CC BY
84
«ДВИЖУЩАЯ, РАСКРЫТАЯ ИСПОВЕДЬ»: (ИСТОРИЯ РУССКОЙ ЭПИСТОЛЯРНОЙ КУЛЬТУРЫ ПУНКТИРОМ)
Т.М. Григорьева
Ключевые слова: письмовники, письма как факт литературы, общение в глобальной сети.
Keywords: epistolary genre, letters as a literature phenomenon, social media communication.
«... достаточно собрать письма людей (слегка коснуться их опытной, осторожной и разумной рукой редактора) и опубликовать их - и получится новая литература мирового значения. Литература, конечно, выходит из наблюдения людей. Но где больше их можно наблюдать, как не в их письмах»
А. Платонов
Русская эпистолярная культура уходит своими корнями в далекое прошлое. Еще в Древней Руси, которая унаследовала христианскую эпистолярную традицию, письма являлись своеобразными посланиями с их главным назначением - увещевание, поучение и проповедь.
Одним из ранних жанров эпистолярной культуры можно считать берестяные грамоты - письма из прошлого, представляющие быт жителя Древней Руси, написанные на внутренней стороне отделенного слоя березовой коры - бересте. В них изложены события, которые не были предметом внимания летописцев, они не изложены в официальных документах и церковных книгах. Это частные письма делового характера. В них рассказывали о событиях повседневной жизни, делились радостями и бедами, обращались за помощью и угрожали судебной расправой. В числе первых работ, посвященных берестяным грамотам, следует назвать книгу В.Л. Янина «Я послал тебе бересту» (М., 1965).
Несмотря на краткость изложения и трудности вычерчивания букв на бересте, в грамотах соблюдались такие формы делового письма, как указание адресанта и адресата, и особенные формы приветствия: Поклон от Грикши к Есифу; От Гостяты к Васильви;
Фешко Юргию челом бьет; От Тереньтея к Михалю; Поклон от Кирика к Онцифору и др.
«Письмо от Жилы к Чудину», как отмечает А.А. Зализняк, относится к числу «лучших образцов древнерусского эпистолярного искусства». В нем «заурядное по сути денежное требование выражено столь ярко - при предельном лаконизме и точности, что превращается в миниатюрное литературное произведение»: От Жилы к Чудину. Дай Ондрею рубль. Если не дашь, то сколько сраму ни заставит [Ондрей] меня принять из-за этого рубля - он твой (то есть весь этот срам будет твой) [Зализняк, 1995, с. 483].
Известно, что в допетровский период создавались письмовники -собрания образцовых официальных и неофициальных, светских и духовных посланий с характерными для них экстралингвистическими характеристиками адресата или предмета речи (к князю, к властелину, ко игумену, к брату; послание за вину, избрано от святых книг; к другу в полк, к старцу в обитель, непостоянну другу с посмехом и др. (см. об этом: [Демин, 1964; Зуева, 2011, с. 80-83]).
Наряду с многочисленными богословско-публицистическими посланиями, византийскими по форме и церковнославянскими по языку, мы имеем и в старой Руси обычные письма, написанные вне установленных форм, то широко публицистические (как переписка Иоанна Грозного с князем Курбским и Василием Грязным, его «Послание в Кирилло-Белозерский монастырь»), то интимные сообщения, превосходные образцы которых дошли до нас в письмах членов царской семьи, особенно женщин.
В 1708 году Московский печатный двор издал переведенную с немецкого книгу «Приклады како пишутся комплименты разные на немецком языке, то есть писания от патентатов к патентатам поздравительные и сожалительные, такожде между сродников и приятелей». Это первый русский печатный письмовник, содержащий образцы разнообразных писем, в том числе звательных, пригласительных, благодарственных, заступительных, утешительных и др. Печаталась книга по прямому повелению «благочестивейшего великого Государя Царя и великого князя Петра Алексеевича, всея великия, и малые, и белыя России самодержца». Приклады впервые вводили европейский эпистолярный этикет (обращение к адресату на «Вы», как в немецком) и содержали образцы писем, специально адресованных «женскому полу». В библиотеке Петра были книги, которые вводили светский политес на европейский манер: «Формуляры, как пишут челобитные конклюзии и грамотки в Голландии», «Форма немецкая, как писать грамотки» и др.
