CC BY
275
СЛОВО И ОБРАЗ В КУЛЬТУРЕ
Е. Г. Андреева, И. Л. Кукша
РОЛЬ ЗАГАДКИ В ЯЗЫКОВОЙ КАРТИНЕ МИРА (НА МАТЕРИАЛЕ РУССКОГО И АНГЛИЙСКОГО ЯЗЫКОВ)
Интерес современной лингвистической науки к методам и способам познания окружающего мира с неизбежностью приводит и к исследованию проблемы отражения мира в человеческом сознании как таковом, и к вопросу о его отражении в сознании носителей конкретных языков. Изучение языковой картины мира, равно как и сопоставление языковых картин, стало уже достаточно разработанным направлением в языкознании. Основным материалом, дающим возможность «рассмотреть» и построить картину мира, считаются национально-специфические концепты, наиболее ярко отражающие черты этноса — носителя данного языка. Однако не будет преувеличением сказать, что загадка как особый жанр народного творчества может дать не менее обширную и ценную информацию в отношении языковой картины мира, поскольку загадки, наравне с мифом и сказкой, издревле отражают постижение мира человеком, сохраняясь в языке на протяжении многих лет и даже веков. Изменения в социальной структуре общества, в научных представлениях носителей языка приводят к появлению новых загадок и к забвению старых. Следовательно, и в самом списке загадок для каждого языка, и в тех ключевых темах, которым они посвящены, и, главное, в лингвистических особенностях репрезентации «загадочного» денотата можно и следует искать связь с национальной языковой картиной мира. Такие специфические черты языка загадки, как метафоричность, образность, стремление к языковой игре, звуковые соответствия порождают интерес к ее структуре с точки зрения языкового представления. Анализ языковых средств, используемых в загадке для создания характерной «загадочной» образности, обладающих потенциалом для передачи особых знаний о мире внутри языкового коллектива, как представляется, способен выявить точки сближений и расхождений между русской и английской картинами мира, тогда как определенные закономерности в постижении мира и отражение результатов этого постижения в загадках дадут возможность говорить о большей или меньшей близости этих двух народов в процессе познания мира.
Прежде чем обратиться к собственно анализу текстов загадок, необходимо очертить основные характеристики и функции такого рода текстов, поскольку именно они во многом задают тематику, характер и языковое наполнение конкретной загадки. Специфика загадки, в первую очередь, определяется ее истоками как жанра устного
148
Вестник Русской христианской гуманитарной академии. 2010. Том 11. Выпуск 3
народного творчества и тесной связью с культурой, связью, устанавливаемой на уровне часть - целое. Фольклор в целом и загадка, в частности, будучи особой долитературной формой, отражает структуру архаичного коллективного сознания и имеет в своем основании мифологическое мировидение. По этой причине изучение загадки оказывается невозможным без обращения к мифологическим основам текстовой составляющей загадки. Для архаичного бытия слово — это миф, а миф, в свою очередь, — это слово, высказывание. По Р. Барту, миф представляет собой особую систему: он создается на основе некоторой последовательности знаков, которые существуют до него, и становится поэтому вторичной семиологической системой1.
Соотнося происхождение протозагадки с идеей первотворения, В. Н. Топоров представляет загадку как особый механизм, вырабатываемый культурой для того, чтобы гарантировать сохранность в памяти этноса информации о праистоках и обеспечить тем самым возможность возвращения к ним в случае надобности2. При этом на первый план выступает такая функция загадки, как сохранение в ней принципа, атмосферы ситуации творения, что лингвистически выражается в слитой субъектно-объектности загадки (точнее, субъектное и объектное разделены применительно к загадке условно). Поэтому для загадки актуальны оппозиции, разделяющие и одновременно связывающие изначальное «хаотическое» состояние и возникающий из него порядок вещей: знание/незнание, явленное/неявленное, контролируемое/неконтролируемое, целенаправленное/спонтанное, внешнее/внутреннее, открытое/закрытое и т. п., как и принципиально важные свойства открытости и потенциальности, также присущие загадке.
Этой первой функцией загадки как механизма, сохраняющего атмосферу первотворения и возвращающего носителй языка к праистокам, обусловлена ее не менее важная функция — ритуальность. О том, что загадка — ритуал, свидетельствуют многочисленные факты, в частности, то, что загадки использовались и, возможно, продолжают использоваться в момент кризиса, разрушения или опасности, грозящей превратить привычный человеку мир в хаос. Кстати, в связи с ритуальностью загадки М. А. Рыбникова отмечает, что существовал запрет на произнесение загадок, а также определенных слов и песен в иное («неритуальное») время3. В такого рода ситуациях загадка разрешает все вопросы и этим способствует возрождению-восстановлению мира. В социальном отношении загадка во многих культурах сопровождает человека при обряде инициации (как, скажем, «царские» загадки, загадываемые при возведении царя на трон), при вступлении в брак, при переходе к новому социальному статусу. Загадка в такой обрядовой функции часто фигурирует в сказках, где от ее решения зависит не только благополучие персонажа (обычно — Ивана-дурака), но и избавление от смерти, и она, таким образом, задается герою в момент пограничного, кризисного состояния между жизнью и смертью.
