CC BY
31
Политические институты, процессы, технологии
DOI: 10.31862/2500-2988-2022-13-4-114-123 М.В. Пономарев
Московский педагогический государственный университет, 119435 г. Москва, Российская Федерация
Роль Второй мировой войны в развитии идеологического пространства общества
Актуальность темы исследования обуславливается растущей значимостью идеологического фактора развития общества. Это явление прослеживается в самых разнообразных сферах - от межгосударственных отношений и электоральных процессов до образования, культурного просвещения и деятельности массмедиа. Идеологическое пространство все в большей степени оказывает влияние на ценностный выбор, социальную рефлексию, мировоззренческое развитие современного человека. Чрезвычайно значим идеологический фактор и для укрепления национальной идентичности в условиях кризиса глобалистской парадигмы, осуществления «политики идентичности» и «политики исторической памяти». Понимание этого факта заставляет обратиться к истории идеологий, особое место в которой занимает вопрос о роли Второй мировой войны в развитии идеологического пространства общества. Автор статьи доказывает, что эта проблема не может рассматриваться в контексте стереотипного противопоставления «демократии» и «тоталитаризма» и требует изучения системной трансформации основных идеологических течений, в т.ч. неоднозначных изменений, которые во второй половине ХХ - начале XXI вв. претерпела «левая идея», постепенной деформации либерального политического дискурса, возрождения и экспансии радикальных форм «правой» идеологии. Все эти тенденции заставляют с особым вниманием отнестись к историческому наследию эпохи Второй мировой войны.
© Пономарев М.В., 2022
Контент доступен по лицензии Creative Commons Attribution 4.0 international License K^l The content is Licensed under a Creative Commons Attribution 4.0 international License hh^H^^I
Ключевые слова: Вторая мировая война, идеология, демократия, тоталитаризм, фашизм, нацизм, коммунизм, сталинизм, либерализм
ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ: Пономарев М.В. Роль Второй мировой войны в развитии идеологического пространства общества // Локус: люди, общество, культуры, смыслы. 2022. Т. 13. № 4. С. 114-123. DOI: 10.31862/2500-29882022-13-4-114-123
DOI: 10.31862/2500-2988-2022-13-4-114-123 M.V. Ponomarev
Moscow Pedagogical State University, Moscow, 119435, Russian Federation
The role of World War II in the development of the ideological space of society
The relevance of the research topic is determined by the growing importance of the ideological factor in the development of society. This phenomenon can be traced in a wide variety of areas - from interstate relations and electoral processes to education, cultural enlightenment and the activities of the mass media. The ideological space is increasingly influencing the value choice, social reflection, worldview development of modern man. The ideological factor is also extremely significant for strengthening national identity in the context of the crisis of the globalist paradigm, the implementation of the "identity policy" and the "policy of historical memory". Understanding this fact makes us turn to the history of ideologies, in which a special place is occupied by the question of the role of the Second World War in the development ^ x of the ideological space of society. The author of the article proves that this ¡^ ¡5 problem cannot be considered in the context of the stereotypical opposition 6 | of "democracy" and "totalitarianism" and requires the study of the systemic ¡5
transformation of the main ideological currents, including ambiguous changes IS x that in the second half of the 20th - early 21st centuries has undergone a "left ? ¡3 idea", a gradual deformation of the liberal political discourse, the revival and £ expansion of radical forms of the "right" ideology. All these trends make us §0. pay special attention to the historical heritage of the Second World War era.
Key words: World War II, ideology, democracy, totalitarianism, fascism, nazism, communism, Stalinism, liberalism
FOR CITATION: Ponomarev M.V. The role of World War II in the development of the ideological space of society. Locus: People, Society, Culture, Meanings. 2022. Vol. 13. No. 4. Pp. 114-123. (In Rus.) DOI: 10.31862/2500-2988-202213-4-114-123
Вторая мировая война стала одной из наиболее драматичных страниц в истории человечества, а ее последствия сохраняют значимость и в наши дни. По своей природе она была связана со сложнейшим комплексом дипломатических, экономических, технологических, культурных, социальных, социально-психологических явлений и процессов. В полной мере Вторая мировая война может быть признана и «войной идеологий». Этот аспект особенно важен в современных условиях, когда историческая память становится фактором идеологического и геополитического противостояния.
