CC BY
53УДК 94(47)
РОМАНОВСКИЕ ТАТАРЫ В СМУТУ И МЕЖДУЦАРСТВИЕ
(1605-1613)
© 2020 г. В.В. Черновская
В статье рассматриваются участие и роль служилых татар, получивших название «романовские» по месту их поселения на Романове, в бурных событиях Смутного времени и междуцарствия в Русском государстве.
Ключевые слова: Русское государство, Смута, междуцарствие, романовские служилые татары.
В жалованной, кормленой и несудимой грамоте царя Федора Ивановича, датированной 1584 г., были подтверждены владельческие права трех знатных мангытов (ногайцев) - Иль мурзы Юсупова и его двоюродных братьев Айдара и Алей Кутум-мурзиных на город Романов и поместья в уезде «как это было при отце его великом государе царе и Великом князе Иване Васильевиче». Татарам (казакам) мурз, всего 225 человек, он повелел «жити у мурз, а мурзам тех казаков пашнями и хлебом устроить в своих селах, кож в своем, чем их пожаловал яз царь великий и князь. И где их на нашу службу пошлем, и им на нашу службу ходити со своим кормом» (АСЗ, 1997, № 308, с. 298).
Романовские татары служили по половинам, с переменой каждые четыре месяца. В случае войны в поход отправлялись все. В службе они оставались, как и прочие ратные люди, до последней физической возможности.
В росписи русского войска, отправленного царем Борисом Годуновым против первого самозванца в 1604 г., Алей мурза Кутумов «з двемя сыны», Енакан и Кузей Айдар мурзины дети Куту-мова, а с ними Иль мурза с романовскими татарами (213 человек) значились в передовом полку (Боярские списки, 1979, с. 66). В сражении при Добрыничах (20 января 1605 г.) царская армия нанесла поражение войску Лжедмитрия I. Самозванец бежал в Путивль. 13 апреля 1605 г. царь Борис внезапно скончался. Через три дня после его смерти московские бояре и духовенство нарекли на царство его сына Федора. Вслед, по городам, в том числе в Романов, были разосланы указы от имени царевича Федора и его матери царицы Марьи Григорьевны приводить к присяге по специальной записи дворян, детей боярских и иноземцев по их вере и чинам. Присяга обязывала их «к вору, который называется князем Дмитрием Углицким (т.е. к Лжедмитрию. - В. Ч.), не приставать и с ним и с его советники ни с кем не ссылатись ни на какое лихо и не изменити и не отъехати» (Скрынников, 1990, с. 124; Скрынников, 1997, с. 376-377).
Города дали присягу, но соблюдали её недолго. За царевичем Федором не было старины как за его отцом, избранным на царство Земским собором, а это в то время очень многое значило. Через три месяца так и не венчанный на царство молодой царевич и его мать были низложены, а на московский престол сел самозванец, первый Лжедмитрий. Теперь уже он рассылал грамоты воеводам и дьякам замосковских городов о приведении к присяге на его имя людей ратных, посадских и иноземцев по их вере с повелением: «...а кого именем к присяге приведут, тех записать в книги и те имянные книги прислать бы к нам, к Москве» (ААЭ, 1836, № 37; № 38, с. 93).
Города «смутились на Расстригино имя», присягнули ему. Примером им была столица. И бояре, и окольничие, и думные дворяне, и дети боярские, и все московское население признали первого Лжедмитрия истинным государем. Следуя общему течению, присягнули самозванцу касимовские, шацкие, арзамасские и романовские татары.
Лжедмитрий между тем укреплял легитимность своего пребывания на царском престоле. По случаю своего воцарения щедро раздавал награды, дважды в неделю, по средам и субботам, лично принимал челобитные, выдавал подтвердительные грамоты на поместья служилым людям, приказам велел решать дела без посулов и волокиты (Соловьев, 1988, с. 417). В том, что Иль мурза такую грамоту получил, никакой особой милости Лжедмитрия по отношению к нему не было. Объявив себя сыном Ивана Грозного и братом царя Фёдора, самозванец не мог поступить иначе. При каж-
дой смене государя его преемник был обязан утверждать жалованные грамоты своего предшественника.
По форме подтвердительной грамоты составлена и жалованная грамота Лжедмитрия Иль мурзе: «Божьей милостью мы Великий государь и великий князь Дмитрий Иванович всея Русии пожаловали есми Иль мурзу Исуповича да детей его Сююш мурзу да Бай мурзу да Сафаралея мурзу, что били мне челом и подали нам брата нашего жаловалную грамоту, что прежде пожаловал отец наш блаженной памяти великий государь и великий князь Иван Васильевич всея Русии... И яз, царь и великий князь Дмитрий Иванович всея Русии, выслушав тое брата нашего жаловалную грамоту, велел тое грамоту переписати на свое имя и велел им на их села и деревни дать свою царскую жаловалную грамоту, такову ж, какова у него прежде сего брата нашего жаловалная грамота была» (Моисеев, 2004, с. 199-200; О роде князей Юсуповых, 1867, с. 115-120).
Далее в грамоте следует перечисление сел и деревень, на которые самозванец подтвердил владельческие права Иль мурзы «с братьею и з детьми». Натуральные подати с крестьян «чем изобро-чат», он оставил мурзам и из тех доходов велел «подмогати запасом» казакам, чтобы им ходить на службу со своим кормом (Моисеев, 2004, с. 199; О роде князей Юсуповых, 1867, с. 116-117). При дальнейшем сравнении грамоты Лжедмитрия с грамотой, выданной Фёдором Ивановичем, видно, что в грамоте самозванца изменен пункт о выплатах мурзам годового жалованья из романовских доходов.
В грамоте Федора Ивановича было написано, что им в годовое жалованье зачитывались «данные и ямские и оброчные деньги» с их сел в уезде. В денежном исчислении 284 рубля. Лжедмитрий повелел «никаких данных, оброчных и ямских денег мурзам с их сел в уезде в жалованье не зачитать. А зачитать им в годовое жалованье «только с романовских кабаков кабатцкие и мытные и перевозные деньги, да с посаду с посадских людей оброк и за рыбную ловлю триста рублев» (Моисеев, 2004, с. 200; О роде князей Юсуповых, 1867, с. 117). Получается, что самозванец почти вдвое урезал кормовое содержание мурз.
