CC BY
24УДК 821.161
А. Н. Розов
A. N. Rozov
РОЛЬ ЖЕНЫ СВЯЩЕННИКА В ЕГО ЖИЗНИ (ПО МАТЕРИАЛАМ ДУХОВНОЙ ПУБЛИЦИСТИКИ И БЕЛЛЕТРИСТИКИ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIX — НАЧАЛА XX в.)
THE ROLE OF THE PRIEST'S WIFE IN HIS SPIRITUAL LIFE
(BASED ON THE MATERIALS OF SPIRITUAL JOURNALISM AND FICTION OF THE SECOND HALF OF THE XIX-EARLY XX CENTURY)
В статье рассматривается проблема взаимоотношений священника и его жены — проблема, которая была своевременно отражена в литературе и духовной публицистике второй половины XIX — начала XX в., когда духовенство вошло в литературу и появился целый новый жанр. Вопрос о том, какой должна быть жена служителя церкви, стал очень актуальным как для церковной журналистики, так и для писателей: Н. С. Лескова, Ф. Ливанова, В. П. Мещерского, Г. И. Неде-товского и других. Всем им было чрезвычайно важно привлечь внимание общества к проблемам жизни того сословия, которое отвечало за духовно-нравственное состояние народа.
Ключевые слова: литература, журналистика, писатели, священник, жена священника, приход
The article examines the relationship between a priest and his wife. This problem was timely reflected in the literature and journalism of the second half of the 19th and early 20th centuries, when the clergy theme entered literature and a whole new genre appeared.The question of what a priest's wife should be has become very relevant both for church journalism and for writers such as: N. S. Leskov, F. V. Livanov, V. P. Metchersky, G. I. Nedetovsky and others.
It was extremely important for all of them to draw the attention of society to the problems of life of the etstae that was responsible for the spiritual and moral state of the people.
Keywords: literature, journalism, writers, priest, priest's wife, church parish
В данной статье дается обзор и анализ художественных произведений и публикаций из церковной журналистики второй половины XIX — начала XX веков, в которых раскрываются образы священника и его спутницы. Считается, что оба эти представителя должны быть неразрывно связаны не только семейными узами, но и служением общему делу. Известный историк русской православной церкви И. К. Смолич писал: «богатый материал о жизни духовенства 60—70-х гг., не замедлил привлечь внимание писателей
— сельский священник, как и священник в провинциальном городке, стал литературным персонажем <...>. Духовенство вошло в литературу, появился целый новый жанр, который просуществовал до конца синодального периода. Литературный поток становился всё обильнее, вынося на поверхность и важное и пустое» [1, с. 375].
Отсюда следует, что писатели были знакомы с материалами церковной периодики, одной из важных тем которой, являлись проблемы семейной жизни священника. Многими авторами публикаций в духовных журналах подчеркивалось большое значение удачного выбора священником своей спутницы жизни. «В доброй семейной жизни священника, — утверждал профессор Киевской духовной академии В. Ф. Певницкий, — церковь представляет образец для других живущих подле него, и в особенности для вверенных его нравственному руководству» [2, с. 74].
Вопрос о том, какой должна быть жена служителя церкви был очень актуальным для церковной журналистики. Мнения писавших на эту тему могли расходиться, но в главном они были едины: «... много добра может принести сельская матушка, серьезная, вдумчивая, верно понимающая свое место и назначение в каком-либо захолустье <...> Она является необходимым гармоническим дополнением своего мужа-пастыря; незаменимой поддержкой его» [3, с. 665].
В заметке «Жена священника прежде и теперь» автор обращает внимание читателя на то, что до открытия женских епархиальных училищ дочери духовенства воспитывались дома: их учили простой грамоте, молитвам, ведению домашнего хозяйства, рукоделию. Отсутствие образования мешало матушке стать настоящей помощницей мужа в его служении, помогать ему в просветительской деятельности среди прихожан. Молодая матушка, окончившая училище и живущая в сельском приходе, может, по мнению корреспондента, соединить своё полученное образование, знания с лучшими качествами прежних матушек: благочестием, домовитостью, участливым отношением к прихожанам [4, с. 249]. Она может помогать мужу в нравственном просвещении простых людей из прихода.
Как известно, в 1843 году в Царском Селе было открыто первое в России заведение: «Училище для девиц духовного звания». На протяжении последующих десятилетий подобные учреждения под названием «женские епархиальные училища» были открыты во всех губернских городах России. Там учащиеся получали неплохое образование, но далеко не все девушки из сельских приходов, оторванные надолго от дома и привыкшие за шесть лет учебы к городской жизни, были готовы, выйдя замуж за священника и оказавшись с ним в глухой сельской местности, стать соратницей мужа-пастыря. Одни из них не могли совмещать действенную помощь супругу в
его духовном служении с хозяйственными заботами. Другие не могли или не хотели общаться с крестьянами-прихожанами, жившими в мире суеверий и предрассудков. Такое общение они считали как нечто позорное, унижающее их достоинство [5, с. 649].
Даже спустя 20 лет другой священник с горечью отмечал, что старый тип нередко неграмотных жен сельских пастырей, близких по духу к прихожанам-крестьянам исчезает, а новый тип еще не сформировался. Он советовал молодым матушкам учиться у старых искусству общения, благодаря которому они будут одинаково желанными гостями в бедных и богатых домах. Для того, чтобы стать истинной матушкой, необходимо, чтобы дочери служителей церкви способны были проникнуться идеей служения народу не только с детства в своей семье, но и в училище. Именно это позволило бы такой девушке, выйдя замуж за священника, нести свет христианской любви и душевной теплоты прихожанам. У нее две взаимосвязанные обязанности: 1) в семье: любящая жена, мать и хозяйка; 2) в приходе: помощница, советница, а если необходимо, и утешительница, как для мужа, так и для паствы. Она может заниматься образованием и просвещением прихожан, в первую очередь, деревенских женщин, заботиться о здоровье всех живущих в приходе [6, с. 68—72].
Можно еще привести множество публикаций из церковной журналистики, в которых утверждалось, что только образованная девушка может стать истинной матушкой. Однако были и другие корреспонденты, считавшие иначе. Так один из них резко критиковал выпускниц епархиальных училищ в роли сельских матушек. — «Наоборот, можно найти матушек, которые вышли замуж, вовсе и не думая об исключительном своём назначении — быть помощницами служителей Божьих» [7, с. 398—399].
И далее автор обрушивается с резкой критикой как на выпускниц, так и на епархиальные училища: «Чрезвычайно трудно бывает разобрать, что здесь ставится во главу угла — религиозность и церковность или же просто светская благотворительность? <...> Убого поле наших епархиальных училищ, как пустыня, и как пустыня, бесплодно» [7, с. 399—400].
Таким образом, мнения служителей церкви вовсе не одинаковы: они отражают реальную ситуацию, сложившуюся в различных епархиях и приходах, которая зависела от ряда обстоятельств, один из них — человеческий фактор — кто и как преподавал в епархиальных училищах; кто и как учился в них. Точнее — личность педагогов и выпускниц имели немаловажное значение в том, какой матушкой становилась «епархиалка». И, конечно, условия жизни, в которые попадали молодые матушки в сельской местности, так или иначе сказывались на их деятельности.
На наш взгляд, особый интерес среди публикаций о матушках представляет статья священника В. Кузьмина «Спутницы» [8] . «К сожалению, — пишет он, — очень немногие священнические жены сознают свой долг со-путствия пастырю. Большинство не понимают, да и не стараются понять идею своего служения» [8, с. 255]. Эти слова написаны в 1912 году, почти через 70 лет после открытия в России первого епархиального училища для девиц духовного звания.
В. Кузьмин выделяет пять типов жён священников:
1) вымирающий тип: дородная женщина, деятельность которой ограничивается домашними хлопотами, заботой о сборе руги1, её интересы: здоровье детей, материальное состояние семьи, сплетни с подругами и т.д. В этом типе «нет и малой доли сопутствия пастырю».
2) тип трудолюбивой хозяйки и заботливой матери; тип простой, доброй и честной женщины, но неразвитой во всех отношениях; книгами и делами супруга не интересуется. В. Кузьмин считает, что подобный тип следует пожалеть, но не хотелось, чтобы он стал преобладающим в сельском приходе, т.к. в такой жене священника нет осознания своего общественного долга.
