CC BY
234
РЕГИОНАЛЬНАЯ БЕЗОПАСНОСТЬ
РОССИЯ, ИНДИЯ И КИТАЙ В ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ: К КОНФЛИКТУ ИЛИ К СОТРУДНИЧЕСТВУ?
Филипп ШТОЛЛЕНВЕРК
магистр (международные отношения / политология) Высшей школы экономики / Университета Кента (Кентербери, Великобритания)
Введение
Сначала XXI столетия внимание академического сообщества приковано к подъему Азии, в особенности к историям успеха крупнейших ее игроков: России, Индии и Китая (стран РИК). Экономисты и бизнесмены взахлеб восторгались невиданными экономическими возможностями, которые открывают их гигантские рынки1. Но и в политической сфере, как считают некоторые эксперты, при всем культурном
1 Cm.: Smith D. The Dragon and the Elephant: China, India and the New World Order. London: Profile Books, 2008; Borodina S., Shvyrkov O. Investing in BRIC Countries: Evaluating Risk and Governance in Brazil, Russia, India and China. New York: McGraw-Hill Professional, 2010.
и историческом несходстве этих стран можно ожидать углубления сотрудничества между ними, которое поможет им ускорить собственное экономическое развитие и усилит их влияние на международной арене. Предпринимаются и определенные усилия, чтобы наладить такое сотрудничество, — об этом говорят ежегодные трехсторонние встречи на высшем уровне, проводимые уже несколько лет, а также две встречи на высшем уровне стран БРИК (Бразилия, Россия, Индия, Китай) — в Екатеринбурге (2009 г.) и в Бразилиа (2010 г.). Идею развития трехсторонних отношений между Москвой, Нью-Дели и Пекином выдвинул в свое время Евгений Примаков — тогда российский
министр иностранных дел и премьер-министр — во время визита в Индию в 1998 году2. Поначалу Китай и Индия отнеслись к этой идее без особого энтузиазма3, но в июне 2005 года, после того как их министры иностранных дел провели три встречи в ходе международных форумов, был создан механизм ежегодных трехсторонних встреч. По мнению специалиста по Китаю Жан-Пьера Кабестана, объединиться, чтобы обсуждать в трехстороннем формате сотрудничество в сфере безопасности, их заставила угроза терроризма, которую все три страны ощутили после событий 11 сентября 2001 года, а также расширение американского присутствия в Центральной Азии4. Некоторые российские специалисты считают, что отношения внутри треугольника укрепились под воздействием усилившегося исламского экстремизма5 и опасений в связи с перспективами формирования однополярного мира под водительством Соединенных Штатов6.
2 Интересно, что первым такой союз предложил И. Сталин в 1921 году, когда российская экономика после Гражданской войны лежала в руинах, а надежды на так называемые пролетарские революции в Европе не оправдались (последние иллюзии по поводу европейского пролетариата рассеялись в ходе советско-польской войны 1920 г.).
3 Но после того как в марте 1999 года посыпались бомбы на Югославию, эта идея оказалась вполне актуальной: интерес к ней выразили и Пекин (косвенно), и Нью-Дели (открыто — премьер-министр Индии А.Б. Ваджпай призвал немедленно вернуться к идее стратегического альянса).
4 См.: Cabestan J.-P., Colin S., Facon I., Meidan M. La China et la Russie. Entre convergences et mefiance. В кн.: Strategie et prospective. Paris: UNICOMM, 2008. P. 137—138.
5 При нарастании мусульманского экстремизма Индия с ее более чем 140-миллионным мусульманским населением, Россия с мусульманским населением в Волго-Уральском регионе и Китай с большим мусульманским населением в Синьцзяне столкнутся с одними и теми же проблемами и задачами.
6 См.: Lounev S. The Prospects of Interaction in the Triangle Russia-India-China. В кн.: Asia-Pacific: Security, Globalisation and Developmen / Ed. by M.L. Sondhi, K.G. Tyagi. New Delhi: Manas, 2001; Лунев С. Треугольник «Россия — Китай — Индия»: перспективы и ограничители сотрудничества. Вкн.:«Большая Восточная Азия»: мировая политика и региональные трансформации: научно-образовательный комплекс / Под общ. ред. А.Д. Воскресенского. Москва: МГИМО-Университет, 2010.
Хотя отношения между Россией, Индией и Китаем сегодня выглядят лучше, чем когда бы то ни было прежде, и обретают все более отчетливые институциональные формы, ряд экспертов указывают на Центральную Азию как на потенциальную зону соперничества между тремя державами.
В данной статье мы попытаемся ответить на вопрос: к конфликту или к сотрудничеству движутся Россия, Индия и Китай в Центральной Азии? Мы утверждаем, что в предстоящие два десятилетия конкуренция между странами РИК за энергоресурсы и, в меньшей степени, за доступ к рынкам в Центральной Азии неизбежно будет усиливаться. Это обусловлено прежде всего малой совместимостью внешнеполитических целей стран РИК и критической ролью Центральной Азии в их стратегиях безопасности. Россия стремится сохранить свое почти монопольное положение в том, что касается экспорта энергоресурсов из Центральной Азии, и вновь укрепить свои позиции по отношению к конкурентам в ее традиционной «сфере влияния», что входит в конфликт со стремлением Китая и, в меньшей степени, Индии диверсифицировать и нарастить импорт энергоносителей. К тому же Китай и Индия видят друг в друге конкурентов в борьбе за ограниченные ресурсы энергии и за влияние в Центральной Азии и в Азии в целом. Однако существуют институты и соглашения, которые способны помочь смягчить конкуренцию и создать возможность компромиссов. Китай, Россия и Индия очень озабочены исходящими из Центральной Азии угрозами для безопасности и расширением присутствия США в регионе. Это и побудило их налаживать взаимодействие в рамках Шанхайской организации сотрудничества (ШОС).
