CC BY
43
[представляем новые книги. рецензии]
В содержании доминируют категории созерцания внешнего мира и духовно-нравственного мира автора, национального характера, воплощенного в горских архетипах мужчины, женщины, ребенка, друга, мудрого старца, народного героя (Шамиль и Хаджи Мурад). В книге масса тонких наблюдений и замечаний относительно культуры, истории, быта и мировоззрения многоплеменного населения Кавказа. Блестками по тексту — темы вечного мира, интернационализма, ностальгия по СССР, трагедия малых народов на постперестроечном пространстве. Характерны камерность и сдержанность тона в этих вопросах, что, в общем-то, можно понять.
В целом книга художественно состоятельна и социально актуальна. Она может представить опреде-
ленный интерес и для специалистов от социогумани-тарнных наук, и для политиков, и для бизнесменов от туризма.
Думается, что при втором издании книгу могли бы улучшить географическая карта закатальских маршрутов и авторская справка (биография, профессия и т. д.). В части содержательной излишне однообразны форма и тематика этюдов, что при их многочисленности существенно утомляет читательское внимание уже к середине книги. Здесь тоже есть резерв для совершенствования.
В. Н. Панибратов, д-р филос. наук, проф. каф. философии ф-та философии человека РГПУ им. А. И. Герцена
Романова А. Холст, масло. СПб.: Геликон Плюс, 2011.
Советуем прочитать «Холст, масло» — роман Александры Романовой, молодой писательницы, художницы, нашей коллеги — кандидата искусствоведческих наук, преподавателя Санкт-Петербургской художественно-промышленной академии имени А. Л. Штиглица. На фоне современных текстов, молодые герои которых, с одной стороны, глубоко озабочены своей карьерой (принадлежа, по остроумному замечанию З. Прилепина, к поколению БМП — «без меня поделили»), с другой, — достаточно поверхностно — сложностями нашей социальной жизни, «Холст, масло» раздвигает эти границы, восстанавливая в правах призыв А. П. Чехова: «Жизнь даётся человеку один раз, и прожить её нужно бодро, осмысленно, красиво».
Мы встретились с Александрой Валерьевной, и вот что она рассказала:
— Про себя говорить всегда сложнее всего, а про свое творчество практически невозможно, потому как все системы анализа, все подсказки, шпаргалки и схемы не действуют. После того, как работа над текстом была полностью завершена, редактор внес свои изменения, корректор расставил все пропущенные запятые и забытые буквы, я взяла «Холст, масло» и прочла так, словно бы автором был кто-то другой. Мне хотелось понять, что же я сделала на самом деле.
Выяснилось, что в книге есть три слоя, каждый из которых имеет полную композиционную структуру с завязкой, развитием, кульминацией и прочими не-
обходимыми стадиями. И каждый этот слой, или тема, формировался особым способом, становясь частью творческого метода помимо моей воли.
Главная и самая насыщенная событиями, красками и приключениями тема — это путешествие героини по Франции, ее знакомства с иммигрантами и создание галереи портретов. Эта история появилась спонтанно, когда моя подруга однажды обронила фразу, что жила летом в Ницце и писала портреты русских иммигрантов. Более ничего, но моя фантазия уже летела, опережая руки, и, лишь набросав структуру из десяти вымышленных имен, я начала текст.
Почему Франция? Наверное, у меня есть не открытый пока учеными ген влюбленности в эту страну, ее язык, искусство, кухню, стиль, во все, что с ней связано, даже закрывая глаза на позорные картины кровавых казней и бесконечных революций. Из всех европейских языков именно французский выучился с легкостью, в отличие от остальных четырех, что я втирала в мозг постоянной мучительной зубрежкой.
Люди, встреченные героиней во время ее живописного приключения, — это одновременно и памятники эпохи, и разные психологические типы, и символы порой диаметрально противоположных жизненных позиций. Их не связывает между собой ничего, кроме единственного биографического факта: однажды они перестали быть гражданами России и стали подданными Франции.
