоящую из десятков и сотен тысяч, а со временем и нескольких миллионов членов? И все же она существовала как некий атавизм - множество людей, сохранявших некоторые привилегии римских граждан. Их объединяла идеология res publica, общие интересы и глубоко в общественном сознании укорененные представления. Гражданские войны продемонстрировали степень разрушения римской civitas, и в то же время — живучесть и силу ее коллективной памяти. Эта общность, размытая и полуразрушенная социальными противоречиями и конфликтами, заслуживает определения quasi- или post civitas.
Октавиан был хорошо знаком с интересами и ценностями этого сообщества, частично их разделяя. Он вырос в консерва-
13 В дальнейшем Август оставил консулам гражданские функции, исключив из их компетенций командование армиями. См.: Girardet 2007, 385 ff.
14 О заседании сената 13 января: Dio LIII. 1-16; Ovid. fasti I. 590; Suet. Aug. 47 etc. См.: Lacey 1996, 77-98 etc. О комплексе мер по «возвращению республики»: Межерицкий 2016, 280 -294.
тивной италийской глубинке, с юных лет он испытал влияние «республиканца» Цицерона, познакомился с распространенной в среде римских интеллектуалов теорией «упадка нравов». Этот своеобразный сплав идей моральной и политической философии с распространенными народными чаяниями и был положен в основу политической программы «восстановления республики». Правильный выбор вектора в конечном счете обеспечил победу Октавиана над Антонием. Приоритет res publica по отношению к res privata был стержнем, на котором держалась и добивалась успехов римская государственность от самого своего зарожде-
15
ния . Идеологии civitas соответствуют все мероприятия Августа, от возвращения законов - до брачного законодательства и заботы о чистоте гражданства16. Не пытаясь вернуть Рим к «древности», Август сумел надолго возродить память о некоторых жизненно важных традициях. В разной степени искренно, но в верности res publica не забывали клясться хорошие и плохие императоры еще столетия после Августа.
О том, что Август был не только изощренным политиком, но также достаточно просвещенным и мыслившим на перспективу государственным деятелем, говорит его намерение восстановить в Риме наилучшее государственное устройство (optimus status civitatis). В античной политической мысли так называлось государство со «смешанной конституцией / правлением» (греч.: mikte politeia). Полибий (II в. до н.э.) в своей «Истории» именно так характеризовал современный ему Рим (Polyb. VI). Восстановленные Августом
15 В легендарном предании об основании Рима и убийстве Ромулом своего брата Рема утверждалась государственная идея Города. Нерушимость стены, защищавшей civitas, была важнее личной свободы и кровных уз (см.: Liv. I.7.1—2 etc.). Этот принцип нашел отражение и в перечислении приоритетов гражданина у Цицерона (Cic. off. I.57).
16 Suet. Aug. 40.3 f. Подробнее см.: Межерицкий 1994,
232-243; его же 2016, 444-457.
народные собрания, сенат, магистраты соответствовали трем началам (демократическому, аристократическому и монархическому), характерным для смешанной конституции. Это устройство должно было стабилизировать «восстановленную республику». Сам Август выполнял роль ее опекуна и опоры, используя свое преобладающее влияние в государственных делах17.
Если политика в собственно римском государстве (SPQR) проводилась под девизом «восстановления республики», то к подавляющему большинству населения средиземноморской империи эта идеология прямого отношения не имела. Перепись 14 г. зарегистрировала около 5 миллионов римских граждан, в подавляющем большинстве живших в Италии (RG 8.2). Но это составляло менее десятой части населения огромной державы18. Десятки стран, сотни городов и народов находились во власти Римского народа -imperium populi Romani, - но не в составе civitas. Состав римской гражданской общины хотя постоянно пополнялся, но на каждый момент был строго очерчен. Римским гражданином был только мужчина, рожденный от гражданина и римлянки или принятый в гражданство по строго фиксированным правилам. Все остальные, в их числе основная масса жителей провинций, считались иноземцами (peregrini). Таким образом, римская средиземноморская держава не только географически, но и с государственно-правовой точки зрения состояла из двух долей: суверенный Римский народ и провинции под его властью (imperium populi
17 О желании Августа учредить наилучшее государство см. Suet. Aug. 28.2. Подробнее: Межерицкий 311 слл. и особ. 319-326.