Статья состоит из двух частей. В первой будут рассмотрены стратегии и цели стран РИК в Центральной Азии и то, как эти стратегии и цели воспринимаются в самих государствах Центральной Азии. Во второй в ходе рассмотрения уже сформировавшегося механизма сотрудничества в виде ШОС будет продемонстрирован существующий потенциал для сотрудничества и для конфликта.
а
Часть I: Стратегии и цели стран РИК в Центральной Азии
Россия, Индия и Китай преследуют в Центральной Азии разные внешнеполитические цели. И если некоторые из этих целей совпадают, то другие находятся в непримиримом противоречии.
Россия
Могущество России ослабло в «лихие девяностые», когда президент Борис Ельцин искал поддержку и руководство на Западе7, пока постепенно не разочаровался в нем, столкнувшись с тем, что воспринимал как недостаток поддержки, и с расширением НАТО на восток8. Но и при всем том новые государства Центральной Азии сохраняли особую важность для России и на них продолжали смотреть как на «ближнее зарубежье» и традиционную «сферу влияния», куда не слишком охотно допускались конкуренты извне9. Президентский срок Владимира Путина совпал с началом экономического бума в России, вызванного главным образом подъемом цен на нефть и газ. При Путине место военной мощи как главного инструмента влияния на международной арене заняли богатые энергетические ресурсы России, хотя все рассуждения о России как об «энергетической сверхдержаве» выглядят весьма спорными и «зачастую преувеличивают способность России использовать нефть и газ как «оружие», позволяющее ей влиять на соседей и усиливающее ее роль на мировой арене»10. Хотя Россия и сама обладает богатыми энергетическими ресурсами, Кремль не жалеет усилий, чтобы удержать за собой монополию на маршруты транзита нефти и газа из Центральной Азии, потерянной после распада Советского Союза. Для контроля над маршрутами экспорта и импорта Москва стремилась использовать государственные компании, такие как «Газпром» и «Транснефть», при этом российские компании делали крупные инвестиции в различные энергетические проекты в странах Центральной Азии11. Одновременно чинились всяческие помехи прокладке новых маршрутов для транспорта энергоносителей из Центральной Азии в обход России12. Было затрачено много усилий, чтобы убедить такие страны Центральной Азии, как Казахстан, Узбекистан и Туркменистан, принять участие в проекте «Южный поток», хотя сами эти страны были заинтересованы в альтернативных проектах, снижавших их зависимость от России. Только в марте 2011 года российский вице-премьер Игорь Сечин на-
7 В российских СМИ публиковались письма министра иностранных дел Козырева в Госдепартамент Соединенных Штатов, где он прямо запрашивал, какого именно политического курса нужно придерживаться России в тех или иных регионах.
8 См.: Donaldson R.H. Boris Yeltsin’s Foreign Policy Legacy, Presented to the 41st Annual Meeting of the International Studies Association. Los Angeles, California, 18 March 2000 [http://www.personal.utulsa.edu/~rob-ert-donaldson/yeltsin.htm]; Trenin D. Russia’s Spheres of Interest, not Influence // The Washington Quarterly, October 2009. P. 8.
9 См.: Watson R. A ‘Yeltsin Doctrine’ // Newsweek, 10 October 1994 [http://www.newsweek.com/1994/10/09/ a-yeltsin-doctrine.html].
10 Rutland P. Russia as an Energy Superpower // New Political Economy, June 2008, Vol. 13, No. 2. P. 209.
11 См.: Ziegler Ch.E. Russia and China in Central Asia. В кн.: Bellacqua J. The Future of China-Russia Relations. Kentucky: The University Press Kentucky, 2010. P. 248f.
12 См.: Woehrel S. Russian Energy Policy Toward Neighboring Countries. CRS Report for Congress, May 2009. P. 17.
е
мекнул на возможность отказаться от проекта «Южный поток» в пользу проекта по добыче и транспортировке сжиженного природного газа13. Поскольку с вводом в действие трубопроводов Баку — Тбилиси — Джейхан и Атасу — Алашанькоу РФ лишилась монополии на исходящие из Казахстана нефтепроводные маршруты, «Газпром» согласился в 2008 году значительно увеличить платежи странам Центральной Азии за их газ, который Россия затем перепродавала европейским потребителям. А поскольку вследствие экономического спада спрос на газ в Европе упал, «Газпром» стал добиваться от Туркменистана пересмотра экспортных цен14.
