CC BY
48
Вестник Московского университета. Сер. 22. Теория перевода. 2013. № 3
Э.К. Харацидис,
доктор наук, Фракийский университет имени Демокрита, г. Комотини
(Греция); e-mail: romangr2008@mail.ru
РОССИЯ 30-х ГЛАЗАМИ НИКОСА КАЗАНДЗАКИСА
Мир России Никоса Казандзакиса своеобразен и многогранен. Отражаясь своим многообразием в его творчестве, мир этот представляется читателю то «предметом» глубоких размышлений автора о русском литературном гении, большим поклонником и знатоком которого он был; то «источником» вдохновения уже его гения, оставившего греческому читателю прекрасные произведения, в которых он и создаёт правдивый образ своего русского мира.
Во всех своих произведениях о России Казандзакис выступает прекрасным знатоком страны и его народа, с которыми он связан невидимой нитью. Его преклонение перед Россией переходит в восхищение ею. Он уверен, что рассказав о ней, он эти чувства передаёт и своему читателю.
Ключевые слова: Россия, мир России, своеобразный и многогранный, литературный гений, преклонение, греческий читатель, Никос Казандзакис, знаток страны.
Eleftherios K. Charatsidis,
PhD, Associate Professor at Democritus University of Thrace, Greece; e-mail: romangr2008@mail.ru
Russia of the 1930s through Nikos Kazandzakis's eyes
Nikos Kazandzakis's Russian world is original and multifaceted. This world is presented to the reader as a subject matter of the author's deep reflections on the Russian literary genius, of which he was a great admirer, as well as a source of inspiration for his own genius reflected in his sublime works in which he creates a truthful image of his Russian world. In all his works about Russia, Kazandzakis acts as a person having considerable expertise in the country and its people, with whom he is connected by an invisible string.
Key words: Russia, original and multifaceted, literary genius, worship, Greek readers, Nikos Kazandzakis.
Оставаясь христианином, Казандзакис до конца своих дней почитал Ницше, Будду и Ленина1.
В.Н. Кузнецова
Ах! Этот Советский Союз! Эта «святая земля Матушка земля», которую с огромной любовью буду воспевать и оставаться ей верным! Помочь ей, сделать её понятной и любимой — вот моя цель. Именно там в России обретёт кровь и плоть новый Божественный миф. Именно оттуда нам будет спасение2.
Никос Казандзакис. Тода-Раба
1 В качестве эпиграфа к статье взята фраза из статьи «Православный нигилист» магистра богословия, автора современного перевода Нового Завета на руский язык Валентины Николаевны Кузнецовой (Кузнецова В.Н. Православный нигилист // НГ-Религия. 2003. 17 дек. http://religion.ng.ru/style/2003-12-17/8_kanadzakis.html).
2 Здесь и далее переводы отрывков из произведений Никоса Казандзакиса мои. — Э.Х.
Вместо предисловия. Русский мир Никоса Казандзакиса своеобразен и многогранен. Отражаясь своим многообразием в его творчестве, мир этот представляется читателю то предметом глубоких размышлений автора о русском литературном гении, большим поклонником и знатоком которого он был; то источником вдохновения гения самого автора, оставившего греческому читателю прекрасные произведения, в которых он и создаёт правдивый образ своего русского мира.
Введение. Имена многих греческих писателей получают известность в России в 60-е гг. ХХ столетия. До этого греческая литература многими здесь воспринималась как нечто периферийное, вызывающее больше этнографический интерес. В этот период русский читатель получил возможность приобщиться к современной ему греческой литературе, которая вошла в его жизнь прекрасными, полными жизненной энергией произведениями греческих писателей.
В это же время на русский язык переводятся произведения многих греческих писателей. Среди них — один из лучших романов Никоса Казандзакиса «Христа распинают вновь». После выхода в свет романа в русском переводе имя автора обретает новый смысл у литературной общественности России. Однако по сей день имя Н. Казандзакиса остаётся на слуху благодаря снятым по мотивам его романов фильмам «Грек Зорба» и «Последнее искушение Христа». А казалось, автор должен был стать известным более широкому кругу русских читателей благодаря его произведениям о России3, которые, к нашему великому сожалению, на русский язык до сих пор не переведены.
Никос Казандзакис очень любил путешествия, которые его вдохновляли и из которых он выносил огромную массу впечатлений. Из них он черпал необходимую информацию, которую впоследствии использовал в своих прекрасных художественно оформленных книгах-справочниках. В них он предстаёт перед читателем в роли добросовестного экскурсовода, который, взяв его за руку, показывает и рассказывает в подробностях и деталях то, что сам видел и познал, уводя его при этом в свой личный мир чувств и взаимоотношений с увиденными реалиями действительности [Кюота^ Рюцаюд, "№а Еопа", 1977, Т. 102, с. 74.].
