CC BY
47
Филология. Искусствознание Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского, 2014, № 2 (3), с. 207-211
УДК 821.133.1
РОМАН ИРЕН НЕМИРОВСКИ «ДЕЛО КУРИЛОВА»: НА СТЫКЕ КУЛЬТУР И ЖАНРОВ
© 2014 г. А.И. Балабан
Санкт-Петербургский государственный университет
Поступила в редакцию 11.07.2014
Анализируются жанровые особенности романа «Дело Курилова» (1933 г.), созданного Ирен Немировски, французской писательницей, представительницей русской эмиграции. Раскрываются причины обращения автора к теме революционно-террористического движения в России. Отмечается, что Немировски создавала собирательные образы представителей предреволюционного российского общества. Рассказывается о возможностях, которые раскрыла перед писательницей выбранная ею форма романа в виде воспоминаний.
Ключевые слова: Ирен Немировски, творчество писателей-эмигрантов, роман «Дело Курилова», образ революционера, роман-мемуары, гомодиегетическое повествование, эксплицитный автор.
В 1920-е годы во французской литературе одной из важнейших стала тема действия. Например, в творчестве Андре Мальро на первый план выходит активный герой-борец. В эти годы многие бывшие эсеры, российские революционеры, будучи в эмиграции, создавали произведения, в которых представляли свое видение ситуации, возникшей в предреволюционной России, в их числе, к примеру, Борис Викторович Савинков, рассказавший читателю о своей жизни в книге «Воспоминания террориста» (1918 г.). В 1930-м году французской публике были представлены мемуары «Моя жизнь» Льва Троцкого. Книга не только привлекла внимание читателей, но и вызвала бурные обсуждения в обществе. То есть тема революционной борьбы была на пике популярности. Судя по всему, это стало одной из причин обращения Ирен Немировски, уже признанного и популярного в то время французского автора, к теме русского революционного движения и образу революционера-террориста. Однако представляется весьма вероятным, что данная причина не была основной. Представительница первой волны русской эмиграции, писательница с еврейскими корнями, Ирина Львовна Немировская была не понаслышке знакома с ситуацией. Октябрьская революция заставила многих российских граждан эмигрировать, в том числе и семью Немировски. Будущая писательница находилась в 1917 году в Петербурге, а затем девушку перевезли в Москву, и она стала невольным свидетелем бесчинств, происходивших в это время в обоих
городах. Очевидно, на нее произвел неизгладимое впечатление тот факт, что охваченные революционным духом граждане в борьбе за идеи готовы на любые зверства. Скорее всего, интерес к образу мысли революционеров родился у Немировски из-за неспособности понять, что может толкнуть человека на путь этой бесчеловечной борьбы. Писательница искала истоки противоестественного состояния индивида, когда идеология становится для него важнее человеческой жизни, как чужой, так и своей собственной. Результат размышлений она отразила в романе «Дело Курилова», который был представлен публике в 1933 г.
Для создания «Дела Курилова» Немировски использовала форму романа в виде воспоминаний революционера Леона М. (Леонида М.). Исследователь В. Д. Алташина считает, что «форма романа в виде воспоминаний дает возможность как для изображения внутреннего мира (психологический роман), так и для характеристики различных социумов (нравоописательный роман). Герой романа-мемуаров - молодой человек, который проходит путь становления (воспитательный роман), преодолевает преграды (приключенческий роман), приобретает жизненный опыт, которым он делится с читателем, (нравоучительный роман) и, в итоге, приходит к определенному мировоззрению (философский роман)» [1, с. 499-500]. Интерес представляет тот факт, что в «Деле Курилова» сочетаются черты большинства упомянутых видов романа. Обратимся к сюжету произведения.
