CC BY
13Российская Федерация, Протокол № 14 (и 14-бис) и борьба за душу европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод
Билл Бауринг
В настоящее время мы можем говорить о глубоком кризисе системы европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Европейский Суд перегружен исками, в том числе и исками против России. В связи с этим автор отмечает, что необходимо реформирование для налаживания системы. Опираясь на мнения авторитетных ученых, он пытается ответить на вопросы: сыграет ли ратификация Протокола № 14 какую бы то ни было роль в облегчении деятельности Европейского Суда? Как оптимизировать его работу? В статье приводится и анализируется судебная практика, в том числе и в отношении России, а также рассматриваются сложные взаимоотношения России и Суда.
^ Кризис системы; реформирование; право на индивидуальный иск; «индивидуальное» и «конституционное» правосудие; критерии допустимости
Введение: Протокол № 14-бис?
В статье идет речь о принятии Советом Европы злополучного Протокола № 14 к европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Хотя Протокол был принят в 2004 году, он не может вступить в силу, пока не будет ратифицирован всеми 47 государствами — членами Совета Европы. К настоящему моменту его не удалось ратифицировать только Российской Федерации. Система европейской Конвенции сейчас находится в глубоком кризисе, и встает вопрос о том, сыграет ли ратификация Протокола № 14 какую бы то ни было роль в облегчении этого кризиса.
В 2005 году лорд Вулф предсказал, что длинный ряд нерассмотренных заявлений в Суд (тех, которые вообще не изучались; о которых не было сообщено соответствующему правительству; и тем более, по которым не было вынесено решение, допустимы они или нет) будет из года в год расти примерно на 20 % и к 2010 году так или иначе достигнет
250 тысяч1. Точка зрения докладчика, выступавшего перед Комитетом по правовым вопросам и правам человека Парламентской Ассамблеи Совета Европы, заключалась в том, что «ресурсы Суда, вероятно, вырастут на 20—25 %, если уже сейчас ввести в действие две процедуры, предусмотренные Протоколом № 14 к Конвенции, заключающиеся в рассмотрении дела одним судьей (в случае явно неприемлемых жалоб) и расширении полномочий комитета в составе трех судей (для хорошо обоснованных и повторных заявок, связанных со структурными или системными недостатками)»2. В итоге Комитет на основе выступления докладчика рекомендовал принять Протокол № 14-бис, не требующий единогласной ратификации — пусть даже это может показаться попыткой вычерпать море ложкой.
Я начну с вопроса о первоначальном содержании и цели деятельности Совета Европы и о том, как они менялись. Это приведет меня к анализу сущности кризиса — кризиса успеха, который сейчас переживает система Европейской Комиссии по правам человека,
и к процессу реформирования, который начался к 50-й годовщине европейской Конвенции в 2000 году.
Описав сам Протокол № 14 и дискуссию, развернувшуюся вокруг него, я обращусь к центральному вопросу. Он касается не процессуальной реформы и даже не критериев допустимости, а того, что лежит в основе всего этого — «души» системы европейской Конвенции. Должен ли Европейский Суд по правам человека оставаться судом, осуществляющим «индивидуальное правосудие», будь оно даже для небольшого числа истцов и с долгими проволочками, или же ему предстоит болезненная эволюция на пути к суду, осуществляющему «конституционное правосудие»?
Затем я разберу специфические проблемы, с которыми сталкивается Россия в отношениях с Советом Европы и системой Европейского Суда по правам человека, и подоплеку отказа Государственной Думы ратифицировать Протокол № 14.Я проанализирую постоянно напряженные вплоть до настоящего времени отношения между Советом Европы и Россией, включив в статью весьма откровенную оценку сложившейся ситуации со стороны российского судьи в Европейском Суде по правам человека Анатолия Ковлера.
В заключение я рассмотрю нынешний проект Протокола № 14-бис и попытаюсь сделать некоторый прогноз на сей счет.
Зачем нужен Совет Европы?
Хотя сейчас Совет Европы включает 47 государств от Исландии до Берингова пролива с общей численностью населения в 811 миллионов человек, первоначально он имел гораздо более скромное значение. Браунлай и Гунвин-Джилл правильно отмечают, что Совет Европы был «организацией, созданной в 1949 году как некоторого рода социальное и идеологическое соответствие военным аспектам европейского сообщества, представленным Организацией Североатлантического договора. [Он] отчасти вдохновлялся интересами укрепления европейского единства, а отчасти также политической волей к солидарности перед лицом коммунистической идеологии»3. Иными словами, западноевропейские государства желали показать, что к правам «первого поколения» — гражданским и
политическим — они относятся столь же серьезно, сколь СССР и его союзники ко «второму поколению» — социальным и экономическим правам. В конце концов, «коммунистические» государства гарантировали право на труд, пенсию, социальное обеспечение, здравоохранение, образование и т. д. не только в конституциях, но и на практике. Все это обеспечивало легитимность «коммунистического порядка» и являлось одной из причин того, почему режим СССР развалился и разложился сам, а не был свергнут. Это же объясняет и продолжающуюся ностальгию (особенно в России) по позднесоветско-му образу жизни.
История становления Совета Европы началась в мае 1948 года, когда на Гаагской конференции собрались 1 000 делегатов4. Собрание получило название «Европейский конгресс». Они призывали, среди прочего, к созданию экономическо-политического союза для гарантии безопасности, экономической независимости и социального прогресса, к созыву совещательного собрания, избираемого парламентами государств, к разработке европейской хартии прав человека и формированию суда для проведения этих решений в жизнь. Последний шаг носил наиболее революционный характер. В международном праве отсутствовал прецедент создания международного суда с полномочиями вмешательства во внутренние дела государств-членов, имеющего право выносить обязательные решения.
На Конгрессе также обнаружились некоторые серьезные разногласия в подходах. Одни страны оказались безусловными сторонниками европейской федерации (например, Франция и Бельгия), а другие государства предпочли прямое сотрудничество между правительствами (Великобритания и скандинавские страны).
27 и 28 января 1949 года собравшиеся в Брюсселе на совещание министры иностранных дел пяти стран пришли к компромиссу, который заключался в следующем: Совет Европы будет состоять из Комитета министров, собирающегося на закрытые заседания, и Консультативной Ассамблеи, собирающейся публично. Чтобы удовлетворить требования Великобритании и ее союзников, Ассамблея должна была иметь чисто совещательные функции, в то время как полномочия прини-
мать решения были переданы Комитету министров. Чтобы учесть мнение федералистов, члены Ассамблеи должны были быть полностью независимы от своих правительств и иметь право голоса. Великобритания потребовала, чтобы они назначались правительствами. Этот важный аспект компромисса был вскоре пересмотрен, и с 1951 года выбирать представителей было поручено только парламентам5.
Устав Совета Европы6 был открыт для подписания и подписан 10 государствами7 5 мая 1949 года8. «Демократия» в его преамбуле определена так:
«Правительства... вновь утверждая свою приверженность духовным и моральным ценностям, которые являются общим достоянием их народов и подлинным источником принципов свободы личности, политической свободы и верховенства права, лежащих в основе любой истинной демократии. приняли настоящий Устав».
Комитет министров (на закрытых заседаниях) и Консультативная Ассамблея (на открытых заседаниях) разрабатывали европейскую Конвенцию с 11 мая 1949 года по 20 марта 1952 года. Конвенция была открыта для подписания Римским договором 4 ноября 1950 года, а первый Протокол к ней — в Париже 20 марта 1952 года. Протоколы публичных обсуждений опубликованы в восьмитомном издании «Подготовительные работы» (Travaux préparatoires)9.