Правда, за выходы на службу мурзам и их татарам он обещал те же оклады, что и при Федоре Ивановиче. «А досталь Иль мурзе з детьми и братье его Айдар мурзе да Алей мурзе Кутумовым, коли им идти на нашу службу, годовое жалованье им и их казакам по их окладам семсот шестьдесят четыре рубли мы велим им давати из нашей казны» (Моисеев, 2004, с. 200; О роде князей Юсуповых, 1867, с. 117- 118). Но эти обещания так и остались на бумаге по причине гибели Лжедмитрия.
Докончание в грамоте самозванца повторяет аналогичный текст в жалованной грамоте Федора Ивановича: «Ведати его, Иль мурзу з детьми и людей их, и крестьян во всем, во всяких делах и судить их со всякими людьми и беречи приказали есми в Посольском приказе. А из иных ни из которых приказов приказные люди ни в чем их не ведают и не судят их и приставов по них и по их людей не посылают. А кому до них и до людей их и до крестьян какое дело ни буди, те люди ищут и отвечают в Посольском приказе, опричь разбойных и татиных дел с поличным, и наши приказные люди ходят у них во всем, как в сей нашей грамоте написано» (Моисеев, 2004, с. 200; О роде князей Юсуповых, 1867, с. 119).
Грамота датирована 5 января 1606 года, за четыре месяца до смерти самозванца.
Сафаралей мурза, упомянутый в его грамоте, это внук Алея мурзы Кутумова. В начале 1605 года он, его отец Барай мурза и дядя Сююш мурза Юсупов находились в полку воеводы князя Ф.И. Мстиславского, сражавшегося против Лжедмитрия при Добрыничах. Спустя четыре месяца князь перешел на сторону самозванца. В Серпухов, где тогда стоял самозванец, стекались, чтобы присягнуть ему, первые по отечеству бояре воеводы и с ними тысячи ратных людей. Вероятно, там же шертовали Лжедмитрию и романовские мурзы. К этому времени царевича Федора и его матери не было в живых. Остальных Годуновых и их сторонников (74 семейства) отправили по тюрьмам и в ссылки. Сохранять им верность и оказывать сопротивление самозванцу означало бы обрекать себя и своих близких на ту же участь. 20 июня 1605 года Лжедмитрий с горстью поляков беспрепятственно и под звон колоколов въехал в Москву. Он царствовал одиннадцать месяцев без трех дней. После него на царство сел Василий Шуйский. Но не прошло и года со времени его воцарения, как появился второй самозванец, выдавший себя за якобы спасшегося государя Дмитрия Ивановича. В апреле 1607 года из своего стана под Орлом он рассылал грамоты по городам и в полки, уведомляя о своем чудесном спасении «от злокозненного умыслу изменника и холопа своего Ва-силья Шуйского». Далее писал: «И вы б, прирожденные люди наши, слыша про наше здравие обще
радовались и отовратилися б от изменника нашего... И как к вам сия наша грамота придет, и вы б служили нам и прямили, как служили и прямили прежде сего блаженной памяти государю нашему батюшке, великому государю царю и великому князю Ивану Васильевичу. И мы вас пожалуем тем, чево у вас и на разуме нет» (Сборник князя Оболенского, 1838, № 9, с. 12-15).
Города присягали второму Лжедмитрию, увлекаемые примером соседей, либо застигнутые врасплох, в тяжком недоумении, на чьей стороне правда. Недавно извещали, что истинный царь Василий Шуйский, теперь уверяют в противном. Воеводы прямят тому, кто называет себя спасшимся царевичем Дмитрием. Замосковских городов, перешедших на сторону второго самозванца, оказалось больше двадцати. Одним из первых был Суздаль, присягнувший второму Лжедмитрию всем посадом и уездом. Во Владимире привел население к присяге вору воевода князь Иван Иванович Годунов, родственник царя Бориса. В Ярославле - воевода князь Федор Петрович Борятин-ский. Вологжан и тотмичей к присяге второму самозванцу привел воевода Никита Михайлович Пушкин. По примеру соседей присягнули второму Лжедмитрию и романовцы, в том числе Иль мурза с сыновьями и племянниками и «со всеми татары и со крестьяны».
Летом 1607 года самозванец уже стоял под Москвой, в Тушино. Здесь возвели укрепления, окопались валами, устроили башни и ворота. Вору возвели хоромы. Кругом разбили палатки, поставили избы, в землянках устроили погреба. Так возле Москвы появилась другая столица - Тушино, со своим царем, у которого был свой двор, свои бояре: князь Дмитрий Тимофеевич Трубецкой, князь Дмитрий Мамстрюкович Черкасский, князь Фёдор Петрович Борятинский и другие. Постельничим у него служил стольник князь Федор Нащокин, дворецким - князь Семен Григорьевич Звенигородский. Приказы и распоряжения самозванца писали послушные ему дьяки и подъячие. Польской конницы, казаков под началом атамана Ивана Мартыновича Заруцкого, которого самозванец тоже пожаловал боярством, татар и русских собралось в Тушино до 50 тысяч. Гетманом всех войск самозванец назначил польского князя Романа Рожинского (Соловьев, 1989, с. 486-487; Смутное время в Московском государстве, 1913, с. 102, 103).
По словам С. Немоевского, находившегося в начале лета того же года в Романове, самозванец окружил Москву со всех сторон, свободного проезда к ней не было. Тогда же он узнал о гибели сына Иль мурзы Бая. На чьей стороне тот сражался, старый мурза не поведал (Немоевский, 1907, с. 246).
В осажденной Москве положение царя Василия было шатким. Нашлось немало москвичей, которые уходили в Тушино, целовали там самозванцу крест и, взяв жалованье, возвращались в Москву, чтобы получить награду у Шуйского. И так до пяти и десяти раз. От легкости, с которой они меняли свои предпочтения, руководствуясь двойной выгодой, таких называли «перелётами».
Тянулись в Тушино и служилые люди, кто в надежде получить поместьице, кто пополнить его дачей Тушинского царя. И всегда получали желаемое. Среди них князь Ф.П. Борятинский, князья Сицкие, Трубецкие, Долгорукие, Шаховские, мурзы Каплан, Джан Али и Али дети Тугановы Шей-дяковы, касимовский царь Ураз-Мухаммед, его шурин Ахмед Кутумов и многие другие. Бывало, служилые люди попадали в воровские полки не по своей воле. На Романове, куда осенью 1608 года нагрянули тушинские эмиссары приводить население к присяге, дворян и детей боярских числом десять человек силой отправили в Тушино на службу к вору. Ехать туда им велели «без оружья, только были бы у них ножи да топоры» (Акты времени правления царя Василия Шуйского, 1914, № 25, с. 25; Соловьев, 1989, с. 514). Среди них оказался романовец Фока, сын стрелецкого головы Ратмана Дурова.
