CC BY
219
УДК 82-31
Д. И. Иголкина
РОМАН Г. БИЧЕР-СТОУ «ХИЖИНА ДЯДИ ТОМА» В РУССКОЙ КРИТИКЕ И ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИИ
Рассматривается эволюция взглядов русских критиков и литературоведов Х1Х-ХХ в. на роман Г. Бичер-Стоу «Хижина дяди Тома», а также изменение акцентов восприятия произведения в разные периоды истории России.
Ключевые слова: русская критика и литературоведение, американская литература.
Антирабовладельческий роман американской писательницы Г арриет Бичер-Стоу «Хижина дяди Тома», впервые опубликованный в 1852 г. и сразу после появления переведенный на большинство европейских языков, считается одним из самых популярных произведений XIX в.
Однако русский перевод книги появился лишь в 1858 г., что объясняется ее цензурным запретом, действующим до конца 1857 г., хотя в просвещенных, особенно демократических, кругах роман читался в оригинале или часто в переводах на французский и немецкий языки. Об этой книге упоминали в личной переписке А. И. Герцен, И. И. Пущин и др.
Первая рецензия на роман, перепечатанная в переводе из английского издания «Times», появилась в России в журнале «Русский вестник». В ноябре 1857 г. русское правительство официально объявило о намерении провести крестьянскую реформу, а уже в декабре этого года журнал «Русский вестник» начал частями издавать первый перевод «Хижины дяди Тома», который сразу привлек читателей и критиков. Рецензии 1850-60-х гг. публиковались в основном в более либеральных и демократических изданиях, таких, как, например, «Русский вестник» или «Современник», издаваемый Некрасовым.
В дальнейшем круг изданий, упоминающих о «Хижине», расширился, но все посвященные роману статьи носили в основном справочный характер: они излагали историю создания романа, биографию Бичер-Стоу, давали историческую справку об Америке и борьбе чернокожего населения против рабства. Рецензенты часто подчеркивали политическую значимость произведения, его моральную ценность и т. д. Можно утверждать, что за вторую половину XIX в. «Хижина дяди Тома» не получила в России никакого серьезного осмысления. Только в редких случаях критики делали попытки оценить роман с точки зрения его художественного значения, то подчеркивая «простоту и изящество» стиля Бичер-Стоу [1, с. 79], то говоря, что он «в художественном отношении далеко не принадлежит к разряду выдающихся творений» [2, с. 274].
Однако были намечены некоторые аспекты дальнейшего изучения романа. Критики того времени выделяли в качестве основных такие характеристики
произведения, как его религиозная окраска, аболиционистская направленность и бытописательность.
Многие современные исследователи рассматривают Г. Бичер-Стоу как представительницу так называемого романа домашнего очага - литературного течения, соединяющего в себе «романные традиции Джейн Остин, сентименталистскую прозу Ричардсона и роман воспитания XVIII в.» [3, с. 368] и очень популярного среди женщин-литераторов первой половины XIX в., когда писательство еще считалось сугубо мужским занятием, а в удел женщинам доставались лишь описание быта, семьи и т. д. Действительно, среди признаков «романа домашнего очага» выделяют «поверхностный уровень художественной структуры, фабулы, системы персонажей, сюжетных коллизий», а также «незатейливые художественные решения (например, контраст и параллель)» [3, с. 369], и все они в той или иной степени присутствуют в «Хижине дяди Тома».