С первых страниц повести мы узнаем, что Леон умер в марте 1932 г. в Ницце и среди его вещей была найдена рукопись, озаглавленная «Дело Курилова». Это традиционный прием для жанра романа-мемуаров. Такой ход используют, например, Мариво в «Жизни Марианны», Кон-стан в романе «Адольф». Немировски представляет нам мемуары революционера, датированные 1931-м г. Эксплицитный автор начинает рассказ о своем жизненном пути, как это можно ожидать от жанра автобиографии, с детских воспоминаний. Леонид М. появился на свет в 1881 г. в семье политкаторжан и, как он сам неоднократно подчеркивает, принадлежал партии по рождению [2, с. 92]. Его отец умер в одной из камер Петропавловской крепости, когда Леонид был еще совсем ребенком. После этого мальчик жил с матерью и братьями в Женеве. Мать умерла, когда будущему революционеру было десять лет. Герой унаследовал от нее чахотку, поэтому Революционный комитет поместил Леонида в лечебницу доктора Швонна, санаторий неподалеку от Сьер-ры. Здесь он жил до тех пор, пока не понадобился комитету в 1903 г., чтобы уладить дело Курилова [2, с. 82]. Ему поручили внедриться под видом доктора в семью министра народного образования Российской империи Валерьяна Александровича Курилова, а затем совершить публичное убийство политика. Время, проведенное Леоном «под прикрытием», занимает основную часть его рассказа о своей жизни. Сведения о дальнейшей судьбе революционера даются фрагментарно, они вплетены в канву повествования об «охоте» на Курилова. К примеру, герой говорит, что впоследствии он «сменил лагерь», однако то, когда и каким образом это произошло, не сообщает. Роман заканчивается описанием смерти министра и арестом революционера и его соратницы Фанни (именно она бросила бомбу в Курилова, когда герой понял, что не сможет совершить это преступление). Однако Леон взял вину на себя и был приговорен к казни, которой ему удалось избежать из-за амнистии, объявленной в связи с рождением наследника престола. Последние слова, записанные революционером, звучат мрачно и безнадежно: Жизнь - глупейшая вещь. Хорошо, что моя скоро закончится [2, с. 251].
Необходимо обратить внимание, что в «Деле Курилова» перед нами предстает гомодиегети-ческое повествование (актор и нарратор в данном случае не разделены, они представляют собой одного и того же персонажа). Этот вид повествования, по Линтвельту, исключает все-
ведение, и персонаж-рассказчик лишь предпринимает попытку самоанализа, субъективную и ошибочную [3, с. 28-30]. Скорее всего, выбор в пользу гомодиегетического повествования может говорить о том, что писательница хотела подчеркнуть субъективность представленной в произведении точки зрения. Немировски стремилась понять природу человеческого поведения, в «Деле Курилова» она предприняла попытку исследовать мировосприятие людей чуждой идеологии, старалась показать, как сознание революционера познает сущее. Читатель видит мир произведения через призму сознания Леона. Писательница преследовала цель раскрыть внутренний мир персонажа, показать путь его становления как личности, именно поэтому она и концентрирует внимание на его первой «охоте», переломном моменте в жизни революционера.
М. Рубинс в статье «Ирэн Немировски. Стратегии интеграции» говорит о том, что для создания «Дела Курилова» Немировски «использовала жанр исповеди» [4]. Следует напомнить, что главным критерием отличия автобиографии от исповеди является направленность последней на «описание внутреннего мира, а не внешней канвы жизни» [5, с. 76]. Немировски тщательно вырисовывает психологический портрет персонажа.
Одной из ключевых черт Леона является его неестественное отношение к семье. Единомышленники заменили ему родных, даже его мать не была для сына дорогим человеком, она стала воспитательницей будущего революционера, об этом свидетельствует тот факт, что женщина никогда не обнимала своих детей. Леон чувствовал недостаток в своей жизни некой важной составляющей, но не мог понять, что она вызвана подлогом родственных связей, внутрисемейной теплоты и понимания, суррогатом: его взаимоотношениями с партийными соратниками, идеологическими спорами внутри этого коллектива, той энергией, которой заражала его взбудораженная соратниками-агитаторами толпа. Эту нехватку герой особо остро ощущал в детстве, это следует из эпизода, когда Леон упоминает, что дом фермеров Бо ему казался раем на земле, теплый, наполненный ароматом кофе и детскими криками [2, с. 86]. У Леона никогда не было собственного дома, всю жизнь он скитался по временным жилищам, не говоря уже о тюрьмах и каторгах, и последнее свое пристанище в Ницце персонаж ни разу не называет «своим», он называет его «домом Лурье», по имени прежнего владельца здания. Во Франции Леон был по-настоящему одинок. Эмигра-
ция лишила героя даже того подобия семьи, которое у него было.
