CC BY
30
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 18. СОЦИОЛОГИЯ И ПОЛИТОЛОГИЯ. 2005. № 2
ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА РОССИИ И ЕЕ СОСЕДЕЙ: ТРАДИЦИИ И НОВАЦИИ
Э.Г. Соловьев
РОССИЙСКИЕ ПАРТИИ ВЛАСТИ: В ПОИСКАХ ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКОЙ СТРАТЕГИИ
The author of the article analyses the program documents of so-called 'power parties' in which the strategy of foreign policy is represented. The author concludes that the absence of ideas is progressing in the views of the 'power parties', and their orientation toward the support of popular in the country V.V. Putin is growing. As the author concludes, this leaves much space for the further 'ideological design' but doesn't mark the contours of the consensus of the national foreign policy.
В последнее время в отечественных околополитических кругах достаточно активно дискутируется вопрос об общенациональном внешнеполитическом консенсусе. И хотя до уровня "больших дебатов" эта дискуссия пока не доросла, но два важных вопроса уже были артикулированы в ее рамках. Один вопрос носит, скорее, прикладной характер и формулируется так: нужен ли вообще некий внешнеполитический консенсус современной России и нет ли более предпочтительных вариантов решения насущных внешнеполитических проблем страны, допустим, если все просто "пойдет своим чередом" после того, как в относительный порядок будут приведены составляющие государственного (в том числе внешнеполитического) механизма? Второй вопрос состоит в следующем: достижим ли в принципе этот самый общенациональный внешнеполитический консенсус на основе идей, генерируемых так называемой партией власти?
Что касается ответа на первый вопрос, то он будет, скорее, утвердительным: вероятно, нужен. Прежде всего потому, что в системе международных отношений в 90-е гг. прошлого века произошли действительно тектонические изменения. РФ, предъявившая претензии на наследование места и роли СССР, явно не вписывается по параметрам социально-экономического раз-
вития и весу в мировой экономике в число ведущих центров силы современного мира. Достаточно сказать, что к 2015 г. Россия, согласно вполне оптимистическому прогнозу (при ежегодном экономическом росте на 5—6%), повысит свою долю до примерно 2% мирового ВВП. Данные показатели существенно уступают тому относительному весу страны, с которым Российская империя (отнюдь не самое мощное и экономически развитое на тот момент государство) вступала в XX в. Эти цифры заставляют задуматься о роли и месте современной РФ в меняющемся мире. Имея столь скромную долю в мировом ВВП, России в обозримой перспективе будет отнюдь не просто претендовать на роль одного из ведущих "центров силы", "полюсов" современного мира. Причем это относится как к политическому влиянию за счет роли в мировой торговле и финансах, так и к политическому весу, обусловленному военной мощью, на которую определяющее воздействие в долгосрочном плане оказывает экономический потенциал. По результатам холодной войны РФ фактически выпала из того крайне узкого круга стран, которые определяют правила игры на международной арене (сохранив при этом многие атрибуты державного статуса — например, прав вето и постоянное членство в Совете Безопасности ООН). Таким образом, Россия в среднесрочной перспективе неизбежно будет выступать "слабым партнером" во взаимоотношениях со всеми основными игроками на международной арене (и, кстати, нашими соседями) вне зависимости от конфигурации мирового порядка — от степени благожелательности гегемона в однополярном мире или наличия нескольких относительно равновеликих центров силы. Необходимо отметить, что в сегодняшней ситуации "турбулентности" в мировой политике даже сильные акторы не позволяют себе разноголосицы на международной арене, следуя старому англо-саксонскому принципу, сформулированному еще лордом Мельбурном: "Неважно, что мы говорим, главное, чтобы мы говорили одно и то же".
Что касается второго вопроса, то в последние годы весьма распространенным становится утверждение о том, что так называемые партии власти способны предложить некую программу "национального успеха", стратегию выхода России на "новые рубежи", положения общенационального внешнеполитического консенсуса и т.д. Данная статья призвана верифицировать подобные утверждения применительно к внешнеполитическим установкам.
В современной литературе существует несколько определений партии власти. Иногда этим термином обозначают даже всю российскую политическую ("властвующую") элиту. Однако наи-
более эвристически ценным представляется определение партии власти как организационно оформленной политической структуры, способной противостоять на избирательном поле другим партиям и политическим блокам, репрезентирующим интересы иных, отличных от властвующих элит сегментов общества1.
Поиски, а затем и формирование политической опоры правящего режима начались далеко не сразу после августа 1991 г. В рамках переходной политической системы постсоветской России президент Б. Ельцин находил достаточно прочную социальную и политическую опору в широком демократическом движении, структурированном сразу по нескольким партиям и общественно-политическим организациям. Одновременно в качестве основной внешнеполитической установки был провозглашен лозунг своего рода "демократической солидарности" России со странами Запада.
Курс российских властей на всестороннее взаимодействие с западными демократиями изначально не был так уж идеалистичен, как принято полагать. Пришедшая к власти новая российская политическая элита остро нуждалась в экономической, финансовой и иных видах помощи для преодоления резко обострившегося в ходе реформ глубокого социально-экономического кризиса и стабилизации политической ситуации в стране. По всеобщему убеждению (можно даже назвать его первым общенациональным консенсусом по внешнеполитической проблематике), без поддержания хороших отношений со странами Запада и массированной помощи извне невозможно было осуществить социально-экономическую и политическую модернизацию России. Взамен идеологизированного курса демократической солидарности российское руководство полагало получить от преисполненного благодарности Запада финансовую помощь на проведение реформ и эффективную политическую поддержку на весь переходный период в стране (как полагали в тот момент, он не должен был продлиться очень долго). Ожидали, что Запад будет просто вынужден разработать и начать осуществлять своего рода новый "план Маршалла" для демократической Российской Федерации. Собственно, подобная увязка на тот момент имплицитно подразумевалась даже наиболее реалистично мыслящими представителями демократического крыла российского политического спектра.
