CC BY
20
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 11. ПРАВО. 2017. № 2
А. с. куницын, кандидат исторических наук, доцент кафедры государственно-правовых дисциплин Филиала НОУВПО «Московский институт государственного управления и права» (г. Курск)*
российская естественно-правовая Мысль предреволюционного периода в поисках правового идеала
На основе анализа научного наследия выдающихся представителей русской естественно-правовой мысли в статье рассматриваются их творческие поиски правового идеала как представлений о совершенном устройстве государства и общества, служащих ориентиром для социально-политических и правовых реформ. Отмечается, что эти поиски велись в контексте науки политики права, призванной содействовать прогрессу действующего права в соответствии с научно обоснованными представлениями о праве должном. Раскрываются цели и направления исканий правового идеала, оцениваются их результаты. Подчеркивается важность использования опыта русской юридической классики в современных условиях.
Ключевые слова: естественно-правовая мысль, политика права, право сущее, право должное, правовой идеал, компромисс.
Based on the analysis of the scientific heritage of the outstanding representatives of the Russian natural legal thought in the article discusses their creative searches for the legal ideal as representations of the perfect state and society, serving as a benchmark for the socio-political and legal reforms. It is noted that this searches were conducted in the context of the science policy of law intended to promote the progress of the current law in accordance with scientifically grounded ideas about the right due. The purposes and directions of the legal ideal are revealed, evaluated their results are evaluated. Emphasizes the importance of using the experience of Russian legal classics in the modern conditions.
Keywords: law policy, natural legal thought, right things, right tribute, legal ideal, compromise.
В письме о демократии американского государственного деятеля Т. Джефферсона весьма образно обозначена одна из «вечных» социальных проблем: «Всеобщее распространение света науки уже сделало всем очевидной вполне осязаемую истину: люди, составляющие большинство человечества, не рождаются на свет с седлами на своих спинах, точно так же, как и немногие привилегированные не рож-
* kunitsin-law@mail.ru
даются в сапогах со шпорами, готовыми милостью Божьей законно ездить верхом на других»2.
Подобно великому американцу, лучшие и самые благородные умы человечества уже не одно столетие размышляют над этой проблемой, в мечтах рисуя идеальное устройство государства и общества в соответствии со своими представлениями о справедливости и гуманизме, свободе, равенстве, братстве. По признанию, например, выдающегося русского правоведа и философа П. И. Новго-родцева, он и его соратники мечтали «о том времени, когда все, кто живет в России, будут чувствовать себя сынами России, будут любить ее так же, как мы ее любим, когда не будет у нас бесправных и обездоленных»3.
Обращение к прошлому отечественной общественной мысли, прежде всего к истории естественно-правовой мысли, убеждает в том, что она пребывала в постоянном и напряженном «искании и борении, во взыскании града нездешнего»4. Миссию естественного права представители русской естественно-правовой мысли видели в вечном поиске справедливого правового и социального порядка. С их точки зрения, именно естественное право «с его априорной методой, с идеальными стремлениями, с признанием самостоятельного значения за нравственным началом и нормативным рассмотрением»5 может служить философско-методологическим основанием науки политики права, призванной «ставить правотворческой мысли далекую и возвышенную цель — осуществление в праве этического идеализма», указывать «тот путь, который ведет к этой цели, те средства, при помощи которых возможно — конечно, не прийти, но приблизиться к ней»6. С точки зрения представителей естественно-правовой мысли перед политикой права, как и всякой практической дисциплиной, возникают две основные задачи: «1) познание целей и принципов нормального правового общения и 2) познание тех средств, при помощи которых принципы эти могут быть проведены в жизнь. Нужно поэтому различать политику целей от политики средств, как две по существу своему различные проблемы знания. Первая имеет в виду
2 Джефферсон Т. Письмо к Уэйтману от 24.06.1826 г. // Т. Джефферсон. О демократии / Сост. С. К. Падовер. СПб., 1992. С. 37.
3 Новгородцев П. И. Памяти князя Сергея Николаевича Трубецкого // Вопросы философии и психологии. 1906. Кн. 1. С. 8.
4 Гессен И. В. Искания общественного идеала. Берлин, 1922. С. 8.