Согласно мнению Стивена Грира и Эндрю Уильямса, первоначальный консенсус заключался в том, что «основным modus operandi Конвенции должны были стать жалобы в международный судебный орган одних государств на другие ("межгосударственный" процесс). Таким образом, в начале Конвенция гораздо интенсивнее занималась защитой демократической идентичности государств-членов посредством прав человека. чем предоставлением частным лицам средств защиты от нарушений этих прав.»10.
Таким образом, признание права на индивидуальный иск перестало быть требованием принадлежности к системе европейской Конвенции вплоть до 1990-х годов, когда рухнула коммунистическая система. Грир также указал на то, что первоначальный смысл Конвенции преодолел глубокие изменения со времен ее появления на фоне «холодной вой-
ны»: «.теперь он обеспечивает абстрактную конституционную идентичность для всего континента, особенно для бывших коммунистических государств.»11
Кризис системы европейской Конвенции и процесс реформирования
Право на индивидуальную жалобу находится в центре системы Конвенции. Однако оно же — главная причина его нынешних проблем. В недавнем докладе для Комитета по правовым вопросам и правам человека Парламентской Ассамблеи Совета Европы докладчик, Клаас де Врис, обозначил сущность кризиса, с которым столкнулся Страсбург-ский суд12.
В 1999 году в Европейский Суд было подано 22 650 исков; примерно 3 700 были разрешены в судебном порядке. Спустя менее чем 10 лет, в 2006 году, в Суд поступило уже более 50 000 исков, из которых примерно 30 000 были разрешены в судебном порядке. В 2006 году число поступающих исков выросло на 11 %, а число новых исков из России — на 38 %. На 30 июня 2009 года на рассмотрении находилось 108 350 исков, то есть с 1 января их количество выросло на 11 % (всего было 97 300, из них 57 % из Румынии, России, Турции и Украины), что на 23 % больше, чем в 2007 году. В 2008 году решения были вынесены по 1 880 искам (по сравнению с 1 735 исками в 2007 году — на 8 % больше) и 32 043 иска были отклонены (на 11 % больше по сравнению с 2007 годом). Клаас де Врис добавил:
«Отсюда следует, что Суд должен срочно найти способ, которым сможет решить, в частности, эти проблемы: судьи не должны тратить слишком много времени на очевидно неприемлемые дела (примерно 95 % всех исков), они должны быстро рассматривать повторные дела, касающиеся уже четко установленных системных недостатков внутри государств (это примерно 70 % исков, рассмотренных по существу дела), и тем самым сосредоточиться на наиболее важных делах и разрешить их как можно скорее».
К этому следует добавить длительное время, которое должно пройти между объявлением иска приемлемым и его решением в палате Суда. В одном из турецко-курдских дел
(Ипек против Турции13), в котором я представлял истца, заявитель жаловался на то, что в 1994 году «пропали» два его сына, оказавшиеся в распоряжении турецких войск. Это дело было объявлено приемлемым в мае 2002 года, затем в Турции в октябре 2002 года было слушание по выяснению обстоятельств дела, на котором я представлял истца. Приговор был окончательно вынесен в феврале 2004 года — Турция была признана виновной в нарушении права на жизнь обоих сыновей — по истечение десяти лет после нарушения и после подачи иска.
Но улучшений не последовало. В 2009 году 34 % дел ждали рассмотрения год или менее, 23 % — от года до двух, 14 % — от двух до трех лет, 11 % — от трех до четырех лет, 9 % — от четырех до пяти, и даже больше пяти лет — не менее 9 %14.
Таким образом, по словам Лоренса Хел-фера, «Европейский Суд по правам человека становится жертвой собственных успехов, и теперь перед ним выросла огромная очередь дел, подлежащих рассмотрению»15. Он выделяет две особые категории дел, которые «в то же время менее многочисленны и требуют более долгого рассмотрения», чем «...обозначение и снятие барьеров во внутреннем демократическом процессе или судебная оценка обоснованности государственных ограничений на личную свободу»16. Эти два класса следующие: во-первых, повторные дела, связанные со структурными проблемами в гражданской, уголовной и административной процедуре; во-вторых, это жалобы на серьезные и распространяющиеся нарушения прав человека, такие как: казни без судебного разбирательства, исчезновения людей, пытки и незаконное содержание под стражей.
Большое количество решений по делам против России относится к обеим этим категориям: многие из них связаны с неисполнением решений, вынесенных российскими судами, а многие весьма тяжелые обвинения были связаны с конфликтом, продолжающимся в Чечне с 1999 года. Во многих из этих случаев подтвердилось предсказание, сделанное Робертом Хармсеном в 2001 году: Суд перестал быть «вторичным гарантом прав человека и вместо этого оказался на более важной — и уязвимой — передовой позиции»17.
Филип Лич приводит подробный критический анализ процесса реформирования, при-
ведшего к принятию Протокола № 1418. Далее, Совет Европы опубликовал большой (718 страниц) компендиум под названием «Реформирование европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод: Текущая работа»19. В нем дана полная хронология различных стадий этого процесса с 2000 по 2008 год.
Процесс начался с совещания европейских министров в Риме (3—4 ноября 2000 года) по поводу 50-й годовщины европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод20. По итогам этого совещания в феврале 2001 года заместителями министров иностранных дел была учреждена Оценочная группа из трех человек, включая Председателя Европейского Суда Люциуса Вильдха-бера. Их отчет был опубликован в сентябре 2001 года и содержал большое число предложений21. Хотя Оценочная группа мало советовалась с гражданским обществом, большое количество неправительственных организаций, включая «Международную амнистию» и другие национальные институты по правам человека и ассоциации адвокатов, приняли «Ответ»22, весьма критичный по отношению к этим предложениям. Мари-Бенедикт Дем-бур также отметила: «Кажется, что на самом высшем уровне рассматривается создание такого суда, который будет более или менее свободен в выборе дел для рассмотрения»23.
После дальнейших рассмотрений и нескольких малоудачных консультаций в октябре 2002 года Исполнительный комитет по правам человека (CDDH) разработал дальнейший Промежуточный отчет24, а в апреле 2003 года — Окончательный отчет по предложениям реформы Суда25. Но предлагаемые изменения к требованиям допустимости иска подверглись в апреле 2004 года острой критике Парламентской Ассамблеи Совета Европы как «расплывчатые, субъективные и склонные к совершению серьезной несправедливости по отношению к истцу»26. В феврале 2004 года «Международная амнистия» опубликовала критический «Комментарий»27. Тем не менее Совет Европы все равно приступил к принятию нового Протокола.
Протокол № 14
Наконец, в мае 2004 года28 Протокол № 1429 был принят Комитетом министров. Дополни-
тельный критерий допустимости в статье 35 предусматривает, что дело может быть объявлено неприемлемым, если Суд сочтет, что «права заявителя нарушены незначительно или ему не причинен существенный вред, а принцип безусловного соблюдения прав человека, гарантированных Конвенцией и Протоколами к ней, не требует проверки жалобы по существу, но при условии, что ни одна жалоба не может быть отклонена по этим основаниям, если дело заявителя должным образом не рассмотрено внутренним национальным судом»30.
Филип Лич указывает, что на вопрос о том, что такое «рассмотрение должным образом», в контексте разнообразия правовых систем и процедур ответить очень сложно31. Очевидно, что судья наделяется весьма широким судебным усмотрением.
