CC BY
40УДК 821.111-312.7
Н. В. Доминенко
РОМАНТИЧЕСКОЕ ПИСЬМО В КОНТЕКСТЕ ЭПИСТОЛЯРНОЙ ЖАНРОВОЙ ТРАДИЦИИ
В статье рассматриваются особенности развития жанра романтического письма. КонецXVIII — началоXIXвека становится наиболее существенным в процессе развития жанра письма, «когда, вследствие перехода от традиционалистичной к индивидуально-авторской эпохе и обусловленной этим переакцентуации жанрово-стилевой системы, произошло его качественно новое восприятие как самостоятельного жанра, который имеет культурно-историческое значение. Отмечая трансформацию сложившегося жанрового канона в последующие эпохи (реализм, модернизм, пострадиционализм), ученые тем не менее неизменно подчеркивают глубокие генетические связи обновленного эпистолярия с находками романтического искусства.
Ключевые слова: романтическое письмо, жанровый канон, романтизм, эпис-толярий, традиционалистская эпоха, индивидуально-авторская эпоха.
У статтi розглядаються риси жанру романтичного листа. Наприктщ XVIII — початку XIX столття стае найважлившим розвиток жанру листа, коли при пере-ходi вiд традищонал^тичног до iндивiдуально-авторсько'i епохи та зумовленной цим переакцентуаци жанру i стилю, вiдбулося його нове сприйняття як самостшного жанру, який мае культурну та кторичну значим^ть. Вiдзначаючи перетворення кнуючого жанрового канону в наступт епохи (реал1зм, модертзм, пострадищо-нал1зм), вчет по^довно тдкреслюють глибок генетичт зв 'язки з надбанням романтичного мистецтва.
Ключов1 слова: романтичний лист, жанровий канон, романтизм, етстолярш, традищонал^тична епоха, iндивiдуально-авторська епоха.
This article deals with the features of the genre ofromantic letters. Late 18th-early 19 th centuries become the most important ones in the development of the genre of writing, when, because of the transition from the traditionalist to the individual author's era and determined by the rederection of genre and style, it was a new experience as an independent genre, which has cultural and historical significance. Taking into consideration the transformation of the existing canon of the genre in the following epochs (realism, modernism, postradicionalizm),
© Н. В. Доминенко, 2014
the scientists nevertheless consistently emphasize the profound genetic relations of the updated epistolary with the discoveries of the romantic art.
Keywords: romantic letter, genre canon, romanticism, epistolary, traditionalist era, individual-author 's epoch.
Постановка проблемы. Анализ основных этапов становления эпистолярной традиции показал, что переписка, как и любой другой вид человеческой деятельности, развивалась постепенно, по мере развития общества, впитывая дух соответствующего времени. Дошедшее до нас эпистолярное наследие охватывает большое число памятников разных эпох, разных авторов и разного содержания: от переписки частных лиц друг другу до посланий, обращенных к широкому кругу читателей.
Английская литература содержит значительное количество сохранившихся до настоящего времени исторических источников, в число которых входят записные книжки, дневники, письма. Этот значительный пласт, включающий в себя и эпистолярное творчество английских поэтов-романтиков, в целом остается малоизученным культурным пространством в отечественном литературоведении, в котором недостаточно конкретизированы слагающие жанра. Таким образом, возникают реальные условия прояснить ряд дискуссионных вопросов, касающихся авторского литературного письма как особого вида словесности: дополнить картину его генезиса и эволюции, в чем и состоит актуальность данной проблемы.
Анализ литературы: писательскому письму в системе литературных жанров посвящено исследование Л.И. Морозовой [14], работы А. Б. Ковельмана «Частное письмо в греко-римском Египте II-IV вв. как литературный факт»[7] , Т. А. Миллер «Античные теории эпистолярного стиля» [13], Г.П. Макогоненко «Письма русских писателей XVIII в. и литературный процесс» [11], У.М. Тодда III «Дружеское письмо как литературный жанр в Пушкинскую эпоху» [18] также представляют для нас огромный интерес. Большой вклад в изучение эпистолярного творчества английских романтиков внесли А.Г. Рогова [17], У.Х. Ирвинг [21], П. Квеннелл [22].
Цель данной статьи - проследить особенности генезиса и эволюции авторского романтического письма, выделить новаторские качества романтических эпистолярных текстов в их соотношении со сложившейся традицией.
Научное и практическое значение данной статьи заключается в том, что сделанные автором выводы и обобщения могут быть использованы для дальнейшего исследования историографии авторского лите-
ратурного письма эпохи романтизма, а также способа организации в его границах художественно-документального материала.
