CC BY
239
О.В. Соколовская (Институт славяноведения РАН)
РОССИЯ В МИРОТВОРЧЕСКОЙ АКЦИИ ЕВРОПЕЙСКИХ ДЕРЖАВ НА КРИТЕ
С конца XX столетия обычным стало решение сложных международных проблем с помощью так называемых «миротворческих операций». Первая же миротворческая акция была проведена сто лет назад, в 1897-1909 гг. на Крите, и Россия приняла в ней активное участие. Автору данной статьи посчастливилось обнаружить в Историческом архиве Крита в фонде «Архив императорского русского генерального консульства на Крите (1860-1919)» неизвестные «Дневники русского экспедиционного отряда на Крите», доступа к которым ранее не было по политическим соображениям. Этот фонд был сформирован и передан в Исторический архив Крита после разрыва дипломатических отношений между Грецией и Россией в 1919 г., и о нем предпочитали не вспоминать. Использование «Дневников», наряду с богатыми материалами российских архивов, позволяет по-новому раскрыть неизвестные стороны российской политики на Ближнем Востоке, в том числе участие России в европейской миротворческой акции на «Великом острове Средиземноморья».
С конца XIX в. великие европейские державы уделяли особое внимание одному из важных стратегических форпостов Восточного Средиземноморья - острову Крит, где вспыхнуло очередное восстание греческого населения, требовавшего немедленного присоединения острова к Греции. Восстание 1895-1896 гг. носило ярко выраженный национальный и религиозный характер. Как и предыдущие восстания (1841, 1858, 1866-1869, 1878 гг.), оно было вызвано, с одной стороны, жесткой политикой турецких властей на Крите, направленной на усиление своего господства и обращение греков-критян в мусульманство, а с другой - горячим желанием греческого христианского населения острова вырваться из орбиты исламского мира. В результате православные греки и уже вдвое превосходившие их по численности мусульмане (также в основном греки) находились в постоянной взаимной вражде, переходившей в кровавые столкновения. Критский вопрос, все
более сопрягавшийся с необходимостью защиты христианства и европейских ценностей на Крите и на всем Ближнем Востоке, оказался в центре пресловутого «восточного вопроса» и вызвал к жизни первую в истории XX в. миротворческую акцию великих европейских держав.
Королевство эллинов, созданное при поддержке европейских держав в результате войны греков за независимость в 1821-1829 гг., оставляло за своими границами под османским владычеством большую часть греческого населения и территорий. Это вызвало к жизни великодержавную доктрину - «Мега-ли идеа», которую поддерживали греки по всему миру. Крит с его греческим населением считался неотъемлемой частью греческого мира и подлежал присоединению к Греции. Великие державы признавали законность требований критян, однако сроки присоединения постоянно отодвигались по многим, важным для самих великих держав, соображениям. Поэтому критяне и греческие политики решили, что только вооруженная борьба против турецкого гнета на острове и восстание могут привлечь внимание великих держав к критскому вопросу.
В связи с событиями на Крите осенью 1896 г. Австрия, Великобритания, Германия, Италия, Франция и Россия прислали в критские воды военно-морские эскадры. Крит не утихал, а в январе 1897 г. мусульмане устроили настоящее избиение христиан, которые вынуждены были спасаться на военных кораблях великих держав. В конце января вожди повстанцев (инсургентов) собрались на полуострове Акротири, где сформировали отряд в 650 человек и подняли греческий флаг. По указанию итальянского вице-адмирала Н. Каневаро восставшие подверглись бомбардировке. Но пока державы искали оптимальное решение критского вопроса и пытались выработать проект реформ, Греция спутала своими действиями все карты и предприняла попытку захватить остров силой. В феврале, с одобрения греческих националистов и короля Георга I, на острове высадилось 1500 вооруженных греков во главе
с полковником Вассосом, которые приступили к военным действиям против турецких гарнизонов совместно с повстанцами. Единственной поддержкой держав было запрещение турецким властям предпринимать наступательные действия против повстанцев.
На конференции послов в Константинополе в начале марта было принято решение об объединении усилий великих держав «для умиротворения острова», чтобы остановить беспорядки, помешать грекам присоединить Крит к Греции и предотвратить греко-турецкую войну, которая могла привести к непредсказуемым последствиям для Европы в целом. В совместной ноте держав, предъявленной Турции и Греции, сообщалось, что они не допустят присоединения Крита к Греции, но одновременно требуют от султана предоставить Криту автономию. Султан согласился, и 6 марта великие державы опубликовали ноту, в которой Крит объявлялся автономным.
Военно-морские силы шести великих держав приступили к блокаде Крита и высадке близ его столицы - Канее (Ханье) смешанного морского десанта в 500 человек. Через три недели морской десант был заменен сухопутными войсками. За исключением Германии, сухопутных войск не приславшей (и державшей только один корабль в критских водах), остальные державы прислали на остров по два батальона, а Англия и Италия, наравне с Россией - еще по одной горной батарее1. Германия и Австрия через год отказались участвовать в оккупации и эвакуировали свои небольшие силы с острова, не желая терять своего влияния в Турции. Присылкой на остров Крит своих «миротворческих сил» великие державы преследовали две цели -подавление беспорядков и поддержание status quo в регионе, желая не допустить глобального взрыва. На автономном острове было введено временное управление «совета адмиралов» четырех держав, остров был поделен на зоны.
Вспыхнувшая в мае скоротечная грекотурецкая война, окончившаяся полным разгромом Греции, передала решение критского вопроса в руки великих держав. В связи с этим державы увеличили к осени строевой состав миротворческих сил до 7 тыс. человек. Турецкие войска имели 10 тыс. человек.