Чаще всего внимание историков оказывается обращено на идеологию как компонент военно-политической пропаганды, ставший в годы Второй мировой войны мощным оружием в борьбе за умы и сердца людей [1, с. 155]. Но не менее важен и тот факт, что именно идеология, наряду с геополитическими и военно-стратегическими факторами, во многом предопределяла ту позицию, которую занимали ведущие страны мира в условиях этого глобального конфликта. Отсюда распространенное мнение о Второй мировой войне как «столкновении трех мировоззренческих направлений - фашизма, коммунизма и демократии» [6, с. 135]. Причем такая точка зрения позволяет рассмотреть вопрос и в более широкой ретроспективе, в т.ч. с учетом специфики мирового политического процесса в годы холодной войны, а также значения исторического наследия Второй мировой войны для современного идеологического пространства.
На первый взгляд, итоги Второй мировой войны как войны идеологий з | предельно очевидны. Как отметил в своем выступлении на 75-й сессии о Генеральной Ассамблеи ООН президент РФ В.В. Путин, «в 1945 году
Ь § был разгромлен нацизм, сокрушена идеология агрессии и ненависти,
х х ~
ф <и а опыт и дух союзничества, понимание той громадной цены, которая ¡5 ^ была заплачена за мир и общую Победу, позволили построить послево-| у енный миропорядок»1. Сложно представить себе аргументы, с помощью <Е £
^ о _
о о. С 1=
1 Выступление В.В. Путина на 75-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН. 22.09.2020. URL: https://tass.ru/politika/9522139 (дата обращения: 23.08.2022).
которых можно было оспорить такое понимание наследия войны. Однако даже эта, казалось бы, бесспорная оценка заставляет поставить ряд весьма непростых вопросов. Идет ли речь о победе именно над нацизмом, либо имеется в виду историческое поражение фашизма как более широкого идеологического явления, и что именно следует подразумевать под фашизмом как идеологией, существенно отличной от национал-социализма? Историческая память о Второй мировой войне ставит вне человеческого закона любую «идеологию агрессии и ненависти», или речь идет именно о нацизме и фашизме? Победой какой идеологии следует считать поражение нацизма и фашизма, если послевоенный миропорядок оказался ввергнут в холодную войну, и каким образом в этом контексте выглядит распад СССР и всей мировой системы социализма? И, наконец, какую роль историческое наследие Второй мировой войны играет в современном идеологическом пространстве с учетом того факта, что национализм постепенно утрачивает черты «табуированной» идеологии?
На наш взгляд, поиск ответов на такие вопросы сопряжен с гораздо более широким проблемным полем, нежели восприятие Второй мировой войны как «войны идеологий» (при всей значимости такого ракурса). Речь должна идти об эволюции всего идеологического пространства общества на протяжении ХХ-ХХ1 вв., где Вторая мировая война рассматривается как фактор долговременной системной трансформации, а не только как арена идеологического конфликта, локализованного во времени и конкретно-исторических обстоятельствах.
Парадоксально, но постановка проблемы в широкой исторической ретроспективе, а главное, в рамках системного анализа идеологического пространства общества, заставляет весьма критически отнестись ко всем компонентам хрестоматийной формулы «столкновение трех мировоззренческих направлений - фашизма, коммунизма и демократии». Наиболее очевидной, на первый взгляд, в этом ряду выглядит «тема фашизма», поскольку любые попытки поставить под сомнение историческое поражение фашизма не только предельно сомнительны с политико-правовой и моральной точки зрения, но и абсурд- ^ х
ны по факту. Однако о дискредитации каких именно идеологических ¡^ ¡5
£ ^
установок и мировозренческих ценностей идет речь, когда мы гово- С о
рим об историческом поражении фашизма? Прямые отсылки к исто- ^ ¡5
рическим фактам в данном случае даже усложняют проблему. Так, | х
решения Нюрнбергского трибунала определялись вполне четко сфор- ? ¡3
мулированными критериями «преступлений против мира», «воен- £ ^
ных преступлений» и «преступлений против человечности», но они ^ о. не были напрямую соотнесены ни с одной идеологией (в том же ключе
в 1950 г. Комиссией международного права ООН были сформулированы и «нюрнбергские принципы»).