После событий 11 сентября 2001 года Путин сделал выбор в пользу сотрудничества с США и, несмотря на сопротивление внутри страны, согласился на временное развертывание американских баз в Центральной Азии — не в последнюю очередь потому, что, как он рассчитывал, США должны были разрешить проблему с талибами в Афганистане и остановить выплески исламского экстремизма в другие регионы. Когда же у российского руководства сложилось впечатление, что США воспользовались ситуацией и стали расширять военное присутствие в Центральной Азии и наращивать свое влияние в центральноазиатских государствах (в частности, в ходе цветных революций), — Москва заговорила другим языком и потребовала от Соединенных Штатов уйти из региона15. Понимая, что Россия утратила гегемонию в Центральной Азии, и стремясь ограничить американское влияние в регионе, Путин стал расширять сотрудничество в сфере безопасности с Китаем и государствами Центральной Азии в рамках ШОС16. Кроме того, с точки зрения России предметом забот этой организации (ШОС) должны были стать угрозы для безопасности, и, в частности, экстремизм, исламский терроризм, опасность сепаратизма, исходящая от республик Северного Кавказа, наркотрафик. Однако, поскольку в Китае Россия видит не только партнера, но и конкурента, а также державу, чья мощь и значение усиливаются, она одновременно стремится ограничивать его влияние в Центральной Азии17.
За исключением поставок сырья торговые и экономические связи между Россией и Центральной Азией весьма незначительны. По данным Федеральной службы государственной статистики Российской Федерации, за период с 1995 по 2009 год товарооборот России с Казахстаном вырос с 5 230 млн долл. до 12 832 млн долл.; с Кыргызстаном — с 206 млн долл. до 1 283 млн долл.; с Таджикистаном — с 357 млн долл. до 785 млн долл.; с Туркменистаном — с 272 млн долл. до 1 044 млн долл. и с Узбекистаном — с 1 713 млн долл. до 2 540 млн долл.18 По данным Евростата, это меньше 4% всего торгового оборота России в 2008 году19. Для стран же Центральной Азии Россия все еще остается самым важным торговым партнером. Исключение составляет Кыргызстан, у которого самая высокая доля в торговом обороте уже приходится на Китай20.
13 Cm.: Cutler R.M. South Stream May Disappear // Asia Times Online, 18 March 2011 [http://www. atimes.com/atimes/Central_Asia/MC18Ag01.html].
14 Cm.: Gorst I. Gazprom Escalates Turkmen Gas Price Dispute // Financial Times, 2 June 2009 [http://www. ft.com/cms/s/0/81e86c80-4f0b-11de-8c10-00144feabdc0.html#axzz1E0ZjC6h8].
15 Cm.: Varadarajan S. China and Russia up the Ante in Central Asia // The Hindu, 7 July 2005 [http://www. hindu.com/2005/07/07/stories/2005070714961500.htm].
16 Cm.: Lo B. Axis of Convenience. Moscow, Beijing, and the New Geopolitics. Washington D.C.: Brookings Institution Press, 2008. P. 93—95.
17 Cm.: Matveeva A., Giustozzi A. The SCO: A Regional Organization in the Making // Working Paper 39, Regional and Global Axes of Conflict. London: Crisis State Research Centre, LSE, September 2008. P. 7.
18 Cm.: Russian Federation State Statistical Service [http://www.gks.ru/bgd/regl/b10_12/IssWWW.exe/stg/ d02/26-06.htm].
19 Cm.: EUROSTAT (Comex Regime 4) [http://trade.ec.europa.eu/doclib/docs/2006/september/tradoc_1134 40.pdf].
20 Cm.: Ziegler Ch.E. Op. cit. P. 252—253.
Китай
В прошлом Китай соглашался с доминирующим положением России в Центральной Азии. Ситуация, как считает Бобо Ло, изменилась с террористической атакой 11 сентября и последовавшим за ней расширением американского присутствия в Центральной Азии. Пекин был потрясен тем, что Москва так легко допустила американские войска к своим границам, даже не уведомив об этом Китай. «Кремль в одночасье сменил многовекторный подход на недвусмысленную ориентацию на всестороннее сотрудничество с Соединенными Штатами»21. Пекин понял, что для России отношения с США по-прежнему важнее китайско-российских отношений и что ему необходимо как-то отреагировать на новую ситуацию, сложившуюся в Центральной Азии. И хотя Россия быстро разочаровалась в действиях Соединенных Штатов и американо-российские отношения ухудшились, Китай стал развивать сотрудничество с государствами Центральной Азии.
Во-первых, Китай серьезно заинтересован в безопасности в Центральной Азии. Он опасается, что хаос или нестабильность в государствах Центральной Азии могут усилить сепаратистов в Синьцзян-Уйгурском автономном районе. После распада Советского Союза связи между китайскими и центральноазиатскими уйгурами усилились, планирование операций мятежников в Синьцзяне часто ведется сепаратистами, укрывающимися в Центральной Азии. Поэтому Китай опасается, что из неустойчивой Центральной Азии мусульманский экстремизм будет распространяться на его малонаселенные западные территории22.