Возможно, это качество личности революционера Немировски почерпнула из мемуаров Льва Троцкого. Имя эксплицитного автора произведения, «Леон», наталкивает на мысль, что прототипом героя был Лев Троцкий. Биографы и исследователи творчества Немировски говорят о том, что писательница изучала этот документ перед тем, как приступить к созданию произведения [6, p. 81]. В предисловии к биографии политик пишет: «... В моей личной жизни не было никаких событий, которые сами по себе заслуживали общественного внимания. Все сколько-нибудь из ряда выходящие факты моего прошлого связаны с революционной борьбой и от нее получают свое значение.» [7, с. 17]. Таким образом, Троцкий показывает читателю, что истинная его жизнь - это политическая борьба, в то время как все, что происходило за ее пределами, является второстепенным, незначительным. Это представление об идеальном революционере, который полностью подчинил свою жизнь борьбе и отрекся от всего иного, доведено до предела в образе, нарисованном Немировски в «Деле Курилова».
Однако писательница преследовала не одну, а целый ряд целей при создании произведения. В интервью, данном по случаю выхода «Дела Курилова» в свет, Немировски отметила: «.Я наполнила свой роман аутентичными деталями, вплоть до фраз в действительности произнесенных или записанных людьми той эпохи, я вложила эти слова в уста моих героев» [8, с. 549].
Следует обратить внимание на тот факт, что в этом же интервью писательница заявила, что герои ее произведения являются собирательными образами, представляющими определенные социальные типы, что характерно для нравоописательного романа [8, с. 549]. Не вызывает сомнений то, что Леон является собирательным образом русского революционера, личности, сложившейся на исходе Х1Х в., впитавшей в себя актуальные для того времени представления и идеалы, и принявшей за установку то, что старый имперский уклад жизни страны исчерпал себя и должен быть устранен любой ценой. Его идеологический противник, министр Кури-лов, также представляет собой типичного представителя своего класса. В этом персонаже воплощаются многие качества, присущие чиновникам Российской империи. Примечательно, что одним из главных свойств личности министра оказывается «короткая память»: Было странно, даже дико видеть, что этот человек забыл обо всех смертях, случившихся потому,
что он не сумел в нужное время отдать нужный приказ, либо из-за созданной им системы тотальной слежки... [2, с. 190-191].
Курилова мало волновали средства, к которым он прибегал для поддержания хрупкого мира в стране, его задачей было подавить бунт в зародыше [2, с. 161]. И министр выбирал наиболее эффективный способ, невзирая на количество жертв, которое он повлечет. Скорее всего, Немировски считает, что многие высокопоставленные политики Российской империи помнили то, чего не случилось благодаря их приказам, забывая о том, скольким людям их выбор стоил жизни. В тех немногочисленных ситуациях, когда Курилов задумывался о своих методах, он всегда находил оправдания своим действиям. Например, в приватном разговоре со своим другом и покровителем князем Нельроде, подслушанном и переданном читателю Леоном, министр сказал: ... Говорят, нужно уметь проливать кровь... Конечно... Но только... - Он запнулся и договорил едва слышно: - За правое дело... [2, с. 162]. Уверенность Курилова в «правоте своего дела» непоколебима, он не сомневается в том, что потомки будут чтить его как героя. Все поступки министра и даже его манера высказываться, полная пафоса и испещренная латинскими цитатами, говорят об этом.