Другие важные изменения, предлагаемые Протоколом № 14, таковы:
— в некоторых случаях по поводу неприемлемых исков решения сможет принимать один судья;
— упрощенная суммарная процедура позволит комитету из трех судей решать вопрос о допустимости и сущности дел о «повторном нарушении» и «дел-клонов»;
— новая процедура позволит Комитету министров переносить рассмотрения в Суд в случаях, когда государство отказывается соблюдать некоторое решение;
— судьи назначаются на один 9-летний срок;
Уполномоченный по правам человека Совета Европы получает право вмешиваться в дела как третья сторона.
На этом процесс реформирования не закончился. В декабре 2005 года лорд Вулф опубликовал отчет «Обзор методов работы Европейского Суда по правам человека»32 по запросу Генерального секретаря Совета Европы и Председателя Суда. Его задача была следующей: рассмотреть, какие шаги могут быть приняты Председателем, судьями и персоналом Европейского Суда для наиболее практического и эффективного рассмотрения дел при его нынешней и предполагаемой загруженности, и выработать соответствующие рекомендации для Генерального секретаря Совета Европы и Председателя Суда.
Он подготовил ряд подробных рекомендаций по процессуальной реформе. В июне
2006 года в Варшаве состоялся семинар «Европейский Суд по правам человека: задачи XXI века»33, по итогам которого в ноябре
2006 года был подготовлен Отчет Группы мудрецов (куда входит Вениамин Яковлев, бывший председатель Арбитражного Суда РФ) для Комитета министров34. 22—23 марта
2007 года в Сан-Марино прошло совещание под названием «Будущее развитие Европейского Суда по правам человека в свете доклада Группы мудрецов»35. Генеральный секретарь Совета Европы Терри Дэвис отметил, что Протокол № 14 три года спустя после его принятия еще не вступил в силу36. 9—10 июня
2008 года в Стокгольме состоялось дальнейшее совещание, посвященное болезненному вопросу о внедрении европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод на национальном уровне37. Вероника Милинчук, тогдашний представитель Российского государства в Суде, признала, что «неисполнение или задержка исполнения решений Суда стало одним из существенных вопросов, поднимаемых гражданами России» в Европейском Суде38. Она добавила:
«Несмотря на все предпринятые попытки (включая выделение Министерством финансов России масштабных целевых средств), к началу 2007 года имелись тысячи неисполненных решений Суда по "старым" долгам, включая индексацию запоздавших денежных выплат за счет бюджетов субъектов Российской Федерации»39.
Как я покажу ниже, такая ситуация стала главным источником тех трудностей для России, которые поставили под угрозу само членство этой страны в Совете Европы.
Душа европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод
Можно сказать, что спор вокруг Протокола № 14 скрывает более фундаментальный аргумент, связанный с сущностью и будущим системы европейской Конвенции. Лоренс Хелфер утверждает, что «механизм индивидуальных жалоб в Европейский Суд по правам человека — венец наиболее развитой международной системы защиты гражданских и политических свобод»40. Однако теперь перед нами результат оживленных и очень серьезных споров о том, «индивидуальное» или
«конституционное» правосудие должен обеспечивать Суд. Мари Дембур раскрывает первый подход таким образом:
«Основная идея Страсбургского суда заключается именно в том, что он рассмотрит любое дело, от каждого, кто заявит, что он стал жертвой нарушения Конвенции; недостойных дел нет (за исключением, конечно, тех, которые традиционно признаются недо-пустимыми)»41.
Филип Лич является активным защитником важности права на индивидуальный иск42. Он цитирует слова дискуссионной группы Исполнительного комитета по правам человека о том, что право на индивидуальную петицию является «отличительным и уникальным достижением системы Конвенции»43. С точки зрения Лича, «право на индивидуальный иск стало, несомненно, самой важной частью системы Конвенции, гораздо важнее межгосударственного процесса, к которому прибегают крайне редко». Он отметил, что на январь 2004 года было лишь 20 межгосударственных дел44. Лич подчеркивает тот факт, что за возражениями против предложений ограничить индивидуальный доступ к Суду кроется «фундаментальная обеспокоенность тем, что поправки к критериям допустимости ограничат право частных лиц искать помощи в Европейском Суде, причем проблема растущего числа нарушений Конвенции по всей Европе так и не будет решена»45.
Лич использует слово «лотерея», так как большой процент всех исков, поданных в Суд, объявлен неприемлемым по текущим критериям (более 96 % в 2005 году), а примерно 60—70 % дел, признанных допустимыми, касаются «повторных дел», среди которых велика доля дел, рассматриваемых весьма дол-
го46.
«Конституционный» аргумент был сформулирован в 2002 году бывшим председателем Европейского Суда по правам человека Люциусом Вильдхабером. Он обозначил «основную дихотомию, проходящую через всю Конвенцию. Она заключается в ответе на вопрос, какова основная цель системы Конвенции: обеспечить решение личной проблемы или же более «конституционная» миссия — выделить среди общих интересов вопросы, основанные на публичной политике»47. С его точки зрения, перспективы прогресса Суда заключаются в том, чтобы «сосредоточить
усилия на принципиальных решениях, которые создают новые прецеденты»48. Их он назвал «ведущими решениями, принципиальными решениями, решениями, которые вносят вклад в судебный контроль прав человека в европейском масштабе, которые помогают строить европейский "публичный порядок"»49.
Наиболее последовательным сторонником коренных изменений сущности системы европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод стал Стивен Грир. В одной известной статье, опубликованной в 2003 году50, он определил три квинтэссенци-альных конституционных вопроса Европейского Суда, обычно описываемые как принципы интерпретации (например, позитивные обязательства, динамическая интерпретация, делегирование инициативы, пропорциональность и т. д.): «нормативный вопрос» — что означает некоторое право Конвенции, включая его отношения с другими правами и коллективными интересами; «институциональный вопрос» — какие институты должны отвечать на этот вопрос; и «судебный вопрос» — как, при помощи какой судебной процедуры нормативный вопрос следует рас-сматривать51. По его утверждению, Суд терпит неудачу, пытаясь правильно применять основные положения Конвенции, во-первых, потому что его решения обычно носят «тонкий», формалистический характер, связанный во многих случаях с конкретными фактами, и, во-вторых, поскольку принципы интерпретации остаются неупорядоченными. Он приходит к выводу: «Едва ли есть какой-либо смысл в том, что применение глубоких конституционных ценностей, находящихся в состоянии динамического напряжения друг с другом, носит мелочно выборочный характер, так что судебная практика лишена того "конституционного авторитета", который у нее мог бы быть в противном случае и который, безусловно, ей нужен»52.
В другой, более поздней книге53 он утверждает, что, к сожалению, ни один из страс-бургских комитетов, внесших свой вклад в дискуссию перед принятием Протокола № 14, не рассмотрел адекватно вопрос о том, должен ли Европейский Суд осуществлять «индивидуальное» или «конституционное» правосудие, или и то и другое. Однако достойно замечания то, что Исполнительный комитет
рассматривал этот вопрос, хотя и безрезультатно:
«Исполнительный комитет, не считает, что существует лишь одна альтернатива между двумя радикально противопоставленными точками зрения — одной, согласно которой Суд должен осуществлять "индивидуальное правосудие", и другой, согласно которой Суд должен осуществлять "квазиконституционное правосудие". Обе функции являются легитимными для Европейского Суда по правам человека, и предложения, сформулированные в этом докладе, стремятся примирить их»54.
Стивен Грир характеризует противоположные позиции следующим образом. Стремление к «индивидуальному правосудию» он описывает как «попытку. гарантировать, что каждая реальная жертва нарушения Конвенции получит решение в свою пользу от Суда, каким бы легким ни был ущерб, какова бы ни была бюрократическая цена такого решения, вне зависимости от того, выделяется или нет компенсация и каково будет практическое воздействие такого решения на соответствующую деятельность или практику.»55. Конечно же, это скорее карикатура!