Усомнившись, что Тушинский царь одолеет Шуйского, ратные люди, случалось, отступались от него и переходили на сторону царя Василия. Тот охотно принимал перебежчиков, но наказывал их при этом убавкой поместного жалованья. Так пострадал и упомянутый выше Фока Дуров, явившийся в Москву летом 1609 года, когда власть Шуйского было упрочилась победами его племянника воеводы М.В. Шуйского-Скопина над поляками. Царь Василий простил Фоку, но за то, что он приехал «из воровские таборы», приказал «с того романовского поместья Фокина - села Рыжиково и сельца Сидоровского, 539 четей с осминою убавить 186 четей. Эти чети он отказал верному князю Федору Ивановичу Волконскому. «А когда наша грамота придет, а рожь поспеет, ехать князю в то поместье Фокино и рожь велеть бы пожать. Фоке Дурову дать семена на его дачу, на 353 чети, остальное князь Федорову приказчику» - распорядился царь Василий (АСЗ, 1998, № 85, с. 91).
По той же причине, т.е. за присягу вору, был наказан Чин мурза, сын Иль мурзы Юсупова. В его селе Покровском Бежецкого уезда, пожалованном еще Федором Ивановичем, царь Василий приказал отписать на поместный жеребий боярского сына Парфенья Никифорова сына Мансурова за то, что тот самозванцу креста не целовал, «пашни и перелога 84 чети, сена 15 копен и полдесятины леса» (АСЗ, 1998, № 261, с. 234-235).
Чин, как и его отец Иль мурза, в Тушино не бывал. Второму самозванцу они шертовали в Романове, когда осенью 1608 года здесь, по приказу вора, тушинские полковники Тимофей Зайцев и пан Дмитрий «с товарищи» приводили население к присяге. Отписку о том Иль мурза отправил в Тушино с гонцами Каином Алеевым и Янышем Малышевым: «.и я со своими детишками и племянниками своими, и со всеми татары тебе, государь, шертовали по своей вере, и крестьянишки наши по своей вере тебе крест целовали» (Сборник князя Г. Д. Хилкова, 1879, с. 53).
С гонцами же, Каином Алеевым и Янышем Малышевым Иль мурза отправил Тушинскому царю гостинцы «каковы Бог лучил: шубу соболью под бархатом да шапку лисью черну. И ты, государь, носи на здоровье. Да, пожалуй, меня, старого холопа для моего иноземства» (Сборник князя Г.Д. Хилкова, 1879, с. 53).
Вряд ли романовский мурза верил, что тот, кого он назвал государем, чудом спасшийся царевич Дмитрий. Соболья шуба и лисья шапка, пожалованные ему за ратные заслуги, может быть, еще Федором Ивановичем, годились самозванцу, но дарить их со своего плеча прирожденному государю было бы неслыханным нарушением придворного этикета. Подарки были отправлены, чтобы задобрить тушинского царя и тем самым предотвратить поборы в его казну. Откупиться от поборов пытались многие города. Ярославль, например, отправил в Тушино 30 тысяч рублей, огромную по тому времени сумму. Но и таким пожертвованием в тушинскую казну город не избавился от разорения. В тот же 1608 год в город прибыл тушинский боярин воевода Дмитрий Мамстрюкович Черкасский для нового пополнения воровской казны, а в Романов от себя для того же послал сборщиков Федора Фергасова и Григорья Волкова с отрядом.
В Романове, с посада они взяли тогда 730 рублей, а через месяц на Романов приехал новый пристав и доправил в казну гетмана Сапеги еще 600 рублей (Тупикова Н.А, Тюменцев И.О., 2006, с. 6, 11).
Иль мурза протестовал, отправил гонцов в Тушино с челобитьем на самоуправство тушинских сборщиков: «А у меня грамота, что пожаловали меня и моих казаков государи за нашу службу и кровь доходами с Романова, с посаду оброком и мытом, и кабаком, и перевозом, всех тех денег 300 рублев и я, государь, теми доходами владел и по се время пожалован. А ныне ту государеву цареву и великого князя Дмитрея Ивановича всея Русии грамоту у нас рудят и на крестьянишках наших правят». Другое послание Иль мурза адресовал «государеву ближнему приятелю» гетману Яну Са-пеге, извещал его, что отправил в Тушино своих слуг Каина Алеева и Белека Маметева с челобитьем на самоуправство тушинских приставов и просил его: «Ты, государь мой, сам меня жалуй. Царю и великому князю Дмитрею Ивановичу всея Русии буди обо мне печальник, чтобы он своего царского величества жалованной грамоты не велел рудить. И список с тое грамоты я послал ему с ними же» (Сборник князя Г. Д. Хилкова, 1879, с. 39-42).
В марте 1609 года воевода Никита Вышеславцев разбил романовских тушинцев, взял у них город. Иль мурза ушел в Ростов, где стояли поляки. Оттуда отправил отписку Лжедмитрию, «что бился под Романовым и с ним в том бою был пан Петр Голович, но изменники были им не в силу, и они отошли к Ростову» (АИ, 1841, № 141, с. 198). В Тушино мурза по своему разумению не поехал, что разгневало самозванца, готовившего наступление на Москву. В ответ он выдал грамоту на село Богородское, романовское поместье Иль мурзы Юсупова касимовскому хану Ураз-Мухаммеду, бывшему тогда при нем в Тушино. Сыну Ураз-Мухаммеда он пожаловал Юрьев-Польский посад «с кабаки и с тамгой и всякие доходы, что прежде бывало за Кайбулою царевичем». Шурину Ураз-Мухаммеда Ахмеду Кутумову он дал в поместье села Кузьминское, Ивановское и полусело Зубарево, владения его отца Алея мурзы, не поехавшего в Тушино по примеру Иль мурзы.
Ураз-Мухаммед благодарил самозванца и просил дать всем «бережельные грамоты» с печатями, чтобы тушинские приставы никакие обиды им не чинили и крестьян их не разоряли. Впрочем, такие грамоты не сдерживали тушинцев. Они сами от себя назначали сборщиков, которые отъезжали в замосковские уезды, поделив их между собой, нещадно грабили население.