Оказывается, что жертва, министр народного образования имперской России, мало чем отличается от охотника, революционера по рождению. Для обоих героев первостепенное значение имеют идеи, а не люди. Очевидно, что и Леон, и Курилов олицетворяют собой представителей двух враждующих лагерей. Судя по всему, Немировски не видит особой разницы между позициями этих непримиримых идейных противников, ничья победа в этой жестокой борьбе не сулит светлого будущего народу. Парадоксально, но в повести и имперские чиновники, и революционеры считают революцию бессмысленной кровавой бойней [2, с. 206]. Тем не менее никто не принимает мер, чтобы избежать человеческих жертв. Вероятно, в этом писательница видела трагизм положения российского народа. Таким образом, в «Деле Курилова» важную роль играет философский подтекст.
Подводя итоги, нужно заметить, что Неми-ровски отразила в произведении свое видение предреволюционной ситуации в России и представила свое мнение о причинах разразившейся в стране гражданской войны. Заслуживает внимания и то, что писательница
обращается в первую очередь к европейской литературной традиции. «Дело Курилова», как уже упоминалось выше, представляет собой роман-мемуары, жанр, утвердившийся благодаря французским авторам и развивавшийся в основном в рамках европейской литературы. Выбор Немировски формы романа в виде воспоминаний оказывается вовсе не попыткой «замаскировать» произведение под документальное. Хотя данная гипотеза имеет право на существование. Известно, что в первой половине ХХ века наблюдалась следующая тенденция: читатель начал отдавать предпочтение документальным жанрам, художественные же жанры в ту пору утратили популярность. Этот факт впервые был отмечен французским критиком Г. Лансоном в начале века. Он считал, что «публика утомлена вымыслом» и потому обращается в сторону документальных источников [9]. Как отмечает исследователь Е.А. Легенькова, это положение «... сохранялось и в период между двумя мировыми войнами. В это время появляется ряд «человеческих документов» — публикации дневников, переписки, мемуаров, принадлежавших перу очевидцев событий начала века, запечатлевших интеллектуальную атмосферу эпохи, психологические портреты современников» [10, с. 147]. Кажется маловероятным, что Немировски, уже снискавшая известность в качестве романистки, надеялась ввести читателя в заблуждение, представив публике «Дело Курилова» как реальную автобиографию. Эксплицитным автором произведения стал представитель революционно-террористического движения, борец за идеи, чуждые писательнице, тот, чью позицию романистка никогда не разделяла. Таким образом, избрав форму романа-мемуаров, Неми-ровски подчеркнула субъективность повествования и неспособность мыслей, вложенных в уста Леона, претендовать на объективность. А. Куле, говоря о разнице между романами ХУП-ХУШ вв. и ХХ в., видит ее в следующем: «Ни один современный человек не может дать определение своим взаимоотношениям с сущим. Наши современники писатели-романисты, которые осознают, что их опыт фрагментарен, непоследователен, зависит от того, что принимать за правду, а что за
ложь;...Если они говорят о «правде», то понимают под этим понятием отсутствие ее как таковой, по крайней мере, они не идентифицируют правду со своими вымыслами» [11, с. 303]. Осознавая противоречивость любого человеческого опыта, в том числе своего, Немировски попыталась взглянуть на предреволюционную ситуацию в России с точки зрения отличной от собственной. Это в свою очередь говорит о глубоких исканиях писательницы в этой области и о желании философского осмысления причин как политического переворота в родной для нее стране, так и истоков революционно-террористического движения в целом.
Список литературы
1. Алташина В.Д. Роман-мемуары во французской литературе ХУШ века: генезис и поэтика: Дис...д. филол. наук. СПб., 2007. 547 с.
2. Немировски И. Осенние мухи; Дело Курилова: Повести / Пер. с фр. Е. Клоковой. М., 2009. 253 с.
3. Современное зарубежное литературоведение (страны Западной Европы и США): концепции, школы, термины. Энциклопедический справочник. М.: Интрада ИНИОН, 1996. 317 с.
4. Рубинс М. Ирэн Немировски. Стратегии интеграции // Новый Журнал 2008, №253. [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://magazines. russ.ru/nj/2008/253/ru15.html (дата обращения: 25.03.2014).
