CC BY
34
УДК 261.1
РОЛЬ ВОЕННОЙ КОРРЕСПОНДЕНЦИИ О. РОЗЕНШТОКА-ХЮССИ И Ф. РОЗЕНЦВЕЙГА В РАЗВИТИИ ХРИСТИАНСКО-ИУДЕЙСКИХ ОТНОШЕНИЙ
© 2016 Ю. Ю. Думби
канд. юрид. наук, аспирант Общецерковной аспирантуры и докторантуры им. святых равноапостольных Кирилла и Мефодия,
е-mail: [email protected]
Статья посвящена развитию христианско-иудейских отношений. В массе образцов диалога между представителями двух религий существуют примеры продуктивного и созидательного подхода. Примечательным образцом подобного рода взаимоотношений являются поиски возможной гармонизации, предпринятые в первой половине XX в. религиозными философами Францем Розенцвейгом (1886-1929) и Ойгеном Розенштоком-Хюсси (1888-1973). Изучение и развитие христианско-иудейского диалога представляется неполноценным вне изучения диалогического эпистолярного наследия двух философов, носящего хрестоматийный характер для всех интересующихся этой областью. Автором выполнен перевод с английского языка данной корреспонденции и предпринята попытка её осмысления в рассматриваемом контексте.
Ключевые слова: христианско-иудейский диалог, иудео-христианский диалог, христианство, иудаизм, вера, Церковь, полемика, евреи, Патмосский кружок.
Трудно обнаружить более противоречивый и трагический диалог, чем диалог между христианством и иудаизмом. Однако, как христиане, так и иудеи, осознают неизбежность диалога и одновременно невозможность его осуществления в контексте религиозного антагонизма, сформировавшегося за последние две тысячи лет. Актуальными темами для совместной деятельности двух религий являются: защита религии от попыток дискредитации, защита института семьи, защита верующих от религиозного экстремизма, защита религиозных святынь, роль религии в обществе, сохранение традиционной нравственности, противодействие тенденциям трансгуманизма, присутствие религиозных знаний и воспитания в системе образования, СМИ, армии и других сферах общественной жизни. Сложившиеся стереотипы и модели поведения не позволяют осуществлять совместные проекты, направленные на достижение актуальных задач. Вот почему так необходимы новые подходы, направленные на гармонизацию межконфессиональных отношений.
Немногие христиане знакомы с иудаизмом, и немногие иудеи знают христианский мир. Хотя в последние годы в Израиле издается всё больше и больше книг на иврите, посвященных восточно-византийским историческим связям Святой Земли. Некоторые представители религиозно-философской мысли, например В. Соловьев, указывали на эту связь и на то, как важен иудаизм для православия, оказавшегося вне орбиты трагических отношений между западным христианством и иудаизмом. Вот почему поиск новых подходов к развитию межконфессиональных отношений между двумя религиями обретает особую актуальность именно для православия.
Примирение иудаизма и христианства вне догматических компромиссов не представляется возможным. Попытка вплетения в ткань веры инородных вероучительных положений, изменяющих суть религии, представляет собой цену примирения, которую не может себе позволить заплатить ни одна из сторон. Понадобятся века, для того чтобы переосмыслить и исправить то, что накопилось за
сотни лет взаимной неприязни и невежества, чтобы растопить ледяной камень, образовавшийся в сердцах верующих по обе стороны религиозных баррикад.
Однако в массе одиозных образцов диалога между представителями двух религий существуют примеры продуктивного и созидательного подхода. Примечательным образцом подобного рода взаимоотношений являются поиски возможной гармонизации, предпринятые в первой половине XX в. религиозными философами Францем Розенцвейгом (1886-1929) и Ойгеном Розенштоком-Хюсси (1888-1973), встретившими на своем жизненном пути Бога, видящими Его промысл о каждом из них и слышащими друг друга. Условия военного времени, в которых велась переписка, способствовали её остроте и искренности. Изучение и развитие христианско-иудейского диалога представляется неполноценным вне изучения диалогического эпистолярного наследия двух философов, носящего хрестоматийный характер для всех интересующихся этой областью. Автором выполнен перевод с английского языка данной корреспонденции и предпринята попытка её осмысления в рассматриваемом контексте.