Кроме того, интересы Китая требуют присутствия в Центральной Азии из-за ее географической близости к Китаю и богатых запасов энергоресурсов. Потребности Китая в энергоносителях, особенно в нефти (он второй в мире импортер нефти), но также во все большей степени и в природном газе, стремительно росли все последние десятилетия и, как ожидается, будут и дальше расти. Хотя зависимость от ближневосточной нефти уже удалось снизить — она составляет меньше 50% общего объема импорта23, Китай стремится максимально диверсифицировать источники снабжения, поскольку более 80% ввозимой им нефти по-прежнему доставляется через Малаккский пролив, а эти линии снабжения уязвимы из-за пиратских нападений или блокады24. Трубопроводы из Центральной Азии были бы безопаснее и, в долгосрочной перспективе, дешевле, хотя энергоресурсов региона недостаточно, чтобы полностью заменить ими импорт с Ближнего Востока. Поэтому в последнее десятилетие китайские компании приобрели в Центральной Азии несколько энергетических холдингов, занимающихся апстримными операциями (геологическим изучением, разведкой и добычей). Хотя газ пока занимает небольшое место в общем балансе используемых Китаем энергоресурсов, ожидают, что его доля значительно вырастет25. Поэтому газовые месторождения в Казахстане, Туркменистане и Узбекистане представляют для Пекина большой интерес. И хотя Москва выступает против трубопроводных проектов, идущих в обход ее территории, первые китайско-центральноазиатские энергетические проекты уже приносят результаты. С 2006 года нефть перекачивается из Казахстана в Синьцзян-Уйгур-ский район Китая по трубопроводу Атасу — Алашанькоу, и пропускная способность
21 Lo B. Op. cit. P. 95—96.
22 Cm.: Rashid A. China Forced to Expand Role in Central Asia // Institute for Afghan Studies, 19 July 2000 [http://www.institute-for-afghan-studies.org/Foreign%20Affairs/china/china_expand_role_0.htm].
23 Cm.: China: Oil, Country Analysis Briefs. U.S. Energy Information Administration, November 2010 [http:// www.eia.doe.gov/cabs/China/Oil.html].
24 Cm.: Ullah A. India and China Competing for Malacca Straits in Burma // SouthAsiaSpeaks, 23 June 2009 [http://southasiaspeaks.wordpress.com/2009/06/23/india-and-china-competing-for-malacca-straits-in-burma/].
25 Cm.: Higashi N. Natural Gas in China. Market Evolution and Strategy // International Energy Agency Working Paper Series, June 2009. P. 23 [http://www.iea.org/papers/2009/nat_gas_china.pdf].
трубопровода, как ожидается, будет наращиваться26. В декабре 2009 года новый газопровод, связавший Туркменистан с Китаем, разорвал «мертвую хватку, которой Россия уже давно держит богатые газовые ресурсы Туркменистана»27. По этому же газопроводу будут поставлять свой газ также Казахстан и Узбекистан, что позволит Китаю «диверсифицировать свой импорт, пользуясь безопасными средствами транспорта»28.
За исключением энергоносителей, торговые отношения с Центральной Азией не имеют для Китая большого значения: на эти страны приходится меньше 1% общего внешнеторгового оборота страны. Тем не менее торговля между Китаем и странами Центральной Азии с 1995-го по 2007 год быстро росла: с Казахстаном — с 391 млн долл. до 13 800 млн долл.; с Кыргызстаном — с 231 млн долл. до 3 780 млн долл.; с Таджикистаном — с 24 млн долл. до 524 млн долл.; с Туркменистаном — с 18 млн долл. до 350 млн долл. и с Узбекистаном — со 119 млн долл. до 1 130 млн долл.29 Китай открыл торговые представительства во всех странах Центральной Азии, и китайские компании инвестировали немало средств в транспортные проекты и в инфраструктуру. Некоторые эксперты полагают, что Китай стремится экономически интегрировать Центральную Азию с западной частью Синьцзяна, «ликвидировав торговые барьеры, даже если правительства центральноазиатских стран будут проявлять сдержанность в этом вопросе»30. В странах Центральной Азии опасаются растущей зависимости от китайских товаров. Хотя приток дешевых товаров способен повысить жизненный уровень в Центральной Азии, опасность установления китайского экономического господства и его возможные последствия порождают все более сильное сопротивление31.
Индия
После распада СССР в 1991 году «Индия далеко не сразу осознала все значение стратегических, геополитических и экономических подвижек на прежнем советском пространстве» и почти все внимание уделяла отношениям с Россией, ходя лидеры стран Центральной Азии делали ей серьезные авансы32. Лишь в начале 2000-х годов Индия стала проявлять активность в Центральной Азии, и потому ее связи с центральноазиатскими государствами слабее, чем у России и Китая.
Как и Китай и Россия, Индия заинтересована в стабильности и безопасности в Центральной Азии и опасается превращения ее в рассадник экстремизма и терроризма. Если бы тамошние террористы установили взаимодействие с партнерами в Афганистане и Пакистане, это весьма неблагоприятно отразилось бы на безопасности Индии. Индия опасается «эффекта домино» во всем регионе, так же как и неустойчивости в Синьцзян-Уйгурском районе Китая, с которым Индия непосредственно граничит33.
26 Cm.: Ziegler Ch.E. Op. cit. P. 249—250.
27 Unknown: China President Open Turkmenistan Gas Pipeline // BBC, 14 December 2009 [http://news. bbc.co.uk/2/hi/8411204.stm].
28 Durdiyeva Ch. China, Turkmenistan, Kazakhstan and Uzbekistan Launch Turkmenistan-China Gas Pipeline // CACI Analyst, 20 January 2010 [http://www.cacianalyst.org/?q=node/5254].
29 Cm.: Ziegler Ch.E. Op. cit. P. 253, Table 8.3.
30 Wong E. China Quietly Extends Footprints Into Central Asia // The New York Times, 2 January 2011 [http://www.nytimes.com/2011/01/03/world/asia/03china.html].
31 Cm.: Laruelle M., Peyrouse S. Editor’s Note: Central Asian Perceptions of China // The China and Eurasia Forum Quarterly, February 2009, Vol. 7, No. 1. P. 7.