18 Август удвоил территорию Римской державы, доведя ее площадь (без акватории Средиземноморья) примерно до 6 млн кв. км, а население - до 50-70 млн человек. Спорам по поводу точных чисел не видно конца. (См., напр.: Ausbuttel 1998, 2). В данном контексте достаточно иметь в виду их примерное соотношение.
19
Romani) . Это во всех отношениях неравное деление, приведя Рим на грань катастрофы во время гражданских войн, после установления мира создавало особые предпосылки для формирования новой государственности.
В провинциях, составлявших «империю Римского народа», складывались особые, отличные от Италии, властные структуры. Наместники, обладая проконсульской властью, были там раньше полновластными правителями. Тем большее влияние имел император, фактически контролиро-
20 о
вавший все провинции . Здесь ему не приходилось оглядываться на «республиканские» традиции civitas21. Он был обладателем высшей власти, осуществлявшим ее по поручению народа, а не принцеп-сом - одним из сограждан. В провинциях, особенно это было характерно для эллинистического Востока, население давно привыкло к монархическим порядкам. Здесь Августа, как ранее древневосточных владык, а затем эллинистических монархов и римских полководцев, совершенно естественно рассматривали как единоличного властителя. В Августе видели избранника богов, носителя божественной благодати и даже божество22. Население многих городов и целых провинций составляло клиентелу полководцев еще во время гражданских войн. Теперь это создавало самые благоприятные предпосылки укрепления единоличной власти.
19 Статусы провинций различались, но все они были лишены самостоятельности и управлялись наместниками. «Дружественные» царьки были ставленниками Рима, остальные соседи были по умолчанию зависимыми, входя в орбиту римского влияния. Эта проблематика недавно освещена в работе: Махлаюк 2019; сравн. его же 2018.
20 Согласно решениям января 27 г. до н.э. были провинции «императорские» и провинции «народные». Фактически влияние и власть императора распространялись на те и другие.
21 На греческом Востоке слово «император» переводили как «басилевс», то есть «царь».
22 В Западных провинциях центральной власти приходилось проявлять больше инициативы, например, при введении императорского культа.
Успехи провинциальной политики были во многом обязаны умению Августа наладить взаимоотношения с местными
23
элитами . Рим опирался на имущих, которые в свою очередь рассчитывали на поддержку государства. Главное, что обеспечивало провинциалам правительство, были безопасность и социальный мир. Единицы получали римское гражданство, немногие из них даже вводились в римский сенат и получали другие пре-ференции24. Отдельные города пользовались налоговыми льготами. Контроль над деятельностью наместников и соблюдением законности также способствовал росту популярности императора. По инициативе местных властей в наиболее значимых городах и провинциях вводился культ богини Ромы и Августа25. В целом, по мере удаления от сената и римского форума, а тем более от берегов Италии, власть
императора приобретала все более моно-
26
кратическийхарактер .
Бесспорным было положение Августа в войсках. Император был главнокомандующим. Кроме воинской дисциплины, солдат с императором связывали отношения патроната-клиентелы. Он обеспечивал бесперебойную выплату содержания, а по завершении службы — земельный участок и выходное пособие. Легионы ежегодно присягали императору, так что обе
23 Стиль общения императора с представителями местной знати складывался также под влиянием полисных традиций. Он характеризуется как «правление по-граждански» (Смышляев 2017, особ. 15-22 слл., сравн.: Meyer-Zwiffelhoffer 2002, 8 ff.).
24 Один из исследователей так подчеркнул данное обстоятельство: «Великий секрет римской имперской политики заключался в том, что он дал возможность бывшим подданным стать администраторами, и, в конечном счете, даже императорами. Ни одно другое имперское государство никогда не достигало такой степени интеграции между бывшими администраторами и бывшими подданными...» (Potter 2019, 12).
25 О культе Августа в провинциях см.: Межерицкий 2016b, 658-672.
26 Мы предпочитаем говорить о «монократии», что буквально также переводится как единовластие, поскольку (ранняя) Римская Империя так и не приобрела некоторых характерных черт «монархии». Об этом также ска-
зано далее. Cf.: Loewenstein 1981, 197-216.