5 Новгородцев П. И. Нравственный идеализм в философии права (к вопросу о возрождении естественного права) // Проблемы идеализма: Сб. ст. / Под ред. П. И. Нов-городцева. М., 1902. С. 250.
6 Гессен В. М. О науке права // Введение в изучение социальных наук: Сб. ст. / Под ред. Н. И. Кареева. СПб., 1903. С. 144.
научную формулировку правовых идеалов, вторая — научное познание путей к их осуществлению»7.
Исходя из этого, именно на путях решения как задач политики целей, так и задач политики средств, осуществлялись русскими мыслителями искания правового и социально-политического идеалов.
В самом общем виде представление об искомом идеале было сформулировано еще в 1904 г. П. И. Новгородцевым: «Счастье и мир, равенство и братство, свободная личность и свободное общество — не об этом ли думаем мы обыкновенно, когда произносим эти слова: правовой идеал? Мы обращаемся мыслью к лучшим чаяниям нашего духа, перед нами рисуются светлые образы общественной гармонии, согласия и мира»8.
Позже в фундаментальном исследовании «Об общественном идеале» (1917) П. И. Новгородцев пришел к выводу, что «общественный идеал можно определить как принцип свободного универсализма. В этом понятии сразу выражается и равенство, и свобода лиц, и всеобщность их объединения, поскольку все это сочетается в идее свободной солидарности всех»9.
Итогом указанных исканий стали, как выразился выдающийся историк русской культуры и богослов Г. В. Флоровский, «разрушительные и взрывные мысли»10. По его мнению, искания эти потребовали «отречений» и стоили «больших разочарований»11. Путем строгого научного анализа была убедительно доказана неизбежность «замены конечного совершенства началом бесконечного совершенствования»12. Стало ясно, что идеальная цель общественной организации, состоявшая в том, чтобы «объять все человечество и осуществить царство разума, мира и свободы»13, уходит в бесконечность и никогда полностью не может быть достигнута.
С учетом полученных результатов российским мыслителям пришлось внести необходимые коррективы в программы своего идеалот-ворчества. Ими был сделан вывод о том, что в подходе к разработке учения о правовом идеале необходимо отказаться от старого утопизма и перейти к здоровому реализму. «Основной темой этого учения, — утверждал видный правовед и философ Н. Н. Алексеев, — должно быть не отыскание конечной формулы общественного совершенства,
7 Алексеев Н. Н. Общее учение о праве. Курс лекций, прочитанных в Таврическом университете в 1918/19 году. Симферополь, 1919. С. 17.
8 Новгородцев П. И. Два правовых идеала // Научное слово. 1904. Кн. 10. С. 112.
9 Новгородцев П. И. Об общественном идеале. М., 1991. С. 111-112.
10 Флоровский Г. В. Памяти проф. П. И. Новгородцева // Флоровский Г. В. Из прошлого русской мысли. М., 1998. С. 212.
11 Там же.
12 Новгородцев П. И. Об общественном идеале. С. 17.
13 Там же. С. 134.
но указание тех действительных путей и средств, при помощи которых может быть улучшен всякий возможный правопорядок, — при полном сознании, что подобное улучшение может излечить многие болезни общества, но не в состоянии преобразовать общества в его целом и довести его до состояния земного рая»14.
В своих последующих творческих исканиях представителям естественно-правовой мысли пришлось исходить из признания невозможности достижения самого совершенного состояния права, которое, по словам Н. Н. Алексеева, так же невозможно, «как невозможна полная святость»15, из признания неустранимости антиномии личного и общественного начал, а также неизбежности существования социальных противоречий, конфликтов, борьбы интересов индивидов и социальных групп. Этим и был обусловлен их выбор в пользу философии компромисса и в защиту «срединного» пути бесконечного совершенствования, предполагающего согласование желаемого и объективно достижимого, поиски «золотой середины» между крайностями в целях достижения разумных компромиссов. В философии компромиссов они видели «интеллектуальный средний путь, стремление к синтезу между крайними противоположностями»16. Право рассматривалось ими не как исключительно орудие организованного выражения насилия, а в качестве инструмента социального компромисса и средства гармонизации общественных отношений через понимающее согласование.
