CC BY
68
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 11. ПРАВО. 2017. № 5
В. А. Юматов, юрисконсульт АО «Техснабэкспорт»*
роль НАМЕРЕНИЙ сторон
В СОВРЕМЕННОМ АНГЛИЙСКОМ ДОГОВОРНОМ ПРАВЕ
XIX - НАЧАЛА XXI в.
Настоящая статья посвящена изучению роли намерений сторон в современном английском договорном праве посредством исследования тех корректировок, которые вносит в консенсуальную теорию судебная практика. Кроме того, в статье демонстрируются причины необходимости таких корректиро-
Ключевые слова: намерения сторон, консенсуальная теория, английское договорное право.
The article examines the role of parties' intentions in modern English contract law through investigation of adjustments to consensual theory made by case law. Besides, the article sheds light on necessity of such adjustments.
Keywords: parties' intentions, consensus theory of contract, English contract
Консенсуальная теория, на которой начиная с XIX в. строится современное английское контрактное право1, предполагает соединение воль договаривающихся лиц (consensus ad idem) в качестве первоочередного условия для возникновения прав и обязанностей между ними. Намерение каждого контрагента, являющееся выражением его воли, в соответствии с данной теорией должно иметь ключевое значение в английском договорном праве как при заключении договора, так и при определении его содержания, изменении, расторжении или признании его недействительным. Хотя указанная правовая максима провозглашается английской королевской юстицией в качестве основы основ контрактного права уже несколько веков2 , судьи до настоящего времени не всегда последовательны в уважении действительных намерений сторон при разборе договорных споров. И дело в данном случае не в соблюдении судами требований материального закона, ограничивающего договорную свободу в силу содержатель-
1 Hamburger P. A. The Development of the Nineteenth-Century Consensus Theory of Contract // L. Hist. Rev. 1989. Vol. 7. N 2. P. 241-329.
2 "Agreement of the minds of the parties is the only thing the law respects in contracts" (Browning v. Beston) (Plowden E. The Commentaries or Reports of Edmund Plowden. L., 1816. P. 140-141).
ной рациональности права, конституционных и иных ценностей, господствующих в обществе в тот или иной период.
В настоящем исследовании я поставил задачу изучить отклонения английских судов от логики консенсуальной теории, не связанные с ограничениями, которые налагаются материальным законом. Исследование будет основано на ключевых прецедентах XIX столетия, затрагивающих заключение и толкование договоров. Использование судебного материала из данной эпохи объясняется тем, что XIX век представляет собой период в истории Соединенного Королевства, когда свобода договора достигла своего зенита и ограничения последней со стороны материального закона были минималь-ны3. По итогам анализа представленных в исследовании дел будут объяснены причины отклонений судов от логики консенсуальной теории, что поспособствует пониманию действительной роли намерений сторон в современном английском договорном праве.
Консенсуальная теория основывается на автономной воле правоспособного и дееспособного лица, имеющего право вступать благодаря свободе договора в любые гражданско-правовые взаимоотношения, не запрещенные материальным законом, с таким же правоспособным и дееспособным контрагентом. Отдавая таким образом инициативу сторонам в установлении прав и обязанностей между собой, консенсуальная теория не позволяет английскому суду делать контракты за контрагентов4. Роль суда ограничивается приведением в исполнение обязательств, не противоречащих материальному закону и добровольно взятых на себя сторонами: либо путем присуждения кредитору исполнения по заключенной между сторонами сделке в натуре, либо путем присуждения кредитору компенсации за нарушение взятого на себя должником обязательства5.
Согласно консенсуальной теории ответ на вопрос о заключении договора должен основываться исключительно на исследовании обстоятельств, связанных с соглашением сторон, главные из которых:
(1) получено ли согласие каждой из сторон на все условия сделки и
(2) являлось ли заявленное согласие на сделку проявлением действительной воли каждой договаривающейся стороны. Dickinson v. Dodds6 демонстрирует разрешение судом вопроса о заключении договора в
3 Slawson W. D. Binding Promises the Late 20th-century Reformation of Contract Law. New Jersey, 1996. P. 12-16.
4 "The Courts will not make an agreement for the parties but will ascertain what their agreement was..." (Anson W.R. Principles of the Law of the Contract. Chicago, 1880. P. 242).