1 См. об этом: Голосов Г.В., Лихтенштейн A.B. "Партии власти" и российский институциональный дизайн: теоретический анализ // Полис. 2001. № 1; Хенкин С. "Партия власти": российский вариант // Pro et Contra. 1996. № 1; Он же. "Партия власти": штрихи к портрету // Полития. 1997. № 1; и др.
Как утверждали официальные лица, и в первую очередь сам президент Б. Ельцин, а также его рупор в области внешней политики — министр иностранных дел РФ А. Козырев, для демократической России США и другие западные демократии столь же естественные друзья и союзники (по крайней мере в перспективе), как они были для тоталитарного СССР естественными врагами. Отказ от такой "магистрально-демократической" линии "означал бы потерю исторического шанса на решение двуединой задачи — формирования открытого для мира российского демократического государства и превращения неустойчивого постконфронтационного мира в стабильный и демокра-тический"2. В результате основой внешнеполитического поведения новой России на международной арене становятся в этот период не столько прагматические соображения или национальные интересы3, сколько антикоммунизм и стремление зарекомендовать себя "настоящими радикальными реформаторами", которых, по выражению премьера правительства Е. Гайдара, "интересует не столько российская государственность, сколько российская демократия"4. В качестве приоритетных целей политики России выделялись задачи формирования открытого демократического государства и интеграции страны в западное сообщество государств, в структуры и институты, обеспечивающие стабилизацию неустойчивого постбиполярного мира в рамках "нового мирового порядка".
Исходя из подобных представлений и доктринальных положений становится понятна и своеобразная логика действий и событий начала 1990-х гг. Для тех, кто проводил внешнеполитический курс, было характерно стремление активно использовать любые условия, которые благоприятствовали бы необратимому и наиболее решительному разрыву с прошлым — разрыву с экономикой и политикой советского типа. Кроме того, внешняя политика должна была способствовать решению корпоративных задач, стоявших перед разными сегментами новой правящей элиты России. И в этом смысле, по утверждениям
2 Козырев A.B. Стратегия партнерства // Международная жизнь. 1994. № 5. С. 6.
3 Хотя последние формально и занимали подобающее место уже в Концепции внешней политики 1992 г. (подписана Президентом Б. Ельциным в апреле 1993 г.), достаточно вспомнить здесь официальную формулировку, открывающую раздел о Приоритетах и принципах внешней политики России: "Смысловым стержнем внешней политики России является примат обеспечения национальных интересов страны".
4 Цит. по: Лукин В.П., Уткин А.И. Россия и Запад: Общность или отчуждение? М., 1995. С. 127.
многих экспертов, политический курс начала 90-х оказался достаточно эффективным, а внешняя политика в целом решила стоявшие перед ней задачи5. Была осуществлена международно-политическая социализация новых правящих кругов России, произошло становление нового субъекта внешней политики (новой РФ, явно не тождественной территориально, а также с точки зрения военно-экономического и демографического потенциала прежнему СССР) и т.д. С позиций сегодняшнего дня можно констатировать, что для нашего государства как результаты двусторонних отношений России и США, так и решения ключевых вопросов мировой политики в целом оказались далеко не блестящими. Однако это не отменяет сказанного выше.
Между тем уже к 1994 г. в отношениях России с Западом начали накапливаться довольно серьезные проблемы. Официально объявленные А. Козыревым "союзническими", а затем скорректированные до "зрелых партнерских" отношения с США не дали ощутимых результатов ни в экономическом плане, ни в сфере подключения России к реальным механизмам обеспечения безопасности в Европе. Тем не менее идеологизированная политика 1991—1993 гг. получила однозначную поддержку и фактически стала внешнеполитической платформой первого представителя из череды "партий власти" — избирательного политического блока "Выбор России". "Выбор России" оказался первой и на сегодняшний день единственной обладавшей достаточно четко артикулированными принципами и идеологией партией из всех последующих "партий власти". Однако, как представляется, четко очерченная идеологичность блока, возглавленного бывшим премьером страны Е. Гайдаром, объяснялась чисто ситуативными аспектами, случайной исторической констелляцией. Идеологизация выступала здесь не столько структурным элементом партии власти, сколько требованием момента. В обстановке острого политического кризиса осени 1993 г. идеологизиро-ванность "партии власти" хорошо вписывалась в общую логику событий. После разгона Верховного Совета и деморализации оппозиции Б. Ельцин остро нуждался в закреплении достигнутых политических результатов с помощью изменения Конституции и создания твердого парламентского большинства. Разгром антиельцинской оппозиции в октябре 1993 г. должен был быть легитимизирован на выборах успехом блока, поднимавшего на щит лозунги углубления процессов демократизации, запрета и роспуска коммунистических организаций, ускорения
5 См. об этом: Косолапое H.A. Становление субъекта российской внешней политики // Pro et Contra. 2001. Зима—Весна. Т. 6. № 1—2.
