CC BY
18
А.К. Магомедов, Р.Н. Никеров
РОСССИЙСКАЯ НЕФТЬ И РЕНТООРИЕНТИРОВАННАЯ СТРАТЕГИЯ: К ПОНИМАНИЮ ПРИРОДЫ ПОЛИТИЧЕСКИХ СТИМУЛОВ РОССИЙСКОЙ ВЛАСТИ
Магомедов Арбахан Курбанович - доктор политических наук, профессор, зав. кафедрой Ульяновского госуниверситета.
Никеров Руслан Николаевич - соискатель Ульяновского госуниверситета.
За последние 15 лет энергетический фактор обусловил впечатляющие изменения в характере отечественной экономики и политики. Вкратце их можно свести к следующим тенденциям.
Первая. В экономике России закрепилась устойчивая сырьевая ориентация с упором на нефть и газ. Нефтегазовая отрасль стала наиболее успешным сектором отечественной экономики в постсоветский период. Если в 2000 г. доля нефтегазового сырья в российском экспорте составляла 30%, то в 2008 г. -54% (20, с. 570-574; 21, с. 368-369). В последние годы, как отметил известный экономист Сергей Глазьев, наблюдается немыслимый для развитой страны «сырьевой перекос» российской экономики: больше 3/4 госбюджета формируется за счет продажи минеральных ресурсов (5, с. 1). Поскольку нефть является природным ресурсом, позволяющим получать значительные доходы, контроль над российской нефтью стал предметом жесткой конкуренции в постсоветский период.
Вторая. За годы рыночных реформ в России утвердилась колоссальная поляризация объема доходов между регионами, невиданная доселе территориальная перетасовка национального фонда зарплаты.
Третья. Банковская элита, которая в первой половине 90-х годов олицетворяла мощь и блеск отечественной бизнес-элиты, сумела сохранить свое
влияние, перейдя в разряд нефтемагнатов как реальной элиты богатства в новых условиях (39, с. 6-8).
Сегодня очевидно, что все уровни российской экономики оказались в неумолимом нефтяном круге, заставляя многих российских аналитиков строить тревожные прогнозы по поводу перспектив российской модернизации.
Феномен rent-seeking
В свое время Конфуций призывал «выпрямлять понятия», имея в виду инструментальное уточнение ключевых терминов. В нашем случае этому способствует объяснения политических интересов в переходном обществе, каким является Россия, концепта «рентоориентированное поведение» (rent-seeking), описанный Андерсом Аслундом (29, с. 12-16).
Уточним: мы не рассматриваем экономическое измерение рентоориенти-рованного поведения и не пытаемся объяснить процесс извлечения экономической ренты.
В самом общем виде принято различать экономические (прибылеориен-тированные) и политические (рентоориентированные) инвестиции. Политическое содержание феномена rent-seeking выражается в том, что он развивался в контексте неустойчивой стабилизации России как переходного общества на пути к рыночной экономике. Рентоориентированное поведение реализуется в виде стремления к узурпации прав на распределение и перераспределение ресурсов. Это подразумевает извлечение прибыли без участия в продуктивной деятельности, главным образом путем получения контроля над теми или иными ресурсами. В условиях сложной переходной российской ситуации, как будет показано, система извлечения ренты представляет собой непродуктивную форму социальной стабилизации. Благодаря этой стабилизации определенные группы, блокируя рыночную конкуренцию, добиваются осуществления своих интересов. Политизация нефтяного бизнеса свидетельствует о том, что нефть стала для них большим благом, чем иные доступные альтернативы, в том числе для решения социальных проблем.
В случае с современной Россией поиск ренты обусловлен попытками субъектов политики заключить сделку с государством с целью использования его силовых ресурсов и рычагов принуждения. В таком контексте вся совокупность расходов, связанных со стремлением использовать государство для получения доходов, т.е. расходы потенциальных монополистов и искателей государственных трансфертов, являются инвестициями, направленными на получение ренты.
От Ельцина к Путину: Развитие рентоориентированной
парадигмы и создание государства-рантье
Уход Бориса Ельцина с поста президента РФ и появление Владимира Путина как общенационального лидера и нового президента страны вызвал к жизни вопрос: как Россия будет жить дальше?
Точнее всех развитие российской политики в постельцинский период предвидел британский ученый Дэвид Лэйн в книге «Политическая экономия российской нефти» (41, с. 10). Книга вышла в 1999 г., когда в России еще царила ельцинская политика. Британский специалист в общих чертах предсказал возможность создания, как он выразился, «самодвижущейся» формы капитализма с энергетической индустрией во главе. Но поскольку такой сценарий не соответствовал интересам доминировавших на тот момент экс-портноориентированных частных нефтяных компаний, то ключевым фактором и ведущей силой такого развития мог стать только институт президентства. «Более государственно- и националистически ориентированный президент мог бы повернуть страну в направлении более корпоративного госкапитализма», - размышлял Д. Лэйн в предисловии к своей книге. Вряд ли он мог даже сам предположить, насколько точным окажется его прогноз. Однако все случилось именно так.
Начало XXI столетия ознаменовалось для России появлением Владимира Путина как сильного национального лидера. Подъем национального государства оказался самой актуальной задачей политической повестки дня, более важной, чем глобализация и демократия, которые, как казалось, были лозунгами дня в 1990-е годы. Национальные интересы и эгоизмы, наряду с силовым фактором, стали превалировать над надеждами и иллюзиями «демократического транзита».