На Крите Россию представлял Отдельный отряд судов Средиземного моря под командованием контр-адмирала Н.И. Скрыд-
лова (входившего в «совет адмиралов»), и Экспедиционный отряд русских императорских войск. Русские силы, размещенные в основном в г. Ретимно и окрестных провинциях, вскоре были укомплектованы до размеров военного времени и задержались на Крите на целых 11 лет. Первым начальником русского экспедиционного отряда был полковник Ф.А. Шостак, который заслужил искреннее уважение критян «за его полезную для ретимнского округа деятельность»: благоустройство города, улучшение его санитарного состояния, создание благотворительного фонда помощи малоимущим, восстановление сношений между мусульманами и христианами, за активное участие русского отряда в жизни православного населения и многое другое. Именем Шостака была названа набережная в Ретимно, а в Канее одна из улиц получила и носит до сих пор имя Скрыдлова.
Сами критяне возлагали большие надежды на помощь европейских держав, и более всего - России. Герой Великого критского восстания Хаджи-Михали, получавший пенсию от России, возглавил делегацию критян, направившуюся с просьбой о помощи к русскому посланнику в Афинах М.К. Ону. Посланник делегацию не принял, а критскому герою сообщил, что критяне могут «сохранить благоволение России только спокойствием и терпением». Генеральный консул России на Крите Н.Н. Демерик также напомнил критянам, что «все исторические события подготавливаются исподволь», а «любой поспешный шаг может лишь затормозить решение вопроса». В этом же ключе действовали и дипломаты других европейских стран. В свою очередь Ону и его коллеги сообщали своим правительствам о необходимости заставить Турцию соблюдать дарованные права христианам Крита2.
Россия, наряду с отказом способствовать осуществлению законного требования греческого народа к объединению Греции с Критом, населенным преимущественно греками, сделала все возможное, чтобы смягчить для Греции удар после ее разгрома в скоротечной греко-турецкой войне 1897 г. Она оказала островитянам щедрую материальную помощь, чтобы сократить отток с острова беднейшего греческого элемента.
В конце августа - начале сентября 1898 г. в английском секторе в Кандии (Ираклионе) начались беспорядки, которые привели к
резне христианского населения, спровоцированной Константинополем. Они явились первой, после введения временного управления на Крите, попыткой мусульман протестовать. В беспорядках погибло 600 мирных жителей и 14 английских офицеров и солдат, а 39 англичан было ранено. Англичане сурово наказали виновных: из 164 арестованных и осужденных мусульман 17 были казнены3.
Боясь распространения беспорядков на другие области, великие державы вынудили Османское правительство отозвать в ноябре с острова все турецкие войска, что фактически означало прекращение турецкого господства4. Инициатива по выводу турецких сил, поддержанная всеми державами, принадлежала Англии. По этому поводу посол России в Турции И.А. Зиновьев в депеше от
15 сентября в МИД писал: «Для нас, конечно, выгодно, что не на нас выпадает обязанность принимать относительно Турции принудительные меры, которые могли бы неблагоприятно отозваться на наших отношениях к Султану» и «вызвать противодействие турецкого правительства, во власти которого находилась выдача разрешения на пропуск наших транспортов с войсками через проливы»5.
После некоторых колебаний турецкое правительство, под очень деликатным, но твердым нажимом России, изъявило готовность выполнить требования великих держав, понимая, что только этим можно достичь умиротворения Крита и спасти мусульманское население. Права султана, а также мусульманского населения Крита, гарантировали четыре державы-покровительницы. Россия играла особую роль в защите мусульманского населения. Во время пребывания русского контингента многие мусульмане, которые подвергались гонению со стороны христиан, предпочли принять российское подданство. В целом мусульманское население стало резко сокращаться.
Как только турецкие войска покинули остров, в декабре 1898 г. русский броненосец «Император Николай I», в сопровождении военных кораблей других держав-покрови-тельниц, доставил на Крит верховного комиссара великих держав греческого принца Георга, на кандидатуре которого особенно настаивала Россия. Мать принца Георга -греческая королева Ольга, русская великая княжна, приходилась теткой императору Николаю II, а сам Георг спас ему жизнь во вре-
мя дальневосточного плавания еще в 1891 г. Впервые после венецианских, египетских и турецких завоеваний на Крит прибыл представитель греческой династии, что было равносильно освобождению острова от турецкого правления. Сама эскадра, доставившая принца Георга на Крит, была международной, что было хорошим символом сотрудничества наций во благо народов.
Связующим звеном между верховным комиссаром и европейскими кабинетами были генеральные консулы великих держав-по-кровительниц. Русскими консулами на Крите с 1898 по 1909 г. были фон-Эттер,
А.Н. Броневский, Б.П. Пелехин и А.Ф. Ше-бунин, а нештатными сотрудниками - в основном греки6.
В сентябре - октябре 1898 г. великие державы увеличили число своих войск на Крите, а также военно-морские силы. Россия укомплектовала штат своего критского отряда до размеров военного времени, после чего русский отряд стал устраиваться надолго -строить и благоустраивать казармы в Канеи, Ретимно и т. д. К октябрю 1898 г. русский отряд был доведен до 2456 человек в Ретим-но и 310 - в главном городе Крита, Канее. (Для сравнения: Великобритания имела
только в своем секторе в Кандии 4465 человек). В Суде обосновался штаб командующего отдельным отрядом судов Средиземного моря контр-адмирала Скрыдлова. Отряд в полном составе находился осенью 1898 г. в критских водах. Контр-адмирал в это время сообщал в Петербург: «Всюду наши войска встречали восторженными приветствиями»7.