Выделившись из бытовой переписки, литературное письмо как самостоятельный жанр оформляется во II веке нашей эры, «сохраняя при этом все атрибуты обычного письма, включая и способ его передачи адресату: по почте, а не путем публикации» [4, с. 53], «превращая обмен корреспонденцией в повествовательный прием, «корреспондентов» в персонажей, подчиняя «письмо» основным законам художественной условности» [9, с. 918].
Между письмом в нашей жизни и тем, что понимали под ним древние авторы, существуют серьезные различия. Во времена античности «писание писем подчинялось четким стилистическим нормам, разработанным риторикой» [1, с. 5]. Послание обязательно состояло из трех частей: вступления (прескрипта), основной части и клаузулы. Практически все письма были «открытыми», поэтому автор письма «заботился о легкости изложения и красоте слова не менее, чем если бы писал проповедь, речь или трактат» [1, с. 3].
Публицистика и дидактика были той первоначальной сферой, в которой письмо из обычной бытовой переписки превращалось в произведение литературы. Письма Аристотеля, Платона, Исократа, Эпикура, Плиния Младшего, датирующиеся примерно IV в. н. э., относятся именно к изящной словесности, и подвергаются влиянию той эпохи, в которую были созданы, а также отражают политические взгляды, нравственное состояние их авторов, как и многие другие письма, созданные позднее.
Грамматик Артемон, который в 306 г. до н.э. издал письма своего учителя Аристотеля, называл их «половиной диалога» (т. е. диалогом без собеседника) и настаивал, что они должны иметь с диалогом даже стилистическое сходство. При этом, однако, подчеркивалось отличие письма как письменной формы речи от речи разговорной: «.. .письмо нуждается в более тщательной обработке, чем диалог; ведь диалог подражает речи сказанной без подготовки, экспромтом; письмо же пишется и посылается как подарок» [13, с.7-8].
Постепенно риторика выработала ряд схематических требований, благодаря которым письмо превращалось в самостоятельный вид словесного искусства, отличающийся и от устного разговора - своей стилистической отделкой, и от публичной ораторской речи - своей краткостью и относительной простотой, и от научной прозы - эмоциональным, полуфамильярным тоном, чуждым отвлеченному логизированию. Свою специфику письмо получило в интимной интонации, соответствующей характеру адресата [1, с. 6].
Попытка изложения теории письма впервые была предпринята в трактате неизвестного автора «О слоге» («О стиле») («Nepi Epheveiag»), где находим следующее определение: «Письмо - это выражение дружбы, сжато говорящее о простом деле и простыми словами» [1, с.8]. Создатель данного риторского сочинения советует использовать при написании письма свободный синтаксис и пословицы, так как они формируют атмосферу дружеской непосредственности, что является украшением эпистолярного стиля.
Впоследствии в римской эпистолографии происходит тот же процесс, что и в греческой: «письмо начинает жить самостоятельно, независимо от реального повода написания его автором и получения адресатом. Уже у Сенеки главное в письмах - это раскрытие философских воззрений. Из трех звеньев эпистолярной ситуации (автор - сообщение - адресат) значение первого и последнего сводится к минимуму» [1, с.16].
В развитие теории и практики письма ощутимый вклад внес римлянин Юлий Виктор (IV в.н.э.), чья риторика предъявляет к пишущему требования ясности, краткости и ориентирует не на отражение характера составителя письма, а на соответствие характеру адресата [1, с. 20]. В своей риторике Юлий Виктор подчеркнул, что модальность адресата должна соответствовать теме и модальности предыдущей корреспонденции, что в ответе следует придерживаться умеренности в выражении чувств, так как после написания письма проходит время, и обстоятельства при написании ответного письма могут измениться.
На дальнейшее развитие эпистолярного жанра как литературного оказало влияние направление в культурной жизни поздней античности, получившее название второй, или новой софистики [1, с.16], которая к концу IV века дала такие шедевры эпистолографии, как послания Либа-ния, Юлиана-отступника, каппадокийских отцов церкви [7, с.135].
Хронологически и тематически эпистолярная литература этого периода включает в себя главным образом фиктивные литературные письма, т. е. задуманные и сочиненные именно как художественные произведения (Эмиан, Алкифрон, Филострат), а также подлинную переписку литературно образованной верхушки общества (Юлиан, Либаний, Симмах и другие) [7, с.135].