5. Казанский Н. Исповедь как литературный жанр // Вестник истории, литературы, искусства РАН, Отделение ист.-филол. наук. М.: Собрание, 2009. Т. 6. С. 73-90.
6. Philipponnat O. Chronologie de la vie d'Irène Némirovsky // Irène Némirovsky un destin en images Publié sous la direction d'Olivier Corpet. France : Denoël, 2010. 144 p.
7. Троцкий Л. Д. Моя жизнь: Опыт автобиографии. М.: Панорама, 1991. 621 с.
8. Philipponnat O. Lienhardt P. La Vie d'Irène Némirovsky 1903-1942. Paris: Grasset Denoël, 2009. 668 p.
9. Lanson G. Histoire de la littérature française. Paris: Hachette, 1909. 1182 p.
10. Легенькова Е.А. Творчество Жоржа Дюамеля в 30-40-е годы («Хроника семьи Паскье»): Дис. канд. филол. наук. СПб., 1999. 242 с.
11. Coulet H. Le Roman jusqu'à la Revolution, tome II (Antologie). Paris: Armand Colin, 1968. 560 p.
«THECOURILOFAFFAIRE» THE NOVEL BY IRENE NEMIROVSKY: AT THE INTERSECTION OF GENRES AND CULTURES
A.I. Balaban
The author analyzes the particular features of the novel «The Courilof Affaire» (1933) created by Irene Nemirovsky, a French writer who was a representative of Russian emigration. The reasons to choose the subject of revolutionary terrorist movement in Russia are uncovered in the article. There is a mentioning that Nemirovsky portrayed typical representatives of prerevolutionary Russian society and the realities of the time using the techniques of the European literary tradition. There is a description of some opportunities that offered the writer to select a novel consisting of memories as a genre form.
Keywords: Irene Nemirovsky, works by writers-emigrants, novel «The Courilof Affaire», revolutionary image, memoir novel, homodiegetic narration, explicit author.
References
1. Altashina V.D. Roman-memuary vo francuzskoj literature XVIII veka: genezis i pojetika: Dis...d. filol. nauk. SPb., 2007. 547 s.
2. Nemirovski I. Osennie muhi; Delo Kurilova: Povesti / Per. s fr. E. Klokovoj. M., 2009. 253 s.
3. Sovremennoe zarubezhnoe literaturovedenie (strany Zapadnoj Evropy i SShA): koncepcii, shkoly, terminy. Jenciklo-pedicheskij spravochnik. M.: Intrada INION, 1996. 317 s.
4. Rubins M. Irjen Nemirovski. Strategii integracii // Novyj Zhurnal 2008, № 253. [Jelektronnyj resurs]. -Rezhim dostupa: http://magazines.russ.ru/nj/ 2008/253/ru15.html (data obrashhenija: 25.03.2014).
5. Kazanskij N. Ispoved' kak literaturnyj zhanr // Vestnik istorii, literatury, iskusstva RAN, Otdelenie ist.-filol. nauk. M.: Sobranie, 2009. T. 6. S. 73-90.
6. Philipponnat O. Chronologie de la vie d'Irène Némirovsky // Irène Némirovsky un destin en images Publié sous la direction d'Olivier Corpet. France: Deno-ël, 2010. 144 p.
7. Trockij L. D. Moja zhizn': Opyt avtobiografii. M.: Panorama, 1991. 621 s.
8. Philipponnat O. Lienhardt P. La Vie d'Irène Némirovsky 1903-1942. Paris: Grasset Denoël, 2009. 668 p.
9. Lanson G. Histoire de la littérature française. Paris: Hachette, 1909. 1182 p.
10. Legen'kova E.A. Tvorchestvo Zhorzha Djuamel-ja v 30-40-e gody («Hronika sem'i Pask'e»): Dis. kand. filol. nauk. SPb., 1999. 242 s.
11. Coulet H. Le Roman jusqu'à la Revolution, tome II (Antologie). Paris: Armand Colin, 1968. 560 p.
