CC BY
17
УДК 340.15 (091) ББК 67.3
Рожковский Виталий Борисович Rozhkovsky Vitaly Borisovich
профессор кафедры гуманитарных и социально-экономических дисциплин Ростовского юридического института МВД России доктор философских наук, доцент.
Professor, Department of Humanitarian and Socio-Economic Disciplines, the Rostov Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia, Doctor of Philosophy, Associate Professor. E-mail: v-rozkovskiy@mail.ru
РОССИЙСКОЕ ОБЩЕСТВО, ЦЕРКОВЬ И ГОСУДАРСТВО В УЧЕНИИ И.В. КИРЕЕВСКОГО
Russian society, church and state in the doctrine of I.V. Kireevsky
В статье на материале социально-философских работ И.В. Киреевского раскрываются его представления о социальной и государственной жизни в России. Анализируется значение учения И.В. Киреевского о духовно-нравственных основах власти и роли в их формировании Русской Православной Церкви для консервативной российской идеологии.
Ключевые слова: И.В. Киреевский, Русская православная церковь, славянофильство, православный духовный опыт, царская власть, идеологема «Православие. Самодержавие. Народность».
В современной России в общественной мысли можно наблюдать поиск обоснования и развития элементов консервативной идеологии, связанной с опорой на традиционные духовно-нравственные ценности и социальные институты (православная церковь), признанием положительного значения духовно-исторического опыта и исторических свершений России. С этими элементами идеологии связывается консолидация общества перед «вызовами» времени и внешними угрозами государству, сохранение духовно-культурной идентичности и вообще будущее развитие единой и сильной России. Обоснование элементов консервативной идеологии неизбежно предполагает обращение в ретроспективу - к тем идеям общественного бытия, которые предлагались ранее с патриотических позиций русскими мыслителями. И здесь особенное значение имеют идеи мыслителей, стоящих у истоков обретения самобытного философского самосознания, к которым относятся «славянофилы». Действительно, именно «славянофилы» И.В. Киреевский, А.С. Хомяков, К.С. Аксаков, Ю.Ф. Самарин и др.
The article, basing on the material of the I. V. Kireevsky's socio-philosophical works, reveals his ideas about social and state life in Russia. The author analyzes the importance of I.V. Kireevsky's doctrine about the spiritual and moral foundations of power and the role of the Russian Orthodox Church in their formation for conservative Russian ideology.
Keywords: I.V. Kireevsky, Russian Orthodox Church, Slavophilism, Orthodox spiritual experience, throne, ideologeme «Orthodoxy. Autocracy. Nationalism ».
впервые философски отчетливо высказали важнейшие, «классические» темы русской общественной мысли. При этом следует отметить, что исследователи их творчества до сих пор в меньшей степени обращаются к воззрениям «славянофилов» об обществе, Церкви и государстве в их соотношении, чем к другим темам их учений.
И.В. Киреевский (1806-1856) прошел сложный творческий путь, заключавшийся в личном преодолении свойственной образованной части общества сознательной и подсознательной зависимости от идей и настроений западной общественной мысли, от погруженности в ценности западной цивилизации до приобщения к православному духовному опыту, характерному для истории и культуры России и попытки создания на основе этого опыта оригинального социально-философского учения.
Переломный для него период 30-х гг. XIX в. совпал одновременно с формированием двух противоположных направлений российской общественной мысли - «западничества» и «славянофильства» (И.В. Киреевский стал одним из
самых ярких представителей последнего направления), и с мировоззренческим преображением его сознания, выразившемся в своего рода духовной и творческой аскезе и погружении в изучение трудов восточных отцов церкви, русской истории и духовности, что стало главной причиной почти полного отсутствия его творческого самовыражения (публикаций трудов) с 1834 по 1845 гг., но отнюдь не свидетельством отсутствия его внутренней работы сознания.
Однако данный период молчания, прерванный в 1840-1850 гг., затем возобновился с 1852 по 1856 гг. Внешней причиной этих периодов молчания был тот факт, что на издание И.В. Киреевским своих произведений был фактически наложен запрет от лица государства. И если запрет издаваемого И.В. Киреевским в начале 30-х гг. известного журнала «Европеец», выдержанного в духе почтения к идеями и ценностям западной цивилизации, может быть легко объясним с точки зрения официальной государст-веннической позиции, то запрет в 1852 г. «по высочайшему повелению <.. .> подавать рукописи в обыкновенные цензуры» [1, с. 133] был однозначно совершенным запретом для издания трудов авторам вполне патриотического, консервативного направления «Московского сборника», в котором была опубликована в 1852 г. статья и самого И.В. Киреевского «О характере просвещения Европы и о его отношении к просвещению в России», представляется, на первый взгляд, странным или парадоксальным. Примечательно то обстоятельство, что представители «западнического» крыла общественной мысли в России второй трети XIX в. по сравнению с патриотически настроенными «славянофилами» вызывали у официальной власти едва ли не меньше подозрений в неблагонадежности высказываемых идей. В чем же заключалось содержательное расхождение или недопонимание между взглядами «славянофилов» и официальной позиции власти на общественное состояние России в это время? И какое значение это расхождение имело для последующего развития России, общества, церкви и государства, и становления различных общественно-политических взглядов?