Для довершения поставленной задачи великие державы приступили к созданию местной и центральной административной власти на острове. Вскоре были проведены выборы в местные органы власти, принята конституция.
В конце октября 1899 г. Крит торжественно отметил годовщину удаления с острова турецких войск. Критские мусульмане были обижены на участие в подготовке торжеств начальника русского экспедиционного отряда полковника Б.Б. Кене. Русское правительство просило его впредь быть осторожнее8. Спокойная обстановка на острове в декабре 1899 г. побудила Николая II дать указание правительству сократить русские силы на Крите до пяти рот, и вскоре половина экспедиционного корпуса вернулась в Россию9. Командующим русскими силами был назначен подполковник
60-го пехотного Замосцского полка К.И. Урба-нович. Впредь было решено именовать имеющиеся силы не экспедиционным отрядом, а отдельным отрядом русских войск на Крите, подчеркивая этим ограниченность поставленных перед ним скромных задач «успокоения умов и умиротворения острова».
В 1901 г. истекал трехлетний срок полномочий, данных четырьмя державами королевичу Георгу как верховному комиссару острова, и население связывало с этим неизбежность окончательного решения судьбы острова. Николай, принявший принца в Ливадии, поддался было красноречию своего греческого родственника, но очень скоро приоритет был отдан по общим политическим соображениям сохранению status quo. Отказ русского императора принцу Георгу был сделан в гораздо менее жесткой форме, чем в других столицах великих держав.
Весной 1903 г. происходила смена русских войск: как сообщал российский консул фон-Эттер, 26 мая отбыл в Одессу на пароходе РОПИТ 1-й эшелон 60-го Замосцского полка. Международный отряд в Канеи устроил ему теплые проводы, а начальник международных сил в Канеи полковник Десталь выразил «восхищение молодцеватым видом наших солдат и похвалил образцовую дисциплину <...> в отличие от французов и итальянцев, которые устраивали беспрестанно стычки между собой». В мае прибыл Праг-ский полк, расположившийся следующим образом: четыре роты - в Ретимно, одна - в Канее. Всего - 750 нижних чинов, что на 250 человек было больше ушедших сил. Летом 1903 г. ушел в Россию последний эшелон -4-я рота Замосцского полка после почти пятилетнего пребывания на Крите10.
Однако вскоре сложившийся на Крите административно-политический режим, бесконечные политические дрязги и запущенность экономики, а также затягивание с решением критского вопроса, из-за нежелания европейских держав создавать международный прецедент, все более возбуждали недовольство критян, что ощущалось уже во время весенних выборов 1903 г. в критское собрание. Постепенно выросшая и укрепившаяся либерально-патриотическая партия во главе с видным критским политиком Элеф-териосом Венизелосом (будущим премьер-министром Греции и реформатором) начала борьбу против принца, которая привела к новому восстанию.
В свою очередь Георг попытался переложить всю вину на державы-покровительницы, «забывшие про самое существование Крита и отказывающие ему во всякой помощи и поддержке», и перечислял минимальные меры, которые державы должны были осуществить: отозвать международные войска и заменить их греческими, устроить остров по принципу Боснии и Герцеговины, т. е. поручить греческому королю управление Критом с сохранением его в составе Оттоманской империи 11.
После беспорядков в деревне Лакос летом 1904 г. принц поднял вопрос о подчинении ему международного отряда и жаловался, что только английские и русские войска участвовали в наведении порядка. Министр иностранных дел Франции Т. Делькассе отвечал на жалобы Георга, что французские войска «не должны вмешиваться во все, что касается внутриполитических вопросов и раздоров». Испугавшись взрывоопасной ситуации, Россия вообще подумывала об отозвании своих войск с Крита под предлогом начала военных действий в Манчжурии. На сентябрь планировался отъезд Прагского полка с Урбановичем (без замены другими силами) в связи с началом военных действий на Дальнем Востоке. Броневский писал, что этот шаг будет воспринят как слабость России. «Пока на Дальнем Востоке не прекратятся военные действия, не только отозвание с Крита нашего отряда, но даже и значительное его уменьшение является для русских интересов, безусловно, нежелательным: как то, так и другое дает повод к превратным толкованиям, будто бы России дошла до крайнего предела своих усилий в борьбе с врагом, что только этим и вызвано упразднение или уменьшение нашего отряда на Крите. Уйти нужно, как и пришли - всем вмес-те»12. Возможный отъезд русских вызвал недоумение среди греков и страх мусульман. Многие греки вскоре посчитали момент подходящим для новой попытки добиться разрешения Критского вопроса.
Большой интерес представляет переписка министра иностранных дел России
В.Н. Ламздорфа с послом в Константинополе И.А. Зиновьевым, в которой обсуждался вопрос о роли русского отряда в случае возникновения каких-либо беспорядков на острове из-за политики принца. Ламздорф писал: «Не представляется ли для нас более желательным, чтобы на это время отсутство-
вала русская военная сила, которая в противном случае должна была бы либо принять участие в подавлении беспорядков, действуя, таким образом, против ставленника России, либо оставаться простою зрительницей нарушения обеспеченного трактатами строя Европейской Турции, что именно и послужило бы поощрением македонским вожделениям»13.