Исследователи считают, что вторая софистика не вносит ничего существенно нового в эллинистическую теорию эпистолографии [1, с.16], поскольку место письма как жанровой формы в общей системе стилей остается неизменным и ясность по-прежнему служит его эстетическим критерием. В теоретических рассуждениях второй софистики исследует-
ся лишь то, как удобнее достичь желаемого эффекта. Особенно удачным в этой области представляются советы двух знаменитых стилистов и эпи-столографов той эпохи: язычника Филострата (II - III вв. н. э.) и христианина Григория Назианзина (IV в. н. э.). Несмотря на то, что Филострат, например, повторяет основные требования трактата «О слоге», он создает канон эпистолярного стиля своей эпохи, предлагая новые образцы для подражания, выделенные им по принципу профессиональной характеристики их авторов [1, с.19].
Огромный массив частной корреспонденции оставила в наследство потомкам Византийская империя, когда жанр письма испытал влияние двух эпистолярных традиций - греко-римской и ближневосточной. В это время появляются произведения дидактического характера: в текст письма проникают пышные формулы, «что связано с общей любовью Византии ко всякого рода титулам» [1, с.21]. Титул превращает живого человека в абстракцию, и если эллин адресовал письмо своему отцу, брату и т. д., то византиец обращается уже к «Вашему богохранимому отеческому Высочеству», к «Вашей братской светлости» [1, с.21]. Период с VI по IX вв. является переходным этапом в византийской эпистолографии. Критическое отношение византийских эпистолографов к античной эпистолярной традиции способствовало формированию новых черт эпистолярного стиля.
В средневизантийский период (X- XIV вв.) творческое переосмысление античных эпистолярных традиций приводит к нарушению гармонии формы и содержания послания. Чрезмерное внимание к форме, часто за счет содержания, отражало общее направление в общественно-политической жизни Византии того времени, а усложнение придворного церемониала в начале X века способствовало количественному увеличению панегириков в адрес императоров. Это привело к деконкретизации предметно-тематического содержания письма, которая явилась существенным признаком переписки этого периода.
Деконкретизация была обусловлена уверенностью византийцев в возможностях восприятия мира при помощи абстрактных понятий с максимальной степенью обобщения (символ, аллегория). Достигалась она за счет усложнения обращения к адресату, в результате чего возникла стереотипность высказывания, исчезла его оригинальность и индивидуальность. Таким образом, авторы писем средневизантийского периода «стремились воссоздать эпистолярную теорию античности путем воссоздания средств выражения античных эпистолографов, часто за счет обесценивания предметно-тематического содержания писем» [14, с.60].
В конце XIV - первой половине XV в. наблюдается качественно новое восприятие античности как исторического прошлого, которое следу-
ет отобразить как целостную систему, содержащую нечто общечеловеческое, в результате преодолевается дисбаланс формы и содержания, что в свою очередь обусловливает отход от специфических приемов деконк-ретизации содержания писем. Без изменений остается использование образов из античной мифологии, цитирование античных авторов и народных пословиц, однако их количество значительно уменьшается.
В целом византийская эпистолография оказала существенное влияние на дальнейшее развитие жанра письма, сохранив последнее для литературы Западной Европы и приспособив к условиям времени путем обновления его структурно-смысловых качеств.
В эпоху Средневековья интерес к эпистолярной литературе не исчезает, продолжают выходить новые сборники писем, значение которых и резонанс на них не уступают переписке античности (см., например, получившую широкую известность переписку Абеляра и Элоизы, относящуюся приблизительно к 1132 - 1135 гг.). Более того, «письма как полноценный факт литературы ценились очень высоко: их читали, переписывали, тщательно собирали и часто хранили даже вместе с драгоценностя-ми»[10, с.4]. Основная функция письма в этот период - дидактическая. Дружеское письмо было вытеснено официальной корреспонденцией, в которую входили жалобы, просьбы, наставления отцов церкви. Как справедливо заметил У. М. Тодд, в средние века «письменная литература перестала быть отдыхом образованных любителей, как во времена Рима, и вместо этого стала средством спасения души» [18, с.22].
Выдающийся эпистолограф Средневековья Иоанн Каэтани разработал структуру западноевропейского письма и учение о поэтике эпистоля-рия - законы акцентуации. Акцентуация представляет собой цепочку правил построения стереотипной фразы и чередования в ней ударных и безударных слогов. В эпоху Средневековья эпистола состояла из пяти частей: приветствия, преамбулы, изложения сути дела, просьбы и заключительной части. При этом, предлагались разные варианты приветствий (к папе, императору, духовным персонам, представителям высшего света и частным лицам).