Франц Розенцвейг, как отмечает Пол Мендез-Флор, был «богословским евреем» [Яове^оск-Ниевву 2010: VII]. Еврей от рождения, он выбрал иудаизм не случайно. Готовясь принять крещение и стать ответственным христианином, Франц однажды посетил синагогу, после чего он уже не мог изменить вере своих предков. Являясь намеренным выбором, принятие иудаизма всё же требовало постоянного изучения специальной литературы и осознанного внутреннего подтверждения своего выбора.
Его переписка с Ойгеном Розенштоком-Хюсси (1888-1973), затрагивающая особенности отношений иудаизма и христианства, знаменует собой чрезвычайно важный этап в процессе диалога представителей двух великих религий. Повторное издание этого эпистолярного труда является долгожданным событием среди постоянно растущего круга читателей и исследователей в этой области, а также интересующихся жизнью и идеями Ф. Розенцвейга.
Партнёром Розенцвейга в этой переписке стал Ойген Розеншток-Хюсси. Ойген был, как отмечает Пол Мендез-Флор, «богословским христианином» [Там же]. Он родился в еврейской семье, принял крещение в возрасте семнадцати лет и считал Церковь своим духовным пристанищем.
Комплекс сложных отношений между этими близкими друзьями способствовал появлению нового мышления на основе радикального пересмотра западной религиозно-философской традиции и возникновению научного интереса к проблеме.
Начало переписки представляет собой дебаты Розенцвейга и Розенштока-Хюсси о взаимоотношениях Церкви и синагоги, что послужило основанием для переосмысления еврейско-христианских отношений.
Будучи вначале очень осторожной и аккуратной, переписка вскоре набрала полемическую остроту, сломившую общепринятые правила еврейско-христианских отношений, которые позже Розенцвейг с иронией изображал как стратегию взаимного безразличия: «христианин игнорировал еврея, чтобы суметь терпеть его, а еврей игнорировал христианина, чтобы позволить себе быть терпимым христианином» [Там же: XI].
Игнорируя протокол переписки, Розенцвейг и Розеншток-Хюсси отбросили все условности и общались как христианин и еврей. Страсть, которая оживляет их письма, была «незаменимым топливом» для поддержания их диалога. Вскоре страсть переросла в обсуждение жизненных вопросов, которые, как они позже осознали, являлись основой правды или, скорее, экзистенциальной и духовной истиной, на которой базировался межличностный и межконфессиональный диалог.
Возможно, из-за того что Розенцвейг и Розеншток-Хюсси поменяли своё вероисповедание, они были очень восприимчивы к исследованию теологических и экзистенциальных вопросов, разделяющих евреев и христиан. Очевидно, что эти различия являлись для них реальными и насущными. Их общение было больше похоже на средневековый религиозный диспут, чем на миротворческий диалог, и позволяло увидеть позицию оппонента глазами противоположной стороны.
Переписка двух философов вышла в свет под названием: «1916 г. Военная переписка между Ойгеном Розенштоком-Хюсси и Францем Розенцвейгом». Данное название подчеркивает, что ориентация во времени - в историческом социально-политическом климате - имела решающее значение для осуществления диалога. Письма были написаны на одном дыхании, но не как поспешные философские размышления или богословские трактаты, поскольку оба автора в течение 1916 г. были солдатами германской Империи. Розеншток-Хюсси воевал при Вердене, где битва проходила с февраля по декабрь 1916 г. с катастрофическими потерями с обеих сторон: в общей сложности было убито свыше трехсот тысяч человек и более пятисот тысяч получили ранения. Ф. Розенцвейг служил в Македонии, менее уязвимом месте, но он прекрасно осознавал масштабы кровавой бойни в других местах. К 1916 г. оба предвидели поражение Германии и надвигающиеся последствия катастрофы Первой мировой войны. Они столкнулись с проблемой поиска новых путей в будущее, где установленные ранее правила и идеологии, доказавшие свою полную несостоятельность, не могли обеспечить надежное укрытие или спасение.