В ответной телеграмме Зиновьева, которая последовала немедленно, был дан резкий отпор всем сомнениям министра. «Удаление нашего отряда с острова Крита, - телеграфировал он, - весьма нежелательно с политической точки зрения, особенно в виду того деятельного участия, которое мы до сих пор принимали в критском вопросе. Такая мера лишит нас возможности непосредственно влиять на ход событий и отдаст решение судьбы Крита в руки других держав. В Константинополе, где получено известие о намерении королевича Георгия вновь ходатайствовать перед державами о присоединении Крита к Греции, удаление нашего отряда будет истолковано в смысле уступки нашей греческим притязаниям». В результате было решено оставить русский отряд в полном составе на случай народных волнений как гарантию личной безопасности верховного комиссара, для предотвращения попыток самим критянам решить судьбу своего острова, а также из опасения, что сокращение войск тотчас отразится на Балканском полуострове, «оживит утихшее волнение» и послужит сигналом к общему восстанию в Македонии и, может быть, в других областях турецкой империи. При этом подчеркивалось, что «отряду ни под каким видом не следует принимать участие в местных замешательствах, имеющих партийный характер»14. Другие державы разделяли эту точку зрения и также вскоре приостановили начавшееся сокращение своих войск.
Поездка принца в Европу осенью 1904 -весной 1905 г. особых плодов не принесла. В столицах держав-покровительниц принц встретил весьма любезный прием, но строгую сдержанность в отношении Критского вопроса. И Россия, и Франция просили Ге-орга-отца и Георга-сына «не нарушать status quo в Турецкой империи в настоящее смутное время». Великие державы также напомнили принцу Георгу, что оккупационные отряды находятся вовсе не в его подчинении, и подчеркнули «совещательную роль консу-
лов» в случае непредвиденных обстоя-тельств15. Державы также обсудили представленный Францией проект административных реформ на Крите.
В январе 1905 г. состоялись муниципальные выборы. В русском секторе они прошли вполне спокойно, но в других секторах, как сообщало российское консульство, «не обошлось без некоторого кровопролития». В итальянском секторе войска вынуждены были стрелять, причем были убитые и раненые, в числе последних два итальянских солдата. Оппозиция в городах, благодаря примкнувшему к ней мусульманскому населению, имела успех, и ее шансы победить на выборах 20 марта в Народное собрание сильно увеличились.
10 марта в горном монастыре возле селения Териссо состоялось собрание критских оппозиционеров во главе с Венизелосом, объявившее о начале восстания на Крите. В обращении к великим державам-покрови-тельницам говорилось, что целью восстания является политическое объединение Крита с Грецией в единое конституционное государство, а также немедленная отставка принца Георга16. 11 марта российский консул Броне-вский сообщал уже о столкновениях между отрядом канейской жандармерии и группой сторонников Венизелоса, а 12 марта - о «вооруженной манифестации» оппозиционеров партии Венизелоса в деревне Лакосе. Посланные жандармы констатировали присутствие 9200 человек, из них 600 вооруженных. Толпа при приближении жандармов открыла пальбу17.
Верховный комиссар обратился к российскому консулу с просьбой о доставке в Ка-нею достаточного числа жандармов из Кан-дии и Ретимно, а также о посылке международных войск против инсургентов. Оба ходатайства были немедленно выполнены. Бро-невский послал в оба порта канонерскую лодку «Храбрый». Ни о каком сокращении войск речь более не могла идти18.
12 марта в Риме открылось очередное совещание послов, где было принято решение удовлетворить просьбу принца Георга и командировать иностранные войска на помощь критской жандармерии, единственной местной военной силе, для усмирения восстания. Консулам было предписано сговориться со своими коллегами о мерах по восстановлению порядка на острове, причем все державы приняли решение о подчинении началь-
ников отдельных отрядов войск своим генеральным консулам19. Такое вполне логичное распоряжение вызвало недовольство русского военного министра В. Сахарова, который просил Ламздорфа «сообщить <...> те обстоятельства, которые побуждают Вас признать необходимым по вопросам, выходящим из рамок обыденной жизни, подчинить начальника отряда войск на о. Крите нашему генеральному консулу. Не зная сих оснований и не усматривая их в одних лишь примерах иностранцев, затрудняюсь высказать по сему вопросу окончательное свое заключение... » Это означало фактический отказ, что вызвало негодование Ламздорфа. Для истории осталась негодующая запись карандашом, сделанная рукой министра иностранных дел: «Это - возмутительное письмо! Надо ответить в следующем смысле: “Содержание отряда на Крите преследует не какие-либо военно-стратегические цели, а является мерой политической, поэтому всякий малейший шаг командира должен быть строго сообразован с указаниями единственного представителя России на острове - генерального консула, получающего инструкции от своего правительства; военному министру должно быть известно, что остров Крит находится под покровительством четырех держав, которые во всем действуют солидарно; эта общность действий является единственным залогом мира на Ближнем Востоке”. После того, как по просьбе нашего консула император отменил свое распоряжение о запрете русским силам на Крите применять оружие, было бы ошибкой предоставить начальнику отряда действовать по своему усмотрению, т.к. в этом случае произойдет такая каша, которая отразится самым пагубным образом на всем Балканском полуострове!»20
Принц и консулы возлагали большие надежды на эффект, который произведет появление международных отрядов на горных тропинках, ведущих в деревни, где находились повстанцы. Министр иностранных дел Ламздорф также сообщал, что надо посылать военную силу в места манифестаций «с приказанием не вмешиваться в совместные с жандармерией репрессалии», а лишь присутствием своим произвести «моральное воздействие на население, что весьма полезно»21.