Ельцинский режим выживал за счет децентрализации власти. Его эпоха (1990-е годы) связана с децентрализацией и персонализацией политического и экономического влияния региональных лидеров. Демократия «по-ельцински» принесла экономический коллапс, политический распад и социальный хаос. Путин встал у руля страны, обещая преодолеть катастрофические тенденции с помощью того, что когда-то бывший премьер-министр Великобритании Энтони Иден назвал «вкусом твердого правительства».
Путинский курс был направлен на централизацию политической власти в стране и деперсонализацию политического процесса на местах. Это потребовало подавления проявлений локального политического эгоизма. Одним из инструментов такой политики стала финансовая централизация. Одновременно началась централизация и «собирание» сырьевых ресурсов в стране, которая усиливалась по мере нарастания идущего параллельно «ресурсного накопления» в мире.
Приобретение углеводородного месторождения, маршрута нефте-и(или) газопровода напрямую отражалось на усилении геополитического веса государства. «Ресурсный эгоизм», став новым фактором мировой политики, серьезно повлиял и на характер политического поведения ключевых российских субъектов.
В путинской политике финансовой централизации самым важным стало то, что по новому налоговому законодательству 100% налога на добычу природных ресурсов должно поступать в федеральную казну. Кроме того, повысилась прямая экспортная выручка и налог на экспорт углеводородов. Все эти меры создали финансовый запас для укрепления государства в раннепутин-ский период. Такой поворот полностью соответствовал курсу на централизацию государства и подавление альтернативных центров политического влияния, в данном случае региональных.
«Эпоха Путина» в развитии российской энергетической политики
В начале ХХ1 столетия в России стартовало десятилетие «нефтяного бума», связанного с тем, что с 2002 г. мировые цены на нефть начали свое триумфальное шествие по планете. Если сравнить цены барреля нефти в 1996 г. и десять лет спустя, разница окажется почти десятикратной.
Понять развитие российской нефтегазовой политики невозможно без учета того факта, что оно определяется лично В. Путиным. Энергетическая политика России - в значительной степени личный проект Путина, так не без оснований считают многие аналитики и топ-менеджеры нефтяного бизнеса. «Путин - лидер, который не раз демонстрировал недюжинное знание экономической и политической стороны и даже технических деталей энергетического бизнеса. Тем самым доказывая, что он политик, питающий глубокий интерес к важной отрасли экономики страны», - пишет американский обозреватель Эндрю Крамер. Не менее важно и другое авторитетное признание. «Говоря об энергетике, он часто с ходу выдает цифры, известные только узкому кругу профессионалов. Путин знает о бизнесе British Petroleum в России столько же, сколько я, это очевидно», - заявил нынешний президент ВР Энтони Хейворд после одной из встреч с российским лидером (38). Бывший президент ВР лорд Джон Браун выразился не менее лестно: «Путин был хорошо информирован, он многое знал и о ВР, и обо мне. Я помню, как подумал про себя: независимо от того, за что выступает Путин, это исключительно компетентный человек» (31).
Как бы то ни было, очевидным является понимание Путиным роли энергетических ресурсов России как ключевого фактора продвижения ее национальных интересов. С момента своего прихода к власти в 2000 г. Путин считал, что экспорт природных ресурсов и, в частности энергоносителей, финансово обес-
печит экономическое возрождение государства. Именно это дало основание американскому ученому известному исследователю России Маршаллу Голд-ману сказать, что «Россия восстала из пепла в качестве нового вида сверхдержавы - той, чья мощь опирается на экономику и энергетику» (36, с.16).
В течение восьми лет Путин в экономической политике осуществил задачу создания системы, способной пользоваться преимуществами рыночной экономики и одновременно гарантирующей подчиненность интересов частного бизнеса стратегическим интересам государства.
В рамках этой политики государство усмирило известного нефтемаг-ната Михаила Ходорковского, который готовил «ЮКОС» к продаже компаниям ExxonMobil и Chevron (34). Другим важным шагом было изменение в пользу России соглашений о разделе продукции на Сахалине, которые Путин назвал «колониальными»; его же бывший помощник (ныне первый заместитель премьер-министра) Игорь Шувалов высказал предложение «перевести все эти проекты в национальный режим налогообложения» (19, с. 5). В отличие от публикаций недовольной западной прессы об экономической стратегии Путина, суть которой поверхностно и вульгарно представлялась как «национализация», Маршалл Голдман оценил данный курс в контексте стремительно растущей тенденции «ресурсного накопления» во всем мире. «Говоря по совести, - писал он в книге "Нефтегосу-дарство", - то, как российское государство реагирует на попытки иностранных инвесторов выкупить его энергетические ресурсы, очень похоже на реакцию и поведение других стран в схожей ситуации» (36, с. 87).