Непринужденная или, напротив, высокопарно-торжественная манера обращения (милостивый государь; Господин мой дражайший приятель! и др.) и соответствующие им формы прощания (Ваш покорный слуга; Остаюсь ко услужению готовый и др.) закрепились в общепринятых эпистолярных текстах. Они начали вытеснять старинные русские образцы писем с характерным для них самоуничижением адресанта и обращением на «ты» к любому лицу:
Гсдрю моему Степану Корнилевичю женишко твоя Улка челомъ бьетъ да пиш гсдрь про свое здоровье а я с робятишками по... [Грамотки..., 1969, с. 111].
...Гсдрю моему млстивому благодетелю батюшку преподобному отцу Архимандриту Аврамию послЪдний въ человЬцьхъ первый во грЬшницехъ искател твоего благословения I млсти чернецъ Антоней благословения проситъ I челомъ бьетъ подай тебЪ гсдрю отцу... [Грамотки., 1969, с. 306].
Такой же этикет отражают и письма социальной элиты, о чем свидетельствует фрагмент письма царевича Петра к царице Наталии Кирилловне: «Вселюбезнейшей и паче живота телесного дражайшей моей матушьке, гасударыне царице и великой княгине Наталии Кириловне, сынишка твой, в работе пребывающей Петрушка благословения прошу, а о твоем здравии слышеть желаю. А у нас молитвами твоими здорово все...» [История., 1989, с. 163]. Именно эту особенность эпистолярного этикета эпохи отмечает А.Н. Толстой в романе «Петр I» и приводит письмо царевича Алексея Петру, отражающее доевропейский эпистолярный политес: «Здравствуй, радость моя, батюшка, царь Петр Алексеевич, на множество лет... Сынишка твой, Алешка, благословения от тебя, света моего радости, прошу. Пожалуй, радость наша, к нам, государь, не замешкав... Ради того у тебя милости прошу, что вижу государыню свою бабушку в великой печали... Не покручинься, радость мой государь, что худо письмишко: еще, государь, не выучился... »
В более позднее время и приветствия, и прощания в письмах Алексея на европейский манер: Милостивый государь мой батюшка! Всепокорнейший сын и слуга твой Алексей.
В своих письмах к отдельным лицам (начиная с 1696 года) Петр использует местоимение «вы». Так, он писал Ф.М. Апраксину 30 октября 1708 года: «Господин адмирал. Писмо ваше чрез адъютанта Пашкова я получил с великою радостию». В такой же форме обращается царь и к князю А.Д. Меншикову 2 ноября 1708 года: «При сем посылаем к вам писмо, от Неплюева к вам писанное, в котором пишет о указе, где ему с полками быть». Интересна особенность: есть
письма, в которых встречаются и «вы», и «ты». 2 ноября 1708 года Петр писал С.Л. Владиславичу-Рагузинскому: «Зело нам нужно в Цареграде послу нашему перевесть полшесты тысячи червонных. Того ради желаем, дабы вы с кем добрым и надежным куриером послали к нему вексель на то число червонных, чтоб ему твой корреспондент там те червонные отдал. А ты у нас прими оные на Москве у Алексея Курбатова или денги мелкие у Автомона Иванова» [Письма и бумаги..., 1948, с. 270].
Специальная вежливая форма местоимения как норма вошла в русский язык не сразу. В пособиях по грамматике о ней впервые написал Антон Барсов в «Обстоятельной российской грамматике» (1783-1788). В «Российской грамматике» (1755) М.В. Ломоносова она еще отсутствует.
Со временем частное письмо становится явлением литературным, если оно посвящено не сиюминутным бытовым вопросам. Процесс перехода бытового письма в область литературы был отмечен Ю. Тыняновым, который писал, что «из бытового документа письмо поднимается в самый центр литературы» и «письма Карамзина к Петрову обгоняют его же опыты в старой ораторской канонической прозе и приводят к «Письмам русского путешественника», где путевое письмо становится жанром; «Письма из Франции одному вельможе в Москву» Д.И. Фонвизина (1806) и др. [Тынянов, 1977, с. 239].