3) «отвратительный тип»: щеголеватая, кокетливая и легкомысленная женщина «с чисто буржуазными интересами в жизни». О своих детях заботится мало, любит разные развлечения, общество кавалеров; малорелигиозна. Таких матушек в действительности немного, т. к. стать такими не позволяют отсутствие средств и конкретные условия быта духовенства.
4) односторонне развитая женщина: любит светскую беллетристику новых писателей, толстые журналы и газеты; религия и религиозные вопросы ее не интересуют; в церковь ходит редко; охотно преподает в школе и использует свои медицинские знания; хотела бы быть независимой от мужа; к его деятельности безразлична; не имеет общения с прихожанами, которые для нее грубы и невежественны; не имеет ничего против, если супруг снимет рясу и станет чиновником. Если муж — человек убежденный, с сильным характером, то он может несколько сгладить ее отрицательные качества. Однако, если он не имеет сильного характера, твердой убежденности, то под влиянием жены «из него получается уродливый тип священника без всяких устоев, без уважения к уставам той церкви, которой служит, и без веры в то священство, которое на себе носит».
5) этот тип «лучше всего характеризуется апостольским словом спутница. Это, истинно, спутница мужу в его пастырском служении» [8, с. 257]. Описанию подобного типа автор уделяет особое внимание.
1 «Руга — годичное содержание попу и причту от прихода, деньгами, хлебом и припасами, по уговору или по положению» [9, с. 108].
Такая матушка, получившая светское образование в училище, хорошо знающая светскую литературу, вместе с мужем изучает церковные книги, они вместе молятся и в доме, и в храме, и в избах прихожан.
Она постоянно осознает себя спутницей пастыря, спутницей того, кто «должен возвращать людям Евангелие, кто должен вразумлять заблудших, кто должен насыщать алчущих, утешать страдальцев, защищать обиженных... Она спутница того, кто должен бороться с царствующим в мире злом» [8, с. 257]. Она готова помочь всем, кто обращается к ней с какой-то просьбой, имеет опыт общения с простыми прихожанами, часто посещает их дома или принимает прихожан у себя. Если необходимо, то проводит занятия в школе, занимается фельдшерской деятельностью, участвует во внебогослу-жебных собеседованиях, которые проводит ее муж. Она всегда поддержит мужа в его добрых начинаниях, готова утешить его в неудачах и горестях, постоянно молится за него.
В. Кузьмин уверен в том, что среди современных жён священников такие верные спутницы есть, хотя их и немного, но за ними будущее.
Далее автор справедливо отмечает, что далеко не все матушки, существующие в реальности, подходят под эти пять категорий. Он попытался «набросать только схемы характеров лишь типичных <...> матушек. Жизнь же, несомненно, дает много переходных форм и смешанных характеров и настроений» [8, с. 259].
Многочисленные публикации в церковной периодике, посвященные проблемам семейной жизни священников, констатировали, что одни жены пастырей принимают активное участие в деятельности своих мужей, играют важную роль для самого пастыря как верные спутницы в его жизни; другие же матушки или равнодушны к активному пастырскому служению, или даже, так или иначе, препятствуют этому служению.
***
Та же тема семейной жизни духовенства, начиная со второй половины XIX века, становится популярной в русской литературе. Существует целый ряд образов матушек, созданных писателями и публицистами (Н. С. Лесковым, Ф. В. Ливановым, В. П. Мещерским, Г. И. Недетовским, И. К. Потапенко, С. Н. Елеонским, С. И. Гусевым-Оренбургским и многими другими).
Впервые образ матушки-спутницы глубоко и с любовью обрисовал Н. С. Лесков в романе «Соборяне», изданном в 1872 году.
Главный герой произведения — протопоп Савелий Туберозов, хранитель гуманных патриархальных заветов. Столкнувшись «с аморализмом наступившего века», он вступает в неравную борьбу со всеми недоброжелателями, и за это несправедливо наказан властью (губернской и церковной):
местный епископ назначает опального о. Савелия причетником своей домовой церкви, а живёт он в съёмной каморке у местного жандарма.
В этот город приезжает к нему супруга Наталья Николаевна, которая всегда заботилась о покое своего мужа, была внимательна к нему, утешала в трудные для него дни. Осознавая опасность борьбы мужа с окружающим злом, она не стала удерживать от этой борьбы, понимая, что по-другому жить он не может. Наталья Николаевна, по мнению критика из церковного журнала, профессора Киевской духовной академии, А. Д. Воронова — это личность. И в то же время — «натура в высшей степени нежная, деликатная, добрая и любящая нежная» [10, с. 278]. У о. Савелия и его жены нет детей, вся жизнь Натальи Николаевны — в муже. Он также глубоко предан своей жене. Как отмечает тот же рецензент, главная черта характера Натальи Николаевны — «это высокая нравственная чистота, великая сила добра, сокрытая, однако же под покровом глубокой скромности. Эта нравственная чистота и сила, как бы не сознаются ею; вся любовь и самопожертвование, она не признаёт за собою никаких достоинств, никакого значения для мужа; но эти достоинства тем виднее и выше в её действиях» [10, с. 289].
Наталья Николаевна не просто приезжает навестить мужа: она в тайне от него старается чем-то угодить хозяину каморки, выполняя тяжёлую для неё работу в доме и на огороде. В результате этого физического и нервного напряжения, она заболела и слегла. Когда о. Савелий видит, в каком состоянии его любимая жена, он говорит ей, что, если она позволит ему, он готов пойти к обидчикам и ради неё — покориться им. Наталья Николаевна удерживает его от этого шага. Многое о её личности читатель узнаёт из дневника о. Савелия, в котором так откровенно говорится о его большой любви к жене, о том, как глубоко он ценит её достоинства. Беда мужа привела к смерти его жену, а эта смерть подкосила силы самого протоиерея — правдолюбца. «Светлая гармония их счастья, — пишет критик, — никогда не нарушалась. Жизнь одного была жизнью другого...» [10, с. 289]. А.Д. Воронов благодарен Н. С. Лескову за то, что, изобразив Наталью Николаевну, «писатель внёс в нашу литературу этот непочатый, но своеобразный и симпатичный тип» [10, с. 289].
Ранее говорилось о типах матушек в церковных публикациях. Созданный Н. С. Лесковым образ «верной спутницы» существенно отличается от первых четырёх типов, и достаточно близок к пятому, однако в произведении нет никаких описаний отношений матушки с прихожанами. Скорее всего, это можно объяснить тем, что действие происходит не в сельской местности, а в уездном городке. Или автору важно было показать, насколько велико значение любящей жены в жизни священника, её роли как понимающего друга, умеющего поддержать и утешить. «Словом сказать, — писал
другой корреспондент церковного журнала, — счастлив и должен благословлять Бога тот священник, которого жена также ему сочувствует и содействует во всем добром <...>. Имея такую жену, священник с душевным миром выходит из своего дома в пастырские труды свои и, если по несчастью, там утратил этот мир, то возвратившись в дом, снова находит его. Осчастливленный такою женою и хозяйкою дом священника всегда есть дом мира, любви и согласия; и потому на него с полным уважением смотрят прихожане» [11, с. 120].
Роман Н. С. Лескова «Соборяне» имел заслуженный успех в обществе. В центре повествования — образ служителя церкви с высоким чувством долга и гражданской ответственности. Он человек-борец за библейско-евангельские основы нравственности, за настоящую любовь к Родине и народу, резко выступающий против любых проявлений аморальности.
Надо отметить, что церковные рецензенты, как правило, мало внимания обращали на художественные достоинства рассматриваемого ими рассказа, повести или романа. Основная тема их публикаций — насколько созданные образы соответствуют реальным лицам, и к какому типу батюшек, матушек их можно отнести.
Безусловно, эта тема имела немаловажное значение в среде, прежде всего, служителей церкви. В 1877 году выходит книга Ф. В. Ливанова «Жизнь сельского священника. Бытовая хроника из жизни русского духовенства». Казалось бы, что, человек родом из духовного сословия, получивший высшее духовное образование, должен был написать правдивое произведение. Для привлечения широкого внимания к своему произведению Ф. В. Ливанов посылает по многим епархиальным ведомостям проспект своего сочинения (никто до него ничего подобного еще не делал), и тем самым добивается того, что книга становится популярной среди служителей церкви.