В качестве ритуального текста космогонического характера загадка, по мнению Т. Я Елизаренковой, отсылает «к алфавиту мира, а последовательность ответов — к иерархическому устройству мира»4. Ритуальная и сакральная функции загадки, ее
1 Барт Р. Миф сегодня // Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. — М., 1994.
2 Топоров В. Н. Из наблюдений над загадкой // Исследования в области балто-славянской духовной культуры. Загадка как текст. — М., 1994.
3 Рыбникова М. А. Загадки. — М.; Л., 1932.
4 Елизаренкова Т. Я., Топоров В. Н. О ведийской загадке типаЪгаЬтос!уа // Паремиологические исследования / Сост. Г. Л.Пермяков. — М., 1984.
функция текста, сохраняющего и передающего знания от человека к человеку и от поколения к поколению, подводят нас к еще двум функциям загадки, на которые также указывают некоторые современные ученые, называя их игровой и познавательной функциями5. В частности, известно, что древние английские загадки обычно представляли собой короткие стихотворные тексты, похожие на головоломки, побуждавшие читателя опознать предмет, животное, явление природы или действие, описанное иносказательно, а иногда в форме игры. Действительно, такого рода загадки, как и все другие формы головоломок, позволяют посмотреть на мир с новой, иной точки зрения, являясь своего рода тренажером для ума, а загадки, представляющие такие области, как наука и религия, в силу своего содержания, служили и служат в качестве текстов в некотором роде познавательных.
Остановимся чуть подробнее на несомненной игровой природе загадки, поскольку загадка признается одним из ведущих типов игры культуры (по Й. Хейзинге). Это подтверждается, во-первых, общей игровой атмосферой во время ситуации загадывания, характерной для многих архаических традиций и, во-вторых, подкрепляется «поведением» самой загадки, в частности, типичной для нее игрой смыслами (когда используются многозначность, омонимия, синонимия) и игрой близкими по звучанию словами. Именно поэтому с точки зрения современного человека загадка — это главным образом и в первую очередь развлечение, и как раз с этой ее функцией связано появление огромного количества шуточных загадок, ребусов, загадок-шарад и загадок, построенных на игре слов. Для человека же других эпох — это сначала текст сакральный, затем ритуальный и, наконец, познавательный.
Все вышеуказанные функции загадки, а также ее принадлежность к фольклорному жанру и, следовательно, к языку как таковому свидетельствуют о том, что загадка — это феномен культуры, в котором с неизбежностью проявляются этноспецифичные черты мировосприятия носителей данного языка. Интересующие нас единицы культуры выявляются в текстах загадок, во-первых, потому, что в них представлены такие языковые элементы (признаки), которые свойственны лишь данной определенной культуре, т. е. за счет уникальных этноспецифичных элементов, которые непосредственно отражают в языке особенности соответствующей культуры. Во-вторых, помимо такого прямого отображения, единицы культуры могут передаваться в текстах косвенно, через специфические структуры мышления, находящие свое выражение на поверхностном уровне в виде особой организации высказывания в каждом языке. Иными словами, своеобразие языковой картины мира обнаруживается также и в типичном для конкретного языка членении сообщаемой информации между значениями языковых единиц, в различиях между конструктами, составляющими системы отдельных языков, и определяется не в меньшей степени самим характером когнитивных структур, лежащих в основе построения речевых высказываний на данном языке. Таким образом, эти когнитивно-семантические структуры хотя и опосредованно, но все же проецируют своеобразие культур в язык, поскольку, как уже было сказано выше, характерные для каждого языка правила порождения высказываний свидетельствует о своеобразии схем мышления, свойственных представителям разных культур. Иначе говоря, специфика языковой картины мира проявляется не только в национально окрашенном содержании особых элементов культуры данного языкового коллектива, но и в самой структуре высказываний, построенных из единиц данного
5 Brewer Н. Old English Riddles // URL: http://www.chass.utoronto.ca/ ~cpercy/courses/1001Brewer.htm
языка6. Именно поэтому принято считать, что при структурировании информации в предложении действуют два типа фреймов — (1) когнитивно-семантические, опирающиеся на специфические структуры мышления, и (2) относящиеся к уровню культуры (культуральные), активируемые при представлении информации об этноспецифичных элементах культуры и реалиях.
В свою очередь, в основе картины мира, представленной в загадке, лежит когнитивная структура самой загадки. Отгадка и внутренняя форма загадки, отражая знания о мире, образуют два когнитивных уровня этого знания. Выделение этих двух когнитивных уровней, рассмотрение их взаимосвязи является удобным средством описания семантики загадки с позиций когнитивной лингвистики. На первый план при этом выходит анализ взаимодействия двух указанных семантических планов, а именно внутренней формы и значения, в представлении заключенного в знаке знания о мире. Их взаимодействие составляет основу когнитивной модели загадки как семиотической единицы, при этом внутренняя форма, характеризующая способ номинации, оказывает влияние на собственно денотативное значение.