5 Присуждение исполнения в натуре или присуждение убытков — основные, но не единственные формы реагирования суда на нарушение договора (Romero L. J. Specific performance of contracts in comparative law: some preliminary observations // C. de D. 1986. Vol. 27. N 4. P. 810).
6 Finch G. B. A Selection of Cases of the English Law of Contract. L., 1886. P. 100-109.
точном соответствии с логикой консенсуальной теории. По материалам дела продавец дома (будущий ответчик в деле) предложил потенциальному покупателю (будущему истцу в деле) продать дом на условиях, изложенных в письме-оферте. Ответчик пообещал оставить свое предложение открытым до утра пятницы. Обдумывая сделку, истец от третьего лица узнал, что ответчик, не дождавшись пятницы, договорился о продаже дома с иным покупателем. Узнав об этом, истец попытался вручить ответчику до назначенного срока согласие с офертой, но ответчик не принял акцепт. Из обстоятельств дела английскому суду стало понятно, что оферент до конца назначенного срока акцепта передумал контрактоваться с истцом. По мнению суда, соглашение уже не могло сложиться в подобных условиях, так как не произошло соединения воль сторон (consensus ad idem). Оференту не было необходимости сообщать об отзыве оферты до момента акцепта, если были другие доказательства, свидетельствовавшие о том, что акцептант знал о фактическом отзыве оферты до момента акцепта. Такими доказательствами в деле стали, как ни забавно, показания самого истца. Ведь именно новость о фактическом отзыве оферты подстегнула незадачливого покупателя к более активным действиям по ее акцепту до истечения назначенного ответчиком срока подачи ответа7.
Однако в судебной практике существуют примеры дел, решения по которым, в отличие от Dickinson v. Dodds, не укладываются в логику консенсуальной теории. Например, в Smith v. Hughes8 стороны договорились о поставке овса. Поставленный продавцом после заключения соглашения овес свежего урожая оказался непригодным для покупателя, намеревавшегося кормить своих скаковых лошадей овсом прошлых урожаев. Поэтому покупатель отказался принимать товар, заявив, что предполагал купить овес другого качества. Хотя по материалам дела было выяснено, что покупатель при совершении сделки действительно имел намерение заключить соглашение на покупку более выдержанного овса, а не того, который был изначально предложен ему продавцом, королевский суд принял решение о заключении договора несмотря на такой серьезный в теории недостаток договора, как отсутствие consensus ad idem между сторонами9. В деле Williams v. Carwardine ответчик, желая найти убийцу брата, опубликовал объявление с обещанием по вознаграждению любому лицу (кроме самого преступника), чья информация смогла бы поспособствовать поимке душегуба. Так оказалось, что после опубликова-
7 Ibid. P. 109.
8 Ibid. P. 492-503.
9 Evans W.D. Treatise on the Law of Obligations, or Contracts by M. Pothier (transl. from the French with an introd., app., ill. of the English law on the subject). L., 1806. Vol. 1. P. 12.