Принято считать, что после федеративной реформы и «равноудаления» олигархов, венцом которого явилось «дело ЮКОСа», государство стало в значительной степени автономным от внешних групп влияния. Тезис весьма спорный. При этом несомненным является то, что государство само стало распадаться на несколько группировок. Коммерческое использование этими соперничающими кланами государственных ресурсов говорит о том, что государство не стало свободным от различных групп интересов. Ярким примером подобного развития событий стали планы, а затем и попытки «Газпрома» присоединить к себе «Роснефть» и сформировать единый гигантский энергетический конгломерат «Госнефть». Однако этот план был блокирован после нескольких месяцев закулисной борьбы (23, с. 1, 13). Но «Газпрому» позволили купить компанию «Сибнефть», принадлежавшую олигарху Р. Абрамовичу, за 13,1 млрд долл. в ноябре 2005 г. В конечном счете эти две компании - «Газпром» и «Роснефть» - стали ключевыми игроками российской нефтегазовой политики.
К тому времени когда цены на нефть пошли вверх, государство было озабочено созданием налогового механизма для перераспределения экспортных доходов таким образом, чтобы львиная доля шла в пользу федерального центра. С этой точки зрения в путинской России можно выделить следующие
процессы. Во-первых, стали изымать еще больше доходов нефтеперерабатывающих регионов путем почти полного перевода на федеральный уровень налога на добычу полезных ископаемых. В результате экономический вес двух регионов - Москвы и Тюменской области - с середины 1990-х годов непрерывно рос и в 2006 г. достиг 35% суммарного валового регионального продукта (ВРП). Понятно, что огромная доля Москвы (23%) во многом искусственна, так как в столице размещены штаб-квартиры крупнейших российских компаний (Газпром, Роснефть, ЛУКОЙЛ, Транснефть и др.), которые отчитываются по месту регистрации. Лидерами по душевому ВРП остаются три нефтегазодобывающие АО - Ханты-Мансийская, Ненецкая и Ямало-Ненецкая (7). Во-вторых, нефтегазовые компании облагались высокими налогами. Тот факт, что валютные резервы России с 2000 по 2008 г. увеличились почти в таком же объеме, как и валовые экспортные поступления нефтяных компаний, отнюдь не случаен. Эти экспортные доходы облагались налогом по ставке в 90 с лишним процентов (35).
Сложившаяся при Путине властно-собственническая и политическая система получила в экспертном сообществе самые разные, порой прямо противоположные, характеристики. Одни отождествили ее с авторитаризмом, другие -с управляемой «суверенной» демократией, третьи - с госкорпоративизмом. Эти базовые типовые дефиниции развертывались в соподчиненные: «националистический авторитаризм», централизованный корпоративный этатизм, «ситуативная бюрократически-авторитарная государственность». Наиболее настойчиво аргументы в пользу вывода о превращении путинской России в «корпоративное» «полицейское» государство, излагал бывший экономический советник В. Путина, а ныне один из его беспощадных критиков Андрей Илларионов. 28 ноября 2005 г. в Российском государственном гуманитарном университете (РГГУ) была организована его открытая лекция на тему «Венесуэли-зация России». То, что обычно считается признаками так называемой «голландской болезни» (приток в страну иностранной валюты, высокий прирост денежной массы, рост импорта и упадок национальной промышленности наряду с резкими темпами инфляции) А. Илларионов, вероятно для пущей красочности, назвал «венесуэльской болезнью». Позже он даже сравнил российский госкорпоративизм по-путински с моделью корпоративистского государства а-ля Муссолини с его цветистым стилем, но скудным содержанием. Такие характеристики, наделенные всеми чертами риторической напыщенности, были подхвачены другими критиками Владимира Путина от Г. Каспарова до З. Бжезинского. (8, с. 12; 10; 32, с. 95-116). Следует, однако, указать, что с ними согласны далеко не все аналитики. По мнению С. Перегудова, концепция корпоративного государства упрощает, «спрямляет» существующую в стране систему политических отношений (18, с. 158-159).
Если оставить в стороне эмоционально-оценочные критерии и обратиться к фактам, мы увидим, что рост доли госкомпаний в общероссийской добыче нефти в эпоху «раннего» Путина оказался весьма скромным, а затем стал набирать темпы. Так, если в 2003 г. она составляла около 24%, то в 2007 г. увеличилась до 37,3% (см. табл. 1), а к середине 2008 г. возросла до 43% (18, с. 150). Таким образом, российское государство действительно увеличило прямой контроль над нефтегазовой индустрией, но без всякой «национализации». На компании, контролируемые частными интересами, приходится больше половины производства сырой нефти.
Таблица 1
ПРОИЗВОДСТВО НЕФТИ И ГАЗОВОГО КОНДЕНСАТА РОССИЙСКИМИ КОМПАНИЯМИ В 2007 Г. (МЛН Т)
Компания Производство
Компании, контролируемые государством: (федеральные и субнациональные)
Роснефть* 101,2
Газпромнефть 45,3
Татнефть 25,7
Башнефть 10,7
Частные компании**:
ЛУКОЙЛ 91,1
ТНК- ВР 89,6
Сургутнефтегаз 63,8
Руснефть 14,2
Остальные 50,0
Всего 491,6
Доля компаний, контролируемых государством (%) 37,3%
* По сравнению с 2007 г. доля «Роснефти» в 2008 г. увеличилась совсем немного: со 102,2 млн т до 106,1 млн т.
**Производство ЛУКОЙЛа включает его добычу сырой нефти внутри России, без учета его международной кооперации и без его роли в мировой добыче.