Ориентированность романа на домашнюю сферу подчеркивалась и в русской критике второй половины XIX в. Заметки о романе печатались в таких периодических изданиях того времени, как «Семья», «Образование», «Вестник воспитания», где в разделах, посвященных литературе, традиционно были представлены произведения для семейного и детского чтения; при этом часто подчеркивалась нравственность книги и содержащаяся в ней поддержка семейных ценностей, а сама писательница позиционировалась как «нежная сестра, любящая мать и опора своей семьи» [4, с. 74]. Журнал «Живописное обозрение» в 1885 г. напечатал заметку под названием «Госпожа Бичер-Стоу в ее домашней обстановке», где дал описание быта и характера автора «Хижины дяди Тома». При этом интересен тот факт, что стиль заметки весьма схож со стилем самой Бичер-Стоу, а сцена, описанная в ней, почти повторяет начальную сцену из главы «Поселок квакеров», в которой рассказывается о быте жителей деревни, приютивших у себя героиню романа Элизу. Сравним некоторые фрагменты двух текстов на примере перевода романа, изданного примерно в то же время, в 1880 г. Глава XIII романа начинается с описания жилища квакеров: «Перед нами открывается теперь картина мира: мы видим просторную кухню; стены окрашены приятным цве-
том; ни пылинки на желтом, гладком, блестящем полу. Пирамиды оловянной посуды горят как жар и вызывают аппетит, напоминая множество лакомых блюд» [5, с. 124]. Статья также начинается описанием жилища, но уже самой Бичер-Стоу: «В этом доме царствует атмосфера литературы Новой Англии. Библиотека служит вместе с тем и гостиной, в осенние холодные дни здесь приветливо сверкает огонек камина. В простенках между окнами стоят высокие разрисованные панели, суживающиеся кверху, что придает им вид скрижалей завета» [6, с. 350].
Следующий абзац как в главе романа, так и в статье представляет хозяйку дома - жительницу поселка Рахиль в первом случае и саму Бичер-Стоу - во втором. Эти два абзаца также весьма схожи между собой: «Ей от пятидесяти до шестидесяти лет, но у нее такие черты лица, которых старость не только не искажает, а еще придает им новую прелесть. Креповая шапочка ее, белая как снег, сделана точь-в-точь как те шапочки, которые носят жены квакеров. Ее карие, полные блеска глаза сияют чувством и простотою души. Стоит пристально вглядеться в них, чтобы увидеть всю глубину ее открытого, доброго и правдивого сердца» [5, с. 125]; «Бичер-Стоу, маленькая, спокойная старушка, очень просто одетая, склонная к рассеянности, обладающая большой долей мечтательности. Она очень сдержана; в некоторых линиях ее лица проглядывает сильный характер и твердая воля; но вместе с тем лицо ее носит отпечаток врожденной искренности и добродушия» [6, с. 350]. Как видно, и слог, и построение текста в этих двух отрывках весьма схожи, что может говорить о намеренном подражании автора статьи стилю Бичер-Стоу с целью провести более явную параллель с ее произведением.
Многие критики и рецензенты того времени подчеркивали также явную религиозную окраску произведения, утверждая, что «главной силой сочинения» Бичер-Стоу являлась «вера дяди Тома в Библию» [7, с. 75], а Толстой в трактате «Что такое искусство» назвал роман образцом «высшего, вытекающего из любви к Богу и ближнему, религиозного искусства» [8, с. 176].
Однако почти с начала XX в., в предреволюционный период, акценты восприятия произведения меняются, критики отходят от традиционного взгляда на «Хижину дяди Тома» как на бытовой роман и начинают усматривать в нем, согласно веянию времени, революционную направленность. Критические отзывы того периода отличаются повышенной экспрессивностью стиля и акцентированием не нравственного, а социально-исторического значения книги. Писательницу в них представляют теперь не как жену и мать семейства, а как борца за равноправие, «решительно выступившего с идеей освобождения», ставящую перед собой «определенные социально-политические цели» [9, с. 465-466]. Сравним отрывки из статей, посвященных «Хижине дяди Тома» и ее автору: «Би-
чер-Стоу боролась против рабства как могла, как ей позволяли ее силы: она яркими красками нарисовала картины невольничества, чтобы, по ее же словам, жители всех Соединенных Штатов поняли, какая проклятая вещь - рабство негров. Ее голос был услышан многими; мысли и чувства, вложенные ею в свое произведение, возбуждали такие же чувства во многих читателях» («Мир Божий», 1892) [10, с. 20]; «Бичер-Стоу принимала самое горячее участие в завязавшейся борьбе. Пером - оружием писателя - она призывала на эту борьбу за святое дело. Успехи повести придавали ей новые силы. Огромный круг читателей, восторженных почитателей таланта автора " "Хижины дяди Тома”, давал ей широкую возможность действия на сердца и умы» («Всходы», 1911) [11,
с. 686]. Как видно из примера, выбор лексических единиц для описания одного и того же процесса создания книги производил на читателей определенный эффект, отражая отношение к роману в разные периоды времени. Так, в первом случае выражение «яркими красками рисовала картины» создает более спокойный и мирный образ, а часто употребляемое в статье слово «чувства», будучи однокоренным со словом «сочувствие», формировало у читателей определенное восприятие романа. Иные, более экспрессивно окрашенные слова выбираются во втором случае: уже не с кистью художника сравнивается перо писателя, а с «оружием», а несколько раз повторяемое слово «борьба» еще больше усиливает аналогию с ведением войны, в которой участвует и сам автор.