социально-экономических реформ и т.д. Коррелятом ускорения и углубления реформ внутри страны выступало и продолжение внешнеполитического курса "идеологизированного солидаризма", связываемого, как правило, с именем А. Козырева.
В принципе "Выбор России" финишировал в декабре 1993 г. с весьма приличным для партии власти результатом. В итоге блок оказался вторым при голосовании по партийным спискам, набрав 15,5% голосов. Однако в свете невероятного успеха В. Жириновского (более 22%), непревзойденного последним более никогда, итоги были расценены скорее как относительная неудача, нежели как успех, что поколебало веру Кремля в политические перспективы "Выбора России". Более того, будучи одной из самых влиятельных фракций в нижней палате парламента, "Выбор России" заявил сначала об "условной" поддержке Президента Б. Ельцина, а затем в декабре 1994 г. и вовсе ушел в оппозицию официальному курсу в связи с событиями в Чечне, чем окончательно предопределил утрату статуса партии власти.
К концу 1994 г. стало очевидно, что ни ПРЕС С. Шахрая, ни "Демократический выбор России" Е. Гайдара не смогут составить политическую базу режима на ближайшие годы. Эпопею по созданию партии власти пришлось начинать почти что с чистого листа. Довольно долго продолжались дебаты о том, кто именно должен будет ее возглавить. Среди фигурантов значилась и фамилия самого Президента Б. Ельцина. Тем не менее в апреле 1995 г. по инициативе С. Шахрая и при поддержке президентской Администрации была реанимирована идея создания своеобразной бипартийной прокремлевской комбинации в парламенте. В 1995 г. вполне логично на смену демократической экзальтации пришли поиски своеобразного политического эквилиб-риума. Политический центризм, понятие "стабильности" входили в моду, были провозглашены чуть ли не официальной идеологией. Правда, вся идеология сводилась при этом в основном к набору лозунгов типа "Стабильность и порядок", "Стабильность и уверенность" и т. д. Как результат возник проект создания управляемого пропрезидентского парламента на основе опоры на так называемые право- и левоцентристские партии. В апреле 1995 г. Б. Ельцин лично дал поручение В. Черномырдину и И. Рыбкину создать соответствующие партии. Правоцентристов возглавил премьер правительства В.Черномырдин, а партию левого центра — спикер парламента образца 1993—1995 гг. И. Рыбкин.
Проект И. Рыбкина, к которому первоначально предполагалось привлечь аграриев, социал-демократов, ФНПР, Промпар-
тию, движения "Регионы России", "Женщины России" и некоторые другие, потерпел фиаско. Проект же В. Черномырдина оказался более жизнеспособным. 25 апреля 1995 г. В. Черномырдин объявил о намерении создать избирательное движение, которое могло бы обеспечить переход России «от разного рода встрясок и "революций"... к нормальной жизни, к стабильному устойчивому развитию». Помимо этого премьер-министр на официальном уровне идеологически обосновал причину создания НДР необходимостью отсечь крайние политические течения. "Я хочу сделать сильное избирательное движение, чтобы не дать шанса никаким экстремистам победить на выборах"6, — утверждал он. Сразу после заявления В. Черномырдина о создании предвыборного блока все члены правительства дисциплинированно подтвердили свое согласие принять участие в работе создаваемого объединения. Так что НДР явило собой оставшийся непревзойденным пример не просто "проправительственного", а в буквальном смысле "правительственного" политического движения. Движение строилось исходя из запросов и интересов правительства, было предназначено для поддержки действующего правительства, а его структуры лидерства изначально комплектовались членами правительства. Позднее в официальных документах НДР фигурировали ссылки на то, что движение должно придерживаться "принципа критической солидарности", т.е. не растворяться в правительстве, не поддерживать безоговорочно любые его действия и инициативы, а "сохранять дистанцию" и "использовать свое право как на критику, так и на поддержку там, где оно считает необходимым". Однако это слишком отдавало политической шизофренией или, во всяком случае, "самокритикой" советского образца. Впрочем, последней в НДР никогда не злоупотребляли.
Первоначально предполагалось, что НДР займет правоцентристскую нишу в политическом спектре страны. Но в силу того что его соперник-партнер по двухпартийной модели (блок И. Рыбкина) сошел с дистанции и идея мощного центристского проправительственного тандема в парламенте так и не была воплощена в жизнь, НДР пришлось стать воплощением "центризма" во всей его полноте и со всеми негативными моментами данной ситуации. Поскольку в состав НДР на правах коллективных членов влились самые разные общественные организации — от Российского физкультурно-спортивного общества "Спартак" до Союза казаков, — нет ничего удивительного в том, что принятая на втором съезде НДР в сентябре 1995 г. про-
6 Российская газета. 1995. 26 апр. С. 2.
грамма движения не отличалась особой четкостью и ясностью в формулировках задач движения.
Основной тезис сводился к формуле "установления и сохранения политической стабильности в России на ближайшие четыре года". Целый раздел в программе оказался посвящен поискам консолидирующей "национальной идеи" в сфере национальной безопасности, определению приоритетных целей и задач внешней политики страны. В программе упоминаются "национально-государственные интересы", но не расшифровывается их содержание. Раздел вообще представлял собой скорее набор общих лозунгов и деклараций, нежели оценку политических реалий и изменения международного положения России. Кроме того, НДР изначально оказалось в двусмысленной ситуации. Было непонятно, почему люди, облеченные властью (речь шла о членах правительства), не воплощали эти замечательные лозунги в жизнь, что называется, не отходя от рабочего места.