Источники: Ph. Hanson. The Resistible Rise of State Control in the Russian Oil Industry // Eurasian Geography and Economics. 2009. - N 1. - P. 15; «Ведомости». 2008, 22 июля (данные по «Газпромнеф-ти); http://www.gks.ru/bgd/B08_11/lssWWW.exe/Stg/d02/14-09.htm; http://www.Rosneft.com/Upstream/ ProductionAndDevelopment; http://www.lukoil.com/static_6_5id.25k_html; http://www.tnk-bp.com/com pany; http://www.surgutneftegas.ru/eng/about.xpml; http://eng.mssneft.ru/community; http://www.tatneft.ru/ eng/dobycha.htm;http://www.anrb.ru/ise/banks/eng/branches/nefte-dob/bashneft/index.htm
Данные таблицы говорят о том, что широко распространенное мнение о полной или преобладающей национализации нефтяной индустрии в путинской России и о том, что «Путин благополучно обратил приватизацию вспять», вплоть до «полного государственного реванша» в отрасли, является неверным.
В своей совокупности государственные компании и компании с преобладающим участием государства составляли до финансового кризиса 2008 г. около половины акционерного капитала в России. Как отметил С.П. Перегудов, даже если прибавить к этому списку несколько сотен государственных унитарных предприятий, то доля государства составит лишь немногим более половины (18, с. 150). В этом отношении показателен пример Газпрома, который также существует в виде гибрида - государственно-частной корпорации. Согласно информации газеты «Коммерсантъ», реальная доля государства в «Газпроме» по состоянию на октябрь 2009 г. составляла 49,773% (15, с. 11).
После продажи «Юкоса» «Роснефти» и «Сибнефти» «Газпрому» передел собственности в нефтегазовом секторе России вступил в новую фазу. Его жертвами стали крупные проекты с высокой долей иностранного участия: «Сахалин-1», «Сахалин-2», «Сахалин-3», «Сахалин-5». В итоге «Газпром» получил контрольный пакет в «Sakhalin Energy» с помощью административного давления на возглавляемый со стороны «Shell» консорциум. Главным образом в виде наказания за нарушение экологических норм и несоблюдение графика строительства объектов.
Административное давление государства не было повсеместным и неразборчивым в процессе национального «ресурсного накопления». Оно использовалось избирательно всякий раз, когда это было необходимо. Все поняли: правила игры изменились.
Но каким стал характер новых правил? Был ли это переход от старых правил 1990-х годов (когда государство было захвачено бизнесом) к новым правилам (когда государство захватило бизнес)? Или же государство просто давало понять, что оно может отнять имущество у любого владельца бизнеса, если владелец вступит в конфликт с властью?
Невозможно точно измерить характер и баланс стимулов в недавнем увеличении государственного контроля над отраслью в рамках стратегии внут-рироссийского «ресурсного накопления». Дело не в форме собственности, дело - в системе политических стимулов, заложенных во внутренней организации политической системы. Гарантированный политический контроль над экономикой со стороны нынешней правящей группы и рентоориентирован-ное поведение ее представителей, думается, играют ключевую роль в описываемых процессах. В нынешних российских условиях, в использовании каналов для анонимного «высасывания» ренты, не существует особой разницы между частно- или государственно контролируемыми компаниями. Нет смысла гадать о том, каково соотношение частных и государственных инте-
ресов в данном процессе. Часто говорится о том, что некие высокопоставленные лица, а не государство, являются выгодополучающими собственниками. Наряду с этим утверждается, что отдельные частные компании принадлежат представителем политической элиты. Как убедительно доказал английский исследователь Филипп Хансон, стремление к политическому контролю и получению натуральной ресурсной ренты в современных российских условиях олицетворяется как союзом частных нефтяных компаний и властных структур, так и контролируемыми государством компаниями (37, с. 14-27).
Непрозрачность собственности многих российских компаний также помогает затемнять разделение между бизнесом и политикой. Речь идет о компаниях, контролируемых Россией, но зарегистрированных в офшорных зонах. Обычно собственность, приносящая выгоду, может быть спрятана многими способами под разной юрисдикцией. Но происхождение и принадлежность российской собственности такого рода особенно запутаны. Наиболее ярким примером подобной практики является «Gunvor» - крупнейший российский нефтетрейдер и третий по величине нефтетрейдер в мире, основанный в 1997 г. Совладельцем компании является Геннадий Тимченко. Еще один совладелец группы - швед Торбьерн Торнквист. Имя третьего совладельца не раскрывается (28, с. 2-3). Головная структура «Гунвора» (Gunvor International BV) зарегистрирована в Амстердаме, ее учредила кипрская фирма Gunvor Cyprus Holding Limited. Несколько фирм «Гунвора» Тимченко сосредоточены на Британских Виргинских островах. Амстердамский «Гунвор» и «Гунвор» с Виргинских островов имеют представительства в Женеве (27, с. 2-3).
Нашей целью не является рассказ об офшорных связях группы. Мы говорим о том, насколько связан бизнес с нынешней российской властью и о том, как запутаны эти связи. В России очень сложно получить объяснение, почему крупные, в том числе подконтрольные государству, компании продают значительные объемы нефти структуре Тимченко (например, на долю трейдера приходится 60% экспорта «Роснефти»). «Новая газета» приводит историю миноритарного акционера трех компаний: «Газпрома», «Роснефти» и «Сургутнефтегаза» Алексея Навального, который предъявил к ним иски с требованием представить детальную информацию о сделках с «Гунвором». История закончилась тем, что акционер ничего не добился: в России все иски были проиграны (27, с. 2-3).
