CC BY
90
М.В. Братерский © M.V. Bratersky
Россия между Атлантикой и Тихим океаном: Вопрос стратегического выбора?
Russia between the Atlantic and the Pacific: A matter of strategic choice? DOI: 10.31249/ape/2019.01.01
Аннотация. В статье показывается, что поворот в сторону Азиатско-Тихоокеанского региона стал стратегическим ответом России на вызовы в области безопасности и экономики, а также на вызовы, связанные с угрозой потери статуса великой державы, сохранением территориальной целостности и независимости. Эта стратегия не должна рассматриваться только как политика, направленная на качественное улучшение экономической и демографической ситуаций на Дальнем Востоке и в Восточной Сибири и отвечающая лишь на ситуационные региональные проблемы в этих областях. Поворот России в сторону Азиатско-Тихоокеанского региона должен рассматриваться как возможность для Российской Федерации выбраться из ловушек в области экономики и безопасности, в которых она оказалась в результате укрепления атлантической версии мирового порядка, контролируемого Западом. Перемещение стратегических акцентов развития России на Восток содействует развитию альтернативных региональной и мировой систем, которые позволят России более эффективно пользоваться собственными сравнительными преимуществами.
Abstract. The article argues that the pivot to the Asia-Pacific region has become Russia's strategic response to security and economic challenges the country is faced with, including existential challenges such as the threat of
17
losing the status of a great power, maintaining her territorial integrity and independence. This strategy should not be viewed as a policy meant only to ameliorate the economic and demographic situation in the Far East and Eastern Siberia and to address situational regional issues in security and economic sphere. Russia's pivot to the Asia-Pacific should be interpreted as an opportunity for Russia to break out of the economic, security and geographic traps she has found herself in within the Western-dominated international order and to facilitate the development of an alternative system which will allow Russia to utilize her comparative advantages.
Ключевые слова: мировой порядок, региональный порядок, атлантический порядок, тихоокеанский порядок.
Keywords: World order, Regional order, Atlantic order, Pacific order.
Интерес России к Азиатско-Тихоокеанскому региону (АТР) исторически определялся проблемами безопасности и геополитическими соображениями. Цель экономического роста, если она вообще ставилась, всегда выступала в роли второстепенного приоритета, а экономические соображения традиционно уступали российской стратегии безопасности. В качестве примера можно привести расселение россиян на Амуре, осуществленное армией и казаками по приказу правительства. Условия для ведения сельского хозяйства там были достаточно скудными, и свободные переселенцы не обосновались бы в этих краях по собственной воле [Присоединение Приамурья.., 2017]. На протяжении XVII-XVIII вв. (периода основного территориального расширения страны) в условиях относительного вакуума государственности на Дальнем Востоке Россия выдвигалась туда с целью его заполнить. При этом русские казаки и купечество рассчитывали лишь на получение быстрой выгоды от торговли мехами и не планировали оседать на дальневосточных территориях [Сорокин, 2017]. В итоге Россия, будучи вовлеченной в процесс чрезмерной территориальной экспансии, оказалась не в состоянии колонизировать новые территории ввиду нехватки ресурсов и была вынуждена покинуть некоторые из них (Аляску и Калифорнию) (подробнее см: [Ilyin, 1975]).
В XIX и начале XX в. политика России на Дальнем Востоке и в Азиатско-Тихоокеанском регионе была обусловлена достижением целей обеспечения безопасности. Ответом на европейскую ин-18
тервенцию в Китай во второй половине XIX в., Крымскую войну (1853-1856), Русско-японскую войну (1904-1905) и советско-японские пограничные конфликты (1938-1939) стало наращивание мощи российского (советского) Тихоокеанского флота, укрепление портов и военно-морских баз. Необходимость создания единой надежной системы логистики и коммуникаций, включающей транспортные ветки, параллельные российско-китайской границе, придала приоритетное значение строительству Байкало-Амурской железной дороги (1938-1984), крупнейшему инфраструктурному проекту Советского Союза в Сибири и на Дальнем Востоке [Карпова, Мироненко, 2009]. Данный проект «пережил» несколько фальстартов, и существенная его часть была демонтирована во время Великой Отечественной войны ввиду необходимости быстрой мобилизации ресурсов на строительство стратегически важных железных дорог на западном фронте. Новый период повышенного внимания к регионам Сибири и Дальнего Востока пришелся на вторую половину 1960-х годов, что было связано с обострением советско-китайских отношений, особенно - с военным конфликтом на острове Даманский (1969). В этот период Советский Союз и Китай держали соответственно по 650 тыс. и 800 тыс. солдат на советско-китайской границе.