«Конституционное правосудие» описано Гриром с заметно большей симпатией:
«.попытка посредством системы Конвенции гарантировать, что дела отбираются и рассматриваются Судом таким образом, чтобы наиболее действенно определить, осудить и разрешить нарушения, особенно те, которые носят серьезный характер для истца, для государства-ответчика (поскольку, например, они встроены в структуру или modus operandi его публичных институтов) или для Европы в целом (поскольку, например, они могут быть распространены более чем в одном государстве)»56.
Грир особо подчеркнул, что если в 2005 году Суд смог рассмотреть по существу 1 039 дел (в 2008 году — 1 880 дел по сравнению с 1 735 делами в 2007 году, таким образом, прирост за год в 8 %57 — на самом деле не такой уж и большой), а население 47 государств — членов Совета Европы — примерно 811 миллионов человек, то «произвольно взятый гражданин государства — члена Совета Европы имеет примерно одну миллионную шанса на то, что его жалоба будет рассмотрена в Суде.»58.
Он также критикует позицию «Международной амнистии» и других неправительственных организаций. В частности, «Международная амнистия» утверждает, что частные лица имеют право «получать обязательные определения от Европейского Суда по правам человека относительно того, являются ли представленные факты нарушением.»59. Грир подчеркивает весьма справедливо, что данные права включают в себя право запрашивать Суд и получать ответ. Но, разумеется, только те, чьи дела допустимы — а это ничтожная часть от тех, кто обращается с исками — имеют право на такое определение60. Затем Грир рассмотрел практику Суда Европейских сообществ, имеющего систему предварительных решений, а также Верховного суда США и Федерального конституционного суда Германии, каждый из которых пользуется широким судебным усмотрением относительно того, какие дела рассматривать61. Однако, несмотря на его желание усилить конституционную миссию Европейского Суда, он приходит к не такому уж и радикальному выводу:
«Несмотря на слабости процедуры подачи индивидуальных исков, было бы ошибкой прекратить ее, поскольку будет сложно найти потенциально более эффективную замену, а кроме того, при нужных изменениях она может по-прежнему облегчить осуществление конституционного правосудия. Однако индивидуальные иски, по которым Судом будут вынесены решения, должны выбираться не столько из-за их последствий для индивидуальных истцов, сколько по их конституционной значимости для государства-ответчика и Европы в целом»62.
Грир не столь четок по вопросу о том, каким образом, помимо Протокола № 14 (или вместо него), эта цель может быть достигнута. Кроме того, его статья написана в 2006 году, когда он предполагал еще, что Протокол № 14 будет ратифицирован.
Люциус Кафлиш, бывший судья Европейского Суда, еще более пессимистичен:
«Протокол № 14 принесет некоторое облегчение, но его будет недостаточно. Для этого будет необходим Протокол № 15, и работа над ним уже начата. Соответственно, после реформы 1998 года и "реформы реформы" 2004 года понадобится "реформа реформы реформы"»63.
Страсбургский суд и Россия: сложности взаимоотношений
Россия создает для Страсбургского суда постоянно усугубляющуюся проблему. За последние годы она проиграла в Суде несколько громких дел. В мае 2004 года в деле Гусинский против России64 Суд постановил, что Россия действовала неверно, арестовав телевизионного магната и используя систему уголовного правосудия для форсирования коммерческой сделки. В июле 2004 года в деле Илашку и другие против Молдовы и России65 большинство Большой палаты Суда решило, что Россия оказывала поддержку Приднестровью, в одностороннем порядке отделившемуся от Молдовы, что привело к «фактическому контролю». Первые шесть чеченских истцов выиграли дела против России в Страсбурге в феврале 2005 года66. В апреле 2005 года в деле Шамаев и 12 других против России и Грузии67 Суд осудил Россию за сознательный отказ сотрудничать с Судом, несмотря на дипломатические гарантии, а в октябре 2002 года Суд принял «временные меры», указав Грузии, что вплоть до принятия решения Суда чеченцы, скрывшиеся в Грузии, не должны выдаваться России. Наконец, в деле Алексанян против России68 истец, находившийся под стражей до суда, был тяжело болен СПИДом. Суд привлек внимание к следующему факту:
«Суд указал для Правительства две временные меры (interim measures)69... 27 ноября 2007 года, а затем подтвердил их в декабре 2007 года и январе 2008 года. Суд, ввиду критического состояния здоровья истца, призвал Правительство перевести его в специальное медицинское учреждение. Однако лишь 8 февраля его перевели в больницу № 60. Очевидно, что более двух месяцев Правительство последовательно отказывалось исполнить временную меру, таким образом поставив под угрозу здоровье и даже жизнь истца. Правительство не заявляло, что мера, указанная в предписании № 39, практически невыполнима; напротив, последующий перевод истца в больницу № 60 показывает, что она была относительно простой для осуществления. В этих обстоятельствах Суд полагает, что неосуществление меры следует отнести к нежеланию властей сотрудничать с Судом»70.
Далее Суд указал:
«Во-вторых, Суд отмечает, что Правительство не последовало второй временной мере, обозначенной Судом 21 декабря 2007 года, а именно оно не позволило осуществить осмотр истца медицинской комиссией с участием врачей по его выбору.. Несмотря на попытки истца сформировать такую комиссию, Правительство отказалось идти в этом ему навстречу»71.
В этих обстоятельствах Суд пришел к выводу, что Правительство РФ не выполнило свои обязательства, вытекающие из статьи 34 Конвенции, где указано, что «Высокие Договаривающиеся Стороны обязуются никоим образом не препятствовать эффективному осуществлению этого права [на жалобу]».
Более того, Россия в настоящее время вносит значительный вклад в кризис Суда. Это видно, если сравнить 2006 и 2008 годы. В 2006 году 10 569 (из 50 500) исков были поданы против России, из них 380 были переданы российскому правительству, а 151 были сочтены допустимыми. При этом против России было вынесено 102 решения (из 1498 решений против всех стран Совета Европы). В 2008 году против России вынесено 269 решений, а 825 переданы правительству72. К концу 2006 года из 89 887 дел, не рассмотренных Судом, примерно 20 % касались России, 12 % — Румынии и 10 % — Турции73. В 2008 году Россия также была лидером — судебного решения ожидали 27 250 исков, то есть 28 %74.
В докладе Комитета по правовым вопросам и правам человека Парламентской Ассамблеи Совета Европы, подготовленном в сентябре 2006 года, отмечалось, что «после быстрой реакции на первые решения Европейского Суда процесс исполнения замедлился из-за проведения дальнейших законодательных и иных реформ с целью решения важных структурных проблем.» Так на дипломатическом языке выражены проблемы в отношениях между Россией и Судом. Такие холодные отношения просто недопустимы, поскольку на кон ставится сам авторитет и целостность механизма реализации решений Страсбурга. В феврале 2007 года Комитет по правовым вопросам и правам человека подробно проанализировал отказ России (и других стран, особенно Турции) сотрудничать с Судом75.
Парламентская Ассамблея Совета Европы приняла — что является довольно необычным шагом — дальнейшую резолюцию от 2 октября 2008 года. Там, в частности, утверждалось следующее: «Противозаконное давление также оказывалось на адвокатов, которые защищают истцов перед Судом и помогают жертвам нарушения прав человека во внутригосударственных инстанциях перед обращением в Суд. Подобное давление включает в себя сфабрикованные уголовные обвинения, дискриминирующие налоговые проверки и угрозу обвинениями в "превышении должностных полномочий". Такое же давление оказывается на неправительственные организации, помогающие истцам готовить свои дела. Подобные акты запугивания привели к тому, что предполагаемые жертвы нарушений либо не подали иски в Суд, либо забрали их. Это, прежде всего (хотя не исключительно), связано с северокавказским регионом Российской Федерации.»76.