Таких примеров немало. Российская компания «Сургутнефтегаз» отказалась предоставлять требуемую информацию в соответствии с GAAP (Generally Accepted Accounting Principles - Международные стандарты финансовой отчетности) в 2003 г. - в целях сокрытия данных о собственности. (30; 37, с. 14-27; 24, с. 3). Восьмая по объемам добычи нефтяная компания России «Русснефть» также не публикует отчетности по международным стандартам. Вышеописанный нефтетрейдер «Гунвор» публично раскрыл свои обороты
только в 2007 г. Нет подробной информации о структуре акционеров второй по величине (после «Газпрома») газовой компании НОВАТЭК.
Здесь необходимо признать преемственность поведенческой матрицы правящего класса путинской эпохи от ельцинской по большинству признаков. Известный исследователь отечественной политической элиты О. Гаман-Голутвина пишет, что «90-е годы ХХ века впервые в российской истории стали периодом почти симбиотического слияния власти и бизнеса. И сегодня довольно трудно провести демаркационную линию между властью и бизнесом» (4, с. 83). Понятно, что в таких условиях усиление государства есть не что иное, как усиление предпринимательских возможностей отдельных групп госслужащих. Такое состояние позволило гарвардскому специалисту по России Тимоти Колтону утверждать: «не возникает ощущения, что государство сегодня сильнее, чем было, или слабее, чем оно было тогда, в 1990-х годах» (12, с. 19-24). В итоге декларированная «вертикаль власти» стала напоминать властную пирамиду с большим количеством кланово-эгоистических «горизонталей».
Несмотря на то, что по данным руководителя Центра изучения элит Института социологии РАН О. Крыштановской, в первые два года правления В. Путина в стране произошло обновление высшего эшелона власти на 25%, новый лидер сохранил олигархическую модель собственности и власти, которая сложилась в 1990-е годы. Не будем оспаривать тезис эксперта о том, что при Путине «ельцинская олигархия или исчезла, или перестроилась, стала более скромной, скрытной» (22, с. 3). Мы говорим в данном случае не о персоналиях, а о системе власти, воспроизводящей олигархическо-парази-тическое поведение. Путин в этой системе принципиально ничего менять не стал. Его окружение под разговоры о «сильном государстве» адаптировало эту модель к новым реалиям. Возникшие при Путине новые группы интересов были встроены в олигархические и перераспределительные механизмы 1990-х годов. Паразитическое и рентоориентированное поведение, как и прежде, осталось способом их существования и менеджмента. В этом заключается основная причина неэффективности сегодняшнего государства, которая порой приводит в отчаяние российского лидера.
Спору нет, путинские силовики оказали большое влияние на политическое развитие России. Они видоизменили существующий политический режим, но в рамках прежних стимулов, заложенных в 1990-е годы. Они превратили ельцинское анархо-автократическое правление с элементами карнавала в иерархическое и патерналистское государство. Но данная эволюция произошла в рамках ельцинской матрицы, в которой были заложены рентоори-ентированные и олигархические стимулы, а также краткосрочные интересы.
Даже внутренний раскол нынешней элиты в рамках старой ельцинской матрицы является всего лишь формой перераспределения власти и собственности между ячейками данной системы. Об этом свидетельствуют «чекистские
войны», шокирующий подтекст и скандальное содержание которых раскрыл один из соратников Путина, бывший глава госнаркоконтроля (ФСКН) Виктор Черкесов в статье «Нельзя допустить, чтобы воины превратились в торговцев». Об этом же на весь мир поведал и совладелец промышленно-финансовой компании «Финансгрупп» Олег Шварцман в интервью «Партию для нас олицетворяет силовой блок, который возглавляет Игорь Иванович Сечин». В обоих материалах, опубликованных в «Коммерсанте» (25, с. 5; 26, с. 4-5), рассказывается о тесном переплетении политических и бизнес-интересов на уровне руководства администрации президента и спецслужб. Обострение внутривидовой борьбы в среде российской власти, насыщенное рейдерством и так называемой «консолидацией активов», затронуло и силовые структуры. Ни призывы ветеранов КГБ во главе с покойным Владимиром Крючковым, ни настойчивое требование В. Путина «работать вместе» чекистские конфликты не остановили. Все это говорит о том, что так называемые «силовики» не объединены единым мировоззрением и не являются носителями «общенациональных норм», о необходимости которых говорил В. Черкесов.