Сам автор среди прочих целей, которые он ставил перед собой, создавая свою хронику, называл следующие: а) изложить всю несправедливость огульного обвинения нашего духовенства; б) всю неестественность отношений нашего общества к духовенству; в) всю безучастность общества к этому сословию. При этом — «начертить идеал сельского священника, чем он должен быть, чтобы восторжествовать над давящими со всех сторон гнётом и встать на то высокое место среди общества, которое ему указано Спасителем и христианскою церковью» [12, с. 178].
Краткое изложим содержание этого произведения. Семинарист старших классов Александр Алмазов, дающий частные уроки у одного чиновника, знакомится в его доме с гувернанткой Верой Николаевной, окончившей петербургский Николаевский институт. Именно Вера Николаевна даёт ему читать разные книги, способствуя развитию Александра. После окончания се-
минарии Алмазов отказывается поступать в духовную академию и, женившись на Вере, становится простым сельским священником. Он влюблен в свою жену и собирается вместе с ней посвятить всю жизнь служению прихожанам, избавить их от бедности, развивать нравственность, исправлять пороки. Сразу после приезда в село супруги благоустраивают на городской манер свой дом. Во всей пастырской деятельности о. Александр находит поддержку со стороны жены. Она лечит прихожан, учит в школе крестьянских девочек. Однако семейное счастье о. Александра было недолгим: Вера Николаевна умирает во время родов.
Произведение Ф.В. Ливанова получило крайне негативные оценки критиков не только церковных, но и светских. Н. С. Лесков озаглавил свою рецензию, опубликованную в церковном журнале «Странник»: «Карикатурный идеал. Утопия из церковно-бытовой жизни (Критический этюд) [13]. По его мнению, это не «хроника», а «утопия». Алмазов — не особый тип священника, а «автомат, действующий без всякого подобия живого человека». Он делает всё, что наметил ему автор [13, с. 229—230].
Еще более резким был отзыв А. В. Вадковского (в то время доцента Казанской духовной академии, а впоследствии митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Антония) [14]. Для рецензента Ф. В. Ливанов — «не автор своих сочинений, но только составитель их, компилятор», он — «литературный аферист». Отец Александр — вовсе не будущий идеальный пастырь, а «умственное и нравственное убожество» [14, с. 129]. Его нравственная незрелость, легкомысленность особенно проявляется в описании автором хроники того, какое сильное влияние оказала на учащегося семинарии знакомство с институткой петербургского Николаевского института Верой Николаевной. Благодаря ей, он увлекся чтением русских и зарубежных писателей. По словам самого Ливанова, если бы эта встреча не состоялась, то Алмазов так и остался бы «рутинным семинаристом». Рецензент иронизирует над беллетристом, который в лице своего героя утверждает, что только благодаря чтению художественной литературы Алмазов через год становится «ученым богословом». А. В. Вадковский недоумевает: «Как могла институтка, ничего не понимающая в богословии, сделать своего ученика "ученым богословом"» [14, с. 104]. Более резко высказался на этот счет другой церковный критик: «Но что может значить воспитание какой-нибудь институтки в сравнении с целой богословской системой в духовной семинарии?! Какие хорошие результаты могли получиться, когда оставив без внимания требования науки пасторского богословия <...>, о. Александр перековеркал себя по шаблону сомнительной невесты?» [15, с. 45].
Мечтая о своей будущей жизни в сельском приходе, Алмазов представляет себе идиллическую картину, что он с женой и с детьми живут «среди
спокойной, поэтической природы». В его семье взаимная любовь, любовь к детям. Он и жена знают, что их назначение в жизни делать добро, и в этом они помогают друг другу. Ф. В. Ливанов рисует утопическую картину, в которой герои произведения надуманны и карикатурными. «Образ жены сельского священника, — писал Н. С. Лесков, очень редок в нашей литературе. Вера Николаевна, жена Алмазова, не тип, а выдумка автора» [13, с. 226]. Что имел в виду автор этого утверждения? Если вернуться к статье, где содержится характеристика пяти типов матушек, то Веру Николаевну вполне можно отнести к третьему типу — «кокетливой и легкомысленной женщины с чисто буржуазными интересами в жизни» [8, с. 255], лишь играющую роль «идеальной матушки». Сложнее толкование понятия «выдумка». Создавая свое произведение, писатель вправе использовать такой художественный приём — вымысел (=выдумку). Допустим он и при создании того или иного образа, однако Н. С. Лесков, скорее всего, имел в виду другое его значение: он всё это выдумал, ничего этого не было и быть не могло. Не случайно, у Лескова в «Соборянах» нет никаких «новых типов» из духовенства: он уверен, что не следует торопиться с их созданием [13, с. 188]. Попытку Ливанова, совершенно не знающего быта сельского духовенства, создать образ нового идеального сельского священника Лесков считает фантазией, результатом которой явился надуманный идеал. В этом контексте и образ матушки абсолютно фальшив. Неправдоподобность произведения в целом обусловлена отсутствием у автора каких бы то ни было художественных дарований.
Еще одной попыткой создания образов современного сельского батюшки и матушки была осуществлена в вышедших без указания фамилии автора году «Записках сельского священника» (1875 г.). Повествование здесь ведется от лица о. Тимофея Верховского, молодого священника, получившего свой первый приход в селе. По мнению одного из церковных рецензентов эти «Записки» — «оригинальное и исключительное явление в нашей литературе», ибо никто еще так искренне не раскрывался перед читателем. Если дневник Туберозова — это «произведение из романа», то здесь отражена действительность; автор — «лучший представитель молодого поколения священников», а его «Записки», как жанр, «не допускают вымысла» [16, с. 222—223]. Н. К. Калинников призывает других служителей церкви вести такие дневника и стараться опубликовать их.
В «Записках» подробно рассказывается о борьбе молодого пастыря с интригами, пороками, невежеством прихожан, написавшими на него донос, в котором он обвиняется в уголовном преступлении. Однако у него есть жена-соратница, помогающая ему во всех делах. Для того, чтобы доказать невиновность мужа, она едет в город к епархиальному архиерею, убеждает его, что муж ни в чем невиноват, а затем с рекомендательным письмом главы
епархии приходит в дом губернатора, который назначает следствие по этому делу. Всё оканчивается для о. Александра благополучно.
Восхищенный образом жены о. Александра, критик сравнивает ее с образом Натальи Николаевны из «Соборян». Последняя «бесспорно, прекрасная женщина и хозяйка, но она не знала и не понимала интересов современной общественной жизни, и потому любила своего супруга, но не могла разделить его высоких стремлений и тревог» [16, с. 227]. Здесь же перед нами образ жены развитой, способной разделить с мужем все его радости, тревоги и волнения, готовой ему помогать во всём.
Другой церковный рецензент, также как и Н. К. Калинников, не ставит перед собой задачу оценить художественные достоинства «Записок», а ограничивается лишь «осмысленной передачей содержания» прочитанного. При этом он даёт довольно полную характеристику жены Верховского. «Это была редкая женщина: она безгранично любила мужа, всей своей душой входила в его дела, в которых уместно и желательно было её участие, любила добро больше всего в жизни, отличалась не разносторонним, но серьёзным образованием, обладала редким сердцем, способна была отречься от многих удобств жизни и бодро переносить лишения разные, если это требовалось обстоятельствами жизни. Такие женщины — неоценённое сокровище для пастырей церкви: рука об руку с ним они многое могут совершить для бедного крестьянского люда» [17, с. 170—171].
Далеко не все рецензии на «Записки» были положительными. Так, протоиерей В. И. Протопопов, уже знавший, что их сочинителем был князь В. П. Мещерский, дал резко отрицательный отзыв об этом произведении, его героях и авторе. По мнению рецензента, здесь нет ни одного положительного служителя церкви от простого причетника до архиерея. Да и сам о. Тимофей, якобы идеальный пастырь, «представлен человеком гордым, заносчивым, бестактным и вообще таким неумелым, что читатель с первых страниц книги уразумеет, что подобный человек не может нравственно влиять на среду, его окружающую» [18, с. 20]. Также неправдоподобен и образ жены Верховского. Критик уверен, что автору произведения, незнакомому с бытом и характером сельского духовенства, не удалось выполнить свою цель: создать образ истинного пастыря. Ту же мысль высказал и Н. С. Лесков [13, с. 189]. Эта неудача объясняется тем, что В. П. Мещерский, публицист, прозаик, издатель, специально анонимно публикуя данное сочинение для того, чтобы «Записки» выглядели, как документальное повествование, написанное простым сельским священником, попытался создать типы идеального священника и его соратницы-жены, которые далеко не для каждого читателя стали убедительными художественными образами.