стороны были связаны особыми узами воинской верности (fides exercituum). Император —главнокомандующий, даже если он не покидал столицы во время дальних и опасных экспедиций своих легионов, считался истинным виновником побед, которые достигались под его импе-рием. Таким образом, в отличие от Рима и Италии, где оформление и укрепление власти принцепса должно было осуществляться в соответствиии с конституцией, через структуры civitas, в провинции и в войсках император не встречал серьезных препятствий для укрепления своей единоличной власти. Более того, сама атмосфера, в которой он оказывался в провинциях, располагала к принятию тех или иных ролевых функций монарха. Да и статус императора был по всем параметрам гораздо ближе к царскому, чем звание принцепса или даже формально облеченного магистратской властью консула в Городе.
Между двумя секторами формирования новой государственности не было острых конфликтов. Сферы влияния были ясно обозначены, римский политический класс смотрел на провинции как на свои поместья и получал оттуда все необходимое, а местные элиты еще не могли претендовать на сколько-нибудь значительную роль в Риме. Все же такое мирное и взаимовыгодное параллельное развитие нельзя считать только чудом. Взаимодействие по крайней мере направлялось правительством. Август путешествовал по Империи, успевая участвовать в заседаниях сената и появляться перед городским плебсом в Большом цирке, командовать легионами в Испании и заниматься упорядочением управления в галльских или других провинциях. Он был подобен дирижеру, умело управляющему участниками огромного оркестра.
Прочная опора на провинции и стоявшие там легионы усиливали позиции принцепса в Риме. Ресурсы провинций давали возможность содержать армию,
благоустраивать Город, снабжать его продовольствием и финансировать зрелища. Это обеспечивало поддержку воинов, плебса и всего гражданского населения. С другой стороны, без неоспоримого «авторитета», которым Август пользовался в центре, ему было бы сложно обеспечить лояльность провинций. Благодаря умелому согласованию интересов налаживался процесс взаимовыгодного сотрудничества регионов. Это проявлялось в самых различных областях жизни: от экономики и политики до культуры. Так, Рим отстраивался благодаря средствам и материалам из провинций. Оттуда же доставлялись лучшие архитекторы. В свою очередь, города Средиземноморья стремились под-
27
ражать столичным сооружениям . Использование ресурсов, соединение статусов и полномочий, которыми Август обладал в различных «секторах» державы, неизмеримо усиливало его позиции одновременно как принцепса и императора. Стыковка интересов различных групп и интенсивный экономический обмен послужили началом объединения огромной державы. Август пришел к власти над двумя ее составляющими. «Римский народ» и его «империя» были тогда еще разными мирами. В каждом из них по-своему происходило оформление новой государственности. Но одновременно шел невидимый процесс возникновения и укрепления новых связей в масштабе всей римской державы. Вертикальные нити государственного управления сходились к вершине двучастной пирамиды. Ее занимал Август, который уже своей равноуда-ленностью от обеих составляющих способствовал единению рождавшейся Римской Империи.
Раннеимператорский Рим (I - III вв.) не стал монархией в полном смысле слова. Тем более это относится ко времени основателя новой государственности. Август категорически отвергал любые попытки
27 См.: Favro 2005 (краткий обзор); Haselberger 2007.
официально предоставить ему единоличное правление, будь то в форме диктатуры или монархии28. Режим был авторитарным, но основывался не на юридическом оформлении чрезвычайной власти, а в первую очередь на огромном влиянии правителя.
Август был «принцепсом» в Риме и Италии, «императором» — на территории Империи и в войсках. Специфика формировавшейся политической общности состояла в том, что один и тот же человек посредством многообразных инструментов, правовых и внеправовых методов руководил двумя различными государственными системами. В каждой из них влияние и власть Августа регулировалась особыми правилами. Решающим было то, что императорская власть, италийский политический класс и провинциальные элиты нуждались во взаимной поддержке и подпитке. Август сумел наладить их сотрудничество, соединить в одной упряжке, вожжи которой уверенно держал в своей руке. Распределение компетенций, в частности, городское самоуправление не только экономили усилия и минимизировали расходы на администрацию. Все это служило амортизатором, сглаживая возникавшие порой противоречия и отводя вектор недовольства от центральной власти.