Движение заявляло, что рассматривает Россию как великую державу ("была, есть и будет великой"), выступило за отказ от практики односторонних уступок Западу, за активизацию роли России на международной арене, развитие прочной интеграции стран СНГ под эгидой России. При этом подчеркивалось, что России "глубоко чужды претензии на мировое господство или глобальное доминирование. Но столь же решительно мы отвергаем и изоляционизм, уход от активного участия в мировой политике. Оба этих пути ведут к противопоставлению России всему остальному миру, загоняют ее в геополитический и экономический тупик"7. Дальше следовало перечисление приоритетов внешней политики России. Главным из них должно было стать ее активное и полноправное участие как великой державы в создании такого миропорядка, который бы реально основывался на принципах всеобщей безопасности, уважения суверенитета, независимости и территориальной целостности государств, демократического выбора, соблюдения международных обязательств, защиты прав человека, взаимовыгодного экономического сотрудничества. Как достичь этого — в программе не указывалось. Раздел, посвященный приоритетам российской внешней политики, был наполнен не слишком содержательными и в общем ни к чему не обязывавшими сентенциями типа: "Россия — великое европейское государство. Мы — за Европу, объединенную общими ценностями, общим мироощущением. Будущее Европы в партнерстве и сотрудничестве";
7 Программа Всероссийского общественно-политического движения "Наш дом — Россия". М., 1995. С. 43—44.
"Движение выступает за равноправное сотрудничество с США, поддержание во взаимоотношениях с ними разумного баланса интересов. Выступая за укрепление российско-американского партнерства, Движение убеждено, что такие отношения между нашими странами возможны лишь в случае взаимного учета интересов друг друга..."8 и т.п.
Что касается отношений со странами СНГ, то они были отнесены к числу важнейших внешнеполитических приоритетов (впрочем, на декларативном уровне еще со времен Концепции внешней политики РФ 1992 г. МИД уже вовсю занимался этой проблемой). В программе, в частности, отмечалось, что "укрепление и развитие интеграционных процессов во всех областях в рамках Содружества Независимых Государств — это базисная цель внешней политики России". Причем двусторонние соглашения "должны дополнить этот процесс"9. Развитие экономической интеграции и сотрудничества в сфере безопасности со странами СНГ выступало краеугольным камнем обеспечения "возрождения России" и поддержания ее державного статуса. Кроме того, в программу оказался включен раздел о "защите соотечественников", навеянный программными положениями политических конкурентов — партий и организаций патриотического толка. Констатировалось, что "неотъемлемой частью внешней политики России должна быть деятельность по защите прав соотечественников за рубежом", а РФ "должна быть готова к приему всех соотечественников, которые захотят вернуться на родину"10.
В Программе было зафиксировано негативное отношение к расширению НАТО на восток, по смыслу и по тональности высказываний практически полностью совпадавшее с позицией МИДа. Поскольку будущее Европы — в партнерстве и сотрудничестве всех расположенных здесь государств, как отмечалось в Программе НДР, "обречен на исторический крах тот, кто продолжает мыслить категориями конфронтации, блокового проти-востояния"11. Планы расширения НАТО только затруднят создание действительно общеевропейской модели безопасности, объединяющей все демократические государства континента. Ключевую роль в создании такой модели, по мнению авторов Программы, была призвана сыграть Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ). Один из лидеров движения, С. Беляев, в установочной предвыборной статье, посвящен-
8 Там же. С. 45.
9 Там же. С. 47—48.
10 Там же. С. 49—50.
11 Там же. С. 45.
ной ознакомлению читателей с основами внешнеполитической программы НДР, высказался несколько более жестко, заявив о "натовской экспансии на восток"12. Однако утверждение о том, что моделью системы международной безопасности в Европе способна выступить ОБСЕ, оставалось неизменным, хотя на тот момент (к концу 1995 г.) уже представлялось очевидным: в политике государств НАТО, и в особенности США, ОБСЕ являлась в большей мере инструментом публичной дипломатии и "навязываемого" России консенсуса, нежели важным элементом политики безопасности. Далее шли хорошо знакомые по программам многих российских партий и движений благие пожелания о "разумном балансе интересов" в отношениях с США и совсем уж популистские предвыборные заявления о "недопустимости односторонних уступок" Вашингтону и т.д.
Несмотря на эксплуатацию административного ресурса, на выборах 1995 г. НДР получил 10,1% голосов по общефедеральному списку. И это стало началом конца движения. Б. Ельцин и кремлевские политтехнологи потеряли к нему интерес. К тому же уже через два года после выборов не в фаворе оказался и сам глава движения — В. Черномырдин. Однако на протяжении еще четырех лет фракция НДР продолжала активно работать в Государственной думе в качестве проправительственной, хотя политические и электоральные перспективы движения выглядели более чем неопределенно. Примерно в 1998 г., после того как лидер движения В.Черномырдин был отправлен из правительства в отставку, НДР резко активизировался. Движение начало поиски идеологии, которая была бы адекватна задачам момента. Однако внешнеполитические проблемы оказывались явно не в фокусе внимания политической бюрократии, борющейся за собственное выживание в элитном парламентском клубе. Выбор пал на консерватизм, поскольку консервативная "электоральная ниша" показалась стратегам от НДР свободной и, кроме того, хорошо соответствовала устоявшемуся имиджу партии и ее лидера. НДР к этому моменту уже находилась "в образе" солидного и умеренного во всех отношениях (пусть и с несколько подпорченной однозначно проправительственной ориентацией репутацией) движения, не суетящегося без нужды, не раздающего "пустых обещаний" и возглавляемого вполне преуспевающим ("проведшим жизнь в атмосфере нефти и газа", по собственному выражению В. Черномырдина) лидером.