В 1970-1980-е годы стремление руководства Советского Союза «поднять» Дальний Восток и Сибирь в качестве новых проектов внутреннего развития привело к определенному совершенствованию инфраструктуры этих регионов. Программы развития были направлены на освоение территорий вокруг недавно выстроенной инфраструктуры, что в целом должно было поддержать слабеющую советскую экономику. Байкало-Амурская магистраль (БАМ) прошла в непосредственной близости от крупнейших, но прежде неразрабатывавшихся залежей угля, медных, урановых, полиметаллических руд и нефтяных месторождений. Однако работа «девяти территориально-производственных зон» на пути БАМа изначально планировалась как часть внутренней экономики и не была интегрирована в Азиатско-Тихоокеанский рынок.
В 1990-х - начале 2000-х годов, после распада Советского Союза, в России, переживавшей период глубочайшего политиче-
ского и экономического кризиса, отсутствовали какие бы то ни было программы развития дальневосточного региона. Но с середины 2000-х годов при принятии решений, касающихся развития Сибири и Дальнего Востока, руководство Российской Федерации вернулось к прежнему курсу, изначально присущему российской политике в Азиатско-Тихоокеанском регионе. С одной стороны, Москва ясно дала понять, что основой своей региональной политики считает собственное полноправное членство в геополитическом пространстве АТР; в стратегических документах отмечалось, что в «контексте многовекторной внешней политики Российской Федерации важное и всевозрастающее значение имеет Азиатско-Тихоокеанский регион, что обусловлено принадлежностью России к этому динамично развивающемуся району мира» [Концепция.., 2008]. С другой стороны, Россия надеялась исправить внутреннюю экономическую ситуацию и интенсифицировать развитие дальневосточных регионов посредством их интеграции в динамичные азиатско-тихоокеанские рынки. Говоря о планах развития Сибири и Дальнего Востока, В. Путин отмечал: «Сегодня наиболее динамичным центром мирового экономического развития становится Азиатско-Тихоокеанский регион, и нужно тесно связать внешнеполитическую линию на углубление отношений с АТР с решением внутренних задач, с развитием потенциальных российских интересов на направлении использования этих связей для поднятия экономики Сибири и Дальнего Востока» [Путин, 2004].
Наконец, в комплексном подходе российского руководства к ситуации, связанной с активным вовлечением страны в Азиатско-Тихоокеанский регион, заметен еще один компонент: «встраивание» в АТР рассматривается как «второй шанс» для страны. Интеграция России в мировой порядок, контролируемый США, во многом оказалось не очень успешной. Россия недовольна своим местом в архитектуре европейской безопасности, мировой экономике и торговле, а также - непростыми отношениями с Соединенными Штатами и Европейским союзом, значительно ухудшившимися после событий 2014 г. в Крыму и Восточной Украине. Вспомним заявление министра иностранных дел России С. Лаврова о необходимости переформатировать строительство европей-
ско-атлантического пространства и его призывы к «новому определению атлантизма, которое не исключало бы Россию» [Ьаото^ 2007].
При этом российское руководство воспринимает Азиатско-Тихоокеанский регион гораздо более позитивно, нежели систему НАТО, ЕС, МВФ и ВБ. «В XXI веке вектор развития России - это развитие на восток... Это возможность занять достойное место в Азиатско-Тихоокеанском регионе, самом энергично, динамично развивающемся регионе мира», - утверждает В. Путин [Путин, 2012]. Такое восприятие ситуации весьма существенно для понимания места Азиатско-Тихоокеанского региона в современном российском политическом дискурсе.
Своим «поворотом на Восток» Россия, несомненно, реагирует на экономические и демографические вызовы, с которыми сталкивается на Дальнем Востоке, - вызовы, о которых В. Путин на саммите АТЭС во Владивостоке в 2012 г. говорил следующее: «Если в ближайшем будущем мы не предпримем практические шаги для развития Дальнего Востока, в течение нескольких десятилетий его население будет говорить на китайском, японском и корейском языках» (цит. по: [Саммит АТЭС.., 2012]). Но помимо ответа на вызовы в области безопасности и экономики, Россия вынашивает и положительную повестку дня, планирует трансформировать свой Дальний Восток и Восточную Сибирь в динамично развивающийся экономический регион, который смог бы стать одним из столпов российской экономики.
Кроме того, Россия все в большей степени рассматривает свой Дальний Восток в качестве платформы для нового подхода к интеграции в мировую экономику и политику, а именно - интеграции в глобализирующуюся подсистему, которая не будет определяться американо-европейской повесткой дня. По мнению российского политического руководства, «встраивание» в Азиатско-Тихоокеанскую региональную систему позволит отступить от установленных НАТО и ЕС правил игры, препятствующих продвижению России к желаемым политическим и экономическим позициям. При этом российское руководство возлагает надежды на то, что новый виток интеграции в Азии будет проходить на неидео-
логической основе и в его рамках утверждение, что «русские ценности и ценности евро-атлантического Запада несовместимы» [Мапко££, 2015, р. 258], будет признано неуместным.