В своих первых письмах Розенцвейг и Розеншток-Хюсси затрагивают несколько тем, которые впоследствии пройдут через всю продолжительную переписку. Наряду с иудаизмом и христианством, преобладающими темами были: Откровение, язык и изгнание, т. е. жизнь в качестве отчужденной души в неопределенном мире для подготовки к лучшему будущему. В «Ja und Nein: Autobiographische Fragmente» (1968) Розеншток-Хюсси обращается к значимости этих писем: «Сегодня, пятьдесят дет спустя, для меня является очевидным, что в 1913 г. я зародил росток «Звезды» в Франце, а следовательно, и метаморфоза моих собственных эзотерических произведений произошла благодаря идеям Франца, основанным на методах научно-исторического расследования.
...Нашу дуэль 1916 г. - письменную и в 1913 г. - в большей степени устную, следует рассматривать как шаг в сторону от грани безумия европейского общества, на которое было осуждено человечество в 1890 г., и как шаг назад к духовному выздоровлению» [Rosenstock-Huessy 1968: 48].
В письмах Франц и Ойген обсуждали духовные вопросы иудаизма и христианства. Однако то, что эта переписка открывает в действительности, может стать более важным моментом для последующих поколений.
Как полагает Розеншток-Хюсси, письма были вторым действием драмы, которая развернулась между ним и Розенцвейгом в насыщенный событиями вечер 7 июля 1913 г. в Лейпциге. Хотя они уже общались раньше, именно в 1913-м произошла встреча, которая была по-настоящему яростным и серьезным вызовом со стороны Розенштока-Хюсси, что, в свою очередь, подвигло Розенцвейга на духовный поиск и пересмотр своей религиозной позиции и в конечном счете привело его к укреплению в иудаизме в октябре 1913 г. В иудаизме он обрел веру в Откровение, что, как утверждал Розеншток-Хюсси, возможно только при обращении в христианство [Rosenstock-Huessy 2010: XIV].
Вера в Откровение была вехой, которая ознаменовала переписку в 1916 г.: они возобновили совместный поиск для определения пути в будущее, несмотря на
существующие неопределенности. Розенцвейг писал Розенштоку-Хюсси, спрашивая, что он имеет в виду под «Откровением». Розеншток-Хюсси ответил, что Откровение дает нам ориентацию и возможность на протяжении времени выходить за пределы мира в космос. И язык - это носитель Откровения [Rosenstock-Huessy 2010: XIV-XV].
Данные письма стали отражением радикальных изменений, произошедших в жизни обоих солдат. Позже Розеншток-Хюсси признал, что письма проложили для него и его оппонента мост от комфортного, педагогического прошлого к активной жизни, согласно вере в Откровение и «прямоте» осмысленной человеческой жизни [Там же: XV]. В 1912 г. Розенцвейг получил докторскую степень за диссертацию на тему «Гегель и государство», а Розеншток-Хюсси был назначен приват-доцентом и читал лекции о конституционном праве и истории права в Лейпциге. Начало Первой мировой войны поменяло устоявшийся ход жизни на реальность смятения и неопределенности.