16 марта великие державы обратились к населению Крита с торжественной нотой, приуроченной к началу выборов в Народную палату, о тех улучшениях, которые они наме-
рены сделать. Одновременно началось движение международных сил на острове, и уже
19 марта колонна в 212 солдат под командованием французского подполковника Любан-ского и 200 жандармов, доставленных на русской лодке «Храбрый», выступила против инсургентов и расположилась лагерем в 12 верстах от Териссо. Посылка смешанного отряда носила вначале чисто демонстративный характер - ему поручено было изолировать восставших, помешать присоединению к ним новых сил со стороны инсургентов. В тот же день Любанский сделал неудачную попытку вступить в переговоры с руководителями восставших Фумисом и Маносом. Последние отвечали, что сложат оружие только после присоединения острова к Греции. Мятежники разбились на отдельные отряды и направились в различные провинции острова, чтобы помешать выборам в Народное собрание, назначенным на 20 марта. В связи с началом восстания критян все войсковые отряды великих держав в Канеи, Кандии и Ретимно и их окрестностях были приведены в боевую готовность, устанавливалось патрулирование улиц, было разрешено применение оружия в крайних случаях. На рейде Канеи стояли английский крейсер и русский броненосец. К концу апреля в Судской бухте также дежурили миноносцы «Резвый», «Прозорливый», «Пронзительный», а также 8 английских крейсеров и французский стационер22.
27 марта состоялось открытие Народного собрания, которое провозгласило присоединение острова к Греции, однако великие державы объясняли критянам, что это можно рассматривать лишь как пожелание, т.к. без санкции держав-покровительниц такое решение не имеет силы23.
Оппозиция отвечала на это манифестациями в пользу присоединения острова к Греции, которые стали систематическими. Появились сообщения о захвате оружия, продовольствия, о нападениях на пороховые погреба, о поднятии греческого флага, о захватах деревень, таможен и почт, об увеличении числа вооруженных инсургентов, которые все чаще находили приют в монастырях. Высшее духовенство, сочувствуя инсургентам, освободило нижних чинов местной жандармерии от принятой ими присяги на верность службы, после чего около 60 жандармов перешли на сторону восставших24.
На состоявшемся в Риме в конце апреля - начале мая совещании послов держав-
покровительниц по Криту было единодушно решено: не допускать присоединения острова к Греции, приступить к финансовым и административным преобразованиям, а также выразить поддержку принцу Георгу. Державы, возмущенные тем, что никакого разоружения не последовало даже после обнародования этих решений в форме воззвания к критянам, решили увеличить силы во столько раз, во сколько им будет нужно для наведения порядка, и разделить весь остров на сектора. Несмотря на возражения принца, державы продолжали вести переговоры с руководителями мятежников, одновременно увеличивая по просьбе Георга свои войска на Крите. Они потребовали от восставших в течение 30 часов сдать оружие и явиться с повинною25.
Начальник русского отряда в Ретимно К. Урбанович первым делом обратился к духовенству с просьбой запретить созывать население колокольным звоном и получил вежливый отказ от епископа Дионисия, также перешедшего на сторону инсургентов. В мае императорское правительство разрешило высадить на берег десант с канонерской лодки «Храбрый», а из России на помощь Урба-новичу прибыло еще 183 солдата из 52-го пехотного Виленского полка под командою штаб-капитана Богдасарова 2-го. Генеральный штаб России приказал задержать на Крите солдат, срок службы которых заканчивался. Позже, в июне 1905 г., прибыл на Крит 3-й батальон 136-го пехотного Таганского полка в составе 326 нижних чинов при 10 офицерах и был доставлен в Ретимно. Англичане получили 550 человек подкреплений и начали занимать отдельные деревни в своем секторе. Французы и итальянцы, стремившиеся, по выражению Броневского, «отделаться полумерами», ограничились присылкой военных кораблей с десантами, но затем также немного увеличили и свои сухопутные отряды. Императорское правительство предупреждало другие державы, что «только единодушными действиями четырех держав возможно побудить критян подчиниться воле держав, в противном случае Россия будет принуждена сократить численность командированного отряда, не усматривая оснований принимать на себя всю тяжесть борьбы с мятежным критским населением»26.
Активизация действий восставших (занятие таможни в Кастели и проч.), их отказ сдать оружие, по мнению начальника русского экспедиционного корпуса К. Урбановича,
были связаны с их «твердым убеждением, что все действия международных войск против них будут иметь лишь демонстративный характер», а все действия великих держав до сих пор были этому подтверждением. Броне-вский доносил: «Большинство французских офицеров, во главе с их начальником подполковником Любанским, относятся с явной симпатией к восстанию и выражают недоверие верховному комиссару и его деятельности». Поэтому Урбанович, с согласия консула, в начале июня решил занять шесть пунктов в ретимнской провинции «для водворения законной правительственной власти <... > и очищения занятого района от инсургентов». Об этой акции специально сообщалось на греческом языке. В свою очередь российский генеральный консул писал в Петербург: «Предпринимаю все с негласного, конечно, одобрения его высочества». Английский отряд занял местность Коливес с таможней, куда заходили парусные и некоторые другие суда. Франция и Италия вскоре вынуждены были последовать примеру России и Англии: их отряды выступили для занятия прибрежных пунктов к Западу от Кандии и внутри острова, но ни в какие действия против инсургентов не вступали, считаясь с мнением своих парламентов27.