Если В.П. Мещерский считался в светском обществе фигурой скандальной и одиозной, то выпускник Киевской духовной академии, прирождённый педагог и талантливый беллетрист, Г. В. Недетовский (псевдоним О. Забытый), имел совершенно иную репутацию. Его называли «одним из лучших писателей, которые описывают жизнь духовенства» [19, с. 3].
В рассказе «Не угодил» главный герой, Петр Афанасьевич, после окончания семинарии сначала работал в городе учителем, но потом сознательно решает стать священником. Для этого он, согласно церковными правилами, должен быть женатым человеком. Когда он впервые во время сватовства увидел свою невесту, дочь умершего священника, которая в качестве приданого передавала своему будущему мужу отцовский сельский приход, то она произвела на него самое приятное впечатление: девушка простая, приятная в общении, к тому же закончившая епархиальное училище.
Став матушкой Настатья Поликарповна, мгновенно позабыв все знания, полученные в училище, превратилась в грубую, жадную, эгоистичную «госпожу», высокомерно относящуюся к тем, кто занимал более низкое положение вокруг неё: к работнице и работнику, к причетникам и к прихожанам. Считая себя главной в отцовском приходе, она презирала и своего мужа, деятельность которого ей была непонятной и чуждой.
Оказавшийся в бедном приходе, о. Пётр сразу стал помогать неимущим прихожанам, резко сократив плату за церковные требы, что не понравилось причётникам и привело к возникновению конфликта между ними и священником. Вместо оказания поддержки мужа, жена проявила полное непонимание его стремлений. Когда о. Пётр делился с ней своими планами, молодая матушка сначала в открытую подсмеивалась над ним, а потом стала резко возражать против всех его начинаний.
Борьба о. Петра с писарем, давним другом жены, который допускал злоупотребления по отношению к крестьянам, и причетниками, изначально невзлюбившими молодого пастыря-правдолюбца, заканчивается их победой: они пишут донос на священника. Узнав об этом, матушка ругает мужа и ставит ему в пример своего отца, который никогда не церемонился ни с причетниками, ни с прихожанами. Она советует о. Петру поехать в консисторию и постараться уладить все дела, но он отказывается сделать это. По указу епархиального начальства священника переводят в новый приход не ближе 70 верст от города.
Такие ненормальные отношения в духовной семье нередко встречались и в реальной жизни. Так в статье «Примерное поведение священника в домашней жизни» автор писал: «Счастлив он (пастырь — А.Р.), если обрел себе жену с таким же христианским настроением, какое имеет сам <...>. Но большое несчастье для священника, если у неё нет такого характера и нет
такого настроения, какого требуется от сожительницы, помощницы пастыря Церкви. Тяжела жизнь его, неуспешны могут быть пастырские труды его, <...> если он имеет жену, которая расположена жить в праздности, <...> если она сварлива, злобна, своенравна <...>. Что же остаётся делать священнику, несчастливому женою? Благодушно терпеть и усердно молиться» [11, с. 121—122].
Совсем другая жизненная драма описана Г. И. Недетовским в повести «Велено приискать». Здесь герой — о. Андрей, представитель нового поколения духовенства. Он женится на сироте, дочери умершего кафедрального протоиерея. «Невеста у него была девушка умная, добрая, кроткая и несколько наивная». Став женою Андрея Андреевича, Елена Яковлевна, привыкнув к мужу, полюбила его. Первое время муж был всем доволен. Но семейное счастье продолжается недолго: «Все сокровенные духовные струны супругов были настроены на совершенно разные тоны. Взгляды, вкусы, симпатии и желания у обоих были различны». Жена о. Андрея была доброй, сердечной: заботилась о прихожанах, их беды, в отличие от мужа, она принимала близко к сердцу, помогала советами, навещала и лечила больных. Прихожане полюбили её и называли «маменькой», «ангелом». О. Андрей стал подсмеиваться над добрым отношением жены к крестьянам, а вскоре, «оставив всякие идеальные стремления о пастырском служении, и подобно отцу, смотрел уже на приход, как только на доходную статью» [15, с. 45]. Затем он завязывает дружбу с сомнительными людьми и в этой компании начал кутить, играть в карты. Всё это привело к тому, что он охладел к супруге, стал проявлять явное нерасположение к ней, не скрываясь, стал ухаживать за своей молодой свояченицей. Видя всё это Елена Яковлевна, заболела и умерла.
Повесть получила ряд положительных откликов в светской критике, о ней одобрительно отозвался И. С. Тургенев [20], но в церковной периодике нередко высказывались негативные оценки. Например, Н. Соловьев, назвав свой отзыв «Хула на молодое духовенство», считал произведение карикатурным [21, с. 5]. Очевидно, автору рецензии не понравился совершенно новый тип безнравственного «буржуазного священника», живущего не по христианскому учению о пастырстве.
В 1881 году в журнале «Отечественные записки» выходит в свет новая повесть Г. И. Недетовского «Миражи» (отдельное издание — 1882 г), которая, по словам писателя А. А. Измайлова «в читающем духовном мирке . произвела нечто похожее на переполох» (20, с. 260). Видимо, ожидая негативной оценки, в первую очередь в преподавательской церковной среде, автор напечатал новое произведение под псевдонимом О. Забытый. Опасения Г. И. Недетовского подтвердились. Н. К. Калинников, автор большого коли-
чества рецензий на новинки беллетристики, считал, что повесть посвящена критике духовных учебных заведений, которые, якобы, «не способствуют умственному развитию учащихся, не облагораживают их характер, не готовят к будущей деятельности. Даже сами преподаватели не отличаются высокой нравственностью, образованностью. Во всём, что случилось с главным героем (Роковым), по мнению писателя, виновата духовная школа» [22, с. 258]. Именно поэтому произведение названо «Миражи». Так же считал и редактор журнала «Отечественные записки» М. Е. Салтыков-Щедрин, который, не будучи лично знакомым с Г. И. Недетовским, писал ему: «как картина педагогических нравов повесть мне понравилась» [23, с. 200]. С нашей точки зрения, название повести отражает и несостоявшиеся надежды главного героя: сама фамилия — Роков свидетельствует об этом.
Герой повести Николай Роков, выпускник духовной академии, преподаёт в семинарии, но скоро разочаровывается в своей работе
Это разочарование особенно укрепилось у Рокова, когда он, поступив на работу, как это было принято, делал визиты к своим сослуживцам и мог наблюдать неприглядные стороны их жизни, знакомиться с близкими коллег. Так при посещении квартиры преподавателя Священного писания, иерея Захарова, которого не оказалось дома, Роков знакомится с его женой Фаиной Дмитриевной. В беседе с ней он замечает: «вы слишком мрачно смотрите <...> на священство» — «Мне несколько странно, — говорит он ей, — слышать такие речи от матушки» — «Ах, пожалуйста, не называйте меня матушкой- горячо проговорила хозяйка. — Я вовсе не матушка, а только жена священника. <.> Я просто дама, как и другие светские дамы». — «Все-таки Ваш муж — священник; уже по одному этому Вы должны бы пощадить священство», — сказал Роков. — «Он для меня вовсе не священник, а просто муж и больше ничего, — изъяснила матушка-дама. — А священство щадить положительно невозможно. Помилуйте — это каста, это — темное царство» [24, с. 48].
Рецензент в недоумении размышляет по поводу описанной писателем сцены: «Существуют ли в действительности подобные типы матушек-либералок, или автор вывел подобную личность для каких-то своих особенных целей — решить достаточно трудно» [22, с. 321—322].
В уже упомянутой статье «Спутницы», опубликованной почти через 30 лет после выхода в свет повести «Миражи», указывался третий тип жен священников — это тип женщины «с чисто буржуазными интересами в жизни <...>. Она любит вечера, моды, общество кавалеров. Участвует в спектаклях. В отношении религии у нее самые жалкие обрывки: так, кое-когда небрежно перекрестится, да очень редко забежит к концу обедни в церковь. Это отвратительный тип. В крайних своих выражениях он встречается ред-
ко. Но немало есть священнических жён, которые пошли бы по этому пути, если позволяли средства и вообще благоприятствовали бы тому условию» [8, с. 255—256]).