С 1902 г. Розеншток-Хюсси был очарован изучением языков, однако его восхищение филологическими исследованиями вскоре уступило место разочарованию, обусловленному признанием того, что «живой язык народа всегда превосходит мышление отдельного человека, который предполагает, что он может овладеть им; это разумнее, чем мыслитель, который допускает, что он думает, в то время как он только лишь говорит, и при этом преданно доверяет материалу языка; это подсознательно ведет его представления навстречу неведомому будущему» [Там же]. Приближение войны лишь усилило осознание О. Розенштоком-Хюсси, что речь является скорее общественным явлением, нежели частным феноменом. В основе его собственного языка лежит осознание не только того, что язык прекраснее и глубже, чем любой отдельно говорящий его носитель, но и то, что до Ойгена утверждалось фон Гумбольдтом: ключ к речи индивида лежит в языке народа [Rosenstock-Huessy 1912: 144].
Разрушение национального языка, которое часто следует за социальными потрясениями, когда политические шарлатаны используют легкодоступные возможности с целью поживиться за счёт наихудших опасений и низменных инстинктов, может привести к катастрофе. Так, Розеншток-Хюсси предрекал, что в 1919 г. Германия станет империей лжи, что, в свою очередь, приведет к появлению зверя, монстра, каким и оказался Гитлер. Язык и Откровение могут дать обществу освобождение от одержимости с его искусственной и отвлечённой системой мышления, завещанной эпохой Просвещения и немецким идеализмом, историзмом и позитивизмом XIX в. Для этого необходимо, чтобы люди, открытые для таких возможностей, могли бы жить в своего рода изгнании, чтобы суметь найти выход из тьмы [Rosenstock-Huessy 2010: XV-XVI].
Розеншток-Хюсси и Розенцвейг понимали, что эпоха породила этот вопрос, на который каждый должен ответить с точки зрения своей социальной или общественной роли. Они были убеждены, что каким-то образом люди связаны вместе, и в то же время вытеснены каждый из своей общественной ниши, чтобы выжить и ответить на интересующие их вопросы. Но потеря социального статуса означала изгнание. В этих условиях они могли говорить на другом языке и двигаться в другом направлении, в отличие от остальной части общества.
Переписка Розенцвейга и Розенштока-Хюсси от 1916 г. представляет собой интенсивное обсуждение проблемы Откровения и в особенности роли языка или речи как средства передачи Откровения. Трижды за время переписки Ф. Розенцвейг просил О. Розенштока-Хюсси рассказать ему больше о языке. В 12-м письме Розеншток-Хюсси написал: «Я не мыслю системно, только при возникновении потребности в этом, и я следую моим потребностям - одна за одной. И этот временный характер моего мышления является, по сути, Альфой и Омегой, благодаря которому я постигаю всё
заново. Речь отражает этот вид процесса даже для того, кто был заражен философией. По этой причине я предпочитал говорить скорее о речи, нежели о причине» [Rosenstock-Huessy 2010: XVI-XVII].
В письме 18-м Розеншток-Хюсси рассказывает о своем «Кресте Реальности», календарях и о том, как он использует «Четверку» в своём мышлении (прошлое и настоящее, внутреннее и внешнее). В письме 17 Розенцвейг говорит: «Теперь я хотел бы рассказать тебе, каким представляется мне мой метод. Я верю, что в жизни каждого живого создания существуют моменты или, возможно, только один момент, когда Оно говорит правду. Вполне возможно, это может произойти тогда, когда нет необходимости вообще что-либо говорить о создании, но, тем не менее, вынуждены делать больше, чем просто ждать момента, когда это существо выразит себя. Диалог, который образуют эти монологи между собой, я считаю, являют полноту истины. Их осуществление - диалог между собой - это великая тайна мира, открывающая и открытая тайна, что, собственно, и означает Откровение» [Там же: XVII].
В письме 21-м Розенцвейг вновь говорит: «Мы признаем проблему системы идеалистов, но это не контролирует форму нашей философии, как это имеет место в их случае; мы не хотим быть философами, которые философствуют, но хотим быть людьми, поэтому мы должны донести нашу философию человечеству» [Там же].