Также в это время выходят в свет полные и неполные письмовники. Полный письмовник состоял из четырех разделов: вступления, теории стиля письма и грамотности, формул и ряда правовых положений. Самый известный письмовник конца Средневековья - «Произведение о типах письма», написанное афинским эпистолографом Феофилом Корида-левсом (1563-1647). Труд его впервые был обнародован в Лондоне в 1625г., а в XVIII столетии переиздавался еще трижды (Москва, 1744; Венеция,1768; Галле, 1768).
Наиболее важным этапом в истории развития жанра письма была эпоха Возрождения, которая положила начало не только собиранию и публикации античного наследия, в том числе и писем, но и становлению эпистолярного канона в западноевропейской литературе. Если во времена Средневековья писание писем оживает в основном как школьное упражнение, как способ изучения латинского языка, то с XIV столетия, когда заново открытые Петраркой письма Цицерона начинают привлекать внимание западноевропейского читателя, эпистолография постепенно развивается до формы развлечения и отдыха просвещенной публики.
Эпоха Возрождения, «открыв в человеке нравственно неповторимую, духовно богатую личность, объявила ее высшей ценностью мира и мерой всех явлений и вещей» [11, с. 23]. Насущной потребностью людей в это время стал анализ своих поступков и поведения окружающих, создание художественных произведений и написание картин, фиксирование размышлений и эмоций. Таким образом, письма стали играть роль «программного идеологического документа эпохи, в котором раскрывалась и самоутверждалась личность пишущего» [17, с. 34]. В результате перед авторами писем возникла новая задача, заключавшаяся в изображении их собственного внутреннего мира. Именно письмо оказалось «той емкой, нужной и наиболее отвечающей новым задачам литературной формой» [17, с. 23], которая привела к превращению бытового письма в литературный факт и его вторжению в словесное искусство. Таким образом, в эпоху Возрождения письмо, помимо своей основной функции -информативной, начинает выполнять еще одну - собственно литературную.
С конца XVI столетия и до последней четверти XVIII века в европейском искусстве, как известно, господствующее положение занимало художественное направление барокко, которое явилось переходным этапом от культурных достижений эпохи Возрождения к классицизму. В самой эстетической природе барокко - «переменчивость и полиаморфность, поскольку оно было художественным выражением подвижной и противоречивой исторической эпохи» [16, с. 131-132]. «Сложная метафоричность как основная черта стиля, аллегоризм образов, стремление произвести впечатление на читателя, овладеть его чувствами и сознанием, а отсюда - склонность к пышному и красочному декору, все это относится к специфическим особенностям этой литературы» [там же]. Для рассматриваемого периода характерны красноречивые письма-просьбы, психологически отточенные, насыщенные эмоциональной патетикой, в которых нередко описан, очень часто преувеличенно, упадок монастыря, братств, церкви [15, с. 12-13].
В Британии жанр письма приобрел популярность в результате появления в 1603 г. «Почты со связкой сумасбродных писем» («Poste with a Packet of Madde Letters») Николаса Бретона, с юмором описывавшего лондонскую жизнь. Распространение и популярность эпистолярного жанра на Британских островах были связаны с отходом на второй план научной переписки в связи с учреждением национальных академий, появлением газет и журналов, ослаблением ограничений свободы слова и печати после Славной революции (1688-1689), а также созданием в 1609 г. государственной почтовой службы.
Английские авторы XVII века оказались под непосредственным влиянием французской традиции. Примеры эпистолярного искусства французов были доступны как на языке оригинала, так и в переводе на английский язык. Особенной популярностью пользовались письма Венсана Вуатюра (1598-1648), Луи Геза де Бальзака (1597-1654), маркизы де Севинье (1626-1696). Вуатюр в совершенстве владел искусством светского галантного письма, в котором описывал быт и нравы аристократического общества. Бальзак, в отличие от него, стремился возродить классическую форму письма, уходящую своими корнями во времена Цицерона, и рассуждал в собственных письмах на философские, политические, моральные темы.
В этот же период происходит «борьба стилевых тенденций», в основе которой лежало неоднозначное отношение к античным авторам: Цицерону, отдававшему предпочтение пышному стилю, и Сенеке с его сжатым аттическим стилем. У истоков антицицероновского движения находился автор одного из пособий по написанию писем («Libellus de Conscribendis Epistolis», 1521) Эразм Роттердамский, настаивавший на спонтанности выбора тем и выражений для личной переписки [21, P. 34]. Подобного же взгляда придерживался и Фрэнсис Бэкон в конце XVI - начале XVII вв., считавший стиль Сенеки «более соответствующим характеру речи, точным и выразительным» [16, с. 38].