32 Cm.: Nadkarni V. India and Central Asia. Script for presentation at the annual meeting of the International Studies Association. Chicago, 28 February — 3 March 2007. P. 1.
33 Cm.: Sikri R. Challenge and Strategy. Rethinking India’s Foreign Policy. New Delhi: SAGE Publications.
2009. P. 164—165.
Потребности Индии в энергии быстро растут, и она стремится расширить для себя доступ к энергоресурсам Центральной Азии. B прошлом ее электростанции работали в основном на угле, а нефть использовалась на транспорте. Oднако по мере развития экологического сознания и расширения международного сотрудничества Индия стала искать альтернативные, более «чистые» источники энергии, такие, как природный газ. Но хотя она и подписала контракт с Катаром на импорт сжиженного природного газа, трубопроводные проекты, такие как «Иран — Пакистан — Индия» (ИПИ), «Мьянма — Бангладеш — Индия» (МБИ) и поддержанный Азиатским банком развития проект трубопровода «Туркменистан — Афганистан — Пакистан — Индия» (ТАПИ) до сих пор так и не были реализованы, несмотря на долгие переговоры34. По мнению бывшего дипломата Раджива Сикри, главная проблема Индии в том, что доступ в Центральную Азию для нее затруднен. Афганистан все еще нестабилен, Пакистан — старинный враг Индии, а Иран ненадежен и экономически менее выгоден в качестве транспортного коридора. Подходящей альтернативой им может служить Синьцзян, но для этого еще нет достаточной инфраструктуры35. К тому же китайские компании часто готовы были переплачивать за энергетические активы в Центральной Азии и предлагали более высокую цену, чем компании из Индии, и потому им досталась гораздо большая доля активов36. Кроме того, в 2002 году компания «Reliance Industries Limited» (RIL) обнаружила крупные газовые месторождения на шельфе у восточного побережья Индии. Г аз оттуда начал поступать с 2009 года. B 2005 году были открыты новые газовые месторождения в бассейне Кришна — Годавари. Тем не менее, по утверждению Шебонти Рэя Дадвала, Индия по-прежнему заинтересована в трубопроводном проекте ТАПИ из-за важности «доступа к труднодостижимым запасам энергоресурсов Центральной Азии и необходимости сдерживать усиливающееся проникновение Китая в Центральную Азию (Казахстан и Туркменистан)... Для Индии... проект ТАПИ мог бы послужить тем самым долгожданным стратегическим связующим звеном между Центральной Азией, которую Индия рассматривает как своего стратегического соседа, и Южной Азией. Предусмотренный проектом трубопровод мог бы выйти на существующие торговые, транспортные сети и сети электропередачи, объединяющие Евразию, и даже способствовать расширению этих сетей, дав тем самым возможность Туркменистану и Индии диверсифицировать торговые и энергетические связи со странами Южной Азии, странами СНГ и Европы»37. Альтернативой был бы так называемый проект SAGE (проект газового предприятия Южной Азии — «South Asia Gas Enterprise»). Этот проект уже предлагался в 1990-х годах и предусматривал сделку по обмену газом: газ, добываемый в Туркменистане, должен был закачиваться в газопроводную систему Северного Ирана. Иран, в свою очередь, должен был перекачивать такой же объем газа по своим южным трубопроводам в порт Чахбахар, откуда тот предполагалось подавать в Индию через трубопровод, проложенный по морскому дну38.
Торговые связи между Индией и Центральной Азией в настоящее время представляются относительно незначительными — не в последнюю очередь из-за проблем транспортной доступности. Торговый оборот Индии с Казахстаном в 2009/2010 году составлял 291,45 млн долл., с Узбекистаном — 84,6 млн долл., с Туркменистаном —
34 Cm.: Dadwal Sh.R. The Role of Natural Gas and Central Asia in Indian Energy Security // Journal of Energy Security, 26 July 2010 [http://www.ensec.org/index.php?option=com_content&view=article&id=254:the-role-of-natural-gas-in-indian-energy-security&catid=108:energysecuritycontent&Itemid=365].
35 Cm.: Sikri R. Op. cit.
36 Cm.: Jackson A. China and Central Asia // Turkish Weekly, 19 May 2009 [http://www.turkishweekly.net/ news/77297/china-and-central-asia.html].
37 Dadwal Sh.R. Op. cit.
38 Cm.: Ibidem.
46,15 млн долл., с Таджикистаном — 32,56 млн долл. и с Кыргызстаном — 27,48 млн долл.39 Объемы двусторонней торговли между Индией и странами Центральной Азии растут, хотя все еще очень невелики по сравнению с объемом торговли этих стран с Россией или Китаем.