В деревне Аджипопуло женщины решили вместе с инсургентами встретить жандармов камнями, но в русских не стрелять. Первые пули, выпущенные восставшими, летели через головы, и жертв не было. Русским войскам было приказано воздерживаться от перестрелки, однако уже в Мелидони были первые раненые среди восставших. Начался спор, кто первый открыл огонь, и обстановка стала накаляться. Биракис поклялся отомстить и вскоре все стычки восставших с войсками стали носить все более и более серьезный характер. Российский консул засомневался в целесообразности активных действий, Урбанович, как истинный военный, воспринял даже слабый отпор восставших как оскорбление чести русского солдата, и все его дальнейшие действия носили неоправданно жесткий характер. Он отвечал консулу: «Нам нельзя отступать, напротив, нужно действовать как можно энергичнее». В Ретимно был официально послан русский корабль «Храбрый»28. Инсургенты, возмущенные действиями Урбановича, послали в ретимнский сектор подкрепления, чтобы выбить русские войска и жандармов из занятых ими деревень.
К. Фумис прислал Урбановичу письмо, где высказывались прорусские чувства и недоумение по поводу приказов Урбановича. На это русский полковник отвечал, что он «исполняет свои обязанности по принесенной им присяге и не может отступить от указаний своего правительства». Вместе с тем в июне указания консула были противоречивы и все более осторожны, на что Урбанович отвечал: «При теперешнем положении невозможно ручаться, что столкновений не будет, потому что мы препятствуем действиям повстанцев», «поэтому одно из двух: или приказать войскам оставаться на местах и позволить повстанцам <...> делать, что хотят, но это дискредитирует войска, или <... > ожидать под-креплений»29. Несмотря на рекомендации русского правительства «уклоняться от активных действий и не препятствовать движению крупных банд», ситуация выходила из-под контроля. Державы решили вводить военное положение в самых неспокойных районах, что нисколько не остановило восставших, но, напротив, еще более их ожесточило. Дневники содержат почти ежедневные описания столкновений с восставшими, которые вызывали отдельные жертвы даже мирного населения. После прогулки русских войск в деревню Платания, где по инсургентам был открыт огонь с «Храброго» и были жертвы с их стороны, в Канее началось сильное брожение. Броневский, однако, удовлетворенно замечал, что «можно надеяться, что острастка подействует..»30.
У Ай-Константиноса повстанцы остановили русский отряд, ссылаясь на распоряжение из Териссо не пропускать русские войска через деревни, занятые повстанцами. При этом они прибавили, что английские войска ведут большую дружбу с повстанцами и пьют вместе с ними вино, а русские их преследуют. На многие высказывания и письма инсургентов, в том числе от Биракиса в конце июня, Урбанович отвечал по-военному: «Я прибыл сюда не для того, чтобы воевать с г-ном Биракисом и жертвовать для этого жизнью как русского солдата, так и граждан о-ва Крита. Я получил приказание поставить военные посты <... > и обязан выполнить это приказание31.
Враждебность восставших к русским все возрастала и участились случаи нападения на русский отряд (в июне в деревне Али-Ки-енос, например). 23 июня Урбановичу передали письмо от Какуриса, начало которого
он добросовестно переписал в точном переводе как характеризующее отношение инсургентов к иностранным войскам на Крите. «В то время, как все остальные находящиеся на Крите международные войска и их начальники выказали <...> наилучшее отношение к нашему национальному вопросу, - писал Ка-курис, - к несчастью, только единоверное русское войско и его начальник полковник Урбанович, на которого мы все критяне надеялись, как на могущественного заступника за наши национальные права <... > превратился в последнее время в неумолимого нашего преследователя»32. Дневники, напомню, отсылались еженедельно генеральному консулу в Канею, а следовательно, о настроениях критян можно было немедленно телеграфировать в МИД и донести до сведения русского правительства. Но, если это и было сделано, ничего не изменилось. Более того, для усмирения деревни Кастели, например, был вызван «Храбрый», который бомбардировал деревню, причем были ранены женщина и мальчик, разрушено пять домов. Дома же «особо отличившихся» инсургентов по приказанию Урбановича сносились до основания. В перехваченном письме Венизелоса говорилось «о диком отношении русских к повстанцам», в результате чего они были сильно напуганы. 22 августа Урбанович с нескрываемой гордостью записал: «Таким образом, поход наш увенчался большим успехом: сопротивление инсургентов в русском секторе сломлено и, по всему вероятию, на все время нашего пребывания на Крите». Это не означало прекращение боев, но восстание, действительно, пошло на спад33.
К концу августа 1905 г. русскими войсками были заняты с объявлением военного положения Кастели, Мелидони, Маргаритес, Пиги, Рустика, Аргируполис и Аджипопуло. Урбанович собирался занять многие другие пункты, но для этого войск не хватало. В октябре Николай II ознакомился с донесениями Броневского и дал указание не сокращать русские силы на Крите. В июле Броневский поднял вопрос о присылке на остров греческого отряда, считая, что державам «потребовались бы десятки тысяч войск для усмирения восстания <...> тогда как при одном появлении на Крите греческих солдат все само собой успокоилось бы»34. Греческий король Георг I выразил готовность послать на Крит греческие войска, однако Франция, Англия и особенно Италия посчитали, что это было бы
равносильно присоединению острова к Греции, и вопрос сам собою отпал. Предложение российского консула на Крите вполне согласовывалось с общественным мнением России, высказанным в русской прессе, в частности, в «Русском времени», которое неоднократно предлагало отдать остров Греции. Западные державы не высказывали своего несогласия с действиями русских, а англичане, согласно традиции «загребать жар чужими руками», даже не возражали против расширения зоны действий русских войск на часть их сектора. Большинство французских офицеров, как доносил в Россию генеральный консул А.Н. Броневский, «относились с явной симпатией к восстанию и выражали недоверие верховному комиссару»35. Итальянцы также не скрывали своих симпатий к восставшим и не преследовали их, в связи с чем в итальянский сектор вошли русские и английские войска и чуть не разразился дипломатический скандал. Николай II на секретной телеграмме Броневского написал: «Вот народ, сами ничего не делают, а другим ме-шают!»36
Естественно, что Венизелос и Фумис предпочитали, чтобы оккупацию деревень осуществляли итальянцы, которых все жители встречали как друзей. Сами итальянцы также убеждали инсургентов: «Лучше сдайтесь нам, иначе вам будет хуже, т.к. придут русские или англичане». В одном из перехваченных писем было сказано: «Назло русским мы пригласили итальянцев и они заняли Ка-ливес и Вамос». Итальянцы объявили о военном положении в этих пунктах, но лишь в пределах одного километра вокруг городов. Восстание продолжалось теперь лишь в итальянском секторе, в который вскоре вошли русские и английские войска для усмирения восставших37.