После революции и в течение долгого времени, под влиянием нового политического строя, советские литературоведы недооценивают, а то и вовсе отрицают нравственный и религиозный аспекты произведения. Так, в «Литературной энциклопедии» издания 1929 г. роман назван «нежелательным», так как «сила реалистического изображения рабства нейтрализуется религиозным разрешением конфликта» [12, с. 503]. В дальнейшем, после появления сокращенных переводов, религиозную составляющую романа стали воспринимать как результат заблуждения автора, оправдывая ее тем, что, будучи дочерью священника, «Бичер-Стоу была воспитана на Библии, псалмах» и «каноны проповеди стали во многом канонами ее романа» [13, с. 67].
Такой однобокий подход к осмыслению произведения отразился и в переводах «Хижины дяди Тома» на русский язык. Практически в течение целого столетия, с конца XIX и до начала XXI в., не был издан ни один новый полный перевод романа, а полные переводы, сделанные в XIX в., не переиздавались. За весь советский период было издано только три (до революции - около пятнадцати) новых перевода, не считая нескольких кратких переложений и переработок для детей, но и в них имелись сокращения, главным образом за счет вырезанных рассуждений о религии, цитат и эпиграфов из Библии и т. д.
Основная идея «Хижины» видится советским исследователям в противопоставлении Тома с его христианским смирением, идеей непротивления злу насилием и Джорджа Г арриса с его непокорностью и свободолюбием. В этом противопоставлении, по их мнению, выигрывает последний. Например, энциклопедия «История американской литературы» (1947) так выражает этот общепринятый в России того времени взгляд на «Хижину дяди Тома»: «Религиозная мотивировка развития характеров и событий настойчиво проводится на протяжении всей книги, но логика самой жизни, отраженная в реалистическом романе Бичер-Стоу, вступает в противоречие с этой религиозно-примирительной тенденцией и берет над нею верх. Рядом с образами смиренных и кротких страстотерпцев встают образы людей непокорных, восстающих, каждый по-своему, против всей системы рабовладения. Таков Джордж Гаррис, талантливый изобретатель, рвущийся на свободу и полный ненависти к своим хозяевам» [14, с. 327].
В таком же идеологическом ключе написаны и более серьезные исследовательские работы, посвященные творчеству Г. Бичер-Стоу, изданные на протяжении всего советского периода. Эти работы рассматривали произведение в основном как образец политической пропаганды, редко давая оценку его художественному значению, особенностям стиля и т. д. Можно с уверенностью утверждать, что на протяжении второй половины XX в. не было написано «ни одной работы, которая дала бы исчерпывающий анализ как слабых, так и сильных сторон творчества Бичер-Стоу» [15, с. 10]. Среди литературоведческих работ, включающих в себя попытки художественного анализа «Хижины дяди Тома», можно выделить дис-
сертации Н. К. Полонской «Творчество Г арриет Бичер-Стоу» (1955) и В. Н. Ермолаевой «Социальный роман Бичер-Стоу» (1969), а также монографии Р. Д. Орловой «Гарриет Бичер-Стоу» (1971), «Хижина, устоявшая столетие» и М. П. Тугушевой «Роман Г. Бичер-Стоу “Хижина дяди Тома”» (1985). И хотя некоторые из работ содержали анализ поэтики и композиции произведения, отрицание некоторых аспектов романа, идущих вразрез с общепринятой идеологией, без сомнения, снизило научную ценность этих исследований.