Оба философа срывают с себя оковы старых форм мышления и образа жизни. Приведенная цитата предвосхищает последние слова Розенцвейга в «Звезде»: «К жизни». Розенцвейг подводит итог их обмену мнениями в 21-м письме, говоря: «Если вы хотите написать мне о конкретных вопросах, пожалуйста, напишите мне о "Языках"». В течение зимы 1916-1917 гг. Розеншток-Хюсси написал ответные письма Розенцвейгу, которые оба они стали обозначать как «речевые письма» (Sprachbriefe). В них Розеншток-Хюсси разработал элементы своего «грамматического мышления» (Denken Grammatisches), которые позже появились в его «практическом знании души» (Angewandte Seelendunde) (1924) [Стамер 1989: 162]1.
В написанном в 1935 г. Введении к переписке 1916 г. Розеншток-Хюсси обращает внимание на то, что их диалог с Розенцвейгом касался вопросов веры. Но это не было проблемой противостояния иудаизма и христианства, а скорее проблемой веры, основанной на Откровении, которая противопоставлялась вере, основанной на философии. К «вере, основанной на философии», для Розенштока-Хюсси относятся политические и идеологические абсолюты - будь то империя Бисмарка или любое другое государство. Хотя Розенцвейг в своей диссертации «Гегель и государство» от 1912 г. констатировал, что он имеет некоторые опасения относительно Гегеля. Только в 1920 г., когда ему удалось завершить введение к диссертации для дальнейшей публикации, он осознал разницу между самим собой образца 1912 и 1920 гг. [Стамер 1989: XVIII]. Испытывая влияние своего бывшего учителя Германа Коэна, а также учитывая предостережения О. Розенштока-Хюсси относительно абсолютной приверженности светской идеологии, Розенцвейг понял, что его взгляды между 1912 и 1920 гг. радикально изменились, и в 1920 г. он ни за что бы не смог написать текст, который он написал всего восемь лет назад. В своих заключительных замечаниях, беря за основу строки из стихотворения Гёльдерлина «К Немцам» (1800): «за гранью намерения поступка», - Розенцвейг, по сути, отрекается от многого из того, чем он раньше восхищался. «Введение» Розенцвейга от 1920 г. к его книге 1912 г. отрицает его
1 Между 1917 и 1924 гг. Ф. Розенцвейг написал около 1200 писем к Маргрит «Гритли» Розеншток-Хюсси, которые оставались неизвестными до тех пор, пока не было получено разрешение обсудить их на посвященной Розенцвейгу конференции, прошедшей в Касселе (Германия) в 1986 г. Письма М. Гритли пролили новый свет на работу «Звезда Искупления» Розенцвейга.
собственную научную диалектическую работу: «Мы на заключительной стадии. Мы чувствуем, насколько сегодня мы близки к концу, когда век Бисмарка с гегелевскими жизненными позициями - рухнул.
... Уже до войны можно было услышать голоса, которые не хотели признавать в поступке Бисмарка осуществление немецких устремлений; разделение государства и нации, по-видимому, свидетельствует о том дополнительном разделении, которое остро переживалось после 1870 г.: разделении государства и культуры. На пути от падения старой системы до основания новой - от Гегеля до Бисмарка - эта мечта остается неосуществленной. Сегодня. эта мечта, кажется, безвозвратно растворилась в пене волн, которые наполняют всю жизнь. Сегодня, во тьме, которая окружает нас, лишь проблеск надежды появляется от некогда, почти незамеченного, окончания строфы Гёльдерлина, начало которой мы выбрали в качестве эпиграммы в лучшие дни прошлого. Только мерцание - заключенные в тюрьме всё ещё могут увидеть его:
Жизни нашей время ограниченно, несомненно;
Наших лет число мы видим и считаем их;
Но народов годы;
Видело ли око смерти их? [Franks, Morgan 2000: 73]2
Эта цитата олицетворяет «мрак», окружающий обоих философов и Германию в конце войны. Они, как и всё их окружение, осознавали безрадостность перспектив и отсутствие надежд для оптимизма.