Можно констатировать, что Недетовский, хорошо знающий духовную среду, передал в данной сцене в образе жены священнослужителя те негативные настроения к духовенству, которые он наблюдал в конце XIX века. И кратко обрисовал совершенно новый тип «спутницы» священника.
Николай Роков, женится, выбрав себе суженую не из духовного сословия, а дочь губернского чиновника, окончившую гимназию. Она привлекла его простым и открытым характером, умом, «артистическими способностями». Не все коллеги Рокова одобрили его выбор и постепенно стали его сторониться. В высших губернским сферах также не одобряли этот брак, считая, что девушка с образованием вышла замуж «за семинариста, за бурсака! Еще пожалуй попадьей будет ... это ужасно» [24, с. 155].
Роков счастлив в семейной жизни: молодые живут в комфортной обстановке, в свободное время они музицируют и поют дуэтом, обсуждают различные интересующие их серьезные темы. Всё, о чём он мечтал, размышляя о браке, осуществилось в реальности: взаимная любовь, дружба, обсуждения вопросов педагогики и других различных жизненных проблем. Николай охотнее стал заниматься преподавательской деятельностью, но из-за недостатка материальных средств, решает стать священником, хотя к этой деятельности у него нет призвания. Счастливая жизнь Рокова продолжалась недолго: через три года жена умирает, а он от безысходности кончает жизнь самоубийством.
Тем самым писатель подчеркивает, что у его героя не было ни служения гражданскому долгу, ни высшего священнического служения.
Н. К. Калинников даёт совсем не лестную характеристику этому произведению: «Хотя повесть написана и не без таланта, но она односторонне тенденциозна и носит характер пессимистического взгляда и на духовную жизнь, и на саму жизнь» [22, с. 336]. В этом высказывании точнее было бы вместо: «носит характер пессимистического взгляда» написать «носит характер критического взгляда». Писатель, будучи выпускником духовной академии, обладал даром видеть и отражать в своём творчестве как положительные, так и отрицательные стороны жизни, в том числе духовного сословия.
Как известно, Г. И. Недетовский жил в Воронеже и работал в ряде учебных заведениях: в семинарии, духовном и реальном училищах; там он преподавал разные дисциплины. Выход этой книги, написанной, в основном, на автобиографическом материале, вызвал негодование некоторых слоёв воро-
нежского общества, и она «явилась причиной серьёзных гонений на автора» [20, с. 260].
Казалось бы, реальная жизнь и литература — это два параллельных явления в жизни общества. Но если в произведении художник талантливо отображает реальную жизнь со всеми её сложностями и противоречиями, то эти два явления сливаются в нечто единое: становятся взаимосвязанными. В результате литература как вид искусства воздействует на общественную жизнь.
Творческая судьба другого писателя, родившегося на два десятилетия позже, во многом напоминает творческий путь Г. И. Недетовского.
С. Н. Елеонский (С. Н. Миловский, 1861—1911 гг.) — прозаик. Сын священника, учился в духовном училище, семинарии. Закончив духовную академию со степенью кандидата богословия, преподавал русский и церков-но-славянский языки в духовных училищах Нижегородской епархии и в семинарии Вятской епархии. Однако преподавательская работа не приносила ему удовлетворения, и он всё больше и больше увлекался творчеством, создавая рассказы о жизни представителей духовенства, которую Елеонский, как и Недетовский, хорошо знал изнутри: его творчество «ценно своей неподдельной, подлинной правдой, с которой он рисовал это сословие, хорошо изученное им до мельчайших подробностей» [25, с. 206]. Критик с горечью отмечал, что в рассказах этого писателя нет ни одного образа такого батюшки, жизнь которого была бы посвящена высокому идеалу пастырского служения: перед читателем предстаёт галерея образов лишь тех людей, которые «все без исключения, вступают в пастырство не почему-либо другому, как только потому, что их гонит сюда неизбежная необходимость, судьба» [25, с. 207]. В. В. Покровский глубоко убеждён в том, что писатель вправе показывать различные недостатки, имевшие место в жизни общества того или иного периода. Елеонский — один из тех писателей, который не мог равнодушно относиться к невежеству сельского духовенства и другим специфическим недостаткам этого сословия тех лет. Именно по этой причине он изображал отрицательные стороны деятельности деревенских пастырей.
Другой рецензент считал, что писатель, изображая два типа священников — новых и старых, старался показать их различие. Новые — «это люди образованные, поборники народного образования, стремящиеся поднять авторитет духовенства в обществе» [26, с. 761]. К этому утверждению следовало бы добавить — или люди с большими духовно-моральными ценностями, о чём свидетельствует сравнение образов о. Никандра (рассказ «Папаша-крёстный») [27, с. 5—34] , — олицетворение негативных человеческих качеств и его крестника, бывшего семинариста Ивана Началова. Он, несмотря на всё негативное поведение по отношению к нему о. Никандра, включав-
шее и ложь, и обман крестника, на протяжении пяти лет смиренно терпел это. Получив обещанный приход, Началов продолжал выполнять все требования старшего по возрасту крестного отца, испытывая на себе крайне унизительное отношение с его стороны. Это, однако, не помешало ему «делать своё дело неленостно, и мужики о нём говорили "Обстоятельный батюшка, а нравом даже лучше старого, хотя спуску тоже не даёт, но всё же не так прижимист"» [27, с. 33] .
Умение сносить все тяготы жизни, огромное терпение в ожидании перемен к лучшему он сумел передать и своей супруге, на которой женился, не зная даже, что она уже имеет четырёх детей. В рассказах С. Елеонского нет подробных описаний спутниц сельского пастыря. Их образ создаётся из высказываний его героев. О. Никандр, желая выдать замуж свою многодетную племянницу, имеет своё, неоспоримое для него, суждение: «А что касается Глашеньки, то она по виду, право, довольно пригожа <...>, принаряди только! А что она необразованна — беда небольшая! Что образованная, что необразованная — толк один» [27, с. 15] И далее этот батюшка рассуждает о том, что и «епархиалка», выйдя замуж, становится обыкновенной сельской попадьёй: «Двух строк правильно не напишет!... Живут и без науки, да ещё как живут, со стороны завидуют» [27, с. 16]. Свои размышления о ненужности образования женам священников, о. Никандр завершает утверждением: «То ли дело неучёная — смирна, кротка, послушна, чего больше и желать?» [27, с. 16].
С этим высказыванием перекликается и дополняет его мнение другого персонажа, созданного писателем в рассказе «Неизречённый свет», где речь тоже идёт о двух типах священников: старых и молодых. Отец Роман, представитель старого духовенства, спрашивает у своего зятя, о. Аполлона, что для него идеальная жена? Зять отвечает, что это хорошая и красивая женщина с хорошим, любящим сердцем. Тесть же говорит, что главное в жене священника — здоровье, поэтому необходимо не любить её, а беречь, так как «поп без семьи немыслим». Кроме того попадья должна быть образцовой хозяйкой. Именно потому он забрал свою младшую дочь Татьяну из IV класса епархиального училища, не дав ей закончить его. Отец Роман считает, что обучение там ничего не даёт учащимся, «читать, писать знает, считать умеет и довольно. Всё равно, чему ни учи, всё забудет, когда станет по-падьёй <...> Пусть-ка она у матери научится хозяйству, чем там (в епархиальном училище — А.Р.) разной дребедени» [28, с. 48].
С. Елеонский в двух своих упомянутых рассказах не дает подробных характеристик женам сельских пастырей: ни Глашеньке, ни Татьяне, ни ее матери Ираиде Ивановне. Анализируя рассказы писателя, Н. А. Колосов упрекает его за то, что он, кроме отрицательных портретов служителей церкви,
часто негативно изображает и их слишком практичных жен, особенно молодых, которые «не по летам практичны, и что молодые священники вместо нравственной поддержки находят в них лишь тормоз своей пастырской деятельности, груз, который тянет их вниз, в сферу узкого практицизма, где пастырство рассматривается лишь как средство к собиранию и умножению доходов, с гордостью, чванством и отчуждением от паствы, отчуждением неизбежным и полным» [29, с. 440].