Вскоре Венизелос обратился к своим единомышленникам в Кандии с письмом, в котором заявлял, что ввиду невозможности изменить международное положение Крита усилия инсургентов должны быть направлены на радикальную борьбу с существующим внутри острова режимом. В письме содержалось открытое обвинение в адрес верховного комиссара, призвавшего иностранные войска для борьбы против критян и создавшего, будто бы, невозможные политические условия на острове. В октябре представители восставших явились к русскому консулу Броневскому и заявили, что они сознают
бесполезность продолжения восстания и готовы его прекратить при условии оставления у них всего оружия и амнистии дезертирам-жандармам. Русский консул счел условия неприемлемыми, однако немедленно приступил к обсуждению других вариантов. Вскоре решено было не требовать выдачи жандармов и дать им возможность покинуть остров. Инсургентам предложено было сложить до 1 тыс. винтовок. Повстанцы обратились к Греции с просьбой прислать за ними пароход и отбыли в Грецию38. 3 ноября 1905 г. Броневский телеграфировал в Петербург: «Счастлив донести Вашему сиятельству, что с восстанием покончено. В воскресенье было сдано инсургентами от 700 до 750 ружей, после чего предводители с некоторым числом приверженцев временно покинули остров»39.
Выборы в мае 1906 г. вновь были проведены под контролем военных сил великих держав и дали большинство снова правительственной партии. Однако восстание не прошло бесследно, и новым правительством был сделан значительный шаг вперед в экономической и политической сферах.
10 июля и 1 августа были оглашены ноты держав-покровительниц к принцу Георгу и королю эллинов, в которых Криту были дарованы новые реформы, еще более расширявшие автономию острова, что явилось большим успехом Греции в критском вопросе и вызвало зависть у других балканских народов. Было решено, что на Крит прибудет новый верховный комиссар, кандидатуру которого одобрила и оппозиция - опытный и вполне предсказуемый греческий политик А. Заимис. Россия просила лишь о том, чтобы отъезд принца Георга носил «мягкий характер», ничем не задевающий его достоинство40. Готовность русских военных, наряду с англичанами, стрелять в инсургентов привела к поражению замыслов Венизелоса, однако самому принцу пришлось покинуть остров.
Отъезд принца в конце сентября носил поспешный характер и вызвал стрельбу. Были ранены русские солдаты из охраны принца. Греческое население встретило королевича более чем прохладно. В сентябре 1906 г. прибыл на Крит Заимис, итальянская жандармерия постепенно начала заменяться критской с греческими офицерами, был обещан новый заем Криту. Поднявшаяся новая волна на Крите грозила перерасти опять в восстание, но греческий премьер-министр
Раллис обратился к критянам с призывом: «Терпение, умеренность и вера в лучшее будущее, о котором заботятся ваш верховный комиссар и великие державы»41.
В октябре 1906 г. К. Урбановича сменил М. Рошковский, стоявший во главе 13-го стрелкового полка. Всего к началу 1907 г. на острове оставалось: итальянцев - 327 человек, французов - 750, англичан - 817, русских - 960 человек. Весной новый консул в Канее энергичный молодой Пелехин настойчиво рекомендовал сократить «дорогостоящий» русский отряд вслед за Францией и Италией42.
Реформы, в том числе замена иностранной жандармерии на греческую и критскую, подготовили почву для ухода оккупационных войск держав с Крита. Принятая в 1907 г. конституция Крита несколько смягчила обстановку на острове и «сильно наклонила весы в пользу греков»43. С видимым удовольствием Заимис говорил русскому посланнику в Афинах в марте 1908 г. «о господствующем спокойствии» и заметных успехах, «достигнутых им по всем отраслям управления». Заветной мечтой критского населения назвал он постепенный вывод международного отряда. В мае, выступая в палате депутатов, Заимис объявил о достигнутой договоренности с державами об эвакуации иностранных войск.
1 июля 1909 г. началась эвакуация русских войск с Крита, которую возглавил полковник С. Войцеховский. Турки были сильно обеспокоены эвакуацией и грозили морской демонстрацией в критских водах. Над Ближним Востоком нависла угроза новой грекотурецкой войны. Воспользовавшись ситуацией, Англия попыталась оставить войска на Крите, но по требованию остальных держав также вынуждена была очистить остров к лету 1909 г. Новый консул России на Крите А.Ф. Шебунин доносил из Канеи в мае 1909 г.: «Личной неприязни к войскам 4-х держав в населении совершенно нет, и если оно страстно желает их ухода <...> то исключительно из-за того, что дальнейшее их пребывание было бы понято как крушение всех надежд и расчетов на серьезное желание держав довести ныне же до конца начатое ими и так последовательно проводимое дело освобождения Крита от турецкого владычества». Уход европейских войск с Крита, заключал русский дипломат, «знаменовал собою переход критского вопроса в новый фазис,
если не к окончательному соединению острова с королевством»44. Официально Крит был присоединен к Греции в 1913 г. в результате балканских войн.