Цель уничтожения нацизма как преступной идеологии и искоренения самой возможности ее возрождения в послевоенном мире была поставлена союзниками по антигитлеровской коалиции в ходе Крымской конференции. Но и в этом случае нацизм ассоциировался с «германским милитаризмом» и подлежал уничтожению именно как угроза «безопасности всего мира». Специфика же фашизма как особой идеологии вообще не стала предметом каких-либо международно-правовых решений и официальных определений. И, казалось бы, такая ситуация вполне объяснима: отрицая «абсолютное зло», нет необходимости обсуждать его отдельные «грани». Однако эта позиция уязвима, если речь идет о системном анализе идеологического пространства. Во-первых, невозможно отрицать историзм фашизма как идеологического явления и сводить его к пропагандистской демагогии «реакционных антидемократических буржуазных движений» или «идеям, собранным на мусорной свалке истории» [2, с. 99]. Во-вторых, идеологические основы фашизма не могут быть раскрыты в категориях теории тоталитаризма, поскольку сами по себе черты тоталитарного политического режима не являются «содержательными» идеологемами, да и само противопоставление «демократии» и «диктатуры» как некая дихотомия добра и зла вызывает большие сомнения (особенно в контексте дискуссий о «тоталитарности» советского режима). И, наконец, в-третьих, специфика фашизма явно не исчерпывается такими клише, как «идеология фашизма всегда сопряжена с войной», «идеология фашизма базируется на иррационализме и мифотворчестве», «фашизм - это идеология полного подчинения личности социуму» [3, с. 17; 9, с. 220]. Тем более некорректным является описание фашизма на основе идеологем национал-социализма, равно как и восприятие самого нацизма в качестве «наиболее жесткого фашизма» или «симбиоза националистической идеологии с социалистической формой правления» [3, с. 17].
Причины широкого распространения таких поверхностных оценок з х отчасти объясняются именно историческим наследием Второй мировой ¡5 войны: на несколько десятилетий тема фашизма в ее «содержательной» б о плоскости оказалась, по сути, табуирована (как по совершенно иному ш поводу, но чрезвычайно емко рассуждал С.Л. Франк, «"объяснить" зло х значило бы "обосновать" и, тем самым, "оправдать" зло, но это противо-5 речит самому существу зла, как тому, что неправомерно, чего не должно быть» [цит. по: 4, с. 144]). С другой стороны, «содержательный» анализ фашистской идеологии (если принципиально отличать ее от расовой теории нацизма) действительно затруднен, поскольку многие ее концепты
01
о
С
тесно смыкаются с идеологемами социального консерватизма, соли-даризма, народничества, анархо-синдикализма и даже раннего социального католицизма и неогегельянства. Строго говоря, основой «фашизации общества» столетие назад стало не столько восприятие каких-либо оригинальных идей, сколько радикализация всего «правого поля» в идеологическом пространстве общества, распространение тех форм политического активизма, которые были порождены маргинальными невротическими состояниями.
Но после Второй мировой войны безусловное отторжение самого образа фашизма вытеснило из «легальной» политики целый ряд идеологических течений, связанных с культурно-историческим национализмом, этатизмом (в качестве ценностной категории), корпоративным солидаризмом, органической и плебисцитарной трактовкой демократии. В наши дни эта ситуация не только формирует очень сложное проблемное поле для научных исследований, но и крайне неоднозначно отражается в общественном сознании: на фоне глобального кризиса идентичности происходит возрождение «органических» форм политической идеологии и, одновременно, складываются предпосылки для их радикализации. И, в условиях борьбы против угрозы реабилитации фашизма, возникает очень непростой вопрос о приемлемости тех «правых» идеологий, которые выступают антитезой договорной модели демократии, состязательному образу жизни и ценностным установкам мультикуль-турализма, об определении той черты, которая может четко разделить эти идеологии и фашизм.