Споры о стиле посланий не прекращались вплоть до XVIII века и, касаясь преимущественно достижения естественности, неформальности переписки, отражали борьбу классицистов и поклонников барокко.
Именно в эпоху классицизма жанр письма достигает расцвета, что было связано с необходимостью разрешения ряда литературно-эстетических проблем, включающих развитие литературного языка и разработку особенностей стиля и художественной манеры писателей, формирование конкретных жанров в поэзии и художественной прозе. Наиболее удобной формой для изложения этого канона было письмо.
Писатели-просветители увидели в письмах мощное средство литературной и общественной борьбы, они считали, что письмо способствовало пропаганде их идеологии, и это заставляло их тщательно работать над смыслом и стилем своих посланий. Нередко они сами готовили их издание: в Британии, например, это «Письма Попа, Грея и Уолпола», которые, по мнению известного английского литературоведа П. Квеннела, «являются заранее обдуманными произведениями искусства; их переписывали набело и тщательно редактировали, а нередко испрашивали у адресата для дальнейшей литературной полировки» [22, р.10].
«Поскольку высшим достоинством письма считалось изящное сочетание темы и стиля при спонтанности и естественности изложения, большинство авторов XVIII в., стремясь к совершенству эпистолярного мастерства, оттачивали свой стиль» [17, с. 39]. В этом ряду письма сентименталиста Лоренса Стерна, а также лорда Честерфилда [19] к сыну Филлипу Стенхопу, созданные с такой же обдуманностью, как и письма Горация Уолпола. Они представляют собой своего рода наставления на разные случаи жизни и имеют дидактическую направленность. Однако авторы писем указанного периода не желали признаватьсяся в том, что дорабатывали стиль своих посланий, тщательно их редактируя; наоборот, они постоянно подчеркивали непосредственность изложения, извинялись за "небрежность" слога и "непродуманность" идей в своей переписке.
Не все литераторы того времени намеревались в дальнейшем публиковать свои послания, одни никогда не претендовали на роль мастеров эпистолярного жанра; другие, напротив, не исключали возможности издания своей корреспонденции. Именно разное предназначение переписки ставит вопрос о том, «какова в ней мера естественности и как ее следует воспринимать: как литературное произведение в эпистолярном жанре или как личный документ» [17, с. 41].
Обе тенденции оригинально синтезируются в письмах сентименталистов, которые стараются первыми сообщить новость, описать происшествие, выразить при этом свою идейно-нравственную позицию. В своих письмах сентименталисты «стремились возвыситься над хаосом эмпирического восприятия действительности, перебороть сопротивление жизненного материала, сопоставить его с собственной личностью, <...>, создать свой портрет, своеобразный "роман" о себе» [10, с.15]. Все это позволяет оценить их послания и как «литературный факт» (Ю. Тынянов), и как «новую форму чувственности, новый способ восприятия жизни» (В. Жирмунский).
Отмеченное качество предельно усиливается в переписке художников-романтиков, которые возвели на новый уровень интерес к чувствам
и переживаниям личности, проявленный сентименталистами. Склонные к самоанализу, романтики в своих письмах говорят о личностном восприятии окружающего мира, по - разному отражают индивидуальность собственного взгляда на жизнь.
Сущность этого взгляда проявилась в противопоставлении собственного «Я» социуму, приверженности конкретным идеологическим или общечеловеческим идеалам, стремлении к переделке мира и осознания невозможности таковой. Именно неприятие романтиками сложившегося порядка вещей способствовало усилению их интереса к своему внутреннему «Я», находящемуся в оппозиции ко всему внешнему, необходимости исследовать и понять свой собственный духовный «состав». «Крайне эмоциональные, они нуждались в ком-то, кто мог выслушать и поддержать их, человеке, близком им по духу и взглядам. Эта настоятельная необходимость способствовала развитию культа дружбы» [17, с. 53], что, в свою очередь, сказалось на развитии жанра письма.
