CC BY
25
DOI: 10.15643/libartrus-2021.2.5
Роман Л. Кляйн «Мое имя Офелия» как феминный спин-офф
к «Гамлету» Шекспира
© Г. Г. Ишимбаева
Башкирский государственный университет Россия, Республика Башкортостан, 450076 г. Уфа,улица Заки Валиди, 32.
Email: galgrig7@list.ru
Статья посвящена исследованию того, как феминистская литература (на примере романа Лизы Кляйн «Мое имя Офелия») производит ревизию гендерных канонов, стереотипов и шаблонов маскулинной культуры. В центре внимания -идеологические и поэтологические особенности романа Кляйн, феминного спин-оффа к трагедии Шекспира «Гамлет», что проявляется на уровне композиции, конфликтологии, специфики изображения героинь и их гендерных ролей, интертекстуальной поэтики. Анализируется феномен женского чтения, которым писательница, доктор филологических наук и преподаватель литературы в колледже, обусловливает появление нового типа фемины, и женского письма.
Ключевые слова: феминистская литература, маскулинная культура, феминный спин-офф, Кляйн, Шекспир, Мое имя Офелия, Гамлет, приквел, сиквел.
Феминистская литература производит ревизию гендерных канонов, стереотипов и шаблонов маскулинной культуры. Феминистская критика, генетически связанная с идеями французского постструктурализма, активно осмысляет проблематику и поэтику этои литературы, а также гендерные аспекты литературного творчества, обосновывая специфическое женское письмо и специфическое женское чтение.
Феминистские исследования, появившиеся на рубеже XX-XXI вв., представлены в самом широком жанровом диапазоне - от академических трудов обобщающего характера (литературоведческого [16,18, 21], философского [8], культурологического [19, 21], исторического [1, 6], социологического [3, 4, 10, 14], психофизиологического [7, 17]) или посвященных анализу творчества отдельных писательниц [11] до комиксов [5, 9, 20].
Одно из продуктивных направлении современнои феминистскои литературы - художественная рецепция традиционных сюжетов, что оборачивается кардинальным переосмыслением классического инварианта, как это произошло, например, в романе Маргарет Этвуд «Пе-нелопиада» (2005) [23] или в книге Лоры Лэин и Эллен Хоун «Золушка и стеклянный потолок: и другие феминистские сказки» (2014) [13].
Близка подобнои стратегии и Лиза Кляин, которая в романе «Мое имя Офелия» (2006) [12] переписала историю шекспировскои героини. Актуальность и научная новизна настоящеи статьи, анализирующеи не исследованное в отечественнои филологии произведение, заключается в том, что здесь рассмотрены поэтологические особенности романа Кляин, в котором шекспировскии сюжет подвергся феминистскои переделке.
Лиза Кляин, доктор филологических наук, автор книги о елизаветинскои поэзии «Сэр Филипп Сидни и мода на сонет», а также ряда статеи о вышивках королевы Елизаветы и ее не столь известных современниц [12, с. 346], несколько лет преподавала литературу эпохи Возрождения студентам колледжа. В одном из своих интервью она признавалась, что в рамках
читаемого курса обращалась и к паратекстам, характеризующим жизненный опыт людей шестнадцатого столетия (руководствам по хорошим манерам, религиозным трактатам, женским журналам, справочникам лекарственных трав и книгам о жизни в монастырях тои эпохи). Эти источники помогли Кляин составить свое представление о елизаветинскои Англии, о времени жизни и творчества Шекспира, чьи произведения являются, по ее словам, «чудесным окном в эпоху Возрождения» [12, с. 346].
Роман Кляин «Мое имя Офелия» - это филологическая фантазия на темы одного из лучших творении Шекспира, которая позволяет по-новому взглянуть на высокую трагедию «Гамлет» (1600-1601) и расширяет горизонт читательскои рефлексии. Последнее чрезвычаино важно для Кляин - в разделе «Благодарности», венчающем ее роман, она особенно выделяет своих студентов, которые «в течение многих лет питали» ее «воображение во время... совместного изучения „Гамлета"» [12, с. 345].