Часть II: Центральная Азия
При том что государства Центральной Азии стремятся сохранить независимость, они понимают, как необходимо и полезно им сотрудничать в экономике и в обеспечении безопасности с их гигантскими соседями — Россией и Китаем. При всем историческом недоверии этих государств к гегемонистским амбициям России, еще сильнее подогретым грузино-российской войной 2008 года, политическая и экономическая взаимозависимость и общая история подталкивают их к сближению с РФ. И хотя для стран Центральной Азии выгоднее было бы продавать их энергетические ресурсы непосредственно европейскому или азиатскому потребителю, они все еще сильно зависят от принадлежащей России энергетической инфраструктуры. На рост китайского влияния там смотрят с подозрением из-за боязни установления экономического господства Китая и усиливающейся зависимости от дешевых китайских товаров. С другой стороны, они видят и новые возможности, которые открывает для них огромный китайский рынок и растущие энергетические потребности КНР. И неудивительно, что страны Центральной Азии, с одной стороны, пытаются столкнуть друг с другом Китай и Россию (а также и США), чтобы получить от каждого из них как можно больше, а с другой — поддерживают ШОС, как инструмент, заставляющий эти две державы взаимно уравновешивать свое влияние в Центральной Азии. К тому же они извлекают определенную выгоду из сотрудничества в сфере безопасности в рамках ШОС в своей борьбе против экстремизма и терроризма. Индия же, как считает Сикри, вообще представляется государствам Центральной Азии «неагрессивной державой, от которой сегодня не исходит никакой прямой угрозы — ни идеологической, ни демографической, ни территориальной; собственно, Индия всегда сохраняла для жителей этого региона огромную культурную привлекательность, какой-то романтический и мистический ореол»40. Поэтому государства ЦА были разочарованы той незначительной ролью, которую Индия играла в регионе с 1990-х годов, и сегодня приветствуют ее появление как инвестора и как «противовеса» здесь Китаю и России.
До сих пор России, Китаю и Индии удавалось на удивление хорошо поддерживать сотрудничество в Центральной Азии, хотя конкуренция заявок на приобретение энергетических активов и служила источником определенной напряженности. Главной площадкой для обсуждения проблем является ШОС, в которой Индия представлена лишь в качестве наблюдателя.
В 1996 году Китай, Россия, Казахстан, Кыргызстан и Таджикистан создали «Шанхайскую пятерку» как механизм для консультаций по решению пограничных проблем. На последующих встречах сфера консультаций была расширена и включила проблемы борьбы с терроризмом и наркоторговлей, а в дальнейшем и координацию экономическо-
39 Cm.: Government of India, Ministry of Commerce & Industry, Department of Commerce, Export Import Data Bank, Version 6.0 [http://commerce.nic.in/eidb/Default.asp].
40 Sikri R. Op. cit. P. 165.
го сотрудничества. В 2001 году Шанхайская пятерка официально превратилась в Шанхайскую организацию сотрудничества, и к этому клубу присоединился Узбекистан. Сфера сотрудничества еще расширилась, включив политические, транспортные и экологические проблемы, образование и культуру. Кроме того, в рамках Организации действует постоянная Региональная антитеррористическая структура, располагающаяся в Ташкенте, и секретариат в Пекине41. И если военные учения «Мирная миссия» в 2005 и 2009 годах проводились Китаем и Россией в двустороннем порядке, то в совместных военных учениях в 2007 и 2010 годах участвовали все страны ШОС. Масштаб и сложность объединенных военных учений со временем возросли.
Членов ШОС связывают общие для них угрозы экстремизма, терроризма и сепаратизма. Страны РИК рассматривают эти угрозы как транснациональные и потому требующие совместного реагирования. В каждой из них имеются этнические и религиозные меньшинства, которые в небольшой своей части втянуты в террористическую или сепаратистскую деятельность — где именно проходит граница, разделяющая сепаратистские и террористические действия, из риторики ШОС неясно. В России в республиках Северного Кавказа есть группы, не прекратившие борьбу за независимость, в китайском Синьцзяне часто поднимаются восстания, а государства Центральной Азии вынуждены бороться с внутренней нестабильностью. Индии часто приходится сталкиваться с нестабильностью в ее штате Джамму и Кашмир.
С 2006 года важной частью сотрудничества в рамках ШОС стала борьба против международной наркомафии, поскольку на Центральную Азию приходится значительная часть мировой торговли наркотиками. Кроме того, прибыль от наркоторговли используется для финансирования экстремистской и террористической деятельности42.
Хотя страны РИК поддерживают широкие экономические связи с Соединенными Штатами (а в случае Индии — даже серьезные контакты в сфере безопасности), они все обеспокоены военным присутствием США в Центральной Азии, значительно расширившимся после событий 11 сентября 2001 года, и размещением американских войск на базах в ЦА. Сиддхарт Варадараджан следующим образом формулирует распространенную в странах РИК оценку этой ситуации: «Подавая свою реакцию на трагедию 11 сентября как часть «глобальной войны с терроризмом», Соединенные Штаты сумели обеспечить беспрецедентную международную поддержку действиям, направленным на проекцию их военной мощи в самое сердце Азии»43. Хотя в заявлениях ШОС подчеркивается, что Организация не направлена против какой бы то ни было третьей стороны, в России и в Китае рассчитывают использовать ее для сдерживания американской мощи в регионе. Американским силам предложили покинуть базы в таких странах Центральной Азии, как Узбекистан (откуда они ушли в 2005 г.) и Кыргызстан (с которым был заключен новый договор). США планируют расширить учебные центры в Таджикистане и Кыргызстане44.
Тем не менее страны РИК, особенно Китай и Россия, расходятся в представлениях о задачах ШОС и не доверяют друг другу. В то время как Россия хочет наращивать в рам-
41 См.: Matveeva A., Giustozzi A. Op. cit. P. 1—6; Tiara T. Power Politics in Central Asia: China and Russia’s Relationship. New York: International Studies Association Annual Meeting, February 2009.
42 См.: Туляков И. Кто получит «пропуск» в ШОС // Pravda.ru, 11 июня 2010 [http://www.pravda.ru/ world/asia/centralasia/11-06-2010/1035767-shos-0/].