При этом русские правоведы поднялись до ясного осознания того факта, что не победа, а взаимопонимание должно стать целью их усилий: «В споре нужно видеть не только недостатки противника, но, что часто труднее, уметь распознать ту долю правды, которая есть на его стороне. Так можно находить основы для мира, а не для обманчивой и преходящей победы»17.
Представители русской естественно-правовой мысли доказывали, что, вдаваясь в крайности, невозможно достичь золотой середины, что дьявол кроется не только в деталях, но и в крайностях, были уверены, что вопреки древнему латинскому изречению «ТеПшш поп ёаШг» (третьего не дано) — третье все-таки существует. Они утверждали, что истина лежит где-то посередине и искать ее следует не в противопоставлении крайностей, а в поиске «третьего пути» как антитезы крайностям, снимающего оппозицию двух предыдущих.
14 Новгородцев П. И. Об общественном идеале. С. 220.
15 Алексеев Н.Н. Основы философии права. СПб., 1999. С. 224.
16 Карпович М. М. Лекции по интеллектуальной истории России (XVIII — начало XX века). М., 2013. С. 208.
17 Маклаков В. А. Из воспоминаний. Нью-Йорк, 1954. С. 407.
Подобно Б. Н. Чичерину, они были убеждены, что «чувство меры и границ — вот что нужно просвещенному обществу»18.
Они относились к той части русской интеллигенции, которая понимала, что для осуществления преобразований в соответствии с ее идеальными представлениями о государственном и общественном устройстве необходимо отрешиться от крайностей и твердо придерживаться столь «невыносимой» для русского характера и национальной политической традиции центристской «срединной» позиции, не забывать о чувстве меры и противопоставить максимализму и экстремизму с их лозунгом «Или все, или ничего» лозунг — «ни все, ни ничего, а кое-что»19.
Выдающиеся российские философы и правоведы, мыслившие в рамках естественно-правовой парадигмы, в большинстве своем поддерживали либеральное движение, отвергали насильственные средства борьбы, стремились предотвратить социальный взрыв и направить развитие страны по пути реформ, а не революций. Вывод В. Г. Белинского, сформулированный им в 1837 г. в одном из писем, — «вся надежда России на просвещение, а не на перевороты»20 — находил в их среде полную поддержку. Они выступали против поляризации общества и запредельных социальных контрастов, отстаивали право каждого человека на достойное существование. Можно предположить, что строки М. Цветаевой: «Два на миру у меня врага, / Два близнеца, неразрывно-слитых: / Голод голодных — и сытость сытых!» — были им близки и понятны.
К сожалению, истории суждено было распорядиться иначе. Российское либеральное движение, не имея широкой социальной базы, было оттеснено на обочину общественной жизни представителями экстремистских политических сил, не смогло сплотить общество под своими лозунгами и провести его по пути между «Сциллой» реакции и «Харибдой» радикализма. Эволюционно-конституционный путь обновления страны, который отстаивали сторонники философии компромисса и политического центризма, не состоялся в силу сложного сочетания целого комплекса объективных и субъективных факторов. Русское общество не прислушалось к призывам и предостережениям своих выдающихся мыслителей-пророков, вследствие чего развитие страны пошло не по тому пути, который предлагался ими.
Подобный сценарий развития страны, надо полагать, стал возможным не в последнюю очередь из-за социального эгоизма и отсутствия политической мудрости тех, кто не хотел вовремя пойти на
18 Чичерин Б. Н. Философия права. М., 1998. С. 406.
19 Трубецкой Е. Н. Максимализм // Юность. 1990. № 3. С. 63.
20 Белинский В. Г. Собр. соч.: В 9 т. Т. 9. М., 1982. С. 53.
уступки, а также из-за нетерпения и нетерпимости тех, кто не хотел их дожидаться.