Как отмечают российские эксперты Н. Кричевский и В. Иноземцев, главное отличие современной российской олигархии от образца 1990-х годов заключается в том, что «сейчас она не столько диктует государству свою волю, сколько выступает от его имени» (13). Аналогичным образом вряд ли можно считать сегодняшний расцвет коррупции порождением одного лишь путинского госкапитализма. Все дело в том, что госкапитализм был возведен на либерально-монетаристском фундаменте, унаследованном из 1990-х годов. Если сравнить бизнес-тактику Ходорковского и других олигархов, поддерживаемых властью, то выясняется, что слишком большой разницы между ними нет. Кремль в своей политике в отношении «ЮКОСа» использовал те же методы, что и Михаил Ходорковский в отношении своих партнеров и конкурентов. Известный аналитик Уильям Энгдаль пишет: «Когда западные СМИ и официальные лица обвиняют путинскую Россию в возвращении к методам коммунистов и к политике грубой силы, то они в упор не замечают тот факт, что Ходорковский вряд ли сам был белым и пушистым. В свое время Ходорковский в одностороннем порядке разорвал контракт с "British Petroleum", в результате чего значительные инвестиции "ВР" в России пошли прахом. "BP" был партнером "ЮКОСа" и успел вложить 300 млн долларов в бурение перспективного Приобского нефтяного месторождения в Сибири. Как только "BP" завершил бурение, Ходорковский выдворил британскую компанию, используя бандитские методы, которые были бы незаконны в большинстве стран развитого мира. А между тем к 2003 г. добыча в Приобском достигла 129 млн баррелей, что эквивалентно 8 миллиардам долларов рыночной стоимости» (34).
Известный специалист по России, профессор Стэнфордского университета Майкл Макфол (ныне - советник госсекретаря США по России и Евразии)
отметил определенную иронию ситуации в истории с покупкой «Роснефтью» основных производств «ЮКОСа» (через подставную фирму) с последующим публичным размещением акций на лондонской фондовой бирже. Он отметил, что Игорь Сечин и другие руководители «Роснефти» используют ту же тактику, что и Михаил Ходорковский. Подробности Макфол описал следующим образом: «Парни из Кремля пользуются его стратегией, включая привлечение к работе консультантов по организации общественного мнения из Вашингтона, которые пудрят мозги таким людям, как я, и говорят, что предложение акций не такая уж и плохая вещь. Похоже, что все они движутся по одной и той же траектории. Они использовали политическую власть для кражи собственности, а сейчас пытаются легализовать ее на Западе. Именно так пытался действовать и Ходорковский» (44).
Как видим, инстинкты и методы обеих сторон - Ходорковского в 1990-е годы и Кремля в 2000-е годы - почти идентичны. С 2006 г. роли поменялись: теперь уже российское руководство обратило свои взоры на Запад, пытаясь превратить российские компании в крупных международных игроков. Тем самым оно стремилось конвертировать изъятую у олигархов собственность в денежные средства, а также пригласить крупные западные финансовые институты для участия в инвестировании российской нефтяной промышленности. По сведениям газеты «Вашингтон пост», потенциальные выгоды от участия в покупке акций «Роснефти» оказались столь высоки, что соображения прибыли перевесили все моральные аргументы, с которыми Запад и либералы любят играть на публике. Инвесторы вставали в очередь, чтобы купить акции «Роснефти». Осуществлять эти сделки помогали такие известные на весь мир банки, как «J.P. Morgan Chase», «Morgan Stanley», «ABN AMRO Rotschild», «Dresdner Kleinwort Wasserstein», «Goldman Sachs» (44).
Логика покупки «Роснефтью» основных производств ЮКОСа с последующим первичным публичным размещением акций (IPOs) на иностранных фондовых рынках ясна: государственные власти приобретают бывшее частное имущество, используя административное давление и заемные деньги. Выход на IPOs необходим для легитимации поглощения ЮКОСа на Западе и дополнительной капитализации «Роснефти».
Так что, несмотря на довольно значительное видоизменение существующего политического режима при Владимире Путине, поиск ренты и перераспределительные стимулы политической элиты получили в 2000-е годы новое развитие.
К концу 1990-х годов интересы правящего класса России заключались в том, чтобы перейти от первичного раздела советского наследства к защите (легализации) результатов этого раздела и последующего частичного передела собственности. Для достижения этой цели нужно было добиться политической стабилизации. По сути дела путинский Кремль сохранил пост-
советскую модель, содержанием которой стало искусственное затягивание переходного периода. Поэтому путинское государство, выросшее из ельцинской системы, оказалось коррумпированным и олигархичным. Оно делает постоянные уступки тем группам, которые пытаются удержать свои рентные
доходы в ущерб общественным интересам.
* * *
Концепция рентоориентированного поведения позволяет приблизиться к лучшему пониманию текущих политических стимулов российской власти всех уровней. Еще раз подчеркнем суть такого поведения. Она заключается в том, что политические и экономические субъекты тратят избыточные усилия на раздел существующего ресурсного пирога и снижают уровень производственных усилий по созданию добавленной стоимости и новых знаний. Как уже было отмечено в начале работы, вопрос ренто-ориентированного поведения нельзя рассматривать как чисто экономический. В подобной ситуации ключевой проблемой становятся цели, стратегия и качество политической системы и государственных институтов, позволяющих ограничить или, наоборот, стимулировать рентоориентированные практики.
В 1990-е годы многие местные и региональные администрации установили у себя то, что называется протекционистским рэкетом. В постельцинской России произошла централизация этой практики (43). В 2000-е годы произошла монополизация рентоориентированной модели федеральным центром. Как отметил российский аналитик Сергей Маркедонов, «если в 1990-е годы успех праздновали региональные "рейдеры от политики", то в 2000-е годы успех пришел к «рейдерам от центральной власти» (14). В этом также заключается преемственность политики Путина и практики ельцинской эпохи.