Именно необходимость общения друг с другом, желание поделиться с духовно близкими людьми результатами постоянного самоанализа делают переписку неотъемлемой частью жизни и творчества поэтов-романтиков. Письма их носят исповедальный, интимный характер и часто напоминают лирический дневник, так как основное внимание здесь уделяется собственному «Я» и соотношению этого «Я» с современностью и историческим прошлым. Состояние души автора романтического письма определяло темы, к которым он обращался в своих раздумьях: это темы свободы, творчества, природы, которая служила неисчерпаемым источником метафор, сравнений, сближавших романтическое письмо с лирической поэзией. Именно лиризм, под которым следует понимать «не только субъективное авторское вмешательство в жизненный процесс, который изображается, но и авторское усвоение внутреннего мира человека, его духовной самоценности и стремление к гармонии с окружающим миром» [14, с. 67], характерен для романтического эпистолярия и в первую очередь отличает его от писем просветителей XVIII века.
Наряду с лиризмом, «определяющей доминантой» романтического письма становится психологизм. Французская революция открыла «тончайший микроанализ душевного мира передовых мыслителей и творцов новой эпохи, который был заключен в эпистолярной прозе английских романтиков и не имел себе равных (равного) в тогдашнем мире» [5, с. 351]. А. Елистратова, внесшая существенный вклад в осмысление типологических черт романтического письма, считала переход от просветительского дидактизма к психологизму новаторским качеством этого жанра [5, с. 312]. Согласно сходным наблюдениям Л. Морозовой, динамика
внешних событий в переписке романтиков заменялась динамикой внутренней жизни [14, с. 66].
Психологизм и лиризм в письмах писателей-романтиков создавали иллюзию соприсутствия здесь адресата: автор обращался к нему, словно к собеседнику, используя повторы, различные формы номинации, делился своими мыслями и чувствами, размышлял о проблемах бытия, иронизировал и грустил, то есть вел себя так, словно напрямую общался с человеком, находящимся рядом. Подобная мера естественности и свободы самовыражения собственной личности, с одной стороны, коснулась основных конструктивных особенностей письма, обусловив моза-ичность структуры, раскованность изложения, непосредственность переходов от одной темы к другой, «перебои» в развитии «разговора», обращение к намекам, «домашней семантике» и т. п.; а с другой, - заставила отказаться от свободного проявления чувственности и причудливой игры воображения, характерных для сентименталистов, заострила диалогизм как жанрообразующее качество писательского письма.
Здесь уместно сказать о такой основополагающей эстетической категории, как диалогичность, диалогизация. По мнению М. Бахтина, она представляет собой «взаимодействие позиций коммуникантов, взаимосвязь и взаимодействие множества личностных центров» [2, с. 250-296]. Исходя из идей ученого, следует разграничивать понятия «диалогичность» и «диалогизация». «Диалогичность - это фундаментальное свойство речи вообще, это всеобщий ее признак, выступающий как речевая реализация коммуникативной функции языка» [8, с. 37]. Диалогизация же понимается как «стилистический прием, связанный с проявлением в речи взаимоотношений говорящего и слушающего, а также с обнаружением внутренней полемичности речи» [3, с. 11]; как «комплекс стилистико-синтак-сических и функционально-семантических приемов, при умелом использовании которых монологический текст приобретает диалогический характер и эмоционально воздействующую силу» [20, с. 3]. Н. Белунова трактует диалогизацию как «маркированность диалогичности в письменной речи, отражающую ее двуначалие (адресант - адресат), представленное системой синтаксических адресантных средств («Я - сфера») и системой синтаксических адресатных средств («ТЫ - сфера»), репрезентирующих факт личностно ориентированного характера общения» [3, с. 59]. При этом переписка рассматривается ею как «дистантный диалог». Диалогизация писательского письма проявляется в реальной коммуникации, что определяется самим этим жанром, одной из главных функций которого является функция общения.
Авторское литературное письмо ориентировано на получение ответа и предполагает не толькое активное восприятие письма адресатом, но требует со стороны этого адресата реакции в виде ответного письма, что является обязательным. Таким образом, между автором письма и адресатом складывается двусторонняя связь. Двуначалие (коммуникативно-прагаматическая ось «Я-ТЫ») присутствует в каждом отдельном письме, эксплицитно выражаясь в его композиции, наличии облигаторных эпистолярных элементов: обращении, маркирующем адресата («ТЫ-сфе-ра»), и подписи, маркирующей адресанта («Я-сфера»); системой адре-сатных (обращения, вопросительные и побудительные предложения-высказывания, оценочные и эмоционально-оценочные адресантные высказывания и т. д.) и адресантных синтаксических средств (высказывания с личными местоимениями 1-го лица и глаголами 1-го лица, оценочные и эмоционально-оценочные адресантные высказывания, подпись и т. д.) [3, с. 59]. Особенности диалогизации авторского литературного письма проявляются в его абсолютной антропоцентричности («Я» и «ТЫ» - основные антропоцентры письма), которая сопряжена с проявлением субъективности речи (суждений), субъективно-модального значения в высказывании. Таким образом, диалогизация - это высшая степень проявления диалогичности, так как отражает ориентированность письма на адресата, а также двуначалие авторского литературного письма, проявляющееся в реакции адресата в виде ответа на письмо адресанта.