Россия активно работает над становлением собственных институтов в Азиатско-Тихоокеанском регионе. В контексте данного приоритетного направления российской внешней политики в 2012 г. во Владивостоке, превратившемся в современный, динамично развивающийся город, прошел саммит АТЭС (на проведение которого были потрачены огромные суммы). Второй по значимости региональный приоритет России - участие в развитии архитектуры безопасности в АТР. Поскольку в настоящий момент в регионе еще нет устоявшейся архитектуры безопасности, Россия может рассчитывать, что в новом режиме региональной безопасности она займет одну из ключевых позиций, а в отсутствие исключительных экономических блоков в АТР получит значительный доступ на региональные рынки. Россия также надеется, что «поворот» в сторону Дальнего Востока будет способствовать ее ин-тегрирации в растущие энергетические рынки региона. Таким образом, «поворот на Восток» дает России стратегическую возможность построить новый мировой порядок вне европейской политической и экономической традиции и буквально начать все заново.
Позиция России в Атлантической системе
Следует отметить, что Россия никогда по-настоящему не была частью ориентированного на США либерального мирового порядка, выстроенного после Второй мировой войны Соединенными Штатами и мыслящими солидарно с ними западными государствами. Россия была важным участником «Европейского концерта» в XIX в., но решила начать собственный глобальный проект в 1940-х годах и не принимала участия в таких институтах, как МВФ, Всемирный банк или ГАТТ. Лишь в начале 1990-х годов, после распада Советского Союза, Россия пыталась интегрироваться в атлантический порядок, но эти попытки, по большей части, потерпели неудачу.
С точки зрения российской элиты, результаты интеграции страны в существующий международный порядок, в котором доминируют Соединенные Штаты и Запад, в целом оказались весьма скромными и неудовлетворительными. Россия не сумела занять относительно значимое положение в областях, универсализированных этим порядком, где основатели существующей системы демонстрируют свою главную силу: Россия не смогла развить финансовые институты, сравнимые по эффективности с американскими или британскими; не смогла создать систему инноваций и коммерциализации, сопоставимую с американской; не создала правовую и нормативную систему, как это сделали британцы. Маловероятно, что Россия сумеет стать нормотворцем в международной торговле или сможет занять доминирующее положение в области массовой культуры. Тем более не может идти речь и о том, чтобы стать «мастерской мира», подобно Китаю. По целому ряду причин, среди которых - необходимость контролировать большую территорию, относительная слабость внутреннего рынка, наличие центростремительных сил, - Россия вынуждена поддерживать значительное государственное участие в экономике, что обеспечивает российскую безопасность и геополитические потребности, но делает страну неконкурентоспособной в рамках правил ВТО-МВФ (подробнее см.: [Pipes, 1995]).
Россия недовольна существующей в Европе архитектурой безопасности, которая ее исключает и в рамках которой к ней относятся в целом враждебно. Российские элиты не были приняты и ассимилированы западными, политический статус России в евро-атлантическом порядке, выстроенном вокруг США, остается точкой политического конфликта между двумя сторонами, а эксперты на Западе задаются вопросом, выживет ли Россия в качестве великой державы в XXI в. [Menon, Motyl, 2007]. При этом население и элиты в России в значительной степени поддерживают внешнюю политику В. Путина. Большинство россиян считают, что их страна вновь обрела статус великой державы [Adelman, 2016] и, соответственно, не должна играть по правилам, которые были установлены без ее согласия и в основном не в ее интересах.
Это фундаментальное противоречие вовсе не вытекает из характера политического режима России [Tsygankov, 2016] или «российского ревизионизма» [К^Ье^ 2014]. Россия демонстрирует слабость в тех областях, которые составляют основу Атлантической (западной) системы (финансовые институты, правовые институты, система инноваций и коммерциализации, способность осуществлять внешнюю политику для национального обогащения) и не использует свои традиционные сравнительные преимущества в глобальной системе (территория, ресурсы и «жесткая» сила), потому что западная система не признает их ценность.
В системе, возглавляемой Западом, неспособность России построить устойчивую, динамично развивающуюся экономику, независимую от государственного сектора, а также необходимость тратить ресурсы для осуществления территориального контроля, тем самым отвлекая их от экономического развития и обогащения, переводит страну в ранг неудачников, которые в рамках существующей системы правил не могут претендовать на достойное место.
Является ли такая система единственно возможной? Действительно ли она глобальна? Или можно создать другой международный порядок, построенный на основе других правил, который был бы более удобным для России?