С 1925 по 1930-е гг. Никос Казандзакис три раза побывал в России. В общей сложности он прожил в России более двух лет. В пре-
3 В 1928 г. Н. Казандзакис в афинском издательстве «Стохастис» издаёт два тома «TaÇiSeùovraç Pouaía» («Путешествие в Русию»), под названием Ti eíSa атг| Pouaía — anó та ra^íSia цои («Что я увидел в России»). В 1929 г. он пишет и издаёт на французском языке книгу «Moscou a crie», которую переиздаёт в 1934 г. под названием "Toda-Raba" в парижском журнале "Le Cahier Bleu". А в 1937 г. произведение это выходит в испанском переводе. В 1930 г. начинает работать над «Историей русской литературы», которую издаёт в том же году.
дисловии к «Истории русской литературы» он писал: «Прошёл Россию от Минска до Владивостока, от Мурманска до Бухары и до Эч-миадзина» [Казандзакис, 2000, с. 7]. За время пребывания в России он изучает историю и культуру страны, увлекается русской литературой и философией. Здесь он становится участником различных политических и культурных событий.
Как и многие его современники, он не остался равнодушным к марксизму. Пребывая в Советском Союзе, он познакомился с Максимом Горьким, а в 1927 г. был среди иностранных гостей на трибуне Мавзолея во время празднования десятилетия Октябрьской революции [Казандзакис, 2001, с. 7—8].
Однако будучи весьма восприимчивым ко лжи и несправедливости, он не был ослеплён коммунистическими идеями и большими переменами, которые происходили в России после революции. Предчувствуя наступление страшных времён террора и гражданской войны, он в 1919—1920 гг. организовал возвращение на родину с незапамятных времён живших на юге России десятков тысяч греков, спасая их от верной гибели4.
Русский мир Никоса Казандзакиса. Живя и путешествуя по СССР, он знакомится с выдающимися представителями современной ему русской и советской литературы, встречается с художниками, скульпторами, драматургами, актёрами... Встреча с ними помогает Никосу Казандзакису понять Россию изнутри.
У них он черпает свои знания о России и его главном герое — русском народе, «вдохновителе многих шедевров русской художественной культуры» и его самого [там же, с. 5]5.
В своих произведениях и статьях он нередко обращается к «великому летописцу древней Руси» Нестору, цитирует Н.М. Карамзина, Н.В. Гоголя, Н.А. Клюева, А. Блока и др. Его мысли о России, о русском народе и его мировосприятии часто перекликаются с идеями Н.А. Бердяева, В.О. Ключевского. В начале первой главы «Истории русской литературы» он пишет: «Восприятие русской литературы без бескрайних плодородных российских равнин, без бесплодных степей, лесов и великих рек — без земли, на которой она была взращена, невозможно» [Казандзакис, 2005, с. 12].
Портрет своей России Казандзакис создаёт постепенно, штрих за штрихом, то уводя читателя в глубь её истории, то возвращая его в окружающую действительность, сопровождая при этом каждую веху русской истории узловой личностью. Сам он на протяжении всего повествования — самый активный участник происходящих событий. Казандзакис детализирует события, комментирует их,
4 Н. Казандзакис был членом специально организованной комиссии при правительстве Ел. Венизелоса. О своей деятельности на юге России, на Кавказе и Закавказье он рассказывает в книге «Отчёт для Эль Греко» (1956).
5 Здесь мы имеем в виду вышеуказанные произведения Н. Казандзакиса.
конкретизирует во времени и в пространстве. Это даёт ему возможность создать образ своего русского мира, в определённых географических границах страны, именуемой им «Русией» — «страны, раскинувшейся на огромном пространстве Евразии, с великой культурой и героическим народом» [Казандзакис, 2001].
Художественное пространство в понимании Н. Казандзакиса материально, неизменно, вечно. Оно представлено в его сознании и отражено в произведениях неотвлечённой философской категорией. Путешествуя по России, он не только исследует её, но и очерчивает определённые географические границы изучаемого пространства, которое размежёвывает на более мелкие составляющие, наполняя их определённым смыслом, порой просто перечисляя конкретные предметы, расположенные в нём. В таком творческом процессе проявляется философская суть Н. Казандзакиса, который старается найти красоту и гармонию не только в самих предметах, но и в их расположении в пространстве и, конечно же, в человеке и его отношении к окружающему миру.
По мнению Казандзакиса для русского человека не существует естественных границ. Земля для него «подобно морю и пустыне» бескрайна, что вызывает в нём одновременно чувства беспомощности и величия. Россия в глазах её народа — это огромный мир, который в свою очередь и есть огромная Россия, где представители разных народов одинаково чувствуют, думают и действуют [Казандзакис, 2005, с. 12].