Наряду с отмеченными качествами, романтическое письмо приобретает и иные свойства. В их числе принцип резких переходов от высокого к низкому, сказывающийся в неприятии чувствительных «общих мест», нарочитого пафоса, а иногда и в иронии над собственной отстраненностью от жизни. «То, что казалось Руссо или Стерну пределом вольного излияния страсти или причудливой лирико-юмористической игры воображения, создателям эпистолярной прозы зачастую кажется уже манерностью, напыщенностью и жеманством» [5, с. 325].
Желая передать ощущение вечной изменчивости бытия, его текучести, свой восторг перед происходящим, романтики в письмах свободно переходят от прозы к стихам и наоборот, сочетая самые возвышенные поэтические фрагменты с подробностями «низменной» жизни, ее юмористическим освещением. Способом передачи такого видения мира является своеобразный синтаксис и пунктуация в переписке романтиков. Здесь стремительное движение фразы, с трудом догоняющей воображение и мысль автора, прерывается множеством тире, нередко заменяющих абзацы и нередко позволяющих без должного соподчинения перио-
дов прерывать их, словно непринужденным жестом во время дружеской беседы, - чтобы перейти от одной темы или одной метафоры - к другой» [5, с. 334].
Эпистолярная проза романтиков содержит значительный описательный элемент, который в отличие от переписки просветителей, занимает в ней подчиненное положение, однако описания у романтиков «пронизаны движением беспокойного, неустанно ищущего "Я" автора», что приводит к «многослойности» повествования, частым «разрывам» повествовательной ткани, сопряженной с перебоями ритма, а вместе с тем и «возвращением к одному и тому же предмету с новых точек зрения, в свете нового эмоционального опыта» [5, с. 315].
Следует подчеркнуть, что, в отличие от просветителей и классицистов, романтики при написании писем не тратили слишком много времени на их обдумывание и переделывание, однако та спонтанность, с которой создавались тексты посланий, отнюдь не означает, что они были написаны небрежно. Романтики почти всегда старались выдерживать избранные стилевые формы, а «небрежность», если и присутствовала, то в большей степени как демонстрация внутренней непосредственности, «как индивидуальность стиля, как попытка найти адекватный способ выражения для своей «внутренней Вселенной» с помощью внешней речи, сблизив ее с языком внутренним - языком мысли» [17, с. 55]. Как отметила Е. Клименко, романтикам были несвойственны ограничения, и их протест против нормативности сам по себе является важным стилистическим принципом [6, с. 11].
Поэты-романтики не приемлют механистичность эпистолярных форм авторов XVIII ст., а также не стремятся найти образцы для своих писем. Исключением являются послания, написанные в начале творческого пути, когда было необходимо освоить азы эпистолярного канона, «когда нет еще своего литературного опыта, приобретение которого начинается с подражания мастерам, с имитации» [17, с.55]. В ранних посланиях романтиков, написанных по примеру авторов прошлых лет, будет присутствовать книжность и неестественность, причина которых заключается не только в смене эпох, влекущей за собой изменение эстетических принципов, но и в постоянно происходящих процессах трансформации в языке. И как следствие этого происходит развитие эпистолярного жанра, видоизменяются его модели и конструкции.
Таким образом, можно заключить, что конец XVIII - начало XIX века становится наиболее существенным в процессе развития жанра письма, «когда, вследствие перехода от традиционалистичной к индивидуаль-
но-авторской эпохе и обусловленной этим переакцентуации жанрово-сти-левой системы, произошло его качественно новое восприятие как самостоятельного жанра, который имеет культурно-историческое значение [14, с. 141]. Хотя в этот период эпистолярный жанр не сохранил ведущей позиции, он, однако, и не ушел на периферию литературного искусства, что в полной мере подтверждается содержательной значимостью и художественными достоинствами писем романтиков.
Отмечая трансформацию сложившегося жанрового канона в последующие эпохи (реализм, модернизм, пострадиционализм), ученые тем не менее неизменно подчеркивают глубокие генетические связи обновленного эпистолярия с находками романтического искусства.