[мир русского слова № 4 / 2011]
93
^^^ [представляем новые книги. рецензии]
Тема иммиграции, сквозящая во всех разговорах моего детства, так или иначе тревожила сознание, и я, найдя для себя точный ответ на вопрос «Почему я остаюсь», не изменяю однажды принятому решению, хотя и не считаю его догмой. Именно из этого корня выросла вторая основная тема книги. Можно назвать ее патриотической, несмотря на истерзанность этого понятия и его практически полную смысловую обну-ленность в современном языке. Тема любви к Родине прозвучала столь сильно, наверное, потому, что в ней не оказалось пафоса. Историческая мистификация, связанная с изучением тракта эпохи Возрождения, была сделана для того, чтобы задать несколько возможных линий развития всемирной истории, ее бесконечную вариабельность и неумолимость случая. Героиня критична, она не закрывает глаза, она умеет видеть и понимать, но при этом ей важно то, что стоит за такими понятиями, как государство, власть, история, она словно бы нащупывает почву, на которой можно будет построить собственную жизнь.
И здесь набирает силу третья тема — тема лирической героини, сотворения личности, появления и раз-
вития художника. Для меня вопрос формирования творца всегда стоял особенно остро, и каждая биография художника, прочитанная в детстве, становилась не ответом а очередным вопросом. Как появляется художник? Когда он начинает чувствовать себя вправе сказать миру нечто важное?
Эта линия выведена в сны, в отдельные миры, где конкретика и детали воспоминаний растворяются в поэзии образа. От одного сна к другому меняется и язык: синтаксис все усложняется, речь становится красочнее и богаче, словно бы героиня выныривает на поверхность со дна глубокого океана, и чем она ближе к поверхности, тем больше солнца и разноцветных рыбок, тем яснее путь, еще такой туманный в самом начале.
Три темы переплетаются и вьются из начала в конец романа, написанного от первого лица. Мне не удалось уйти от субъективного взгляда, и мнение автора порой сложно отделимо от мнения героини. Осознавая опасность подобной конструкции, я постаралась задать тон самоиронии, которая дает возможность отстраниться от переживаний героини и посмотреть чуть сверху, дав больше воздуха.
КРАСНОЯРСКАЯ ЯРМАРКА КНИЖНОЙ КУЛЬТУРЫ
2-6 ноября 2011 года фондом Михаила Прохорова была организована и проведена V Красноярская ярмарка книжной культуры. Подробный отчет о том, что показалось нам интересным в рамках этого события, читайте в следующем номере нашего журнала. Здесь же мы представляем несколько новинок, привлекших внимание участников и посетителей ярмарки.
Новиков Вл. Словарь модных слов. Языковая картина современности. — М.: АСТ-ПРЕСС КНИГА, 2011. — 256 с. — (Словари для интеллектуальных
Эту книгу никак не назовёшь словарём в традиционном смысле: здесь нет чётких критериев отбора материала, нет и единой модели словарной статьи — здесь всё очень субъективно, но от этого не менее интересно. «Словарь модных слов» включает в себя организованные в алфавитном порядке небольшие заметки о некоторых хороших или плохих словах, о каждом из которых, как утверждает лексикограф, можно сказать, что «оно часто звучит в устной речи, мелькает в прессе, то и дело доносится из радиоприёмника или телевизора», но главное — «в них отражаются коло-
ритные особенности нашей жизни». Всего в книге 136 «портретов» модных слов, и они в совокупности дают некоторое представление о современной русской языковой картине. При необходимости из авторских комментариев можно извлечь немало полезной информации. Но стиль Вл. Новикова таков, что его словарь можно читать и как просто занимательную и познавательную книгу. Думается, что знакомство со «Словарём модных слов» поможет читателям осознанно включать или не включать модные слова в свою речь, но главное — избегать злоупотребления ими. Особая же ценность этого труда состоит в том, что автор привлекает внимание исследователей и любителей русского языка к фактору языковой моды, который, на наш взгляд, недооценивается лингвистами и педагогами: в лексикологии нет термина «модное слово», такую помету вряд ли когда-то согласятся использовать составители классических словарей, ведь мода быстро проходит, и модное слово либо лишается своего модного статуса, становясь обычным, либо уходит на периферию языка,
94
[мир русского слова № 4 / 2011]