Обратившись к «левому» политическому полю, можно увидеть совершено иную, но не менее сложную картину идеологических трансформаций. Непримиримое противостояние коммунизма (как «советской идеологии») с нацизмом и фашизмом носило сущностный характер и началось задолго до Второй мировой войны. Война и, прежде всего, развертывание движения Сопротивления дали толчок для усиления роли левых политических партий и движений в Европе, что в полной мере сказалось уже в послевоенные годы. Огромную роль в распространении «левой идеи» сыграл и сам образ Советского Союза как страны-побе- ^ х дительницы. Однако, несмотря на решающий вклад СССР в победу над ¡^ ¡5 нацизмом и его успехи в формировании мировой системы социализма, б | делать однозначный вывод о том, что Вторая мировая война способ- ^ ¡5 ствовала укреплению «левой идеи», было бы не вполне верным. | х
В первую очередь, необходимо отметить, что само понятие «советская ? ¡3 идеология» является весьма условным, равно как и использование в дан- £ ном контексте обобщенного понятия «коммунизм». Советская идеоло- ^ о. гическая система претерпевала значительные изменения на протяжении
всего периода существования СССР. Первый и самый масштабный «разворот» начался еще в 1930-х гг., когда при сохранении всех атрибутов приверженности марксизму-ленинизму прослеживался все более явный отход от изначальных идей большевизма. В годы войны этот процесс стал особенно очевиден, выразившись в отказе от стратегической установки на мировую пролетарскую революцию, торжестве идеи патриотизма (в т.ч. в категориях державности и культурно-исторической преемственности), соответствующих новациях в самых разных сферах общественной жизни вплоть до отношений государства с Русской православной церковью. Сама героика Великой Отечественной войны вступала в диссонанс с классическими идеологемами большевизма и формировала основу для совершенно нового понимания социально-исторической субъектности советского народа как наследника великой истории великой страны. С этой точки зрения рассуждения о том, что «как политик-реалист Сталин в первый период Великой Отечественной войны предпочел отодвинуть идеологию на второй план» или мнение о «ликвидации Коминтерна под давлением западных союзников» [5, с. 288] выглядят не вполне корректно.
В целом, если рассматривать сталинизм как особое идеологическое явление (а для этого есть все основания), то следует признать, что его основу составляет синтез «рамочных» марксистских идей с мировоззренческими установками, характерными для социального консерватизма. И характерно, что в наши дни сталинизм воспринимается его сторонниками именно в таком смысловом ключе - на основе идеоло-гем «сильного государства во главе с сильным лидером» и «исторической роли народа-победителя», а не пролетарского интернационализма и классового подхода. Тем более востребованным становится и весь собирательный образ победы советского народа в Великой Отечественной войне как компонента исторической памяти, опорного для формирования национальной идентичности в условиях глобального мульти-культурного мира. Однако в судьбах самой «левой идеи» такое наследие Второй мировой войны сыграло неоднозначную роль. Несмотря на то, что пик «державного» дрейфа идеологии сталинизма пришелся только js" | на годы войны, а с середины 1950-х гг. марксистско-ленинская идео-Р о логия начала претерпевать совершенно иные изменения, доминирова-Ь ° ние СССР в «социалистическом лагере» как сверхдержавы сохранялось ш и впоследствии. Это стало одним из факторов широкой и достаточно s конфликтной дифференциации «мирового коммунизма» (от западного 5 неомарксизма до маоизма и троцкизма). Что же касается социал-демо-j кратии, то в условиях «холодного» противостояния двух сверхдержав о. ее идеологическое развитие оказалось всецело связано с «демократиче-
01
с
ским» политическим полем.
Еще более неоднозначным выглядит влияние Второй мировой войны на развитие «мировой демократии». Хотя и в данном случае «первое впечатление» оказывается вполне недвусмысленным: торжество «демократии» стало олицетворением победы «свободного мира» над тоталитарной угрозой, а результаты этой победы, независимо от перипетий «холодной войны», самым прямым образом отразились и в массовом сознании, и в конфигурации партийно-политического спектра, в системе международного права [7], а главное, в «историческом стремлении народов к свободе», что во вполне определенном ракурсе показывает распад «мирового социалистического лагеря» (даже не отрицая напрямую решающую роль СССР в победе над нацизмом сторонники такой позиции могут апеллировать к «исторической победе» демократии в более широкой ретроспективе ее противостояния с «тоталитаризмом»). Однако такая версия выглядит совершенно иначе в контексте долговременных тенденций развития идеологического пространства.