Попытка провести реконструкцию языковой картины мира на основе английских и русских загадок и их сопоставление опирается на обширный текстовый материал, в который вошли как загадки, связанные с мифопоэтической картиной мира, так и загадки, отражающие современные представления, так сказать, отвечающие современной картине мира. Общий корпус проанализированных примеров составил 862 загадки на двух языках с опорой в первую очередь на тематическую классификацию. В корпус вошли тексты, описывающие время и календарь, внешнее пространство, человека и человеческое тело, явления природы, животных, птиц, насекомых, растения и плоды, предметы быта и жизнедеятельность человека, а также загадки о буквах и цифрах. Тематика выбранных текстов обусловлена тем, что окружающая людей природа, атмосферные явления, стихии относятся к базовым понятиям, определяющим человеческое сознание и жизненный опыт, тогда как категории пространства и времени являются ключевыми фольклорными категориями, закрепляющими основы фольклорного бытия. Описания природных явлений и предметов быта помогают увидеть изменения в текстах загадок в соответствии с тем, как меняются представления человека о мире, а также, что весьма важно с точки зрения фольклорных оппозиций, дают возможность противопоставить внутреннее пространство внешнему. Кроме того, те языковые единицы, с помощью которых описываются указанные сферы человеческой жизни и его окружения, входят в так называемый основной словарь языка, который в наименьшей степени подвергается изменениям, в том числе и за счет заимствований, и, следовательно, в наибольшей степени отражает исконную лексику данного языка, ее самый древний слой. Последняя тематическая группа включенных в анализ загадок — загадки о буквах. Их рассмотрение представляется целесообразным в связи с тем, что они ярче всего демонстрируют, насколько важной стала игровая функция загадки, почти полностью вытеснив первоначальные сакральную и ритуальную функции, подчеркивая при этом переход от устного функционирования текста к письменному и связь загадки с графикой.
Обратимся сначала к протозагадке, которая характеризуется отсутствием вопро-шания, поскольку она направлена на идентификацию, в некотором смысле тяготеет к «картинке», ее элементы пока еще не имеют сложных связей, а сама она отличается
6 Хайруллин В. И. Перевод и фреймы: Учебное пособие — М., 2009.
дейктичностью. Ее структура соотносительно опознающая, идентифицирующая. Этот архаический тип загадок характеризуется отсутствием вопросительных слов, они начинаются с указательных местоимений это, вот или глагола быть (есть). Примеров такого рода загадок относительно немного, в качестве типичной можно привести следующий русский текст: (1) Есть на свете конь, всему свету не сдержать (ветер) или аналогичный по структуре английский: (2) There was a green house. Inside the green house there was a white house. Inside the white house there was a red house. Inside the red house there were lots of babies (a watermelon).
К их числу также относятся загадки-мифы, которые можно рассматривать как интернациональные мифологемы; такова, скажем, следующая английская загадка: (3) Cannot be seen, cannot be felt, cannot be heard, cannot be smelt. It lies behind the stars and beneath the hills. Ends life and kills laughter (the dark) как пример космогонического мифа. Приводимую ниже русскую загадку можно трактовать как проявление мифа о рождении чудесного ребенка: (4) Родила Аленкаребенка, безрук, без ног, одна головенка (яйцо). К протозагадкам относится и древнейший срез загадок — досимвольный, связанный с некоторыми утверждениями о структуре фольклорного мира (мир правильного и должного, мир нормы): (5) Мертвое рождает живое, а живое пожирает мертвое (дерево, огонь). В последней загадке происходит персонификация предметов и стихий, приписывание им человеческих свойств, что весьма типично для загадок этого плана как на русском, так и на английском языке. Весьма многочисленны также загадки, включающие в себя антропоцентрические формулы и формулы родства, также сводимые к ним: (6) What has got a neck but cannot swallow? (a bottle); (7) Без мяса, без костей, а все-таки пять пальцев (перчатки); (8) A cloud was ту mother, the wind is my father, my son is the cool stream, and my daughter is the fruit of the land. A rainbow is my bed, the earth my final resting place, and I’m the torment of man (rain); (9) Мать толста, дочь красна, сын храбер, в поднебесье ушел (печь, огонь и дым). Появление близких по структуре и осмыслению миропорядка загадок в разных культурах иллюстрирует своего рода универсальность текстов на этом этапе: (10) Scarcely was the father in this world when the son could be found sitting on the roof (fire, smoke); (11) Отец не родился, a сын уж в лес ходит (огонь и дым). Символичными могут быть как слова, так и целые фрагменты текста. Элементы фольклорного мира могут иметь прямую номинацию, могут быть выражены символами, а могут быть представлены обоими указанными способами. Понимание фольклорного текста на этом уровне предполагает умение соотнести множество элементов фольклорного мира со множеством символов. Подобного рода символьное, т. е. выраженное через символ богатства текстовое отображение явления радуги находим в английской загадке: (12) What reaches across the sky in a million different colors but only appears after rain, what some say is the path to great fortune, though not easily attained, what appears tangible but cannot be touched, and not even easily gained (a rainbow).
Следующий уровень — это уже уровень семиотических оппозиций, к ним относится, например, пространственная оппозиция свое/чужое (этот мир / тот мир). Интересно, что в славянской мифологии поле предстает как некий рубеж, пограничная территория между своим и чужим пространством, что отражается и в загадках, например, в следующей: (13) На поле на Арском, на рубеже татарском, стоит дерево Ливанско, листья Митрофановски, когти дьявольски (репейник).