Уже не к тушинскому царю, а «братцу его Сапеге» обращался касимовский хан с челобитьем о защите от грабежей поместий своей сестры Бохты царевны Сеиткуловой в Ростовском и Ярославском уездах. Он писал ему в своей челобитной: «... паны Иван Незабытковский и Петр и Ян на её крестьянишках сошные деньги правят и корм, мяса говяжьи и бараны, и гуси, и яйца, и муку пшеничную и ржаную, и горох, и солод, и пресной мед, и конский корм, и деньгами 2 рубля. И загонные ратные люди приезжают в её поместья, обиды чинят великие. Домишки крестьянские разоряют и животы их емлют» (Сборник князя Г. Д. Хилкова, 1879, с. 53, 59). В другом письме, отправленному гетману в марте 1609 года, касимовский царь жалуется ему: «.а ныне бережельные грамоты не слушают. В поместье моего зятя Шихима приезжают и литва, и черкасы, и всякие ратные люди, крестьянишек грабят, бьют, мучают и дани на них правят». Спустя два месяца Ураз-Мухаммед опять пишет Сапеге, просит его «выслать вон из Юрьева-Польского, пожалованного вором его сыну, панов, бесчинствующих на посаде, чтобы посадские людишки от них розно не разбрелись» (Сборник князя Г. Д. Хилкова, 1879, с. 47).
Но не только хищнические поборы вынуждали касимовского царя искать покровительства Сапеги. В Тушино назревала смута. Многие радели гетману Сапеге, который требовал, чтобы ту-шинцы вступили в соглашение с королем Сигизмундом, осадившем Смоленск. Другие мыслили перейти на сторону Шуйского, обещавшего прощение служилым людям, если они отъедут от вора. На самого Лжедмитрия уже не обращали внимания, публично ругали, называли обманщиком, грозили побоями (АИ, 1841, № 210, с. 248-249; Соловьев, 1988, с. 538).
Оказавшись в отчаянном положении, самозванец, переодевшись в крестьянское платье, 27 декабря 1609 года бежал в Калугу. После его бегства многие тушинцы, в том числе и Ураз-Мухаммед вслед за Сапегой отъехали под Смоленск, к королю. Оттуда, присягнувший ему касимовский царь вместе с гетманом Жолкевским и поляками двинулись к Москве. В сражении, которое состоялось близ деревни Клушино, гетман Жолкевский нанес поражение царскому войску.
Самозванец между тем укрепился в Калуге, щедрыми посулами и деньгами набрал войско. Узнав о победе Жолкевского под Клушино, он поспешил к Москве и разбил лагерь у села Коломенского. Здесь, в Коломенском стане 21 августа 1610 года он выдал Иль мурзе Юсупову грамоту на романовские поместья, включая село Богородское, прежде пожалованное Ураз-Мухаммеду, теперь уже в статусе вотчины. А касимовского царя он лишил села Богородское в отместку за то, что тот покинул Тушино и присоединился к королю Сигизмунду.
В тексте жалованной данной грамоты второго Лжедмитрия написано: «Се яз, царь и великий князь Дмитрей Иванович всея Русии... пожаловали ж есмя Иль мурзу Исупова да детей его Сююш мурзу, да Бая мурзу, племянников его Яная мурзу, да Барая мурзу в Романовском уезде сельцом Богородицким с Городским станом да селом Понгиловым, да селом Никольским с Васильевским станом, да селом Пшеничище, да полусельцом Чирково з деревнями и починками, и с пустошми, со крестьяны и со всеми угодьи в вотчину. И по сей нашей царской жаловалной грамоте Иль мурзе и детем его и племянникам тою вотчиной владети, с Романова с посаду оброк и пошлины, и тамгу, и кабак, и мыт, и перевозное, и всякий доход збирати им на себя. а крестьянам их слушати, пашню пахати, доход вотчинников платити. Да крестьянам же из-за них за бояр наших и за окольничих, за дворян, и за детей боярских, и за патриарха, и за митрополита, и за владык, и за монастыри не выходить, и никому их не вывозити или учнут за кого выходити, и боярам нашим и воеводам тех крестьян сыскивати, а, сыскав, велети жить по-прежнему. А как по милости божьей мы будем прародителей наших на престоле на Москве, и мы их пожалуем, велим за ними ту вотчину записа-ти в книги».
«Дана ся наша жаловалная грамота под Москвой в Коломенском, лета 7118-го, августа в день 21» (Моисеев, 2004, с. 201; О роде князей Юсуповых, 1867, с. 120-122).
Дьяк, сочинивший грамоту Лжедмитрия, явно позаимствовал пункт о запрещении выхода крестьян к другим землевладельцам, а тем вывозить их на свои земли из указов царя Бориса Годунова десятилетней давности. Напомним, что первым указом царя Бориса (1601 года) запрещалось, в виде временной меры сроком на один год боярам, окольничим, большим дворянам и монастырям вывозить крестьян на свои земли. Вторым указом (1602 года) - отменялось право крестьян уходить от своих помещиков к другим землевладельцам в Юрьев день. Текст грамоты самозванца частично написан по затертому письму. Похоже, под ловкой рукой тушинского писаря какой-то старый акт из его запасов превратился в жалованную грамоту второго Лжедмитрия романовскому мурзе. Добавим, что упомянутый в ней сын Иль мурзы Бай погиб, о чем писец, должно быть, не ведал. Как и
не знал, что Янай (Джан) приходился Иль мурзе внуком, а не племянником. И уже совсем не к месту царский титул в этой грамоте, внизу перед его подписью написан латинскими буквами: Dmitr.Car.
Личная подпись самозванца неразборчива и явно сделана рукой малограмотного человека.
Под Москвой Лжедмитрий потерпел неудачу и вернулся в Калугу. Туда же вскоре приехал и Ураз-Мухаммед. Старый хан выпросился у Жолкевского повидать сына, остававшегося с вором, обещал гетману привезти его с собой. Но как скоро он явился в Калугу, то был по приказанию самозванца убит. Его жену с детьми Лжедмитрий велел держать в заточении «за приставы» (Павлов-Сильванский, 1898, с. 142-143).
За смерть Ураз-Мухаммеда отомстил ногайский мурза Урак, в крещении Петр. При Федоре Ивановиче он был взят заложником из Орды и крещен. В 1607 году Петр (Урак) перешел на сторону Лжедмитрия и вернулся в ислам. Самозванец пожаловал его боярством. 11 декабря 1610 года на охоте под Калугой Урак (Петр) убил его, после чего бежал в Крым, где впоследствии был убит. Гонцы Иль мурзы, отправленные в Калугу, по возвращении в Романов рассказывали: «По приказу Заруцкого его казаки в отместку за смерть государя убили Джаналея (Джан Али) мурзу Шейдякова да Сафаралея мурзу и с ними многих мурз, дворы их разграбили. А сам государь на горке у креста лежит, голова отсечена прочь да по правой руке сечень саблею» (АИ, 1841, № 307, с. 364-365). Са-фаралей мурза, сын Барая мурзы Кутумова тогда не погиб, он был тяжело ранен. Оправившись от ран, он присоединился к И.М. Заруцкому и позже ушел с ним в полки первого ополчения.