Конечно, Путину и Медведеву приходилось корректировать стратегическую олигархическую линию поведения, взятую Россией в 1990-е годы. С 2000 по 2008 г. ВВП был более чем удвоен, золотовалютные запасы выросли в 60 раз. Несмотря на все дефекты коррумпированного государства, путинская эра принесла удвоение реальных доходов, 50%-ное снижение уровня бедности, 70%-ный рост ВВП и накопление 157 млрд долл. в Стабилизационном фонде. Данный эффект многократно умножил золотовалютные резервы, которые до начала мирового финансового кризиса 2008-2009 гг. достигли 600 млрд долл. О масштабах притока в страну нефтедолларов свидетельствует тот факт, что в 2007 г. они составляли 1 млрд долл. в неделю (3). Развитие энергетического сектора стало главным двигателем российского экономического выздоровления в начале XXI столетия после августовского кризиса 1998 г. Большая часть роста была вызвана увеличением экспорта, который вырос с 72 млрд долл. в 1998 г. до 183 млрд в 2004 г. и 244 млрд в 2005 г., когда нефть и газ составили 61% доходов (45, с. 8). Если в 2000 г. доля неф-
тегазового сырья в российском экспорте составляла 30%, то в 2007 г. - 65%. Доля нефтегазовых доходов в бюджете страны составляла в 2000 г. около 25, в 2008 г. - 50%. Доля людей, живущих в бедности, сократилась наполовину (с 30% населения до 14) в течение периода, когда доходы государства удвоились благодаря более эффективному налогообложению взлетевших рентных доходов от нефти и газа.
Повышение мировых цен на нефть с 10 долл. за баррель в 1998 г. до 147,27 долл. в июле 2008 г. принесло России огромные дополнительные доходы. Еще одним впечатляющим фактом стало то, что во втором квартале 2009 г. по объемам поставок сырой нефти и нефтепродуктов Россия впервые обогнала признанного лидера мировой нефтяной отрасли Саудовскую Аравию: 7,4 млн баррелей в день против 7 млн.
Указанный рост напрямую сказался и на уровне жизни российских граждан. По подсчетам австралийского аналитика Росса Кэмерона, реальные зарплаты росли со скоростью примерно 12% в год. При Путине произошел резкий рост численности среднего класса - с 8 млн до 55 млн человек (33).
Серьезная проблема, однако, состоит в том, что основным элементом политического процесса в России сегодня стало распределение и перераспределение ренты. Эти виды деятельности наиболее привлекательны для современной политической и экономической элиты. Экономический рост путинской эпохи опирался на прежние ресурсы и инфраструктуру. Как заметил Дмитрий Бадовский, российская элита, провозглашая инновационные приоритеты для страны, предпочитает действовать в привычной и комфортной логике рентно-распределительной системы (1, с. 4). В свою очередь, рядовые россияне, пережившие в 1990-е годы тяжесть борьбы за выживание, в последнее благополучное десятилетие тоже получили свою долю в рамках ренто-распределительной системы. Это распалило потребительскую мотивацию граждан, которые стали чувствовать себя частью «общества потребления». Стандарты жизни большинства населения росли, благодаря чему политические элиты могли позволить себе роскошь не принимать трудных решений. Власти, которые чувствовали себя на коне, поощряли текущее потребление, отдав тем самым предпочтение стабильности перед динамизмом и модернизацией.
У нынешней элиты нет долгосрочной мотивации к переменам. В интересах «властной вертикали» как можно дольше сохранять действующий статус-кво. Даже в условиях активной фазы финансового кризиса в 2009 г. верховная власть под разговоры о «модернизации» вела речь о стабилизации переходного состояния общества. Не случайно термин «общественная стабильность» (которой недопустимо рисковать) стал одним из главных пунктов нашумевшей сентябрьской (2009) статьи президента Д. Медведева «Россия, вперед!», а затем и ноябрьского послания президента Федеральному Собра-
нию. Это весьма наглядно подтвердил и декабрьский (2009) съезд «Единой России», провозгласивший своей идеологией консерватизм.
Литература
1. Бадовский Д. Проблема безбилетника // Газета. - 2008, 23 июня. - C. 4.
2. Виноградова О. «Путинг» в действии // Нефтегазовая вертикаль. - 2007. - № 15.
3. Волков В. Лекция: Трансформация российского государства после 2000 года // Полит. Ру / Публичные лекции.
4. Гаман-Голутвина О. Содоклад к докладу Ахмета Эвина «Дилемма европеизации в свете соперничества внутри элит. На сравнительном опыте Турции и России» // Русские чтения. 2005. - Вып. 1. Декабрь 2004 - июнь 2005. - М., 2006. - С. 83.
5. Глазьев С. Дискуссия «Между выборами». Экспертный опрос газеты «Завтра» // Завтра. 2008. №5 (741), 30 января. - С. 1.
6. Гомар Т. Великое стратегическое одиночество // Независимая газета. - 2009, 11 февраля.
7. Зубаревич. Социальное пространство России // Полит. Ру / Публичные лекции.
8. Илларионов А. Другая страна // Коммерсантъ. - М., 2006, 23 января. - №10/П (3341).