В постсоветский период, когда российское литературоведение освободилось от жестких идеологических рамок, роман Г. Бичер-Стоу рассматривается как «многоаспектное произведение со сложной художественной системой» [16, с. 157]. Исследователи вновь обращаются к разным аспектам книги, таким, как, например, ее религиозная направленность. Появляются более серьезные лингвистические и литературоведческие исследования текста «Хижины дяди Тома»; активизируется и переводческий интерес к роману, о чем говорит, например, републикация издательством «Библия для всех» полного перевода А. А. Рагозиной, впервые изданного в 1901 г., а также появление нового полного перевода романа под редакцией А. Е. Полозовой.
Однако в целом приходится констатировать, что отечественное литературоведение не слишком интересовалось «Хижиной дяди Тома». Отчасти это объясняется тем, что за романом достаточно прочно закрепилась репутация произведения невысокой художественной ценности, а также тем, что уже с конца XIX в. он вошел в разряд детского чтения и не вызывал у литературоведов серьезного научного интереса.
Список литературы
Бичер-Стоу и «Хижина дяди Тома» // Мир Божий. 1898. № 10. С. 78-79.
Гарриет Бичер-Стоу, автор «Хижины дяди Тома» // Там же. 1896. № 8. С. 271-274.
Анцыферова О. И. В. Морозова. Южный миф // Вопр. литературы. 2007. № 4. С. 368-371.
Бекетова М. Детство и воспитание Г. Бичер-Стоу // Вестник воспитания. М., 1895. С. 74-97.
Бичер-Стоу Г. Хижина дяди Тома, или жизнь негров в невольничьих штатах Северной Америки. М.: Тип. М. Каткова, 1880. 415 с. Госпожа Бичер-Стоу в ее домашней обстановке // Живописное обозрение. СПб., 1885. С. 350-352.
Бичер-Стоу и история «Хижины дяди Тома» // Северный вестник. 1896. № 10. С. 73-76.
8. Толстой А. Н. Что такое искусство // Собр. соч.: в 22 т. Т. 15. М.: Худ. лит. 1978-1985. С. 41-211.
9. Гарриет Бичер-Стоу // Нива. 1911. № 25.
10. Люди труда и сильной воли // Мир Божий. 1892. № 7. С. 19-20.
11. Друг униженных // Всходы. 1911. № 9. С. 682-691.
12. Бичер-Стоу // Литературная энциклопедия / под ред. П. И. Лебедева-Полянского. Т. 1. М., 1929. 503 с.
13. Орлова Р. Д. Гарриет Бичер-Стоу. М.: Просвещение, 1971. 127 с.
14. Бичер-Стоу // История американской литературы. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1947. С. 324-337.
15. Полонская Н. К. Творчество Гарриет Бичер-Стоу: дис. ... канд. филол. наук. Л., 1955. 207 с.
16. Благовестный А. Ю. Особенности художественной системы романа Гарриет Бичер-Стоу «Хижина дяди Тома» // Вестн. гуманит. фак-та ИГХТУ. Иваново, 2007. Вып. 2. С. 157-159.
Иголкина Д. И., преподаватель.
Томский государственный университет.
Пр. Ленина, 36, г. Томск, Томская область, Россия, 634050.
E-mail: Daria_Igolkina@yahoo.com
Материал поступил в редакцию 27.05.2010
D. I. Igolkina
HARRIET BEECHER-STOWE’S «UNCLE TOM’S CABIN» IN THE RUSSIAN CRITICISM AND LITERATURE STUDY
The article dwells on the genesis of critical reception of Harriet Beecher-Stowe’s novel «Uncle Tom’s cabin» and reveals the changes in it’s perception during different periods of Russian history.
Key words: Russian criticism and literature study, American literature.
Tomsk State University.
Pr. Lenina, 36, Tomsk, Tomskaya oblast, Russia, 634050.
E-mail: Daria_Igolkina@yahoo.com