12 Беляев С. Наш дом — Россия // Международная жизнь. 1995. № 11—12.
С. 7.
Степень компетентности участников этих поисков была довольно сомнительной, а отношение НДР к современному либерализму или консерватизму, равно как и к политическому консерватизму вообще, так и осталось в целом не проясненным. Тем не менее к выборам 1999 г. движение НДР подошло во всеоружии. В 1999 г., на VI съезде, были приняты поправки к Программе движения. НДР провозглашал себя движением, основанным на "консервативных ценностях правого центра". Однако внешнеполитический раздел серьезно не перерабатывался. Исчезли разве что претенциозные определения России как несомненной великой державы (после дефолта и косовского кризиса это смотрелось бы просто несерьезно).
В пятом разделе Программы ("Наши приоритеты") возник вопрос о погашении внешнего долга России. В Программе НДР утверждалось, что движение знает, как решить проблему внешнего долга и, помимо принятия соответствующих законов, собирается провести переговоры с зарубежными кредиторами о его глубокой реструктуризации ("будем добиваться списания 70% задолженности СССР и отсрочки на 50 лет оставшейся суммы советского долга"). Кроме того, к 1999 г. в ходу была уже так называемая "доктрина Примакова", предполагавшая отстаивание тенденций самостоятельности, многополярности и многовекторной ориентации внешней политики. Именно "доктрина Примакова" на тот момент стала претендовать на выражение некоего общенационального консенсуса по внешнеполитической проблематике. В этих условиях партийные документы НДР все чаще стали фиксировать положение о том, что движение выступает за проведение прагматичной многовекторной внешней политики, нацеленной на следование национальным интересам страны и создание максимально благоприятных условий для развития российской экономики, обеспечение свободного доступа российских предпринимателей на мировые рынки. В Программе был зафиксирован и пункт о необходимости противодействовать проявлениям гегемонизма в мировой политике, рецидивам мышления времен холодной войны, активно участвовать в формировании новой системы европейской и международной безопасности13.
Если оставить в покое программные установки и посмотреть на реальные дела лидеров блока, в том числе на ниве международных отношений, то станет ясно, что похвастаться НДР было абсолютно нечем. Более того, в 1999 г. появление руково-
13 Программа НДР // http://www.socarchive.narod.ru/bibl/partii/ndr/doc/ prog12.htm
дителя движения В. Черномырдина в роли посредника по урегулированию конфликта вокруг Косова оставило крайне негативное впечатление у представителей аналитического сообщества, политиков самой разной ориентации и широкой общественности. Это был тот редкий случай, когда мнения таких разных политиков, придерживающихся зачастую диаметрально противоположных взглядов, как, например, В. Лукин (Яблоко) и С. Бабурин (РОС), совпадали не только по смыслу, но и по тональности. Дело в том, что В. Черномырдин был назначен личным представителем Президента Б. Ельцина, мягко говоря, несколько неожиданно. В разгар натовских бомбардировок Югославии нужен был четкий план действий, приемлемый в целом и для НАТО, и для СРЮ, при котором Россия давала бы возможность прекратить бомбадировки и одновременно сохранить лицо обеим сторонам конфликта. Затем нужна была воля к реализации этого плана. Ну а для его успешного осуществления должен был быть назначен опытный и неуступчивый политик и переговорщик, способный выжать максимум из этой ситуации для Москвы (а не для Брюсселя или Белграда). Однако, как комментирует это событие А. Арбатов, погруженная в политические интриги Москва... опять позорно упустила этот шанс. Более того, исходя из сугубо внутриполитических соображений и желая ущемить тогдашнего премьера Е. Примакова, Президент Б. Ельцин назначил спецпредставителем на переговорах по Косову В.Черномырдина — совершенно некомпетентного в вопросах внешней политики человека, который к тому же был восприимчив к давлению Вашингтона. После этого российская миссия превратилась в дымовую завесу, под прикрытием которой НАТО продолжала громить Югославию с воздуха, успокаивая тревогу своих парламентов и общественности ссылками на прогресс миссии Черномырдина14. С точки зрения государственных интересов России миссия закончилась полным провалом. НАТО праздновала победу, а все ее предварительные обязательства по отношению к России (выделение особого сектора ответственности для десятитысячного миротворческого контингента РФ в Косове и т.д.) были быстро забыты. В результате репутация В.Черномырдина как самостоятельного политика была безвозвратно подпорчена, а не слишком впечатляющий для России исход его миссии по своему воздействию (в том числе и на потенциальный электорат) легко перекрывал бравурный тон официальных реляций и не слишком убедительную риторику партийных документов и программ.
14 См.: Арбатов А. Безопасность: российский выбор. М., 1999. С. 249.
На выборах 1999 г. у НДР не было практически никаких шансов. Безыскусный внешнеполитический раздел Программы партии был здесь в общем-то совершенно ни при чем. Движение лишилось неофициального статуса партии власти, а вместе с ним утратило и тот административный ресурс, который мог бы помочь ему в преодолении пятипроцентного барьера при голосовании по федеральному списку. Роль партии власти в условиях грядущей смены караула в Кремле и выдвижения В. Путина кандидатом в президенты страны была перехвачена на выборах 1999 г. созданным с чистого листа весьма пестрым и конг-ломеративным по составу движением "Единство". После прогнозируемой неудачи на выборах при голосовании по партийным спискам НДР осталось лишь присоединиться к победителю.