Профессиональный литературовед и преподаватель, Кляин объяснила причины, по которым обратилась к трагедии Шекспира «Гамлет», чтобы дать свою версию ее сюжета. Изучая со студентами самую знаменитую шекспировскую пьесу, она вместе со своими подопечными прошла через три этапа критическои рецепции текста. Сначала это было чувство разочарования из-за того, что Офелия - «пассивный персонаж» [12, с. 347]. Затем родилась мысль о том, что Шекспир «упустил возможность сделать конфликт Гамлета глубже, уделив больше внимания его отношениям с Офелиеи» [12, с. 347]. Наконец, возникли вопросы: если Офелия была такои недалекои, что заставило Гамлета влюбиться в нее; как бы изменилась пьеса, если бы Офелия не утонула; если бы Офелия могла рассказать свою историю сама, чем бы ее история отличалась от версии Шекспира? [12, с. 347].
В результате Кляин начала писать свою «Офелию», ориентируясь при этом на Тома Стоп-парда, автора абсурдистскои пьесы «Розенкранц и Гильденстерн мертвы» (1966). Она признавалась журналисту во время интервью: «.как и Стоппард, я хотела написать „между строк" „Гамлета", вплести историю Офелии в существующие временные рамки „Гамлета"» [12, с. 347]. Обозначив свою писательскую задачу, Кляин определила и тот прием, которым воспользовалась при письме. Роман «Мое имя Офелия», как и пьеса «Розенкранц и Гильденстерн мертвы», является спин-оффом (англ. spin-off - побочный продукт) к «Гамлету», т.е. художественным произведением, которое представляет собои ответвление от основного сюжета шекспиров-скои трагедии.
Термин спин-офф пришел в современное литературоведение из кинематографии, однако прием спин-оффа в литературе далеко не нов. Он использовался с древнеиших времен, начиная с Гомера, гомеридов и Еврипида, в XIX столетии к нему прибегали О. де Бальзак в «Челове-ческои комедии» и А. Дюма в мушкетерскои саге. Особенно востребованным этот прием стал в массовои литературе ХХ в., в рамках которои создаются обширные книжные серии, настоящие многотомные литературные вселенные (см., например, романы Л. М. Буджолд, Л. и Т. Хик-мен и М. Уэис и др.). В интеллектуальнои литературе прошлого века прием спин-оффа используется не столь масштабно, как в массовои, в качестве одного из способов создания паро-диино-игрового модуса повествования. Именно так деиствует этот прием в романах У Гол-динга «Повелитель мух», М. Турнье «Пятница, или Тихоокеанскии лимб», Д. Апдаика «Гертруда и Клавдии», в пьесах Т. Стоппарда «Розенкранц и Гильденстерн мертвы», Х. Мюллера «Гамлет-машина», Н. Иорданова «Убииство Гонзаго».
Применительно к роману Кляин «Мое имя Офелия» говорить об игре-пародии по отношению к прецедентному тексту не приходится по тои причине, что писательница занята серьезнои
проблемой создания положительного женского образа, помещенного в контекст шекспировской трагедии. Кляйн показывает становление характера героини, жившей на рубеже XVI-XVII вв. и обогнавшеи своих современниц на столетия. Это обусловливает композиционную специфику романа, выросшего из однои темы трагедии Шекспира «Гамлет».
Исследователи подсчитали, что шекспировская Офелия произносит «всего 158 строк стихотворного и прозаического текста» [2, с. 151], в который вместилась целая жизнь девушки, показанная пунктирно. Кляин тщательно воспроизводит все обстоятельства ее судьбы, свя-заннои с отцом, братом, Гамлетом, королевским двором, и домысливает историю Офелии, используя форму приквела и сиквела. Поэтому так важна структура романа, само название ча-стеи которого позволяет сделать выводы о его отношении к претексту и о его хронотопе.
В прологе романа, датированном ноябрем 1601 г., дается локализация деиствия - Сент-Эмильон, Франция. Первая часть названа «Эльсинор, Дания. 1585-1601 гг.», вторая часть -«Эльсинор, Дания. Маи - ноябрь 1601 г.», третья часть - «Сент-Эмильон, Франция. 16011602 гг.». В эпилоге зафиксировано: «Сент-Эмильон, Франция. Маи 1605 г.». В то время как Шекспир все события, связанные с Офелиеи, изобразил происходящими в течение нескольких днеи в Эльсиноре, Кляин воспроизводит 20 лет жизни героини и расширяет географию. Последнее существенно: в пьесе Шекспира за границу уезжают только молодые мужчины -принц Гамлет и его друг Горацио, сын царедворца Полония Лаэрт, придворные Розенкранц и Гильденстерн. В романе Кляин место мускулинных путешественников, представителеи высшего класса королевства, занимает женщина, ставшая паломницеи.