ния данного объявления истица, которая первоначально отказалась сотрудничать с полицией, впоследствии сдала властям избившего ее преступника. Как полагал ответчик, отказавший истице в выплате вознаграждения, сообщение последней информации об убийце было вызвано не объявлением, а личной местью. Данная версия подтверждалась выводами жюри присяжных10. Ответчик настаивал, что истица, не знавшая условий объявления до дачи информации о преступнике, не могла заключить договор, ведь в таком случае ни о каком consensus ad idem говорить не приходилось. На аргументацию ответчика, логичную с позиции консенсуальной теории, суд указал: если истица выполнила условия обещания, ее мотивы не должны интересовать суд и у нее появилось право получить вознаграждение в соответствии с условиями предложения ответчика11. В деле Felthouse v. Bindley12 у суда была подтвержденная информация, что племянник молча согласился с предложением его дяди и имел намерение (хотя и не сообщил его дяде) продать лошадь по цене, предложенной последним. Как показали материалы разбирательства, сделка не произошла всецело из-за нерасторопности работников племянника. Вместе с тем, несмотря на фактически произошедший consensus ad idem, который был доказан в рамках разбирательства, суд принял решение, что договор не заключен.
Причина отклонения английских судов от консенсуальной теории при решении вопроса о заключении (незаключении) договора во всех трех приведенных делах оказывается схожей. Консенсуальная теория основывает регулирование договорных отношений на необходимости исследования внутренней воли сторон — феномене, недоступном для независимого исследования судом без посредничества самих тяжущихся сторон. На страницах научной литературы механизм заключения договора через соединение воль сторон (meeting of minds of the parties) работает превосходно, но на практике суд сталкивается с реальностью: тяжущиеся стороны делают, как правило, все, чтобы победить в разбирательстве, не гнушаясь ложью и сознательным искажением данных. Если подчас ставки настолько высоки, что сторона разбирательства может пойти на подделку документов, запугивание и подкуп свидетелей или другие преступные меры, за которые можно получить реальное наказание, было бы в высшей степени наивным ожидать от всех участников разбирательства правдивого изложения своих намерений и других элементов внутреннего мира, которые не могут быть непосредственно исследованы судом.
10 Finch G.B. Op. cit. P. 2.
11 Ibidem.
12 Ibid. P. 35-40.
Залогом успешного разрешения дела Dickinson v. Dodds стала искренность истца в изложении мотивов собственных действий, основанная на заблуждении последнего относительно действительности обещания ответчика придержать оферту открытой. Данная искренность истца являлась, скорее, исключением из правила. Английские судьи, со средневековых времен с недоверием относившиеся к тяжущимся сторонам и ожидавшие от них разных «фокусов»13, не могли не осознавать большие возможности для манипуляций правосудием, которые предоставляет «чистая» консенсуальная теория.
Для исключения вышеописанных рисков в делах Smith v. Hughes, Williams v. Carwardine, Felthouse v. Bindley судьи отказались слепо следовать логике консенсуальной теории, вместо этого основав свои решения на доказательствах, свидетельствовавших о согласии (несогласии) сторон с условиями сделки с точки зрения внешнего разумного стороннего наблюдателя. В деле Smith v. Hughes такими доказательствами стали подтвержденные факты осмотра покупателем образца овса, согласия покупателя с данным образцом и поставки продавцом овса в точном соответствии с образцом14. В Williams v. Carwar-dine было установлено выполнение истицей условия для получения вознаграждения, произошедшее хронологически после опубликования объявления ответчика. В Felthouse v. Bindley в решении ключевую роль сыграло отсутствие объективных доказательств, свидетельствовавших о согласии племянника на сделку на момент ее предполагаемого заключения. Судьи во всех представленных случаях пытались толковать действия договаривающихся лиц по внешним проявлениям воли безотносительно внутренних мотивов, которыми руководствовались стороны, чтобы исключить впоследствии возможность для сутяжников воспользоваться консенсуальной теорией как удобным инструментом саботирования совершенных сделок.
Указанная тенденция, делающая ставку на внешние проявления воли, получила в академической литературе название «объектифи-кация договорного права»15 и привела к возникновению двух фундаментальных принципов, которыми до сих пор руководствуются английские судьи при разборе договорных споров, — (1) приоритет письменных доказательств над устными и (2) буквальное толкование написанного или сказанного16.
13 Данная склонность судов ожидать от тяжущихся сторон всяких фокусов сформировалась еще в средневековые времена (Simpson A. W.B. A History of the Common Law of Contract: The Rise of the Action of Assumpsit. Oxford, 1987. P. 90).