Другие же церковные критики оценивали творчество писателя положительно. Они отмечали, что хотя портретная галерея пастырей созданная С. Н. Елеонским, «мрачна она, тяжела она», однако это не выдуманные писателем образы: «Его галерея — воспроизведение тех оригиналов, среди которых он прожил всю свою сознательную жизнь, в продолжение более четверти века, воспитывая детей тех самых оригиналов, соприкасаясь с ними изо дня в день, входя во все радости и печали их жизни. Быть может (да и несомненно так), самому автору было ещё невыносимее и тяжелее, чем нам, читателям» [25, с. 214]. Надо отдать должное проницательности и честности написавшего эти строки. Он понимал, что созданные Елеонским произведения и образы пастырей в них, а также — рисуемая ими роль матушки — попадьи и воспроизведенные писателем отношения между старыми и новыми священниками — это чрезвычайно важное и смелое предупреждение обществу в целом и духовному сословию особенно
Современники С. Н. Елеонского, журналисты духовных изданий писали о том, что его произведения обладают большими достоинствами, свидетельствуют о талантливости автора: «Он сумел довольно красочно и правдиво подчеркнуть некоторые стороны из жизни сельского духовенства, поставил вопросы, которые заставляют читателя задуматься» [26, с. 766].
Если писатель создал художественные произведения, в которых он талантливо запечатлел жизненные образы и обнажил острые проблемы своего времени, то можно считать его состоявшимся мастером и выполнившим свой долг перед обществом. Таким писателем, наряду с другими современниками, был С. Н. Елеонский.
Некоторые критики сравнивали творчество С. Н. Елеонского с произведениями С. И. Гусева-Оренбургского. «Этих писателей, — утверждал один из них, можно рассматривать отдельно и параллельно; оба писателя обладают одинаковой степенью таланта; один как бы дополняет другого» [30, с. 524] , правдиво изображая быт сельского духовенства.
С. И. Гусев (псевдоним: Оренбургский; 1867—1963), учился в Уфимской семинарии, потом работал учителем, а в 1892 году был рукоположен в священники и служил в приходах Оренбургского уезда до 1898 года, когда
вышел из духовного сословия. В последующем он профессиональный литератор, а его герои, в основном, — представители сельского духовенства.
Автор рецензии на собрание сочинений писателя выделял три периода в его творчестве. I: «Непритязательные и искренние очерки из быта духовенства; II: «Начало умственного и нравственного кризиса той части духовенства, которая сочувственно приняла события 1905 года, и эти события оказали сильное брожение в их головах»; III: «То же духовенство в разгар ожесточенной борьбы его правого и левого лагерей» [31, с. 326]. Второй период творчества Гусева-Оренбургского объясняется тем, что писатель «увлекся "левыми" партийными движениями и «стал рассматривать духовенство в качестве противника освободительного движения [32, с. 335].
Давая характеристику творчества С. И. Гусева-Оренбургского почти за двадцать лет, Н. А. Колосов обратил внимание на образ жен священников, которые могли поддерживать активную деятельность своих мужей в приходе или, напротив, мешать ей. Из-за тяжелого материального положения сельского духовенства матушкам приходится прикладывать много сил для обеспечения необходимого достатка в семье. Подчас эти усилия оказываются чрезмерными, не соответствующими христианским принципам пастырского служения. «Как часто чересчур практичные жены священников, — пишет критик, - словом и делом жестоко осмеивают и топчут в грязь идеалы и благие намерения своих мужей — послужить народной темноте и нищете и заставляют их смотреть на паству лишь как на доходную статью и угождать лишь богатым и сильным»» [32, с. 723]. Таких персонажей в рассказах писателя немало. Например, о. Лука Израильский, уроженец города, знающий специфику деревенской жизни только по книгам, терпит неудачи во всех своих благих начинаниях. Его не уважают прихожане, даже со стороны супруги, которую он всегда считал самым близким человеком, молодой пастырь получает одни насмешки и выговоры. Обращаясь к ней, он говорит: «Тебе стыдно, Валя! <...>. Я хочу живую душу в себе сохранить, а ты тянешь меня в пошлость, в грязь» [35, с. 253]. Жена, почувствовав свою неправоту, извиняется перед ним («Мечтатель»).
Часто встречаются в рассказах писателя жадные, прижимистые попадьи («Капиатан Кук», «Рыцарь Ланцелот», «Обида»).
Не всегда супруги понимают друг друга. Отец Павел ругает жену-институтку за то, что она, горожанка, никак не может привыкнуть к сельской жизни, не ведет хозяйство («Бес»).
В повести «В глухом уезде» о. Яков сознательно поменял городской приход на сельский; он говорит, что жене его здесь тоскливо; он и она — несхожие люди, между ними нет духовной близости; она любит мужа, но не способна проникнуться его внутренним миром.
Положительных матушек, верных соратников своих мужей у писателя немного («Над Поёмой», «Курчанские прихожане», «Кошмар»).
Широкий резонанс вызвала в обществе повесть С. И. Гусева-Оренбургского «Страна отцов», созданная во второй период творчества, когда писатель стал крайне негативно относиться к духовному сословию. Если светская критика с одобрением отнеслась к этому произведению, то критика церковная восприняла это произведение совсем иначе. Н. А. Колосов считал, что здесь «пропета отходная духовенству вообще, как классу» [34, с. 301].
В повести обрисован новый в русской литературе образ молодой матушки, Павлы Григорьевны (Павлиньки) которая не удовлетворена жизнью в сельском приходе, не имея никаких интересов, не знает, чем ей заняться, к тому же она не любит своего мужа. Детей она не хочет, так как они ее навеки свяжут с постылой деревенской жизнью. Она чувствовала себя в приходе мужа, как в сорной яме.
Следует согласиться с негативной оценкой образа Павлы Григорьевны, которую давали церковные критики. Один из них называет ее бездельницей, избалованной родителями, она «хочет жить ничего не делая, а только тунеядствуя» [35, с. 193]. Другой критик считал, что героиня повести могла, если бы хотела, найти себе какое-то нужное для прихожан дело. «Но она и не умеет, да и не хочет ничего делать и сама не знает, что ей нужно <...> И нравственная и житейская цена таким Павлинькам весьма небольшая. В ней говорит не честность, как это во что бы ни стало хочет показать наш автор, а главным образом неумение и нежелание трудиться» [36, с. 572]. Можно добавить, что писатель, очевидно, сам того не желая, вывел тип пустой, никчёмной женщины, жены, которая вообще никому и ничему не может служить; да и любить она не умеет.
Игнатий Николаевич Потапенко (1856—1929), сын сельского священника из Херсонской епархии, после окончания в 1871 году Херсонского духовного училища, учился в Одесской духовной семинарии, поэтому он хорошо знал особенности приходской жизни. Как писателя его интересовали те процессы, которые происходили среди современных ему служителей Церкви: быт сельского пастыря, его семейная жизнь, отношения к пастве и епархиальным властям. Уже первое его большое произведение «На действительной службе», вышедшее в свет в 1890 году, привлекло внимание светских и церковных критиков. Вслед за Ф. В. Ливановым и В. П. Мещерским И. Н. Потапенко попытался создать образ идеального сельского пастыря. Главный герой повести Кирилл Обновленский с отличием заканчивает духовную академию, ему сулят блестящую карьеру на духовном поприще. Он приезжает в губернский город, где его ждет невеста, Мария Гавриловна (Мура), дочь известного и богатого благочинного. Однако Кирилл заявляет, что хочет стать
сельским священником. Родителям Марии не нравится решение будущего зятя, так как их дочь не воспитана не для деревни, с раннего детства её готовили к светскому образу жизни в городе. Постепенно у неё сложилось своё представление, как она будет жить после замужества: музеи, театры, изысканное светское общество вокруг. Она огорчена намерением жениха, но всё же заявляет, что любит Кирилла и выйдет замуж только за него. Полагая, что «женится — переменится», родители соглашаются на брак.
Характеризуя образ Марии, один из церковных критиков утверждал, что её любовь к жениху инстинктивна, между ней и Кириллом нет ничего общего. «Такая невоспитанная, неопределенная личность, пишет он, — слабая поддержка для идеалиста, подобного Обновленскому» [37, с. 727].
Молодые супруги приезжают в сельский приход. В отличие от жён в повестях Ф. В. Ливанова и В. П. Мещерского, молодая матушка не становится соратницей и помощницей мужу, напротив, она, имеющая гимназическое образование, привыкшая к городской жизни, совершенно не понимает смысл пастырской деятельности в сельском приходе. Более того, Кирилл в священническом облачении кажется ей совершенно незнакомым человеком. Только сильная любовь к мужу удерживает ее в селе.