Подобная публичная критика члена Совета Европы носит беспрецедентный характер.
Отказ России ратифицировать Протокол № 14
В среду 20 декабря 2006 года Государственная Дума отклонила ратификацию Протокола № 14 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод, несмотря на то что Россия обещала это сделать, а законопроект о ратификации был подан в Думу Правительством. В ходе парламентской дискуссии выяснилось, почему большинство проголосовало против ратификации. Заместитель Председателя Думы Сергей Бабурин выразил неудовольствие тем, что «наш большой денежный взнос [12 млн евро, как в Великобритании. — Б. Б.] используется» Советом Европы «для нападок на нашу же страну»77.
Решение Думы было охарактеризовано в газете «Коммерсантъ» так: «Госдума сорвала реформу Евросуда»78. Алексей Митрофанов, заместитель председателя Комитета Думы по законодательству, заявил, что решение Думы было результатом «прямого указания из Кремля. Непонятно также, чего мы сможем всем этим добиться? Надо было просто объяснить Западу наши претензии»79.
Генеральный секретарь Совета Европы Терри Дэвис немедленно выступил с Декла-
рацией, где высказал разочарование тем, что «существенные и давно необходимые изменения будут задержаны»80. Такой ответ представляет весьма редкий случай и по дипломатическим меркам сформулирован весьма жестко.
Всякое подозрение, что Дума как-то исказила настоящий замысел Президента, развеялось 11 января 2007 года, когда Путин встретился с членами Совета при Президенте Российской Федерации по содействию развитию институтов гражданского общества и правам человека. Бывшая судья Конституционного Суда РФ и ведущий правозащитник Т. Г. Морщакова задала ему конкретный вопрос об отказе ратифицировать Протокол № 14. Путин ответил:
«К сожалению, наша страна столкнулась с политизацией судебных решений. Мы с вами знаем о деле Илашку, где Российскую Федерацию обвинили в том, к чему она не имеет никакого отношения. Это чисто политическое решение, подрыв доверия к судебной международной системе. И депутаты Государственной Думы обратили внимание тоже и на это»81.
Впервые Путин открыто критиковал решение Европейского Суда по правам человека. 12 января 2007 года ему ответил Рене ван дер Линден, Председатель Парламентской Ассамблеи Совета Европы, заявивший на пресс-конференции в Москве, что, если Суд принимает решение в защиту гражданина, чей иск не удовлетворен в судах его страны, такое решение надо рассматривать как принятое в защиту гражданина, а не против государства82.
Продолжающаяся напряженность между Россией и Советом Европы
Далее, 26 мая 2008 года, Парламентская Ассамблея Совета Европы опубликовала последний из ряда докладов киприотского парламентария Христоса Пургуридеса. Доклад под названием «Обеспечение решений Европейского Суда по правам человека»83 был подготовлен Комитетом по правовым вопросам и правам человека. Пургуридес высказал сожаление в связи с тем, что неисполнение прецедентных решений Страсбургского суда остается проблемой (возможно, значительной) в 11 государствах, подписавших евро-
пейскую Конвенцию о защите прав человека и основных свобод84.
По отношению к России акцент был сделан на следующих вопросах. Во-первых, докладчик указал на недостаточный судебный контроль за досудебным пребыванием под стражей, что приводит к его чрезмерной продолжительности и переполнению следственных изоляторов. В этом направлении Россия делала определенные шаги после решения по делу Калашникова (15 июля 2002 года)85. Во-вторых, Пургуридес обратился к проблеме хронического неисполнения внутригосударственных решений, вынесенных против государства. И снова он привел в пример ряд соответствующих мер, принятых в тесном сотрудничестве с Советом Европы. В-третьих, нарушения европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод в Чеченской Республике продолжают вызывать обеспокоенность, так как российские власти по-прежнему не дают согласия на доступ к следственным делам86.
На эту обеспокоенность отреагировал российский судья Европейского Суда Анатолий Ковлер на встрече с Конституционным Судом Российской Федерации в Санкт-Петербурге в пятницу 27 февраля 2009 года. Ковлер сделал критический обзор решений против России, вынесенных в 2008 году, и заявил, что, если России в течение ближайшего полугодия не удастся решить «системных проблем» в виде неисполнения решений Суда, это может положить конец российскому членству в Совете Европы.
Ковлер заметил, что в 2008 году имела место «падающая динамика» и «пресыщение рынка» в исках против России. В 2008 году в Европейский Суд по правам человека подали свои жалобы 10 500 истцов, но число исков, признанных допустимыми, увеличилось, а количество решений было рекордным (269, как указано выше). Суд 40 раз признал неэффективным расследование преступлений в Чечне и впервые более чем в 20 делах усмотрел «отсутствие эффективных средств защиты» для россиян по отношению к избыточному применению такой досудебной ограничительной меры, как задержание, и по отношению к условиям содержания в следственных изоляторах (СИЗО). Но наиболее яркая тенденция 2008 года заключалась в продолжительном неисполнении решений российских судов и
отсутствии механизма компенсации Правительством убытков от незаконных действий судей. Примерно 72 % решений, вынесенных Европейским Судом против России, связаны с этой проблемой, и еще 5 000 подобных дел ждут решения. В сентябре 2008 года Верховный Суд, по предложению Президента Медведева, подал в Государственную Думу законопроект по решению данной проблемы. Однако бюрократы «зарубили его на корню».
Как сказал Ковлер, терпение Европейского Суда по правам человека было исчерпано делом Бурдов против России № 287. В этом деле истец, ветеран Чернобыля, жаловался на невыплату компенсации, положенной ему как жертве решений российских судов и Европейского Суда88. По этому повторному иску Суд не только обязал Россию выплатить Бур-дову 6 тысяч евро, но и решил, что эти нарушения «возникли в результате практики, не совместимой с Конвенцией, при которой государство постоянно отказывается выполнять требования о компенсации, наложенной судом, и по отношению к которой понесшая ущерб сторона не имеет действенной защиты внутри государства». Суд также вынес фактически первое «пилотное решение» против России и постановил:
«Государство-ответчик должно выработать в течение шести месяцев с момента, когда решение станет окончательным, эффективное внутригосударственное средство или сочетание таких средств, гарантирующих адекватную и достаточную компенсацию за необеспечение или чрезмерно отложенное обеспечение внутригосударственных судеб -ных решений в соответствии с принципами Конвенции, как то установлено в прецедентных решениях Суда;
Государство-ответчик должно обеспечить такую компенсацию в течение одного года с момента, когда решение станет окончательным, ко всем пострадавшим от невыплаты или чрезмерно отложенной выплаты со стороны государственных властей средств, назначенных судом в их пользу, подавшим свои иски в Суд до вынесения настоящего решения, и чьи иски были переданы Правительству...».
Ковлер указал, что в случае введения такого решения Европейский Суд по правам человека избавится примерно от тысячи дел. Он добавил, что Россия — «передовик» по
неисполнению решений самого Европейского Суда: «Это наш ответ Чемберлену за нератификацию Россией 14-го протокола Европейской конвенции», и объяснил, что Комитет министров Совета Европы обеспечит осуществление этого и других решений Европейского Суда, включая использование санкций, таких как резолюции и предупреждения, вплоть до прекращения членства России в Совете Европы. Сообщалось, что Ковлер нашел полное понимание и поддержку со стороны судей Конституционного Суда89.