Семиотические оппозиции могут быть и универсальными, и специфичными для фольклора разных народов и различных фольклорных жанров. Так, смерть
ассоциируется с прядением, ткачеством не только в русском фольклоре, но и у древних греков, такого рода «переход» вполне понятен и прозрачен: процесс прядения, ткачества, плетения становится символом сотворения мира и человеческой судьбы — если оборвется нить жизни, остановится веретено, на котором эта нить вьется, оборвется сама жизнь. Таким образом, символическая связь между смертью и тканым полотенцем, на которую опирается русская загадка (14) Верть, верть — на заборе смерть (полотенце), оказывается далеко не этноспецифичной, так же как и радуга в качестве символа удачи и богатства встречается у многих народов, а не только у англичан.
Встречаются загадки, в которых в той или иной форме постулируются правила поведения, демонстрируются ритуалы, делаются запреты. Такова английская загадка, свидетельствующая о крепости брачных уз: (15) Touching one, yet holding two, it is a one link chain binding those who keep words true, till death rent it in twain. What is it? (a wedding ring). Еще более интересна русская загадка о рыбе, в которой прямо «прописан» определенный ритуал вежливости, которого следует придерживаться гостям в хлебосольном доме: (16) У красной девушки кушали господа; покушали, Богу молились: «Благодарим тебя, красная девица, за хлеб, за соль, просим к нам в гости». Девица отвечает: «Я по земле не хожу, в небо не гляжу, гнезда не завожу, а детей вывожу» (рыба).
Широко распространенный в загадках прием метафоризации зачастую по-разному отражает понятийные системы народов, опираясь на разные фрагменты социального опыта каждого этноса. С этой точки зрения, ярким примером расхождения между русским и английским национальным опытом могут служить загадки про пчелу: (17) Маленька собачка не лает, не бает, а больно кусает (пчела) и (18) A warrior amongst the flowers, he bears a thrusting sword. He uses it whenever he must defend his golden hoard. What is he? (a bee). Для носителя русского языка естественным становится метафорический перенос пчела — собачка, так как собака защищает и охраняет каждый дом в русской деревне, и именно поэтому замок в русском языке также метафорически соотносится с собакой (ср.: Не лает, не кусает, а в дом не пускает), тогда как для носителя английского языка на первый план выступает иной образ и, следовательно, иная метафора пчела — воин.
Старые мифопоэтические модели загадок иногда подвергаются текстовым трансформациям, когда к древней антропоцентрической формуле делаются добавления на основе современного языка, чтобы тем самым сделать более понятной читателю включенную в загадку метафору, которая, как кажется, утратила свою «прозрачность»: (19) Плаваю под мостиком и виляю хвостиком. По земле не хожу, рот есть, да не говорю, глаза есть — не мигаю, крылья есть — не летаю (рыба). Начальная рифмованная часть в вышеприведенном примере иллюстрирует типичные трансформации «загадочного» текста. Еще более трансформирована древняя формула в следующей загадке: (20) Не хожу и не летаю, а попробуй догони! Я бываю золотая, ну-ка, в сказку загляни! (рыба). Она, как нетрудно заметить, построена на той же антропоцентрической формуле, но уже рифмованная (что свидетельствует о ее более недавнем происхождении) и, кроме того, содержит аллюзию на известную сказку А. С. Пушкина. Помимо вкрапления рифмованных фраз, текст может подвергаться практически полному переложению на более понятный современный язык. Сравним два текста одной и той же английской загадки о луке — древний англосаксонский вариант: (21) I am a wondrous creature, а joy to women, useful to neighbors; not any citizens do I injure, except my slayer. Very high is my foundation. I stand in a bed, hair underneath somewhere. Sometimes ventures a fully beautiful churl's daughter, licentious maid, that she grabs onto me, rushes me to the redness,
ravages my head, fixes me in confinement. She soon feels my meeting, she who forced me in, the curly-haired woman. Wet is her eye. И ее современное переложение: (22) lama wonderful help to women, the hope of something to come. I harm no citizen except my slayer. Rooted I stand on a high bed. I am shaggy below. Sometimes the beautiful peasant’s daughter, an eagerarmed, proud woman grabs my body, rushes my red skin, holds me hard, claims my head. The curly-haired woman who catches me fast will feel our meeting. Her eye will be wet (an onion). Все ключевые моменты исходной загадки сохранены, архаичные лексемы заменены на более понятные, структурно устаревшие фразы перестроены в соответствии с правилами современного синтаксиса.
Небезынтересно также и то, что в обоих языках один и тот же текст загадки может приобретать вторую отгадку, современную, в связи с изменением материальной культуры носителей этого языка: (23) What has по beginning end, or middle?(a ring или a doughnut) или (24) Осенью питает, зимой согревает, весной веселит, летом холодит (дерево или водка). Близким к вышеописанной тенденции является использование древних формул родства по отношению к реалиям, появившимся в значительно более поздний период: (25) В чисто убранной светличке дремлют сестры-невелички. Эти сестры весь денек добывали огонек (спички).