Роман открывается письмом Горацио, которое Офелия получила, будучи в монастыре Сент-Эмильон. Горацио сообщает еи о крахе датского двора, обо всех обстоятельствах гибели Гертруды, Клавдия, Лаэрта, Гамлета, о начавшемся правлении Фортинбраса Норвежского. Финал трагедии Шекспира в эпистолярном пересказе Горацио - точка отсчета повествования Офелии, которая вспоминает свое детство, дает собственную трактовку событии гамлетовского сюжета, обращается к мыслям о своеи жизни после побега из Эльсинора во Францию. Роман завершается рассказом о встрече Офелии и Горацио в Сент-Эмильоне, во время которои намечаются контуры их возможного любовного союза. Образ Горацио закольцовывает сюжет, и, «совершенно бездеиственнъй персонаж» [2, с. 146] в пьесе Шекспира, он стимулирует развитие деиствия романа и привносит в него перспективы хеппи-энда.
Кляин уже на уровне композиции романа раскрывает этапы жизни и судьбы своеи Офелии. Пролог в содержательном отношении является эпилогом второи части, в которои речь идет о событиях, описанных в «Гамлете», но поданных глазами Офелии; первая часть выступает приквелом, третья - сиквелом к трагедии Шекспира. Если приквел с его рассказом о предыстории Офелии не может существенно повлиять на фабулу «Гамлета», то вторая и третья части романа это делают. В них Кляин кардинально домысливает сюжет: ее Офелия таино обручается с Гамлетом, беременеет; чтобы усыпить бдительность врагов, разыгрывает спектакль самоубииства; бежит во Францию, скрывается в монастыре, рожает сына Гамлета, находит свое женское счастье.
Все названные фабульные ходы романа соответствуют феминному письму, канонам жен-скои литературы. В центре повествования находится девочка - девушка - женщина; свои отношения с мужчинами она рассматривает в контексте самоосмысления, ощущения своеи уникальности и отличия от противоположного пола; в ее рассказе тематически доминируют любовь, семья, ребенок.
Феминность повествования объясняет и тот факт, что главной проблемой романа является женская судьба. Кляйн показывает три варианта драматической ситуации непростой жизни женщины в мужском мире. Прием троичности явно шекспировского происхождения. Только в отличие от пьесы, где дается сравнительно-сопоставительное изображение трех вариантов мести сыновеи Гамлета, Лаэрта, Фортинбраса за убитых отцов, в романе показаны три юные героини, втянутые в конфликт полов, - Офелия, Кристиана, Маргрета-Маргерита. На фоне истории Кристаны и Маргреты-Маргериты, ставших жертвами мужских нравов, цельность сильного характера Офелии-победительницы проявляется особенно ярко.
Маргрета - дочь принца Швеции, сирота, воспитанная при дворе короля, который замыслил для нее династическии брак с норвежским принцем Фортинбрасом. Обстоятельства несостоявшегося бракосочетания - прямое следствие сексизма мужского мира: попытка разоблачения Фортинбраса как насильника, предпринятая Маргретои, закончилась тем, что король обвинил ее в распущенности и отправил в монастырь. Здесь она сменила имя и, притворяясь набожнои, превратилась в фанатичную преследовательницу всех живых чувств. Благодаря Офелии она сумела пересмотреть свои принципы, и в эпилоге появляется замечание о том, что она трудится над книгои «Правдивое жизнеописание праведниц», куда планирует включить и историю своеи жизни. «Она примирилась со своим прошлым» [12, с. 336], - говорит Офелия, имея в виду то, что судьба Маргериты - оставаться христовои невестои, которая не испытывает чувства горечи от выбора, сделанного не еи самои, а «злыми мужчинами» [12, с. 331].