Новый международный порядок начинается в Азиатско-Тихоокеанском регионе
Сомнения в отношении эффективности и устойчивости американоцентричного либерального мирового порядка появились более 20 лет назад, когда политики еще превозносили его, а ученые писали об окончании истории [Бикиуаша, 1992]. Р. Кохейн считал неустойчивой перспективу мирового порядка, который основывается на господстве одной-единственной страны [КеоЬапе, 1984]. Дж. Миршаймер указывал на недостатки международных институтов, которые не могут компенсировать механизм баланса сил в международных отношениях [МеагеЬе1шег, 1995]. Дж. Най отмечал, что либеральный порядок «был в значительной степени ограничен группой единомышленников, сосредоточенных на Атлантическом побережье, и не включал многие крупные страны,
такие как Китай, Индия и страны Советского блока» [Nye, 2017, p. 12]. Этот порядок был универсализирован и глобализирован в результате многовекового преобладания его основополагающих наций в военной сфере и в сфере технологий над незападными странами через механизм колонизации [Караганов, 2017], что служит хорошим примером того, как региональная система была трансформирована в глобальную из-за неравномерного распределения власти между странами.
В своей недавней книге «Мировой порядок» Г. Киссинджер писал: «Универсального мирового порядка никогда не существовало. То, что считается таковым в наше время, было разработано в Западной Европе почти четыре столетия назад на мирной конференции в германском регионе Вестфалия, проведенной без участия и даже без информирования большинства представителей других континентов или цивилизаций... За пределами Западного мира регионы, которые не участвовали в выработке этих правил, ясно дали понять, что они будут работать над их изменением» [Kissinger, 2014, p. 11].
В настоящее время распределение власти в международной системе меняется, маятник качнулся в сторону незападных стран. Из-за постепенного перераспределения сил и перемещения богатства из Европы в Азию, с Атлантики на Тихий океан, потенциал системы традиционного Запада уменьшается, а глобальная роль Азиатско-Тихоокеанского региона возрастает [Krickovic, 2015; Da vison, 2018]. Благодаря нынешнему сдвигу сил Азиатско-Тихоокеанский регион наращивает свой потенциал для глобального нормотворчества, и со временем можно ожидать, что правила, разработанные в Азиатско-Тихоокеанском регионе, будут универсализированы, заменят старые или будут сочетаться с правилами предыдущего Атлантического порядка.
Это долгий процесс, и АТР может прийти к своей новой глобальной роли различными путями. Например, П. Кеннеди в свое время предсказывал, что баланс военной мощи изменится в ближайшие 20-30 лет и по-настоящему многополярный мир будет создан в 2009 г. [Kennedy, 1987]. С. Хантингтон утверждал, что мир пройдет через одно или два «одно-мультиполярных десятилетия»,
прежде чем вступит в поистине многополярный XXI в. [Huntington, 1999]. Хотя некоторые политики придерживаются противоположного мнения, эксперты все чаще заявляют, что мир стоит на пороге новой эры в международных отношениях [W^ver, 2017]. В докладе Совета национальной разведки США «Глобальные тренды», опубликованном в 2008 г., говорилось, что к 2025 г. международная система будет носить «глобальный многополярный характер» [Global trends.., 2008, p. 4]. Однако архитектура развивающейся новой международной системы пока неясна; на сегодняшний день просматриваются несколько возможных версий будущего международного порядка: А. Ачарья предлагает вариант «мультиплек-сии» [Acharya, 2017], М. Мазарр - «смешанного порядка» [Mazarr, 2017], Р. Хаас настаивает на «бесполярности» [Haass, 2008].
Основной особенностью Азиатско-Тихоокеанского региона по сравнению с Атлантикой является отсутствие (или слабость) общерегиональных институтов. В АТР не существует таких крупных организаций безопасности, как НАТО; нет и единого всеобъемлющего экономического института [Hemmer, Katzenstein, 2002]. В отличие от Атлантического региона, в Азиатско-Тихоокеанском регионе доминирует национализм, нет общей культуры или религии, а политические разногласия усугубляются экономической конкуренцией между странами, экономики которых схожи и не всегда дополняют друг друга. Многие народы АТР еще заняты своим государственным строительством, что делает невозможным делегирование суверенной власти наднациональным органам.
Новый региональный (а затем, возможно, и глобальный) порядок, свойственный Азиатско-Тихоокеанскому региону, будет отличен от атлантического и будет включать значительный элемент конкуренции. Он будет основан (по крайней мере частично) на принципах суверенитета и баланса сил, представляя собой, вероятно, одну из версий многополярности. Поскольку причиной его возникновения является, в первую очередь, конкуренция нескольких держав в регионе, новый порядок будет направлен на то, чтобы препятствовать доминированию любой из них. Маловероятно, что он приведет к созданию общей идеологии или универсальных институтов. Этот порядок будет более слабым и более
гибким по сравнению с атлантическим. В его рамках будет возможно существование различных идеологий, моделей политической организации и методов организации экономики; будет использоваться другой набор валют для международного обмена и резервов, будет возможно использование различных финансовых технологий, например таких, как блокчейн. Этот порядок будет строиться вокруг новых или измененных международных финансовых и торговых институтов. Он будет менее стабильным и менее безопасным, поскольку будет включать в себя самых разных участников, способных бросить вызов друг другу, а также другим народам.