В работе «Записка об отношении русского народа к царской власти», написанной в 1852 г., И.В. Киреевский вынужден был оправдываться от обвинения со стороны прежнего министра
просвещения А.С. Норова в отделении в его образе мыслей «царя от России», обвинения, вызвавшего большое недоумение русского мыслителя. Дело в том, что у И.В. Киреевского в его творчестве нет и намека на отрицание трех важнейших элементов российской идеологии того времени, присутствующих в формуле «Православие. Самодержавие. Народность», высказанной министром народного просвещения правительства императора Николая I графом С.С. Уваровым
И.В. Киреевский вполне солидарен был с суждением и в целом с государственнической позицией почитаемого властью историографа Н.М. Карамзина, который говорил, что «государь - единственный законодатель, единственный источник власти», а само «самодержавие есть Палладиум России; целостность его необходима для ее счастья» [2]. Вообще И.В. Киреевский придерживался в главном той же консервативной позиции, что и Н.М. Карамзин, но при этом стремился развить ее в духе «славянофильства».
В статье «Политико-правовые представления Н.М. Карамзина и их влияние на общественно-политическую мысль в России XIX века», мы доказываем, что «после Карамзина, и отчасти под влиянием его исторических изысканий и суждений о политической организации в России, существенная философская и богословская переоценка представления о власти, как и новые философско-исторические оценки истории России и ее духовно-культурных оснований были проведены «славянофилами» А.С. Хомяковым и И.В. Киреевским» [3, с. 18].
Однако при этом «славянофилы» старались избежать присущей суждениям Н.М. Карамзина попытки соединения в политико-правовой области идеи «благодетельности и традиционности монархической власти в России с идеями западного просвещения» [3, с. 18].
В отечественной истории трудно найти столь принципиальную точку оценки событий для «славянофилов», сколь личность и преобразования Петра I. «Славянофилы» критически относились к Петру I, как к тому, кто, несмотря на желание сделать Россию сильной державой, провел реформы, нарушившие сложившиеся ценности и связи социальной жизни, проведшему в жизнь ценности западной цивилизации, ограничившему влияние Русской православной церкви.
Не нарушение сложившихся внешних форм традиционного уклада жизни не могли простить ему «славянофилы», а его своеобразную «любовь к просвещению, которая была его страстью» [4, с. 73], и которая сделала его излишне поспешным в использовании достижений европейских стран в различных сферах, и главное - повлекла его иначе понимать существо и границы власти, позиционируя себя как государя в духе европейского секуляризма, способствуя расколу общества, что в итоге стало как бы неизбежным образцом правления для правителей России в XVIII в. и создало образ «сильной России». Для И.В. Киреевского, идеалом организации социальной жизни и развития государства было взаимодействие ценностей Веры (Церкви), Закона (являющегося выражением воли царя) и Отечества. При этом именно православная церковь обеспечивала в России монарху «высшую связь с народом» [1, с. 135].
Отмена патриаршества, создание Священного синода и реформы в области образования, культурной и социальной жизни при Петре I и его преемниках во власти в XVIII в. среди современных церковных историков и богословов оцениваются по-разному. В положительной оценке данные реформы позиционируются как неизбежные и принесшие не только вред для организации церковной жизни, но и создавшие новые возможности.
Однако транспонируемый западный опыт разделения государства и церкви, с точки зрения И.В. Киреевского, способствовал нарушению целостности социальной и культурной жизни и явился развитием тех негативных тенденций в жизни церкви, которые началась с поражением в ней партии «не стяжателей» (следствие спора «не стяжателей» в лице Нила Сорского и партии Иосифа Волоцкого в XIV в.). Поражение «не стяжателей» привело к искажению цельности бытия древнерусского общества, к разрушению «духовной связи», благодаря которой осуществлялась органическая спайка всего общественно-политического устройства России и неизбежной подмене этой связи связью «вещественной, формальной» [5, с. 126]. Явлениями «формальной связи» стали вначале местничество, опричнина (при Иоанне Грозном), позднее старообрядческий раскол в Русской православной церкви, еще позднее реформы «начальника партии в государстве» Петра I,
образующие «общество в обществе» [5, с. 126]. Отсюда и неизбежная подверженность исторической России простому заимствованию западных черт. При этом нарушение цельности развития общественного и государственного организма, по И.В. Киреевскому, имеющее предпосылки в более раннем периоде истории, сделалось явным и воплотилось именно в правление Петра I, чему способствовали «угнетения Петра, его презрение ко всему русскому, его раболепство перед иностранным» [1, с. 137].