Через некоторое время у супружеской пары рождается сын. Помогая прихожанам в борьбе с голодом и эпидемией, о. Кирилл редко видит жену и сына. Томясь от одиночества, Мария Гавриловна, говорит мужу, что невозможно утолить все страдания и излечить все болезни, что он любит всех вокруг больше её и сына. Кириллу неприятно слышать такие слова, и не получать поддержку от самого близкого человека. В село приезжает мать Муры, и забирает дочь и внука в город. Потом тёща пишет письмо зятю, в котором она сообщает, что он получит обратно семью только тогда, когда вернется в город и будет там служить. Обновленский решает остаться в сельском приходе, а сына он рано или поздно, как он думает, возьмёт к себе.
Образ молодой матушки, оказавшейся неспособной стать опорой своему мужу, сельскому пастырю, не вызвал интерес критиков. Всё своё внимание они сосредоточили на образе Кирилла Обновленского, который, как и Александр Алмазов (у Ф. В Ливанова) и Тимофей Верховский (у В. П. Мещерского) оказался неудачной попыткой создания типа идеального пастыря.
Та же тема о неготовности молодой матушки из городской среды к жизни в сельском приходе встречается в рассказе «Справедливость», опубликованном через 27 лет после повести «На действительной службе» (1907 г.). Когда-то архиерей, любитель церковного пения, устраивает выпускника семинарии Василия Опознанского, обладателя прекрасного голоса, в соборный хор. Затем Василий женится по любви на Ольге, дочери городского протоиерея. Старый архиерей умирает, а новый направляет Опознанского священ-
ником в сельский приход. Отец Василий боится, что это перемещение может пагубно сказаться на его супруге, женщине избалованной, слабой, привыкшей к городской среде. Видя состояние любимого мужа, Ольга страдает и за него и за себя, стараясь не показывать ему, что сельская жизнь для нее нечто чуждое. Из-за переживаний молодой священник мало заботится о церкви и школе и даже о своем внешнем виде. Прихожане жалеют о. Василия, а еще больше — матушку.
Приехавший в село архиерей, глядя на запущенность прихода, решает, что священник пьяница, поэтому не дает ему благословения и предлагает уволиться за штат. Старый дьяк Климентий решает защитить о. Василия и едет в город к архиерею. Через два месяца Опознанский переводится на службу в город. Как мы видим, взаимная любовь молодых супругов, их близость к прихожанам, поддержка членов причта помогли им вместе преодолеть серьезные испытания.
В других же повестях и рассказах И. Н. Потапенко, как и у большинства современных ему писателей, тема брака в духовной среде весьма редко излагается позитивно, чаще всего отмечаются её неприглядные стороны. Неудовлетворёнными браком оказываются либо муж, либо жена, либо обе стороны; взаимная любовь, если она и была, то скоро проходит. Несчастливое супружество могло иметь место не только в сельском приходе, но и в городском. Тема брачного союза людей из разных сословий: духовного и светского неоднократно обсуждалась на страницах духовной периодики [38]. Та же проблема нашла своё отражение и в литературе, в частности в повести И. Н. Потапенко «Последняя» (1905 г.). В ней молодой городской священник Максим Благодуховский женится на красивой светской девушке, которую брак избавил от нищеты. Отец Максим — это тип нового пастыря: он увлечено занимается пастырской деятельностью, прекрасный проповедник, усиленно занимается самообразованием, читает и выписывает много книг и журналов, как духовных, так и светских. Человек порядочный, мягкий, деликатный, любящий свою жену. Однако его супруга никак не может и не хочет свыкнуться со своим новым положением, а это делает о. Максима несчастным. Это произведение было негативно оценено церковными рецензентами. Н. А. Колосов опасался, что читатель прочитавший повесть, решит, что мораль писателя заключается «в том, что духовные лица не должны жениться на светских девушках» [39, с. 89]. Критик был возмущен тем, что Потапенко, подобно другим писателям, имеет «наивно-превратное представление о круге деятельности духовенства, которая, в их изображении превращается в совершенную праздность» [39, с. 89] .
Надо отметить, что в произведениях И. Н. Потапенко, подобно другим писателям того времени, особенно распространены отрицательные образы
как сельских, так и городских матушек. Так в сюжете рассказа «Лепта вдовицы» в сельском приходе умирает дьячок, оставивший без средств к существованию жену и дочь. Для того, чтобы жить дальше, вдова могла бы заняться изготовлением просфор, но этим делом занимается матушка, несмотря на то, что приход богатый. Её муж, члены причта, благочинный просят её передать печение просфор вдовы, но она всем отвечает отказом. Н. А. Колосов, комментируя этот рассказ и не сомневаясь в правдивости сюжета рассказа, писал, что священнические жены «не всегда являются достойными помощниками своих мужей. Бывают иногда, что все благие стремления и усилия священника разбиваются о сопротивление его недостаточно развитой умственно и нравственно супруги. Тип такой матушки и изображен в настоящем рассказе г. Потапенко» [40, с. 147—148].
Для творчества И. Н. Потапенко в целом было характерна легкая ирония, подобная С. И. Елеонскому. Ярким примером тому служит рассказ «Примирение» (1900 г.), в котором яркими красками описана ссора двух священников одного сельского прихода: о. Мартирия и о. Василия. Два друга еще со времени обучения в семинарии делят пополам свой большой сельский приход. Время от времени они ссорятся, чаще всего из-за скверного характера их жен. Обычно эти ссоры заканчивались быстро, так матушкам, подругам по епархиальному училищу, становилось скучно друг без друга. Но одна ссора становится очень серьезной. В ней активное участие принимают обе матушки, провоцируя своих мужей. Приехавший в село багочинный, приглашает обоих священников в церковь и заставляет их помириться. Рассказ заканчивается тем, что в село приезжает новый священник.
Комментируя это произведение, Н. А. Колосов, что сюжет рассказа абсолютно вымышленный, так как ссоры между священниками одного прихода происходят по другим причинам. Тем не менее, в рассказе присутствует одна правдивая черта, наблюдаемая в реальной жизни: это — негативное влияние, которое могут оказывать матушки на своих мужей.
Как и другие писатели, И. Н. Потапенко нередко, с присущей ему иронией, затрагивает и тему выбора невесты семинаристом, окончившим свой курс обучения («Счастье поневоле», «Судьба» и др.).
В данной статье проанализованы материалы духовной периодики о проблемах служения пастыря и роли его спутницы в этой деятельности во время и после реформ в церковно-приходской жизни. Именно в этот период наблюдались существенные изменения в жизни духовного сословия, в частности, — в процессе обучения в духовных школах, как в мужских, так и женских: всё меньше уделялось вниманию духовному воспитанию обучаемых. И это, несомненно, оказало влияние на мировоззрение нового поколения священнослужителей, что приводило к столкновению «старых» и «но-
вых» пастырей, разобщению с паствой и часто сказывалось на отношениях между священником и его супругой.
Можно констатировать, что эти самые существенные проблемы церковной жизни тех лет одновременно нашли своё зеркальное отражение как в духовной журналистике, так и в беллетристике того времени. Следует отметить, что церковная критика своевременно и глубоко анализировала каждое новое произведение, среди персонажей которого были представители духовного сословия. Для неё наиболее важным для оценки произведения являлось, во-первых, насколько созданные образы соответствуют реальности; во-вторых, насколько глубоко отражается в деятельности священника и его жены христианский идеал пастырства. В меньшей степени уделялось внимание художественным достоинствам романов, повестей и рассказов. Надо признать, что в литературе того времени многие писатели пытались создать образ матушки. Как показано в статье,- это разные типы, отражающие, в какой-то степени, действительность. Но нет целостного, глубокого и правдивого образа матушки-сподвижницы, которая бы активно участвовала в деятельности своего мужа. Как свидетельствуют многочисленные мемуары служителей церкви, в реальной жизни их было не мало. Однако в литературе чаще отражались негативные стороны этого персонажа, и только в некоторых произведениях сделана попытка создать положительный образ матушки. Рецензенты неоднократно отмечали эту склонность писателей видеть в жизни представителей духовного сословия, прежде всего негативы. Некоторые из них считали, что священник должен извлекать из светской литературы то, что ему необходимо для своего служения. А читатель — видеть и понимать проблемы жизни того сословия, которое отвечало за духовно-нравственное состояние народа. Писателю же было нужно привлечь внимание общества к очень важным жизненным проблемам.