Почтительное отношение к «республиканским» традициям в Риме и Италии, религиозная толерантность и умение опереться на общинные структуры в масштабе всей Империи находили отклик в политически значимых слоях населения. У представителей местных элит и некоторых других групп населения провинций складывалась двойная идентичность: они
28 Август снял с себя чрезвычайные полномочия в январе 27 года и многократно отказывался от таковых в дальнейшем; он категорически запрещал называть себя господином (dominus) вне своего дома (Suet. Aug. 5253.1), отверг почетнейшее имя Ромул (Dio LIII 16.7), которое имело явную монархическую коннотацию. Примеры можно умножить.
были не только патриотами своих городов, но и считали себя частью римского
29
мира . Энергичным людям открывались карьерные перспективы, и они вносили немалый вклад в процветание своих провинций и Империи в целом. Благодаря продуманной и гибкой политике «империя без бюрократии» обеспечивала стабильное развитие Средиземноморья30.
Римский народ и его «империя» имели общую античную основу. В то же время взаимоотношение res publica и imperia было соперничеством двух парадигм. Одна основывалась на исключительном и суверенном римском гражданстве, другая - на универсальном подданстве, охватывавшем различные слои свободного населения провинций. Первая ориентировалась на участие граждан, вторая -требовала лояльности подданных. Процесс дарования гражданских прав вначале отдельным индивидуумам, общинам и городам, а затем и остальным провинциалам решал только часть проблемы31. Вместе с привилегированным гражданством ушли и «древние нравы», ощущение исключительности, подпитывавшее особый римский патриотизм. Возможно, Август размышлял о перспективе такого развития. В любом случае предотвратить этого ни он, ни потомки были не в силах: путь империи, начавшись, раньше или позже заканчивается. Также никто не мог остановить движение в направлении монархии. Далеко не все преемники основателя Империи могли так же хорошо ориентироваться в сложной системе взаимозависимостей, которыми держалось и подпитывалось государство. Критическим
29 Гораздо ранее двойная самоидентификация сложилась у жителей италийских общин. Тому же Цицерону арпинские происхождение и патриотизм совсем не мешали ощущать себя римлянином и не щадя жизни защищать «республику». См. Cic. off. I.57-58.
30 Об «империи без бюрократии» см.: Смышляев 2017, 16 слл.
31 В 212 году император Каракалла издал эдикт о даро-
вании римского гражданства всему свободному населению Империи.
моментом в оформлении режима стало вхождение во власть Тиберия после смерти Августа. Но также и десятилетия спустя случались опасные колебания государственного маятника. Примером могут служить усилия Калигулы установить автократию восточного образца, а вслед за его убийством - попытка некоторых сенаторов провозгласить «свободную республику». Гражданскими войнами закончились эллинофильские эксперименты Нерона32. Заложенный Августом фундамент новой Империи выдержал эти и другие потрясения.
При рассмотрении римского государства в переломный момент его истории невозможно обойтись без общепринятых понятий и определений. Среди них особенно важны «Римская Республика» и «Римская Империя», положенные в основу периодизации и используемых почти всеми историками. Эти обозначения важны уже потому, что всем понятны. И все же, поскольку речь идет о Риме, нельзя не учитывать оригинальных латинских значений этих и других слов. Без этого может возникнуть неправильное понимание некоторых сторон исторической реальности. Как мы выяснили, res publica - это не форма государства, а наивысшая жизненная ценность и принцип, положенный в основу римской гражданской общины. Если цена ее и снижалась по мере разрушения civitas, то происходило это в течение всей римской истории. Следовательно, данное понятие нелогично использовать для обозначения одного из периодов - «Республики». С другой стороны, imperium (слово, превратившееся на русском языке в существительное женского рода)
32 Своеобразная конкуренция различных форм государства в огромной изначально лоскутной империи не должна удивлять. В Риме всегда имела место борьба по вопросу о выборе путей развития. Эдуард Майер указывал на «состязание» трех вариантов государственного устройства: сенатской республики, эллинистической монархии Цезаря и «принципата» Помпея. См.: Meyer Ed. 1922, 4-5, 174-191; 465-472 und passim, сравн.: Межерицкий, 1984, 104-115; его же 2016, 199 слл.