Очередная партия власти сформировалась в качестве предвыборного объединения по инициативе ряда кремлевских по-литтехнологов и так называемых олигархов (авторство идеи приписывают, в частности, Б.А. Березовскому) буквально за два месяца до выборов в Государственную думу РФ. Учредительный съезд избирательного блока Межрегиональное движение "Единство" (сокращенно "Медведь") состоялся 3 октября 1999 г. Блок возглавили министр Российской Федерации по делам гражданской обороны, чрезвычайным ситуациям и ликвидации последствий стихийных бедствий С. Шойгу, генерал-майор милиции
A. Гуров и многократный чемпион мира по греко-римской борьбе А. Карелин. Программные установки блока были крайне туманными и неопределенными. Было заявлено, что в качестве основной цели в области международных отношений "Единство" ставит перед собой обеспечение безопасности и соблюдение национальных интересов России. Руководство блока не проявляло особого интереса к внешнеполитическим сюжетам и заявило о полной поддержке позиции В. Путина. Внешнеполитическая стратегия и тактика движения на вербальном уровне строились вокруг примата национальных — экономических и политических — интересов России. Однако поскольку раскрывать содержание этих самых интересов никто не собирался, заявленные стратегия и тактика блока выглядели весьма лапидарно, как, впрочем, и вообще политическая физиономия "Единства".
Впрочем, в этом и оказалась его сила. Харизмы и популярности молодого политического лидера, главы правительства
B. Путина, к политической поддержке которого постоянно апеллировало движение, оказалось вполне достаточно, чтобы, участвуя в выборах в Государственную думу Российской Федерации 19 декабря 1999 г., набрать 23,32% голосов избирателей по федеральному списку и сформировать вторую по численности фрак-
4 ВМУ, социология и политология, № 2
цию в Государственной думе. В феврале 2000 г. блок был преобразован в «Общероссийское политическое общественное движение "Единство"». Одной из важнейших задач, поставленных на съезде и заявленных с трибуны С. Шойгу, стали "участие в избирательной кампании по выборам Президента Российской Федерации и последовательная поддержка нашего кандидата Владимира Владимировича Путина"15. Майский 2000 г. съезд был одновременно II съездом общественно-политического движения "Единство" и I съездом "Единства" как партии, на котором были утверждены Устав ОПОО — партии "Единство" и Программные тезисы. Основной идейный принцип программы был определен руководителем фракции "Единство" в ГД Б.В. Грызловым, который отмечал, что России нужна политическая стабильность и "не нужны социальные неврозы". "Центристский консерватизм" был заявлен в качестве официальной идеологии партии.
В октябре 2000 г. состоялся II съезд партии "Единство", который принял наконец программу. Что касается программных положений, затрагивающих проблематику национальных интересов, национальной безопасности и внешней политики (7-й раздел "Национальная безопасность" и 11-й раздел "Внешняя политика"), то их довольно сложно анализировать в силу избыточной декларативности.
Партия предполагала повышать авторитет России на международной арене; укреплять международную безопасность и стабильность; защищать права, свободы и достоинство российских граждан, а также "наших соотечественников за рубежом"; проводить ясную и самостоятельную внешнеполитическую линию государства, "чуждую колебаниям внутриполитической конъюнктуры"; добиваться сдерживания глобальных угроз безопасности, связанных с распространением оружия массового поражения, экологическими проблемами, международным терроризмом; обеспечить повышение авторитета и роли России в международных организациях и основных институтах международного сотрудничества; защищать отечественных товаропроизводителей; развивать всеобъемлющее сотрудничество со странами, являющимися стратегическими партнерами России, в том числе в рамках неправительственных организаций и гражданских инициатив. Отмечалось также, что РФ заинтересована в создании благоприятного внутриполитического и экономического климата для партнерства и зарубежных инвестиций, "России нужны реаль-
15 http://www.edin.ru/user/
ные программы, которые будут способствовать нашему экономическому росту"16 и т.д.
Более развернутые комментарии по существу внешнеполитического курса время от времени проскакивали в пропагандистских материалах, созданных под эгидой партии. Например, в посвященном популярному изложению целей и ценностей "Единства" очерке можно было ознакомиться с куда более подробными характеристиками момента и гораздо менее обтекаемыми формулировками, затрагивающими вопросы внешней политики. «Россия находится в недружественном окружении, что до сих пор подтверждалось большим политическим и экономическим давлением на нее Запада в чеченском вопросе. Пожалуй, лишь драматические события в США 11 сентября, когда терроризм нанес Америке удар по ее финансовой и военной цитаделям, со всей очевидностью показали, что политика "двойных стандартов" чревата даже для этой сверхдержавы»17. Еще более откровенно говорилось об "уроках" Косова и югославского кризиса вообще. «Мы проиграли как минимум в двух направлениях. Первое — мы допустили в Европе прецедент нанесения военных ударов по суверенному государству тогда, когда это покажется необходимым государствам-членам НАТО ради "соблюдения прав человека" (на деле — собственных интересов) и предотвращения "гуманитарных катастроф"... Второе — своими действиями в Югославии мы де-факто признали примат прав человека над принципом нерушимости государственных границ и территориальной целостности. Тем самым мы сузили свои возможности для отстаивания независимости своей внутренней политики на международной арене»18. Однако судить о том, насколько подобного рода выводы и оценки соответствовали генеральной линии и в чем вообще выражалась эта линия, кроме достаточно общих комментариев действий президента и правительства19, довольно сложно.