По всей вероятности, сказалось чрезмерное увлечение деятелей либерального движения компромиссами, что в ряде случаев вызывало обоснованную критику в их адрес со стороны идейных противников. Так, один из лидеров и теоретиков партии эсеров В. М. Чернов (Я. Ве-чев) в знаменитом сборнике статей «"Вехи" как знамение времени» подверг критике Б. А. Кистяковского, занимавшегося, с его точки зрения, «кстати и некстати» склонением слова «компромисс», забыв о словах Георга Еллинека, что «факты насильственных государственных переворотов, исходящих от носителей власти или подвластных, вообще не поддаются юридической квалификации, — в противном случае пришлось бы судить историю применительно к статьям уголовного кодекса. Возможность такого рода событий, находящихся вне области права, никогда не исключается... Преисполненная веры в мнимый догмат законченности системы права, юриспруденция упускает, по общему правилу, из виду, что история права есть в то же время история переворотов в праве»21.
Очевидно, подтвердилась правильность изречения, которое приписывается австрийскому государственному деятелю К. Меттерниху (1773—1869): «Святая средняя линия, с которой согласуется истина, доступна весьма немногим»22. Безусловно, в очередной раз получила подтверждение старая истина: не все компромиссы возможны и не всегда они достижимы.
В книге видного правоведа и политического деятеля В. А. Ма-клакова дана следующая оценка революционных событий 1917 г.: «В России было тогда две силы. Была историческая власть с большим запасом знаний и опыта, но которая уже не могла править одна. Было общество, многое правильно понимавшее, полное хороших намерений, но не умевшее управлять ничем, даже собою. Спасение России было в примирении и союзе этих двух сил, в их совместной и согласной работе»23. Как известно, достигнуть этого не удалось. В результате и произошло то, что произошло.
В настоящее время вопрос заключается в том, окажется ли в состоянии современное российское общество извлечь уроки из опыта русских революций XX в. и не повторить ошибок прошлого. К сожалению, многовековой опыт русской истории не предоставляет в этом
21 ВечевЯ. Правовые идеи в русской литературе // Анти-Вехи: Сб. ст. М., 2007. С. 465.
22 Цит. по: Масарик Т. Россия и Европа: Эссе о духовных течениях в России. Т. 2. СПб., 2004. С. 562.
23Маклаков В. А. Власть и общественность на закате старой России. Воспоминания современника: В 3 ч. Ч. 3. Париж, 1936. С. 585.
плане достаточных оснований для оптимизма. Диктат права силы в истории России всегда довлел над силой права, причем, как правило, это оправдывалось пресловутой «Staatsräson» — государственной необходимостью, которая «не знает закона». На всех развилках отечественной истории судьбоносный выбор сопровождался выходом за пределы правового поля посредством применения неправовой силы. Впрочем, российский опыт в этом смысле не уникален. Мысль о том, что «насилие является повивальной бабкой всякого старого общества, когда оно беременно новым»24, высказывалась не только К. Марксом. Но главное — правильность ее подтверждается исторической практикой. Так же, как и пагубность игнорирования исторического опыта и забвения научного наследия выдающихся мыслителей — пророков в своем Отечестве.
Сказанное дает основание утверждать, что вероятной альтернативой эволюционно-конструктивному пути бесконечного общественного совершенствования может стать путь революции.
В подобной ситуации мало смысла видится в том, чтобы бесконечно проклинать революцию или повторять слова из Евангелия: «Да минует меня чаша сия» (Матф., 26, 39). Тем более, что, по мнению некоторых авторов, тот, кто отрицает возможность революции, делает ее неизбежной и что в конце концов каждая государственная власть получает такую революцию, которую заслуживает.
Думается, в подходе к размышлениям о русских революциях правильнее всего будет придерживаться мудрого изречения Б. Спинозы: «Не осмеивать человеческих поступков, не огорчаться ими и не клясть их, а понимать»25.
В этом случае уместно будет, например, вспомнить рассуждения видного чешского философа и государственного деятеля Т. Г. Масарика, который, не являясь сторонником революции, был согласен с тем, что «развитие человеческой истории должно происходить постепенно, подобно тому, как и наш мир и весь космос развиваются посредством практически незаметных изменений». Вместе с тем как трезво мыслящий ученый Т. Масарик не мог отрицать тот неопровержимый факт, что «революции в истории имели место... В психологическом и логическом аспектах так называемые антагонистические противоречия существуют, и в этом плане гегелевская диалектика вполне оправданна... Революции можно считать исключительными событиями, мы можем желать, чтобы их не было, чтобы развитие осуществлялось без такого рода потрясений. Но революции все же случаются.»26.