Россия давно выступает в качестве одного из главных сторонников многополярности. В 1998 г., во время визита в Индию, премьер-министр России Е. Примаков выдвинул концепцию стратегического партнерства Россия-Китай-Индия (РИК), указав, что в условиях многополярного мира данная тройка позволит гарантировать защиту суверенных государств, не связанных с Западом. Сегодня российский подход имеет важное, если не приоритетное, значение для Азиатско-Тихоокеанского региона [Kaczmarski, 2015; К Великому океану.., 2012; К Великому океану.., 2014; Лукин, 2015].
В России, где западная традиция все еще остается весомой [Ьо, 2015], «поворот на Восток» проходит нелегко, что значительно влияет на российское понимание проблемы. Вместе с тем стратегический интерес России к Азиатско-Тихоокеанскому региону растет [Тгетп, 2015]. Некоторые эксперты полагают, что Россия уже заметно отвернулась от Запада и движется в «восточном направлении» [Wishnick, 2017]; продолжается дискуссия о том, насколько успешен «поворот» России в сторону Азиатско-Тихоокеанского региона. По мнению части исследователей, новая политика России неудачна из-за нехватки ресурсов, слабости экономики и неэффективной бюрократии [Бдег, ИиоЬап, 2016]; другие авторы указывают, что с «поворотом на Восток» связано начало экономического роста на российском Дальнем Востоке и рост ПИИ из Азии [Евстигнеева, 2017]. Авторы по-разному оценивают степень успеха, но при этом не могут определиться с тем, что считать успешным. Рост торговли и инвестиций на Дальнем Востоке желателен и ва-
жен для России, однако успех в этих областях не должен заслонять главную цель - коррекцию правил мировой системы в соответствии с интересами Российской Федерации.
Весь мир наблюдает за колоссальными изменениями, происходящими в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Развитие новой азиатско-тихоокеанской архитектуры - долгий процесс, который может быть завершен как мирным путем, так и возникновением силового конфликта. В прошлом в таких конфликтах и создавались новые международные порядки, но хочется надеяться, что в этот раз история найдет альтернативный путь, поскольку ядерное оружие по-прежнему препятствует крупным странам вступить в прямой конфликт.
Приоритеты политики России в Азиатско-Тихоокеанском регионе
В современной российской политике, как региональной, так и глобальной, интеграции государства в Азиатско-Тихоокеанский регион придается большое значение по нескольким причинам. Политика России на Востоке «продиктована беспокойством по поводу уязвимости ее малонаселенного восточного фланга и желанием оказывать влияние. Россия одновременно стремится защитить свою территорию, активизировать свое присутствие на Тихом океане, преодолеть зияющий разрыв между своей политикой в отношении Азии и Европы, выяснить, как работать с Китаем и другими региональными игроками» [Hill, Lo, 2013].
Однако можно утверждать, что цели российской политики в Азиатско-Тихоокеанском регионе еще обширнее, чем указано выше. С одной стороны, стратегическая ситуация в области безопасности выглядит для России совершенно неудовлетворительной. Отношения России с Западом кардинально ухудшились. Участие России в мировой экономике, возглавляемой Западом, сводится к роли придатка для производства сырья и энергии для Европы. Россия потеряла свой традиционный буфер безопасности на западном направлении. Европейцы и американцы создали посредством НАТО политическую и военную коалицию, исключающую Россию, не оставляющую места для российского видения системы
европейской безопасности (которая, по мнению России, могла бы быть подобна Венской системе эпохи «Европейского концерта»). С другой стороны, Россия ожидает больших перемен в существующем международном порядке, которые приведут к формированию новой системы, где Россия сможет занять свое место за столом «великих держав». И поскольку новый порядок будет создаваться в Азиатско-Тихоокеанском регионе, интеграция в этот регион имеет решающее значение.
Долгосрочные цели России в Азиатско-Тихоокеанском регионе включают в себя становление в качестве существенной и незаменимой части региональной системы, одного из создателей правил на этом пространстве, а также содействие эволюции данной региональной системы в глобальную. В отличие от Атлантической системы, выстроенной вокруг США и их союзников с опорой на качества, в которых Россия традиционна слаба, Азиатско-Тихоокеанский порядок строится на основе принципов, близких Российской Федерации. Российское руководство полагает, что правительства Азиатско-Тихоокеанского региона будут уделять особое внимание централизации власти, способности государства контролировать территорию и концентрировать ресурсы на стратегических целях.
Стратегические цели России в АТР могут быть определены следующим образом.
1. Предотвращение создания гегемонистского военно-политического альянса под эгидой либо США, либо Китая. Россия заинтересована в установлении баланса сил в регионе, а не в господстве одной силы.