Если Маргрета-Маргерита появляется в последнеи части романа, то Кристиана присутствует в двух первых. С неи знакомится Офелия при дворе Эльсинора, куда в ранние годы была взята из отчего дома. В отличие от берегущеи свою девичью чистоту Маргреты, Кристиана с юности ведет распутную жизнь, не разборчива в связях, одновременно крутит романы с Ро-зенкранцем и Гильденстерном, не долго грустит после смерти обоих своих любовников. Завершающии штрих ее биографии - известие о том, что «она, как всегда проворно, поднимается вверх по лестнице фаворитки при дворе Фортинбраса, которому еще предстоит выбрать невесту» [12, с. 341].
Маргрета-Маргерита и Кристиана, казалось бы, противоположны друг другу по жизненным установкам и по способу бытия (одна - в монастырскои аскезе, другая - в придворном блуде). Однако их объединяет то, что обе подверглись испытанию развращающими законами мужского мира. И хоть одна попыталась им противостоять, а другая приняла их с удовольствием, они обе потерпевшие, у обеих изуродовано их женское естество. Так на примере их судеб раскрываются гендерные аспекты проблематики романа, в котором дается образец фе-миннои победы: Маргрета-Маргерита и Кристиана проигрывают не только мужчинам, но и Офелии, которая познала любовь и обрела женскую судьбу.
Кляин подробно показывает, как в эпоху, когда женщина принуждена была либо замыкаться в монастыре, либо становиться игрушкои в руках мужчин, стало возможным появление такого характера, как у Офелии. Писательница дает принципиально филологическое объяснение этому феномену. Ее интеллектуалка Офелия читает «Зерцало грешнои души» и «Гептаме-рон» Маргариты Наваррскои, «Книгу о придворном» Бальтассаре Кастильоне, сонеты Филиппа Сидни и Сэмюэла Дэниэла, «Троила и Крессиду» Джеффри Чосера, «Утешение филосо-фиеи» Боэция. В процессе постижения мира по знаковым возрожденческим книгам Офелия развивается духовно, приобщается к идеям гуманизма. Она впитывает в себя новую философию, которая становится основои ее мировоззрения, поэтому Офелия интересна Гамлету и Горацио, вкусившим университетских знании.
Следы книжнои образованности героини присутствуют в ее повествовании на уровне лексики, метафорики. В один из драматических моментов своеи жизни в монастыре она, по ее словам, чувствует себя «раскрытои книгои» [12, с. 274]. Этот символическии образ возникнет и в другои вариации: «Глядя вперед, я вижу лишь чистую страницу, и что написать на неи, я не знаю» [12, с. 280].
Офелия - «книга» и «чистая страница книги» - вспоминает «книги о куртуазных идеалах» [12, с. 111], объясняет свое поведение тем, что «так делали в книгах» [12, с. 231]. Она прибегает к литературоведческим терминам, когда оценивает свое путешествие из Дании во Францию как «сюжет для приключенческого романа» [12, с. 242], а одну ночь, проведенную ею в гостинице, - как «хорошии сюжет для однои из непристоиных новелл» [12, с. 245]. Она считает, что история Маргреты-Маргериты подходит «для сборника грустных любовных романов» [12, с. 331].
В этом ряду образов, которыми пользуется Офелия и которые помогают еи в ее самоидентификации, особое место занимают ее театральные параллели. Она заявляет: «Я играла роль в такои драме, в которую поверили бы только на сцене, в трагедии, закончившеися смертью королеи и принцев» [12, с. 298]. Она провозглашает свое credo: «Я хотела быть автором своего романа, а не просто актрисои в драме Гамлета, и не пешкои в смертельнои игре Клавдия» [12, с. 250].
В первои реплике обращает на себя внимание то, что героиня использует множественное число: говоря о гибели Клавдия и Гамлета, называет их «королями и принцами». Это универсализирует ситуацию, от которои Офелия может абстрагироваться, начиная воспринимать ее только в качестве сценического деиствия.
Второе признание героини важно тем, что в нем она противопоставляет себя и Гамлету, и Клавдию, заявляя свое право на индивидуальную судьбу, не зависящую ни от одного, ни от другого. Офелия хочет сама определять свое место в мире, по сути, пересматривая гендерную роль, уготованную еи, и выбирая самостоятельную жизнь, которую намерена строить сама. Так, в романе проявляется новое самосознание женщины, изменившееся в ренессансную эпоху, когда философскии антрополог Пико делла Мирандола в «Речи о достоинстве человека» превознес человека, венец творения, как полновластного творца собственного Я.