Жалкий конец выпал на долю Тушинского вора, судьбу царя Василия решило поражение его армии под Клушино. Его ссадили с престола, отречение облекли в форму добровольного согласия. Потом Шуйский был принудительно пострижен в монахи и заточен в Чудов монастырь. С его низложением наступило время правления «седьмочисленных бояр», по их числу в Московском правительстве. Бояре звали на царство королевича Владислава, сына польского короля Сигизмунда. До воцарения королевича согласились, что править будет Сигизмунд. Тот уже в августе 1610 года рассылал из своего стана под Смоленском указы, раздавал чины и поместные грамоты. Боярам писал: «мы велели, мы пожаловали». В числе тех, кого он приказал наградить по случаю избрания своего сына на Московский престол, был дворянин И.И. Полтев, предавшийся на его сторону. Вознаграждение состояло в пожаловании ему села Богородского с деревнями в Романовском уезде, поместья Иль мурзы Юсупова. Грамота И.И. Полтеву была написана в польском стане под Смоленском 3 октября 1610 года (Акты, относящиеся к истории западной России, 1851. Т. IV. № 18, с. 356). Однако эта поместная дача так и не состоялась. К Москве подтягивались полки первого ополчения и в марте 1611 года осадили столицу.
Бояре ссылались с королем, жаловались ему, что «те воры его грамот не слушают, а нас укоряют и бесчестят всякими непригожими словами, похваляются на нас лютыми позорными смертями». Сообщали о планах вождей первого ополчения, «придумали послать к шведам, просить у их короля сына на Московское царство» (Соловьев, 1988, с. 624).
Пока бояре переписывались с королем и ждали от него помощи, ополченцы всею землей выбрали свое правительство. В его состав вошли бывшие тушинские бояре - Дмитрий Тимофеевич Трубецкой, Иван Мартынович Заруцкий и соединившийся с ними против «седьмочисленных бояр» думный дворянин Прокопий Ляпунов. Ляпунов вскоре был убит. В подмосковном стане осталось двоевластие Трубецкого и Заруцкого. Все указы и решения по земельным делам от их имени и приговору всей земли обретали силу закона. По приговору всей земли, составленному и утвержденному выборными от полков 30 июня 1611 года, все, служившие Шуйскому в Москве и второму самозванцу в Тушино или Калуге, были уравнены в правах. Поместья и денежное жалованье сохранялись за теми и другими. За исключением тех «кто на службе в Москве, Тушино или Калуге получил их не по мере своей». Поместья, данные кому бы то ни было, от имени короля или королевича, изымались, опричь дворян, у которых, кроме королевских, иных дач не было. Ратным людям, лишенным поместий по приговору московских бояр, земское правительство возвращало их земли (Соловьев, 1988, с. 624).
Когда возникали споры и сложности с правами на поместья, земское правительство разбирало спорные дела и выносило решения, примериваясь к тому, как это было при прежних прирожденных государях. Такое решение, оформленное грамотой от бояр воевод Д.Т. Трубецкого и И.М. За-руцкого о наследовании Сююшем мурзой Юсуповым романовских поместий по смерти его отца,
состоялось 5 сентября 1611 года (Моисеев, 2004, с. 201-202; О роде князей Юсуповых, 1867, с. 123-125).
Иль мурза умер в 1611 году, в самый тяжелый год Смутного времени. После гибели его сына Бая половина романовских поместий, приходившаяся на его жеребий, по распоряжению царя Василия Шуйского была отписана сибирскому царевичу Еналею (Арслану Али). Тот добровольно поступился этой половиной Сююшу мурзе. Но казаки царевича, оставшиеся на Романове, - Ма-меткул Янгильдеев и дядья его Конгул и Чирик Байчиков «с товарищи», били челом вождям ополчения и всей земле, чтобы те села и деревни, в которых они жили, были даны им в поместные оклады. И, если бы земское правительство удовлетворило их челобитье, Сююш мурза потерял бы те села и деревни, а казаки царевича, оставшиеся на Романове, вышли бы из служебного подчинения ему.
Челобитчики принадлежали к роду сибирского царевича Маметкула, племянника хана Кучу-ма. То ли породнившись с Юсуповыми, как полагает И.Я. Гурлянд (Гурлянд, 1906, с. 6), то ли вознамерившись поселиться в Романове (на посаде у него был двор) Маметкул оказался в Романове, когда Сююш мурза решительно воспротивился ущемлению своих владельческих прав на поместья отца и утрате власти над татарами, родичами сибирского царевича.
В той части грамоты бояр воевод Д.Т. Трубецкого и И.М. Заруцкого, где излагались причины, по которым Сююш мурза обратился с челобитьем к земскому правительству, об этом сказано так: «. он, Суюш мурза, бил челом, чтобы отца поместье велели дать ему Суюшу, как было за отцом его, а казаков всем ведать ему и земскую службу им нести с ним вместе» (О роде князей Юсуповых, 1867, с. 123-124).
Решение вождей первого ополчения вышло в пользу Сююша мурзы. В докончании грамоты сказано: «И мы по совету всей земли то Иль мурзино поместье велели дать ему Суюшу. Казакам же велели быть у него по прежнему как были при отце его, при мурзе Исупове. И вы б все крестьяне, которые в тех селах и деревнях живут, и на пустошах учнут жить, Суюша мурзу мурзина сына Исуповича слушали, пашню на него пахали и доход ему помещиков платили. А которые казаки, служилые татарове служили при отце его, а ныне служат с ним, с Сююшем и которых не стало, а после них остались дети, тех всех казаков, служилых татар ему устроить землями, как были устроены землями при отце его, при мурзе Исупове. Как даст Бог на Московское государство государя, и тогда в поместном приказе тое поместье сыскав писцовыми книгами и дачами, государь велит на тое поместье дать жалованную грамоту за красною печатью» (О роде князей Юсуповых, 1867, с. 124-125).