Список использованных источников
1. Античная эпистолография : очерки / [отв. ред. М. Е. Грабарь-Пас-сек]. - М. : Наука, 1967. - 285 с.
2. Бахтин М. М. Проблемы речевых жанров / М. М. Бахтин // Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. - М. : Худож. лит., 1986. - С. 250-296.
3. Белунова Н. И. Дружеское письмо творческой интеллигенции конца XIX - начала XX веков : жанр и текст писем / Н. И. Белунова. - СПб. : Изд-во СПб. ун-та, 2000. - 139 с.
4. Виноградова Е. М. Закономерности и аномалии эпистолярного повествования в художественном произведении / Е. М. Виноградова // Рус. яз. в шк. - 1991. - № 6. - С. 53-58.
5. Елистратова А. А. Наследие английского романтизма и современность / А. А. Елистратова. - М. : Изд-во АН СССР, 1960. - 505 с.
6. Клименко Е. И. Английская литература первой половины XIX века : очерк развития / Е. И. Клименко. - Л. : Изд-во Ленингр. ун-та, 1971. - 144 с.
7. Ковельман А. Б. Частное письмо в греко-римском Египте ГГ-ГУ вв. как литературный факт /А. Б. Ковельман // Вестник древней ист. - 1985. -№ 3. - С. 135-154.
8. Кожина М. Н. О диалогичности письменной научной речи : учеб. пособие к спецкурсу / М. Н. Кожина. - Пермь : Пермск. гос. ун-т им. А. М. Горького, 1986. - 91 с.
9. Краткая литературная энциклопедия : в 9 т. / гл. ред. А. А. Сурков.
- М. : Сов. энцикл., 1975. - Т. 8. - 1135 стлб.
10. Кузьменко В. Генеза европейсько! приватно! кореспонденци та в1зан-тшська етстолярна традищя / В. Кузьменко // Кивська старовина. - 2003.
- № 3. - С. 3-21.
11. Макогоненко Г П. Письма русских писателей XVIII в. и литературный процесс / Г. П. Макогоненко // Письма русских писателей XVIII века. - Л. : Наука, 1980. - С. 3-41.
12. Медведев П. Н. Формальный метод в литературоведении. (Бахтин под маской ; Маска вторая) / П. Н. Медведев. - М. : Лабиринт, 1993.
- С. 156-157.
13. Миллер Т. А. Античные теории эпистолярного стиля / Т. А. Миллер // Античная эпистолография : очерки / [отв. ред. М. Е. Грабарь-Пас-сек]. - М. : Наука, 1967. - С. 5-26.
14. Морозова Л. Писательский эпистолярий в системе литературных жанров : дис. ... канд. филол. наук / Л. Морозова. - К., 2007. - 223с. -
укр.
15. Назарук М. Й. Украшська етстолярна проза шнця XVI - поч. XVII ст. : дис. ... канд. фшол. наук / М. Й. Назарук. - К., 1994. - 192 с. -
укр.
16. Наливайко Д. С. Зарубiжна лгтература XIX сторiччя : доба роман-тиз-му : тдручник / Д. С. Наливайко, К. О. Шахова. - Тернотль : Навч. кн. - Богдан, 2001. - 416 с.
17. Рогова А. Г. Эпистолярное наследие Роберта Саути : дис. ... канд. филол. наук : 10.01.03 / А. Г. Рогова. - М. : РГБ, 2004. - 327 с.
18. Тодд III У.М. Дружеское письмо как литературный жанр в Пушкинскую эпоху. СПб. : Академический проект, 1994. - 207 с.
19. Честерфилд Ф. Д. С. Письма к сыну ; Максимы ; Характеры / Ф. Д. С. Честерфилд. - М. : Наука, 1978. - 327 с. : 1 л. ил.
20. Чжао Айша. Диалогизация монологического текста как средство воздействия на читателя (на материале публицистики) : автореф. дис. ... канд. филол. наук : 10.01.10 / Айша Чжао ; МГУ им. М. В. Ломоносова.
- М., 1993. - 25 с.
21. Irving W. H. The Providence of Wit in the English Letter Writers / W. H. Irving. - Durham : Duke University Press, 1955. - 382 p.
22. Quennell P. Foreword / P. Quennell // Byron. A Self-Portrait : Letters and Diaries / Byron ; ed. by P. Quennell. - London : Murray, 1950. - V. I. -P. 10.