В целом можно заключить, что язык английских и русских загадок сохранил черты, присущие древним текстам, демонстрируя одновременно устойчивость фольклорных формул и способность «приспосабливать» их под новые нужды (игру). Устойчивость формул подтверждается использованием старых формул для создания новых загадок, появлением новых вариантов отгадки к старым загадкам, тогда как способность загадок «подстраиваться» в соответствии с новой ситуацией проявляется в их способности подвергаться трансформациям. Трансформации текстов, в свою очередь, демонстрируют следующие стратегии: (I) переложение старых текстов на более «понятный» современный язык; (II) включение в старую загадку новой части; (III) замена метафоры на прямое указание (на предмет или функцию) в новой части загадки; (IV) появление дополнительной ссылки на широко известную в социуме информацию (фрейм); (V) использование в архаичной загадке новых звуковых подсказок (игры слов, подсказывающих имен, звуков); (VI) появление новой метафоры в связи с расширением знаний
о денотате; (VII) дополнительное использование рифмы.
Попытка обратиться к конвенциональной картине мира, представленной в загадках, продемонстрировала как сходства, так и различия, объясняемые в первую очередь тем, что при многих близких чертах в условиях жизни каждого народа есть свойственные только ему, присущие лишь данному этносу реалии культуры, быта, среды, которым в иной культуре и, значит, в понятийной системе соответствуют полные или частичные лакуны. Такие денотативные реалии естественным образом находят отражение и в загадках, прежде всего в виде языковых обозначений специфических элементов цивилизации, несущих культурный отпечаток. Это так называемые этнографические реалии, выражаемые в языке безэквивалентной или неполно-эквивалентной лексикой. Наиболее ярко они иллюстрируются следующими английскими и русскими загадками, в которых этноспецифический элемент либо упоминается в тексте загадки, либо загадывается и используется в виде отгадки: (26) What has a head, a tail, is brown, and has no legs? (a penny); (27) Can you tell what rhymes with moon, and could be written on a page, or on a rock forage on age, this ancient letter tell me soon! (a rune); (28) Flour of England, fruit of Spain, met together in a shower of rain; put in a bag tied round with a string if you’ll tell me this riddle, I’ll give you a ring (a plum pudding); (29) What has three feet but no legs or
arms? (a yard); (30) Войду в ельник, трясу березняк, и жарко, и ярко, и хочется! (баня);
(31) Б лесу выросло, из лесу вынесли, на руках плачет, а на полу скачет (балалайка);
(32) Скручен, связан, по избе пляшет (веник); (33) Рогат, да не бык, хватает, да не сыт, людям отдает, а сам на отдых идет (ухват). Как показал анализ отнесенных в этот раздел загадок, в обоих языках встречаются как общие для двух культур реалии, так и уникальные для каждой из них. По сферам употребления наиболее часто упоминаемые реалии (как общие, так и специфичные для одного из языков) относятся к предметам обихода (например, кочерга присутствует в загадках обоих языков); постройкам (мельница оказалась общей «загадываемой» реалией); блюдам национальной кухни; названиям монет; мерам длины; музыкальным инструментам; оружию (стрела встречается в текстах как русских, так и английских загадок).
Названия одежды, упоминаемые в текстах загадок, как и можно было ожидать, демонстрируют большую национальную специфику и дают представление о том, как одеты или были одеты (т. е. характеризует исторический план) представители той или иной культуры. Обращение к материалу всего лишь нескольких типичных текстов, таких как (34) Не stands beside the road in a purple cap and tattered green cloak. Those who touch him, curse him (a thistle); (35) I come out of the earth, I am sold in the market. He who buys me cuts my tail, takes off my suit of silk, and weeps beside me when I am dead (an onion); (36) Patch upon patch, without any stitches; if you tell me this riddle, I’ll give you my breeches! (a cabbage); (37) High born, my touch is gentle, purest white is my lace; silence is my kingdom, green is the colour of my death. What am I? (snow); (38) A wee man in a red coat. Staff in my hand, stone in my throat. What am I? (a cherry); (39) Летит тархан no всем торгам; без пол кафтан, без пуговиц (ветер); (40) Худенька шубенка все поле покрыла (снег); (41) Наш Порхан по всем торгам порхал, кафтан без пол, сапоги без носков (снег); (42) Беленький тулупчик сшит без рубчик (яйцо); (43) Стоит поп низок, на нем сорокризок (кочан капусты); (44) На горе горынской стоит дуб волынский, на нем платье богатырско, а сучье дьявольское (терновник); (45) Стоит Егорка в красной ермолке, кто ни пройдет — всяк поклонится / всяк поклон подает (земляника); (46) Без рук, без ног рубашки просит (подушка), дает возможность увидеть характерные для двух народов предметы одежды. Помимо этого, в английских и русских загадках можно найти (вероятно, косвенное) указание на одежду простых людей (англ. a cap and a cloak, a coat — и рус. шубенка, тулупчик) и одежду более богатых слоев населения (англ. a suit of silk, breeches, lace — рус. кафтан, шапка с бобром, сапоги), а также на одеяния отдельных социальных групп, например, священнослужителей (ризы) и воинов (платье богатырско). По текстам этих же загадок можно выявить и различия в климатических условиях проживания этносов, что становится заметно благодаря противопоставлению в целом более легкой одежды у англичан и более теплой — у русских (ср.: англ. a coat — рус. шубенка, тулупчик). Подчеркнем еще раз, что и в таких загадках как на русском, так и на английском языке превалируют антропоцентрические формулы, что совершенно естественно в текстах, в языковом плане опирающихся на названия одежды, так как последняя неизбежно вызывает в сознании образ человека. В том, что касается загадываемого элемента, то русский язык в этом отношении несколько более изобретателен, чем английский: в английском материале отгадкой почти всегда служит растение (или ягода) и только один раз встречается природное явление (снег), тогда как в русском встречаем большее разнообразие (ветер, яйцо, подушка, веник и другие окружающие человека явления и предметы).