К Москве, на сход с первым ополчением романовские мурзы и их татары пришли в июне 1611 года. В тот же год Барай мурза был отправлен воеводой на Романов. В следующем - он и Сююш мурза сражались под Можайском против гетмана К. Ходкевича. Чин мурза с племянниками и сибирским царевичем Арсланом Али бились с литвой и черкасами под Белоозером у стен Кириллова монастыря. В феврале 1613 года «государские дети татарские цари и царевичи и мурзы, собравшиеся в царствующий град Москву, по записи, какова по совету всей земли была составлена, присягнули Михаилу Романову, избранному на престол Земским собором (Акты, относящиеся к истории Земских соборов, 1909, с. 16-17). Тогда же в полках дали шерть Михаилу Федоровичу и романовские мурзы.
Сохранились их грамоты в Романов о доставке продовольствия к Москве. Три из них датированы 1612 годом, когда полки второго ополчения стояли под Москвой, семь - 1613 годом, временем воцарения Михаила Федоровича (Новые акты Смутного времени, 1911, № 121, с. 197-200).
Все грамоты адресованы земским старостам и посадским людям и содержали «памяти», о том, какие припасы и в каком количестве им надлежало доставить к месту назначения. В грамотах 1612 года настойчиво повторялось требование, чтобы «бесшрошно, часа не мешкая, романовцы промыслили собрать с посаду 20 юхтей свинова мяса, 10 гусей, 10 зайцев да 20 ведер вина. А на ловцах рыбной слободы им взять 2-х осетров живых, 15 стерлядей больших, 5 белых рыбиц больших, 10 щук, 2 чети муки пшеничные калачные и 15 ведер вина» (Новые акты Смутного времени, 1911, № 121, с. 198-199). Все это было велено посадским людям доставить к Москве на своих подводах. Сопровождать обоз с провиантом Барай мурза приказал татарам - Ермолаю Булатову, Милюте Нагаеву и Конаку Агишеву, которые были отправлены на Романов, чтобы контролировать сборы.
Свинина и вино предназначались, должно быть, для угощения русским ополченцам. По словам очевидца, «пришед под Москву, многие служилые люди оказались в бесчинении, предавались
пьянству, насыщению и сладкопитательным трапезам» (Забелин, 1910, с. 126, 130). Угощение было чем-то вроде отступного таким, пребывающим «в бесчинении», ополченцам. Продовольствия в подмосковном стане явно не хватало. Уже вожди распадавшегося первого ополчения просили подмоги у ближних к Москве городов, писали воеводам: «. ратные люди голодают, воруют, шарпают по окрестностям, нас не слушают, хотят от Москвы прочь идти» (Новые акты Смутного времени, 1911, № 37, с. 47; № 91, с.109).
Но города с доставкой продовольствия не спешили, дожидались «докуда устроится Московское государство». Не торопились и романовцы. Это объясняет, почему мурзы требовали от них заготовки и доставки припасов к Москве «безо всякого ослушания и не мешкая».
В грамотах 1613 года тон приказаний мурз меняется. Теперь за ослушание они грозят рома-новцам царским гневом. В августе Барай мурза сообщает им: «Царь и великий князь Михаил Федорович всея Русии против прежних государей грамот пожаловал нас Романовым городом, и в том нам царская грамота дана. И яз тое грамоту послал на Романов с татарином Борисом Ермолаевым. И вы б посадские и рыбной слободы всякие люди, о чем от нас к вам приказу будет, нас слушали. А что вы нам непослушны были, как мы поехали к Москве, и в том нам указ есть. И тот государев указ вы послышите».
Далее он пишет посадским людям, чтобы на подъем, на государеву службу они приготовили им припасы и две подводы с проводником на телеге. Из припасов было велено заготовить: «10 зайцев, 10 гусей, 3 пуда масла коровья, 5 пуд меду, 10 ведер вина. Да на ловецком старосте, на Шеста-ке взять 2 белуги свежие и 2-х осетров». Провиант, мурза велел, не мешкая, доставить в Москву. С проводником же он приказал отправить денег 20 рублей (Новые акты Смутного времени, 1911, № 121, с. 199).
В следующей грамоте Барай мурза извещал романовцев, что скоро он и Сююш мурза пойдут в поход на Ладогу. Загодя, «на свой обиход» он велел приготовить «2-х осетров, 4-х белых рыбиц,
4-х стерлядей больших, 2 пуда меда и 2 пуда масла коровья». Брату Сююш мурзе он приказал дать против того же, что «в сей памяти написано». Кроме этих припасов, посадским было велено собрать 40 четей сухарей, 20 четей круп и толокна и приготовить 20 ведер вина. Припасы Барай мурза велел свезти в погреба на Романове, свой и Сююша мурзы. Посадским людям за послушание было обещано: «А мы по царской милости рады вас беречь, как наши отцы и дядья» (Новые акты Смутного времени, 1911, № 121, с. 199).
На Ладоге мурзы и их татары бились с литвой и черкасами, «многих побили, знамена их по-имали, языков взяли и отправили в Москву». Царь, довольный победами, повелел наградить казаков мурз «поимянно». Двум татарам половины Барая мурзы - Клеушу Байсобину и Теребердею Чюнакову и двум татарам половины Сююша мурзы - Белеку Саусарову и Шаршаму Сакину «за язычный привод» по его распоряжению были даны каждому по четыре аршина без чети доброго зеленого сукна ценой 2 рубля аршин (РИБ, 1886, стб. 228; АМГ, 1890, № 53, с. 86).
Отступив от Ладоги, враги укрепились на реке Вере, у деревни Наглинское, близ Великого Новгорода. Чтобы не допустить их соединения со шведами, державшими город, под Новгород был оправлен полк князя Д.Т.Трубецкого. Приступив к городу, князь разбил лагерь на Бронницах, в 20-ти верстах от Великого Новгорода и стал готовить наступление. Мурзы и их татары, в числе 198 человек, получили приказ идти на сход с Трубецким.
Из стана на Бронницах Барай мурза отправил в Романов с нарочным седьмую грамоту посадским людям: «Яз на государевой службе под Великим Новгородом, на Бронницах, июня по пятый день жив до воли божьей. Да как поедут к нам в полки татаровя наши Клеуш и Толай Ермолаевы с товарищи, вы б прислали ко мне на государеву службу всякой рыбки вяленой и осетрины, и белой рыбы. А яз рад беречи вас по прежнему» (Новые акты Смутного времени, 1911, № 121, с. 199-200).
Наступление, которое готовил Трубецкой, не состоялось. Опередили шведы. Они вышли из города и осадили русский стан. Осенью 1613 года в Москву прибыл гонец от князя Трубецкого с сообщением, что на Бронницах «стала русским великая теснота от немецких людей, и сделался голод». Царь повелел Трубецкому отойти к Торжку. При отступлении многие ратные люди погибли, сам князь едва спасся пешком (Соловьев, 1990, с. 72).