В совсем ином, более агрессивном, ключе восприняло ситуацию российское Правительство. В тот же день коллегия российского Министерства юстиции обвинила Страсбург-ский суд в предвзятости и отсутствии объективности по отношению к России. Министр юстиции Российской Федерации Александр Коновалов и представитель России в Европейском Суде по правам человека (одновременно заместитель министра юстиции) Георгий Матюшкин заявили, что ряд решений Суда, связанных с Россией, необоснован. Сюда входит решение о допустимости иска ЮКОСа против России на миллиарды долларов после уничтожения компании Кремлем и признание британского адвоката Пирса Гарднера представителем ЮКОСа. Г-н Коновалов также подчеркнул, что ряд решений Суда вызывают сомнения в «беспристрастности и полной объективности Суда», поскольку «остаются непонятными» для России90.
Во время написания настоящей статьи 13 июля 2009 года г-н Матюшкин выступил на пресс-конференции после встречи представителей Министерства юстиции с Конституционным Судом91. Он заявил, что, если будет принят закон о компенсации жертвам контртеррористических операций, Страсбургский суд сможет прекратить принимать жалобы от жертв этих операций из России. Данный законопроект готовится межведомственной рабочей группой. Он сказал, что подобный закон был принят в Турции в 2004 году, и поток дел по указанному вопросу прекратился.
Но он пошел и дальше, заявив, что Европейский Суд по правам человека вышел за рамки собственной компетенции, рассмотрев дела, связанные с событиями в Чечне. По его словам, Суд позволил себе исходить из ложного допущения, что всякий, кто «пропал» в Чечне, убит. Г-н Матюшкин утверждал, что
тот факт, что некто убит российским Правительством, «должен быть сначала установлен согласно российским законам». Ответ на это предположение находится в одном из дел по Чечне92, в котором Суд заявил (что делал неоднократно):
«Со стороны российского Правительства не поступило никаких объяснений по поводу обстоятельств смертей, никаких обоснований Правительством применения его сотрудниками смертоносных орудий также не предоставлялось. Таким образом, в этом отношении не имеет значения, были ли убийства осуществлены "с ведома или по приказу" федеральных органов власти. Ответственность за смерть родственников истцов тем самым лежит на государстве-ответчике; убийство 11 родственников истцов составляет нарушение статьи 2»93.
Очевидно, что, несмотря на весьма откровенный анализ со стороны судьи Ковлера, российские власти, представленные министром юстиции и его заместителем, представителем России в Европейском Суде, по-прежнему собираются вести риторическое наступление на позиции Суда и систему европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод в целом.
Зачем нужен Протокол № 14-бис?
Отказ Государственной Думы России ратифицировать Протокол № 14 в конце концов вызвал подготовленный ответ. На 1054-м заседании 15—16 апреля 2009 года Комитет министров Совета Европы рекомендовал Парламентской Ассамблее сообщить Комитету мнение о проекте Протокола №14-бис к европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод, причем это должно было быть сделано во время сессии в апреле 2009 года, согласно неотложной процедуре, предусмотренной правилом 50 Регламента Ассамблеи. 27 апреля 2009 года Ассамблея передала запрос Комитета министров в Комитет по правовым вопросам и правам человека для доклада. Докладчиком был назначен г-н Клаас де Врис.
Согласно докладу г-на де Вриса94 от 28 апреля 2009 года, возможности Суда по рассмотрению дел, вероятно, вырастут на 20— 25 %, если обе процедуры, предусмотренные
в Протоколе № 14, будут приведены в действие, то есть рассмотрение дела одним судьей (для явно недопустимых исков) и новые полномочия для комитета из трех судей (для явно обоснованных и повторных исков, связанных со структурными или системными недостатками).
Де Врис сказал, что «может лишь пожалеть в связи с отказом Государственной Думы с декабря 2006 года дать согласие на ратификацию Россией Протокола № 14. Таким образом, Государственная Дума существенно усложнила ситуацию, в которой находится Суд, а также лишила граждан, находящихся под юрисдикцией Российской Федерации, выгод от рационализированной процедуры рассмотрения дел Судом»95.
Новое предложение заключалось в принятии Дополнительного протокола. В отличие от Протокола № 14, который является «протоколом, вносящим поправку» и должен быть ратифицирован всеми государствами — участниками Конвенции для вступления в силу, Протокол № 14-бис96 должен стать «дополнительным протоколом», который может вступить в силу после ратификации определенным числом — но не всеми — государств — участников Конвенции. Как разъясняется в пояснительной записке, этот дополнительный протокол требует только трех ратификаций. Такое число установлено для того, чтобы протокол вступил в силу как можно быстрее.
Заключение
Стивен Грир и Эндрю Уильямс недавно заметили, что используемая европейской Конвенцией о защите прав человека и основных свобод система индивидуального правосудия, «в сочетании со все растущей загруженностью судов, угрожает временным застоем налаживанию системы»97. В то же время они признают:
«Европейский Суд по правам человека фактически стал Конституционным судом большой Европы на вершине единой межгосударственной конституционной системы, объединяющей бывшие коммунистические государства с Западом, а членов Европейского Союза с не вступившими в него государствами. Обеспечение публичной власти на каждом уровне управления формально ограничено в этих рамках рядом подлежащих между-
народному судебному контролю конституционных прав».
Собственные предложения Грира по реформированию системы сводятся к положению, с которым согласны все: выживание Суда зависит от гораздо более эффективного применения Конвенции и ее судебной практики государствами-членами в их собственных правовых системах. Как указывает Патриция Эльи98:
«В соответствии с принципом делегирования полномочий, каждая реформа Конвенции, направленная на гарантию долгосрочной эффективности деятельности Суда, должна сопровождаться действенными мерами на национальным уровне. Таким образом, на 114-й сессии в мае 2004 года Комитет министров Совета Европы принял три рекомендации для государств-членов, затрагивающие, соответственно, университетское образование и профессиональную подготовку99; проверку совместимости законопроектов, существующих законов и административной практики со стандартами, сформулированными в Конвен-ции100, и усовершенствование внутригосударственных средств защиты101».
Есть также такой критерий, как «укорененность» системы европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод во внутреннем праве, о котором писал Лоренс Хелфер102.
С точки зрения этого автора, создание такой внушительной системы стало бы невозможным без участия России в системе европейской Конвенции с 1998 года. То, что Россия является ныне ключевой страной в системе, первоначально созданной для противоборства с СССР, — это не только ирония судьбы, но и огромное достижение самой системы, в которой Россия по-прежнему занимает уверенные позиции, несмотря на 10 бурных лет. Более того, членство в системе все это время играет огромную роль для самой России, позволив ей оживить великие правовые реформы 1864 года Александра II и твердо вернуть российское законодательство, если не практику, в рамки европейской традиции103. Простого взгляда на учебники и комментарии к законодательству, печатаемые в России, достаточно, чтобы понять, что европейская Конвенция о защите прав человека и основных свобод и ее прецедентное право являются центральной частью в преподавании
и понимании права в России, где уже начался процесс ее внедрения104.
Билл Бауринг - профессор права колледжа Беркбек, Лондонский университет.
Перевод с английского Д. В. Сичинавы.
1 См.: Lord Woolf. Review of the Working Methods of the European Court of Human Rights. Council of Europe, 2005. P. 49 (http://www.echr.coe.int/ NR/rdonlyres/40C335A9-F951-401F-9FC2-241 CDB8A9D9A/0/lordwoolfreviewonworking-methods.pdf).
2 См.: De Vries K Draft Protocol No. 14 bis to the Convention for the Protection of Human Rights and Fundamental Freedoms: Report to the Committee on Legal Affairs and Human Rights, Parliamentary Assembly of the Council of Europe Doc. 11879. 28 April 2009 (http://assembly.coe. int/Documents/WorkingDocs/Doc09/EDOC 11879.pdf). Para. 8.