Остановимся лишь кратко на названиях животных и растений, упоминаемых в загадках, которые в равной степени отражают расхождения в картинах мира. Часть
из них связана с рядом стереотипных ассоциаций, закрепленных в фоновых знаниях народа-носителя языка и культуры, и, таким образом, становятся названиями-символами. Так, в английских загадках упоминается чертополох (thistle) — одна из эмблем Шотландии, символ стойкости и мужества. Природно-географическая среда и географические названия, а также названия объектов являются яркими маркерами картины мира. Относительно употребительности географических названий в текстах загадок, безусловен факт, что в английских текстах они единичны (3 названия на 431 текст), тогда как в русских их встречается значительно больше (20 названий на 431 текст). Часть подобных названий становится символами, по-видимому, можно считать таковым London Bridge, упоминание о котором мы видим в следующей загадке (47) As
I went over London Bridge, I met my sister Jenny, I broke her neck and drank her blood and left her standing empty (a bottle of gin). Однако вряд ли следует делать такой же вывод относительно русского топонима Питер, хотя он также используется в загадке (48) Шла девица из Питера, несла кувшин бисера; она его рассыпала. Никто его не соберет: ни царь, ни царица, ни красная девица (звезды) — в этом случае название включено в текст благодаря рифме Питер — бисер. Из «чужого» пространства в русских загадках упоминается только Париж (одна загадка). В английских также находим лишь один иностранный топоним (Spain), однако есть указание на место происхождения (German, French, Dutch).
Из проанализированного корпуса примеров видно, что тексты загадок дают представление о рельефе местности, животном мире, укладе жизни (причем в загадках на обоих языках речь идет и о деревенском, и о городском образе жизни), в том числе в какой-то мере описываются кулинарные пристрастия, внешний облик жителей (скажем, кудрявая девушка в английской загадке или рот в бороде в русской), загадка иллюстрирует представления о бедности/богатстве (что опять же верно для обоих языков). Если обратиться к характеристикам ландшафта, то особенно заметно, что в английских загадках чаще упоминается море, океан и связанные с ним образы (корабли, моллюски), чем в русских: (49) My first is in ocean but never in sea, my seconds in wasp but never in bee. My third is in glider and also inflight, my whole is a creature that comes out at night (an owl); (50) Many small shellfish, one large shellfish (the moon and stars).
Заметные различия между языками, естественно, наблюдаются в том, что обретает большее значение в каждом из языков. Так, если в русских загадках весьма часто упоминается Бог, Божий страх, церковь, ангелы (как, например, в загадке про лодку: (51) Еду, еду, ни пути, ни следу, смерть подо мной, Бог надо мной) и связанные с этим социальные установки, а царская власть значительно уступает им в употребительности, то в английских самым частотным понятием стала власть короля, упоминания о которой в той или иной форме встречаются в два раза чаще, чем царь / царская власть в русских загадках. Стоит отдельно отметить, что в английском материале весьма много образов связано с войной, битвой, тогда как в русском их, напротив, встречается относительно мало. Обратная картина наблюдается в отношении понятия лес, который в английских загадках редко упоминается, а в русских, напротив, занимает одно из лидирующих мест. Та характерная черта русских загадок, что масштабнее всего в них представлен деревенский быт (деревня, село, крестьянский дом, утварь, уклад жизни), безусловно, связана с источником большинства текстов — записью загадок изустно в деревнях.
Нередко значительная роль в том, что именно находит свое центральное (или, наоборот, периферийное) отражение в пословицах на конкретном языке, принад-
лежит чисто географическим особенностям проживания этноса (этим объясняется значимость моря в жизни англичан и леса в жизни русских) и в не меньшей степени фольклорным связям. Причины частого обращения в загадках к концепту гора и важной формулы «стоит дуб», «среди моря-океана, среди острова Буяна» в русском языке следует искать в национальных особенностях построения фольклорной (мифопоэтической) картины мира. Практически во всех старинных русских заговорах упоминается остров Буян, лежащий посреди синя моря-Окияна, за тридевять земель, в тридевятом царстве. Остров Буян играет весьма важную роль в русских народных преданиях: чародейные заговоры, обращающиеся к стихиям, почти всегда начинаются со слов: «На море, на Окияне, на острове Буяне», без чего не может быть сильным ни одно заклятие. На нем лежит бел-горюч камень Алатырь; от обитателей острова Буяна произошли все земные птицы, насекомые и гады. По свидетельству заговоров, на том же острове восседают и дева Заря, и Перун. Здесь растет дуб — мировое древо. Считается, что у восточных славян Буяном назывался священный для всех славянских племен остров Рюен, позднее названный Рюген, а гора Триглав, которая находится там, олицетворялась в образе камня Алатыря.