Для преодоления последствий Первой мировой войны и поиска новой дороги в будущее Розеншток-Хюсси совместно с Гансом и Рудольфом Эренбергами, Вернером Пихтом и Виктором фон Вайцзеккером основали Патмосский гружок (1915-1923). Название «Патмос» было выбрано из-за множества заключенных в нем смыслов: оно означает «изгнание», оно связано с Воплощённым Словом из пролога к Евангелию от Иоанна, а также чувством одиночества и видением Иоанна Богослова при написании Откровения. Благодаря дружбе с Лео Вейсмантелем (1888-1964), после Первой мировой войны группа основала Патмосское издательство, которое публиковало труды, рассматривающие новые подходы к религиозным, философским и социальным вопросам. Они увидели, что неспособность различных социальных и профессиональных групп взаимодействовать друг с другом вынудила всех отдалиться от национального сообщества. Для Розенштока-Хюсси и тех, кто был связан с Патмосским кружком, включая Розенцвейга, проблема поколения была проблемой речи.
Некоторые представители Патмосской группы, в том числе Розеншток-Хюсси, издавали журнал «Творение» (1926-1930) под редакцией католика Джозефа Виттига, иудея Мартина Бубера и протестанта Виктора фон Вайцзеккер. Главным финансовым донором для патмосского издательства и журнала «Творение» был близкий друг и шурин Розенштока-Хюсси Макс Гамбургер (1887-1985). Розенцвейг также входил в группу и писал очерки для журнала. Члены этого объединения нашли творческие пути мобилизации и вдохновения людей для преодоления темноты духовной безысходности и неопределенности, поглотившей их. Розеншток-Хюсси в ряде книг и статей неоднократно упоминал о значении «Патмоса» в своей жизни: «С 1915 по 1923 г. данная группа друзей чувствовала себя живущими на Патмосе, в то же время Патмосом мы называли издательский дом, основанный в 1919 г. с целью открытия официального мира книг. В основном мы остались, так сказать, на обыденном уровне. Но источник моей дальнейшей работы и, если можно так выразиться, мой особый вклад
2 Ф. Розенцвейг повторяет цитату из стихотворения Гельдерлина, которая используется в качестве эпиграммы, с целью отметить состояние Германии после Первой Мировой Войны.
обусловлены этим периодом всеобщего обновления и коренной перестройки. Если какой-либо период может быть назван эмиграционным, то это был он. Когда я иммигрировал с женой в США в 1933 г., то эта ситуация не имела ничего общего с нашей внутренней иммиграцией на Патмос, осуществлённой после 1915 г. В последующие годы мы жили совершенно отстраненно от общественного порядка и идеологий. Изящество антитез: вера и наука, капитал и рабочие, объект и субъект, протестанты и католики - потеряло свою жизненную силу. Мы вступили в значительно более открытую ситуацию. Я полагаю, что любой кризис влечет за собой подобный опыт. Однако теперь мы были призваны больше никогда не обращаться к нему и посвятить остаток своих дней, напротив, на возвращение к нормальной жизни, к новой норме этого необычного опыта» [Розеншток-Хюсси 1959: 17-18].
В период между 1910 г., когда несколько человек из этой группы встретились в Баден-Бадене для обсуждения данных проблем, и 1930 г. вышел последний выпуск «Die Kreatur» (Творение - нем.), также был опубликован ряд важных работ, имеющих отношение к речи, полемике и диалогу. Хотя не все авторы были связаны с Патмосской группой, тем не менее они разделяли их интересы. Розеншток-Хюсси, высказываясь относительно цели издателя «Die Kreatur», отмечал стремление к духовности, которое выразилось различными способами: «"Творение" представляло собой квинтэссенцию борьбы между Кьеркегором, Фейербахом, Достоевским, Ницше и Уильямом Джеймсом. Все они обнаружили, что никто не сможет сказать что-либо важное, если все они будут говорить одно и то же. Творение не говорит так, как это делает Бог. Муж не говорит так, как говорит его жена, ни христианин - как иудей, ни ребенок - как профессор. Именно поэтому и исключительно по этой самой причине они способны говорить и должны говорить друг с другом. То, что открыли редакторы "Творения", было не что иное, как духовно обогащающие процессы, которые присущи правильно говорящим и жизненно мыслящим людям» [Rosenstock-Huessy 1947: 209-210].