«Каждый писатель является в той или иной степени сыном современной ему эпохи и в своих произведениях отражает те взгляды и настроения, которые были достоянием его среды. Поэтому литература может быть рассмотрена, как собрание исторических документов о духовных переживаниях народа в разное время. В эпических образах она повествует нам о том, как жило и думало общество известной эпохи, какие идеалы оно себе ставило, и какими средствами их осуществляло» [26, с. 760] . Полностью разделяя это мнение журналиста духовной печати тех лет, добавим, что оно звучит весьма актуально в наши дни. В заключение подчеркнём: огромный пласт журналистики — церковной [42] — до сих пор в полной мере не используется в полной мере современными исследователями русской литературы. А в нём — богатый материал, выражающий особый, христианский взгляд на жизнь и её отражение в литературе.
***
1. Смолич И. К. История русской церкви 1700—1917. М., 1996. Ч. 1. Гл. IV.
2. Певницкий В. Ф. Семейная жизнь священника // Руководство для сельских пастырей / Далее: РДСП /. 1885. Т. 2. № 21 (19 мая).
3. Что может сделать сельская матушка // Архангельские епархиальные ведомости. 1903. Часть неофиц. № 18 (30 сент.). С. 662—669 /Псковские епархиальные ведомости/
4. Оренбургские епархиальные ведомости. 1903. Часть неофиц. № 6 (15 марта). С. 246—250 / Известия и заметки: перепечатка из Орловских епархиальных ведомостей/. С. 249.
5. Содействие жены священника делу пастырского служения ее мужа // Новгородские епархиальные ведомости. 1895. Часть неофиц. № 11 (1 июня). С. 648—656. /Статьи и рассуждения: перепечатка из Московских церковных ведомостей /
6. Набивач И. Помощницы православного пастыря // Оренбургские епархиальные ведомости. Часть неофиц. 1910. № 4 (28 янв.). С. 68—72.
7. О наших матушках и об епархиалках // Смоленские епархиальные ведомости. Отдел неофиц. 1910. № 11 (1—15 июня). С. 398—400. /Иноепархиальные известия: перепечатка из Симбирских епархиальных ведомостей/.
8. Кузьмин Владимир. Спутницы // Смоленские епархиальные ведомости. Часть неофиц. 1912. № 5 (1—15 марта). С. 253—261 / Перепечатка из «Енисейских епархиальных ведомостей»/.
9. Вл. Даль. Толковый словарь живого великорусского языка. М., 1982. Т. 4. С. 108).
10. Воронов А. Д. Женские типы духовного звания в светской литературе // Руководство для сельских пастырей. 1874 № 44 (3 нояб.). С. 278—290.
11. Примерное поведение священника в домашней жизни // Руководство для сельских пастырей. 1872. Т. 20 (14 мая). С. 119—127.
12. Тамбовские епархиальные ведомости. 1888. Часть неофиц. 1877. № 5 (1 марта). С. 177—180.
13. Лесков Н. С. Собрание сочинений в 11 тт. М., 1958. Т. 10. С. 188—234.
14. Вадковский А. В. Жизнь сельского священника. Бытовая хроника из жизни русского духовенства. Ф. В. Ливанова. М., 1877 (Критическая заметка) // Православный собеседник. 1878. Ч. 1. Янв. С. 92—132.
15. Попов А. В. Типы духовенства в русской литературе за последние 12 лет // Православный собеседник. 1884. Ч. 2. Май. С. 44—88
16. Калинников Н. К. [Рец. на книгу: Изо дня в день: Записки сельского священника. СПб., 1875] // РДСП. 1876. Т. 2. № 25 (20 июня). С. 219—228.
17. Вишняков А. Г. Наше духовенство по беллетристическим произведениям: .[Рец. на книгу: Изо дня в день: Записки сельского священника. СПб., 1875] // Православное обозрение. 1877. Т. 1. Янв. С. 152—188.
18. Протопопов В. И. [рец. на кн: (Мещерский В.П). Изо дня в день: Записки сельского священника. СПб., 1875] // Странник. 1876. Т. 1. Янв. Ч. 2. С. 15—22 /Библиография/.
19. «Не угодил», рассказ О. Забытого: («Отечественные записки». 1883. Май) // Церковно-общественный вестник. 1883. № 81 (24 июня). С. 3—6.
20. Кузнецов В. И. Недетовский Г. И. // Русские писатели. 1800—1917. Библиографический словарь. Т. 4. М—П., М., 1999. С. 260.
21. Соловьев Н. Хула на молодое духовенство // Церковно-общественный вестник. 1877. № 109 (30 сент.). С. 4—5.
22. Калинников Н. К. «Миражи». Повесть О. Забытова: «Отеч. зап. 1881, сент, окт, нояб. // РДСП. 1882. Т. 2, № 28 (11 июля). С. 257—278; № 30 (25 июля). 321— 338.
23. Салтыков-Щедрин М. Е. Собрание сочинений в 20 тт. Т. 19. М., 1965..
24. Миражи. Повесть. Соч. О. Забытого (Г. И. Недетовского). СПб., 1882.
25. Покровский В. В. Духовенство в рассказах С. Н. Елеонского // Современный мир. 1911. № 10. С. 206—215.
26. И. Б. Духовенство в произведениях С. Елеонского // Странник. 1913. Т. 2. Дек. С. 757—766.
27. Елеонский С. Папаша-крестный // Русское богатство. 1901. № 3. С. 5—34.
28. Елеонский С. Рассказы. СПб., 1903.
29. Колосов Н. А. Типы православного духовенства в русской светской
30. Кровский П. Русское духовенство в изображении современных беллетристов // Оренбургские епархиальные ведомости. 1905. № 16 (15 авг.). С. 522—530.
31. Библиография [С. И. Гусев-Оренбургский «Золотой сон». Т. V. «Недоразумение». Т. VIII. Пг., 1915] // Русские записки. 1915. № 5. Май. С. 326.
32. Колосов Н. А. Православное духовенство в изображении С. Гусева-Оренбургского // Христианин. 1915. № 10. Окт. С. 331—349; № 12. Дек. С. 716— 731.
33. Гусев-Оренбургский С. И. Полное собрание сочинений в 14-ти тт. Т. IV. Петроград, 1915.
34. [Колосов Н. А.]. Типы православного духовенства в современной русской беллетристике // Воскресный день. 1909. № 26. С. 301—303.
35. Кровский П. Русское духовенство в изображении современных беллетристов // Оренбургские епархиальные ведомости. 1906. № 5 (1 марта). С. 190—196.
36. Колосов Н. А. В неверном освещении (О духовенстве в сборниках товарищества «Знание»: «В приходе» и «Страна отцов» Гусева-Оренбургского) // Душеполезное чтение. 1905. Ч. 3. Дек. С. 555—573.
37. Соколов Л. А. Типы духовных пастырей в нашей светской литературе (По поводу сочинений г. Потапенко) // Странник. 1892. Т. 3. Дек. С. 711—735.
38. М. З. «Чужие половинки»: Достойная внимания заметка по вопросу о су-пружествах в духовной среде // Прибавление к Херсонским епархиальным ведомостям. 1899. № 18 (15 сент.). С. 482—487. Об актуальности проблемы свидетельствует количество перепечаток этой публикации в других церковных изданиях: Воскресное чтение. 1899. № 47 (21 нояб.). С. 745—750; Тобольские епархиальные ведомости. 1900. № 8 (16 апр.). С. 154—168 и др.
39. Колосов Н. А. Типы русского православного духовенства в светской литературе // Душеполезное чтение. 1905. Ч. 3. Сент. С. 88—96.
40. Колосов Н. А. Русское православное духовенство в нашей светской литературе 1896—1898 гг. // Душеспасительное чтение. 1898. Ч. 3. Сент. С. 142—156.
41. Духовенство в произведениях С. Елеонского // Странник. 1913. Т. 2. Дек. С. 757—766. С. 760.
42. Христианство и новая русская литература XVIII—XX веков. Библиографический указатель / Сост. А. П. Дмитриев, Л. В. Дмитриева. СПб., 2002.