Есть различия между исследуемыми языками и в том, что касается метафори-зации. В русских текстах метафоризация чаще происходит за счет олицетворения, что влечет за собой широкое использование в загадках названий птиц и животных (домашних и диких), так как сказывается тесная органичная связь русского человека с миром животных, некоторая сакральность этого мира (тотемы, охота как источник пропитания, домашние животные как источник поддержания жизни): (52) Шли козы по Калинову мосту, увидали зарю, попадали в воду (звезды); Заржал жеребец на Сионской горе, услыхала кобыла на русской земле (гроза). Подтверждением этой особой связи человека и животного служит обширная область аналогичных проявлений во фразеологии и пословичном фонде русского языка. В английских же загадках метафоризация осуществляется в основном за счет я-олицетворения: (53) I have a hundred legs but cannot stand, a long neck but no head; I eat the maid's life. What am I? (a broom). He будет преувеличением сказать, что загадок с такой структурой и метафорой преобладающее число.
Таким образом, сопоставление представлений о конвенциональной картине мира в загадках дает возможность заключить, что спецификой русских текстов являются следующие черты: (I) использование окказиональных географических названий, появление которых можно объяснить фольклорной традицией; (II) способность имен собственных в русских загадках выступать в качестве «заместительных номинаций», причем персонифицируются любые явления и предметы (светила и стихии, постройки, бытовые предметы); (III) заметное преобладание традиционных фольклорных формул; (IV) особое значение церкви, веры и связанных с этим установок в русских загадках; (V) обращение в русских загадках только к разговорному регистру. В свою очередь, специфику английских текстов составляют следующие факты: (I) употребление эпитетов (образных имен), прозвищ рядом с личными именами; (II) особое значение «короля» / «королевы», «власти короля»; (III) частое упоминание моря, океана и связанных с ними образов; (IV) явная связь с героическим эпосом благодаря частотности образов, связанных с войной, битвой; (V) наличие среди английских загадок текстов, принадлежащих разным регистрам.
Не менее важным представляется и то, что как особый жанр устного народного творчества загадки отличаются характерной фонетической организацией.
А. И. Гербстман утверждает, что в тексте загадки, наряду с обычной звукописью, являющейся одним из первоэлементов художественной формы любого поэтического произведения, нередко встречается особая, свойственная только этому жанру, звукопись, которую можно назвать «отгадочной»1. В качестве примера можно обратиться к такой загадке: (54) Что в избе за бус? (брус), в которой представлена своего рода «деформация» слов и понятий. Часто в загадках используется звуковая подсказка или так называемая отгадочная звукозапись, позволяющая догадаться об ответе благодаря рифмованности текста загадки. Иногда фонетически «работает» не целое слово, а лишь какая-то его часть, дающая все же намек на загаданное слово и помогающая разгадать загадку. Этот фонетический способ достаточно частотен для английских загадок: (55) What is the biggest pencil in the world? (Pennsylvania); (56) What city has no people? (Electricity). Еще одним вариантом этой техники являются загадки, в которых используется языковая игра, а загадываемое и отгадка звучат схоже, отличаясь лишь одним звуком, на письме — буквой (т. е. игра строится на паронимах), или являясь омофонами, как в следующем примере: (57) What flowers grow between your nose and your mouth? (two lips — tulips).
В целом анализ фонетической стороны загадок в сопоставляемых языках демонстрирует особое многообразие вариантов и возможностей создания «звукописи» в обоих языках, проявляя связи и с грамматикой, и с лексикой. Общими приемами для обоих языков стали: (I) «подсказывающие» звуки и звукоподражание; (II) «говорящие» имена; (III) окказиональное словообразование; (IV) «столкновение» фонетической составляющей и семантической; (V) обращение к омонимам и паронимам; (VI) использование перестановок компонентов загадки; (VII) повторы устойчивых формул; (VIII) опора на полную и частичную рифму. Специфика русских текстов отражается в форме «деформации слов и понятий» и рифмовки личных имен и географических названий. Особенности английских текстов проявилась в наличии особой звуковой подсказки, выводимой на уровне формулы (My first is...); в использовании в качестве подсказки части слова, являющегося отгадкой, в сочетании со столкновением семантических полей слов в тексте загадки и, наконец, в аллитерации. Такого рода отличия свидетельствуют о различиях между фонетическими системами исследуемых языков в большей степени, нежели о расхождениях между картинами мира как таковыми.
Аналогичным образом различия на лексико-грамматическом уровне, скорее, связаны с разносистемностью английского и русского языков, а не собственно с картинами мира, но тем не менее остановимся вкратце и на них. Что касается общих для двух языков черт, то отметим немаловажную роль следующих грамматических показателей: (I) категории числа (и в русских, и в английских текстах, прослеживается указание на единственность/множественность загадываемого); (II) числительного в загадках (числительные в загадках реализуют прямое значение, не метафоризируются, являются ключевыми словами для отгадки). Кроме того, и в английском, и в русском языках (III) языковая игра строится на противопоставлении переосмысленного значения фразеологизма (идиомы) или устойчивого сочетания и значений отдельных составляющих его компонентов; (IV) в загадках часто прибегают к использованию синонимов. Следует отдельно отметить те приемы и средства, которые, хотя и встречаются в обоих языках, но несут принципиально разную функциональную нагрузку.