Новое женское самовосприятие, порожденное возрожденческои культурои и обусловленное книжнои ученостью, изображено в романе в традициях «спора о женщинах», которыи был начат в XV в. Кристинои Пизанскои и продолжен в следующем столетии в трактате «О превосходстве и достоинстве женщин» Г. Ф. Капры и в «Книге о придворном» Б. Кастильоне. Акцентируя внутреннюю диалогичность мировоззренческих установок Офелии и идеи новеишеи философии, Кляин создает образ прогрессивнои женщины, провозглашающеи свои права и имеющеи на это все основания.
Теми же задачами обусловлена и интертекстуальная поэтика романа: важные для развития деиствия эпизоды писательница аллюзивно соотносит с некоторыми произведениями средневековои и ренессанснои литературы, в которых пересматриваются традиционные представления о гендернои роли женщины - это прежде всего «Тристан и Изольда» и шекспировские комедии «Укрощение строптивою», «Двенадцатая ночь», «Комедия ошибок» и трагедия «Ромео и Джульетта».
Изображение любовных свидании Офелии и Гамлета в лесу стилизовано под наррацию в рыцарском романе о Тристане и Изольде, любовниках, оказавшихся не в силах противиться
преступнои страсти и погибших. В рисунке их любви нет отрицательных коннотации - превозносится величие чувства, которое побеждает смерть. В любви Офелии к Гамлету нет подоб-нои роковои предопределенности, героиня рефлектирует, не принимая безоговорочно план мести, который вынашивает Гамлет, сбегает из Эльсинора, противопоставляя таким образом свою волю воле Гамлета. Поэтому аллюзивное по отношению к средневековому роману повествование Кляин вступает с ним в дискуссию в финале. Изольда умирает, когда узнает о смерти Тристана: их гибель неизбежна, потому что они нарушили законы средневекового общества и морали. Анонимный рассказчик оплакивает их, но и поэтизирует, поэтому так пронзительно звучит легенда о терновнике, который из могилы Тристана, перекинувшись через часовню, врос в могилу Изольды. Иное разрешение конфликта дается в романе Кляин. Офелия воспринимает смерть Гамлета как крушение мира: «Увы, мои Гамлет мертв! А с ним погиб весь Эльсинор, как Эдем после грехопадения» [12, с. 8]. Но вместе с тем она готова к новои жизни, жизни без Гамлета, чью философию мести она не может принять, будучи истинным гуманистом.
Однако, ведомая безусловнои любовью к Гамлету, она поначалу принимает его предложение таино обвенчаться. Неконструктивность этого поступка раскрыта в романе благодаря возникающему внутреннему диалогу с трагедиеи Шекспира «Ромео и Джульетта»: деревен-скии священник, проведшии ритуал венчания, изображен копиеи брата Лоренцо, что само по себе уже содержит указание на грядущее трагическое развитие событии.
Прозрачно шекспировского происхождения и мотив «щадящего яда» [12, с. 197], которым воспользовалась Офелия, чтобы убедить двор датского короля в своем самоубиистве. В отличие от Джульетты, получившеи сонное снадобье от брата Лоренцо, Офелия сама варит зелье. Ее собственная воля, а также помощь Горацио помогли еи обмануть врагов и избежать трагического финала «Ромео и Джульетты».
Вспоминая о своеи юности, Офелия использует концептуальное в контексте женскои проблематики романа понятие строптивости. «Я не стану строптивою», - говорит одиннадцатилетняя девочка своеи придворнои наставнице Элноре, которая дает еи поучение житеискои мудрости: ни одному мужчине не нужна строптивая жена [12, с. 34], выводя формулу идеального женского поведения: «Леди должна всегда стремиться угодить: сначала - королеве, кото-рои она служит, потом - мужчине, за которого выйдет замуж» [12, с. 35].
Это скрытая цитата из комедии Шекспира «Укрощение строптивои»: в такои системе нравственных координат воспитывались дочери Баптисты Катарина и Бьянка. Если младшая сестра делает вид, что следует навязанному канону поведения и готова полностью подчиниться воле своего будущего мужа, то старшая сестра протестует против того, что с неи не считаются, как с личностью. В ходе пьесы нежная и покорная Бьянка раскрывается как хитрая лицемерка и строптивица, а строптивая Катарина, используя мужские приемы в борьбе полов, обретает в лице Петруччо союзника и мужа, достоиного любви, и произносит литанию о женскои строптивости.