обозначало власть, господство (в том числе над другими странами), и слово это имело возраст, охватывавший оба больших периода, которые принято обозначать как «Республика» и «Империя». Если иметь в виду «империю Римского народа», то она начала расти с незапамятных времен, первая провинция появилась уже в III веке до н.э. Кроме того, сравнение принятых названий крупных эпох римской истории в современных категориях обнаруживает логическую ошибку, поскольку «республика» обозначает форму государства, а «империя» - государственное устройство.
Римская империя не стала типичной монархией потому, что эта форма государства была неприемлема для центра державы - Рима и Италии. Закон о престолонаследии отсутствовал. Не было таких внешних отличительных черт монархии, как трон или корона. Считалось, что высшей властью наделялся достойнейший римский гражданин - принцепс. Важнейшие полномочия империй и трибунская власть официально предоставлялись народом и сенатом. Фактически преемник определялся в результате дворцовых интриг (с учетом симпатий гвардии и городского плебса), со временем становилось все значительнее влияние армии.
Почти полувековое правление Августа было особым переходным периодом. Для складывавшегося сложного государства было характерно уникальное сочетание различных форм. В центре (Рим и Италия) это было смешанное устройство. Оно было «усовершенствовано» в сравнении с хрестоматийными образцами политической философии греков, получив в лице принцепса своего рода опекуна и гаранта. Этому в некоторой мере соответствует обозначение «принципат», но только для обозначения римской составляющей новой государственности. Термин имел значение там, где Август и его преемники хотя бы официально могли считаться «пер-
выми среди равных» - среди сенаторов или на римском форуме. Но для всего населения Средиземноморья (включая римских граждан) они прежде всего были императорами.
Для дальнейшего развития римской государственности характерен процесс интеграции civitas Romana и imperium populi Romani. От них родилась Римская империя (государственное устройство). Будучи своеобразной монократией (форма правления), она ещё во II и даже в III веке оставалась «немножко республиканской». Империя не отказывалась от ценностей, унаследованных от гражданской общины и выражавшихся емкой формулой: est... res publica res populi. В исторической памяти продолжали жить представления, которые предписывали принцепсу служение Римскому народу. Они делегитими-ровали произвол правителя. Превращение в «тирана» считалось законным осно-
33
ванием покушения на его жизнь . Это следовало из принципов народного суверенитета и верховенства закона. В этом ряду стояли также представления о гражданской и воинской доблести, солидарности и верности присяге. Со временем эти «пережитки республиканизма» значили все меньше. Их место в лучшем случае занимали законопослушание и страх перед властью. И все же общинные институты и традиции не исчезли полностью. Сенат и остатки привилегий столичного плебса сохранялись до конца существования Западной Римской империи.
Не все планы Октавиана-Августа реализовались в первоначально задуманном виде. Родившись, Империя начала развиваться по своим законам, обнаруживая свои проблемы. Но нельзя не признать
33 Характерны слова Траяна, сказанные в колонии Агриппинцев префекту претория во время церемонии введения в должность: «Я вручаю тебе этот меч, который должен служить моей защите до тех пор, пока я действую справедливо. Если я буду поступать несправедливо, используй его против меня» (Aur. Vict. Caes. XIII. 9).
достоинств новой государственной систе- перия принесла в «круг земель» политимы. Из римской civitas и завоеванных тер- ческую стабильность и экономическое риторий Август создал полиэтничную Им- процветание, обеспечивая распростране-перию с двумя государственными языка- ние достижений цивилизации и создавая ми, местной автономией и центральной условия для развития античной культуры. властью, опиравшейся на сотрудничество Этот опыт организации сложного государ-элит. Основанная Августом Римская Им- ства не потерял своей ценности.
Сокращения
Aur. Vict. Caes. - Aurelius Victor, de caesaribus
Cic. off. - Cicero, de officiis
Dio - Cassius Dio
Liv. - Livius, ad urbe condita.