Все сказанное не означает, что в рамках "Единства" не было дискуссий или внутренних противоречий. Их как раз было предостаточно. Однако они носили очевидно непубличный и подчас даже неполитический характер и разрешались традицион-
16 Программа общероссийской политической общественной организации — партии "Единство". М., 2000. С. 44—45.
17 Единство слова и дела. (О наших ценностях). М., 2001. С. 76—77.
18 Там же. С. 77—78.
19 В таком духе "благожелательных комментариев" были выдержаны и другие партийные материалы, например Ежегодное послание Президента РФ В. Путина и политическая стратегия партии "Единство", год 2001-й (М., 2001) и др.
ными для отечественной номенклатуры методами аппаратной борьбы.
После победы "Единства" на парламентских выборах встал вопрос о взаимоотношениях "Единства" с близким им по социальной базе, политическим установкам и оргпринципам объединением "Отечество — вся Россия" (ОВР). ОВР, позиционировавшее себя как левоцентристское движение, оказалось "несостоявшейся" партией власти, которую некоторые фракции финансовой и политической элиты страны предполагали использовать для сведения политических счетов со своими противниками. Кремль временно отказался на тот момент от идеи двух пропрезидентских партий и стал активно поддерживать схему слияния ОВР и "Единства" в единый крупный политический блок, способный в ближайшей перспективе одержать победу на выборах и обеспечить политическую базу для президента. Поскольку после окончания президентской кампании, в ходе которой внушительную победу одержал В. Путин, лидеры ОВР также не склонны были к обострению отношений с Кремлем, возникли неплохие перспективы объединения реальной и альтернативной партий власти на харизматической основе — на идее поддержки Президента В. Путина исходя из практических политических интересов обеих заинтересованных сторон.
Объединение изначально строилось на неидеологической основе, более того, стремилось дистанцироваться от каких-либо намеков на идеологическое содержание программ, акцентируя внимание вполне в духе времени на "эффективности" политического курса. Поэтому размытость идейных оснований и программных установок оказалась воспроизведена и в Программе объединенной всероссийской партии "Единство и отечество — Единая Россия". Раздел программы "Великая Россия в меняющемся мире" наполнен общими рассуждениями о меняющейся международной обстановке и роли и месте в ней современной России. В программе отмечено, что сегодня человечество сталкивается с новыми и все более грозными вызовами, на которые еще только предстоит найти достойные ответы, способные обеспечить утверждение в рамках нового миропорядка принципов взаимоуважения и равенства, надежной коллективной безопасности. Место России в современном мире должно определяться "ее растущим влиянием, достойным звания великой державы". Ее внешнеполитический курс, защищающий национальные интересы страны, основанный на реализме, открытости и эффективности, может и должен решительно повлиять на становление нового миропорядка. Приоритетами внешней политики в этой связи объявляются:
— формирование и поддержка международной политики, направленной на повышение роли России в мире;
— участие России в международных системах коллективной безопасности, защищающих мир от международного терроризма и экстремизма;
— развитие выгодных для России экономических международных отношений;
— активное участие России в процессах европейской интеграции;
— защита прав и интересов российских граждан, соотечественников за рубежом;
— укрепление международных общественных и гуманитарных связей20.
За счет чего и как предполагается решить поставленные задачи, — в программных документах "Единой России" не указывается. Обтекаемость формулировок, возможно, просто связана со стремлением "не спугнуть" никого из потенциальных избирателей, готовых проголосовать за партию. Поскольку их выбор, очевидно, продиктован отнюдь не ознакомлением с внешнеполитическим разделом партийной программы или соответствующими выступлениями лидеров партии, то главным для руководства "Единой России" становится весьма гуманный принцип "не навреди". По-видимому, именно из этих соображений негативную оценку получила инициатива Ю. Лужкова, достаточно неожиданно написавшего книгу, посвященную в некотором смысле философии современной политики. Книга в принципе получила неплохую прессу. Ю. Лужков попытался охватить в ней и особенности современного этапа глобализации, и проблемы устойчивого развития, международного терроризма, морального прогресса, и новые вызовы российской государственности и многое, многое другое.
"Мир столкнулся с вызовом принципиально нового масштаба и содержания. Речь идет о всеобщем по своим проявлениям кризисе мировой цивилизации, ее институциональной и культурной основе"21. Запад, по утверждению автора, попал в ловушку собственной прогрессирующей стратегии проекта будущего, обещающего перспективы только "для своих", избранных представителей "золотого миллиарда". В результате на смену глобальной альтернативе противопоставляемого Западу в го-
20 http://www.edinгos.ru/section.html?rid=48
21 Лужков Ю.М. Возобновление истории. Человечество в XXI веке и будущее России. М., 2002. С. 13.
ды "холодной войны" "красного миллиарда" пришли новые, в том числе фундаменталистские, представления "исламистского интернационала". Эпоха "столкновения цивилизаций" рискует перерасти в "новое средневековье". Все эти проблемы должны заставить "цивилизованное человечество" задуматься над проблемой интеграции всего населения нашей планеты, а не только "золотого миллиарда" в проект будущего. "Мы не готовы признать, что нам не гарантировано будущее, что оно даже более чем сомнительно. Нас не устраивают некомфортные ответы на вопросы о путях нашего развития. Из-за этого иллюзии величия, возрождения прежней мощи становятся столь живучими и осложняют наше продвижение вперед"22.