В эпистолярной культуре XVII-XIX веков занимали определенное место утешительные письма, которые, наряду с письмами извести-тельными, любовными, наставительными, повелительными, были неотъемлемой частью общепринятого этикета и сохранились в архивах русских царей и дворянства (см. об этом: [Евсиков, 2007]).
Нельзя не отметить, что во второй половине XVIII века в русской эпистолярной культуре получил распространение жанр «дружеского письма» (Д.И. Фонвизин, В.В. Капнист, М.Н. Муравьев), а в начале XIX века авторы таких писем достигли высочайшего мастерства. Это и П.А. Вяземский, и М.Ю. Лермонтов, и Н.В. Гоголь, и В.Г. Белинский и многие другие, которые оставили потомкам богатое эпистолярное наследие - свидетельство эпохи. Авторы этих писем сознавали значение своей переписки для потомства и сохраняли их. Как отмечает В.П. Анненков, в архиве А.С. Пушкина хранились письма «почти всех знаменитостей русского общества так же тщательно, как записочки от старой няни Арины Родионовны» (см. об этом: [Анненков, 1855, с. 123]). Об этом же свидетельствуют огромные семейные архивы Румянцевых, братьев Тургеневых, Аксаковых, Бакуниных, братьев Языковых, П.А. Вяземского и др. (см. об этом: [Белунова, 2000]).
Письмо как явление эпистолярного жанра занимало особенное место в творческой деятельности А.И. Герцена, потому что «письма -больше, чем воспоминанья: в них запеклась кровь событий, это - само прошедшее, как оно было, задержанное и нетленное» [Герцен, 1975, т. 4, с. 282]. Как «записки о коротком времени» [Герцен, 1975, т. 6, с. 17] письма представляли для А.И. Герцена особенный круг чтения: они - «движущая, раскрытая исповедь», где «все закреплено, все помечено <.> без румян и прикрас, и все остается, оседает и сохраняется»; их «случайное содержание, их легкая непринужденность, их будничные заботы сближают нас с писавшим» [Герцен, 1975, т. 7, а 488]. Они более сердечны и проникновенны в сравнении с книгой: «как сухие листы, перезимовавшие под снегом, письма напоминают другое лето, его зной, его теплые ночи и то, что оно ушло на веки веков, по ним догадываешься о ветвистом дубе, с которого их сорвал ветер, но он не шумит над головой и не давит всей своей силой, как давит в книге. [Герцен, 1975, т. 7, с. 487].
Переписка, которую А.И. Герцен отделял от простой переписки, названа им «литературная корреспонденция». Это и его философский труд «Письма об изучении природы» в 8-ми письмах (1844-1845); «Письма из Франции и Италии» из 14-ти писем, посвященные предреволюционной Франции и революционным событиям 1848 года в Италии и Франции (1847-1852); и его многолетние рассуждения над историческим будущим России и Запада, изложенные в эпистолярном цикле из 8-ми писем «Концы и начала» (1862-1863); и эпистолярный цикл «Письма к будущему другу» (1864-1866) в 5-ти письмах, посвященные итогам революционной ситуации; и «Письма к противнику» (18641865), где изложена его полемика со славянофилами в 3-х письмах; и эпистолярный цикл о Базарове, обращенный к Н. Огареву, в 2-х письмах (1868-1869); и «Письмо к Н. Огареву», где автор оценивает роль вольной печати в освободительном движении (1868); и, наконец, полемические письма, адресованные русскому мыслителю М.А. Бакунину в 4-х письмах - «К старому товарищу» (1869).
В XIX веке умение писать грамотные и изящные письма требовало особенных знаний. Чтобы написать письмо, было недостаточно простой грамотности: «письмо имело свой стиль, свои формы, вне которых пишущий производил впечатление невежды» [Горнфельд, 1904, с. 924].