2. Стремление быть частью любой конфигурации архитектуры безопасности, построенной в АТР. Это означает, что Россия должна занимать активную позицию в создании архитектуры безопасности, возглавляя этот процесс в качестве одной из стран-основательниц.
3. Попытки избежать чрезмерно «ориентированной на Китай» внешней политики и создание прочных партнерских отношений с Южной Кореей, Японией, США и государствами АСЕАН.
4. Получение прямого доступа к азиатским рынкам (энергетика и сырье для экспорта, технологии и финансы для импорта), без транзитных стран.
5. Использование возможностей азиатских соседей для развития Дальнего Востока и Сибири при недопущении монополизации этого процесса другими региональными державами (т.е. Китаем).
6. Сохранение рынков и морских путей в регионе открытыми и принятие мер по обеспечению того, чтобы Россия оставалась влиятельным участником Евразийско-Тихоокеанского рынка, созданного на основе сочетания нескольких политических и экономических инициатив (Большая Евразия, ШОС, ЕАЭС).
Этих целей было бы проще достигнуть посредством активного участия в работе азиатско-тихоокеанских институтов. Но они пока отсутствуют, поэтому посредством лидерства в их создании, используя свой опыт, полученный в ходе создания и развития Евразийского экономического союза (ЕАЭС), Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ), а также опыт балансирования ЕАЭС с китайской инициативой «Один пояс и один путь» (ОПОП), Россия может получить определенные преимущества в регионе. Еще одним плюсом для России можно считать ее «жесткую» силу. Выступая противовесом амбициям основных военных держав в регионе, Россия может служить важным «поставщиком безопасности». Экономика - не самая сильная сторона России по сравнению с ее соседями, но страна должна работать над тем, чтобы стать неотъемлемой частью Азиатско-Тихоокеанской рыночной структуры.
Политически, интеллектуально и организационно Россия, похоже, готова к этой миссии. После того как президент Владимир Путин объявил о «повороте на Восток», в России было создано инновационное, частично децентрализованное Министерство по развитию Дальнего Востока (Минвостокразвития России). Россия приняла много важных инициатив по ускорению экономического развития своего Дальнего Востока, среди которых - создание сети передовых специальных экономических зон и режим «свободного порта» для Владивостока. Россия укрепила свое военное присутст-
вие в соседствующем регионе, активизировала свой политический диалог не только с Китаем, но и с другими соседями, включая Японию и Республику Корея.
Заключение
В формирующемся Азиатско-Тихоокеанском порядке отношения между странами-участницами основаны на национальных интересах и балансе сил, что было характерно (с незначительными исключениями) для международной системы на протяжении всей истории. Поскольку этот порядок не консолидируется гегемонией какой-либо единой власти или идеологии, служащей интересам гегемонов, в настоящее время появилась возможность возвращения к современной версии Венской системы международных отношений с участием США, Китая, Индии, Японии, России и некоторых других стран. В рамках данного порядка важная роль будет принадлежать конкуренции государств, однако в будущем он может эволюционировать в более кооперативный. В этой ситуации Россия может стать незаменимым и ценным членом формирующейся системы, выступающим в качестве «поставщика безопасности», вклад которого будет вознагражден экономическими выгодами.
Азиатско-Тихоокеанские институты выстраиваются на собственной базе, системно отличной от основ Атлантического порядка. В этом строящемся мировом порядке слабые стороны России (какими они выступают в рамках существующих международных соглашений) будут преобразованы в активы: сильная скоординированная внешняя политика, репутация надежного партнера и союзника, высокая степень государственного участия в экономике, позволяющая государству эффективно вмешиваться в экономические отношения. Балансирование различных интересов в регионе и в мире поможет привлечь инвестиции, интенсифицировать торговлю и улучшить инфраструктуру на Дальнем Востоке России, хотя в ближайшее время страна вряд ли станет ведущим экономическим игроком в новой системе. Политика Российской Федерации должна быть сосредоточена на создании институтов и обеспечении безопасности, а следствием такой роли России в формирующейся системе взаимоотношений станут экономические выгоды.
Конкурентный и меркантилистский Азиатско-Тихоокеанский регион имеет потенциал для нейтрализации конкурентных преимуществ, считающихся необходимыми в рамках Атлантической системы (институты, правовая культура, коммерческая политическая система), и увеличения значимости факторов, которые сегодня в ее рамках не считаются важными.
Список литературы
Евстигнеева А. Прямые инвестиции в Россию из Азии выросли на четверть // Известия. - М., 2017. - 13.12. - Режим доступа: https://iz.ru/ 682359/alina-evstigneeva/priamye-investitcii-v-rossiiu-iz-azii-vyrosli-na-chet vert (Дата обращения - 22.07.2018).
К Великому океану, или Новая глобализация России: Аналитический доклад Международного дискуссионного клуба «Валдай» / Караганов С. А., Барабанов О.Н., Бордачев Т.В., Макаров И. А. - М., 2012. - Июль. -80 с. - Режим доступа: http://vid-1.rian.ru/ig/valdai/Toward_great_ocean_ rus.pdf (Дата обращения - 22.07.2018).