24 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 23. С. 761.
25 Спиноза Б. Политический трактат // Спиноза Б. Соч.: В 2 т. Т. 2. СПб., 1999. С.250.
26 Масарик Т. Г. Указ. соч. С. 552-553.
Реалистичный подход к оценке революционных событий потребует признания объективной обусловленности русских революций и выдвижения в качестве приоритетной задачи осмысления опыта русских революций XX в., достижений зарубежной и отечественной философской и политико-правовой мысли, а также творческого использования всего имеющегося в распоряжении современного российского общества потенциала цивилизованного реформирования. В этом плане значительный интерес представляет, например, теория конвергентного (интегрального) общества, которая может послужить ориентиром в поиске оптимальной системы жизнеустройства, а также новой экономической модели, альтернативной рыночному фундаментализму.
Есть надежда, что решение указанной задачи не позволит нашему обществу в очередной раз «наступить на те же грабли», сможет удержать его от скатывания к противоправному насилию и социальным потрясениям и, наконец-то, даст возможность опровергнуть известный тезис: единственный урок, который можно извлечь из истории, состоит в том, что люди не извлекают из нее никаких уроков. Степень вероятности успешного решения этой поистине судьбоносной задачи вряд ли поддается строгой научной оценке.
«Далекий и неведомый путь раскрывается человечеству впереди... Что ждет его на этом пути?..»27 — с тревогой и надеждой вопрошал П. И. Новгородцев столетие назад. Увы, это нам не дано предугадать. Остается обратиться к глубокому осмыслению мудрых слов выдающегося мыслителя, адресованных потомкам: «Мы не знаем будущего, но знаем требования нашего морального сознания. Мы не можем предвидеть достижения наших целей, но можем его хотеть и требовать. Мы можем и должны вложить часть своей мысли и надежды в неопределенную перспективу грядущего. Удастся ли нам дождаться результата или нет, это не может влиять на существо нравственного требования. Оно не теряет силы, если и остается бесплодным. Для нравственной заповеди непосредственный практический успех не имеет значения: "fais ce que dois, advienne que pourra" (делай должное, наступит неизбежное — фр. )28.
Список литературы
1. Алексеев Н. Н. Общее учение о праве. Курс лекций, прочитанных в Таврическом университете в 1918/19 году. Симферополь, 1919.
2. Алексеев Н. Н. Основы философии права. СПб., 1999.
3. Белинский В. Г. Собр. соч.: В 9 т. Т. 9. М., 1982.
27 Новгородцев П. И. Об общественном идеале. С. 137.
28 Там же. С. 138.
4. Вечев Я. Правовые идеи в русской литературе // Анти-Вехи: Сб. ст. / Вступ. ст., сост., примеч. В. В. Сапова. М., 2007.
5. Гессен В. М. О науке права // Введение в изучение социальных наук: Сб. ст. / Под ред. Н. И. Кареева. Спб., 1903.
6. Гессен И. В. Искания общественного идеала. Берлин, 1922.
7. Джефферсон Т. Письмо о демократии к Уэйтману // Т. Джефферсон. О демократии / Сост. С. К. Падовер. СПб., 1992.
8. Карпович М. М. Лекции по интеллектуальной истории России (XVIII— начало XX века). М., 2013.
9. Маклаков В. А. Власть и общественность на закате старой России. Воспоминания современника: В 3 ч. Ч. 3. Париж, 1936.
10. Новгородцев П. И. Нравственный идеализм в философии права (к вопросу о возрождении естественного права) // Проблемы идеализма: Сб. ст. / Под ред. П. И. Новгородцева. М., 1902.
11. Новгородцев П. И. Два правовых идеала // Научное слово. 1904. Кн. 10.
12. Новгородцев П. И. Памяти князя Сергея Николаевича Трубецкого // Вопросы философии и психологии. 1906. Кн. 1 (81).
13. Новгородцев П. И. Об общественном идеале. М., 1991.
14. Чичерин Б. Н. Философия права. М., 1998.