3 См.: Brownlie I., Goodwin-Gill G. S. Basic Documents on Human Rights. 5th ed. Oxford: Oxford University Press, 2006. P. 609.
4 См.: http://www.coe.int/T/E/Com/About_Coe/ 1000delegates.asp.
5 См.: http://www.coe.int/T/E/Com/About_Coe/ Parliamentary_assembly.asp.
6 http://conventions.coe.int/Treaty/en/Treaties/ Html/001.htm.
7 Бельгия, Великобритания, Дания, Ирландия, Италия, Люксембург, Нидерланды, Норвегия, Франция и Швеция.
8 После 7 ратификаций вступил в силу 3 августа 1949 года.
9 См.: Council of Europe Collected edition of the «Travaux préparatoires» of the European Convention on Human Rights: In 8 vol. The Hague; Boston; London; Dordrecht; Lancaster: Martinus Ni-jhoff, 1975-1985.
10 См.: Greer S., Williams A. Human Rights in the Council of Europe and the EU: Towards «Individual», «Constitutional» or «Institutional» Justice? // European Law Journal. Vol. 15. 2009. No. 4. P. 462-481, 464.
11 См.: Greer S. The European Convention on Human Rights: Achievements, Problems and Prospects. Cambridge, UK; New York: Cambridge University Press, 2006. P. 170-171.
12 См.: De Vries K. Op. cit.
13 Application no. 25760/94, Ipek v. Turkey, Judgment of 17 February 2004. Cm.: Human Rights Law Journal. Vol. 23. 2002. P. 194.
14 http://www.echr.coe.int/NR/rdon lyres/ 55E4E440-6ADB-4121-9CEB-355E527600BD/ 0/Analysisofstatistics2008.pdf.
15 Cm.: HelferL.R. Redesigning the European Court of Human Rights: Embeddedness as a Deep Structural Principle of the European Human Rights Regime // European Journal of International Law. Vol. 19. 2008. No. 1. P. 125-159.
16 Ibid. P. 129.
17 Cm.: Harmsen R. The European Convention on Human Rights after Enlargement // The International Journal of Human Rights. Vol. 5. 2001. No. 4. P. 18-43, 29.
18 Cm.: Leach P. Access to the European Court of Human Rights - From a Legal Entitlement to a Lottery? // Human Rights Law Journal. Vol. 27. 2006. No. 1-4. P. 11-25.
19 Cm.: Reforming the European Convention on Human Rights: A Work in Progress. A Compilation of Publications and Documents Relevant to the Ongoing Reform of the ECHR / Steering Committee for Human Rights (CDDH). Strasbourg: Council of Europe Publishing, 2009.
20 Ibid. P. 11-51.
21 Cm.: Report of the Evaluation Group to the Committee of Ministers on the European Court of Human Rights. Strasbourg: Council of Europe Publishing, 2001. Cm. TaKKe: Human Rights Law Journal. Vol. 22. 2001. P. 308.
22 Cm.: NGO Response to the Report of the Evaluation Group; Leach P. Op. cit. P. 13.
23 DembourM.-B. «Finishing Off» Cases: The Radical Solution to the Problem of the Expanding ECHR Caseload // European Human Rights Law Review. 2002. No. 5. P. 604-623.
24 Cm.: Interim Report of the CDDH to be Submitted to the Committee of Ministers - Guaranteeing the Long-Term Effectiveness of the European Court of Human Rights, CM (2002) 146, 18 October 2002. Para. 18.
25 Cm.: Guaranteeing the Long-Term Effectiveness of the European Court of Human Rights - Final Report Containing Proposals of the CDDH, CM (2003) 55, 8 April 2003.
26 Cm.: Opinion No. 251 (2004) // Human Rights Law Journal. Vol. 26. 2005. P. 106.
27 Cm.: Amnesty International's Comments on the Interim Activity Report: Guaranteeing the Long-Term Effectiveness of the European Court of Human Rights. AI Index: IOR 61/005/2004. February
2004 (http://www.amnesty.org/en/library/asset/ IOR61/005/2004/en/70747dd7-d63b-11dd-ab95-a13b602c0642/ior610052004en.html).
28 См.: Protocol No. 14 to the ECHR Amending the Control System of the Convention — 13.V.04 — Text and Explanatory Report // Human Rights Law Journal. Vol. 26. 2005. No. 1. P. 88.
29 http://conventions.coe.int/Treaty/EN/Treaties/ Html/194.htm.
30 См.: Протокол № 14, ст. 12 (поправка к пунту 3 статьи 35 Конвенции).
31 Leach P. Op. cit. P. 19.
32 http://www.echr.coe.int/NR/rdon lyres/ 40C335A9-F951-401F-9FC2-241CDB8A9D9A/ 0/lordwoolfreviewonworkingmethods.pdf.
33 Reforming the European Convention on Human Rights: A Work in Progress. A Compilation of Publications and Documents Relevant to the Ongoing Reform of the ECHR / Steering Committee for Human Rights (CDDH). P. 131-215.
34 https://wcd.coe.int/ViewDoc.jsp?id=1063779& BackColorInternet=9999CC&BackColorIntranet =FFBB55&BackColorLogged=FFAC75.
35 Reforming the European Convention on Human Rights: A Work in Progress. A Compilation of Publications and Documents Relevant to the Ongoing Reform of the ECHR / Steering Committee for Human Rights (CDDH). P. 217-280.
36 См.: Ibid. P. 224.
37 См.: Ibid. P. 463-559.
38 Ibid. P. 506.
39 Ibid. P. 506.
40 HelferL.R. Op. cit. P. 159.
41 DembourM.-B. Op. cit. P. 621.
42 См.: Leach P. Op. cit.
43 Activity Report of the Reflection Group on the Reinforcement of the Human Rights Protection Mechanism, CDDH-GDR (2001)010, 15 June 2001.
44 См.: Leach P. Op. cit. P. 19.
45 Ibid. P. 24.
46 См.: Ibid. P. 23-24.
47 Wildhaber L. A constitutional future for the European Court of Human Rights? // Human Rights Law Journal. Vol. 23. 2002. No. 5-7. P. 161-165.
48 Ibid. P. 164.
49 Ibid. P. 163.
50 См.: Greer S. Constitutionalizing Adjudication under the European Convention on Human Rights // Oxford Journal of Legal Studies. Vol. 23. 2003. No. 3. P. 405-433.
51 См.: Ibid. P. 407.
52 Ibid. P. 407.
53 См.: Greer S. The European Convention on Human Rights: Achievements, Problems and Prospects.
54 Guaranteeing the long-term effectiveness of the European Court of Human Rights: Final report containing proposals of the CDDH, CM (2003) 55, 8 April 2003. Para. 11.
55 Greer S. The European Convention on Human Rights: Achievements, Problems and Prospects. P. 166.
56 Ibid. P. 166-167.
57 См.: http://www.echr.coe.int/NR/rdonlyres/ 55E4E440-6ADB-4121-9CEB-355E527600BD/ 0/Analysisofstatistics2008.pdf.
58 Greer S. The European Convention on Human Rights: Achievements, Problems and Prospects. P. 170.
59 Amnesty International's Comments on the Interim Activity Report: Guaranteeing the Long-Term Effectiveness of the European Court of Human Rights. Para. 5.
60 См.: Greer S. The European Convention on Human Rights: Achievements, Problems and Prospects. P. 173.
61 См.: Ibid. P. 176-189.