Кляин напрямую соотносит свою Офелию, признающуюся: «...я была строптивои дочерью своего отца» [12, с. 250] - с Катаринои, бунтовавшеи против закрепощающеи ее системы мужских правил, против того, что с неи обращались, как с вещью. Стремление к независимости и свободе духа характеризует и Офелию, которая, однако, в отличие от Катарины, не приспосабливается к законам маскулинного мира. Катарина использует их, чтобы победить своего
достоиного соперника Петруччо, и тем самым доказывает свое равенство с мужем. Офелия бежит от этих законов, оставаясь вернои своеи женскои природе.
Поэтому так многозначительно звучит дискурс шекспировских комедии в ее плане, с которым она знакомит Гамлета после их таиного венчания: «Что может лучше скрыть, что мы женаты, чем сделать вид, будто ты за мнои ухаживаешь? Ты будешь меня преследовать, так как мои отец думает, что это так и есть. Я буду тебе отказывать, и выглядеть добродетельнои дочерью, а мы будем втаине обмениваться поцелуями» [12, с. 137].
В мире, в котором жестко зафиксировано распределение мужскои и женскои ролеи, Офелия стремится состояться как личность, раскрыть свою женскую природу и претворить в жизнь будущии знаменитый постулат Симоны де Бовуар «Женщинои не рождаются, женщи-нои становятся». На этом пути в процессе самоанализа и самоопределения Офелия разрушает культ маскулинности, поэтому отказывается от плана мести, который вынашивает Гамлет. Однако идеальная фемина рубежа XVI-XVII столетии, постигающая природу истиннои женственности, она приходит к идее гармоничного союза с мужчинои.
Подведем итоги проведенного исследования. Роман Лизы Кляин «Мое имя Офелия» последовательно раскрывается как феминный спин-офф к «Гамлету» Шекспира - на уровне композиции, конфликтологии, особенностеи изображения героинь и их гендерных ролеи, интер-текстуальнои поэтики.
Статья публикуется при финансовой поддержке издательства «Социально-гуманитарное знание» (решение №210567).
Литература
1. Абрамс Л. Формирование европейской женщины новой эпохи. 1789-1918. М.: Изд. дом Гос. ун-та - Высшей школы экономики, 2011. 408 с.
2. Аникст А. Трагедия Шекспира «Гамлет». М.: Просвещение, 1986. 124 с.
3. Брайсон В. Политическая теория феминизма: введение. М.: Идея-Пресс, 2001. 304 с.
4. Брайсон В. Гендер и политика времени. Феминистская теория и современные дискуссии. Киев: Центр учебной литературы, 2011. 248 с.
5. Бреен М., Юрдал Й. Свобода, равенство, сестринство. 150 лет борьбы женщин за свои права. М.: Самокат, 2019. 128 с.
6. Вигарелло Ж. Искусство привлекательности: История телесной красоты от Ренессанса до наших дней М.: Новое литературное обозрение, 2014.
7. Вульф Н. Миф о красоте. Стереотипы против женщин. М.: Альпина нон-фикшн, 2018. 576 с.
8. Гапова Е. Классы наций: феминистская критика нациостроительства. М.: Новое литературное обозрение, 2016. 368 с.
9. Дженайнати К., Грувс Д. Феминизм в комиксах. М.: Бомбора, 2019. 176 с.
10. Здравомыслова Е. А., Темкина А. А. 12 лекций по гендерной социологии. СПб.: Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2015. 768 с.
11. Ишимбаева Г., Шушпанова М. Особенности гиноцентризма в английской литературе второй половины ХХ («Золотая тетрадь» Д. Лессинг и «Обладать» А. Байетт) // Вестник Башкирского университета. 2018. Т. 23. №1. С. 111-118.
12. Кляйн Л. Мое имя Офелия. М.: АСТ, 2019. 352 с.
13. Лэйн Л., Хоун Э. Золушка и стеклянный потолок: и другие феминистские сказки. М.: Альпина нон-фикшн, 2014. 128 с.
14. Маршенкулова З. Женская власть. М.: АСТ, 2019. 224 с.