К Великому океану-2, или Российский рывок к Азии: Доклад Международного дискуссионного клуба «Валдай» / Барабанов О.Н., Бордачев Т.В., Канаев Е.А., Караганов С.А., Ларин В.Л., Макаров И. А., Рыжков В. А.; Караганов С. А. (рук. и отв. ред.). - М., 2014. - Февраль. - 84 с. -Режим доступа: http://vid-1.rian.ru/ig/valdai/Twd_Great_Ocean_2_Rus.pdf (Дата обращения - 22.07.2018).
Караганов С. А. Будущий миропорядок // Российская газета. - М., 2017. - 07.09. - Режим доступа: https://rg.ru/2017/09/07/karaganov-zapadu-stanovitsia-vse-trudnee-naviazyvat-svoi-cennosti.html (Дата обращения - 22.07.2018).
Карпова Е., Мироненко П. Долгая дорога // Коммерсант. - М., 2009. - 27.05. - Режим доступа: https://www.kommersant.ru/doc/1169088 (Дата обращения - 22.07.2018).
Концепция внешней политики Российской Федерации // Президент России. - М., 2008. - 15.07. - Режим доступа: http://kremlin.ru/acts/ news/785 (Дата обращения - 22.07.2018).
Лукин А. В. Консолидация незападного мира на фоне украинского кризиса: Россия и Китай, ШОС и БРИКС // Международная жизнь. - М., 2015. - № 2. - С. 72-91.
Присоединение Приамурья к России во второй половине XIX века -новая страница в истории региона: «Муравьевский век» на Амуре // Правительство Амурской области: Официальный портал. - Благовещенск,
2017. - Режим доступа: http://www.amurobl.ru/wps/wcm/connect/ Web+Content/AMUR/Main_site_area/ siteArea_amurObl/istor/prisxx (Дата обращения - 22.07.2018).
Путин В. Выступление на пленарном заседании совещания послов и постоянных представителей России // Президент России. - М., 2004. -12.07. - Режим доступа: http://kremlin.ru/events/president/transcripts/ 22545 (Дата обращения - 22.07.2018).
Путин В. Послание Президента Федеральному Собранию // Президент России. - М., 2012. - 12.12. - Режим доступа: http://kremlin.ru/ events/president/news/17118 (Дата обращения - 22.07.2018).
Саммит АТЭС: Россия выдержала первый экзамен // Рамблер. - М., 2012. - 09.09. - Режим доступа: https://news.rambler.ru/politics/15451226-sammit-ates-rossiya-vyderzhala-pervyy-ekzamen (Дата обращения -22.07.2018).
Сорокин Р. «А нужна ли нам эта Аляска?»: Кому и зачем было выгодно продавать полуостров американцам // ТАСС-Дальний Восток. - М., 2017. - Режим доступа: https://dv.land/history/alyaska (Дата обращения -22.07.2018).
Acharya A. After liberal hegemony: The advent of a multiplex world order // Ethics and international affairs. - Cambridge: Cambridge univ. press, 2017. - 08.09. - Mode of access: https://www.ethicsandinternationalaffairs. org/2017/multiplex-world-order/ (Дата обращения - 22.07.2018).
Adelman J. Thinking the unthinkable: Russia has re-emerged as a great power // Huffington Post. - N.Y., 2016. - 19.04. - Mode of access: https://www.huffingtonpost.com/jonathan-adelman/thinking-the-unthinkab le-_2_b_9720304.html (Дата обращения - 22.07.2018).
Davison R. Introduction: The Asia's «Great Game»? // Connors M.R., Davison R., Dosch J. The new global politics of the Asia-Pacific: Conflict and cooperation in the Asian century. - L.; N.Y.: Routledge, 2018. - P. 1-28.
Eder T., Huotari M. Moscow's failed pivot to China and how it benefits Europe // Foreign affairs. - N.Y., 2016. - 17.04. - Mode of access: https://www.foreignaffairs.com/articles/china/2016-04-17/moscow-s-failed-pivot-china (Дата обращения - 22.07.2018).
Fukuyama F. The end of history and the last man. - L.: Hamish Hamilton, 1992. - 418 p.
Global trends 2025: A transformed world / National intelligence council. - Wash., D.C.: US Government printing office, 2008. - 120 p. - Mode of access: https: //www.files.ethz.ch/isn/94769/2008_11_global_trends_2025.pdf (Дата обращения - 22.07.2018).
Haass R. The age of nonpolarity: What will follow US dominance // Foreign affairs. - N.Y., 2008. - Vol. 87, Issue 3. - P. 44-56. - Mode of access: https://www.foreignaffairs.com/articles/united-states/2008-05-03/age-nonpo larity (Дата обращения - 22.07.2018).