14 При этом было доказано, что продавец не давал каких-либо заверений, не соответствующих образцу, и не вводил в заблуждение истца (Finch G. B. Op. cit. P. 496-497).
15 DiMatteo L. A. Contract theory: the evolution of contractual intent. East Lansing, 1998.
16 Любой язык общения не совершенен в силу присущей сильной зависимости последнего от контекста. Данное качество устного или письменного языкового обще-
Примечательным исключением из представленных выше принципов является обычай, согласно которому английские судьи разрешают менять даже ясное, буквальное содержание письменного соглашения17. Данное исключение дополнительный раз подтверждает причину, ради которой суды занимаются «объектификацией» консенсуальной теории на практике: обычай практически невозможно подделать, а значит использование его не может навредить надежности оборота и дать возможность сторонам манипулировать правосудием.
Желание судов обеспечить надежность и предсказуемость оборота заставляет их формулировать правила, отходящие от логики кон-сенсуальной теории, в иных ситуациях, когда последняя не может предложить эффективный механизм решения возникающего спора. Примером подобного «латания» консенсуальной теории для нужд судебной практики стало правило почтового ящика (mailbox rule), которое говорит о заключении договора по почте с момента отправки акцепта, а не с момента его получения оферентом18. Данное правило является одной из отличительных особенностей современного английского договорного права, не укладывающейся в рамки логики консенсуальной теории. О каком соединении воль можно говорить, если акцептанту разрешено фактически не сообщать оференту о заключении договора, — необходимо лишь убедиться, что сообщение об акцепте должным образом отправлено по почте или телеграфу? После детального разбора релевантных судебных дел можно понять рациональность английских судов, игнорирующих в данном вопросе логику консенсуальной теории.
Согласно материалам Adams v. Lindsell торговцы шерстью, будущие ответчики в деле, направили письмо с предложением продажи партии истцам в деле. Письмо ответчиков было задержано по их ошибке и получено истцами только через несколько дней после ожи-
ния, как правило, позволяет двояко толковать сказанное или написанное при обмене информацией между договаривающимися лицами. В этой связи естественно, что без формализма при допуске доказательств и толковании волеизъявлений суды обеспечили бы себя огромным количеством судебных разбирательств, направленных на оспаривание сделок, не соответствующих действительным намерениям сторон, в которых истцы, пользуясь двояким толкованием, доказывали нужное себе понимание внутренней воли и подрывали тем самым надежность гражданского оборота.
17 В деле Smith v. Wilson (1832) стороны решали судьбу тысячи кроликов. Казалось бы, несмотря на то, что цифры являются одними из немногих символов в человеческой культуре, не испытывающих проблемы с двояким толкованием, судом было разрешено пригласить свидетелей, которые рассказали про обычай, в соответствии с которым обозначение 1000 кроликов означало в действительности 1200 пушистых зверьков. Witnesses have been allowed, in this way, to prove that by local custom "a thousand" of rabbits was 1200 (i.e. ten long hundreds of six score each, the old "Anglicus numerus" of Anglo-norman surveys) (Pollock F. Principles of contract. A treatise on the general principles concerning the validity of agreements in the law of England. Toronto, 1889. P. 239).