Особое место в русском эпистолярии занимала женская эпистолярная культура, которой было свойственно своеобразное двуязычие. Известно, что на рубеже ХУШ-ХХХ веков женская переписка велась в основном на французском языке. Особенно это касалось тех, кто полу-
чил домашнее образование и слабо владел русским языком в его письменной форме, в отличие от институток, образовательная программа которых включала в себя обязательное изучение родного языка. Известно, что Татьяна Ларина, русская душою, «по-русски плохо знала, романов наших не читала», и письмо Онегину, написанное по-французски («доныне гордый наш язык к почтовой прозе не привык»), Пушкин переводит на русский язык, «земли родной спасая честь». При этом следует заметить, что, начиная с 20-х годов XIX века, языковые приоритеты женского письма изменились: женское письмо все больше отдает предпочтение русскому языку, который в то время обретал законные права в русской культуре под влиянием литературного творчества А.С. Пушкина и его литературного окружения.
Однако нельзя не отметить, что французский язык был приметой не только женской эпистолярной культуры. Об этом свидетельствуют, например, письма декабриста М.С. Лунина из Сибири, большая часть которых написана по-французски и лишь некоторые - на английском и латыни. Как свидетельствует его племянник С.Ф. Уваров, М. Лунин «хорошо знал разные языки, но не русский» [Лунин, 1988, с. 293].
Письмо П.Я. Чаадаева на французском языке, адресованное Николаю I, потребовало оправдания, которое автор изложил в записке к Бенкендорфу (15 июля 1833 года): «...прошу Вас сказать Государю, что писавши к Царю Русскому не по-русски, сам тому стыдился. Но я желал выразить Государю чувство, полное убеждения, и не сумел бы его выразить на языке, на котором прежде не писывал» [Чаадаев, 1991, с. 84-85].
Многообразны адресаты писем Пушкина, написанные в зависимости от получателя на русском и французском языках: А.Х. Бенкендорф, А.А. Бестужев, П.А. Вяземский, Н.И. Гнедич, А.Н. Гончаров, А.А. Дельвиг, В.А. Жуковский, А.П. Керн, П.А. Осипова, Н.Н. Гончарова, П.А. Плетнев, М.П. Погодин, Л.С. Пушкин, Е.М. Хитрово, П.В. Нащокин и др. Все эти письма представляют собой часть литературного наследия поэта и выступают надежным источником понимания его личности. Они позволяют оценить эпоху, непосредственно взглянуть на нее глазами ее современника. Известно, что поэт относился к письму как к большой ответственной творческой работе, о чем свидетельствует множество сохранившихся черновиков; они свидетельствуют о большой культуре его писательского труда и обнаруживают исключительное мастерство.
Нельзя не вспомнить и о таком жанре литературы, как роман в письмах. Например, роман Ф.М. Достоевского «Бедные люди», где изображена переписка между Макаром Алексеевичем и Варварой Доб-
роселовой. В более поздние времена возник эпистолярный роман В. Шкловского роман «ZOO, или письма не о любви» и роман В. Каверина «Перед зеркалом», созданный на основе подлинных женских писем.
Особенную страницу в русской эпистолярной культуре занимает духовная переписка, переписка духовных наставников со своими учениками, которая воспринималась как часть пасторской службы. Содержание переписки - указание пути к смирению, христианскому спасению и совершенствованию (см. об этом: [Каширина, 2007]).
Как отмечают исследователи, уже в начале XX века с изобретением телефона жанр письма претерпевает серьезные изменения: именно в этот период эпоха эпистолярной литературы проходит для цивилизованного мира. Все это (ускорение темпа жизни, возрастание возможности телефонного общения) приводят к «падению переписки, которая увеличивается количественно в гигантских размерах, но перестает быть предметом особого внимания и искусства», и вследствие этого -письмо как особая литературная форма уходит в прошлое [Горнфельд, 1904, с. 924]. В XX веке частная переписка все больше становится неактуальной, при том что деловое письмо занимает доминирующие позиции. Здееь достаточно строго соблюдаются некоторые этикетные формы делового эпистолярия: обращение уважаемый (-ая), дорогой (ая) ... остается непременной частью письма при симметричных деловых отношениях; многоуважаемый (-ая), глубокоуважаемый (-ая), глубокочтимый (-ая) - при ассиметричных.