«Славянофильское» переосмысление И.В. Киреевским российской истории и культуры, общественного и государственного бытия, начиналось с собственного лично-стно-практического вхождения в пространство духовного опыта русского православия. Опыт такого вхождения должен был позволить «в себе открыть те существенные стороны духа, которые не находили себе ни места, ни пищи в западном развитии ума» [4, с. 79]. Отсюда должен был рождаться специфицирующий взгляд на русскую культуру, позволяющий преодолеть фактическое «западничество» предыдущих попыток саморефлексии образованного слоя общества (например, в лице первого оппонента «славянофилов» П.Я. Чаадаева, оставшегося чуждым православному духовному опыту) и обрести адекватное историческое самосознание.
В древнерусской культуре (времени Киевской и большей части Московской Руси) И.В. Киреевский находит наиболее естественное и всецелое, «всеобъемлющее» воплощение православно-христианских начал, образовавших «особенный склад русского ума, стремящегося к внутренней цельности мышления» [6, с. 181]. В этом «складе ума», а не в каких-либо «природных преимуществах славянского племени» (как думали некоторые другие «славянофилы»), он находил специфическое и одновременно универсальное преимущество древнерусской культуры. Подобный «склад ума» был свободен от какого-либо ущемления духовного опыта человека за счет развития отвлеченного рассудка вне связи с религиозной верой (как это произошло в западной мысли, в том числе и политико-правовых теориях и на практике). С особым «складом ума» русского человека связана была, по И.В. Киреевскому, устремленность к Богу, которая вошла в коренные русские нравы, во все сферы не только
религиозной, но и политической, экономической, правовой жизни. Такой человек жил «постоянной памятью об отношении всего временного к вечному и человеческого к божественному» [6, с. 181], воплощал не только аскетические христианские практики, но и кеноти-ческие качества смирения, сострадания, жертвенности. Это выразилось в появлении в Древней Руси множества центров личной и социальной жизни русских людей в ее положительной нравственной динамике - монастырей, которые на протяжении столетий играли важнейшую воспитательную и духовно-образовательную роль. И.В. Киреевский был свидетелем на примере Оптиной Пустыни (с ее знаменитым и любимым в народе старчеством) возрождения в его время духовной жизни в монастырях, происходившей отчасти помимо и даже вопреки действиям некоторых церковных иерархов. Кенотические качества воплощались на протяжении всей отечественной истории не в раболепной любви к силе и власти самой по себе, кем бы она ни олицетворялась (в таком случае власть неизбежно вскоре теряла свою нравственную легитимность и становилась чуждой, внешней духовной жизни народа), а в способности к преодолению трудных исторических путей, сложившихся тяжелых условий жизни, в героических победах над внешними завоевателями и внутренними неурядицами.
Традиционные ценности русской цивилизации, по И.В. Киреевскому, не были безвозвратно утеряны. Живым, действенным источником этих ценностей остается Русская православная церковь с ее идеалами духовно-нравственного совершенствования личности и служащим этому действенным опытом монастырского благочестия. Однако для полнокровного возрождения, по И.В. Киреевскому, необходимо сформировать пространство общественного единомыслия, здорового русского самосознания, выработка которого в критическом диалоге с западными идеями и практиками, становилась в его время возможной благодаря воплощению каждым представителем образованной части общества, определяющих качеств православного духовного опыта. Русская религиозная философия, по мысли И.В. Киреевского, именно в православном духовном опыте должна найти точки опоры и надежные ориентиры развития, чтобы
затем взять на себя функции «проводника» к духовным смыслам русской истории, социальной и культурной жизни, стать ее критически-рефлексивно «очистительной» сферой.
И, действительно, за И.В. Киреевским дорогу к «университету русского народа», которым называли в XIX в. монастырь Оптина Пустынь (можно отнести и ряд других духовных церковных центров) проложили такие известные русские писатели, как Н.В. Гоголь, К.Н. Леонтьев, Ф.М. Достоевский, Л.Н. Толстой. Именно здесь они искали ответы на вопросы личного духовного опыта и источники вдохновения для своего творчества.