7 Гербстман А. О звуковом строении народной загадки // Русский фольклор. Вып. 1. — М.; Л.,
1968.
К таковым относятся: (V) использование многозначных слов (явление, более активно задействованное в английском языке), что объясняется особенностью английской лексики, состоящей в большинстве своем из многозначных слов; (VI) омонимия используется для создания «загадочной» образности в английских текстах шире, чем в русских; (VII) аффиксальная словообразовательная модель представлена шире в русских текстах, где она становится основным источником окказионального словообразования. Что же касается заметных особенностей русских текстов, то к основным можно отнести: (I) указание на род отгадываемого при помощи окончаний, местоимений, личных имен, терминов родства, по соотнесенности с полом; указание на лицо определенного пола (через олицетворение); (II) столкновение категории грамматического рода с биологическим полом и близкое к этому представление загадываемого в тексте через средний род, дабы формы, передающие категорию рода не служили подсказкой; (III) многообразие приставочных глаголов; (IV) параллельное использование глагольных и именных структур в одной и той же функции; (V) изобилие уменьшительно-ласкательных форм (также есть и примеры преувеличений) в русских загадках. Тексты английских загадок характеризуются несколько иными чертами: (I) использование словосложения и создание новых слов по структуре словосочетания; (II) использование конверсии; (III) особая роль предлога и, как следствие, частое использование глаголов с постпозитивами и фразовых глаголов. Как нетрудно заметить, отмеченные выше особенности лексико-грамматического построения текстов загадок на русском и английском языках связаны исключительно со структурным своеобразием каждого из языков.
Сопоставление синтаксических параметров текстов загадок дает следующую картину. Подавляющее большинство такого рода текстов строится в форме вопросительных предложений, в обоих языках встречаются двусоставные предложения разных типов, предложения утвердительные и отрицательные (или предложения с отрицанием), а также восклицательные предложения. Немалую долю составляют неполные (эллиптичные) предложения, значительное количество загадок построено на умолчании и на опущениях знаменательных слов. Умолчание как основной прием создания «загадочного» текста определенной модели предполагает смысловую компрессию, соответственно, среди русских загадок и — реже — среди английских, встречаются неполные тексты с разными вариантами опущений. Немаловажным оказывается и такой синтаксический прием, как нарушение нейтрального (нормативного) порядка слов, что придает высказыванию большую экспрессию и представляет собой один из стилистических приемов. Инверсия является особенно значимой для английского языка, так как порядок слов в английском предложении, как правило, строго закреплен. Инверсия же придает текстам иногда оттенок разговорности, а в некоторых случаях — торжественности, придавая фразе приподнятый характер или же создавая ощущение «старинности» загадки. В русском языке, для которого характерен свободный порядок слов, инверсия не является столь значимой, однако и среди анализируемого русского материала весьма распространенной оказывается инверсия подлежащего и сказуемого. К общим для обоих языков чертам можно отнести то, что: (I) и в русском, и в английском материале представлены тексты, построенные в форме вопросительного предложения (с вопросительным словом); (II) двусоставные предложения разных типов широко представлены в русских и английских текстах загадок; (III) в текстах на обоих языках встречаются разного типа инверсии. Различаются языки по немногим параметрам. Так, русский язык по сравнению с английским
характеризуется разнообразием представленных видов односоставных предложений (определенно-личные предложения, неопределенно-личные, безличные предложения, обобщенно-личные предложения, назывные). В свою очередь английский язык отличается от русского тем, что в нем наблюдается стилистическое использование эллиптичных предложений (с пропуском одного из главных членов — или подлежащего, или сказуемого).
В заключение хочется еще раз подчеркнуть, что сопоставление текстов загадок, рассмотренных в совокупности, дает возможность обрисовать картину мира, присущую носителям данного языка, выявить наиболее значимые концепты и самые важные семиотические оппозиции, узнать о специфических чертах той местности, в которой локализуется народ-носитель языка, представить быт и жизненный уклад этих людей, их мироощущение и мировосприятие. Лингвистический анализ текстов загадок демонстрирует различия в структурах сопоставляемых языков, которые, хотя их и нельзя напрямую соотнести с языковой картиной мира, все же оказывают опосредованное влияние на менталитет нации, в некотором смысле формируя ее характер.
ЛИТЕРАТУРА
1. Барт Р. Миф сегодня // Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. — М., 1994.
2. Гербстман А. О звуковом строении народной загадки // Русский фольклор. Вып. 1. — М.; Л., 1968.
3. Елизаренкова Т. Я., Топоров В. Н. О ведийской загадке типа brabmodya // Паремиоло-гические исследования / Сост. Г. Л. Пермяков. — М., 1984.
4. Рыбникова М. А. Загадки. — М.; Л., 1932.
5. Топоров В. Н. Из наблюдений над загадкой // Исследования в области балто-славянской духовной культуры. Загадка как текст. — М., 1994.
6. Хайруллин В. И. Перевод и фреймы: Учебное пособие. — М., 2009.
7. Brewer Н. Old English Riddles // URL: http://www.chass.utoronto.ca/~cpercy/courses/ 1001Brewer.htm