Hemmer C., Katzenstein P. Why is there no NATO in Asia? Collective identity, regionalism, and the origins of multilateralism / / International organization. - Wash., D.C.: Georgetown univ. press, 2002. - Vol. 56, Issue 3. -P. 575-607.
Hill F., Lo B. Putin's pivot: Why Russia is looking East // Foreign affairs. - N.Y., 2013. - 31.07. - Mode of access: https://www.forei gnaffairs.com/articles/russian-federation/2013-07-31/putins-pivot (Дата обращения - 22.07.2018).
Huntington S. The lonely superpower // Foreign affairs. - N.Y., 1999. -Vol. 78, Issue 2. - P. 35-49. - Mode of access: https://www.foreignaffairs.com/ articles/united-states/1999-03-01/lonely-superpower (Дата обращения -22.07.2018).
Ilyin M.D. The history of Fort Ross / Fort Ross conservancy. - Jenner, CA, 1975. - 32 p. - Mode of access: https://www.fortross.org/lib/39/the-history-of-fort-ross.pdf (Дата обращения - 22.07.2018).
Kaczmarski M. Russia-China relations in the post-crisis international order. - L.; N.Y.: Routledge, 2015. - 176 p.
Kennedy P. The rise and fall of the Great Powers: Economic change and military conflict from 1500 to 2000. - N.Y.: Random House, 1987. - 678 p.
Keohane R. After hegemony: Cooperation and discord in the world political economy. - Princeton, NJ: Princeton univ. press, 1984. - 290 p.
Kissinger H. World order: Reflections on the character of nations and the course of history. - L.: Penguin Press, 2014. - 420 p.
Krastev I. Russian revisionism: Putin's plan for overturning the European order // Foreign affairs. - N.Y., 2014. - 03.03. - Mode of access: https://www.foreignaffairs.com/articles/russia-fsu/2014-03-03/russian-revi sionism (Дата обращения - 22.07.2018).
Krickovic A. All politics is regional: Emerging powers and the regionalization of global governance // J. of global governance. - Boulder, CO: Lynne Rienner Publishers, 2015. - Vol. 21, Issue 4. - P. 557-577.
Lavrov S. Speech at MGIMO University on the occasion of the start of a new academic year // School of Russian and Asian studies. - Woodside, CA, 2007. - 03.09. - Mode of access: http://www.sras.org/sergey_lavrov_ speaks_at_mgimo (Дата обращения - 22.07.2018).
Lo B. Russia and the New World Disorder. - Wash., D.C.: Brookings Institution press, 2015. - 336 p.
Mankoff J. Relations with the European Union // Putin's Russia: Past imperfect, future uncertain / Wegren S.K. (Ed.). - L.: Rowman & Littlefield Publishers, 2015. - P. 257-276.
Mazarr M.J. The once and future order: What comes after hegemony? // Foreign affairs. - N.Y., 2017. - Vol. 96, Issue 1. - P. 25-32. - Mode of access: https://www.foreignaffairs.com/articles/2016-12-12/once-and-future-order (Дата обращения - 22.07.2018).
Mearsheimer J. The false promise of international institutions // International security. - Cambridge, MA: MIT Press, 1995. - Vol. 10, Issue 3. -P. 5-49.
Menon R., Motyl А. The myth of Russian resurgence / / American interest. - Wash., D.C., 2007. - Vol. 2, Issue 4, March-April. - P. 96-101. - Mode of access: https://www.the-american-interest.com/2007/03/01/the-myth-of-russian-resurgence/ (Дата обращения - 22.07.2018).
Nye J.S. Will the liberal order survive? The history of an idea // Foreign affairs. - N.Y., 2017. - Vol. 96, Issue 1. - P. 10-16. - Mode of access: https://www.foreignaffairs.com/articles/2016-12-12/will-liberal-order-survive (Дата обращения - 22.07.2018).
Pipes R. Russia under the old regime. - L.: Penguin Books, 1995. - 362 p.
Trenin D. From Greater Europe to Greater Asia? The Sino-Russian entente // Carnegie Moscow center. - Moscow, 2015. - 09.04. - Mode of access: http://carnegie.ru/2015/04/09/from-greater-europe-to-greater-asia-sino-russi an-entente-pub-59728 (Дата обращения - 22.07.2018).
Tsygankov A.P. Russia's foreign policy: Change and continuity in national identity. - L.: Rowman & Littlefield Publishers, 2016. - 304 p.
W»ver O. International leadership after the demise of the last superpower: System structure and stewardship / / Chinese political science review. - N.Y.: Springer, 2017. - Vol. 2, Issue 4. - P. 452-476.
Wishnick E. In search of the 'Other' in Asia: Russia-China relations revisited // Pacific review. - L.: Taylor & Francis, 2017. - Vol. 30, Issue 1. -P. 114-132.