9. Иноземцев В. Порвать с традицией // ЭкстраТекст. 2009. Вып. 2. Ч. 9 (http://www.poHt studies .ru/ extratext/lm/flm009.htm).
10. Каспаров Г. Выхода нет. Какой строй сегодня в России? - Интервью на радио «Эхо Москвы». 2008. 2 мая.
11. Квитко Е. Нефть вместо реформ. Интервью с исполнительным директором Экспертного института А. Нещадиным // Московские новости. - М., 2000. - № 13, 4-10 апреля. - С. 10.
12. Колтон Т. Лекция «Состояние и перспективы современной американской постсоветологии». 12 сентября 2006 г. // Русские чтения. - Вып. 4. Сентябрь 2006 - июль 2007. - М., 2007. - С. 19, 24.
13. Кричевский Н., Иноземцев В. Постпикалевская Россия: идеология временщиков www.krichevsky.ru; www.inozemtsev.net.
14. Маркедонов С. Триколор сепаратизма // Газета. - М., 2009. - 1 апреля.
15. Мордюшенко О., Ребров Д. «Газпрому» предлагают сдать акции. Чтобы восстановить контроль государства над монополией // Коммерсантъ. - М., 2009, 22 октября. - № 197 (4252).
16. Орехин П., Самедова Е. Корпорация «Кремль» успешно поработала // Независимая газета. - М., 2005, 26 июля. - С. 1-3.
17. Перегудов С. Бизнес и бюрократия: особенности симбиоза. Можно ли считать Россию корпоративным государством?// Независимая газета. - М., 2006, 11 марта.
18. Перегудов С. П. Политическая система России после выборов 2007-2008 гг.: факторы стабилизации и дестабилизации. Ч.2. // Полис. - М., 2009. - №3. - С. 158-159.
19. Ребров Д. Сергей Степашин обсчитал «Сахалин-2» // Коммерсантъ. - М., 2006, 7 октября. - С. 5.
20. Российский статистический ежегодник. - М., 2008. - С. 570-574.
21. Россия в цифрах. - М., 2000. - С. 356, 368-369.
22. Самарина А. Первая десятилетка Владимира Путина. Эволюция от агонии сепаратизма к государству-мифу // Независимая газета. - М., 2009, 7 августа.
23. Скоробогатько Д., Бутрин Д., Рыбальченко И., Киселева Е. Государство раскололось на нефть и газ. Борьба за контроль над «Роснефтью» перешла в открытую фазу // Коммерсантъ. - М., 2005, 2 февраля. - С. 1, 13.
24. Цуканов И., Дорохов Р. Свидетель № 7. Арбитраж Цюриха признал его бенефициаром IPOC // Ведомости. - М., 2006, 23 мая.
25. Черкесов В. Нельзя допустить, чтобы воины превратились в торговцев // Коммерсантъ. - М., 2007, 9 октября. - № 184 (3760).
26. Шварцман О. Партию для нас олицетворяет силовой блок, который возглавляет Игорь Иванович Сечин // Коммерсантъ. - М., 2007, 30 ноября.
27. Шлейнов Р. Нефтетрейдер «прозрачной воды» // Новая газета. - М., 2009. - №92 (1506) 24 августа. - С. 2-3.
28. Шлейнов Р. Кто третий владелец «Гунвора»? // Новая газета. - М., 2009. - №113 (1527). 12 октября. - С. 2-3.
29. Aslund А. Reform versus «Rent-Seeking» in Russia's Economic Transformation // Transia-tion. - Vol. 2. N. 2 26 January 1996. - P. 12-16.
30. Belton С. and Buckley N. On the offensive: How Gunvor rose to the top of Russian Oil Trading // Financial Times. - 2008, May, 14.
31. Brown J. Regardless of what Putin stands for, he is exceedingly competent // The Times. 2010, 5 February.
32. Brzezinski Z. Putin's Choice// The Washington Quarterly. Vol.31, N 2. Spring 2008. - P. 95-116.
33. Cameron R. Putin marks 10 years of extraordinary achievement // The Sydney Morning Herald. - 2010, January 11.
34. Engdahl W. The emerging Russian giant plays its cards strategically // Global Research. Canada. - 2006, 19 October.
35. Gaddy C., Ickes B. Putin's third way // The National Interest. - 2009, 19 January.
36. Goldman M. Petrostate: Putin, power, and the new Russia. - 2008. - P. 16.
37. Hanson Ph. The resistible rise of state Control in the Russian Oil Industry // Eurasian Geography and Economics. - 2009. - N 1. - P.14-27.
38. The International Herald Tribune. - 2009, 30 January.
39. Khartukov E. Bankers becoming new masters of oil companies// Petroleum Economist. -L., February 1997. - Vol. 64, N 2. - P. 6-8.
40. Kurlantzick J. State Inc. // The Boston Globe. - 2008, 17 March.
41. Lane D. Introduction: The political economy of Russian oil // Ed. by David Lane. Lanham, Boulder, N.Y., Oxford, 1999. - P. 10.
42. (http://rusanalit.livejournal.com/814654.html).
43. The virtual economy revisited: Resource rents and the Russian economy / Meeting on April 17, 2006. The Carnegie Endowment for International Peace.
44. The Washington Post. - 2006, June, 27.
45. World Bank April 2006, - Р. 8.