18 Ibid. P. 32.
даемого дня получения. Не приняв во внимание задержки, связанные с работой почты, торговцы шерстью расценили молчание как отсутствие интереса и продали товар третьему лицу. Вместе с тем истцы, как только получили письмо, сразу отправили ответчикам акцепт, который дошел до последних, только когда они уже успели реализовать продукцию. Ответчики в рамках судебного разбирательства ссылались на то, что акцепт пришел слишком поздно. К моменту получения акцепта ответчики уже продали товар, следовательно, между сторонами не могло сложиться соглашения (consensus ad idem). На это суд указал, что такая трактовка сделала бы невозможным заключение соглашения по почте, ведь отправленное письмо могло не отражать уже, возможно, изменившуюся после отправки письма (но до его получения адресатом) волю отправителя. Для подтверждения актуальности воли каждой стороне потребовалось бы отправлять контрагенту уведомления об актуальности ее воли к заключению договора, которые в силу особенностей данного вида связи не успевали за изменчивой волей отправителя уведомлений, что делало бы переписку относительно заключения договора бесконечной19. Во избежание подобного развития событий судом была придумана фикция, что оферта, отправленная по почте, считалась актуальной все время путешествия, тем самым в момент получения адресатом оферта должна была считаться только поданной отправителем20 несмотря на возможные опоздания в отправлении и любые события, которые могли за это время произойти у последнего, кроме смерти оферента21. Вместо следования логике консенсуальной теории со всеми неопределенностями, которые она несет в ситуации заключения договора по почте или телеграфу, английский суд предложил прагматичное правило, накладывающее по умолчанию все риски, связанные с возможным несовершенством связи, на сторону, выбравшую такую дистанционную форму общения22.
Проводя объективизацию договорного права, суды ясно дают понять, что данная мера является вынужденной и что внедрение формализма в договорное право никогда не является самоцелью для английского правосудия. В ситуациях, где суд уверен, что учет действительных намерений сторон никак не угрожает надежности гражданского оборота, он с готовностью выступает за соблюдение логики консенсуальной теории. К примеру, в деле Pym v. Campbell истец, доказывавший в суде существование между ним и ответчиком договор-
19 Finch G. B. Op. cit. P. 111.
20 Ibidem.
21 Ibid. P. 109.
22 Byrne v. Van Tienhoven (1880) (ibid. P. 111-116).
ных отношений, представил контрактный документ в простой письменной форме за подписью истца и ответчика, предусматривавший права и обязанности сторон и не содержавший каких-либо условий действительности соглашения. Казалось бы, что вопрос о признании договора заключенным можно было считать решенным, однако в ходе разбирательства ответчику удалось доказать, что стороны согласились о заключении договора под условием, которое не было отражено в документе и в итоге не наступило. Для подтверждения данной позиции ответчиком были приведены существенные дополнительные внешние доказательства, что предоставленная бумага, содержавшая права и обязанности сторон за их подписью, не обладала связывающей силой в силу ненаступления условия ее действительности.
Суд постановил, что полностью оформленный и подписанный договор в простой письменной форме обладает лишь презумпцией своей обязательной силы, которую при достаточном количестве внешних доказательств можно опровергнуть. Заслуживает внимания, как элегантно суд согласовал данное решение с формальным принципом о невозможности противоречия устных показаний письменному документу, указав, что данное правило распространяется только на письменные документы-соглашения. Если документ не является действительным договором в силу наличия невыполненного условия его действительности, то доказывание такого условия можно осуществлять с помощью внешних доказательств, не связанных с письменным документом, в том числе путем предоставления устных показаний. Убедительные доказательства, представленные ответчиком в деле Pym v. Campbell, удовлетворили суд, так как в соответствии с ними письменный документ за подписью сторон не был соглашением как таковым, чтобы к нему можно было использовать правило о приоритете письменных доказательств соглашения над устными23.
Из представленной выше судебной практики можно сделать вывод, что намерения сторон бесспорно занимают ведущую роль при разрешении споров. Их учет ограничивается судами исключительно с позиций надежности оборота и прагматизма. Данные ограничения трудно назвать полноценными ограничениями свободы договора с точки зрения материального закона. Как дает понять решение Pym v. Campbell, данные правила являются всего лишь презумпциями или правилами по умолчанию, которые заинтересованные стороны могут преодолеть, предусмотрев соответствующую понятную стороннему разумному лицу однозначную формулировку в соглашении: будь то дополнительное условие о действительности договора или отдель-
23 Kenny C. S. A Selection of cases illustrative of the law of contract. Cambr., 1922. P. 471-472.
ное положение об отсутствии таковых вне договора, о распределении рисков при почтовой переписке или исключении действия обычая. Иными словами, английский суд дает своеобразные намеки для договаривающихся сторон о том, как лучше оформлять свои договоренности, чтобы намерения сторон получили свое полное раскрытие и признание.