К сожалению, положительные тенденции возрождения духовного опыта православия, связанные с подъемом влияния монастырских островков церковной социальности и обращением малой части интеллигенции к христианским ценностям, не стали в XIX в., как надеялся И.В. Киреевский, началом полноценного возрождения социально-политической жизни России. Не смогли противостоять дальнейшему расколу и нравственному разложению общества, и, как следствие, будущим социальным «взрывам» в виде надвигающейся грозы русской революции.
Следует признать, что сомнение в адекватности конкретному позиционированию власти, которое предъявлялось И.В. Киреевскому в правление царя Николая I, несмотря на общую патриотичность позиции и соответствие ценностям православной веры, было небеспочвенным. Позиция И.В. Киреевского состояла в фиксации смещения на практике акцентов в собственной идеологеме власти: «Православие. Самодержавие. Народность» становилась идеологемой «Самодержавие. Православие. Народность».
Той самой власти, которая фактически при влиятельной форме управления общественными процессами (абсолютной монархии) и общей декларации верности христианской вере, фактически действовала в лице ее монархов как в XVIII, так и в XIX вв., руководствуясь либо «модными» западными политическими настроениями, либо в духе лишь «заморозки» опасных либеральных тенденций, возникающих в сфере общественной мысли.
И.В. Киреевский же призывал исходить из идеалов такой целостности социальной жизни, которая имеет творческую опору и жизненные силы в духовном опыте русского православия
и «любить царя» прежде всего в союзе с любовью к Церкви, Законности и Отечеству, поскольку именно такая опора позволяла России стать в истории самой собой и преодолеть все исторические потрясения и слом отживших форм жизни.
«Славянофилов» слишком часто представляют лишь как идеологов социально-культурного движения, выступающего за национально-культурную самобытность России, не понимая и не принимая глубины и универсальности их философских идей, высших проникновений их мысли. В их образе видят чувствительных и мечтательных помещиков, охраняющих непосредственность живой веры и построенного на ней народного быта, и поэтому предвидят в них даже будущее «народничество». На самом деле, первый философский вдохновитель «славянофильства» И.В. Киреевский был обращен в перспективу, открывая ее универсальные ценности в категориях религиозно-духовных, что получило продолжение в традиции русской философии права и государственности в лице Л.А. Тихомирова, П.Я. Новгородцева и И.А. Ильина.
Литература
1. Киреевский И.В. Записка об отношении русского народа к царской власти // Полное собрание сочинений: в 4 т. Т.1. Калуга, 2006.
2. URL: http://dugward.ru/library/karamzin/ karamzin_o_drevney_i_novoy_rossii.html.
3. Рожковский В.Б. Политико-правовые представления Н.М. Карамзина и их влияние на общественно-политическую мысль в России XIX века // Философия права. 2021. № 3.
4. Киреевский И.В. О характере просвещения Европы и о его отношении к просвещению России // Полное собрание сочинений: в 4 т. Т.1. Калуга, 2006.
5. Киреевский И.В. В ответ А.С. Хомякову // Избранные статьи. М., 1984.
6. Киреевский И.В. Отрывки // Полное собрание сочинений: в 4 Т. т.1. Калуга, 2006.
Со времени жизни И.В. Киреевского многое изменилось в общественном бытии России. Нет как таковой монархической формы правления, сословного деления общества, и вообще Россия прошла через глубокие исторические потрясения самих основ государственной, социальной и культурной жизни, трагический опыт утраты мировоззренческих ориентиров.
Однако предостережения русского мыслителя о необходимости сохранения приоритетов государственного развития, к которым следует отнести целенаправленное воспитание в обществе традиционных духовно-нравственных ценностей; преодоление «запаздывания» духовно-нравственного оздоровления общества перед формированием «сильной власти»; внешнего могущества и величия государства; развитие взаимодействия исторически и ментально свойственных России социальных институтов, и прежде всего государства и церкви, и созидание связанного с этим общественного единомыслия, как никогда актуальны.
Bibliography
1. Kireevsky I.V. A note on the attitude of the Russian people to the tsarist government // Complete works: in 4 vol. Vol. 1. Kaluga, 2006.
2. URL: http://dugward.ru/library/karamzin/ karamzin_o_drevney_i_novoy_rossii.html.
3. Rozhkovsky V.B. N.M. Karamzin's political and legal ideas and their influence on sociopolitical thought in Russia of the XIX century // Philosophy of Law. 2021. № 3.
4. Kireevsky I.V. On the nature of the enlightenment of Europe and its relation to the enlightenment of Russia // Complete works: in 4 vol. Vol. 1. Kaluga, 2006.
5. Kireevsky I.V. In response to A.S. Khomy-akov // Selected articles. Moscow, 1984.
6. Kireevsky I.V. Excerpts // Complete works: in 4 vol. vol.1. Kaluga, 2006.