Мурзам было велено остаться и укрепится на Ладоге, ходить в рейды по тылам врагов между Ладогой и Тихвином. В начале февраля 1614 года сеунч (гонец) из Москвы привез им царскую весть. Михаил Федорович благодарил их за службу: «А мы вас за вашу к нам прямую службу и радение пожалуем нашим царским жалованьем и службу учиним памятну». Бараю мурзе царь нака-
зывал отдельно: «И что у тебя впредь будет делатца и что и каких вестей будет, и ты б почасту к нам писал, чтобы нам про вас все было известно» (АМГ, 1890, № 53, с. 87).
В Романов мурзы вернулись порознь. Сююш мурза весной того же года. Барай мурза по письму (рекомендации) сибирского царевича Арслана Али был отправлен в Вологду «для оберегания». В челобитной на имя царя игумен Вологодского Спасо-Прилуцкого монастыря Кирилл так сообщил об его прибытии: «Пришел в феврале 1614 года к Вологде мурза Кутумов с татары и казаки, встал в нашем сельце под монастырем и прислал нам грамоту за своею печатью, приготовить корму ратным людям на 1200 человек: хлебов печеных и рыбы всякия, и икры, и круп, и толокна, и вина, и пива, и меду кислого, и меду пресного да конского корму на все ратные люди, овса и сена. Словом же приказал, чтобы дали ему денег то ж, что дали сибирскому царевичу Арслану Алееви-чу. Стоячи девять дней, тот мурза взял из монастыря 300 хлебов печеных, капусты 113 ведер да на его обиход на всякий день пива 20 ведер и овса из монастырских житниц 108 четвертей. А ратные люди - татарове и казаки, днем и ночью разъезжали по монастырской вотчине, по селам и деревням, крестьянишек грабили и жгли огнем из-за денег. Платье всякое, рухлядь подворную и хлеб всякой насыпали в возы. И на Вологде продавали и к себе в Романов и в Галич отправляли. А управы на тех ратных людей ни царевич, ни мурза не давали. Всего, государь, ратные люди взяли у служек и крестьян денег 170 рублев, да хлеба всякого, ржи и овса, пшеницы и ячменя, круп и толокна, и семени, и гороху 1008 четвертей с полуосминою да 23 лошадей, 107 овец и мяс свиных 200 полот» (ААЭ, 1836, № 15, с. 16-18).
Далее игумен писал, что монастырь разорен поборами и грабежами, просил освободить его от поставок продовольственных запасов для Дворца. О том, что ответил царь на челобитье игумена, известий не сохранилось. Арслана Алеевича Михаил Федорович в тот же год пожаловал «быть царем на Касимове». Возможно, Барай мурза отъехал с ним из Вологды в Касимов в качестве будущего шурина. В 1614 году царевич женился на его сестре Салтан бике. А.В. Беляков полагает, что через этот брак, заключенный по праву левирата, царский титул Арслана Алеевича обрел легитимность в глазах мусульман (Беляков, 2011, с. 98). Добавим, что это был и благочестивый поступок. Сам Пророк женился на вдовах асхабов (своих сподвижников), чтобы обеспечить им защиту и достойное существование.
Усердной службой Тушинскому вору и дачами самим себе в междуцарствие некоторые представители боярской знати в разы умножили свое земельное богатство. Например, в поместном списке, составленном Земским собором вскоре после избрания на царство Михаила Федоровича, за боярином князем Д. Т. Трубецким показано старых, унаследованных им от отца вотчин и поместий 3.089 чети, а новых, что были даны в Тушино и под Москвой по приговору всей земли - 12.596 четей. И это кроме целой области Ваги и Муромской волости (ААЭ, 1836, № 15, с. 16-18).
Романовские мурзы в Смуту и междуцарствие новых поместий не получили, а из старых отцовских поместий некоторых лишились надолго или навсегда. Сююш мурза потерял сельцо Пила-тики и село Никольское, пожалованные его отцу еще Иваном Грозным. Сельцо Пилатики отошло в поместье к новокрещену Григорью Белекову, потом при Алексее Михайловиче перешло к стольнику князю Тимофею Сабакину. Оно было пожаловано ему в вотчину «за литовские походы». Только в 1689 году это сельцо Пилатики выкупил у очередного его владельца внук Сююша мурзы Иван Дмитриевич Юсупов.
Село Кузьминское перешло во владение к боярину князю Юрию Яншеевичу Сулешову. После кончины Иль мурзы оно было дано на прожиток его вдове Ахтанай, а по её смерти (1614) отписано в казну. В 1617 году Михаил Федорович пожаловал село в поместье Ю.Я. Сулешову за то, что «он бился, не щадя головы своей» в приход королевича Владислава под Москву» (ААЭ, 1836, № 332, с. 485-486).
Во владении Сулешовых Кузьминское оставалось десять лет. В 1628 году Барай мурза выменял его у них на свое выслуженное поместье село Горки в Переяславль-Залесском уезде. К нему же перешло полусело Чирково, прежде принадлежавшее Иль мурзе. Теперь он стал единственным владельцем села. Вторая его половина перешла к Бараю мурзе по наследству после смерти дяди Айдара Кутумова (ЯЕВ, 1886, № 19, стб. 310, 311, 313). Айдар и Алей Кутумовы умерли около 1612 года. Села Зубарево и Помогалово, принадлежавшие его отцу, Барай мурза потерял, первое навсегда, второе - на четверть века.
Село Помогалово было пожаловано царем Василием Шуйским в вотчину романовскому служилому гречанину за то, что тот «не пошел в воровские таборы». По указу Михаила Федоровича
вотчины и поместья по дачам царя Василия было велено оставить за их новыми владельцами «бесповоротно». Только в 1638 году, после смерти гречанина, Барай мурза выкупил село у его вдовы. По смерти Барая мурзы оно перешло к его сыновьям (ЯЕВ, 1886, № 19, стб. 310, 311, 313). Другое село - Зубарево, было отписано в казну, потом поместными жеребьями пошло в раздачу «розным татарским помещикам новокрещеным». То же произошло и с селом Понгиловым, владением Сююша мурзы Юсупова. Оно было возвращено его сыну Абдуле (Дмитрию) в 1681 году в награду за крещение.