Дело Pym v. Campbell также демонстрирует попытки английских судей найти баланс между двумя крайностями: поиском и учетом действительной внутренней воли каждой договаривающейся стороны (далее — субъективный подход) и формализованными правилами, оперирующими исключительно объективными доказательствами волеизъявления договаривающегося лица без оглядки на его действительные намерения (далее — объективный подход). Поиск данного баланса оказывается жизненно важным, с одной стороны, для сохранения консенсуальной теории и свободы договора и, с другой стороны, для защиты от продемонстрированных выше внутренних слабостей консенсуальной теории. Нередко суд, пытаясь найти баланс между двумя подходами, использует даже диалектику при аргументировании своих решений. Как пример подобной диалектики можно привести развитие правил толкования соглашений. Реальность судебных разбирательств установила для судов необходимость толкования контрактов исходя из буквального общепринятого значения слов и выражений, за исключениями, связанными с действием обычаев. Указанный принцип буквального толкования стройно укладывается в рамки объективного подхода, который избавляет суд от сутяжников, утверждающих, что сказанные или написанные слова не являются правильным отображением действительной воли. Вместе с тем суд, боящийся, с другой стороны, излишнего формализма и выхолащивания договорного права, пытается уравновесить правило о буквальном толковании с помощью правила, что положения соглашения толкуются с учетом действительных намерений сторон. Для этого суд должен мысленно занять позицию договаривающейся стороны, самостоятельно анализируя все обстоятельства, сопутствующие сделке, на основе имеющихся объективных доказательств. Таким способом суд старается учесть все обстоятельства, которые могли бы поведать о действительных намерениях сторон, включая цель договоренности. По итогам проведенной диалектики, сталкивающей объективный и субъективный подходы, формулируется следующий синтезированный подход при толковании соглашений: суд будет учитывать только то, что договаривающиеся стороны буквально изложили в качестве договорных условий, если только из общего смысла возникших между сторонами правоотношений, оформленных толкуемыми документами, не возникает дополнительный смысл, который может прида-
вать новое дополняющее или даже изменяющее буквальное значение положений, согласованных сторонами24.
Для наглядности приведу пример из современной договорной практики, где использование упоминаемого выше синтезированного подхода решает проблему толкования пункта соглашения без необходимости договаривающимся сторонам что-то дополнительно прямо прописывать по этому вопросу. Заинтересованные лица, ведущие переговоры по сложному проекту для заключения долгосрочного контракта, как правило, стараются формализовать свой переговорный процесс. Для этого в самом начале преддоговорной работы между сторонами заключается соглашение о порядке ведения переговоров. В рамках данного соглашения, как правило, устанавливаются срок для ведения переговоров, обязательства сторон по добросовестному их ведению, условия конфиденциальности, правила о распределении расходов сторон, арбитражная оговорка и применимое право на случай возникновения конфликтных ситуаций и споров, а также предусматриваются последствия незаключения контракта по итогам переговоров. Для реализации последней мысли в текст соглашения, как правило, вставляется отдельный пункт, который предусматривает, что в случае, если переговоры, несмотря на добросовестную попытку сторон, проваливаются по истечении предусмотренного для переговоров срока, то принятые на себя обязательства сторон по ведению переговоров, изложенные в соглашении, считаются утратившими силу, кроме положений относительно конфиденциальности и арбитражной оговорки с применимым правом. Сохранение арбитражной оговорки требуется на случай возможных разбирательств в связи с нарушением одной из сторон обязательств по конфиденциальности. Данные положения продолжают связывать стороны еще несколько лет с момента окончания неудачных переговоров.