В этой неимоверно большой стране живут народы, имеющие, несмотря на различие в этническом происхождении, много общего — одинаковую историческую судьбу, религию, единый язык, «насаждаемый сверху»... Однако все они объединены чувством единой родины, в которую возвращаются когда-то покинувшие по разным причинам её жители: простые и невежественные, богатые и знатные и просто интеллигенты — представители народов, составляющих полиэтническую мозаичную ткань страны: украинцы, армяне, греки, евреи, калмыки, татары, узбеки и казахи. На корабле по пути в Одессу Казандзакис начинает понимать своего спутника, грека, возвращающегося из Греции в Россию, который, увидев вдали проступающий в тумане российский берег, воскликнул «Матушка Русия (Русь)! Матушка Русия!». Чувствами и полученными от увиденного впечатлениями автор спешит поделиться с читателем, изображая «родную землю» эмигрантов сначала как «единую и неясную, расположившуюся совсем низко пепельно-зелёной линией горизонта, всё отчётливее выступающей в сыром воздухе...», а потом «ближе к полудню отчётливо виднеющимися зелёными луковицами церквей» [там же, с. 19].
Писатель в своих произведениях слово «пространство» употребляет редко. Широкозначность лексемы «пространство» Казандза-
кис передаёт различными художественными приёмами и средствами. Таким образом он создаёт видимость пространства в различных его проявлениях — пространства географического, городского, сельского, поля, помещения. Он наполняет каждое из них специфическим содержанием, создаёт ощущение отдельного ограниченного микромира, живущего и связанного тысячами нитями со множеством других подобных микромиров. «Вот и Украина! С её чудесными рукодельными ковриками и многоцветной керамикой. А вот и Крым! С радующими глаз вышивками на шёлку. В изделиях из металла и кожи ощущается татарский дух. И, наконец, длинноволосые, укутанные в овечьи тулупы, отшельники севера. Они приходят сюда, чтобы выставить на показ свои неповторимые с прекрасной резьбой изделия из дерева и кости» [Казандзакис, 2003, с. 37].
Смысловое содержание многогранного и своеобразного «русского мира» Никоса Казандзакиса в его творчестве зиждется на отдельных микромирах, в каждом из которых неотделимо рождается, живёт и умирает русский человек... В книге «Тода-Раба», описывая одного из главных героев, он писал: «Россия на этом африканском острове ещё с детских лет казалась ему мифической страной — многоцветной, покрытой снегом, бесконечной, с золотыми куполами, мужиками с широкими красными поясами, зеленоглазыми женщинами, необузданными танцами, душераздирающими и печальными звуками балалайки» [Казандзакис, 2005, с. 81].
Казандзакис в своих произведениях о России выступает не просто как сторонний наблюдатель, который, оказавшись в этой стране, описывает её жизнь. Используя противопоставления, он придаёт динамичность описаниям, стремится сделать для своего читателя реальными увиденные им «картины» России.
Первая зарисовка страны статична. Писатель пока ещё не знаком с местностью, куда он едет. Он мобилизует свою фантазию и способность воспринимать и чувствовать. «Я молчаливо смотрел, воспроизводя в уме необъятные просторы Русии», — пишет он, — Далеко на севере черные непроходимые лесные чащи: ели, вязы, дубы, бук и липа. А на юге — простирающиеся бескрайние казацкие степи... и курганы, возвышающиеся над ними своими священными склонами, скрывающие в недрах своих останки героев прошлых времён... В Русии есть всё: растительный и животный мир, живущий свободно на про-сторахрусской земли от полюса (северного. — Э.Х.) и до тропиков» [там же, с. 25]. Такая настроенность автора даёт ему возможность положительно оценить прошлое в творческом переосмылении фактов и событий, предопределивших настоящее.
Абстрактность восприятия стирается постепенно... Он, как и его герои, живёт в России, сопереживает с коренными жителями всё то, что происходит на стыке эпох. Он старается глубже познать
эмоциональную сферу их жизни, бытовую функциональную установку, разрушаемые эпохой неизменные символы на фоне быстро меняющихся «просторов за окном поезда». Путешествуя в поезде по России, Н. Казандзакис писал: «Я смотрел и смотрел... Взгляд мой охватил голубую глубину дали, похожую на ту, которая возникает в глазах человека при отражении в них бескрайней равнины... Я смотрел и смотрел... Как вдруг, к полудню издалека в серо-чёрном небе тускло замаячили круглые золотые купола» [Казандзакис, 2003, с. 391].
Согласно Казандзакису, огромное это пространство, именуемое Россией, является одним из основных факторов, формирующих этнический менталитет и раскрывающих тайны «русской души», на которую «тяжёлым гнётом легли» «необъятные пространства России» [Бердяев, 2004, с. 326].