Ovid, fasti - P. Ovidius Naso, fasti
RG - Augustus, res qestae divi Augusti
Strabo - Strabo, geographica
Suet. Aug. - C. Suetonius Tranquillus, vita XII Caesarum, Augustus
Список литературы
1. Ausbüttel F.M. Die Verwaltung des römischen Kaiserreiches. Sozialpolitik und Genossenschaftswesen. - Darmstadt: WB, 1998. - 222 p.
2. Favro D.G. Making Rome a world city // Galinsky K. (ed.). The Cambridge companion to the Age of Augustus. - Cambridge: CUP, 2005. - P. 233-262.
3. Girardet K.M. Die Entmachtung des Konsulates im Übergang von der Republik zur Monarchie und die Rechtsgrundlage des Augusteischen Prinzipats // ids. Rom auf dem Weg von der Republik zum Prinzipat. - Bonn: Habelt, 2007. - X, 531 p. - P. 385-424).
4. Haselberger L. 2007. Urbem adornare: Rome's urban metamorphosis under Augustus. English tr. by A. Thein. - Portsmouth, RI., 2007. - 288 p.
5. Lacey W. K. Augustus and the principate: the evolution of the system. - Leeds: Cairns, 1996. -245 p.
6. Loewenstein K. Die konstitutionelle Monokratie des Augustus // Zeischrift für Politik. - 1981. -Jg. 8. - P. 197-216.
7. Meyer-Zwiffelhoffer. Politikos archein. Zum Regierungsstil der senatorischen Statthalter in der kaiserlichen griechischen Provinzen. - Stuttgart: Steiner, 2002. - 369 p.
8. Potter D. The origin of empire. Rome frrom the republic to Hadrian 264 BC-138 AD). - L.: Profile books, 2019. - XV. - 432 p.
9. Rich J.W. The Augustan settlement : (Cassius Dio Roman history 53-55.9) . Ed. with transl. and comm. by J. W. Rich. - Warminster, England: Aris & Phillips, 1990 . (Repr.: 2002, 2007) . XII. - 260 p.
10. Schall U. Augustus. Kaiser, Rächer, Komödiant. Masken und Metamorphosen eines Herrschers. -Pfungstadt bei Darmstadt: Ergon, 1990. - 403 p.
11. Егоров А.Б. Рим: От республики к империи. - СПб.: Наука, 2017. - 311 с.
12. Дементьева В.В. Категориальный аппарат изучения "Римской революции": понятие "quasi civitas" в исследовании Я.Ю. Межерицкого // Вестник древней истории. - М., 2017. - № 3. -С. 752-768.
13. Махлаюк А.В. Римский император как правитель вселенной в политическом дискурсе греческих надписей // Дементьева В.В. Древние цивилизации: социум и человек. - Ярославль, 2018. - С. 139-149.
14. Махлаюк А.В. Пространство римского мира в „Res gestae divi Augusti" // Вестник древней истории. - 2019. - № 3. - С. 653-677.
15. Машкин H.A. Принципат Августа. Происхождение и социальная сущность. - М.- Л.: Изд-во Академии наук СССР, 1949. - 687 с.
16. Межерицкий Я.Ю. «Республиканская монархия»: метаморфозы идеологии и политики императора Августа. - Москва-Калуга: Изд-во КГПУ, 1994. - 442 с.
17. Межерицкий Я.Ю. «Восстановленная республика» императора Августа. - М.: Русский фонд содействия образованию и науке, 2016. - 992 с.
18. Межерицкий Я.Ю. 2016b. О культе Августа - принцепса и императора // Сапрыкин С.Ю. «Боги среди людей»: культ правителей в эллинистическом, постэллинистическом и римском мире; ред. И.А. Ладынин. - М.- Спб. (Труды ист. ф-та МГУ. Вып. 82. Сер. 2, Исторические исследования; 39). - С. 629-681.
19. Сергеев И.П. Государственные учреждения древних римлян: Поздняя республика и Ранняя империя / Харьков: Национальный университет. Материалы к спецкурсу. - Харьков, 2013. - 312 с.
20. Смышляев А.Л. «Правление по-граждански» в представлении греческих писателей и в практике римской власти // Исторический вестник. Рим: dominatio civilis / ред. А. Л. Смышляев.
- М., 2017. - С. 10-49.
References
1. Ausbüttel F.M. Die Verwaltung des römischen Kaiserreiches. Sozialpolitik und Genossenschaftswesen. Darmstadt: WB, 1998. - 222 p.