С заключением мира со Швецией (1617) и Деулинского перемирия с Польшей (1618) наступило относительно спокойное время, за исключением кратковременной и безуспешной Смоленской войны. Города, в том числе и сожженный поляками Романов, постепенно восстанавливались из разрухи.
Произошли изменения в статусе, положении и шире - судьбах романовских мурз и их служилых татар. В царствование Михаила Федоровича (1613-1645) вся власть на Романове перешла к воеводе. А мурзы, хотя и не сразу, превратились из владетельных князей в помещиков, обязанных выходить в полки со своими татарами, как и все прочие служилые люди. При Федоре Алексеевиче (1676-1682) уязвимыми окажутся землевладельческие права романовских мурз. Их поставят перед выбором: либо крещение, либо конфискация поместий. В ситуации выбора многие, но не все, предпочли крещение. Упорствующие в исламе мурзы и их люди басурманской веры еще с лишком семьдесят лет жили и доживали свой век на Романове на иждивении своих принявших крещение родичей. Численность этой небольшой мусульманской общины поддерживалась образом жизни, внутренними браками, религией. Окончательно ее разрушила дочь Петра, императрица Елизавета, повелев в 1760 году выселить всех романовских мусульман в Кострому, где их поселили в отведенном месте - Подгородной татарской слободе.
ЛИТЕРАТУРА
1. Акты времени правления царя Василия Шуйского (19 мая - 17 июля 1610) // Смутное время Московского государства 1604-1613. М.: Типография Г. Лисснера и Д. Совко, 1914. Выпуск 2. 421 с.
2. Акты исторические, собранные и изданные Археографическою комиссиею. СПб.: В типографии экспедиции заготовления государственных бумаг, 1841. Т. II. № 141; № 210; № 307.
3. Акты Московского государства, изданные Имп. Академией наук, 1890. Т. I. 1571-1634. № 53.
4. Акты, относящиеся к истории Западной России, собранные и изданные Археологическою комиссиею. 1558-1632. СПб.: В типографии Э. Праца, 1851. Т. IV. № 18.
5. Акты, относящиеся к истории Земских соборов. М.: Издание Н.Н. Клочкова, 1909. 76 с.
6. Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи Археографическою экспедициею Имп. Академии наук. СПб.: в типографии отделения собственной ЕИВ канцелярии, 1836. Т. II. №№ 37, 38; Т.Ш. № 15; № 332.
7. Акты служилых землевладельцев XV - начала XVII века. М.: Археографический центр, 1997. Т. I. № 308. М.: Памятники исторической мысли, 1998; Т. II. № 85; № 261.
8. Беляков А.В. Чингисиды в России XV-XVII веков. Просопографическое исследование. Рязань: «Рязань М1р», 2011. 512 с.
9. Боярские списки последней четверти XVI - начала XVII века и роспись русского войска 1604 года. Сост. С.А. Мордвинова и А.Л. Станиславский. М.: ЦГАДА, 1979. Ч. II. 185 с.
10. Гурлянд И.Я. Романовские мурзы и их служилые татары // Труды П-го областного Тверского археологического съезда. Отдел II. Тверь. Б. и. 1906, 14 с.
11. Забелин И. Междуцарствие. М.: Типолитография И.Ф. Смирнова, 1910, 143 с.
12. Моисеев М.Н. К истории землевладения рода Юсуповых в начале XVII века // Русский дипломата-рий. М.: Археографический центр, 2004. Выпуск 10. С. 199-202.
13. Немоевский С. Записки Станислава Немоевского (1606-1608) М.: Печатня А. Снегиревой, 1907.
297 с.
14. Новые акты Смутного времени. Акты подмосковных ополчений и Земского собора. 1611-1613 гг. М.: Московское общество истории и древностей российских при Московском ун-те, 1911. 228 с.
15. О роде князей Юсуповых. Ч. II. СПб.: Типография Н. Тиблена и К°, 1867. 414 с.
16. Павлов-Сильванский Н.П. Государевы служилые люди. СПб., 1897.
17. Русская историческая библиотека, издаваемая Археографическою комиссиею. СПб.: Типография министерства внутренних дел, 1886. Т. IX, 576 стб.
18. Сборник князя Оболенского. М.: В типографии Лазаревых Ин-та восточных языков, 1838. № 9, с. 1-19.
19. Сборник князя Г. Д. Хилкова. СПб.: Типография бр. Пантелеевых, 1879. 580 с.
20. Скрынников Р.Г. Самозванцы в России в начале XVII в. Григорий Отрепьев. Новосибирск: Наука, Сибир. отд-ние, 1990. 224 с.
21. Скрынников Р.Г. Царь Борис и Дмитрий Самозванец. Смоленск: Русич, 1997. 622 с.
22. Соловьев С.М. Сочинения. Кн. IV: История России с древнейших времен. Т. 7-8. М.: Мысль, 1989. 751 с.
23. Тупикова Н.А., Тюменцев И.О. Жители Ярославля и тушинцы // Ярославская старина. Ярославль, 2000. Выпуск 5. С. 87-99.
24. Ярославские епархиальные ведомости. 1886. Кн. 27. Неофициальная часть. Ярославль, 1886.
Список сокращений
АИ - Акты исторические, собранные и изданные Археографическою комиссиею. СПб., 1841. Т. II. ААЭ - Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи Археографическою экспедици-ею. СПб., 1836. Т. II, III.
АМГ - Акты Московского государства. СПб., 1890. Т. I. 1571-1634.
АСЗ - Акты служилых землевладельцев XV - начала XVII века. М., 1997. Т. I; М., 1998. Т. II.
РИБ - Русская историческая библиотека, издаваемая Археографическою комиссиею. СПб., 1886. Т. IX.
ЯЕВ - Ярославские епархиальные ведомости.
V.V. Chernovskaya
ROMANOVSKIE TATARS IN THE TIME OF TROUBLES AND INTERREGNUM
(1605-1613)
In the article viewed role and participation of the Tatars called Romanovskie due to their place of habitation on Romanov in the turbulent events of the Time of Troubles and Interregnum in the Russian state.
Keywords: Russian state, Time of Troubles, Interregnum, Romanovskie Tatars.
Сведения об авторе:
Черновская Валентина Вениаминовна - доктор исторических наук, профессор, старший научный сотрудник отдела новой истории Института истории им. Ш. Марджани АН РТ (Казань, Российская Федерация); ecolog2003@yandex.ru
Chernovskaya Valentina V. - Dr. Sci. (History), Professor, Senior Researcher of the Department of New History of the Marjani Institute of History of Tatarstan Academy of Sciences (Kazan, Russian Federation).