Письма военных лет - особенная страница в русском эпистоля-рии. «Письма, опаленные войной» - короткие рассказы и сообщения о войне, стихи, фотографии, вырезки из фронтовых газет - они хранят память о тех страшных днях, когда миллионы пали на полях сражений. Фронтовые треугольники надежды - так называли эти письма, возникшие в условиях войны из-за недостатка обычных почтовых конвертов. Известный российский философ, культуролог, писатель и эссеист Г.С. Померанц как участник войны свидетельствует о том, что широкое распространение имели эпистолярные романы, которые помогали не потерять надежду и выжить в страшных условиях войны. Что он сам был персонажем двух романных историй [Беседа с мудрецами, URL].
Заслуживает особенного внимания эпистолярная культура и эпистолярный этикет в современной электронной коммуникации, где формируется новый эпистолярный стандарт и новые выразительные средства (смайлики, разные комбинации скобок). Новые информационные технологии дают мощный импульс к возрождению частной переписки, однако в другом ее проявлении: в виртуальном
пространстве, не имеющем материального воплощения. Эти письма не станут «записками о коротком времени» и не будут перечитываться потомками, за исключением тех, которые распечатаны на принтере как дорогая память о человеке или событии, как текст культурной, экономической, политической значимости.
В виртуальных письмах размываются границы системы этикетных формул. Интернет - это самое дешевое и быстрое средство пообщаться со знакомыми не покидая своего дома. Он дает возможность общения одновременно с несколькими лицами, возможность знакомства с новыми людьми и переписки на иностранных языках; это способ проведения досуга, быстрый обмен информацией и решение служебных дел. Разрушению эпистолярной культуры, безусловно, способствует SMS, где совсем все запредельно кратко.
О языке «глобальной сети» в ее жанровом многообразии (гостевые книги, форумы, чаты, персональные интернет-дневники и пр.) написано множество исследований, где интернет-коммуникация рассматривается как новая речевая формация с ее коммуникативной стратегией и тактикой, жанровой спецификой и лингвоперсонологической составляющей [Кокорина, 2010, с. 273-340; Трофимова, URL]. Но как эпистолярный феномен наибольшее распространение представляет электронное письмо, дружеское и официальное.
Дружеские письма могут быть вне этикета: в них часто нет обращения, традиционного приветствия, подписи (имя адресанта указывает электронный адрес и практически всегда фотография), могут отсутствовать этикетные формулы вежливости, и можно сказать, что электронная почта вытеснила эпистолярный этикет. Хотя по сравнению с диалогами в чатах и SMS эти письма все-таки сохраняют некоторую структурную определенность.
Другое дело официальные электронные письма, которые, как кажется, не претерпели серьезных изменений. Однако есть необходимость обратиться к двум их проявлениям, имеющим широкое распространение.
Здравствуйте! Именно так начинаются многие вполне официальные электронные письма, автором которых выступает официальное учреждение, и таким образом приветствие и обращение заключаются в одном слове. В данном случае это может быть в какой-то степени оправданно. Но такое начало письма к известному частному лицу (например - студент пишет преподавателю) ведет к
обезличиванию адресата и вполне может восприниматься как своего рода оскорбление.
«Доброго времени суток» или «Доброе время суток» -выражения, возникшие в интернет-переписке. Национальный корпус русского языка дает более 20 примеров их употребления в основном в коллективных форумах. Эту совершенно очевидно тяжеловесную конструкцию, включающую в себя делопроизводственный оборот «время суток», нельзя расценить иначе, как проявление дурного вкуса. Нельзя не знать, что слово день обозначает не только время от зари до заката, но и сутки целиком. Употребление этих слов стилистически обусловлено: «Прошло пять дней» - скажем мы в обычном разговоре, но «миновало, прошло 5 суток» - в деловом тексте, устном или письменном. Поэтому добрый день можно адресовать жителям любого временного пояса, и оно должно быть принято с должным пониманием. А вообще-то есть веками проверенное слово «здравствуйте». Им совсем не стоит пренебрегать и именно с него стоит начинать свое сообщение, не забывая при этом имя адресата.