62 Ibid. P. 322.
63 Caflisch L. The Reform of the European Court of Human Rights: Protocol no. 14 and Beyond // Human Rights Law Review. Vol. 6. 2006. No. 2. P. 403-415.
64 Application no. 70276/01, Gusinskiy v. Russia, Judgment of 19 May 2004.
65 Application no. 48787/99, Ila^cu and Others v. Moldova and Russia, Judgment of 8 July 2004.
66 Этих истцов представляли с 2000 года автор и его коллеги из основанного им Европейского центра адвокатуры по правам человека в партнерстве с российской неправительственной правозащитной организацией «Мемориал» при финансировании Европейского Союза в 2002 году.
67 Application no. 36378/02, Shamayev and Others v. Georgia and Russia, Judgment of 12 April 2005.
68 Application no. 46468/06, Aleksanyan v. Russia, Judgment of 22 December 2008, окончательное решение принято 5 июня 2009 года после отказа в ходатайстве России о слушаниях перед Большой палатой.
69 После дела Маматкулов и Аскаров против Турции (Applications nos. 46827/99, 46951/99, Ma-matkulov and Askarov v. Turkey [GC], Judgment of 4 February 2005) осуществление таких промежуточных дел обязательно.
70 Aleksanyan v. Russia. Para. 230.
71 Aleksanyan v. Russia. Para. 231.
72 См.: http://www.echr.coe.int/NR/rdonlyres/ 55E4E440-6ADB-4121-9CEB-355E527600BD/ 0/Analysisofstatistics2008.pdf.
73 См.: Survey of Activity for 2006 / Registry of the European Court of Human Rights. Strasbourg, 2007 (http://www.echr.coe.int/NR/rdonlyres/ 69564084-9825-430B-9150-A9137DD22737/ 0/Survey_2006.pdf).
74 См.: http://www.echr.coe.int/NR/rdonlyres/ 55E4E440-6ADB-4121-9CEB-355E527600BD/ 0/Analysisofstatistics2008.pdf.
75 См.: Member states' duty to co-operate with the European Court of Human Rights: Report of the Committee on Legal Affairs and Human Rights. Doc. 11183, 9 February 2007.
76 PACE Resolution 1571 (2007) (http://assembly. coe.int/Main.asp?link=/Documents/Adopted Text/ta07/ERES1571.htm).
77 Цит. по: Savenko Y. Russia Slows the European Court's Human Rights Work (http://humanright-shouse.org/Articles/686.html).
78 Черниговский М., Коробов П. Госдума сорвала реформу Евросуда // Комерсантъ. 2006. 21 декабря (http://www.kommersant.ru/doc.aspx? DocsID=732043).
79 http://en.rian.ru/analysis/20061225/57808422. html.
80 Russian State Duma votes against the ratification of Protocol 14 to the European Convention on Human Rights:Declaration by Council of Europe Secretary General Terry Davis (https://wcd.coe.int/ ViewDoc.jsp?id=1078355&BackColorInternet =F5CA75&BackColorIntranet=F5CA75&Back ColorLogged=A9BACE&ShowBanner = no& Target=_self).
81 http://www.kremlin.ru/appears/2007/01/1 1/ 2158_type63376type63378type63381_116609. shtml.
82 См.: Страсбургский суд ответил Путину: решения суда по искам из РФ не направлены против российского государства // NEWSru.com. 2007. 12 января (http://www.newsru.com/arch/russia/ 12jan2007/otvet.html).
83 Implementation of Judgments of the European Court of Human Rights: Introductory Memorandum of the Committee on Legal Affairs and Human Rights, AS/Jur (2008) 24, 26 May 2008.
84 Болгария, Великобритания, Германия, Греция, Италия, Молдова, Польша, Румыния, Россия, Турция, Украина.
85 Автор может подтвердить это. Он выступал ключевым экспертом Совета Европы на семина-
ре в июне 2008 года в Пскове с руководителями Федеральной службы исполнения наказаний.
86 См.: Application no. 69481/01, Bazorkina v. Russia, Judgment of 27 July 2006; Application no. 7615/02, Imakayeva v. Russia, Judgment of 9 November 2006; Non-enforcement of Domestic Judicial Decisions in Russia: General Measures to Comply with the European Court's Judgments: Memorandum prepared by the Department for the execution of the European Court's judgments and first comments by the Russian authorities (Application of Article 46 of the ECHR), CM/lnf/ DH(2006)32 revised 2, 17 October 2006, § 15. См. также Резолюцию Парламентской Ассамблеи 1571 (2007) и Рекомендацию 1809 (2007) об обязанности государств-членов сотрудничать с Европейским Судом по правам человека: Member states' duty to co-operate with the European Court of Human Rights: Report and Addendum of the Committee on Legal Affairs and Human Rights, Doc. 11183, 9 February 2007.
87 Application no. 33509/04, Judgment of 15 January 2009.
88 Application no. 59498/00, Burdov v. Russia, Judgment of 7 May 2002.
89 См.: Пушкарская А. Европейский суд пожаловался на Россию Конституционному // Коммерсантъ. № 36/П (4091). 2009. 2 марта (http:// www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID = 1 128309). См. также: http://www.newsru.com/ russia/02mar2009/eurosud_kovler.html.
90 Коммерсантъ. № 36/П (4091). 2 марта 2009 года.
91 http://www.newsru.com/Russia/13jul2009/ stras.html.
92 Applications nos. 57941/00, 58699/00, 60403/00, Musayev and Others v. Russia, Judgment of 26 July 2007.
93 Ibid. Para. 155.
94 См.: De VriesK. Op. cit.
95 Ibid. Para 10.
96 Текст Протокола № 14-бис и пояснительную записку см.: http://assembly.coe.int/Main.asp?link =/Documents/WorkingDocs/Doc09/ED0C 1 1864.htm.
97 См.: Greer S., Williams A. Op. cit.
98 См.: EgliP. Protocol No. 14 to the European Convention for the Protection of Human Rights and Fundamental Freedoms: Towards a More Effective Control Mechanism? // Journal of Transnational Law & Policy. Vol. 17. 2007. No. 1. P. 1-32, 32 (http://www.law.fsu.edu/journals/transnational/ backissues/documents/Egli.pdf).
99 Cm.: Recommendation Rec(2004)4 of the Committee of Ministers to member states on the European Convention on Human Rights in university education and professional training (https://wcd. coe.int/ViewDoc.jsp?id=743277&Site=CM).
100 Cm.: Recommendation Rec(2004)5 of the Committee of Ministers to member states on the verification of the compatibility of draft laws, existing laws and administrative practice with the standards laid down in the European Convention on Human Rights (May 12, 2004). (https://wcd. coe.int/ViewDoc.jsp?id=743297&Site=CM).
101 Cm.: Recommendation Rec(2004)6 of the Committee of Ministers to member states on the improvement of domestic remedies (https://wcd. coe.int/ViewDoc.jsp?Ref=Rec%282004%296& Language=lanEnglish&Site=COE&BackColor
Internet=DBDCF2&BackColorIntranet=FDC 864&BackColorLogged=FDC864).
102 См.: HelferL.R. Op. cit.
103См.: BowringB. Rejected Organs? The Efficacy of Legal Transplantation, and the Ends of Human Rights in the Russian Federation // Judicial Com-parativism in Human Rights Cases / Ed. by E. Örücü. London: United Kingdom National Committee of Comparative Law, 2003. P. 159182.
104 См.: Burkov A. The Impact of the European Convention on Human Rights on Russian Law: Legislation and Application in 1996-2006. Stuttgart: Ibidem-Verlag, 2007. В настоящее время Антон Бурков закончил работу над диссертацией, где представлен более полный и современный анализ.