В первую очередь, необходимо отметить, что демократии как особой разновидности политической идеологии попросту не существует: соответствующий концепт широко используется в самых различных идеологических системах вплоть до «пролетарской демократии» и «исламской демократии». Поэтому, если речь идет о «демократии» как «идеологии свободного мира», одержавшей «историческую победу над тоталитаризмом», то по факту подразумевается идеология либерализма. Однако сам либерализм как идеология претерпел в ХХ в. радикальные изменения. На смену «доктринерскому» классическому либерализму уже в начале ХХ в. пришел реформаторский социальный либерализм, символом которого стало кейнсианство. Логика дальнейшей «социализации» либерализма привела к появлению в 1950-1960-х гг. неолиберализма, где, собственно, идеологический компонент ушел на второй план по сравнению с технократическими стратегиями и утилитарными концептами «нового индустриального общества», «государства всеобщего благосостояния», «новых рубежей», «передового либерального общества».
Этот период стал известен в истории Запада как «эпоха либерального консенсуса», но вопреки «внешне-ориентированной» либеральной риторике послевоенное идеологическое пространство западноевропейского з | общества формировалось, прежде всего, под влиянием христианской ^ о демократии и социал-демократии, а биполярное идейно-политическое Ь о пространство в англосаксонских странах развивалось между полюсами ^ ш технократизма и «нового консерватизма». Классические же либеральные | ^ идеологемы оказались востребованы при становлении «внесистемной» ? ¡3 идеологии либертаризма. В итоге, уже к 1980-м гг. идеология либерализ- ^ ^ ма парадоксальным образом оказалась вытеснена с политической аванс- ^ о. цены и в дальнейшем сместилась в плоскость философских, этических,
ISSN 2500-2988 LOCUS: Peоple, Sodety, Culture, Meanings. 2022. Vol. 13. No. 4
просветительских дискурсов. Христианская демократия на рубеже XX-XXI вв. перешла от поддержки неолиберальных стратегий к политическим ценностям, близким к социальному консерватизму. Социал-демократия прошла через период нарочитого технократизма («идеология третьего пути»), а в начале XXI в. оказалась ближе к риторике социального протеста, нежели какой-либо версии «системной идеологии».
При всей специфике этих траекторий все они оказались сопряжены с постепенным выхолащиванием идеологического пространства в конце ХХ в. вплоть до рассуждений о «конце идеологий» («конце истории»). И в таком контексте наследием Второй мировой войны стало рассматриваться закрепление неких универсалистских ценностей (характерным примером является рассуждение Ю. Хабермаса: «Преодоление фашизма образует особую историческую перспективу, из которой следует понимать постнациональную идентичность, сформированную на универсалистских принципах правового государства и демократии» [8, с. 141]). Однако в наши дни, в условиях нарастающего кризиса парадигм глобализма и мультикультурализма, все более явной потребности общества в «политике идентичности» в идеологическом пространстве заметно усиливается «правое поле». И характерное для западного общественного сознания восприятие наследия Второй мировой войны все более явно диссонирует с этими тенденциями. Следствием становится стремление части политического истеблишмента и интеллектуального класса закрепить «правильное» представление об итогах войны в рамках зыбкой дихотомии «демократии и тоталитаризма». А это означает, что проблемное поле, связанное с изучением Второй мировой войны в контексте развития идеологического пространства общества, остается в эпицентре самых активных научных и политических дискуссий.
Библиографический список / References
1. Арцыбашев В.А. Проблемы интерпретации Второй мировой войны в контексте идеологического противоборства в биполярном мире. 1955-1991 гг. // Вестник архивиста. 2016. № 2. С. 153-166. [Arcybashev V.A. Problems of interpretation of World War II in the context of ideological confrontation in a bipolar world. 1955-1991. Vestnik arxivista. 2016. No. 2. Pp. 153-166. (In Rus.)]
2. Бланк А.С. Из истории раннего фашизма в Германии. Организация, идеология, методы. М., 1978. [Blank A.S. Iz istorii rannego fashizma v Germanii. Organizaciya, ideologiya, metody [From the history of early fascism in Germany. Organization, ideology, methods]. Moscow, 1978.]