Отсутствие в пункте, перечисляющем положения соглашения, которые продолжают действовать после окончания неудачных переговоров, ссылки на самого себя вызывает панический ужас у людей, которые привыкли толковать документы буквально, используя как подспорье только формальную логику. По их мнению, отсутствие в перечне положений, продолжающих действовать после окончания неудачных переговоров, ссылки на сам пункт, содержащий данный перечень и оговорку о продолжении действия определенных обязательств, позволяет контрагенту избавиться от соблюдения конфиденциальности переговоров уже с момента их окончания, так как все пункты соглашения благодаря буквальному прочтению теряют свою силу. Вместе с тем при толковании данного соглашения необходимо использовать не
24 Ша. Р. 241-242.
объективный, а именно синтезированный подход, который призывает толковать формулировки с учетом намерений сторон, которые можно выявить из условий сделки и обстоятельств, связанных с ее заключением. Для этого необходимо толковать соответствующую оговорку в том числе исходя из ее цели. Оговорка, содержащая перечень обязательств, продолжающих свое действие после окончания неудачных переговоров, не может быть растолкована только буквально, так как подобное толкование полностью лишает смысла указанное положение. Смысл всего соглашения сторон объективно говорит об их намерении оставить вышеназванную оговорку в действии после неудачного окончания переговоров, что корректирует ее буквальное прочтение, добавляя в нее при перечислении положений, продолжающих действовать после окончания неудачных переговоров, ссылку на саму себя.
В настоящей статье я попытался сформулировать на основе практики выработанный подход английских судов к учету намерений сторон в договорных взаимоотношениях, который оказывается более комплексным и многогранным, нежели слепое следование консенсуальной теории. Настоящая статья наглядно показывает, что юриспруденция — это не спорт для любителей логики25, поэтому надежность и предсказуемость оборота подчас достигаются ценой логической целостности консенсуальной теории. В силу ограниченности объема статьи у меня нет возможности показать иные тонкости английского договорного права, связанные с учетом судами намерений сторон, а также исследовать судебную практику, затрагивающую другие релевантные вопросы договорного права помимо заключения и толкования соглашений. Однако анализ имеющейся в исследовании практики дает четкое представление о роли намерений сторон в договорном праве и сугубо прагматичном подходе английских судов по работе с ними как основной причине, связанной с необходимостью корректировать консенсуальную теорию на практике.
Список литературы
1. Anson W. R. Principles of the Law of the Contract. Chicago, 1880.
2. Barbour W. T., Litt B. The History of Contract in early English Equity. Oxford, 1900.
3. DiMatteo L. A. Contract theory: the evolution of contractual intent. East Lansing, 1998.
4. Evans W. D. Treatise on the Law of Obligations, or Contracts by M. Pothier (transl. from the French with an introd., app., ill. of the English law on the subject). L., 1806.
25 Barbour W. T., Litt B. The History of Contract in Early English Equity. Oxford, 1900.
P. 53.
5. Finch G. B. A selection of cases of the English Law of Contract. L., 1886.
6. Hamburger P. A. The Development of the Nineteenth-Century Consensus Theory of Contract // L. Hist. Rev. 1989. Vol. 7. N 2.
7. Kenny C. S. A Selection of cases illustrative of the Law of Contract. Cambr.,
1922.
8. Plowden E. The Commentaries or Reports of Edmund Plowden. L., 1816
9. Pollock F. Principles of Contract: a treatise on the general principles concerning the validity of agreements in the Law of England. Toronto, 1889.
10. Romero L. J. Specific performance of contracts in comparative law: some preliminary observations // C. de D. 1986. Vol. 27. N 4.
11. Simpson A. W. B. A History of the Common Law of Contract: the rise of the action of assumpsit. Oxford, 1987.
12. Slawson W. D. Binding promises the late 20th-century reformation of Contract Law. New Jersey, 1996.