15. Моран К. Быть женщиной: откровения отъявленной феминистки. М.: Альпина нон-фикшн, 2014. 298 с.
16. Палья К. Личины сексуальности: искусство и декаданс от Нефертити до Эмили Дикинсон. Екатеринбург: У-Фактория, 2006. 880 с.
17. Риппон Д. Гендерный мозг. Современная нейробиология развенчивает миф о женском мозге. М.: Эксмо, 2019. 400 с.
18. Торил М. Сексуальная/текстуальная политика. Феминистская литературная теория. М.: Прогресс-Традиция, 2004. 241 с.
19. Шнырова О. Суфражизм в истории и культуре Великобритании. СПб.: ИД Ивана Лимбаха, 2019. 424 с.
20. Шрупп А. Краткая история феминизма в евро-американском контексте. М.: Ад Маргинем Пресс, 2019. 88 с.
21. Эрхардт У. Хорошие девочки отправляются на небеса, а плохие -куда захотят... М.: Альпина Паблишер, 2018. 282 с.
22. Эстес К. П. Бегущая с волками: женский архетип в мифах и сказаниях. Киев: София, 2016. 448 с.
23. Этвуд М. Пенелопиада. М.: Открытый мир, 2006. 192 с.
Поступила в редакцию 09.04.2021 г.
DOI: 10.15643/libartrus-2021.2.5
L. Klein's novel "My name is Ophelia" as a feminine spin-off to Shakespeare's Hamlet
© G. G. Ishimbaeva
Bashkir State University 32 Zaki Validi Street, 450076 Ufa, Republic of Bashkortostan, Russia.
Email: galgrig7@list.ru
The article is devoted to the study of how feminist literature (on the example of Lisa Klein's novel "My name is Ophelia") revises gender canons, stereotypes and patterns of masculine culture in the process of artistic reception of traditional plots and their radical rethinking. It is proved that the novel "My name is Ophelia" is a philological fantasy on the themes of one of the best works of Shakespeare, which makes it possible to take a fresh look at the lofty tragedy "Hamlet" and expands the horizon of the reader's reflection. The focus is on the ideological and poetological features of Klein's novel (the feminine spin-off to Hamlet), which are manifested at the level of composition, conflict resolution, the specifics of the heroines' depiction and their gender roles, intertextual poetics. A comparative study of the novel and some works of medieval and Renaissance literature, which revises traditional ideas about the gender role of women, is carried out. Such works as the chivalrous novel "Tristan and Isolde", the Shakespearean comedies "The Taming of the Shrew", "Twelfth Night", "The Comedy of Errors" and the tragedy "Romeo and Juliet" are under study. The article analyzes the phenomenon of female reading, by which the author, doctor of philological sciences and teacher of literature in college, determines the emergence of a new type of feminine and female writing. It is concluded that in a world in which the distribution of male and female roles is rigidly fixed, Lisa Klein's Ophelia strives to become a person, to reveal her feminine nature and to implement the future famous postulate of Simone de Beauvoir "One is not born a woman, but becomes one". On this path, in the process of introspection and self-determination, Ophelia, this ideal feminine at the turn of the 16-17th centuries, destroys the cult of masculinity and comes to the idea of a harmonious union with a man.
Keywords: feminist literature, masculine culture, feminine spin-off, Klein, Shakespeare, My name is Ophelia, Hamlet, prequel, sequel.
Acknowledgements. The article is published under the financial support of "Sotsial'no-Gumanitarnoe Znanie" Publishing House (Decision No. 210567).
Published in Russian. Do not hesitate to contact us at edit@libartrus.com if you need translation of the article.
Please, cite the article: Ishimbaeva G. G. L. Klein's novel "My name is Ophelia"as a feminine spin-off to Shakespeare's Hamlet // Liberal Arts in Russia. 2021. Vol. 10. No. 2. Pp. 111-120.
References
1. Abrams L. Formirovanie evropeiskoi zhenshchiny novoi epokhi. 1789-1918 [Formation of a European woman of a new era. 1789-1918]. Moscow: Izd. dom Gos. un-ta - Vysshei shkoly ekonomiki, 2011.