В сетевом проекте «Дар слова» от 8 ноября 2010 года известный российский философ, культуролог, филолог и эссеист М.Н. Эпштейн назвал это выражение мещанским. В частности, он пишет: «Меня трудно назвать консерватором в языке. Я за словотворчество и мыслетворчество. Но когда я вижу приветствие "Доброе время суток!" или даже "Доброго времени суток!", меня передергивает от этого мещанского оборота. Нечто зощенковское. Дескать, не "ванна", а "обмывочный пункт" ("История болезни"), не "день", а "время суток". <...> А ведь кому-то это кажется остроумным и деликатным. <...> И невдомек, что канцелярский оборот "время суток" с первого взгляда убивает в адресате лучшие чувства и с добротой никак не совмещается просто по стилю [Эпштейн, 2010].
Разрушение эпистолярного этикета ставит перед обществом задачу его сохранения как факта истории. Именно этому служит образовательный проект «Живое письмо», который включает в себя разработку системы занятий, способствующих сохранению эпистолярной культуры. В состав Государственного литературно-мемориального музея-заповедника А.П. Чехова (ГЛММЗ) входит экспозиция «Почтовое отделение», открытая в 1987 году и включающая в себя подлинный поч-тово-телеграфный канон конца XIX века. Она знакомит посетителей с историей почты в Лопасне, популяризирует эпистолярное наследие Чехова. В одном из залов планируется создание ориентированной на школьников и семейную аудиторию интерактивной экспозиции, которую можно использовать в образовательных целях. Музей располагает
копиями и подлинниками писем разных жанров и стилей, открыток, открытых писем разных эпох (см. об этом: [Живое письмо, URL]). И это чрезвычайно важно, поскольку воскрешает и хранит память о состоянии русского языка и русской культуры прошедших времен. Хотя вряд ли это поможет вернуть эпистолярное прошлое.
Литература
Анненков П.В. Материалы для биографии А.С. Пушкина // Собр. сочинений А.С. Пушкина. М., 1855.
Белунова Н.И. Дружеские письма творческой интеллигенции конца XIX - начала XX веков. СПб., 2000.
Беседа с мудрецами: Г. Померанц и З. Миркина. [Электронный ресурс]. URL: http://www.youtube.com/watch?v=536a5drCAf0&feature=player_embedded
Герцен А.И. Былое и думы // Собр. соч. В 8-ми тт. М., 1975. Т. 4, 6
Герцен А.И. Старые письма (Дополнение к «Былому и думам») // Собр. соч. В 8-ми тт. М., 1975. Т. 7.
Горнфельд А.Г. Эпистолярная литература // Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. СПб., 1904. Т. 80.
Грамотки XVII - начала XVIII века. М., 1969.
Демин А.С. Русские письмовники XV-XVII веков (К вопросу о русской эпистолярной культуре). Л., 1964.
Евсиков Д. Утешительные письма в России // Журнал «Похоронный дом». Новосибирск. 4 мая 2007 года.
Живое письмо. [Электронный ресурс]. URL:
http://museum.fondpotanin.ru/projects/65633)
Зализняк А.А. Древненовгородский диалект. М., 1995.
Зуева О.В. Язык письмовников XV-XVI веков в системе старорусского письменного языка // Русский язык: система и функционирование (к 90-летию БГУ и 85-летию профессора П.П. Шубы. Минск, 2011.
История русского литературного языка. М., 1989.
Каширина В.В. Литературное наследие Оптиной пустыни. М., 2007.
Кокорина Е.В. Язык интернет-коммуникации // Современный русский язык: система-норма-узус. М., 2010.
Лунин М. Письма из Сибири. М., 1988.
Миллер Т. Античные теории эпистолярного стиля // Античная эпистолография. М., 1967.
Модзалевский Л.Б. Эпистолярное наследие Пушкина // Вестник Академии наук СССР. 1937. № 2-3.
Письма и бумаги императора Петра Великого. М.; Л., 1948. Т. 8. Вып. 1.
Трофимова Г.Н. Напиши мне письмецо. [Электронный ресурс]. URL: http://www.gramota.ru/biblio/magazines/gramota/net/28_66
Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977.
Чаадаев П.Я. Письма и комментарии к ним // Полн. собр. сочинений и избранные письма. В 2-х тт. М., 1991. Т. 2.
Эпштейн М.Н. Дар слова 272(349). Проективный лексикон русского языка. 8 ноября 2010. [Электронный ресурс]. URL:
http://subscribe.ru/archive/linguistics.lexicon/201011/08070514.html