2. Favro D.G. Making Rome a world city // Galinsky K. (ed.). The Cambridge companion to the Age of Augustus. Cambridge: CUP, 2005. - P. 233-262.
3. Girardet K.M. Die Entmachtung des Konsulates im Übergang von der Republik zur Monarchie und die Rechtsgrundlage des Augusteischen Prinzipats // ids. Rom auf dem Weg von der Republik zum Prinzipat. Bonn: Habelt, 2007. - X, 531 p. - P. 385-424).
4. Haselberger L. 2007. Urbem adornare: Rome's urban metamorphosis under Augustus. English tr. by A. Thein. Portsmouth, RI., 2007. - 288 p.
5. Lacey W.K. Augustus and the principate: the evolution of the system. Leeds: Cairns, 1996. - 245 p.
6. Loewenstein K. Die konstitutionelle Monokratie des Augustus // Zeischrift für Politik. 1981. Jg. 8. -P. 197-216.
7. Meyer-Zwiffelhoffer. Politikos archein. Zum Regierungsstil der senatorischen Statthalter in der kaiserlichen griechischen Provinzen. Stuttgart: Steiner, 2002. - 369 p.
8. Potter D. The origin of empire. Rome frrom the republic to Hadrian 264 BC-138 AD). L. : Profile books, 2019. XV, 432 p.
9. Rich J.W. The Augustan settlement : (Cassius Dio Roman history 53-55.9) . Ed. with transl. and comm. by J. W. Rich. Warminster, England: Aris & Phillips, 1990 . (Repr.: 2002, 2007) . XII, 260 p.
10. Schall U. Augustus. Kaiser, Rächer, Komödiant. Masken und Metamorphosen eines Herrschers. Pfungstadt bei Darmstadt: Ergon, 1990. - 403 p.
11. Egorov A.B. Rome: From the Republic to the Empire. : Nauka, 2017. - 311 p.
12. Dementieva V.V. Categorical apparatus for studying the "Roman revolution": the concept of "quasi civitas" in the study of ya. Yu. Mezheritsky // Bulletin of ancient history, Moscow, 2017, No. 3.
- P. 752-768.
13. Makhlayuk A.V. Roman Emperor as ruler of the universe in the political discourse of Greek inscriptions. In the book: V. V. Dementieva. Ancient civilizations: society and man. Yaroslavl, 2018. -139-149.
14. Mahluk A.V. Space of the Roman world in the "Res gestae divi Augusti" // Bulletin of ancient history, 2019, no. 3, pp. 653-677.
15. Mashkin H.A. Principate Of August. Origin and social essence. M.; L., 1949. Publishing house of the USSR Academy of Sciences, Moscow; Leningrad, 1949.-687 p.
16. Mezheritsky Ya.Yu. "Republican monarchy": metamorphoses of the ideology and politics of the Emperor Augustus. Moscow; Kaluga: publishing house of Krasnoyarsk state pedagogical University, 1994. - 442 p.
17. Mezheritsky Ya.Yu. "The restored Republic" of the Emperor Augustus, Moscow: Russian Foundation for the promotion of education and science, 2016 - - 992 p.
18. Mezheritsky Ya.Yu. 2016b. About the cult of Augustus - Princeps and the Emperor. In: S. Yu. Saprykin, I. A. Ladynin (ed.). "Gods among people": the cult of rulers in the Hellenistic, post-Hellenistic and Roman world. - M.; SPb. (Proceedings of the Moscow state University history Department; vol. 82. Ser. 2, Historical research; 39), 629-681.
19. Sergeev I.P. State institutions of the ancient Romans: Late Republic and Early Empire. Kharkiv: national University. Materials for the special course. - Kharkiv, 2013. 312 p.
20. Smyshlyaev A.L. 2017. "Civil government" in the representation of Greek writers and in the practice of Roman power. In the book: L. A. Smyshlyaev (ed.). Historical journal. Rome: dominatio civilis, Moscow, 2017, pp. 10-49.
Для ссылки: Межерицкий Я.Ю. Рождение империи // Гуманитарные исследования Центральной России. - 2020. - №3 (16). - С. 7-18.