43 Varadarajan S. Six Propositions about World Order and the Role of Russia, India and China. В кн.: Das Kundu N. Russia-India-China. Evolution of Geo-Political Strategic Trends. New Delhi: Academic Foundation.
2010. P. 39.
44 См.: Шустов А. Армия США приходит в Центральную Азию надолго // Международная жизнь, 12 августа 2010 [http://www.interaffairs.ru/read.php?item=281].
ках ШОС сотрудничество в военной сфере и в сфере безопасности, КНР стремится расширять экономическое сотрудничество и предложила создать зону свободной торговли. Как отмечает С. Арис, Китай «надеется, что Россия и Центральная Азия станут для него надежным и важным источником сырья»45.
И члены ШОС, и Индия заинтересованы в поддержании региональной стабильности и территориальной целостности, и потому расширяют сотрудничество. Поскольку в том, что касается безопасности, цели всех стран очень близки, взаимодействие в этой области в ближайшем будущем, вероятно, еще больше расширится и институциализирует-ся; можно ждать проведения более масштабных совместных военных учений.
Достигнуть соглашений в сфере энергетики будет сложнее, поскольку, как уже отмечалось, у России как у чистого экспортера энергоресурсов цели весьма отличны от целей Китая и Индии как чистых импортеров. Россия, вероятно, попытается и дальше блокировать проекты трубопроводов, идущих в обход ее территории, и предлагать альтернативные проекты, более выгодные для ее экономических интересов. Поскольку странам Центральной Азии и Китаю или Индии выгоднее прямо торговать энергоресурсами друг с другом, их интересы могли бы вступить в противоречие с интересами РФ. В 2006 году Россия предложила создать в рамках ШОС Центральноазиатский энергетический клуб, чтобы предотвратить конфликты с Китаем по поводу энергоносителей. Члены ШОС отнеслись к этому предложению прохладно. Принимаемые проекты дают основания предположить, что начавшийся в 2007/2008 году финансовый кризис, тяжело отразившийся на зависящей от сырьевого экспорта России, возможно, принес серьезный прорыв в китайско-российских энергетических отношениях. Так, 1 января 2011 года благодаря китайскому кредиту был, наконец, введен в эксплуатацию нефтепровод Восточная Сибирь — Тихий океан, идея которого обсуждалась, по сути, с середины 1990-х годов. В течение следующих 20 лет по нему будет ежегодно поставляться из России в Китай 15 млн т сырой нефти. Прежде Россия неоднократно меняла отношение к проекту, пытаясь противопоставить друг другу Китай и Японию как потенциальных получателей транспортируемой нефти и тем самым раздражая обе страны46. Было решено, что вторая нитка трубопровода, которую еще предстоит протянуть, все же выйдет к тихоокеанскому побережью. Это послужит как целям России, стремящейся диверсифицировать экспорт энергоресурсов за пределы Европы, так и целям Китая, стремящегося увеличить закупки нефти за пределами Ближнего Востока и тем самым диверсифицировать свои источники импорта. Это сближает две страны и политически, что потенциально ослабляет позицию Западных держав в Центральной Азии. Проект мог бы также положительно отразиться на общем положении российского Дальнего Востока, обеспечивая создание новых рабочих мест, что помогло бы уменьшить беспокойство России по поводу китайской иммиграции на ее неосвоенные и малонаселенные восточные территории. Как замечает Кевин Рознер, «идеи, связанные с трубопроводом «Восточная Сибирь — Тихий океан», затрагивают как евразийское региональное сотрудничество, так и модель двустороннего энергетического сотрудничества России и Китая. Кроме того, этот проект содействует, пусть только косвенно, продвижению идеи Энергетического клуба «и присутствующих в нем наблюдателей», в число которых входил бы и Иран»47.
45 Aris S. Russian-Chinese Relations through the Lens of the SCO. Paris: NIS Center, 2008.
46 Cm.: Stone M. Siberian Nights: The East Siberia-Pacific Ocean Oil Pipeline // The Oil Drum, 27 February 2007 [http://www.theoildrum.com/node/2311].
47 Rosner K. China Scores Again in Energy: Russia & Central Asia // Journal of Energy Security, 12 February 2010 [http://www.ensec.org/index.php?option=com_content&view=article&id=230:china-scores-again-in-energy-russia-aamp-central-asia&catid=102:issuecontent&Itemid=355].
Поскольку спрос Китая и Индии на нефть к 2030 году, как ожидается, удвоится, их усилия обеспечить себе доступ к возможно большим объемам энергоресурсов в Центральной Азии может обострить конкуренцию между ними и даже стать источником конфликта. Сегодня китайские и индийские компании вполне способны конкурировать со своими американскими и европейскими аналогами, и хотя Китай в прошедшем десятилетии сумел вырваться вперед, быстрорастущие энергетические аппетиты Индии побуждают ее закреплять за собой все новые энергетические активы в Центральной Азии48. В 2005 году по инициативе Индии начался китайско-индийский энергетический диалог. В апреле было оглашено заявление о сотрудничестве в сфере энергоресурсов, в котором говорилось о совместном геологическом изучении и разведке энергетических ресурсов в третьих странах. В то же самое время Китайская национальная нефтяная корпорация (CNPC) сумела обойти Нефтегазовую корпорацию Индии (ONGC) в приобретении канадской нефтяной компании «PetroKazakhstan» — второй в Казахстане по размеру запасов нефти на ее месторождениях. Тем не менее в январе 2006 года стороны согласились разработать систему подачи совместных заявок на приобретение нефтяных месторождений в третьих странах. Как считают Стейн Тоннессон и Ашилд Колас, одним из результатов этого соглашения были совместные инициативы по приобретению долей в нефтяных корпорациях в Сирии и Судане. Однако они отмечают, что его духу прямо противоречат и китайско-бирманское соглашение, и американо-индийское соглашение о сотрудничестве в сфере ядерной энергии, и совместная энергетическая сделка с Ираном, в ходе которой китайской <^шорес» досталась намного большая доля, чем Индии49. И вполне вероятно, что совместные китайско-индийские энергетические инициативы в ЦА снова отступят на второй план перед национальными интересами каждой страны.