Возможно, что широта замысла и недвусмысленность оценок и выводов как раз и повлекли за собой неожиданно сдержанную, а по оценкам экспертов, работавших с "Единой Россией", даже прямо отрицательную оценку книги со стороны руководства. Больше никто из партийцев не проявлял подобных инициатив и толстых книжек на философские и политические темы не писал.
Что же касается документов партии, то в преддверии выборов в сентябре 2003 г. на III съезде партии "Единая Россия" были приняты "Путь национального успеха" (Манифест партии "Единая Россия") и предвыборная программа. Манифест ввел в оборот формулировку "партия национального успеха" и был отмечен избыточной даже для "Единой России" императивностью суждений просто на грани политических заклинаний типа: "Новый национальный подъем должен произойти, и теперь". России предрекается на его страницах стремительное превращение в один из мировых центров политического и экономического влияния, культурного и нравственного притяжения и т.д. Однако во внешнеполитической части содержатся и более внятные оценки. "Глобальный мир крайне неспокоен. В нем не осталось зон гарантированной безопасности. Пропасть между развитыми странами и зависимой периферией становится все более явной. Международному сообществу пытаются навязать правила, при которых решение глобальных проблем подчинено интересам одной, пускай и самой могущественной, мировой державы. Россия не может оставаться в стороне от этих геополитических сдвигов. Перед нею стоит задача научиться жить в таком мире, не только отражая его угрозы, но и используя предоставляемые им шансы. Россия стоит перед беспощадной альтернативой: или мы станем важнейшей и влиятельнейшей частью
22 Там же. С. 138.
современного мира, или нас в него интегрируют помимо нашего желания и на условиях, к выработке которых нас не допустят. Второй вариант не только унизителен, но и опасен для будущего страны. Задача состоит в том, чтобы самим активно формировать собственное будущее, исходя, прежде всего, из своих национальных интересов"23. Тем не менее в чем именно состоят эти национальные интересы, — на страницах Манифеста не конкретизируется. Вероятно, авторы полагали, что для проницательного читателя это и так очевидно.
Раздел "Эффективная внешняя политика" в предвыборной программе партии страдал не меньшей императивностью и одновременно отсутствием конкретных рекомендаций. "Внешняя политика России и сейчас уже весьма эффективна, однако по некоторым направлениям эту эффективность следует усилить. Речь идет прежде всего о взаимоотношениях России со странами СНГ и борьбе с международным терроризмом"24. Россия "должна быть окружена поясом дружбы", поскольку это явно в интересах и нашей страны, и ее соседей. Нужно создать международный режим антитеррора. В качестве основных задач партии на грядущее четырехлетие единороссы рискнули провозгласить вполне конкретные и верифицируемые цели:
— добрососедские отношения со всеми странами СНГ;
— создание международного режима "антитеррора";
— оптимизация миграционной политики, облегчение репатриации;
— вхождение России в Шенгенскую зону к 2008 г.;
— поддержание дружественных отношений с США25.
Как последнее сочетается с положениями Манифеста о столкновении интересов с мировым гегемоном, пытающимся навязать собственные правила игры на международной арене, — осталось совершенно непроясненным. Равно как и не было намечено никакой реалистичной программы интеграции России в Шенгенскую зону или внятного плана по созданию международного режима антитеррора.
В последнее время в работах отечественных и зарубежных авторов немало говорилось о деидеологизации политических партий и движений в современной России. Если в целом данные утверждения можно оспорить, то применительно к партиям влас-
23 http://www.edinros.ru/section.html?rid=145
24 Предвыборная программа политической партии "Единая Россия" // III съезд партии "Единая Россия". М., 2003. С. 19.
25 Там же. С. 20.
ти подобный тезис, пожалуй, не подлежит никакому сомнению. Апофеозом движения к идеологической обезличенности стали созданные на скорую руку к выборам блок "Единство" и партия "Единая Россия", которые открыто провозгласили себя неидеологической силой. Фактически единственной программной целью оказалась безусловная поддержка В. Путина.
Из двух возможных стратегий определения собственной выраженной идентичности (харизматичность политического лидера и четко выраженная идеологическая ориентация26) партии власти эпохи В. Путина выбрали третью — ориентацию на политического лидера, не являющегося официальным лидером партии, но чрезвычайно популярного в стране. В этом смысле тактика предвыборной борьбы "Единой России" строилась в последние годы уже не столько на эксплуатации так называемого административного ресурса (что было характерно для всех без исключения партий власти), сколько на использовании политического ресурса действующего и популярного президента. "Единая Россия" продемонстрировала, что в условиях бюрократической стабилизации режима и ситуации в стране в целом идеологическое самоопределение остается уделом в основном оппозиционных партий. Напротив, отличительная особенность всех партий власти последнего времени (от НДР до нынешней "Единой России") как раз и заключалась в демонстративной не-идеологичности, в подмене ясно выраженных идейных принципов и ценностей квазипрагматическими и умеренно-государ-ственническими программами действий, приправленными рядом широковещательных, но очевидно пропагандистских лозунгов. Прогрессирующая "безыдейность" оставляет немало места для последующего идеологического дизайна, но она не способна обозначить контуры общенационального внешнеполитического консенсуса.
Статья подготовлена при финансовой поддержке РГНФ, проект № 04—03—00121а
26 См. об этом: Голосов Г.В., Лихтенштейн A.B. Указ. соч. С. 11.