3. Карпиленя Н.В. К вопросу исторической, геополитической, нравственной оценки победы советского народа в Великой Отечественной войне над фашизмом и нацизмом // Архонт. 2020. № 1 (16). С. 13-24. [Karpilenya N.V. To the question of historical, geopolitical, moral assessment of the victory of the Soviet people in the Great Patriotic War over fascism and Nazism. Archont. 2020. No. 1 (16). Pp. 13-24. (In Rus.)]
.D X
t X
I—
(- о
X tj о
X X
X X
Ol Ol 1—
X
^ X
с
Ol .0
^ с
X с
1— Ol
X J
^ о
о
с с
4. Кувакин В.А. Непостижимое Семена Франка: Эссе о неизвестности. М., 2014. [Kuvakin V.A. Nepostizhimoe Semena Franka: Esse o neizvestnosti [Semyon Frank's Unfathomable: An essay on the unknown]. Moscow, 2014.]
5. Ланцов С.А. Соотношение идеологических и геополитических факторов в период Второй мировой войны // Война и мир в Отечественной и мировой истории. Материалы международной научной конференции: в 2 т. / Под ред. В.М. Доброштана, С.И. Бугашева, А.С. Минина, Т.В. Рабуш. СПб., 2020. С. 286-293. [Lantsov S.A. Correlation of ideological and geopolitical factors during the Second World War. Vojna i mir v Otechestvennoj i mirovoj istorii. In 2 vols. V.M. Dobroshtan, S.I. Bugashev, A.S. Minin, T.V. Rabush (eds.). St. Petersburg, 2020. Pp. 286-293. (In Rus.)]
6. Лукьянов В.Ю. Идеология как фактор формирования системы международных отношений в ХХ веке (основные этапы) // Научно-технический вестник информационных технологий, механики и оптики. 2007. № 36. С. 132-138. [Lukyanov V.Yu. Ideology as a factor in the formation of the system of international relations in the XXth century (main stages). Nauchno-texnicheskij vestnik informacionnyx texnologij, mexaniki i optiki. 2007. No. 36. Pp. 132-138. (In Rus.)]
7. Пономарев М.В. «Либеральный стандарт» защиты прав человека и его роль в развитии системы международного права // Права человека - индикатор современного развития России: Материалы международной научно-практической конференции / Под ред. Т.А. Сошниковой. М., 2015. С. 94-99. [Ponomarev M.V. "Liberal standard" for the protection of human rights and its role in the development of the system of international law. Prava cheloveka - indikator sovremennogo razvitiya Rossii. T.A. Soshnikova (ed.). Moscow, 2015. Pp. 94-99. (In Rus.)]
8. Хабермас Ю. Политические работы / Пер. с нем. Б.М. Скуратова. М., 2005. [Habermas J. Politicheskie raboty [Political works]. Transl. from German. Moscow, 2005.]
9. Шелюто В.М. Фашизм и коммунизм в контексте понимания современной истории // Субъективное и объективное в историческом процессе: Материалы международной научной конференции / Под ред. Т.Э. Рагозиной. Донецк, 2017. С. 213-223. [Shelyuto V.M. Fascism and communism in the context of understanding modern history. Subyektivnoe i obyektivnoe v istoricheskom processe. T.E. Ragozina (ed.). Donetsk, 2017. Pp. 213-223. (In Rus.)]
Статья поступила в редакцию 14.08.2022, принята к публикации 22.09.2022 The article was received on 14.08.2022, accepted for publication 22.09.2022
Об авторе / About the author
Пономарев Михаил Викторович - кандидат исторических наук, доцент; профессор кафедры новой и новейшей истории стран Европы и Америки Института истории и политики, Московский педагогический государственный университет
Michail V. Ponomarev - PhD in History; Professor at the Department of Modern and Contemporary History of Europe and America of the Institute of History and Politics, Moscow Pedagogical State University, Russian Federation
E-mail: [email protected].
.0 X
£ X l_ о
X tj ^ о
X X
X X
Ol Ol 1—
X
^ X
и
Ol .о
^ и
X и
1— Ol
X J
^ о
о
с с