В этом глубоком процессе познания автор берёт из русской культуры разнообразные понятийные символы, наполняя, таким образом, «бескрайнее пространство», которое в его представлении становится своеобразным всеобъемлющим началом формирования менталитета русского человека.
Чувство восторга преобладает и при описании городов: «Наконец утром приехали в Киев, в древнюю столицу Русии. Издали, сквозь лёгкий туман, заметны были, похожие на сверкающие остроконечные татарские шлемы, золотые купола... Святой тот город кровоточит, как и все старые города», — восклицает Казандзакис. Одним штрихом, на одном дыхании он воссоздаёт историческую картину татарского нашествия и катастрофические последствия, пережитые городом от него. Это и сожжённые церкви, и убитые мужчины, и угнанные в рабство женщины и дети, и монастыри, ставшие убежищем для русской «науки и искусства».
И сразу же, возвращая читателя к действительности, продолжает свою «хронику». При этом меняются краски. «Знаменитый город» постепенно сбрасывает с себя чёрно-красное покрывало... Всё пространство вокруг залито ярким солнечным светом. Оно приобретает человеческий облик. «Облагороженные парки, яркость красок, доброжелательные лица. Это и есть Украина — цветущее лицо Русии» [Казандзакис, 2001, с. 29].
«Русия» Казандзакиса приобретает другие черты с приближением к Москве. При этом писатель использует характерную для русского народа лексику, например: степь, курган, кнут. Часто прибегает к исторической и церковной лексике, которая понятна как ему самому, так и жителям той страны, куда он приехал. Употребляя церковную лексику, Казандзакис придаёт своему приезду в Москву паломнический характер. «Уже приближаемся, подъезжаем к новому Иерусалиму — труженику Бога, в самое сердце новой Земли Обетованной — к Москве»», — восклицает он [там же, с. 32]
Иногда главным действующим лицом становится описываемая местность, чтобы на её неизменном фоне со всеми такими же неизменными строениями, символами, жителями и даже птицами, показать всю сложность будничных дней коммунистического времени: «Извозчики, закутанные в овечьи тулупы сердито бранятся, как будто они всё ещё находятся в безлюдных степях. Ступают они тяжело, словно лошади... Стаи каркающих ворон, перелетающих с дерева на дерево, с крыши на крышу... которые я впервые тысячами увидел в Одессе, порадовали меня... и сейчас, в Москве, я рад видеть их кружение... садящихся прямо на двуглавых орлов, ещё смотрящих с башен советского Кремля...» [там же, с. 180].
Писатель из пассивного наблюдателя превращается в сочувствующего сторонника людей, увидев и прочувствовав их боль. В этой ситуации детали окружающего мира являют собой реальную возможность сосуществования прошлого с настоящим. А разве могло быть иначе? «Бескрайние просторы Русии... и народ наш, всё ещё погружённый в незнание и предрассудки» — говорит в разговоре с писателем русский врач [там же, с. 113]. И здесь же очевидно стремление писателя внести свой вклад в формирование объективного мнения о России в глазах всемирной общественности, для которой: «...исследование великодушной и плодородной этой страны, не дало столь нужных до сих пор практических результатов» [там же, с. 110].
Вместо выводов. Во всех свои произведениях о России Казанд-закис выступает прекрасным знатоком страны и его народа, с которыми он связан невидимой нитью. Его преклонение перед Россией переходит в восхищение ею. Он уверен, что рассказав о ней он передаст эти чувства и своему читателю. В «Путешествии в Ру-сию» он писал: «Путешествие подходит к концу. Русия, от покрытой снегом Москвы вплоть до солнечного Батума, сверкала уже в ореоле бессмертия в наших умах, словно мы совершили путешествие от одного края души до другого» [там же, с. 110].
Список литературы
Бердяев Н. Смысл творчества. М., 2004.
Казандзакис Н. Путешествуя в Русию (Та^1§еш\тас; Роис(а). Афины, 2000. Казандзакис Н. История русской литературы (1стор(а тп; Рюа1кг|с; Лоуо-
те^уСа;). Афины, 2001. Казандзакис Н. Обращение к Греко (Луафора атоу Гкреко). Афины, 2003. Казандзакис Н. Тода-Раба (Тоута-Рацпа). Афины, 2005. Рюцаюс; К. О Ка^а\т^акг|с; кш о Аш'кос; лоА-гаацбс; т|; Кр^тг^ (Казандзакис и
традиционная культура Крита) // №а Бст(а. 1977. Т. 102. Харацидис Э., Димаси М. Образ России в произведении Никоса Казандза-киса «Путешествуя в Россию» // Мат-лы IX Междунар. науч. конф. «Русистика в современную эпоху». Одесса, 2007.