Хотя поведение русских войск, и особенно участие русских кораблей в подавлении восстания, постепенно привело к изменению отношения к русским, «исконным покровителям православия», со стороны греческого духовенства и всего населения, Россия всегда принимала участие в переговорах великих держав с повстанцами, первая распустила гражданскую стражу в своем секторе, приняла активное участие в деятельности международной административно-финансовой комиссии по выработке реформ, давших Криту еще более широкую автономию в составе Османской империи. Министр иностранных дел Греции Бальтаджи говорил в 1909 г. российскому посланнику в Афинах Б.А. Татищеву, что содействие России, несмотря ни на что, «приносило прямую и весьма ощутимую пользу Греции, например в критском вопросе»45.
Главным успехом «миротворческой операции» европейских держав на Крите было то, что в сложном этно-религиозном конфликте важнейший остров Средиземноморья был сохранен для христианского мира. Это была безусловная победа европейской цивилизации над распадающейся мусульманской Османской империей.
Примечания
1 Российский государственный военно-исторический архив (далее - РГВИА). Ф. 400. Оп. 5. Д. 60. Л. 183.
2 Никитина Т.В. Критское восстание 1895-1897 гг. и внутриполитическое положение Греции в освещении русских дипломатов // «Балканские исследования», вып. 11. Политические, общественные и культурные связи народов СССР и Греции. М., 1989. С. 161.
3 РГВИА. Ф. 434. Оп. 1. Д. 17. Л. 89; Архив внешней политики Российской империи (далее - АВПРИ). Ф. Политархив. Д. 24721. Л. 66; Robert Holland. The Prince, The Powers and «The unfortunate regime» // Последняя стадия критского вопроса. Международный научный симпозиум. Ираклион, 2002, с. 27-31.
4 РГВИА. Ф. 434, оп. 1. Д. 17. Л. 168.
5 АВПРИ. Ф. Политархив. Д. 2471. Л. 47; РГВИА. Ф. 434. Д. 17. Л. 190.
6 Там же. Д. 2545. Л.76.
7 Там же. Д. 2471. Л. 62 об., 99; Д. 2545. Л. 76; РГВИА. Ф. 434. Оп. 1. Д. 1724, Л. 200-201.
8 АВПРИ. Ф. Политархив. Д. 2502. Л. 37.
9 Там же. Л. 42, 54 об.
10 Там же. Л. 64, 69.
11 Там же. Л. 72-72 об., 112.
12 Там же. Л. 113 об., 147; Д. 2540. Л. 18.
13 Там же. Д. 2540. Л.25.
14 Там же. Л. 8-8 об.; Д. 2502. Л. 103, 122.
15 Там же. Д. 2502. Л. 92.
16 МбнпхуЬкзт Г. ёнбт кьумпт уе дхнбмйкЮ рпсЭйб. З КсЮфз уфйт БсчЭт фпх Бйюнб мбт. Би-Юнб, 1988. У. 13; Увпльрпхлпт К. П ЕлехиЭсйпт ВенйжЭлпт кйб з рплйфйкЮ ксЯуйт ейт фзн бхфпньмпх КсЮфзт 1901-1906... У. 11.
17 АВПРИ. Ф. Политархив. Д. 2502. Л. 198.
18 Там же. Д. 2542. Л. 53; Д. 2502. Л. 199-200.
19 Там же. Д. 2542. Л. 48; Д. 2502. Л. 200-201.
20 Там же. Д. 2502. Л. 202.
21 Там же. Л. 199-200.
22 Там же. Л. 214, 225; Д. 2542. Л. 53 об.
23 Там же. Д. 2542. Л. 176; Д. 2502. Л. 242; Д. 2503. Л. 51; Исторический архив Крита (далее -ИАК). Д-18. № 178.
24 ИАК. Д-18. № 178.
25 АВПРИ. Ф. Политархив. Д. 2545. Л. 138 об., 209, 229; Д. 2502. Л. 257, 258 об., 272, 305 об.; ИАК. Д-18. № 182.
26 АВПРИ. Ф. Политархив. Д. 2502. Л. 272 об.
27 ИАК. Д-18. № 182, № 183, № 184; АВПРИ. Ф. Политархив. Д. 2502. Л. 308-311.
28 ИАК. Д-18. № 171.
29 Там же. № 183
30 АВПРИ. Ф. Политархив. Д. 2502. Л. 311.
31 ИАК. Д-18. № 186.
32 Там же. № 190
33 Там же. № 198
34 АВПРИ. Ф. Политархив. Д. 2544. Л. 80; Д. 2502. Л. 330; ИАК. Д-18. № 193.
35 Там же
36 ИАК. Д-18. № 198; АВПРИ. Ф. Политархив. Д. 2544. Л. 35.
37 АВПРИ. Ф. Политархив. Д. 2544. Л. 60 об.; ИАК. Д-18, № 198.
38 АВПРИ. Ф. Политархив. Д. 2502. Л. 333 об.
39 Там же. Д. 2544. Л. 116.
40 Там же. Д. 2546. Л. 198.
41 Там же. Д. 2543. Л. 324.
42 Там же. Д. 2503. Л. 24.
43 «Речь». 30.07.1909.
44 АВПРИ. Ф. Политархив. Д. 2505. Л. 5; Д. 2507.
Л. 36
45 Там же. Д. 323. Л. 93.