2. Anikst A. Tragediya Shekspira «Gamlet» [Shakespeare's tragedy "Hamlet"]. Moscow: Prosveshchenie, 1986.
3. Bryson V. Politicheskaya teoriya feminizma: vvedenie [Feminist political theory: An introduction]. Moscow: Ideya-Press, 2001.
4. Bryson V. Gender i politika vremeni. Feminist-skaya teoriya i sovremennye diskussii [Gender and the politics of time: Feminist theory and contemporary debates]. Kiev: Tsentr uchebnoi literatury, 2011.
5. Breen M., Jordahl J. Svoboda, ravenstvo, sestrinstvo. 150 let bor'by zhenshchin za svoi prava [Freedom. Equality. Sisterhood. Women in battle]. Moscow: Samokat, 2019.
6. Vigarello J. Iskusstvo privlekatel'nosti: Istoriya telesnoi krasoty ot Renessansa do nashikh dnei [The art of attraction. The history of physical beauty from the Renaissance to the present day]. Moscow: Novoe literaturnoe oboz-renie, 2014.
7. Wolf N. Mif o krasote. Stereotipy protiv zhenshchin [The beauty myth: How images of beauty are used against women]. Moscow: Al'pina non-fikshn, 2018.
8. Gapova E. Klassy natsii: feminist-skaya kritika natsiostroitel'stva [Classes of nations: Feminist critique of nationbuilding]. Moscow: Novoe literaturnoe obozrenie, 2016.
9. Jenainati C., Groves J. Feminizm v komiksakh [Feminism: A graphic guide]. Moscow: Bombora, 2019.
10. Zdravomyslova E. A., Temkina A. A. 12 lektsii po gendernoi sotsiologii [12 lectures on gender sociology]. Saint Petersburg: Izdatel'stvo Evropeiskogo universiteta v Sankt-Peterburge, 2015.
11. Ishimbaeva G., Shushpanova M. Vestnik Bashkirskogo universiteta. 2018. Vol. 23. No. 1. Pp. 111-118.
12. Klein L. Moe imya Ofeliya [My name is Ophelia]. Moscow: AST, 2019.
13. Lain L., Haun E. Zolushka i steklyannyi potolok: i drugie feminist-skie skazki [Cinderella and the glass ceiling: And other feminist fairy tales]. Moscow: Al'pina non-fikshn, 2014.
14. Marshenkulova Z. Zhenskaya vlast' [Female power]. Moscow: AST, 2019.
15. Moran C. Byt' zhenshchinoi: otkroveniya ot''yavlennoi feministki [How to be a woman]. Moscow: Al'pina non-fikshn, 2014.
16. Paglia C. Lichiny seksual'nosti: iskusstvo i dekadans ot Nefertiti do Emili Dikinson [Sexual personae: Art and decadence from Nefertiti to Emily Dickinson]. Ekaterinburg: U-Faktoriya, 2006.
17. Rippon G. Gendernyi mozg. Sovremennaya neirobiologiya razvenchivaet mif o zhenskom mozge [Gender and our brains: How new neuroscience explodes the myths of the male and female minds]. Moscow: Eksmo, 2019.
18. Toril M. Seksual'naya/tekstual'naya politika. Feminist-skaya literaturnaya teoriya [Sexual/textual politics: Feminist literary theory]. Moscow: Progress-Traditsiya, 2004.
19. Shnyrova O. Sufrazhizm v istorii i kul'ture Velikobritanii [Suffrageism in history and culture of Great Britain]. Saint Petersburg: ID Ivana Limbakha, 2019.
20. Schrupp A. Kratkaya istoriya feminizma v evro-amerikanskom kontekste [A brief history of feminism in a Euro-American context]. Moscow: Ad Marginem Press, 2019.
21. Ehrhardt U. Khoroshie devochki otpravlyayut-sya na nebesa, a plokhie -kuda zakhotyat... [Goodgirls go to heaven, bad girls go everywhere: How to break the rules and get what you want from your job, your family, and your relationship] Moscow: Al'pina Pablisher, 2018.
22. Estes C. P. Begushchaya s volkami: zhenskii arkhetip v mifakh i skazaniyakh [Women who run with the wolves: Myths and stories of the wild woman archetype]. Kiev: Sofia, 2016.
23. Atwood M. Penelopiada [The Penelopiad]. Moscow: Otkrytyi mir, 2006.
Received 09.04.2021.