Они также осознали, что в периоды кризиса зачастую приходится вести «жизнь в ссылке», для того чтобы преодолеть трудности и восстановить или вновь обрести направление в жизни. В 1917 г. Розенцвейг сказал: «Народ всегда концентрирует свои силы там, где он чувствует опасность; в ближайшие несколько десятилетий это будет "галут" [на иврите: изгнание, ссылка] независимо от внешнего предназначения, что должно доказать внутреннюю силу иудаизма.
.Это наша судьба — оставаться чужестранцами, чуждыми духовному наследию коренных народов, которые дают нам возможность приобщения; даже приобщаясь, в глубине души мы остаемся чужестранцами, и именно этим стремимся вносить свой вклад в судьбу мира» («Иудаизм и германизм», зима 1917 г.) [Rosenstock-Huessy 2010: XXI-XXII].
В своем эссе «Новое учение», написанном в 1920 г., Розенцвейг утверждал, что «это знак времени. Сегодня не найти такого человека, который бы не чувствовал себя чужим или который бы не содержал в себе малую крупицу отчуждения. Это новый вид учения. Учения для того, кому оно наиболее необходимо. Такой человек добьётся успеха, но не в качестве специалиста, а в качестве сильно отчуждаемого, в качестве человека, который ищет свой путь домой» [Там же: XXII].
Следует отметить, что евреи, протестанты и католики были связаны вместе в Патмосских начинаниях, вопреки своим различиям, скорее, благодаря им.
Розеншток-Хюси только через месяц после публикации в 1969 г. книги «Иудаизм вопреки христианству» обратил внимание на то, что везде, где есть «вопреки», существует человеческий фактор - то, чего нет ни в природе, ни в теологии.
Иными словами, двое или более человек, объединяющиеся вопреки разногласиям, создают что-то новое, отличное от первоисточника, но и вопреки ограничениям первоисточника, и поэтому возможно открытие нового пути в будущее, вместе. Именно данный подход характеризует отношения двух друзей-философов в целом и их переписку в частности, а также проливает свет на перспективу христиано-иудейского диалога.
Библиографический список
Розеншток-Хюсси, O. Библиография / Биография. Нью-Йорк, Four Wells, 1959.
305с.
Стамер Гарольд M. Письма Франца Розенцвейга к Маргрит Розеншток-Хюсси 1917-1922. The Leo Baeck Institute Year Book XXXIV. London, Secker & Warburg, 1989. 254с.
Franks Paul W. and Morgan Michael L. Franz Rosenzweig: Philosophical and Theological Writings. Indianapolis, Hackett Publishing Company, 2000. 96р.
Rosenstock-Huessy E., Mendes-Flohr Р., Stahmer Н., Gormann-Thelen М. Judaism despite Christianity: the 1916 wartime correspondence between Eugen Rosenstock-Huessy and Franz Rosenzweig. The University of Chicago Press, Chicago, 2010. 86 р.
Rosenstock-Huessy E. Ja und Nein. Autobiographisches Fragmente, Verlag LambertSchneider, Heidelberg, 1968. 110р.
Rosenstock-Huessy O., Ruckblick auf die Kreatur in Deutsche Beiträge. Chicago. University of Chicago Press, 1947. 178р.
Rosenstock-Huessy Е., Ostfalens Rechsliterature unter Friedrich II. Weimar: H. Bohlaus, 1912. 118р.