В количественном выражении торговля стран РИК с Центральной Азией весьма незначительна. За последнее десятилетие она значительно выросла, но по отношению к очень низкой базе. Россия пока еще остается важнейшим торговым партнером для всех центральноазиатских государств, кроме Кыргызстана, но, если нынешние тенденции сохранятся, Китай вскоре догонит ее. Это поднимет не только экономическое, но и политическое влияние Китая в Центральной Азии, так как эти страны уже попали в сильную зависимость от дешевых китайских товаров. Поскольку влияние Китая в Центральной Азии сильнее всего проявляется в сфере экономики, он предложил создать в рамках ШОС «зону свободной торговли». Россия, у которой политические, институциональные связи и контакты в сфере безопасности с государствами Центральной Азии крепче, чем у Пекина, стремится развивать сотрудничество именно в этих сферах, чувствуя себя уязвимой перед лицом быстро растущего экономического влияния Китая. Поэтому, по словам Бобо Ло, Россия «играет на страхе государств Центральной Азии, боящихся экономического доминирования Китая». Соответственно, ни Россия, ни ЦА не испытывают особых восторгов по поводу «более свободного от барьеров торгового режима, который ускорил бы рост китайского влияния, подорвал интересы России и до опасной степени «посадил бы местные экономики на китайскую иглу»50. В ситуации, когда Индия стремится нарастить свое экономическое влияние в Центральной Азии, хотя в географическом плане находится в худшем положении, чем Россия и Китай, все это способно в будущем вызвать напряженность в отношениях между странами.
48 Cm.: Chandra A. Geopolitics of Central Asian Energy Resources and Indian Interest // Journal of Peace Studies, January — June 2009, Vol. 16, Issue 1—2. P. 1—4.
49 Cm.: Tonnesson S., Kolas A. Energy Security in Asia: China, India, Oil and Peace. Report to the Norwegian Ministry of Foreign Affairs. Oslo: International Peace Research Institute, April 2006. P. 50—53.
50 Lo B. Op. cit. P. 111.
Кроме того, как отмечает Сиддхарт Варадараджан, «во внешней политике и России, и Индии, и Китая часто заметна непоследовательность: тактические позиции по таким вопросам, как Иран, Корея и Ближний Восток, плохо согласуются с их долгосрочным стратегическим стремлением к многополярности. Страны РИК не слишком привержены к азиатскому подходу, и их стратегия остается стратегией реагирования, а не стратегией опережающих действий»51. Это мешает странам РИК искать общий подход к Центральной Азии.
Заключение
Сегодня, как представляется, странам РИК удалось расширить и институциализиро-вать сотрудничество в Центральной Азии. Но уже вскоре можно с большой вероятностью ожидать роста напряженности. В сфере безопасности сотрудничество вполне могло бы продолжаться и расширяться, однако конкуренция между странами РИК за приобретение энергетических активов и за доступ к ресурсам может привести к напряженности в их взаимоотношениях, тем более что цели внешней политики трех стран существенно различаются. Были сделаны первые попытки наладить сотрудничество в сфере энергоснабжения, но пока результаты не слишком впечатляют. Россия недовольна китайскими и индийскими трубопроводными проектами, грозящими подорвать ее почти монопольное положение в инфраструктуре транспорта энергоносителей в Центральной Азии, а Китай, Индия и государства Центральной Азии предпочитают торговать энергоресурсами между собой напрямую, в обход России. Кроме того, если не удастся наладить надежный механизм сотрудничества, китайско-индийская конкуренция за энергоресурсы будет обостряться. Хотя, как показывает статистика, торговля стран РИК с государствами Центральной Азии весьма незначительна, рост китайского (а в будущем, возможно, и индийского) экономического влияния беспокоит Россию, поскольку он легко трансформируется в рост политического влияния через усиливающуюся зависимость Центральной Азии от дешевого китайского импорта. Тем не менее страны РИК институциализировали сотрудничество и консультации в рамках ШОС, значение и сфера деятельности Организации растет. В краткосрочной перспективе это могло бы смягчить конкуренцию между странами РИК в Центральной Азии и даже укрепить инициативы по сотрудничеству. Как замечает Нинведита Дас Кунду, «если бы связи между ними укрепились и можно было бы убедить другие государства соблюдать провозглашенные ими принципы («не союзники, не противники») — это определенно положительным образом повлияло бы на состояние безопасности в Азии»52.
51 Varadarajan S. Six Propositions about World Order and the Role of Russia, India and China. P. 40.
52 Das Kundu N. Op. cit. P. 14.
